Текст книги "Зови меня Златовлаской"

Автор книги: Татьяна Никандрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Я протянула руку за мобильником: сообщение от Пешкова. Пару секунду я покрутила телефон в руке, не желая, чтобы его сообщение сразу же пометилось как прочитанное, но нервозность взяла верх, и я открыла сообщение:

– Привет, детка. Куда пропала? Как дела?

Вот сучок! Пишет так, будто это не он лапал другую накануне вечером. Злость с новой силой поднималась во мне. Я хотела ничего не отвечать, но не удержалась и написала:

– Уже сплю.

– Так рано? Ты нормально себя чувствуешь?

– Нормально!

– Вижу ты не в духе. Спокойной ночи, завтра наберу тебя.

– Можешь не утруждаться!

– В чем дело?

С одной стороны, моя женская гордость подсказывала мне, что после такого надо засунуть его в игнор, тем самым дав понять, что такое отношение неприемлемо. Но с другой стороны, я просто горела желанием высказать ему все и, наконец, расставить все точки на i. Я понимала, что делать это по переписке бессмысленно. Я хотела видеть его бесстыжие голубые глаза в этот момент.

Сделав глубокий вдох, я постаралась взять себя в руки и набрала сообщение:

– Все нормально. Завтра созвонимся.

– Ок, сладких снов, целую.

Я отложила телефон и закрыла глаза. Но почему, почему я не могу выкинуть его из головы? Сколько раз я еще должна обжечься, чтобы понять, что нам с ним не по пути?

Так, занимаясь самобичеванием, я погрузилась в сон.

На следующий день Пешков не заставил себя долго ждать и позвонил сразу после уроков.

– Привет, детка! – раздался его голос в трубке.

– Привет, – кисло отозвалась я.

– Собирайся, через минут двадцать буду у твоего дома, сходим в киношку или кафешку?

– Хорошо, – холодно отозвалась я и повесила трубку.

Я подошла к зеркалу, чтобы расчесать длинные золотистые волосы, и вспомнила, с каким трепетом я красилась и собиралась для встречи с Димой еще позачера. Сколько радости и предвкушения было во мне. Сейчас моими чувствами были горечь, апатия и, конечно, злость. Типичные спутники нездоровых отношений.

Я натянула джинсы и футболку с надписью "Kill 'Em All". Очень символично, по-моему. Натянула куртку, засунула ноги в кроссовки и вышла из дома.

Дима сидел на качелях напротив моего подъезда. Увидев меня, он поднялся и пошел навстречу. Я очень хотела его ненавидеть, но сердце предательски ускорилось. Он нагнулся и чмокнул меня в губы. Я не ответила на поцелуй.

– Как ты? Посидим в "Облепихе"? – спросил он.

– Давай, – равнодушно пожала плечами я.

До "Облепихи" мы шли молча. Странно, но ни у кого из нас не возникло желания разговаривать.

В кафе было светло и пахло выпечкой. Мы сняли верхнюю одежду и заняли столик у окна.

Дима нервозно оглядывался по сторонам, казалось, ему неуютно. Я откинулась на спинку диванчика и уперлась взглядом в него.

– Классная футболка, – с улыбкой начал он, стараясь разрядить атмосферу.

– Ага, – произнесла я, по-прежнему смотря на него в упор.

– Саш, в чем дело? Ты какая-то напряженная. Злишься на что-то?

– А есть из-за чего?

– Э... Я не знаю, – в замешательстве произнес он.

– Я видела фотки с вписки у Шарова, – отчеканила я, внимательно наблюдая за его реакцией.

Я ожидала увидеть смятение, смущение, может, даже страх.

Какое-то время его лицо ничего не выражало, а затем он непонимающе пожал плечами и спросил:

– И что?

– И что?! – мой голос сорвался на визг. – Я видела тебя с Ширшиковой, видела, как вы обнимались, как она сидела на твоих коленях! И это спустя несколько часов после того, что было между нами у меня дома!

Я с ужасом наблюдала пустоту в его голубых глазах. Нет, он и близко не испытывал ко мне того, что чувствовала к нему я.

– Саш, а что собственно произошло у тебя дома? Мы целовались и обнимались, нам было хорошо. Но я не понимаю, из-за чего сейчас эта драма?

Я начала задыхаться. Мне не хватало воздуха, чтобы ответить ему. В этот момент к нам подошла официантка и беспечно поинтересовалась, что мы будем заказывать.

– Дайте нам пару еще пару минут, – натянуто улыбнулся ей Дима.

– Для тебя все это ровным счетом ничего не значит? – тихо спросила я.

– Я не понимаю тебя, Саш, честно, – устало проговорил он, запуская руку в волосы. – Конечно, ты нравишься мне, даже очень, но Яна тоже моя подруга. Почему я не могу с ней общаться?

Я похолодела. Тоже подруга. Яна тоже его подруга. Такая же, как я.

– То есть по твоему определению мы просто друзья? – уточнила я.

– Обязательно давать всему определения?

– Нет, необязательно, – вздохнула я. – Все и так понятно. Мы просто развлекались, а об эксклюзивности никто не договаривался. Усекла.

– У меня с ней ничего не было. Я же с ней не спал, – медленно проговорил он.

– Впрочем, как и со мной. Ты просто дружишь с нами обеими.

Дима прикрыл глаза. По его лицу было видно, что он устал от этого разговора. В эту секунду меня пронзило осознание того, что неважно, что я сейчас скажу или сделаю. Это ничего не изменит. Я могла продолжать стучать головой о стену, пытаясь заставить его полюбить меня, а могла прекратить свое мучение и постараться жить дальше.

– Ладно, Дим, я рада, что мы все выяснили. Удачи.

Я вышла из-за стола и направилась к выходу, на ходу натягивая куртку. Он меня не остановил.

Оказавшись на улице, я жадно глотала воздух. Я чувствовала, что вот-вот разревусь, быстрым шагом направляясь к дому. Я мечтала вырезать Пешкова и эту дрянь Ширшикову из своих воспоминаний.

Всю неделю я пыталась отвлечься от неприятных мыслей, поэтому стала усерднее заниматься английским. Ширшикова ходила по школе с гордо поднятой головой. Мне так хотелось ей врезать, но я понимала, что Пешков того не стоит.

Правда, один раз в раздевалке я с силой зарядила ей сменной обувью по голове, якобы случайно. Яна подняла на меня взгляд, полный ненависти, но я, быстро извинившись, выбежала из раздевалки.

Антон с Адой убеждали меня, что я должна радоваться тому, что Пешков показал свое истинное лицо сейчас, когда отношения между нами не зашли слишком далеко. Кстати, с ним в школе я даже не здоровалась. В нашу первую встречу после ссоры он улыбнулся и поприветствовал меня, а я с каменным лицом прошла мимо. После этого он тоже делал вид, что мы не знакомы.

В пятницу состоялось очередное собрание Совета старшеклассников. Народу было больше, чем обычно, потому что собирались обсуждать предстоящее новогоднее представление. Пришли не только участники совета старшеклассников, но и все, кто хоть как-то был задействован в мероприятии.

– Ребята, времени осталось совсем мало, нам надо определяться с новогодней программой: выступления, дискотека. Где Муслимов? Мы с ним подготовили наше виденье актеров для новогодней сценки, список у него, – сказала Светлана Викторовна.

Практически одновременно с ее словами Максим вошел в актовый зал и, достав из сумки список, стал зачитывать его:

"Дед Мороз – Кирилл Архипов

Снегурочка – Саша Алферова

Снежинки – Лиля Петрова и Аня Никитина

Баба Яга – Ада Калинина

Пес – Никита Ящук ".

– Почему это я Баба Яга? – перебила его Ада.

Максим оторвал взгляд от списка и с улыбкой посмотрел на Аду:

– Это одна из ключевых ролей, что тебя не устраивает?

– Нет, почему Алферова – Снегурочка, Никитина – Снежинка, а я – Баба Яга? – прожигая парня взглядом, спросила Ада.

Максим разбередил ее старую рану. С самого детства во всех дворовых играх Аде доставалась роль злой колдуньи, ведьмы, мачехи или, в лучшем случае, принца, спасающего свою суженую.

Она не раз признавалась мне, что сама хотела быть принцессой, которую надо спасать, или русалочкой, которую выбросило на сушу. Но из-за ее бойкого характера в роли принцессы ее никто не видел. Не помогло даже то, что она гоняла девчонок по двору, хлыстая их оборванными с деревьев ветками и заставляя их отдать ей роль Золушки. В итоге подруге пришлось смириться с навязанными ей внешним миром образами.

– Ад, пойми меня правильно, но с твоей внешностью ты не можешь сыграть ни Снежинку, ни Снегурочку, – с легкой улыбкой ответил Максим.

– А что с моей внешностью? – вспыхнула Ада.

– Калинина, я полагаю, что Муслимов хочет сказать, что остальные роли больше подходят для светлых и белокурых девушек. Но если ты не хочешь быть Ягой, мы найдем другую актрису. Хотя, лично по мне, играть неоднозначных персонажей сложнее и всегда интереснее, – вмешалась Светлана Викторовна.

– Ладно, пока оставьте меня, я в течение дня приму решение, – ворчливо согласилась Ада.

После обсуждения новогоднего спектакля Светлана Викторовна перевела тему на выступления.

– Кто здесь из 11А? – спросила она.

Несколько человек подняли руки.

– Мне нужно, чтобы Влад Ревков непременно выступил. Передаю этот вопрос под вашу ответственность, – заявила завуч.

– Он не может, мы уже спрашивали, – отозвалась рыжая девочка.

– Он никогда не может! Я, конечно, понимаю, что он у нас звезда, но пока он учится в этой школе, пускай выступает хотя бы на ключевых мероприятиях, – безапелляционно ответила завуч.

Одноклассники Ревкова тяжело вздохнули.

– Ну, нам что, к нему силу применять? – спросила рыжеволосая.

– Напомни, как твоя фамилия?

– Пирогова.

– Пирогова, применяй силу, угрожай, воздействуй через классного руководителя. Делай, что хочешь, но обеспечь мне выступление Ревкова на Новый год, – отрезала Светлана Викторовна, своим тоном показывая, что разговор окончен.

Придя домой после школы, я удивленно обнаружила, что папа уже дома. В коридоре стояли его ботинки, а в зале работал телевизор.

– Ты сегодня пораньше? – спросила я, заходя в зал.

Отец вздрогнул и, выключив телефон, положил его экраном вниз. В последнее время он часто так делал.

– Да, были выездные дела, а обратно в офис решил не ехать.

– Ясно.

– Как в школе? – он поднял на меня взгляд.

– Нормально, – пожала я плечами.

Ничего не ответив, он перевел глаза на телевизор. Очевидно, на этом наш диалог был закончен. Я пошла в свою комнату делать уроки. Часов в шесть, когда я стала собираться на тренировку, пришла мама и встала у плиты.

С Адой мы, как обычно, встретились на остановке, чтобы вместе ехать в Экстру. Мы заняли парные сидения в автобусе, и Ада сказала:

– Завтра Ящук устраивает посиделки у него дома, ничего грандиозного, только свои. Пойдешь?

Ада была знакома с Никитой с детства, потому что он раньше жил в их доме. Их мамы были приятельницами, и иногда они семьями ходили друг другу в гости. Все это время Никита и Ада общались. Не сказать, что между ними была крепкая дружба, но они весело болтали в школе, приглашали друг друга на Дни рождения и прочие мероприятия.

Никиту все обожали. Его ценили за легкий характер, хороший юмор, а самое главное, за его выдающиеся спортивные навыки, ведь отчасти благодаря ему наша школьная футбольная команда столько раз становилась чемпионом города.

– Пешкова там не будет? – с опаской поинтересовалась я.

– Вроде нет, они же особо не общаются.

– Вечеринка без Пешкова – это как раз то, что мне нужно, – согласилась я.

В субботу я, Ада и Антон отправились в гости к Никите. Мы купили две бутылки колы и три пачки чипсов. Ящук встретил нас, как дорогих гостей:

– Девчонки, классно выглядите! Тоха, давай сюда пакет. Проходите, будьте как дома.

Людей оказалось и вправду немного. Среди присутствующих был Егор Анохин, одноклассник Никиты и его лучший друг. Он был симпатичным, темноволосым парнем, а также капитаном школьной футбольной команды.

На диване расположилась Алина Юкина, и я с улыбкой помахала ей. Также в компании были еще две незнакомые девчонки, которые оказались сестрами: Наташа и Тоня. Они были очень похожи друг на друга: темно-русые волосы, бледная кожа и застенчивый взгляд.

Сначала мы просто болтали, обсуждали смешные ролики на Ютуб и учителей. Каждому из нас Никита предложил по бутылке пива. Я не пила, поэтому налила себе большой стакан сока.

Когда ребят немного развезло, Никита предложил поиграть в бутылочку. Парни сразу поддержали его идею, а девчонки начали ломаться. Но продлилось это недолго, и через пару минут мы позволили ребятам себя уговорить.

Игра в Бутылочку всегда щекотала нервы. А если играть в хорошей компании, то могла быть очень даже приятной. Было заранее оговорено, что если бутылочка укажет на представителя того же пола, то достаточно просто чмока для девочек и рукопожатия для мальчиков.

Мы расселись в кругу, плотно прижавшись друг к другу, и начали играть. Егор Анохин крутанул бутылочку, и она указала на Тоню. Девушка смущенно заерзала. Егор быстрым движением приблизил свое лицо к ней и поцеловал. Было видно, что она не ответила на поцелуй, держа губы сжатыми.

– Антонина, вы что, рыбка? – хохотнула Ада. – Кто так целуется?

Тоня опустила глаза и махнула рукой на Аду. Подруга любила задавать беспардонные вопросы и вгонять людей в краску.

Следующим бутылочку крутил Булаткин, и ему выпало целовать Алину Юкину. Щеки девушки мгновенно вспыхнули, и она застенчиво опустила глаза.

– Алин? Я тебя поцелую? – деликатно поинтересовался Антон.

– А чего ты спрашиваешь? – встряла Ада. – Она же согласилась играть, значит, согласна на поцелуй.

Антон осторожно приблизился к Алине и прижал свои губы к ее. Их поцелуй оказался тоже довольно скромным.

– У нас тут по ходу пуританская вечеринка, – посмеялась Ада и крутанула бутылочку.

Горлышко указало на меня, и я получила звонкий чмок в щеку.

После Ады бутылку крутил Никита, ему выпало целовать Наташу, которая жутко смутилась и начала отнекиваться.

– Девчонки, вы меня поражаете! Сами садитесь играть в бутылочку, а потом чего-то стесняетесь! – улыбнулся Анохин.

– Согласна! – поддержала Ада. – Нечего корчить из себя недотрогу!

Наташа сдалась и позволила Никите себя поцеловать. Он действовал настойчиво, и ей пришлось уступить. Так что в итоге их поцелуй получился самым страстным на сегодня.

Когда настала моя очередь крутить бутылочку, мне выпал Булаткин. Антона я целовала и раньше, во втором классе мы с ним лобызались на переменах. Но это было так давно, что казалось неправдой.

Я подползла к Антону. Почему-то меня раздирал истерический смех. Я пыталась приблизиться к нему губами несколько раз, но все время вместо поцелуя начинала смеяться, и Антон ржал вслед за мной.

Раза с пятого нам все же удалось совершить задуманное. К моему удивлению, целовать лучшего друга оказалось не так уж и страшно. Его губы были теплыми, а язык вел себя очень смирно, редко покидая пределы рта.

Оторвавшись от Антона, за его спиной я заметила только что вошедшего в квартиру Максима Муслимова. Разувшись и повесив куртку на вешалку, он прошел из коридора в комнату, поздоровался и сел в круг, заставив нас потесниться. С появлением Максима поведение Ады сделалось напряженным и сдержанным. Она больше никого не подстрекала и ни над кем не подшучивала.

Наташа крутанула бутылку и она вновь показала на Антона.

– Да я сегодня популярен! – рассмеялся Бултакин.

Учитывая, что Наташа с Антоном видели друг друга в первый раз, целоваться им было очень неловко. Со стороны выглядело комично, как они долго пытались подладиться друг под друга, затем во время поцелуя оба забыли закрыть глаза, а встретившись взглядами, с силой зажмурились.

Настала очередь Тони. Когда бутылка показала на ее сестру, она облегченно вздохнула и чмокнула ее в щеку.

Последним в этом кругу бутылочку крутил Максим. Он с силой крутанул предмет и горлышко указало на Аду.

– Я выхожу из игры,– заявила она.

– Ты не можешь выйти посреди круга, – заметил Егор.

– Но он опоздал, – Ада указала на Максима.

– Когда Макс пришел, круг не был закончен, поэтому правила не нарушены, – настаивал Егор.

– А в чем проблема, Ада? Ты же сокрушалась по поводу нашего умения целоваться. Может, покажешь мастер-класс? – едко вставила Тоня.

Ада поморщилась. В очередной раз ее длинный язык сослужил ей плохую службу. Но отказаться от своих слов он не могла.

Максим молча наблюдал за ее реакцией, а когда она, наконец, кивнула, неторопливо оперся на руки и потянулся к ней. Ада сидела неподвижно, и их лица оказались совсем рядом. На долю секунды они замерли. Максим смотрел ей прямо в глаза, а она не отводила взгляд. Затем он подался вперед, и их губы встретились.

Ракурс, с которого я наблюдала их поцелуй, был отменный. Я отчетливо видела, как она пошире открыла рот, чтобы впустить его язык. Максим целовал Аду упоенно и темпераментно. Если бы я не знала, какие между ними отношения, то наверняка решила бы, что они любовники. От их поцелуя мне стало не по себе, настолько интимным он был.

– Эй, ребят, снимите номер! – сконфуженно проговорил Булаткин.

Очевидно, эта сцена показалась слишком эротичной не только мне.

Максим отстранился от Ады и сел на свое место. Моя подруга немного растерянно поднесла кончики пальцев к губам, словно пытаясь задержать на них поцелуй. Это был совершенно неосознанный жест.

Затем она натянула дежурную улыбку и вышла из игры. Ребята начали шуметь и отпускать шуточки по поводу их поцелуя, всем было весело. Максим был, как всегда, сдержан и никак не комментировал произошедшее. Я тоже вышла из круга и пошла вслед за Адой. Я постучала в ванную, и она впустила меня внутрь.

– Что это было? – удивленно спросила я.

– Он делает вид, что я ему нравлюсь, – задумчиво ответила подруга.

– Мне кажется, что и правда нравишься.

Ада молчала. Ее взгляд бесцельно блуждал по комнате.

– Придумала, – она щелкнула пальцами. – Я влюблю его в себя, а потом брошу.

Я пораженно присела на край ванны. Я-то думала, что этот поцелуй положил конец их вражде, но не тут-то было.

– Ад, это неправильно, – я попыталась вразумить подругу.

– Ты знаешь, для чего он это делает? Он пытается манипулировать мной. Думает, я настолько глупа, что от одного классного поцелуя растаю, как льдышка на жаре. Но он не на ту напал.

– Хорошо, хоть ты признала, что поцелуй был классный.

– Я подыграю ему. Сделаю вид, что ведусь на его уловки.

– А, может, это не уловки вовсе? Может, у него к тебе реально чувства.

Ада отмахнулась от меня, как от назойливой мухи. Я хотела продолжить ее убеждать, но передумала. Я слишком хорошо знала свою лучшую подругу. Если она что-то вбила себе в голову, то ничем этого из нее не выбьешь.

Через пару минут мы вышли к ребятам, в бутылочку они уже не играли. Ящук включил музыку и смешно под нее двигался. Булаткин присоединился к нему, и вдвоем у них получилось целое шоу. Я смеялась в голос, наблюдая за их дикими танцами.

Максим сидел в кресле и негромко переговаривался с Наташей. Судя по тому, какой расслабленной она была рядом с ним и как широко улыбалась, они были знакомы и раньше. Через пару минут, когда Наташа отошла на кухню, я подсела к Максиму.

– Как продвигается твой социальный проект? – поинтересовалась я.

– Отлично. Перед Новым годом будет голосование. Хотя, уверен, ты не поддержишь его, – усмехнулся он.

– Почему это?

Максим перевел взгляд на Аду, которая в одиночестве сидела в кресле и не торопясь потягивала пиво.

– Ада, конечно, моя лучшая подруга, но это не значит, что у нас одна голова на двоих, – возмутилась я.

– Правда? – Максим удивленно вскинул брови. – А я думал, что девчонки всегда заодно.

– Не всегда. Я вообще не понимаю, чего вы грызетесь как кошка с собакой.

– Я с ней не грызусь, – спокойно заметил он.

– Да, я знаю, – вздохнула я. – Про тот случай в столовой... Не воспринимай на свой счет, Ада просто очень эмоциональная.

Максим ничего не ответил и перевел тему.

Остаток вечера проходил мирно и без происшествий. Мы играли в "Уно", фотографировались и немного попели караоке. В десятом часу мне позвонила мама и напомнила, что пора домой. Вскоре мы попрощались с ребятами, и Антон проводил нас с Адой по домам.

Глава 4

Логика и чувства – несовместимые вещи. Можно спланировать идеальную жизнь, но счастья в ней не спланируешь. Оно очень хитрое. Его не сымитируешь. Судьбу не обманешь. Сердцу не прикажешь.

Мама часто говорила мне, что невозможно заставить себя чувствовать то, чего нет. Но можно заставить себя поступить правильно, несмотря на чувства. Когда я была маленькой, мне казалось, что это просто. Но, повзрослев, я поняла, что это ни черта не так. Это настоящее насилие. Насилие над самим собой. Я не была уверена, что подавлять свои чувства действительно лучший выход.

Прошло почти две недели с момента нашей ссоры с Пешковым, и я скучала по нему. Несколько раз я была близка к тому, чтобы самой ему написать, но каждый раз останавливалась, понимая, что это неправильно.

Оставались две недели учебы перед каникулами, и я усиленно занималась, чтобы хорошо написать контрольные в конце четверти.

Особенно я волновалась из-за геометрии, она всегда давалась мне с трудом. Я неважно рисовала, и у меня плохо было развито пространственное мышление. Мне повезло, что я сидела за одной партой с Булаткиным, который по сравнению со мной был просто богом геометрии и часто помогал мне на самостоялках.

Однако в этот раз Булаткин приболел и в день контрольной не пришел в школу. Подписав листок, я сдала работу математичке со стойким ощущением, что контрольную завалила.

Через два дня в четверг я узнала свой результат: тройбан. Эта оценка сильно снижала мои шансы получить четверку по геометрии за четверть. После урока я подошла к математичке и умоляющим голосом произнесла:

– Ирина Константиновна, у меня тройка за контрольную. Дайте, пожалуйста, шанс исправить.

– Ой, не знаю, Алферова, вряд ли, сейчас конец четверти, очень много бумажных дел.

– Ирина Константиновна, я могу в любое время, хоть вечером, хоть утром, когда скажете.

Математичка внимательно посмотрела на меня поверх очков. Она была строгой, но понимающей женщиной.

– Ладно, Алферова, приходи завтра, часов в шесть, я как раз буду выставлять четвертные оценки.

Поблагодарив учительницу, я направилась к Булаткину, чтобы он поднатаскал меня перед переписыванием контрольной.

В пятницу в назначенное время я постучала в кабинет Ирины Константиновны. Она жестом пригласила меня войти. К моему удивлению, за партой сидел Пешков. Встретившись взглядами, мы быстро отвернулись друг от друга, и я села за парту в соседнем ряду.

Кроме нас, переписывали контрольные еще несколько ребят. Ирина Константиновна раздала нам задания, и мы принялись за работу. Присутствие Пешкова отвлекало меня от геометрии. Пару раз я замечала, что он смотрит на меня. Я сделала над собой усилие, чтобы сосредоточиться.

Благодаря Булаткину все задания были мне понятными, и мне показалось, что я неплохо справилась. Когда Ирина Константиновна объявила, что время вышло, я поднялась из-за парты практически одновременно с Димой. Столкнувшись у ее стола, мы сдали свои работы и, собрав вещи, вышли из кабинета.

В школе было пусто. Я шла по коридору, а Пешков отставал на пару шагов. Было неловко идти рядом и не разговаривать. Когда мы стали спускаться по лестнице, Дима неожиданно сказал:

– Саш, давай поговорим?

– О чем ты хочешь поговорить?

– Мы не общались две недели. Думаю, темы найдутся.

Спустившись на первый этаж, я взяла из раздевалки пальто. Дима прихватил куртку и скейт. Одевшись, мы вышли на улицу.

– Давай прогуляемся, – он потянул меня в противоположную от моей привычной дороги домой сторону. Я не стала сопротивляться.

Погода была аномально теплая и безветренная для ноября. Я была без шапки и совсем не мерзла. Однако темнело рано. Несмотря на то что был только восьмой час, казалось, что сейчас уже глубокая ночь.

– Я хотел позвонить или написать, но времени совсем не было.

Никогда не верила фразе "у меня не было времени". В сутках одна тысяча четыреста сорок минут. Как может человек не найти одну минуту, чтобы просто написать "Привет, как дела?"

Дима говорил, что сначала посчитал мою реакцию относительно вписки у Шарова неадекватной, но, поразмыслив, признал, что у меня были причины для недовольства. Он сказал, что Яна для него хорошая подруга и много раз выручала его, поэтому он не может вычеркнуть ее из своей жизни.

– Я не требую, чтобы ты вычеркивал ее из своей жизни, – ответила я. – Просто хочу понимать, кто я для тебя. Хочу понимать, что между нами.

– Ты хочешь отношений? – неожиданно прямо спросил он.

– А чего ты хочешь?

Дима помолчал, а потом ответил:

– Я думаю, что отношения лишь отвлекают нас от неизбежности одиночества.

– Тогда я вообще тебя не понимаю, – вздохнула я.

– Саш, ты мне нравишься. Но давай позволим тому хорошему, что есть между нами, развиваться без излишнего давления.

Я не знала, что ответить. За всем этим словоблудием я с трудом угадывала истинный смысл слов. Что он имел в виду? Может, стоило интерпретировать его высказывание как "ты мне нравишься, но не настолько, чтобы я захотел с тобой встречаться"?

Мы долго шли молча, размышляя каждый о своем. Улицы сменяли одна другую. Голые деревья во дворах, казалось, отражали состояние моей души. Я чувствовала необъяснимую пустоту. Прежней злобы к Пешкову не было, только пустота.

Дима взял меня за руку, и впервые я не почувствовала привычного трепета от его прикосновений.

– Я рад, что ты выслушала меня, Саш, – мягко проговорил он.

Я посмотрела на него, и его голубые глаза показались мне как никогда холодными.

Мы продолжали идти в неизвестном направлении. Дима делал вид, что между нами все по-прежнему: беззаботно болтал о школе и друзьях, шутил и широко улыбался. Я вполсилы подыгрывала ему, но от ощущения, что между нами все изменилось, отделаться не могла.

– Эй, пацан, слышь! – неожиданно за спиной раздался низкий прокуренный голос, затем свист и звук приближающихся шагов.

Я огляделась по сторонам. Где мы? Что это за район? Узкий неопрятный переулок. Справа от меня стоял переполненный мусорный бак, источающий сладковатый запах гнили. Слева гаражи. Вдали одиноко мигал фонарь. Мы машинально ускорили ход.

– Стоять, кому сказал! – рявкнули сзади.

Шаги становились все ближе. Мне не нравился этот голос. В нем слышалась угроза. Интересно, мы успеем удрать? Я глянула на Диму и, не сказав ни слова, мы сорвались на бег.

– Хватай их, Хлыст!

Я почувствовала, как по телу ядовитой змейкой прополз страх. Он отличался от страха, который я испытывала раньше. Прежде все было будто понарошку, ведь в глубине души я всегда понимала, что по-настоящему мне ничего не угрожает.

Сейчас меня наполнял первобытный животный страх, который превращал меня в зверька, услышавшего приближение шакала. Я жертва, а сзади хищники. Бежать, бежать скорее! Все мое нутро обратилось в слух. Где они? Далеко ли? Есть ли шанс оторваться?

Но мы не успели. В одно мгновенье один оказался впереди нас, двое сзади. Я подняла глаза на фигуру перед нами. Худой, сутулый, в поношенном немодном спортивном костюме. На вид чуть старше меня.

– Серый, че это за ребятосики тут у нас? Здрасьте, здрасьте,– проговорил он с кривой улыбкой, противно растягивая слово "здрасьте".

– Они из той хреношколы, Хлыст, – донесся голос из-за моей спины. – Посмотри на ее сумку.

Я опустила глаза на свою сумку, на которой красовался крупный светоотражающий значок с изображением нашей школы. Его мне дали за победу в каком-то спортивном состязании еще в девятом классе, и с тех пор я все время таскала его с собой.

Гопник по кличке Хлыст прищурился:

– А, значит, вы у нас при капусте, да, ребятосики? – он смотрел на нас в упор.

Мне стало некомфортно, и я потупила взгляд. С чего он взял, что у нас есть деньги? Мы же не в частной школе учимся. Конечно, наше учебное заведение считалось довольно престижным, но лично я относилась к нему по адресу прописки, а не потому, что меня пристроили туда обеспеченные родители.

– Пацаны, мы уже уходим и не хотим проблем, – немного дрожащим голосом, но твердо сказал Дима и потянул меня за руку в сторону, пытаясь обойти стоящего перед нами Хлыста.

Тот резко сделал шаг, вновь преграждая нам путь.

– А ты чо такой дерзкий, Вась? Давай познакомимся, побазарим. Шняга у тебя какая зашибатая, – сказал он, указывая на скейтборд в руках Димы.

Дима молчал, и я чувствовала нарастающее в нем напряжение.

– Поделись по-братски, Вась, – гопник выхватил у Димы скейт и встал на него.

– Можешь забрать себе, только отвалите от нас, – огрызнулся Дима, вновь пытаясь уйти.

На этот раз путь нам преградил второй гопник, который все время был за нами и которого первый называл Серым. Он был крупнее, выше и старше. Взгляд был тяжелый и неприязненный. Вот черт! Он был похож на настоящего бандита.

– Что вам от нас нужно? – с дрожью в голосе спросила я.

– Завали пещеру! – грубо отозвался Серый. – Давайте сюда мобилу и бабки!

Я застыла. Неужели нас грабят? Вот так, посреди улицы. Я как будто попала в сериал про девяностые. Кошмар.

И тут я вспомнила, что мама все время предлагала мне носить с собой перцовый баллончик для самозащиты. Я отмахивалась от нее, а она... Боже! Она ведь просто засунула баллончик в мою школьную сумку! Скорее всего, он так и лежит там, в боковом кармане!

– Эй, овца, поторапливайся! – прикрикнул на меня Серый.

Я посмотрела на Диму, он нехотя стягивал с плеча рюкзак, чтобы отдать грабителям свои ценности.

Я бегло оглянулась. Их действительно было трое. Один позади, двое спереди. Если мне удастся действовать быстро, то я смогу ослепить их перцовым баллончиком, и у нас будет шанс сбежать.

Я потянулась к своей сумке, делая вид, что ищу кошелек и телефон. Моя рука скользнула в боковой карман и нащупала прохладный корпус баллончика. Я постаралась расположить пальцы так, чтобы можно было сразу нажать на клапан для атаки.

– Ты че там копаешься? – с угрозой проговорил Серый.

Я поняла, что мешкать больше нельзя. Рывком достала баллончик из кармана сумки и начала распылять его, направляя на грабителей. Но что-то пошло не так, мне не хватило времени.

Сзади на меня навалился, сбил с ног и выбил из рук баллончик третий гопник. Я успела зацепить только самого первого, худощавого Хлыста. Он скорчился, схватившись руками за лицо и матерясь. На Серого, очевидно, тоже немного попало: он закашлялся, но глаза были открыты.

– Ах ты, сука! – с яростью прорычал он и с размаха ударил меня по лицу.

Я стояла на коленях, пытаясь подняться, после того как меня сбил сзади стоящий гопник. Удар Серого обжег лицо, и я завалилась влево. Несмотря на то, что он бил ладонью, а не кулаком было очень больно, у меня закружилась голова. Боковым зрением я видела, что Дима рванулся ко мне, но его скрутил третий гопник, которого Серый называл Хорьком.

– Пацаны, я ни хрена не вижу! – задыхаясь, орал Хлыст, которого я атаковала.

Не обращая на него внимания, Серый смачно сплюнул и вновь прокашлялся, пытаясь прочистить горло. Затем он подошел ко мне и грубо схватил за лицо, заставив смотреть на него.

– Какая же ты тупая сука! Ты могла отделаться малой кровью, но теперь пожалеешь! – рявкнул он и с силой толкнул мое лицо.

Я опрокинулась назад и, не успев подставить руки, ударилась головой об асфальт. Затылок обожгло. Я машинально протянула руку к голове и увидела на ней кровь.