Текст книги "Быстрый, как молния, гладкий, как шелк"

Автор книги: Теодор Гамильтон Старджон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Ты опять говоришь со мной на тысячу голосов и рассказываешь какие-то сказки, – пожаловался раненый.

– Шш-ш!.. Молчи и слушай, любимый. Это не сказка – такое место действительно существует. Стоит только пройти четыре мили к северу от деревни и взять немного западнее, и с вершины холма, где растут рядом два карликовых дуба, ты увидишь эти деревья. И я знаю, почему в этом озере вода такая чистая! – вскричала она радостно. – Я знаю, знаю почему!..

Но раненый ничего не сказал. Он только глубоко вздохнул, и от этого ему, наверное, снова стало очень больно, так как Барбара почувствовала, что он опять дрожит.

– Туда ходит пить единорог, – прошептала она прямо ему на ухо. – И я видела его своими глазами!

Но он снова промолчал, и Барбара сказала:

– Я сложила об этом песню. Послушай, вот она:

Чу – Он! Пришел и ослепил,

Осколком дня ворвавшись в сумрак леса,

Виденье, тайна, чудо, тень,

Как сон – полуденный, чудесный...

Истаял он. И лишь часы спустя,

Мной овладели радость, боль, отчаянье,

Явился – промелькнул – пропал,

Как мягкий шелк, как молнии сверканье.

Явился – промелькнул – пропал,

Со мной не захотел остаться,

Но в дальний путь меня позвал,

Искать, надеяться, скитаться.

Он вереницей долгих дней,

Ведет меня к мечте моей,

На топи, в поле, под холмом,

Вновь повстречаться с волшебством...

Дыхание раненого сделалось более мерным, и Барбара тихо закончила:

– Я правда его видела...

– Я ослеп! – проговорил он. – Ослеп, совсем ослеп!..

– О, мой дорогой...!

Раненый пошевелил рукой и ощупью отыскал ее ладонь. Потом – очень медленно – поднял вторую руку. Двумя руками он ощупывал, поворачивал, сжимал тонкие пальцы Барбары. Внезапно он снова с угрозой зарычал и попытался приподняться.

– Почему?! – выкрикнул он. – Почему, почему, почему?! Зачем ты это сделала? За что ты ослепила меня?!

Каким-то чудом ему удалось сесть, и он, скорчив свирепую гримасу, схватил Барбару за горло своей большой и сильной рукой.

– Зачем все это, если...

Окончание фразы слилось в неразборчивый, звериный рык. Вино и колдовство, ярость и мука вскипели в его крови.

Один раз Барбара негромко вскрикнула.

Один раз всхлипнула.

– Вот теперь, – проговорил Дел, отталкивая ее, – тебе никогда не поймать единорога. Пошла прочь от меня!

И он ударил ее по лицу.

– Ты не в себе! Ты болен!.. – жалобно воскликнула Барбара.

– Прочь! – с угрозой повторил он.

Барбара в испуге вскочила. Он подхватил ее плащ и швырнул в темноту, и Барбара, которая с беззвучным плачем бросилась прочь, запуталась в нем и едва не упала.

А некоторое время спустя из-за живой изгороди снова послышались жалобные стоны и всхлипы.

***

Через три недели Рита отправилась на рынок. Внезапно чья-то сильная рука схватила ее сзади за плечо и рывком втиснула в угол, образованный стеной ближайшего дома, но Рита не испугалась. Подняв взгляд, она узнала Дела и сказала сдержанно:

– Не прикасайся ко мне.

– Я хочу, чтобы ты мне кое-что рассказала, – промолвил он. – И ты мне это расскажешь!

Его голос был таким же суровым и жестким, как и рука, сжимавшая ее руку выше локтя.

– Я расскажу тебе все, что ты хочешь, – ответила Рита. – Только, пожалуйста, не прикасайся ко мне.

Дел немного поколебался, потом выпустил ее плечо, и девушка небрежно повернулась к нему.

– Ну, в чем дело?.. – Взгляд Риты скользнул по его лицу, на котором еще видны были почти зажившие шрамы, и уголок ее губ чуть заметно дрогнул в улыбке.

Глаза Дела превратились в щелочки.

– Я хочу узнать вот что: зачем ты устроила все это?.. Приятный вечер вдвоем, угощение, яд... Неужели все это ради меня? Ведь чтобы получить меня, вовсе не обязательно было так стараться.

Рита улыбнулась.

– Ради тебя?.. Нет. Просто пришел твой черед – только и всего.

Дел, казалось, был искренне озадачен.

– Ты хочешь сказать.., такое случалось и раньше? Она кивнула.

– Каждый раз, когда наступало полнолуние, и сквайра не было дома.

– Ты лжешь!

– Не забывайся! – сказала она резко, потом слегка улыбнулась и добавила:

– Как бы там ни было, это – правда.

– Но тогда бы пошли разговоры, слухи...

– Вот как? А скажи-ка, скольким друзьям ты рассказал о своем приключении? О своем унизительном приключении?

Дел опустил голову, и Рита кивнула.

– Вот видишь!.. Все они уходили и пережидали, пока раны не заживут, а потом возвращались и ничего не говорили. И они всегда будут возвращаться и молчать.

– Ты – дьявол!.. – прошептал Дел. – Настоящий дьявол во плоти! Но зачем ты делаешь это? Зачем?

– Я говорила тебе, – честно сказала она. – Я – женщина, и как каждая женщина я поступаю так, как мне хочется. Впрочем, ни один мужчина никогда не коснется меня. Я – девственница и останусь ею.

– Ты – кто ?.. – заорал Дел. Рита предостерегающим жестом подняла руку в тонкой надушенной перчатке.

– Прошу тебя, тише... – проговорила она и слегка поморщилась.

– Слушай, – проговорил Дел гораздо более тихим, но таким напряженным голосом, что Рита невольно попятилась, впервые отступив перед ним. А Дел даже закрыл глаза, словно напряженно думал о чем-то.

– Ты говорила об озере... Об озере, из которого пьет единорог. Ты еще сложила песню... Постой, как там было?.. "Как мягкий шелк, как молнии сверканье...". Помнишь? А потом... Потом я позаботился о том, чтобы ты никогда не поймала единорога!

Рита отрицательно покачала головой, и налицо ее отразилось искреннее недоумение.

– Как мягкий шелк, как молнии сверканье... Мне это нравится, – промолвила она. – Это звучит очень мило, но – честное слово! – я не имею к этому никакого отношения.

Дел наклонился и приблизил свое лицо к ее лицу, и хотя он говорил шепотом, слова вылетали, как пули:

– Лжешь! Все лжешь! Я не мог забыть. Я был ранен, болен, ты опоила меня, но я помню, что я делал и чего не делал.

И с этими словами он круто повернулся и зашагал прочь.

Большим пальцем в перчатке Рита задумчиво прикоснулась к верхним зубам, потом бросилась за ним.

– Дел!..

Он остановился, но не обернулся, и Рите пришлось обойти его, чтобы встать с ним лицом к лицу.

– Я все равно не заставлю тебя поверить, – с дрожью в голосе сказала она. – Но это.., это единственное, что у меня осталось.

Дел даже не попытался скрыть своего удивления. Рита же, не без труда придав своему лицу спокойное выражение, добавила:

– Прошу тебя, Дел, пожалуйста, расскажи мне еще немного. Ну, об озере, о песне, о том, что произошло...

– Ты не помнишь?

– Я просто не знаю! – вспыхнула Рита. Она была глубоко взволнована, и Дел сказал с напускной кротостью:

– Ты рассказала мне об озере в Топях – об озере, из которого пьет единорог. Ты сказала, что ты сама видела, как он приходит туда. Ты сложила об этом песню. А потом я...

– Где? Где это было?

– Ты уже забыла? Так скоро?!

– Где же все-таки это произошло?

– На лугу. Через дорогу от ворот усадьбы, за живой изгородью, куда ты последовала за мной, – ответил он. – Там, где с восходом солнца ко мне вернулось зрение.

Рита тупо посмотрела на него снизу вверх, потом ее лицо начало медленно меняться. Сначала на нем проступила сдержанная улыбка, которой не терпелось вырваться, а потом.., потом Рита снова стала собой и расхохоталась. Это был тот мелодичный и звонкий смех, который так мучил и пугал Дела, и Рита продолжала смеяться до тех пор, пока он не заложил за спину сначала одну, потом другую руку, и она не увидела, как от еле сдерживаемого желания убить ее на месте вздуваются на его плечах могучие мышцы.

– Ты – животное, – сказала она почти добродушно. – Ты хоть знаешь, что ты сделал? О, какое же ты.., животное!

Тут она огляделась, желая увериться, что никто не услышит ее слов.

– Я оставила тебя на земле возле крыльца, – объяснила она, и глаза ее блеснули. – И ворота были заперты. Должно быть, ты...

– Не смейся, – сказал он тихо, но Рита не смеялась.

– Там кто-то был, – добавила она тихо, но убежденно. – Кто – я понятия не имею. Знаю только, что это была не я.

Дел побледнел.

– Я помню, ты пошла за мной.... – сказал он неуверенно.

– Клянусь моей душой – нет! – торжественно произнесла Рита, подавляя новый взрыв смеха.

– Но.., этого не может быть, – пробормотал Дел. – Не мог же я...

– Ты ничего не видел, – напомнила она. – Ты был слеп и не в себе, мой Дел – любовник!

– Берегись, дочь сквайра! – прошипел Дел и провел по волосам своей большой рукой. – Нет, этого не может быть, – повторил он. – Прошло уже три недели. Меня бы уже давно обвинили в...

– Среди женщин нашлось бы немало таких, кто бы этого не сделал, улыбнулась Рита. – А, может, она еще даст о себе знать.., в свое время.

– Я еще никогда не встречал такой мерзкой твари, как ты, – произнес Дел ровным голосом, глядя ей прямо в глаза. – Ты лжешь, я знаю, что ты лжешь!..

– Что мне сделать, чтобы доказать тебе это? Кроме, разумеется, того, что я поклялась не делать ни с одним мужчиной?

Губы Дела насмешливо изогнулись.

– Поймай единорога, – сказал он.

– Если я сделаю это, ты поверишь, что я – девственница?

– Придется поверить, – кивнул Дел и, повернувшись, пошел прочь. На мгновение он остановился и бросил через плечо:

– Но...ты?..

Рита задумчиво смотрела ему вслед, пока Дел не покинул базарную площадь, и ее глаза сверкали. Потом она быстро пошла в ювелирную лавку и заказала там плетеную из золотых нитей уздечку.

***

Если таинственное озеро скрыто где-то в Топях, рассуждала Рита, значит, кто-то из тех, кто хорошо знает болотистые пустоши, должен был слышать о нем. Тогда она составила в уме список тех, кто часто ходил на болота, и сразу поняла, у кого ей следует спросить об озере в первую очередь. А из этого первого умозаключения Рита с легкостью вывела и другое, и пока она шла через базарную площадь, ее смех привлекал к ней многие взгляды.

У овощных рядов Рита остановилась. Девушка за прилавком подняла глаза и посмотрела на нее с тупой покорностью во взгляде, и Рита несколько секунд стояла перед ней, слегка похлопывая себя по запястью тонкой дорогой перчаткой.

– Так значит, это была ты....

Рита так внимательно изучала это невзрачное, спокойное, обращенное внутрь себя лицо, что в конце концов Барбара не выдержала и отвела взгляд. И тогда Рита сказала без всяких предисловий:

– Я хочу, чтобы через две недели ты показала мне озеро, куда ходит пить единорог.

Тут Барбара снова подняла на нее глаза, и на сей раз настал черед Риты отворачиваться. Глядя в сторону, она сказала:

– Конечно, я могу нанять людей, которые найдут его для меня. Так что если ты не захочешь...

Она говорила очень ясно и громко, и многие люди оборачивались в их сторону и прислушивались, переводили взгляд с Риты на Барбару и обратно, и ждали.

– Хорошо, я согласна, – чуть слышно ответила Барбара. И как только Рита, все еще улыбаясь, ушла, она собрала свой товар и в задумчивости отправилась домой.

***

Деревенский ювелир не делал, разумеется, никакого секрета из своего удивительного заказа; это, да еще слухи, распускавшиеся теми, кто слышал разговор между Ритой и Барбарой, привели к тому, что экспедиция к озеру превратилась в настоящее шествие. Вся деревня вышла в путь, чтобы поглазеть на небывалое зрелище. Взрослые сдерживали мальчишек, чтобы те не забегали вперед Риты, которая, по общему мнению, должна была идти во главе процессии; деревенские юноши (некоторые из них выглядели чуть менее беспечно, чем можно было бы ожидать) следовали сразу за ней, время от времени фыркая в кулак. За юношами шли девушки; одна или две казались бледными и взволнованными, на лицах же остальных было написано поистине кошачье любопытство, ибо им не терпелось узнать, выйдет ли что-нибудь у дочери сквайра, и если нет, то... Впрочем, золотая уздечка была только у нее.

А Рита несла свою золотую уздечку с великолепной небрежностью; она не была ни во что завернута, и, покачиваясь и ярко блестя на солнце, привлекала к себе множество взглядов. Сама Рита была одета в развевающееся белое платье, подол которого был подрублен несколько короче обычного, чтобы не мешать ходьбе по болоту. Платье было подпоясано широким золотым поясом, на ногах Риты были изящные золотые сандалии, а золотая цепь охватывала ее лоб и волосы, словно царский венец. В нескольких шагах позади Риты, погруженная в свои собственные мысли, молча шла Барбара. Несколько раз она бросала короткие взгляды в сторону Дела, который – сосредоточенный и мрачный – шагал несколько в стороне от толпы.

Вдруг Рита ненадолго остановилась и, дав Барбаре догнать себя, пошла рядом с ней.

– Скажи мне, – негромко спросила она, – зачем ты пошла? Ведь не одна ты могла указать сюда дорогу.

– Я – его друг, – пояснила Барбара и быстро прикоснулась кончиком пальца к уздечке. – Единорога...

– О! – сказала Рита. – Единорога. Она насмешливо посмотрела на Барбару.

– Тебе бы не хотелось предавать своих друзей, верно?

Барбара задумчиво и без всякого гнева вернула взгляд.

– Если... Когда ты поймаешь единорога, – начала она осторожно. – Что ты с ним сделаешь?

– Какой странный вопрос! Оставлю у себя, разумеется.

– Я надеялась, что мне удастся уговорить тебя отпустить его.

Рита улыбнулась и перевесила уздечку на сгиб другой руки.

– Ты не сможешь.

– Я знаю, – вздохнула Барбара. – Просто я подумала: вдруг... Вот почему я пошла.

И, прежде чем Рита успела ей ответить, она замедлила шаг и снова отстала.

Прошло еще немного времени, и вытянутый гребень холма – того самого, что возвышался над озером единорога, – огласился восхищенными вздохами деревенских жителей, которые один за другим поднимались на него. И то, что лежало внизу, было действительно великолепно.

Как ни удивительно, именно Дел взял на себя обязанность остановить деревенских жителей.

– Пусть все ждут здесь! – объявил он своим громовым голосом, и никто не посмел ослушаться. Гребень холма от одного края до другого постепенно заполнялся людьми, которые вытягивали шеи и негромко переговаривались друг с другом, и Дел стал спускаться следом за Ритой и Барбарой.

– Я останусь здесь, – промолвила, наконец, Барбара.

– Подожди, – величественно бросила ей Рита и повернулась к Делу:

– А ты зачем пошел?..

– Чтобы быть уверенным, что все будет по-честному, – проворчал он. – Я знаю о колдовстве совсем немного, но этого вполне достаточно, чтобы оно мне не нравилось.

– Очень хорошо, – спокойно сказала Рита. Потом она вдруг улыбнулась своей особенной, только ей присущей улыбкой. – Пусть будет так. Но я хочу, чтобы Барбара тоже пошла с нами.

Но Барбара колебалась, и Рита добавила:

– Идем, девочка, Дел не причинит тебе вреда. Он даже не подозревает, что ты существуешь.

– О-о..! – озадаченно протянула Барбара.

– Я ее знаю, – проворчал Дел. – Она торгует на рынке овощами.

Рита улыбнулась Барбаре заговорщической улыбкой. Та ничего не сказала, и они втроем продолжили спуск к озеру.

– Не хочешь ли вернуться? – улучив минутку шепнула Рита Делу. – Или тебе мало того унижения, которое ты уже испытал?

Но Дел не ответил.

– Упрямый осел! – вспыхнула Рита. – Неужели ты думаешь, что я зашла бы так далеко, если бы не была уверена?

– Да, – коротко сказал Дел. – Думаю, что да. Наконец они достигли берега, поросшего серебристо-голубым мхом, и Рита, несколько раз ткнув его кончиком сандалии, с довольным видом села. Барбара осталась стоять в тени ив; Дел, продолжавший держаться несколько особняком, нетерпеливо посту кивал кулаком по тонкому стволу молодой осинки. Не переставая улыбаться, Рита разобрала уздечку и разложила ее у себя на коленях, приготовив к броску.

Неспокойно было в роще – неспокойно и тревожно. Они пробыли у озера уже несколько минут, но ни один кролик так и не вышел из зарослей. Когда же Барбара опустилась на колени и подставила руку, лишь один самый храбрый бурундучок выскочил из травы и устроился у нее на ладони.

В этот раз все случилось по-другому. Не было всеобщего затишья, предвещавшего его появление. Вместо этого со стороны холма, где остались зрители, донесся неразборчивый ропот множества голосов, заслышав который Рита – точно бегун на старте – подобрала под себя ноги и слегка приподняла уздечку. Ее глаза стали совсем круглыми и блестели от возбуждения, а между белыми зубами показался розовый кончик языка. Барбара словно окаменела в своей коленопреклоненной позе; Дел привалился к осине спиной и тоже не двигался.

Потом с холма донесся один-единственный, единодушный вздох – и наступила тишина. Даже не глядя туда можно было легко догадаться, что кто-то затаил дыхание и глядит, глядит во все глаза, кто-то опустил голову, а кто-то закрыл лицо руками.

Он появился.

На этот раз он двигался медленно, тщательно выбирая место для своих золотых копыт, словно вышивал ногами какой-то тонкий, волшебный рисунок. Высоко держа свою великолепную голову, он внимательно оглядел неподвижную троицу на берегу, потом на мгновение обернулся, чтобы бросить быстрый взгляд на вершину холма. Наконец единорог подошел к озеру возле ивовой рощи и, достигнув того места, где рос голубой мох, остановился, чтобы заглянуть в воду. Казалось, он один раз длинно и глубоко вздохнул. Потом он наклонился и стал пить, а напившись – вскинул голову, чтобы стряхнуть с губ сверкающие капли.

И снова единорог повернулся к трем людям, которые стояли неподвижно, словно околдованные, и еще раз осмотрел всех по очереди. Наконец он качнулся и пошел, но не к Рите, и не к Барбаре, а к Делу. Приблизившись, единорог заглянул ему прямо в глаза и стал пить из них взглядом, как только что пил воду из озерца – пить неторопливо и серьезно, проникая на большую глубину, и в его глазах были и мудрость, и красота, и сострадание, и еще что-то, что напомнило Делу раскаленную добела искорку гнева. Именно тогда он вдруг понял, что удивительное животное прочло все его мысли и что каким-то непостижимым для людей образом оно знает историю всех троих.

Величие и печаль были в том, как потом повернулся единорог, как склонил свою белоснежную голову и шагнул к Рите. Выдохнув воздух, дочь сквайра чуть привстала, поднимая уздечку, и зверь опустил рог, давая надеть на себя золотую петлю...

...И вдруг единорог резко дернул головой. Уздечка вырвалась из пальцев Риты и взлетела высоко вверх. В последний раз сверкнув на ярком солнце, она упала точно в середину озера.

И не успела уздечка коснуться воды, как чистое озеро превратилось в трясину, и с деревьев с печальным криком взвились в небо птицы. Единорог проводил их взглядом, слегка встряхнулся и, повернувшись к Барбаре, опустился перед ней на мох и положил ей на колени свою благородную, сухую, снежно-белую голову.

Руки Барбары так и застыли в воздухе. Лишь взгляд девушки скользил по прекрасной, шелковистой, теплой голове у нее на коленях, поднимаясь до самого кончика длинного золотого рога и спускаясь обратно.

Пронзительный вопль Риты заставил их вздрогнуть. Ее руки были подняты к небу, скрюченные пальцы напоминали когти, а на губах показалась кровь, которая текла из прикушенного языка. Вскрикнув еще раз, дочь сквайра вскочила с побуревшего, высохшего мха и бросилась к единорогу и Барбаре.

– Этого не может быть, слышишь, не может! Она не может быть девственницей! – взвизгнула Рита, наткнувшись на сильную руку Дела, который шагнул вперед, чтобы задержать ее. – Говорю тебе – этого не может быть! Ты и она.., я и ты.., я и она....

– Я удовлетворен, – сказал Дел глубоким густым голосом. – Ступай прочь, дочь сквайра.

Она отшатнулась от него, потом сделала движение, будто собираясь обогнуть его, и Дел снова загородил ей путь. Тогда Рита жестом крайнего отчаяния прижалась подбородком сначала к одному плечу, потом к другому, и вдруг повернулась и побежала к холму.

– Он мой! Мой! – кричала она. – Он не может быть ее, неужели ты не понимаешь? Я еще никогда, ни с кем, а она... Она...!

Неожиданно Рита замедлила свой бег, потом и вовсе остановилась и замолчала, услышав странный звук, донесшийся с вершины холма. Сначала он напоминал стук первых капель дождя по плотным дубовым листьям, но постепенно набирая силу, вскоре превратился в беспрерывный ропот, потом – в оглушительный рев. Рита стояла, морщась, силясь понять, в чем дело, и звук омывал ее волной. Внезапно она отшатнулась и съежилась. Это был громоподобный хохот множества людей. Один раз Рита обернулась, и в глазах ее отразилась мольба. Но Дел разглядывал ее с каменным выражением лица, и она снова повернулась к холму. Расправив плечи, Рита зашагала вверх по склону – навстречу смеху, сквозь смех, зная, что он будет преследовать ее до самого дома и до конца жизни.

Дел повернулся к Барбаре, она наклонилась над единорогом и сказала:

– Быстрый, как молния, гладкий, как шелк... Ты свободен!

И единорог поднял свою безупречную голову и поглядел на Дела. Дел открыл рот и неловко шагнул вперед, но тут же остановился снова.

– Т-ты?!.. – вырвалось у него.

На щеках Барбары заблестели слезы.

– Ты не должен был знать, – произнесла она сдавленным голосом. – Я была так рада, что ты.., что ты ничего не видишь, потому что ты не должен был знать...

Дел рухнул на колени подле нее. И, когда он сделал это, единорог поднял голову, коснулся лица Барбары своим атласным носом, и вся ее доселе скрытая красота неожиданно засияла ослепительно и ярко.

Потом единорог поднялся с колен и тихонечко заржал. Дел посмотрел на Барбару и увидел, что только единорог может быть прекраснее нее. Тогда он с неожиданной робостью коснулся шеи удивительного животного и на краткий миг ощутил, как струится между пальцами тончайший шелк его гривы.

В следующий момент единорог попятился, повернулся и, совершив невероятный скачок, в один миг оказался на дальнем краю топи. Еще прыжок – и вот он уже на гребне дальнего холма. Там, словно прощаясь, единорог на мгновение замер, а потом пропал.

– Из-за нас, – сказала Барбара, – он потерял свое озеро, свое прекрасное, чистое озеро!

– Он найдет себе другое, – ответил ей Дел. – Обязательно найдет.

И добавил словно через силу:

– Он.., не должен.., страдать из-за своей сказочной красоты.