Текст книги "Круг Раскрывается: Разбитое Стекло (ЛП)"

Автор книги: Тэмра Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Она погладила ожерелье, затем посмотрела на него:

‑ Готов медитировать?

Медитация в тот день пошла легко как никогда, особенно упражнение, во время которого Кис помещал свою магию в тигель. Будто бы та молния прошлым вечером очистила его разум от страха и увеличила его силу. Трис наблюдала, как он обращался с молнией внутри себя так же, как со стеклом – дружеской, но твёрдой рукой. Сегодня он удерживал силу лишь достаточно крепко, чтобы управлять ею, но не настолько крепко, чтобы она прорвалась через слабые места в его концентрации. С четвёртой попытки ему удалось упаковать всю магию в воображаемый тигель: Трис была видна его форма, когда магия сжалась, пылая как солнце размером с кулак. Кису успех так вскружил голову, что он повторил упражнение ещё дважды – просто потому, что мог.

‑ Прервёмся на обед, ‑ сказала Трис, собирая использованную ею в защитном круге магию. ‑ Потом попробуем сделать новый шар.

‑ Именно на это я и надеялся, ‑ ответил Кис. ‑ У меня может получиться лучше, так как теперь я немного понимаю, как работает моя сил…

‑ Трис. Кис.

В дверном проёме стоял Дэйма, одетый в дождевые плащ и шляпу. Он выглядел измождённым и избегал смотреть им в глаза.

‑ Призрак нанёс очередной удар прошлой ночью – ещё одна девушка из места проживания Киса. Ты мне нужен, чтобы провести опознание, ‑ объяснил он, поджав губы. ‑ У меня есть кони. Пёс не отстанет?

Кис побелел и бегом покинул мастерскую. Трис последовала за ним, накрыв всех щитом от дождя. Они молча забрались в сёдла приведённых Дэймой коней, Чайм забралась Трис на плечи.

Дэйма поехал впереди, направляясь на Улицу Элья, мимо аруримат, и наконец на Проспект Наскемиу.

Трис подогнала коня вровень с Дэймой.

‑ Где? ‑ спросила она. ‑ Где она была? В Капике?

‑ Нет, ‑ бросил Дэйма. ‑ Её нашли у подножья статуи последнего императора на Площади Ачаи. Мне сообщили уже после того, как её отнесли в Наскемиу Танас, чтобы я не рисковал запятнаться, приближаясь к телу слишком близко, ‑ его губы сжались в мрачную линию. ‑ Эта маленькая уловка у них больше не сработает.

Они выехали на Проспект Наскемиу, где по левую сторону от Ворот Пираки, напротив Капика, находился большой госпиталь. Трис ахнула, увидев размер входивших в госпиталь зданий, гораздо больше всех больниц Спирального Круга или госпиталей Саммерси. Высотой в четыре этажа, выстроенный из оштукатуренного кирпича, Наскемиу был похож на стремянку. Между корпусами, которые образовывали ступени стремянки, располагались сады, где целители растили лекарственные травы.

Дэйма провёл их мимо корпусов, на каждом из которых был знак, указывающий имя Дома на Тариосском, Курчали и языке Торговцев – основных языках, на которых здесь говорили. Они проехали мимо Дома Детей, Дома Матерей, Дома Престарелых, Дома Бедных. Дальше белая штукатурка была окрашена чёрным. У этой части госпиталя не было окон, лишь несколько дверей, и никаких знаков. Перед одной из маленьких дверей корпуса стоял арурим.

Дэйма подъехал к нему и спешился.

‑ Арурим присмотрит за конями, ‑ бросил он. ‑ Будет лучше, если пёс тоже останется здесь.

‑ Медвежонок, сидеть, ‑ приказала Трис, выскальзывая из седла. ‑ И вообще, что это за место? ‑ спросила она.

‑ Наскемиу Танас, ‑ сказал Кис необычно скрежещущим голосом. ‑ Дом Мёртвых.

Они последовали за Дэймой внутрь. Взгляду Трис явилось сияние магических знаков сохранения, холода и проводимости на полу и на стенах. Ходившие здесь люди были гражданскими – они бранились, рыдали или выносили потерю молча – или являлись местными рабочими, безмолвными прасмуни, одетыми в чёрные куртки или кайтэн.

Дэйма довёл их до двери, на которой была латунная вывеска с номером пять, и открыл её, жестом указав Трис и Кису войти. Работавшие там двое прасмуни в чёрных накидках повернулись к ним.

‑ Номер восемнадцать, ‑ приказал Дэйма.

Те подвели его, Трис и Киса к деревянному столу, накрытому простынёй.

Трис сжала кулаки так сильно, что её шероховатые ногти впились ей в ладони. Она терпеть не могла смотреть на мертвецов: они выглядели печальными, одинокими, брошенными. Хотя с начала своей карьеры мага она и повидала немало мёртвых, у неё всё равно шли от них мурашки.

Прасмуни сдвинули простыню, открыв лицо мёртвой женщины.

Трис закусила губу. Женщину задушили. Под брызгами грязи от шедшего прошлой ночью дождя проглядывалась желтизна орудия убийства: жёлтая вуаль яскедасу. Пока они с Кислуном приветствовали молнию, дождь и прохладный воздух, Призрак снова убил. Способ убийства достаточно сильно изменил лицо женщины, чтобы даже её семья могла её не узнать, но Трис опознала запах лаванды, мокрые карие кудри и вышивку на кайтэн погибшей.

Кис узнал жертву гораздо быстрее. Он упал на колени и закрыл лицо руками.

‑ Ох, Яли, ‑ дрожащими губами пробормотала Трис.

Она протянула руку и закрыла распахнутые глаза умершей женщины. Затем вынула из перевязи пару медяков и придавила ими веки Яли, чтобы душа не вернулась в своё старое обиталище, начавшее разлагаться. Чайм переползла на тело Яли, издавая скрежеща как металлом по стеклу – так она выражала своё страдание.

Только тогда прасмуни, которые уже тысячу раз видели, как люди вели себя подобно Трис и Кису, проявили признаки эмоций. Чайм заставила их нервно отступить назад, чертя у себя на лбах круг Всевидящего.

Трис положила ладонь Кису на плечо, затем протянула ему свой носовой платок. Он не обратил на это внимания, хотя слёзы продолжали капать на пол сквозь его пальцы. Трис огляделась вокруг: куда делся Дэйма?

Она нашла его в холле, говорящим с арурим:

‑ Мне плевать, сколько потребуется взяток секретарям, я всё оплачу, ‑ пылко говорил он с огнём в тёмных глазах. ‑ Я хочу говорить с Хранителями Общественного Блага сегодня же.

‑ Но даской, что они могут сделать? ‑ поинтересовался арурим. ‑ Они не подготовлены к расследованию преступлений!

‑ Они могут закрыть Капик! ‑ рявкнул Дэйма. ‑ Закрыть его, пока мы не найдём этого гнилого, грязного Призрака! Иди, давай. Плати столько взяток, сколько сможешь. Зайди в Зал Номасдина и возьми у моей матери расписки, но внимание Хранителей мне нужно немедленно.

В голосе Дэймы было достаточно стали; арурим потрусил прочь. Прежде чем он смог открыть дверь наружу, мужчина и женщина в белых жреческих накидках вышли из комнаты рядом с дверью. Арурим остановился и поднял руки, в то время как мужчина окружил его дымом благовоний из кадила, а женщина быстро проговорила молитвы за очищение. Трис заскрипела зубами. Им всем придётся пройти через этот нонсенс, когда они попытаются уйти.

Дэйма обернулся к ней:

‑ Что? ‑ потребовал он.

Трис выкинула из головы мысли о процедуре очищения.

‑ Ты неаккуратно там поступил, ‑ сказала она, указывая на комнату, где лежала Яли. ‑ Взял и вывалил это на нас. Мог бы хоть предупредить.

‑ Я не знал, ‑ парировал Дэйма. ‑ Разве не было бы с моей стороны жестоко сказать, что я, кажется, узнал жертву – женщину, которую я видел только раз в жизни, минут на тридцать – и потом оказалось бы, что я ошибся? Не забывай, у Фэрузы живут две другие яскедаси. И у меня есть и другие заботы.

Трис скрестила руки на груди:

‑ Например?

‑ Нужно закрыть Капик, запретить яскедаси работать. Нужно назначить на это дополнительных арурими, сколько сумеем. Я не хочу больше мёртвых женщин. На этот раз они должны ко мне прислушаться, ‑ настаивал Дэйма, дрожа от нетерпения. ‑ Он всё ближе подбирается к Площади Ассамблеи. Он над нами насмехается – этому нельзя позволить продолжаться, и я не позволю!

‑ Ну, пока ты в ярости от насмешек, Кис потерял близкого ему человека, ‑ холодно сказала Трис. ‑ Жаль, что ты не задумался об этом раньше, Дэйма.

Он отступил на шаг, обращения к себе таким тоном он не ожидал.

‑ Я пытаюсь спасти жизни людей, если ты вдруг не заметила.

‑ И спеша спасти жизни ты не заботишься о том, что разбиваешь одну или две жизни по пути? А ещё говорят, что я злая, ‑ прямо заявила Трис. ‑ Её зовут Яли. Она была подругой Иралимы, и она заботилась о дочери Иралимы.

‑ Ты не понимаешь, ‑ устало сказал Дэйма, потирая лоб.

‑ Я и не хочу понимать, ‑ ответила Трис.

Дверь в комнату, где лежала Яли, открылась. Показался Кис. Его глаза были красными и опухшими от слёз. Чайм сидела у него на плече, удерживая себя в равновесии, цепляясь передними лапами за его волосы. Она посмотрела на Дэйму и зашипела, брызнув в него струёй маленьких стеклянных шариков.

‑ Согласна, ‑ сказала Трис, гневно зыркнув на Дэйму.

Кис не обратил на неё внимания. Обращаясь к Дэйме, он хрипло произнёс:

‑ Нужно закрыть Капик. Пока он кого-нибудь ещё не убил. Как он остаётся незамеченным, даже на Площади Ачая? Я же знаю, что там патрулируют арурими.

‑ Я сегодня же пойду на приём к Хранителям Общественного Блага, чтобы подать прошение о закрытии Капика, ‑ ответил Дэйма, опираясь на стену.

Он выглядел истощённым.

‑ А что касается незамеченности… ‑ он поморщился. ‑ По всему городу проходят служебные и сточные тоннели.

‑ Чудесно, ‑ с сарказмом ответил Кис. ‑ Дай угадаю. Никто не хочет видеть, как прасмуни и слуги работают.

Дэйма кивнул:

‑ Весь город – огромное сито. Его нельзя хорошо охранять, хотя бьюсь об заклад, что Ассамблея выделит денег на дополнительных стражей. Им придётся много заплатить, чтобы заставить людей спуститься в канализацию, и жрецам придётся их очищать, иначе никто туда не спустится. Даже арурим прасмуни отказываются туда соваться, ‑ его голос, источавший усталость, смягчился. ‑ Кис, прости. У меня голова разрывается между шестью разными делами… Вы были близки.

Кис кивнул:

‑ Мне нужно домой, ‑ сказал он. ‑ Я хочу, чтобы они услышали это от меня.

‑ Она работала прошлой ночью? ‑ спросил Дэйма.

‑ Да, ‑ тихо ответила Трис.

‑ Ты знаешь, как оно для уличных яскедаси, ‑ объяснил Кис. ‑ Если они не работают, то не едят, и могут потерять жильё… А Яли была умницей. Она бы не пошла на риск.

Он посмотрел на Трис:

‑ Я не могу вернуться в «Базальт»…

Она покачала головой:

‑ Я пойду с тобой к Фэрузе, ‑ сказала она, думая про себя: «Может быть, я смогу ему помочь».

Помешкав немного, Кис кивнул.

‑ Тогда пойдём очищаться, ‑ сказал Дэйма и повёл их к жрецам. ‑ Кис, возьми наших коней. Просто вели потом кому-нибудь вернуть их на Улицу Элья.

Трис терпела, пока жрецы очищали её благовониями и молитвами, и напряжённо размышляла. Когда они сели верхом, она спросила Дэйму:

‑ Думаешь, Хранители тебя послушают?

‑ Они должны.

Дэйма взял поводья и направил коня рысью вниз по Проспекту Наскемиу.

Дэйма

Проезжая через Площадь Ачая, Дэйма увидел, что жрецы Всевидящего уже возвели полотняные барьеры вокруг осквернённой статуи, которые уберут только после её очищения. Жрецы обернулись, провожая его взглядами. Ощущая на себе их внимание, Дэйма вспомнил своё собственное очищение, полученное от их рук – целые сутки были украдены у его охоты на Призрака! – и полное отсутствие у жрецов интереса к методам выслеживания убийцы. Что если Хранители Общественного Блага проигнорируют его доводы? В конце концов всё ещё был арурим даской со стажем меньше года, без дающей его словам вес выслуги перед Тариосом. Ему нельзя зря тратить посещение Учётного Холма или, что хуже, тратить взяточные средства его клана. В теории долг обязывал Хранителей выслушивать любого тариоссца, но существовала значительная разница между вниманием Хранителей, когда они были бодры, и вниманием раздосадованных, полу-сонных Хранителей. Также существовала разница между связанными долгом Хранителями и интересами тех, кто Хранителям служил.

На свежую мысль его натолкнул вид Факомасэна, высившегося в сером тумане дождя. Хранители должны будут выслушать его, если он придёт с поддержкой Хескалифоса, в особенности тех магов, которые прибыли на конференцию по провидческой магии. Он повернул коня в сторону и поехал к университету.

В конференц-зал он прибыл незадолго до обеденного перерыва. Он подождал снаружи, потом наконец двери открылись, и маги всех рас и национальностей повалили них толпой, а Дэйма зашёл внутрь. Выступавшие эти утром ещё были на подиуме, разговаривая между собой и собирая свои записи. Одной из них была Джумшида Донспикер; другим – наставник Трис, Никларэн Голдай.

Джумшида улыбнулась, заметив его:

‑ Даской Номасдина, не так ли? ‑ спросила она мягким, приветливым голосом. ‑ Вы пришли присоединиться к нам?

‑ Вообще-то нет, ‑ сказал он, нервничая. ‑ Я пришёл просить вас о помощи. Прошлой ночью Призрак убил ещё одну яскедасу – ещё одну женщину, которая живёт в том же доме, что и Кислун Уордэр.

Джумшида очертила на лбу круг Всевидящего. Дэйма продолжил:

‑ Я направляюсь к Учётному Холму, чтобы поговорить с Хранителями. Я надеялся, что вы окажете мне поддержку.

Ему показалось, или она напряглась?

‑ Не вижу, чем я могу быть полезна арурим, ‑ сказала Джумшида.

‑ Вы недооцениваете ваше положение в этом городе, ‑ ответил Дэйма. ‑ Вы – Главная Учёная Чертога Магов, Вторая Учёная Хескалифоса. Именно вы собрали вместе величайших магов-провидцев нашего времени, чтобы создать труд, который на века станет определяющим в провидческой магии.

Детей Первого Класса также учили искусству лести. Одной из их максим было то, что пчёлы летели к сладко благоухающим цветам, а не к пахнущим землёй грибам.

‑ Хранители не могут не оценить ваши слова.

Все, кроме Голдая, тактично удалились, краем глаза поглядывая на Джумшиду.

‑ И что именно вы хотите, чтобы они в моих словах оценили? ‑ спросила Джумшида, разглаживая складки своей столы мага.

‑ Капик необходимо закрыть, пока не поймают это чудовище, ‑ ответил Дэйма.

Он сделал вдох:

‑ И очищение мест, где побывал убийца, должно подождать, пока арурим не смогут отследить все присутствующие влияния.

‑ Очень разумно, ‑ едко произнёс Голдай. ‑ Поверить не могу, что это раньше не предлагали.

‑ С чего бы Хранителям слушать любые мои мысли насчёт Капика? ‑ спросила Джумшида. ‑ Вы задумывались о том, как тягостно будет закрытие квартала для лавочников и яскедаси? Они живут только за счёт своего заработка. А что касается второго…  ‑ она посмотрела на Голдая. ‑ Ты не понимаешь, Нико. Убийства уничтожили императоров Курчал, с их массовыми казнями и гладиаторскими боями до смерти в священные дни. По какой ещё причине кровавая чума началась именно здесь, и люди истекали кровью, которая сочилась даже через поры их кожи? Для вас, на севере, это было тысячу лет назад, но нам потребовалось три века, чтобы оправиться от хаоса тех времён.

Она повернулась к Дэйме:

‑ Вы – тариоссец, Дэймакос Номасдина. Вы это всё уже знаете. Именно очищение и изгнание приносимой смертью скверны спасли нас от последовавшего за императорами хаоса.

‑ Но сейчас они нам вредят, ‑ возразил Дэйма, желая, чтобы она поняла. ‑ В случае с этими убийствами…

Она закрыла уши ладонями:

‑ Вы богохульствуете, ‑ ответила она, когда он замолчал. ‑ Значит слухи всё-таки правдивы. Вы рискуете своей душой и безопасностью Тариоса в вашей погоне за Призраком. Я не буду марать руки, участвуя в этом, Даской Номасдина. И вам следует решить, что вам дороже: несколько жизней, которые в лучшем случае мимолётны, или положение вашей семьи и собственная бессмертная душа.

Всем телом выказывая своё неодобрение, она собрала свои записи и пошла прочь.

‑ Я пойду с вами, ‑ чётко произнёс Голдай. ‑ Пусть я всего лишь шэйнос, но, может быть Хранители меня послушают.

Дэйма помедлил. Поможет или повредит ему поддержка шэйнос, пусть и такого знаменитого как Никларэн Голдай?

Будто прочтя мысли Дэймы, Нико сказал:

‑ Я в любом случае хотел с ними поговорить. Я хочу получить разрешение на прозрение прошлого в местах, где обнаружили тела жертв. Возможно, ваши жрецы что-то упустили, когда проводили очищение.

На это Дэйма ощетинился: уж жрецы-то своё дело знают! «Однако», ‑ сказал он себе, ‑ «не помешает иметь поддержку признанного мага».

Что важнее, он был в отчаянии. Он видел выражение лица Киса, когда стеклодув узнал погибшую женщину. Он помнил обвинения, которые люди бросали ему в лицо на Форуме и в других местах, обвинения в том, что его не заботили их жизни. В последнее время ему приходилось проходить через толпу, чтобы войти в аруримат, и толпа росла всё больше и больше с каждым новым убийством. Они смотрели на него, ничего не говоря, окатывая его обвиняющими взглядами: скольким ещё людям он позволит умереть?

‑ У вас есть конь? ‑ спросил он Голдая.

Одна из слуг клана Номасдина ждала Дэйму у входа Первого Класса в Дом Спокойствия. Женщина поприветствовала его поклоном, забрала их с Нико коней и передала Дэйме тяжёлый, позвякивавший кошель.

‑ Ваша матушка говорит, что монетами всегда можно добиться ответа быстрее, чем расписками, ‑ объяснила слуга. ‑ Она также наказала мне сказать вам, чтобы вы были осторожны. Она слышит, что о вас поговаривают, и беспокоится, что вы рискуете забыть свои обязательства перед кланом в своём рвении выполнить свои обязательства перед арурим.

Она снова поклонилась и увела коней.

Дэйма бывал в Доме Спокойствия со своей семьёй и знал, как здесь велись дела. По мере того, как один служащий посылал его к другому, Дэйма раздавал взятки, благодаря которым его посылали в нужно направлении – один серебряный бик каждому. Когда они с Нико достигли приёмной, выделенной для Первого Класса, Дэйма отдал пять серебряных бик, чтобы его имя представили Хранителям. Затем им с Нико выдели отдельную комнату, в которой они должны были ждать приёма. Одни слуги с едой и напитками; другие принесли им обоим по сухой тунике.

Вскоре явился секретарь, чтобы записать причину их визита; Дэйма соответствующим образом его подкупил. Несколько часов спустя, когда их одежду, высушенную и поглаженную, вернули им, пришла другая секретарша, чтобы уточнить то, что записал её предшественник. Она тоже получила надлежащую взятку.

По мере того, как тянулись часы, Дэйма и Нико говорили буквально обо всём: про их обучение магии, про путешествия Нико и то, как он оказался наставником Трис, про историю рода Дэймы. Они даже немного подремали. Была уже почти полночь, когда Нико спросил:

‑ Я знаю обычаи Тариоса и доктрину крови. Скажу честно, мне любопытно – почему ты продолжаешь совать голову в петлю, чтобы отследить шаги убийцы? Ты многим рискуешь ради процедуры, которая может к нему и не привести.

Дэйма удивлённо посмотрел на него:

‑ Ты не думаешь, что я смогу его поймать, если сумею встать на его след?

Нико разгладил усы:

‑ Если бы убийство было только одно, я бы сказал, что наверняка сможешь. Но с каждым убийством он показал свою хитрость – а в нашем мире хитрые преступники всегда находят способы сбивать магию со следа. В любом случае, ты подверг своё положение в Тариосе большой опасности. Почему? Он не убил никого из твоих близких. Дело в осквернении общественных зданий?

Дэйма ошарашенно поднял брови:

‑ Осквернение? Об этом пусть волнуются жрецы. Чем больше они заняты, тем меньше вероятность того, что они начнут лезть в нашу личную жизнь. Но Призрак… ‑ он немного подумал, затем вздохнул. ‑ Всевидящий, в своей бесконечной мудрости, сделал так, чтобы я родился в достопочтенной семье Первого Класса. У меня есть привилегии, но есть у меня и долг перед низшими классами – защищать и направлять их. Не все относятся к этому долгу серьёзно, в отличие от нас, Номасдинов. Пусть это и долг перед яскедаси и остальными из Пятого Класса. Они доверили нам оберегать их. Именно это я и намереваюсь сделать.

‑ А если Хранители тебя не послушают? ‑ мягко спросил Нико.

Дэйме хотел сказать своему старшему собеседнику, что это смешно – но не мог. Возможность отказа была всегда.

‑ Мне придётся что-нибудь придумать, ‑ сказал он, оправдываясь.

‑ Возможно, тебе стоит начать придумывать прямо сейчас, ‑ предложил Нико. ‑ Так, на всякий случай.

Глава 10

Трис наблюдала за тем, как Кис поднял всех и собрал в гостиной Фэрузы, чтобы оповестить об убийстве Яли. Результатом стал хаос. Занта ударилась в истерику. Фэруза засадила в стену кулаком, пытаясь удержаться от слёз; Поппи сидела и качалась, заливаясь слезами; проживавшие там мужчины засыпали Киса вопросами. Глаки сжала свою куклу и кричала, зовя свою покойную мать и Тётю Яли.

‑ Убери её отсюда! ‑ взвизгнула Фэруза.

Поппи, пошатываясь, встала, сгребла ребёнка в охапку и вынесла наружу.

Трис подошла к завывавшей Занте и подумала было отвесить пощёчину, чтобы та прекратила истерику. Её удержала крупица жалости. Вместо этого она взяла из кошеля на своей перевязи нюхательный флакон, который она носила с собой как раз для подобных случаев. Трис вынула пробку и провела флаконом у Занты под носом. Блондинка мгновенно вдохнула и закашлялась. Запах заставил вздрогнуть даже стоявших рядом с ней мужчин.

‑ Что это за дрянь? ‑ потребовал флейтист, миловидный молодой парень с бронзового цвета кожей и серо-зелёными глазами. ‑ Пахнет ужасно!

‑ Моя знакомая, которая это приготовила, называет это средство «Безотказное», ‑ ответила Трис, вновь закупоривая флакон.

Она решила не упоминать о том, что её приёмная мать Розторн не уважала истерики. Травы для её версии нюхательной соли были выбраны соответствующим образом.

‑ Нам нужно воды.

Пока Занта пила, Трис огляделась. Барабанщик удерживал Фэрузу, его мышцы были напряжены, не давая ей снова распустить руки. Трис вспомнила, что слышала, как что-то разбилось, пока занималась Зантой: на полу у ног Фэрузы лежала разбитая на части тарелка. «Глаки же может наступить», ‑ подумала она, и пошла за метлой, чтобы подмести осколки. Закончив, она взглядом поискала Глаки. Ребёнок отсутствовал, как и Поппи.

Так же недоставало одного из мужчин-яскедаси. Он вскоре вернулся, разнеся вести по соседям. С ним пришли другие, мужчины и женщины, чтобы оплакивать погибшую и проклинать убийцу вместе с городом, который не беспокоился о смертях яскедаси. Вскоре у Трис дико заныла голова. Медвежонок и Чайм сбежали из комнаты ещё в момент прихода первых гостей.

Когда Трис окинула набитое людьми помещение в последний раз, она увидела, что Поппи вернулась. Брюнетка сидела вместе с Фэрузой, они распивали содержимое кувшина вместе со своими соседями. Поппи всё ещё плакала, беззвучно.

Трис спросила у одного из мужчин, где находится комната Яли – она решила, что Поппи оставила Глаки там. Трис подумала, что девочка наверное поплачет, пока не заснёт, но ей не нравилась мысль о том, что Глаки проснётся в одиночестве.

Трис вышла во двор, обрадовавшись прохладному, менее спёртому воздуху. Она на минуту позволила дождю падать себе на голову, наслаждаясь успокаивающим ощущением бьющих по её косам капель. Тогда-то, среди мягкого стука капель, она и услышала всхлипы. Глаки сжалась под лестницей на верхние этажи, рыдая, зарывшись лицом в мех Медвежонка. Чайм сидела на её плече и ворковала, расчёсывая спутанные волосы ребёнка своими когтями.

С миг Трис могла лишь в ужасе глазеть на них. Поппи что, просто притащила сюда ребёнка и оставила плакать в одиночестве?

Как часто сама Трис это делала – заползала в угол, чтобы плакать, зная, что в она небезразлична лишь домашним животным? Она не теряла мать или тётку, как это случилось с Глаки, но её постоянно передавали от одних родственников к другим. Именно услышав о том, что из-за её странностей Трис отошлют жить к другому родственнику, она уходила плакать в укромном уголке. Когда скончалась Кузина Юрэлль, у которой она прожила дольше всех, Трис оплакивала не злую, скупую старуху, а потерю самого постоянного дома на её памяти.

Она тронула девочку за плечо. Глаки вздрогнула и сильнее прижалась к Медвежонку, подняв руку, чтобы защитить лицо. Трис мягко отвела её руку в сторону. На щеке девочки ясно проступал отпечаток ладони. Поппи дала девочке пощёчину, чтобы заставить её умолкнуть.

‑ Это всего лишь я, Глаки. Ты видела меня вчера, помнишь?

Трис произнесла всё это нежным голосом, садясь на плиты галереи первого этажа. Она прислонилась спиной к деревянной колонне.

‑ Мама, ‑ наконец прошептала девочка. ‑ Тётя Яли. Когда они вернутся домой?

Трис подтянула колени к груди и обняла их руками. Она знала, что не умеет обращаться с детьми, хотя к этому конкретному ребёнку искренне сочувствовала. Что она могла сказать? Что другие люди говорили в таких случаях?

Она знала только то, что она скажет. Трис ненавидела людей, которые пытались увильнуть от правды:

‑ Они умерли, Глаки. Мама и Тётя Яли умерли. Они не вернутся домой.

Слёзы наполнили глаза девочки. Они полились вниз по её грязным щекам.

‑ Нет, ‑ ответила Глаки, мотая головой. ‑ Нет.

‑ Мне жаль, ‑ мягко сказала Трис. ‑ Да.

Глаки снова начала хныкать, затем завыла. Трис прикусила губу, пытаясь решить, как правильно поступить. В конце концов она приняла решение, руководствуясь знанием Сэндри, её добросердечной названной сестры. Трис села рядом с Медвежонком и потянула Глаки себе на колени. Девочка сопротивлялась, пытаясь вернуться к псу.

‑ Собачка! ‑ закричала она, багровея лицом.

‑ Это Медвежонок. Его так зовут, ‑ объяснила Трис, тяжело дыша и таща к себе брыкающегося ребёнка. ‑ Он никуда не денется. Если сядешь со мной, то он будет здесь, как и Чайм. Нам нужно поговорить, Глаки. Тебе нужно усвоить новые, трудные уроки. Хотела бы я, чтобы тебя им научил кто-то милый, но тебе придётся обойтись мной.

Она наконец забрала девочку к себе на колени. Глаки выла, била Трис по груди кулачками и стучала пятками по земле. Трис решительно удерживала её, продолжая тихо говорить:

‑ Это неправильно, то, что случилось с твоей матерью и Яли. Я надеюсь, что ты вырастешь кем-то поразительным, чтобы жизнь возместила тебе все эти несчастья. Почему, как ты думаешь, говорится, будто боги тебе благоволят, когда вываливают на тебя ужасные вещи? Потому ли, что другое объяснение – что горе является результатом случайностей, и что это не помощь пытающихся сделать тебя сильнее богов – это объяснение слишком жуткое, чтобы над ним задумываться? Давай всё же считать, что это – боги. Будем считать, что это чья-то воля.

Продолжая говорить, не останавливаясь, на любые приходившие ей в голову темы, вне зависимости от того, понимала её Глаки или нет, она прижимала девочку к себе. Трис так привыкла к брыканию ребёнка, что сначала даже не заметила, что плач Глаки стал утихать, и что её маленькое тельце расслабилось в объятиях Трис. Только когда Глаки начала тихо посасывать большой палец, уткнувшись Трис в грудь и похныкивая – только тогда та поняла, что можно ослабить хватку. Её руки и ноги покалывало от того, что они долго находились в одном и том же положении. Она убрала мокрые, спутанные кудри с лица ребёнка.

‑ Вот так хорошо.

Она помедлила, затем неловко поцеловала Глаки в лоб.

‑ Мы не можем позволять тебе недужить, вдобавок ко всему остальному.

Прошло некоторые время, прежде чем Глаки позволила Трис встать, не закатывая истерику. Каждый раз, когда ребёнок повышал голос, Трис садилась обратно. Наконец Глаки сама встала у Трис с колен.

‑ Горшок, ‑ прошептала она, избегая взгляда Трис.

‑ Ночной горшок? ‑ спросила Трис.

Глаки кивнула. Трис со стоном поднялась на затёкшие ноги.

‑ У вас тут нету настоящей уборной?

Глаки покачала головой.

‑ Чудесно, ‑ сказала Трис, разминая затёкшую спину.

Она протянула ладонь:

‑ Показывай, где, ‑ сказала она.

Глаки взяла её за руку и повела вверх по лестнице. Медвежонок последовал за ними, а Чайм ехала у него на спине.

‑ Пойдём туда, где ты спишь, ‑ предложила Трис.

По опрятности комнаты и по отсутствию пыли Трис догадалась, что это была комната Яли, а не Иралимы. Пока Глаки пользовалась горшком, Трис открыла ставни, чтобы впустить воздух. Она на миг высунулась из окна, призывая к себе свой любимый ветерок. Он приехал вместе с ней от самого Спирального Круга, и был самым преданным спутником Трис на знойном юге. Когда она протянула руку, ветерок обвился вокруг неё.

‑ Найди Нико, ‑ дала она указание. ‑ Скажи ему, что я в порядке, и что я не знаю, когда буду дома.

Ветерок понёсся прочь.

Она уже потерпела неудачу, посылая ветра на поиске убиваемой женщины, но что ещё она могла сейчас сделать, чтобы помочь? Кис совсем пал духом, слишком сильно, чтобы пытаться сделать ещё один шар. Никто этого не упоминал, но Трис было совершенно ясно, что они не могли полагаться на то, что убийца будет ждать день между нападениями, только не после того, как он забрал Яли на следующий же день после предыдущей жертвы.

Она должна была что-то сделать. Кроме ветров у неё ничего не было.

Трис огляделась. Глаки и Медвежонок свернулись вместе на кровати, девочка наблюдала, как пёс спит. Чайм сидела на подоконнике рядом с Трис, склонив голову на бок и с любопытством в глазах.

‑ Ты полежишь тут немного, молча? ‑ спросила у Глаки Трис. ‑ Мне нужно кое-что сделать. Тут будет ветрено, но не волнуйся. Это всего лишь я. Я – маг. Я могу делать вещи с ветром.

Она не была уверена, что девочка поняла, но полагала, что не помешает говорить так, будто та понимает. Трис никогда не понимала, зачем взрослые говорят с детьми как с младенцами.

Она подошла к двери и распахнула её, призывая свои ветерки со двора. Она также позвала любые потоки воздуха в Капике, которые ответят на зов, притягивая их к себе через дверь и окно. Они влетели внутрь, заставляя одеяла, занавески, юбки, волосы и шерсть качаться, они немного кружились вокруг Глаки, Медвежонка и Чайм, с любопытством их исследуя, прежде чем окружить Трис.

Она позволила своей силе растечься вокруг, по возможности пытаясь передать звуки, которые хотела услышать, досадуя, потому что было бы гораздо проще, если бы она могла видеть то, мимо чего дули ветры. Только убедившись, что дальнейшие объяснения ничего не дадут, она отпустила их.

‑ И помните – весь Капик, ‑ сказала она им. ‑ Каждую улицу, каждую аллею, каждый двор.

Ветерки понеслись прочь, выполнять её поручение. Вздохнув, Трис зажгла дешёвую масляную лампу, затем села на кровати, прислонившись спиной к стене. Глаки пододвинулась ближе и примостилось у Трис под левой рукой. Медвежонок подполз к ним, пока не оказался зажат между Глаки и стеной, затем снова задремал.

‑ Знаешь, я потеряла свою мать, когда была маленькой, и некоторых моих тёток, ‑ поделилась Трис.

Она решали не упоминать того, что её мать и тётки были для неё потеряны не из-за смерти.

‑ Было страшно, переезжать из одного дома в другой. Все всё делают по-другому, и орут на тебя, если ты делаешь не так, ты не замечала?

Глаки кивнула, не вынимая большой палец изо рта.

‑ Но животные всегда дружелюбны, если не делать им больно, ‑ сказала Трис. ‑ И всегда можно рассказывать самой себе сказки, как тебе рассказывают их мама и тётки. Можно рассказывать себе сказки о том, какая у тебя однажды будет семья. У меня теперь чудесная семья. И ты знаешь, Глаки, что твои мама и тётя по-прежнему любят тебя, где бы они ни были.