Текст книги "Кошка на раскаленной крыше"

Автор книги: Теннесси Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Брик (из-за двери): Ушла?

Маргарет: Ушла. (Брик, хромая, выходит из ванной с пустым стаканом в руке и, насвистывая, направляется к бару. Маргарет провожает его взглядом. Перед тем, как начать говорить, она неуверенно подносит руку к горлу, будто ей трудно говорить.) Видишь ли, Брик, наши супружеские отношения не просто прекратились, как бывает, когда люди надоели друг другу. Наша близость оборвалась сразу, вдруг. Но я верю, что все восстановится также неожиданно, как прекратилось. Я еще не махнула на себя рукой. Придет время, и ты снова увидишь меня такой, какой видят другие мужчины. Да, да, я еще привлекаю внимание, и мужчинам нравится то, что они видят. Не сомневайся. Смотри, Брик, смотри, какая у меня фигура. Ничуть не изменилась! (Голос у нее дрожит, как у ребенка, умоляющего о чем-то. В этот момент Брик бросает на нее взгляд, который можно сравнить с пасом во время игры в футбол: от игрока к игроку, еще одному, и – гол. С этой минуты Маргарет должна увлечь публику на столько, чтобы держать ее в напряжении до конца действия.) Лицо иногда бывает утомленным, но сама я в форме, не хуже, чем ты. На меня еще обращают внимание на улице. На прошлой неделе в Мемфисе, где бы я ни появлялась, меня провожали взглядами: в клубе, ресторане, магазинах. А на вечеринке у Алисы роскошный красавец пошел за мной и пытался ворваться в дамскую комнату.

Брик: Почему ты его не впустила, Мэгги?

Маргарет: Потому, что, во-первых... Я не бегаю за каждым встречным, хотя иногда, право, хочется. Знаешь, кто это был? Молодой Максвелл. Вот кто!

Брик: А, молодой Максвелл. Прекрасный был нападающий. Получил травму, пришлось уйти из спорта.

Маргарет: Но сейчас он совершенно здоров, не женат и смотрит на меня голодными глазами.

Брик: В таком случае, почему ж ты его не впустила?

Маргарет: Чтобы меня тут же застукали? Я не так глупа. Когда-нибудь я все-таки изменю тебе, раз ты этого так хочешь. Но уж будь уверен, черт побери, что кроме меня и моего партнера никто никогда не узнает об этом. Давать тебе формальный повод к разводу я не собираюсь.

Брик: Мэгги, ты знаешь, я не стану разводиться с тобой и повода не ищу. Просто вздохнул бы с облегчением, если бы у тебя кто-нибудь появился.

Маргарет: Все равно, не стоит рисковать. Лучше уж оставаться на раскаленной крыше.

Брик: Раскаленная крыша – неудобное место. (Тихо насвистывает.)

Маргарет (не обращает внимания на свист): Но я продержусь на ней, сколько мне будет нужно.

Брик: Ты можешь уйти от меня, Мэгги. (Продолжает свистеть. Она резко оборачивается к нему с горящими глазами.)

Маргарет: Не хочу и не уйду... пока!! А потом, если мы расстанемся, тебе пить будет не на что. Большой Па сейчас подбрасывает, но ведь он умирает от рака!

Впервые до Брика дошло, что отец его обречен. Он растерянно смотрит на Маргарет.

Брик: Но мама сказала, что он будет жить. У него не нашли ничего серьезного.

Маргарет: Это она так думает. Ей, сообщили версию, предназначенную для больного. Вот старики и радуются, бедняги... Но сегодня она все узнает. Когда Папа уже заснет, ей скажут, что опухоль у него злокачественная... И спасти его нельзя. (Со стуком задвигает ящик.) Это конец!

Брик: А он знает?

Маргарет: Черт побери, кто ж из людей думает, что умрет? И кто способен сказать другому: "Ты скоро умрешь"? Приходиться обманывать. Да они сами себя обманывают.

Брик: Почему?

Маргарет: Почему? Потому что каждый мечтает о жизни вечной, вот почему. Но только на земле, а не на небе. (Брик коротко хохотнул ее мрачному юмору.) Да... (Прикасаясь пальцами к ресницам.) Такие дела... (Оглядывается.) Куда я положила сигарету? Не хватало еще спалить дом... Если так, то хорошо бы с Мей, Гупером и их уродами! (Нашла сигарету, жадно затягивается. Выпускает дым и продолжает.) Так что это последний день рождения Большого Па. Гупер и Мей все это знают. Еще бы. Первыми были в клинике. Вот и прискакали сюда со своим выводком. Неудивительно. А ты знаешь, что папа не оставил завещания? Он и не думал об этом никогда. Так что им главное сейчас довести до его сознания, что ты пьешь, а я бездетна.

Брик какое-то время не отрывает от нее взгляда, затем сердито бормочет что-то про себя и быстро ковыляет на галерею, исчезает в гаснущих лучах солнца.

Маргарет (продолжает говорить нараспев, как в церкви): Ты ведь знаешь, я очень люблю твоего отца. Старик мне нравится.

Брик (едва слышно): Да, я знаю.

Маргарет: Я даже восхищаюсь им, несмотря на грубость, ругань и все такое. Твой отец – человек открытый. Не корчит из себя джентльмена и не стесняется быть самим собой. Каким он был неотесанным мужланом в Миссисипи, таким и остался. Как в те времена, когда работал простым надсмотрщиком у Джека Отро и Питера Очелло. Потом сам стал хозяином, создал богатейшую плантацию... Мне он всегда нравился... (Идет к просцениуму.) А сейчас его последний день рождения. Все это грустно. Но я смотрю фактам в лицо. Ты умеешь смотреть фактам в лицо? Надо уметь... Чтобы заботиться об алкоголике, нужно много денег, и эта участь выпала мне.

Брик: Совсем не обязательно обо мне заботиться.

Маргарет: Приходится. Если двое оказались в одной лодке, надо заботиться друг о друге. На что ты будешь покупать лучший виски, когда кончатся запасы? А может, перейдешь на дешевое пиво? Гупер и Мей хотят лишить нас прав на наследство под предлогом, что ты – алкоголик, а я бездетная. Нам надо сорвать их план! Ты знаешь, Брик, я ведь была дьявольски бедна всю свою жизнь! Это правда!

Брик: Я не говорю, что нет.

Маргарет: Всегда приходилось унижаться перед людьми, которых теперь не можешь, только потому, что у них есть деньги и власть. Я была бедна, как церковная мышь. Тебе не понять. Ну, вот, чтоб ты представил: до ближайшей бутылки виски тысяча миль, а у тебя сломана нога и нет костыля! Вот что такое – быть бедной, как церковная мышь, зависеть от родственников, которых ненавидишь за их богатство, а все твое имущество – груда платьев с чужого плеча да несколько ветхих трехпроцентных облигаций. Отец мой пил не хуже тебя, и бедная мама крутилась, как могла. Ведь надо было поддерживать вид благополучия и соблюдать приличия, – и все это на жалкие пятьдесят долларов в месяц, которые мы получали от старых облигаций! Когда я закончила школу, у меня было только два вечерних платья! Одно мама сшила по готовой выкройке, а другое перепало от богатой кузины, наглой девки. Как я ее ненавидела! Ох, как я ее ненавидела! А на свадьбу я надела бабушкино подвенечное платье... Вот я и стала кошкой на раскаленной крыше!

Брик все еще на балконе. Кто-то из слуг-негров кричит ему снизу: "Мистер Брик, как вы себя чувствуете?" Вместо ответа Брик приветливо поднимает стакан.

Маргарет: Можно быть молодым и без денег, но нельзя стариться, не имея ни гроша. Если ты стар и у тебя нет денег, это уже катастрофа. Нужно быть или тем, или другим! Это правда, Брик... (Брик тихо насвистывает.) Ну, вот я и готова... В полном порядке, все на месте. (Потерянно, почти со страхом.) Все на месте, ничего не упущено... (Беспокойно ходит по комнате, не зная, чем заняться, и говорит как бы сама с собой.) Я знаю, где сделала ошибку... О чем я? Ага... мои браслеты. (Один за другим надевает себе на руку несколько браслетов.) Я много думала и теперь поняла, где сделала ошибку. Да. Не надо было говорить тебе правду об истории со Скиппером. Зачем я только призналась тебе. Непоправимая ошибка. Не надо было говорить.

Брик: Мэгги, ни слова о Скиппере. Я не шучу. Не смей упоминать его имени.

Маргарет: Но ты пойми, что мы со Скиппером...

Брик: Ты не веришь, что я говорю всерьез? Тебя, видно, сбивает с толку, что я говорю спокойно? Послушай, Мэгги, ты затеваешь опасную игру. Ты... Ты... Такими вещами не шутят.

Маргарет: Нет, милый, на этот раз я выскажу тебе все до конца. Да, мы со Скиппером любили друг друга. Если это можно назвать любовью. Просто через нашу близость каждый из нас мог острее ощутить свою близость к тебе. Понимаешь ты – ты всегда слишком много требовал от людей. От меня, от него, ото всех, кто осмеливался полюбить тебя. И таких, как мы со Скиппером, таких дураков нашлось немало. Ты слишком много требовал от людей, видите ли – ты сверхчеловек! Высшее существо! И даже когда мы любили друг друга, каждый из нас думал о тебе! Что же тут страшного? Мне это даже нравилось. Я и считала, что правда... Да! Мне не следовало признаваться...

Брик (неестественно высоко подняв голову): Мне обо всем рассказал Скиппер, а не ты, Мэгги.

Маргарет: Нет, я!

Брик: После него.

Маргарет: Какая разница, кто...

Брик (стремительно выходит на балкон и кричит): Девочка! А, девочка!

Девочка (издалека доносится ее голосок): Что, дядя Брик?

Брик: Попроси всех подняться сюда... Приведи всех наверх!

Маргарет: Нет, теперь ты меня не остановишь! Могу повторить при всех!

Брик: Девочка! Ну, беги скорее! Сделай то, что я сказал. Позови всех!

Маргарет: Потому я не могу больше молчать, а ты... Ты каждый раз затыкал мне рот! (Рыдает, затем берет себя в руки и продолжает почти спокойно.) В этом было что-то неизъяснимое, словно в древней легенде. Да иначе и быть не могло, поскольку все завертелось вокруг тебя, вот от чего такая бездна печали, невысказанной, неутоленной любви. Не думай, Брик, я все понимаю... я все понимаю! И чувствую искреннее уважение к порывам высокой души, разве ты не видишь? Я только хочу сказать, что жизнь продолжается и после гибели всех идеальных представлений о ней... Да, продолжается... (Брик хочет взять свой костыль и, опираясь на мебель, передвигается в то время, как Маргарет продолжает говорить, словно одержимая.) Я помню прекрасно, как в колледже все вчетвером мы назначали свидания: Глэдис Фицжеральд и я, ты и Скиппер. Только свидания эти больше были похожи на ваши встречи со Скиппером, а мы с Глэдис тащились сзади, словно дуэньи.

Брик (замахивается на нее костылем): Мэгги, ты доиграешься! Хочешь, чтобы я тебя ударил? Я и могу убить тебя костылем!

Маргарет: Ну, убей! Убей!.. Не все ли равно...

Брик: У каждого человека бывает что-то большое в жизни. Настоящее, искреннее и значительное. У меня это была дружба со Скиппером... А ты обливаешь ее грязью.

Маргарет: Ничего я не обливаю грязью! Я говорю именно о чистоте.

Брик: Не любовь к тебе, Мэгги, а дружба со Скиппером была самым значительным и интересным событием в моей жизни.

Маргарет: Ты просто не слушал меня, не понял, о чем я говорила! Черт возьми... Именно чистота ваших отношений и погубила бедного Скиппера! Сохранить ее можно было только в стерильной среде! И таким холодильником стала смерть!

Брик: Но я женился на тебе, Мэгги. Зачем было бы мне жениться, если бы я...

Маргарет: Погоди, Брик, дай мне закончить! Я знаю, поверь, что именно Скиппер бессознательно страшился чего-то не совсем чистого между вами!.. Давай я напомню тебе. Ты женился на мне в самом начале лета, когда мы закончили колледж. Мы были счастливы, помнишь? На верху блаженства. Как мы любили друг друга! А осенью вы со Скиппером отказались от всех мест, где вам предлагали работу, хотя предложения были блестящими. Отказались ради того, чтобы остаться звездами футбола... Профессионалами. Той осенью ты организовал клуб "Дикси Старз", и, став членами одной команды, вы стали неразлучны! Но что-то пошло не так... между вами!.. Меня нельзя было совсем сбрасывать со счетов! Скиппер стал пить!.. Ты повредил позвоночник... Не смог выступать в Чикаго и следил за игрой по телевизору из больницы. Я поехала со Скиппером. Команда проиграла, потому что бедный Скиппер напился накануне. Мы пили с ним всю ночь напролет в баре отеля, а под утро вышли на воздух. Было холодно, голова тяжелая, перед глазами все плывет... Пошли к озеру. И тогда я сказала ему: "Скиппер, перестань стоять между мной и моим мужем, или скажи ему, чтобы он выбирал одно из двух!" Он ударил меня по лицу!.. И тут же повернулся и побежал... А когда ночью я пришла к нему... поскреблась под дверью, как маленький робкий мышонок, он сделал жалкую попытку доказать, что я ему сказала неправду... (Брик хочет ударить ее костылем, но лишь задевает стоящую на столе лампу в форме жемчужины.) Это я уничтожила его правдой о нем самом и о том, что творится в его душе. Уничтожила твой и его мир, сказав то, о чем надо было молчать! С тех пор Скиппер превратился в сосуд для спиртного и наркотиков... (Поет.) "Кто малиновку убил..." (Закидывает назад голову, закрывает глаза.) Я – своей стрелой! (Брик снова хочет ударить ее костылем.) Не попал!.. Извини... Я вовсе не пытаюсь оправдать свое поведение. Честное слово! Брик, можешь думать, что я порядочная дрянь. Не знаю, почему людям так хочется назваться хорошими. Где их найдешь – этих хороших? Люди богатые, состоятельные еще могут позволить себе хотя бы внешне соблюдать традиционные моральные образцы. Ну, а мне такая роскошь не по карману... Зато я честна! Оцени это! Я родилась в нищете, и умру, наверное, тоже в нищете, если не удастся вырвать для нас с тобой хоть что-нибудь из наследства твоего отца. Но, Брик, послушай!.. Скиппер – мертв! А я жива! Мэгги – кошка... (Брик неуклюже подпрыгивает к ней, замахиваясь костылем.) ...жива...Я жива... Я!.. (Он запускает в нее костылем. Она прячется за спинкой кровати и продолжает говорить в то время, как Брик падает.) Жива!.. (В комнату с криком вбегает девочка – дочь Гупера, Дикси, в индейском головном уборе с перьями. Направив на Маргарет пустую кобуру от пистолета, Дикси кричит: "Бах! Бах! Бах!" В открытую дверь врываются взрывы смеха. Маргарет, дрожа от холодной ярости, говорит, поднимаясь из-за кровати.) Деточка, твоя мама или кто-нибудь еще должны были научить тебя... (Судорожно глотает воздух.) ...что в комнату неприлично входить без стука... Иначе люди могут подумать, что тебе недостает хорошего воспитания.

Дикси: Да, да, да. А что делает дядя Брик на полу?

Брик: Я пытался убить тетю Мэгги, но не вышло. И я упал. Дай-ка, малышка, мне костыль, чтобы я мог подняться с пола.

Маргарет: Дай дяде костыль, детка. А то он стал хромоножкой. Сломал ногу вчера, когда прыгал через барьер на стадионе.

Дикси: А зачем ты прыгал, дядя Брик?

Брик: Потому что я привык прыгать через барьеры, а люди всегда делают то, к чему привыкли, даже если уже не могут.

Маргарет: Ты верен себе – иначе ответить и не мог. Ну, беги, малышка. (Дикси направляет кобуру пистолета на Маргарет.) Ну, хватит! Прекрати свои идиотские штучки, уродина! (Выхватывает кобуру, бросает ее за дверь балкона.)

Дикси (с жестокостью взрослого): Ты просто завидуешь! Злишься, что у тебя нет детей! (Показывает ей язык и, выпятив вперед живот, идет к балкону.)

Маргарет: Видел... Они даже своих недоделанных уродов не стесняются! При них злорадствуют, что у нас нет детей... (Пауза. Брик наливает виски и садится на кровать. На лестнице слышны шаги и голоса.) Брик, я забыла тебе сказать... Я была у врача в Мемфисе... мы можем иметь ребенка, когда захотим. Сейчас самое время. Ты слышишь меня? Слышишь?

Брик: Слышу, Мэгги. (Его внимание привлекает ее возбужденное лицо.) Но, черт побери, как ты собираешься иметь ребенка от человека, который тебя... не переносит?

Маргарет: Вот эту задачу я и собираюсь решить. (Поворачивается к двери.) ...А вот и они!

Свет постепенно гаснет

Конец первого действия

Действие второе

Начинается с того момента, на котором заканчивается предыдущее.

Маргарет: А вот и они!

Первым появляется Большой Папа – высокий мужчина с озабоченным свирепым выражением лица, он идет осторожной походкой, не желая даже перед собой обнаружить своей слабости.

Большой Па: Привет, Брик!

Брик: Па... Поздравляю с днем рождения!

Большой Па: К черту!

Кто-то проходит по балконной галерее. Голоса со всех сторон. На балконной галерее появляются Гупер и Священник Тукер. Гупер закуривает сигарету.

Священник Тукер (оживленно): Но в церкви Святого Павла три дарственных витража. Один из них стоит две тысячи пятьсот долларов. На ней изображен Христос в образе доброго пастыря с агнцем на плечах.

Гупер: Кто пожертвовал это витраж, святой отец?

Священник Тукер: Вдова Клайда Флетчера. И еще купель для крещения.

Гупер: Кому-нибудь следовало бы пожертвовать вашей церкви кондиционер, святой отец.

Священник Тукер: Еще бы! Знаете, какой подарок сделала семья Гэса Хамма церкви у Двух Рек, чтобы увековечить о ней память? Построили новый каменный приход с баскетбольной площадкой в цоколе и ...

Большой Па (смеется громким лающим смехом, весьма далеким от истинного веселья): Послушайте, священник, что это вы все болтаете о памятных пожертвованиях? Думаете, кто-то из окружающих собирается отбросить копыта? Да?

Священник Тукер вздрагивает и решает ответить на этот вопрос громким смехом, максимальным, на который способен. Не знает, что ответить. Из двери, ведущей в холл, появляются Мэй и доктор Бау – домашний врач семьи Поллитов. Для священника это спасение.

Мей (почти религиозно): Так вот, им сделали прививки от тифа, столбняка, дифтерии, гепатита и полиомиелита. С мая по сентябрь, и... Гупер? Эй, Гупер!.. Зачем мы делали детям прививки?

Маргарет (перебивая ее): Брик, включи музыку! Начнем праздновать!

Разговор становиться общим и комната наполняется звуками, напоминая птичник на птичьем рынке. Только Брик одиноко стоит у бара, на губах его неопределенная улыбка. Время от времени он растирает лоб кусочком льда, завернутого в бумажную салфетку. На слова Маргарет не откликается. Она идет к проигрывателю.

Гупер: Эту штуку мы подарили им к третьей годовщине. В ней три динамика.

Комната наполняется громкими звуками музыки, Вагнера или бетховенской симфонии.

Большой Па: Выключи это проклятие!

Почти внезапно воцаряется тишина; ее нарушает громогласный голос Большой Мамы, входящей из холла, словно носорог, идущий в атаку.

Большая Ма: Где мой Брик? Где мой бесценный мальчик?

Большой Па: Извините! Включите эту сволочь обратно.

Все громко смеются. Большой Папа известен своими шутками над Большой Мамой, и она смеется громче всех, хотя иногда эти шутки довольно жестоки и ранят ее очень больно. Она скрывает это.

Большая Ма: Вот он где! Мой дорогой мальчик! Что это у тебя в руке? Поставь на место. Не для того тебе даны руки!

Гупер: Смотрите, Брик послушался!

Перед тем, как отдать стакан матери, Брик осушил его. Снова общий смех.

Большая Ма: Ах так, скверный мальчишка, скверный ты мой мальчик! Ну, поцелуй маму, негодник! Смотрите, стесняется. Брик и в детстве не любил, когда его целовали и тискали, наверное, потому, что все к нему приставали с поцелуями! Сынок, выключи эту штуку! (Брик перед этим включил телевизор.) Совсем телевизора не выношу. И кто это выдумал все? Радио – дрянь порядочная, а телевидение – еще хуже! В смысле... (Плюхается в кресло с сопением.) ... ого-го, какая дрянь, ха-ха! Что это я расселась? Мне надо на диван, к моему прелестнику; взять за ручку, поворковать немного!

На ней платье из шифона с черно-белым рисунком, большие асимметричные разводы делают ее похожей на какое-то массивное животное. Блеск бриллиантовых и жемчужных украшений, ее зычный голос и раскатистый смех господствуют в комнате с момента ее появления. Большой Папа смотрит на нее с гримасой привычного отвращения.

Большая Ма (еще громче): Святой отец, святой отец! Дайте мне руку и помогите встать с кресла!

Священник Тукер: Только без ваших штучек, Большая Ма!

Большая Ма: Каких штучек? Дайте руку, я встать не могу! (Священник Тукер протягивает руку; она хватает ее и тянет священника к себе на колени с пронзительным смехом.) Видел кто-нибудь священника на коленях у дамы? Эй, ребята! Священник на коленях у дамы!

Большая Мама славится по всей округе подобного рода жеребячьими шутками. Маргарет смотрит на все это со снисходительной улыбкой, потягивая дюбонне со льдом и постоянно поглядывая на Брика, однако Мэй и Гупер с озабоченным видом обмениваются взглядами при каждом новом взрыве смеха. Мэй, видимо, полагает, что путь в элиту мемфисского общества им с Гупером преградило поведение свекрови. Из-за двери появляется улыбающаяся физиономия кого-то из негритянской прислуги. Слуги ждут знака внести именинный пирог и шампанское. Но Большой Папа не очень-то весел. Он не может понять, почему, несмотря на все облегчение, которое он испытал от известий из клиники, боль продолжает терзать его внутренности. "Со спазмами не шутят", – уверяет он себя, но вслух громко обращается к жене.

Большой Па: Ида, прекрати свой кобыляк. Ни возрастом, ни комплекцией за девочку все равно не сойдешь. К тому же у тебя давление поднимется. Двести это не шутка! Смотри, хватит удар, если будешь так беситься.

Входят слуги – негры в белых куртках с огромным именинным пирогом со свечками, с шампанским в ведерках. Все – и дети, и негры – подхватывают поздравление. Только Брик остается в стороне.

Все: С днем рождения тебя,

С днем рождения тебя,

С днем рождения, Большой Па.

(некоторые просто поют "Дорогой наш Большой Па!")

С днем рождения тебя!

Кто-то поет: "Сколько тебе лет?" Мей стоит в центре, расставляет детей, как певцов в хоре, тихо командует: "Раз, два, три", и дети хором поют.

Большая Ма: Здоров на все сто. Пройдя такие исследования, вышел победителем. Теперь, когда мы знаем, что ничего страшного нет, я могу признаться, что чуть с ума не сошла от страха, что у него...

Маргарет (перебивая): Брик, дорогой, ты не забыл отдать свой подарок? (Выхватывает у него стакан. Достает красиво упакованный пакет.) Вот, Большой Па, это вам от Брика!

Большая Ма: Это самый грандиозный день рождения Большого Па. Сколько подарков, сколько телеграмм...

Мей (перебивая ее): Что это, Брик?

Гупер: Ставлю пятьсот против пятидесяти: Брик понятия не имеет, что там такое!

Большая Ма: Вся прелесть подарка в том, чтобы не знать, что тебе подарили, пока не развернешь пакета. Ну-ка, открой подарок, Большой Па!

Большой Па: Сама смотри! Я хочу спросить кое-что у Брика! Брик, иди сюда!

Маргарет: Брик, тебя зовут. (Разворачивает пакет.)

Брик: Скажи ему, что я не могу передвигаться.

Большой Па: Это я вижу, Вот и хочу узнать, где ты сломал ногу?

Маргарет (стараясь переменить тему): Посмотрите, посмотрите, да ведь это кашемировый халат! (Она держит его так, чтобы все видели.)

Мей: Ты удивлена, Мэгги?

Маргарет: Впервые его вижу.

Мей: Забавно! Ха!

Маргарет (в гневе повернулась к ней, говорит с очаровательной улыбкой):

Почему забавно? Кроме породы, нашей семье нечем было гордиться. Такой роскоши, вроде кашемировых халатов, у нас не было, вот я и удивляюсь!

Большой Па (зловеще): Тихо!

Мей (переходя в ярость): Не понимаю, откуда такое удивление? Не ты ли сама в прошлую субботу купила его в Мемфисе? И знаешь, откуда я узнала? От продавщицы. "Знаете, миссис Поллит, – сказала она мне, – ваша золовка только что купила у нас кашемировый халат для отца своего мужа!"

Маргарет: Сестрица! Какой талант пропадает! Тебе бы не домашней хозяйкой, не матерью быть, а сотрудницей ФБР или...

Большой Па: Тихо!!!

Тукер (у него на все замедленная реакция. Обращается к доктору Бау):

Аист и костлявая всегда летят рядом. (Начинает весело смеяться, но, заметив наступившее молчание и взгляд Большого Папы, замолкает.)

Мей (поднимает вверх руки и звенит браслетами): Интересно, не съедят ли нас москиты сегодня вечером?

Большой Па: Если сожрут, я пущу ваши кости на удобрение!

Большая Ма (быстро): На прошлой недели мы с самолета опрыскали все поместье. Думаю, стало полегче. Во всяком случае, мне они не...

Большой Па (обрывая ее): Брик, мне сказали, что ты вчера ночью занимался прыжками на стадионе.

Брик (улыбаясь): И мне это сказали.

Большой Па: На чем или на ком ты прыгал? Что ты там делал в три часа утра? Лежал с бабой на беговой дорожке?

Большая Ма: Ну, отец, значит, ты уже здоров, но я не собираюсь позволить тебе говорить подобное...

Большой Па: Замолчи!

Большая Ма: ...пакости в присутствии проповедника и...

Большой Па: Замолчи! Я спрашиваю тебя, Брик! За кем ты гонялся так, что споткнулся и сломал ногу?

Гупер неестественно громко смеется, остальные нервно хихикают. Большая Мама топает ногой и, обиженно поджав губы, шепчет что-то на ухо Мэй. Брик с едва заметной неопределенной улыбкой встречает тяжелый и насмешливый взгляд отца.

Брик: Нет, сер, не совсем так...

Мей (сладким голосом): Преподобный Тукер, не хотите ли прогуляться со мной? (Оба уходят на галерею.)

Большой Па: Тогда, черт возьми, что же ты делал на стадионе в три часа утра?

Брик: Брал препятствия, отец. Тренировался в барьерном беге. Но эти барьеры оказались слишком высоки для меня теперь.

Большой Па: Ты что, был пьян?

Брик (улыбка исчезает с его лица): Трезвый я бы и на низкие не польстился...

Большая Ма: Большой Па, погаси свечи на пироге!

Маргарет: Я хочу предложить тост в честь Большого Папы Поллита величайшему плантатору страны исполнилось сегодня шестьдесят пять.

Большой Па (задыхаясь от ярости и отвращения): Я сказал же, сказал, прекратите все! Довольно!

Большая Ма (подносит ему именинный пирог): Большой Па, я не позволю тебе так разговаривать даже в день твоего рождения...

Большой Па: Ида, я сказал тебе, что как захочу, так и буду разговаривать в день своего рождения. И в любой другой день тоже. А кому не нравится, могут идти куда подальше!

Большая Ма: Ты шутишь, дорогой! Я уверена.

Большой Па: Почему ты решила, что я шучу?

С балкона кто – то подает Гуперу знаки, он уходит.

Большая Ма: Я знаю, что ты шутишь.

Большой Па: Ни черта ты не знаешь и никогда ничего не знала! Ничего я не шучу. Я мирился со всем этим дерьмом, потому что думал, что скоро умру. И ты думала, что я умираю, и тут же начала хозяйничать, прибирать все к рукам. Так вот, Ида, ничего у тебя не выйдет. Потому что я не умираю! И не тебе здесь хозяйкой быть, потому что я умирать не собираюсь. Ничего у меня, оказывается, нет. Это ты решила, что мне крышка. (В спальне остались только супруги Поллиты. Все ушли на балкон. Большая Мама тяжело дышит, зажав рот кулаком.) Что, неправда? Не шевелилась мысль, что скоро ты станешь полновластной хозяйкой в доме и на плантации? Только и слышу: уже где – то командуешь, только и вижу, что твою старую спину то там то сям.

Большая Ма: Потише, пожалуйста, здесь проповедник.

Большой Па: Проклятый проповедник! Плевал я на него! Слышишь, что я сказал? Плевал я на него!

Кто – то закрывает дверь галереи и в тот же момент – взрыв фейерверка и возбужденные вопли детворы.

Большая Ма: Я никогда не видела, чтобы ты так себя вел. С чего это ты разошелся?

Большой Па: Теперь, когда все анализы и страх позади, я хочу выяснить кое – что? Кто здесь хозяин – ты или я? Выходит все – таки я. Я – а не ты! И день рождения мой. И пирог мой. И шампанское тоже мое. И все тут мое! Не торопись, я еще здесь покомандую! Да я все тут своими руками сделал. Школу бросил в десять лет: пошел работать! Работал, как негр, как раб! Потом стал надсмотрщиком на плантации старого Стро и Очелло. А когда старина Стро умер, стал партнером Очелло, и плантация начала расти, расти, расти, расти! Всего своим горбом добился! А ты теперь решила все к рукам прибрать! Ни черта тебе здесь не достанется. Поняла? Все ясно? Меня обскоблили с головы до ног и ничего серьезного не нашли, кроме нервных спазмов. А спазмы эти – будь они прокляты! – я получил, наверное, от отвращения! От мерзкой грязной лжи, с которой приходилось мириться! От лицемерия, с которым прожил все сорок лет с тобой! Давай, Ида! Надуй щеки, вдохни поглубже и задуй эти чертовы свечи на моем пироге.

Большая Ма: Ох, Большой Па! Ох, Большой Па! Ну и ну!

Большой Па: Что такое?

Большая Ма: И все эти годы, что мы прожили вместе, ты так и не верил, что я действительно люблю тебя?

Большой Па: Что?

Большая Ма: А я ведь так любила! Так любила! Любила даже твою ненависть и твою грубость, Большой Па! (Рыдает и неуклюже выбегает на галерею.)

Большой Па: А смешно, если это действительно так.

За паузой следует взрыв фейерверка в небе, яркий свет в комнате. Входит Брик, опираясь на костыль, со стаканом в руке, и Маргарет с веселой и тревожной улыбкой.

Большой Па: Тебя я не звал, Мэгги. Только Брика.

Маргарет: А я его только доставила. (Целует Брика в губы, он незаметно вытирает их рукой. Она резво, как девочка, выскакивает из комнаты. Брик и отец остаются вдвоем.)

Большой Па: Твоя баба, конечно, лучше, чем у Гупера, и лицом, и фигурой. Но есть в них что – то общее.

Брик: Бесятся, как кошки на раскаленной крыше?

Большой Па: Верно, мой мальчик. Странно, вы такие разные с Гупером, а в жены выбрали женщин одного типа, почти...

Брик: Просто мы женились на женщинах из высшего общества, отец.

Большой Па: Чушь... Странно, что у них общего?

Брик: Объясню. Они уселись посреди огромного куска земли, среди твоих двадцати восьми тысяч акров, и каждая намерена оторвать себе у другой кусок побольше, как только ты выпустишь эту землю из рук.

Большой Па: У меня есть для них сюрприз – я еще долго не буду выпускать ее из рук, так что им не дождаться.

Брик: Ну и молодец, папа.

Большой Па: Будь уверен. Но жена Гупера только и делает, что рожает. Плодовита, как свинья. Сегодня ее выводку даже места за столом не хватило, пришлось стол раздвигать. Пять уже у них, что ли, и шестой на подходе.

Брик: И шестой на подходе...

Большой Па: Знаешь, Брик, клянусь Богом, не могу понять, как это все получается? Добываешь себе кусок земли всеми правдами и неправдами, потом земля приносит плоды. Сколачивается хозяйство, богатство, и в один прекрасный день видишь, как все уплывает из рук.

Брик: Говорят, природа не терпит пустоты.

Большой Па: Да, так говорят, но иногда я думаю, черт возьми, что пустота лучше той мрази, что природа подсовывает вместо нее. Кто – то стоит под дверью. Кто? (Повышает голос.)

Брик: Тот, кого интересует, о чем мы с тобой говорим.

Большой Па: Гупер!.. Гупер!..

Выждав для приличия минуту, Мэй появляется в двери на галерею.

Мей: Вы звали Гупера, Большой Па?

Большой Па: Ах, это ты?

Мей: Вы хотите видеть Гупера?

Большой Па: Нет. Ни Гупера, ни тебя не хочу видеть. Я хочу, чтобы никто не совал сюда нос, ясно? Ненавижу, когда подслушивают. Терпеть не могу шпионов и соглядатаев.

Мей: Что с вами? Большой Па...

Большой Па: Ты стояла в лунном свете, и тень выдала тебя!

Мей: Я только...

Большой Па: Да, ты только шпионила за нами!

Мей (плачет): Ох, Большой Папа, как вы несправедливы к тем, кто вас действительно любит!

Большой Па: Замолчи! Замолчи! Замолчи! Я переведу вас с Гупером из соседней комнаты в другую. Не ваше собачье дело, сто происходит между Бриком и Мэгги. Устроили за ними слежку по ночам, а потом докладываете матери, а та приносит все мне. Черт возьми, я заболеваю от этого наушничества и сплетен.