Текст книги "Амаркорд смерти"

Автор книги: Тайлер Мерсер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 2

Холл отеля Глум-Сити Плаза был забит журналистами до отказа. Сотни видеокамер и микрофонов. Парковка сплошь усеяна фургонами всевозможных телеканалов. На пресс-конференцию пришли все: от самых элитных изданий, до низкосортных газетенок, специализирующихся на скандалах и неподтвержденной информации. Каждый человек на этом мероприятии хотел узнать, на какой стадии находится разработка проекта «НЕБО».

Сара Пэйн сделала шаг вперед и оказалась на трибуне под светом прожекторов. Микрофон перед ее лицом начал фонить, на несколько секунд оглушив всех собравшихся. Женщина чувствовала, как у нее вспотели ладони. На стенде лежала заготовленная речь, которую она перечитывала десятки раз. Но стоя здесь, под пристальным взглядом журналистов, Сара решила донести мысль своими собственными словами.

– Приветствую всех собравшихся, – сказала Сара, постучав кончиком пальца по микрофону, после чего поправила прическу.

Гул в холле стих. Репортеры навострили уши. Звучали лишь щелчки фотоаппаратов.

– Много лет назад, – начала Пэйн, – случилось несчастье. Семнадцатилетняя Джой Грин попала в плен к садистам. Благодаря своей силе воли девочке удалось сбежать. Но при побеге она получила серьезную травму головы. Джой впала в глубокую кому. Надежд на спасение не было никаких. Именно тогда на родителей Джой вышел мой наставник, доктор Гарольд Милтон. На протяжении нескольких лет он разрабатывал технологию, позволяющую совершать слияние сознаний.

На секунду Сара замолчала. Каждый раз, когда она вспоминала историю Джой Грин, у нее по спине бежали мурашки. Тот зверский случай всех поверг в шок.

– Отец девочки согласился поучаствовать в новой программе, – продолжила Сара. – Ему предстояло проникнуть в больной разум дочери и вывести ее из лап забвения… Слава всевышнему, эксперимент удался. Джой очнулась, – Сара протерла вспотевшие ладони. – Работа доктора Милтона помогла сотням людей вновь вернуться к жизни. Но чем дальше продвигались эксперименты, тем больше процесс погружения в чужое сознание расширял горизонты. На определенном этапе развития нам пришла идея проекта «НЕБО». Если мы можем погрузить сознание одного человека в мир другого человека, то что нам мешает создать свой собственный мир? Мир, в котором у каждого появится второй шанс.

В зале послышался гул. Журналисты начали выкрикивать вопросы. Вспышки фотокамер засверкали с удвоенной силой.

– Вы хотите сказать, – прокричал самый громкий мужчина из толпы, – что можете создать альтернативный мир для каждого из нас?

– Для всех нас, – ответила Сара.

– Но зачем? Разве доктор Милтон не для того и создал свою установку, чтобы помогать людям выбираться из комы, а не погружаться в нее все глубже? – спросил все тот же крикун.

– Посмотрите на себя, – сказала Сара, указав на журналиста рукой. – Не старше тридцати пяти. Ни единого лишнего килограмма. Прическа. Хороший костюм. Наверняка любимая работа, которая приносит вам солидное жалование. Уверена, девушки по вам так и плачут.

Мужчина заметно засмущался. Все, кто стояли рядом, обратили на него пристальное внимание.

– У вас насыщенная интересная жизнь, – добавила Сара. – Но что, если бы вы были прикованы к инвалидному креслу? Что, если бы вы болели раком на самой последней стадии? Думаю, окажись вы в подобном положении, то смотрели бы на мир совершенно иначе…

В зале прошла волна голосов. Сара всматривалась в толпу журналистов, замечая одобрительные кивки. В какой-то момент люди расступились и среди них оказался скрюченный мужчина в кресле-каталке. Изогнутыми пальцами он управлял коляской, медленно подъезжая к трибуне.

– Пожалуйста, – доктор Пэйн обратила внимание на инвалида. – Дайте мужчине микрофон. Уверена, ему есть что сказать.

Десятки видеокамер мгновенно направили свой взор на человека в кресле. Один из газетчиков поднес микрофон к его лицу.

– Доктор Пэйн, – невнятным голосом произнес он. – Вы хотите сказать, что такие люди, как я, смогут получить второй шанс на нормальную жизнь внутри «НЕБА»?

Сара подарила этому человеку свой самый добрый взгляд и белоснежную улыбку.

– Я хочу сказать, – ответила Пэйн, – что в нашем мире есть несправедливость. Посмотрите вокруг! Преступность, коррупция, безработица, болезни! Пока одна прослойка общества проживает свою жизнь, словно боги, остальные питаются объедками с их стола. И позвольте добавить, это случилось ни сегодня, и ни вчера. Так было всегда. Сколько человечество себя помнит, постоянно сильный пожирал слабого. Так уж мы устроены. Я не могу изменить этот мир. Никто не может…

– Именно поэтому вы решили создать свой собственный? – по-прежнему запинаясь, спросил мужчина в коляске.

Сара улыбнулась. Посыпался град вопросов. Все хотели узнать подробности. Громче всех вновь прокричал журналист, которого Сара похвалила за костюм и прическу.

– Доктор Пэйн! Если все так прекрасно, как вы говорите, то какова будет ваша роль в этом утопическом новом мире? Неужели вы решили стать богом? Ведь как вы сами сказали: человечество не изменить.

Из-за спины Сары появился ее помощник Уильям. Мужчина в черном костюме наклонился к микрофону и произнес:

– На этом пресс-конференция окончена.

На протесты Сары остаться и договорить Уильям лишь крепко взял ее за плечи и отвел в сторону. Репортеры были в ярости. Гул недовольных голосов гудел, пока Сару не вывели в коридор.

– Уильям, какого черта? – нервно спросила доктор Пэйн.

– У нас проблемы, – ответил мужчина. – Дженнифер…

– Дженнифер? – прошептала Сара. – Что-то случилось с моей дочерью?

– Она подключилась к «НЕБУ», – отрезал Уильям.

Сара нервно сглотнула. До этого момента все испытания проходили лишь на определенных людях с разными психотипами. Система обкатывала алгоритмы своей совместимости с различными пользователями. Прежде чем подключать к «НЕБУ» неподготовленных людей, нужно было провести еще целую кучу тестов.

– Твою мать, Уильям! – взорвалась Сара. – Как это могло произойти?

– Доктор Пэйн, – замешкался помощник. – Это еще не самое страшное.

Сара буквально побледнела на глазах.

– В чем дело?

– Пропала обратная связь… Мы не можем узнать, что сейчас происходит в «НЕБЕ».

***

Доктор Моралес стоял рядом с палатой Гидеона Хилла. Кара примчалась в окружную больницу, как только получила от него звонок. Она ехала так быстро, что наверняка собрала штрафов на целое состояние. Впрочем, учитывая сколько денег Кара тратила на лечение отца, не далек тот день, когда ей придется продать дом, чтобы расплатиться с долгами. Родной дом, единственное место, напоминающее о маме.

Немного запыхавшаяся Кара подошла к доктору и пожала его крепкую руку. Несмотря на столь раннее утро онколог выглядел на редкость бодрым. Аккуратно выбритая бородка на широком лице мужчины служила тому подтверждением.

Кара смотрела за спину Моралеса, заглядывая в палату отца. Через щель в дверном проеме были видны бледные ноги на больничной кровати.

– Все плохо? – спросила Кара.

– Мне жаль это говорить, мисс Хилл, но боюсь, что так…

– Что случилось? Я вчера была у него. Он был в порядке. Говорил со мной. Шутил.

Кара знала, что у нее изо рта несло вчерашней пьянкой, да и внешний вид оставлял желать лучшего, но привести себя в нормальный вид она не успела. Да и по большому счету в этот момент ей было на все это плевать.

– Послушайте, – доктор попытался взять Кару за руку, но она не позволила. – У вашего отца рак легких четвертой степени. Он проходил курс химиотерапии. Мы пытались сделать все возможное, но вы же сами понимаете, что в подобных случаях надежд практически нет… Гидеон был сильным. Настоящий боец. То, что он продержался столько времени уже чудо. Но сегодня ночью внутренние органы мистера Хилла начали отказывать один за другим. Несколько раз останавливалось сердце. Нам пришлось подключить Гидеона к аппарату ИВЛ.

Кара горько сглотнула. Вытерла бегущую слезу рукавом куртки. Она искала хоть какую-то надежду на лице доктора, но оно источало лишь констатацию суровой реальности. Видимо, надежд действительно не осталось. Пять лет больниц, всевозможных врачей и целого состояния, потраченного на лечение, и все равно всего этого оказалось недостаточно.

– Доктор, я не могу его потерять…

– Мне очень жаль, – ответил Моралес.

– Неужели совсем ничего нельзя сделать?

– В палате Гидеона на столике лежит брошюра. Экспериментальное исследование. Новейшие препараты. Одна частная фармацевтическая компания собирается сделать прорыв в области онкологии. Для Гидеона Хилла это последний шанс, но я бы на него не рассчитывал…

– Почему? – мгновенно взбунтовалась Кара.

Доктор потер большим и указательным пальцем друг о друга, явно намекая на огромные деньги.

– В любом случае, решать вам, – сказал Моралес. – Со своей стороны мы сделали для Гидеона все возможное. Если вы спросите меня, то я бы посоветовал вам провести оставшееся время с отцом, держа его за руку, а не бежать сломя голову бог знает куда в поисках чуда.

Похлопав Кару по плечу, доктор Моралес пошел дальше по коридору.

***

– Встретимся в аду, ублюдок сумасшедший!

– Надеюсь, ты будешь задыхаться очень долго!

– Сайлент, уверен, ты расплачешься как сучка!

В помятой тюремной робе Грэм Сайлент шел по коридорам блока, шаркая ногами по металлическому полу. Растрепанные черные волосы по-прежнему прикрывали правый глаз. Со стороны Грэм выглядел человеком, который сейчас освободиться, а не поедет на смертную казнь. Он шутил, широко улыбался и вообще смотрелся довольно счастливым.

Барри Пеппер вел Сайлента, слушая выкрики заключенных из разных камер. Что же… сегодня утром они стали гораздо смелее, зная, что серийный убийца уезжает в газовую камеру. Наконец-то, этот психопат покинет «заведение».

По идее Сайлента должны были казнить в этой тюрьме – провести по так называемой зеленой миле, – но пару недель назад газовая камера вышла из строя. Именно поэтому заключенного перевозили в другое тюремное учреждение для исполнения смертного приговора.

Признаться, Барри и сам был рад. А уж как радовался Даг Перси! Он буквально светился от счастья. Но несмотря на ликование Дага, Барри обратил внимание, что Перси ни на секунду не убирал ладони с рукояти своей дубинки. Урок он усвоил.

Это точно…

– Последняя мудрость от маэстро Сайлента! – прокричал Грэм, обращаясь к заключенным. – Если у тебя хватит смелости, чтобы сказать «прощай», жизнь наградит тебя новым «привет»!

Смертник остановился. Перси сразу же занервничал. Надзиратель вытащил дубинку, явно намереваясь применить ее в случае чего. Пеппер же просто положил руку на плечо Грэма, намекая тому, что нужно идти вперед.

– Так что, дамочки, прощайте! – Сайлент сделал театральные поклоны во все четыре стороны. – Я буду по вам скучать. Надеюсь, вы по мне тоже!

– Иди уже!

Перси со всей силы толкнул Грэма в спину. Едва не запнувшись, звеня цепями, сковывающими ноги и руки, Сайлент пошел к выходу.

– Что касается тебя, малыш Перси, то наш с тобой поцелуй я не забуду никогда! Он был таким же прекрасным и свежим как утренняя роса. Одно из самых ярких воспоминаний в моей жизни… Надеюсь, и ты будешь помнить его вечно, друг. Сладкий нежный поцелуй двух мужчин. Надзиратель и заключенный! Великолепно! Куда там недотепе Шекспиру с его «Ромео и Джульеттой».

– Как же ты меня достал, урод поганый, – прошипел Даг.

Надзиратели спустили смертника по ступеням, провели через несколько дверей и коридоров, пока наконец не передали в руки маршалам. Людям, которые должны будут доставить убийцу к месту проведения казни.

Последнее, что запомнил Барри Пеппер, перед тем как Грэм Сайлент исчез из его жизни, это назойливую мелодию, которую он ненавязчиво насвистывал.

С тех самых пор эта мелодия прочно засела в его голове.

***

Сара Пэйн скоропостижно покидала отель Глум-Сити Плаза в сопровождении нескольких охранников. Женщину окружали журналисты, суя в лицо микрофоны и видеокамеры. Перед ней оказался настоящий живой коридор, как только она вышла из здания.

Но пока все внимание прессы было сфокусировано на самой Саре, никто не заметил Уильяма. Помощник доктора Пэйн стоял рядом с человеком, который на пресс-конференции предстал перед всеми в образе инвалида. Правда, сейчас этот мужчина выглядел довольно здоровым, а учитывая какой плотный конверт ему передавал Уильям, то и счастливым.

– Вот хитрый мерзавец, – шепотом сказала Сара, садясь в машину.

***

В одной руке Кара держала хрупкую ладонь отца, в которой едва теплилась жизнь, в другой – буклет, оставленный доктором Моралесом.

Гидеон Хилл, подключенный к целой куче аппаратов, лежал на больничной кровати. Совершенно облысевший, худой, с бледной кожей. Кара не могла смотреть на отца без слез. Последней каплей, подорвавшей здоровье Гидеона, стали нападки Грэма Сайлента. Кара тысячу раз пожалела, что взялась за расследование убийств этого ублюдка.

В детстве она смотрела на отца – бравого копа, который посадил за решетку многих уродов, и искренне восхищалась им. В подростковом возрасте девочка решила пойти по его стопам: тоже стать полицейским. Ловить преступников, нести в этот мир добро. Она никогда не понимала, почему отец так яростно отговаривал ее. Лишь спустя годы, когда Кара погрязла в трудовых буднях, заработала себе профессиональный алкоголизм и депрессию, до нее наконец-то дошло желание Гидеона оградить дочь от службы в полиции. Жаль, было поздно.

Кара хотела бросить все, уйти с работы, начать новую жизнь, но Гидеону поставили диагноз. Появилась огромная потребность в деньгах. Менять род деятельности в сложившейся ситуации оказалось не вариант. Плюс, за время службы Кара обзавелась серьезными связями. К тому времени в ней давно уже умер ангел. Закрыть глаза на те или иные дела, чтобы подзаработать деньжат, стало в порядке вещей. А учитывая, что она нуждалась в них как никогда, то совесть ее по этому поводу особо не мучила.

Появились кое-какие финансы. Отца положили в хорошую клинику. Гидеону становилось лучше. В сердце начала теплиться надежда. Казалось, жизнь еще может наладиться. Гидеон сумеет поправиться. Они вновь будут жарить барбекю по выходным и пить пиво, обсуждая любимые фильмы.

А потом на Кару повесили расследование серийных убийств и все полетело к чертовой матери. Грэм Сайлент довел до ручки не только Кару… Своими выходками он буквально уложил в гроб ее отца, так сильно Гидеон переживал за дочь.

– Папа, – сказала Кара, покрепче сжав его руку. – Я не справлюсь без тебя. Мы же всегда были вместе. Только ты и я, помнишь? Вдвоем против целого мира, помнишь?

Другая рука так сильно сжимала в кулаке брошюру, оставленную доктором Моралесом, что хрустнули пальцы. Кара позвонила по номеру. Узнала условия. Увы, сумма на лечение оказалась непомерно высока. Даже если Кара активизирует все свои связи, возьмет еще один кредит, выставит на продажу дом! – у нее попросту не хватит времени. Отец при смерти и действовать нужно немедленно. Но где взять столько денег прямо сейчас? Ответа на этот вопрос у Кары не было.

В заднем кармане джинсов завибрировал смартфон. Взглянув на дисплей, Кара увидела сообщение от знакомого прокурора:

«Казнь начнется через тридцать минут. Надеюсь, ты не пропустишь момент. После всего того, что он сделал, тебе просто необходимо посмотреть в глаза ублюдка, когда он будет подыхать…»

Глава 3

– Парни, вы какие-то слишком серьезные. Словно это вас везут на смертную казнь, а не меня, – сказал Сайлент.

Морган Тодес работал в службе маршалов уже давно. Ему было не впервой транспортировать заключенного до места свершения приговора. Некоторые смертники замыкались в себе, другие плакали. Бывали случаи, когда они пытались устроить побег. Покончить с собой. Но настолько веселых ребят, как Грэм Сайлент, Морган еще не встречал.

Они ехали в бронированном фургоне: Тодес, его коллега Билли Коул и Гарри Питерс. Последний находился за рулем, в то время как Морган и Билл охраняли Сайлента в задней части транспорта.

Грэм был закован в наручники и пристегнут к стене. Он сидел на небольшой лавочке напротив двух вооруженных маршалов. От свободы его отделяли бронированный кузов фургона толщиной в семь миллиметров и двое опытных сотрудников, с которыми шутки плохи. Морган и Билл свою работу знали.

– Заряжен? – Сайлент кивнул на кобуру Тодеса.

– Хочешь проверить? – спросил Билл.

– Всегда мечтал пострелять…

– Да? – усмехнулся Морган. – Что же ты тогда всех своих жертв резал?

Внутри фургона светила лишь тусклая продолговатая лампа на потолке. Через небольшие бронированные окна едва ли проникал солнечный свет. Грэм наклонился чуть вперед, озарив свое улыбающееся лицо.

– Незаконное ношение оружия запрещено, – ответил он. – Или я чего-то не знаю? Как я, добросовестный гражданин, мог взять с собой незарегистрированное огнестрельное оружие и выйти с ним на улицу? За кого вы меня принимаете, парни?

Билл Коул рассмеялся. На лице Тодеса тоже появилась улыбка.

– Морган, он нас стебет? – спросил Билл.

– Нет, малыш Билли, просто мы впервые везем в газовую камеру настоящего законопослушного гражданина, – Тодес зажал рацию, прикрепленную к левому плечу. – Гарри, – обратился он к водителю, – знаешь, почему наш друг убивал своих жертв руками, не из пистолета как все нормальные люди?

– Почему? – отозвался шипящий голос в рации.

– Не хотел нарушать закон. Незаконное ношение оружия и все такое.

Прозвучал прерывистый смех.

– Да, Грэм, – сказал Морган, убрав руку с рации. – Таких клоунов, как ты, еще поискать.

Мужчина окинул коротким взглядом одежду Грэма. Белая неказистая рубаха и черные штаны.

– Сайлент, а ты знаешь, почему тебя нарядили в это тряпье? – спросил Тодес. – Это чтобы среди зеленого газа, постепенно заполняющего камеру, тебя можно было хорошо разглядеть. Но, пожалуй, я зайду из далека.

– Да, Морган, – улыбаясь, сказал Билл Коул. – Расскажи нашему другу, что его ждет. Уверен, это поубавит его пыл.

– Газовая камера представляет собой стальную восьмиугольную кабину с куполом и герметично закрывающейся овальной дверью, – начал Морган. – Внутри находится сиденье с ремнями. В боковых стенках этой будки смерти, как мы ее мило называем с малышом Билли, – Морган улыбнулся коллеге, – имеются широкие застекленные проемы. Через них семьи твоих жертв, официальные лица и, возможно, даже журналисты будут наблюдать за происходящим. Газовую камеру не зря прозвали «аквариумом»! Во время казни она ярко освещается изнутри.

– Золотая рыбка Сайлент, – пошутил Коул.

– Так вот, – продолжил Морган. – Человек, ответственный за твою смерть – назовем его палач, так будет проще – тщательно взвешивает цианистый калий, выданный тюремной службой. Раскладывает его по двум специальным пакетам, которые прикрепляются под сиденьем в тридцати сантиметрах над встроенной в пол емкостью. Примерно за десять минут до входа твоей трясущейся задницы в газовую камеру палач готовит раствор: немного серной кислоты на литр дистиллированной воды.

Грэм Сайлент слушал рассказ маршала, попутно пытаясь почесать кончик носа. Пальцы не доставали до лица каких-то пару миллиметров. Увидев абсолютное безразличие заключенного, Морган шлепнул Грэма ладонью по щеке, дабы привлечь его внимание. Сайлент удивился подобному жесту, но не обиделся. По крайней мере, Тодес этого не заметил. Мужчина продолжил:

– После последней проверки герметичности блока охранники отправятся за тобой в «прихожую смерти». Так называется маленькая каморка, в которой ты будешь доживать свои крайние секунды жизни… Краткий визит тюремного доктора, так, для галочки, и на тебя наденут наручники, а затем мило сопроводят до твоей финальной остановки. Двое крепких мужчин заведут тебя внутрь газовой камеры. Это займет одну-две минуты. Охранники усадят твою жопу на сиденье. Ремнями зафиксируют ноги, руки, поясницу, грудную клетку и голову. Ты будешь полностью обездвижен.

– Слушай, он до сих пор улыбается, – сказал Билл.

– Это не на долго…

Фургон внезапно тряхануло на кочке. Растрепанные волосы Сайлента на секунду взлетели вверх. В этот момент Грэм плотно зажмурил глаза. Лицо мужчины перекосило, словно от сильной боли.

– Врач определит местоположение твоего сердца и прикрепит на грудь стетоскоп, подсоединенный к усилителю и наушникам, находящимся в соседнем помещении. Так он сможет следить за ходом казни. Именно он должен будет официально объявить о твоей смерти. Тебя уведомят, чтобы ты глубоко дышал, когда все вокруг окутают токсичные испарения, – Морган провел рукой по лицу. На секунду задумался. Улыбнулся: – Знаешь, Грэм… Умерщвление газом считают единственным видом высшей меры наказания, в котором осужденный заинтересован принимать самое активное участие.

– Активное участие, – засмеялся Билл.

– Если приговоренный вдыхает смертельный газ глубоко, он теряет сознание через десять-пятнадцать секунд. В противном случае это наступает гораздо позже. Если ты пытаешься продлить себе жизнь, задерживая дыхание, процесс умерщвления лишь затянется. Ты можешь очень долго оставаться в сознании и все это время испытывать сильнейшую головную боль. Тебе будет нечем дышать, начнется головокружение, появятся судороги. Свидетели казни обычно не замечают большинства этих симптомов: они видят только то, как у смертника сжимаются пальцы, изо рта идет пена и вздрагивает зафиксированное ремнями тело. Но на самом деле ты будешь испытывать адские муки.

– Слышал, Грэм! – громко сказал Коул. – Так что не дури! Дыши поглубже…

– Как только закроется стальная дверь, – продолжил Морган, – и все члены, присутствующие на этом веселом мероприятии, сядут на свои места, палач согласно приказу начнет процедуру умерщвления. Если ты не будешь выпендриваться и решишь спокойно сдохнуть, то займет это не более двух минут. Прежде всего, включат систему, поддерживающую постоянное атмосферное давление в самой камере. Это важно, так как эффективность интоксикации основывается на количестве и качестве вдыхаемого воздуха. Потом палач откроет задвижку, и смесь воды с серной кислотой поступит во встроенную под сиденьем емкость, в которую вслед за этим из пакетов высыплется цианистый калий. Произойдет химическая реакция, начнет выделяться газ. Смертоносное облако поднимется, смешиваясь с воздухом, попадающим в легкие. Когда врач объявит, что твое сердце перестало биться, приговор будет считаться приведенным в исполнение. Однако для уверенности в смерти тебя продержат в газовой камере еще полчаса.

– Захватывающе, правда, Грэм? – вновь съязвил Билл.

– И все, друг мой, – констатировал Морган. – Ты труп.

– Вы закончили? – спросил Сайлент.

– Ага…

– Наконец-то, – зевая, сказал Грэм.

Такой длинный, детальный рассказ о процедуре, казалось, совершенно не произвел на заключенного никакого эффекта.

– Вот скажи мне, – пробубнил Билл. – Как тебе удавалось столько времени оставлять полицию с носом?

Сайлент облизнул губы кончиком языка. Улыбнулся. Расправил плечи, словно он важная птица.

– Если бы не моя машина, которая не завелась в самый неподходящий момент, я бы до сих пор пил коктейли из крови ваших жен и детей, – гордо ответил убийца.

Мужчины почти синхронно наклонились немного вперед и оскалились. В эту самую секунду Морган Тодес хотел повыбивать Сайленту все его чертовы зубы. Грэм же безмятежно откинулся назад, расправил ноги и с ехидной улыбкой глянул на своих конвоиров.

– Хватит лыбиться, сволочь! – рявкнул Морган. – Через час ты сдохнешь.

– Ты в этом уверен? – спросил Сайлент.

Тодес услышал знакомый звук. Посмотрел вниз. Наручники, что еще мгновение назад сковывали заключенного, сейчас позвякивали на полу. Вот почему лицо Грэма исказила гримаса боли, когда они наехали на кочку. Мерзавец вывихнул себе большой палец на руке, чтобы избавиться от оков.

Морган потянулся к кобуре, но Грэм Сайлент сделал это на долю секунды быстрее.

***

Сара Пэйн чуть ли не пинком открыла двери своей лаборатории. Огромное помещение с кучей самой различной аппаратуры начало загораться светом. Замигали крупные мониторы, развешанные на стенах. Поползли строчки кода. Сотни яйцеобразных капсул погружения, наполненные голубой жидкостью, питающей организм пользователей всеми нужными веществами, вспыхнули яркими огнями.

– Доброе утро, доктор Пэйн, – прозвучал электронный голос нейросети.

– Аркадия! – крикнула Сара. – Отчет. Быстро!

Сара в панике подбегала к каждой капсуле, протирала небольшие окошки, всматриваясь в лица людей, подключенных к «НЕБУ». Все испытуемые внутри установок смахивали на младенцев в утробе матери. Такая же безмятежная скрюченная поза эмбриона. Спокойное умиротворенное лицо.

На голове каждого человека ярким неоном подсвечивалось закрепленное устройство, отдаленно напоминающее венок Иисуса Христа. «НКИ» – нейрокомпьютерный интерфейс: система, созданная специально для передачи данных между нейронами мозга пользователя и ядром «НЕБА». Через этот гаджет компьютер получал обратную связь.

Именно над стабильностью ядра Сара работала последние несколько месяцев. Каждый раз, когда в «НЕБО» попадал человек с определенным отклонением в психике, системе приходилось перестраивать свои алгоритмы взаимодействия. Подстраиваться под поведение нового юзера.

Именно поэтому о прохождении тестов Саре нужно было договариваться со всевозможными людьми из всех слоев общества. От божьих одуванчиков, которые за всю свою жизнь и мухи не обидели, до преступников рецидивистов. Доктор Пэйн уже и со счета сбилась, скольких судебных чиновников, врачей различных психиатрических клиник и других малоприятных личностей им пришлось подкупить, чтобы добраться к тем или иным картотекам с картами психического поведения. Или как их еще сокращенно называли «КПП».

Двадцать лет назад эти карты ввели повсеместно. Тест занимал не более десяти минут. Если человек совершал любое даже самое незначительное правонарушение, он попадал под зоркий глаз системы, проходил процедуру и его «КПП» заносилась в базу.

Для полного сбора данных о всевозможных психотипах людей Саре требовалось погружать в систему «НЕБА» самых разных индивидов. И не всегда нужные люди были согласны на сотрудничество.

Вот тогда-то в дело и вступал ее помощник Уильям Доусон.

Сара познакомилась с ним много лет назад на одном из саммитов ученых. В то время Сара и еще живой, но уже сильно в возрасте Гарольд Милтон впервые представили концепцию своего многообещающего проекта «НЕБО». Уильям загорелся идеей Сары и Гарольда. Предложил финансирование и всевозможную помощь. Доктор Пэйн с первого взгляда поняла, с кем имеет дело: скользкий изворотливый сукин сын, который пойдет на все, лишь бы добиться своих целей. Но именно такой человек и был нужен, если она хотела достичь успеха.

Сара получала требуемые для системы «КПП» из различных учреждений. От тюрем, до психиатрических клиник. Тыкала пальцем в нужных кандидатов, Уильям же делал все возможное, чтобы эти люди оказывались внутри капсулы погружения. Какими методами для этого пользовался Уильям Доусон, доктор Пэйн не интересовалась. Все свое внимание женщина сфокусировала на работе по стабилизации ядра.

Яичницу не пожарить, не разбив яйца, думала она.

Да, на пресс-конференции Сара рассказывала про новый мир. Идеальное место, в котором все будут счастливы. Но во главе ее одержимости проектом «НЕБО» стояли отнюдь не альтруистические намерения. Все эти бесконечные бессонные ночи за изучением данных ядра доктор Пэйн провела из-за дочери.

Дженнифер… Ее любимая девочка.

Малышка Дженни родилась с детским церебральным параличом. На протяжении семнадцати лет жизни своего ребенка Сара пыталась создать мир, в котором Дженнифер, наконец-то, смогла бы быть счастлива. Смогла бы делать все, что захочет. Совершать пробежки, плавать в океанах, наслаждаясь прохладной водой. Не будет чувствовать себя ущемленной. Несчастной…

Глядя на дочь, прикованную к инвалидному креслу, Сара работала не покладая рук. И если для достижения цели ей нужно переходить черту дозволенного, окружать себя людьми вроде Уильяма Доусона, то она готова на это пойти. Цель оправдывает средства. Да, не всегда все гладко. Не всегда законно. Но в конце пути их ждут врата рая. И первыми эти врата должна была открыть Дженнифер.

Но только не сейчас…

Аркадия вывела отчеты на главный монитор. Действительно, в одной из строк кода Сара увидела имя дочери:

Пользователь под номером 134: Дженнифер Пэйн.

В этот же момент Сара наткнулась на капсулу, в которой находилась девочка. Протерев слегка запотевшее окошко ладонью, доктор Пэйн разглядела яркие мерцающие огни «НКИ», на голове своего ребенка.

***

Кара Хилл припарковала машину рядом с воротами окружной тюрьмы Глум-Сити. Именно сюда служба маршалов должна доставить Грэма Сайлента для исполнения смертного приговора. В этой тюрьме имелось специально оборудованное помещение с газовой камерой.

Красные заплаканные глаза Кара спрятала под солнцезащитными очками. Достав из бардачка спрей для свежего дыхания, Хилл несколько раз брызнула себе в рот. Растрепанные волосы связала в короткую шишку на макушке. Выдохнула. Встряхнула руки.

Нужно собраться…

– Давай, – сказала Кара сама себе, крепко вцепившись в руль. – Ты гонялась за этим уродом два года. Эта сука испоганила тебе жизнь. Посмотреть, как он будет подыхать… ты имеешь на это полное право.

Выйдя из машины, Хилл пошла в сторону пикетчиков. Сегодня утром возле тюрьмы собралось приличное количество народу. Люди с плакатами кричали всякие гадости в адрес Сайлента. Все хотели увидеть, как ублюдок отправится на тот свет. Увы, посетить само «мероприятие» позволили лишь семьям жертв маньяка.

Кара была рада тому, что матери, отцы, мужья, жены и братья с сестрами – все те, кто потерял своих близких из-за Грэма Сайлента – смогут воочию посмотреть на его смерть. Они это заслужили. Сайлент привнес в мир столько зла. Поломал столько жизней. За свои злодеяния он должен вечно гореть в аду.

Яркое утреннее солнце вышло из-за высокой крыши одной из тюремных построек. Хилл стало жарко. Она сняла кожаную куртку и закинула ее себе за плечо. Подойдя ближе к собравшимся, Кара увидела Мэри Пикот. Женщину, которая потеряла дочь. Сайлент похитил двадцатилетнюю Стейси Пикот и на протяжении нескольких дней издевался над ней, тщательно фотографируя процесс. Снимки он отправлял матери жертвы. После пятой фотографии у Мэри Пикот случился сердечный приступ.

Как она пережила все это? – для Кары оставалось загадкой. Да и пережила ли? Редкие седые волосы, скрюченная спина, трясущиеся руки, совершенно пустой взгляд на сером лице: Мэри не исполнилось и пятидесяти, но со стороны она выглядела на все восемьдесят.

Заметив Кару, женщина презренно отвернулась. Хилл ее в этом не винила. Если бы в тот момент, когда Мэри впервые подала заявление о пропаже дочери, полиция сразу же включилась в работу, возможно, им бы удалось остановить Сайлента по горячим следам и спасти Стейси. Увы, коп, принимавший обращение Мэри, спустил дело на тормозах, думая, что ее дочь просто решила несколько дней поразвлечься с новым бойфрендом, и выключила телефон. Обычно так и бывало. Но только не в тот раз.