Текст книги "Весенний детектив (сборник рассказов)"

Автор книги: Татьяна Устинова

Соавторы: Дарья Донцова,Наталья Александрова,Татьяна Луганцева,Валерия Вербинина,Марина Крамер,Наталья Солнцева,Анна и Сергей Литвиновы,Мария Брикер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Давно вы лифтером работаете? – спросила я.

– Счет годам уж потеряла, – махнула рукой старуха, – после войны сюда из деревни перебралась, в дворниках ходила, дали мне комнату. Аню с Тоней младенцами помню. Отец у них хороший был. Да и Аня добрая, но не хозяйственная. Вон, гляди, какие туфли выкинула! Выставила их к помойке! Совсем целые, кожаные! Только каблуки слегка стоптались, я и подобрала чапки, теперь ношу с удовольствием.

– Простите, как вас зовут? – перебила я бабусю.

– Анфиса Петровна, – с достоинством ответила лифтерша.

– А я Таня, можно мне тут присесть?

– Устраивайся, – милостиво разрешила консьержка.

На следующий день около полудня я сидела в кабинете Чеслава. Начальник выслушал меня и сказал:

– Я велел тебе болеть, а не носиться по улицам, и уж тем более не стоило совать нос в чужие дела.

– Случайно получилось, – попыталась я оправдаться.

– Ладно, – смилостивился Чеслав, – теперь еще раз кратко изложи суть!

Я, как послушная первоклассница, сложила руки на столе.

– Жила в Москве семья Ковалевых. Отец, Николай, был дважды женат. Первая его супруга умерла в родах, оставив девочку Антонину. Коля недолго горевал, очевидно, ему было трудно справляться с младенцем, поэтому он живо пошел в загс с некоей Маргаритой, которая тоже произвела на свет девочку – Аню.

Рита пыталась быть хорошей матерью для обеих малышек, но было ясно: Анечку она любит больше. Кстати, в отличие от русских народных сказок, падчерица не была красавицей. Тоня выросла неуклюжей, с какими-то серыми волосами, Анечка же обладала стройной фигуркой и светлыми локонами; лицом сестры пошли в отца: глаза голубые, носы курносые, бровей почти нет, зато губы пухлые и яркие. Основным капиталом Николая была большая квартира, после его смерти жилплощадь переоформила на себя Рита. Спустя два года мачеха сказала:

– Хоромы у нас большие, да бестолковые, разменять их на три отдельные квартиры трудно.

– А зачем затевать обмен? – изумились девочки.

– Скоро замуж выйдете, и получится тут коммуналка, – вздохнула Рита, – короче, у меня есть идея! Пропишу Тоню в барак, он тут неподалеку находится. Здание скоро пойдет под снос, ей дадут хорошую однушку.

– Не хочу даже день жить в трущобе, – возмутилась Тоня.

– Выезжать отсюда тебе не придется, – успокоила падчерицу мачеха, – только бумаги оформим.

Каким образом Маргарита сумела провернуть аферу, не знал никто, но Тоню прописали в аварийном жилье.

Хибару никак не сносили. Когда умерла Рита, девушки остались вдвоем. Они мирно сосуществовали вместе, пока не выяснили, что живут с одним и тем же мужчиной – Митей. Парень ухитрился спать с сестрами по очереди и каждой предложил руку и сердце. Скандал получился громкий, вместо того, чтобы выгнать вон наглого донжуана, родственницы стали его делить. В конце концов Митя выбрал Аню. Злые языки поговаривали, что жениха привлекла просторная квартира, в которой была прописана младшая Ковалева. Сыграли свадьбу, и молодая семья зажила счастливо. Куда подевалась Тоня, никто не знал, но Коробков легко выяснил ее судьбу.

Антонина переехала по месту прописки в барак, через год его наконец-то снесли, девушке дали квартиру, спустя еще некоторое время Тоня вышла замуж и родила дочь.

– Пока ничего особенного, – заметил Чеслав, – как в свое время сказал классик, квартирный вопрос москвичей здорово испортил.

Я подперла щеку рукой.

– Справедливое замечание. Но слушай дальше! У Ани не получалось забеременеть, а Тоня родила Яну, правда, малышка была не совсем здорова, она страдала довольно редким заболеванием, которое Тоня называла аллергией. Но на самом деле это был генетический сбой, который передается по наследству.

Вся жизнь Антонины теперь была подчинена Яне. Из-за дочери мать не хотела делать карьеру, она боялась доверить ребенка няньке. Чтобы Яночка ощущала себя принцессой, Тоня набрала кредитов, и лекарство для своей кровиночки мать приобретала самое дорогое. При этом надо учесть, что Никита тоже очень хорошо относился к малышке, но безумного поведения супруги не одобрял. Впрочем, муж не догадывался о количестве денег, которые жена тратила на ребенка, Тоня искусно обманывала супруга. Коробкову удалось выяснить, что врала она не только о тратах.

Я перевела дух, Чеслав склонил голову к плечу.

– Продолжай.

– У Мити, мужа Ани, в свое время была сестра, она умерла в юном возрасте от той же болезни, которой страдает Яна.

– Хочешь сказать, что отец Яны не Никита? – удивился начальник.

– Биологически нет, – кивнула я. – Яна унаследовала «кривую» генетику Ковалевых, как и ее тетка.

– Я плохо понимаю, о чем ты, – нахмурился Чеслав.

Я ощутила себя великим детективом.

– Ну смотри! Никита зарабатывает средне, в семье есть достаток, но Лагутины не шикуют. Зато Митя ухитрился основать собственное дело и стал богат, у него есть все, кроме ребенка, Аня так и не смогла родить. Тоня по-прежнему любит Митю, но он достался Анечке. Ох, не зря Антонина не сразу выскочила замуж! После ссоры с сестрой она жила пару лет одна. Думаю, Митя и Тоня продолжали встречаться, потом Тонечка забеременела и быстренько стала госпожой Лагутиной.

– Стоп! – Чеслав поднял вверх руку. – Если Митя мечтал о наследнике, почему он не развелся с Аней и не женился на своей любовнице?

Я усмехнулась:

– Когда Тоня поняла, что ей предстоит стать матерью, Митя был скромным сотрудником загнивающей конторы, а Никита подавал надежды, строил бизнес. Девушка произвела элементарные расчеты и приняла обручальное кольцо от более денежного мужика! Кто же думал, что Митя за два года стремительно разбогатеет.

– Хороша любовь, – протянул начальник.

Я развела руками:

– Каждому свое. Тоня понимала, кто отец Яны, думаю, болезнь девочки не оставила никаких сомнений в этом. Представляешь, как ей было обидно? Никита не оправдал ее надежд, зато Митя разбогател! Тоня в долгах, а вот Аня получила все, вечно ей везет! Думаю, Антонина встретилась с любовником и рассказала ему о дочери. Они задумали инсценировать похищение Яны и самоубийство несчастной матери. Думаю, Тоня часто водила дочь в парк и знала, что возница подслеповат. Митя купил себе такую же куртку, как у Никиты, и затаился в том месте, где повозка сворачивает и пропадает с глаз родителей. Когда пони зарулил за деревья, Митя схватил Яну и убежал. Где он спрятал девочку, я не знаю, как не знаю и то, каким образом он заманил на строительство небоскреба Аню. Может, наврал жене, что хочет купить там квартиру?

– И он не побоялся, что девочка станет сопротивляться? – усомнился Чеслав.

– Яна отбивалась, – пояснила я, – но возничий решил, что девочка просто не желает прерывать катание. Повторяю: он плохо видит, а Митя оделся, как Никита.

Дальше просто, Митя толкает Анну вниз, кладет в ее сумочку прощальное письмо, написанное Тоней, спускается, уродует лицо супруги и кладет рядом с трупом ридикюль. Это было его ошибкой. У меня сразу возник вопрос: неужели женщина, решившаяся на самоубийство, возьмет с собой сумку, да еще с полным набором косметики, мобильным телефоном и прочей ерундой?

Но милиция, услышав об обстоятельствах дела, сразу сочла происшедшее суицидом. Тоня и Аня похожи, у них, правда, разный цвет волос, но старшая сестра за месяц до своей «смерти» превратилась в блондинку. Никита находился в таком состоянии, что опознал изуродованное тело, почти не глядя на останки, он отлично знал почерк жены и подтвердил, что предсмертное послание написала она. Все. Антонину похоронили, Яна пропала, так же как исчезли десятки детей в этой стране. Митя и его «жена» съехали с городской квартиры.

– Почему бы ему просто не развестись? – вздохнул Чеслав. – Зачем убивать Аню?

– Жадность, – ответила я, – при расторжении брака делится совместно нажитое имущество, а Митя разбогател, будучи официальным мужем Анны, ему пришлось бы отдать ей пятьдесят процентов всего. Думаю, младшая сестра, узнав о том, что старшая будет женой Мити, приложила бы все усилия, чтобы сделать жизнь этой парочки ужасной. Уничтожить Аню показалось Мите выходом из ситуации. И ведь ему с Тоней удалось осуществить задуманное, вот только последняя сделала пару ошибок.

– Каких? – живо поинтересовался Чеслав.

Я сказала:

– Никита, которого в предсмертном письме жена обвинила и в своем самоубийстве, и в похищении Яны, очень переживал и в конце концов покончил с собой. Именно поэтому я и очутилась в их квартире и увидела лекарство в аптечке. Заказывая для дочери очередную партию «Зоротина», Тоня машинально сказала диспетчеру фирмы «Ам»: «Все как обычно!»

Заказ доставили к Никите. Тот взял пилюли и поставил в аптечку. Почему он так поступил? Отчего не задал вопросов курьеру? Ну, во-первых, таблетками всегда занималась Тоня, Никита не знал координат фирмы, а во-вторых, ему было так плохо морально, что сил ни на какие выяснения не осталось. Меня удивила дата производства «Зоротина». Потом в квартиру влез бомж, который украл таблетки из аптечки, весьма странное преступление. И откуда вор взял ключи? Дверь в квартиру была аккуратно открыта, а не взломана. А вот если предположить, что Тоня наняла грабителя, тогда становится понятно, где бродяга нашел ключики. Но самое главное туфли!

– Что? – не понял Чеслав.

– В квартире Тони под вешалкой стояли женские ботиночки, каблуки которых имели характерную особенность: они были стоптаны с внутренней стороны. А лифтерша, рассказывая об отъезде Ани, упомянула о выброшенных ею туфлях. Старухе обувь показалась хорошей, она забрала ее себе и похвасталась передо мной своей удачей. Каблуки у лодочек оказались некрасиво стоптаны с внутренней стороны, как ботиночки Тони. А ведь походка каждого человека индивидуальна. Понимаешь?

– Туфли и таблетки, – кивнул Чеслав, – ты умеешь обращать внимание на мелочи. Хорошо, позвоню кое-кому, чтобы занялись этим делом. А ты приступай к работе, хватит филонить, твоя простуда прошла.

Я вышла из кабинета начальника. Можете мне не верить, но возмездие всегда ждет человека, который совершил преступление. Вопрос лишь во времени: через месяц, год, десять лет кто-нибудь непременно наткнется на стоптанные туфли, и тайна выйдет наружу.

Марина Крамер
Двадцать минут счастья

«Я не различаю красного. Зеленый, коричневый, желтый – любой другой цвет я вижу, а вот красный – нет. Это не аномалия, не особенность моего зрения. Доктор говорит, что это психологическая защита, позволившая мне в свое время не сойти с ума.

Когда пять лет назад красные пятна расплылись по белому платью – вот именно в тот самый миг я вдруг перестала различать этот цвет. Вокруг все истошно орали, суетились, бегали, а я спокойно сидела прямо на крыльце Дворца бракосочетаний и держала на коленях голову моего мужа. Моего Игоря…

Я не послушалась тех, кто говорил, что нельзя выходить замуж в мае, – какие предрассудки, думала я, когда мы так счастливы, так любим друг друга и собираемся прожить вместе всю жизнь! Разве имеет значение, когда именно поставить штамп в паспорт? Тем более что май – мой любимый месяц, я всегда с нетерпением ждала его наступления, любила гулять по городу и замечать, как день ото дня он сменяет свой унылый зимний облик на свежее и радостное весеннее великолепие. Да и выдался май в этом году теплым, ясным и праздничным, как будто специально для нас, влюбленных и немного ненормальных от счастья… Вместе с красным цветом я перестала любить и месяц май.

Я не могла понять: ну что они все паникуют и верещат, когда и так все очевидно – Игорь мертв. И вот эти пятна, цвета которых я не вижу почему-то, не что иное, как его кровь. Кровь из совсем небольшого отверстия в белом пиджаке, прямо под бутоньеркой из мелких розовых розочек…

Вот так – утром я проснулась счастливой невестой, а в час дня уже стала вдовой, так и не успев толком побыть женой. Хотя нет – я была женой целых двадцать минут, пока мы обменивались кольцами, танцевали вальс, принимали поздравления и фотографировались… Двадцать минут – и кольцо с правой руки можно переодевать на левую. Мне двадцать шесть лет – и я вдова. Все. А вокруг по-прежнему бессовестно благоухает свежей зеленью и ярким солнцем проклятый май…

Потом было много еще всякого – и допросы у следователя, и оглашение завещания, по которому мне досталась квартира в центре, загородный дом, две машины… Мне ничего не было нужно, ничего – только бы Игорь был жив.

Проклятый май – ненавижу тебя…»

– Я не могу понять… – Кирилл Валько обхватил руками голову и издал подобие звериного рыка. – Что происходит вообще? Мы работаем – а прибыли настолько мизерны, что я чувствую себя лохом!

Главный бухгалтер фирмы по производству пластиковых окон Наталья Мезенцева равнодушно взирала на метания шефа. В большей степени ее интересовало, останется ли на безупречном брючном костюме темно-синего цвета пятно от энергетического напитка, выплеснувшегося из стакана в тот момент, когда Валько шарахнул по столу кулаками. Худощавая, спортивного вида блондинка с длинными прямыми волосами и прозрачными серыми глазами, Наталья была безупречна во всем, что касалось работы. Кирилл все еще надеялся затащить ее в постель, а потому готов был смотреть сквозь пальцы на некоторые мелочи и просчеты в работе. Но Мезенцева не давала даже повода усомниться в своем профессионализме.

Однако в фирме определенно что-то происходило. Количество заказов ощутимо уменьшилось, а расход материалов, как и объем их закупок у поставщика в Германии, неуклонно возрастал. По документам выходило, что все в порядке – но где деньги-то? Где чистая прибыль?

– Наташа, может, ты скрываешь что-то? – жалобно протянул Кирилл, но бухгалтер смерила его ледяным взглядом:

– Кирилл Сергеевич, я не давала повода для фамильярности. Как не давала и повода усомниться в моей честности.

Кирилл немного присмирел. Эта девица появилась в его фирме два года тому назад и как-то исподволь вдруг возымела над ним такую власть, что Кирилл порой сам себя не узнавал. Наталья не переходила грань, не одобряла шуток в свой адрес, не позволяла никому сойтись с ней поближе, никогда не обедала в офисе с другими сотрудниками, ни разу за два года не приняла участия ни в одной совместной попойке. На ухаживания неженатого шефа не реагировала, чем приводила его почти в бешенство. Кирилл Валько считался завидным женихом, был избалован женским вниманием, и такое пренебрежение и какое-то нарочитое равнодушие задевало его самолюбие. В душе он дал себе слово непременно добиться благосклонности Натальи.

Он ухаживал широко, с размахом, однако все его попытки оканчивались ничем. Наталья равнодушно совала букеты орхидей в банку из-под сока, приглашения в рестораны, клубы и заграничные туры отвергала сразу и решительно, а кольцо из белого золота, преподнесенное ей Кириллом в День святого Валентина, немедленно вернула, посоветовав вложить деньги во что-то более перспективное.

Валько злился все сильнее. Его бесило это равнодушие, за которым – он чувствовал – на самом деле стояло желание не иметь с ним ничего общего. Как известно, препятствия только усиливают азарт, и Кирилл не собирался капитулировать. Но и Мезенцева не шла на уступки, не меняла линии поведения, была всегда ровной, холодно-улыбчивой и отстраненной. Даже секретарша Валько, Настенька, уже была на стороне шефа и однажды решилась поговорить с неприступной бухгалтершей.

Улучив момент, когда Наталья осталась в своем кабинете одна, Настенька юркой мышкой забежала в бухгалтерию и закрыла дверь изнутри на ключ. Мезенцева удивленно сдвинула на лоб модные очки и чуть приподняла левую бровь.

– Что за шпионские страсти? За тобой кто-то гонится?

– Нет. Наталья Андреевна, давайте по-честному – вам на самом деле совершенно все равно? – спросила девушка, аккуратно устраиваясь на краю стола Мезенцевой, так как все стулья были завалены папками, отчетами и просто кипами каких-то бумаг.

Наталья сняла очки и прикусила дужку зубами, глядя на секретаршу с неким подобием интереса:

– Слушай, Настасья… А тебе не приходило в голову, что такая молоденькая девушка, как ты, имеющая к тому же неплохое образование, может заниматься чем-то еще, кроме как подношением кофе и беготней по поручениям Кирилла?

Настенька даже опешила:

– А что такого в моей работе?

– В работе? – удивленно протянула Мезенцева, по-прежнему не выпуская дужку очков изо рта. – Ты всерьез считаешь это работой?

– Речь не обо мне. Я пришла поговорить о вашем отношении к Кириллу Сергеевичу.

– О, так ты еще и интимные поручения своего патрона исполняешь! – ехидно протянула бухгалтер, и Настенька вспыхнула:

– Он ничего об этом не знает! – Она вздернула подбородок. – Я пришла к вам сама, потому что не могу видеть, как он страдает.

– Как пафосно! Так пусть уймется – и все проблемы решены, – усмехнулась Наталья, возвращая очки на место и теряя интерес к разговору.

Она демонстративно повернула к себе монитор компьютера и погрузилась в изучение каких-то документов, потом взглянула на сидевшую на краешке стола Настеньку почти с неприязнью:

– Послушай, дорогая! Мой стол – это не стол твоего обожаемого Кирилла, поэтому, будь так добра, очисти его, ладно? Меня твои прелести совершенно не интересуют, я работаю, видишь ли.

– Наталья Андреевна, а ведь вы совсем не такая, какой хотите казаться! – выпалила вдруг секретарша, слезая со стола и делая пару шагов к подоконнику.

– Н-да? Очень интересно, – пробормотала Мезенцева, не отрываясь от чтения документа.

– Да, интересно! Я, например, знаю, что у вас дома кошка есть, вы даже на мониторе заставкой ее фотографию держите.

– И что?

– Человек, которого дома ждет любимец, не может быть жестоким.

– Наивная ты еще и молодая, Настасья. И весна на тебя действует разлагающе. А люди намного хуже, чем ты о них думаешь.

Мезенцева подперла кулаком щеку и задумчиво уставилась холодными глазами в лицо девушки. Настя немного растерялась, но сдаваться не хотела:

– Вам почему-то выгодно держать Кирилла в постоянном напряжении.

– Слушай, деточка, а тебе не кажется, что ты перечитала дамских детективов? – насмешливо поинтересовалась Наталья, и Настя чуть покраснела – она и в самом деле очень любила читать детективные истории, и в ее сумочке непременно лежала книжка удобного формата. – Что мне может быть нужно от Валько? Если неземной страсти и замужества – так он как раз это мне и предлагает, в той или иной форме, раз или два в неделю. Но, как видишь, мы по-прежнему не женаты.

С этим Настя была полностью согласна. В самом деле, если иметь в виду возможные матримониальные притязания, то ситуация складывалась как раз в их пользу, и Наталье даже не нужно было прилагать каких-то дополнительных усилий, дабы заинтересовать Кирилла своей персоной. Деньги? Мезенцева в них явно не нуждалась – одевалась дорого, хоть и неброско совсем, машину имела хорошую и квартиру в престижном районе. Материальные мотивы, таким образом, отпадали. И все же у Насти осталось стойкое ощущение недосказанности, какой-то недоговоренности. Она вышла из кабинета Натальи скорее с кучей новых вопросов, чем с ответами на те, что мучили ее раньше.

Настя Воробьева не была блондинкой в том смысле, какой обычно вкладывают в это слово. Природный цвет волос никак не подтверждал существующую теорию о врожденной глупости его владелиц. Настенька окончила школу с золотой медалью и педагогический университет с красным дипломом, однако работа в школе ее не прельщала. Но и поисками богатого супруга девушка тоже не озадачивалась. У нее была тайная мечта – написать хороший «крутой» детектив. С фантазией все было в порядке, но хотелось, чтобы была какая-то реальная тайна, что-то такое… жизненное…

Настина мама очень переживала, узнав, что дочь устроилась секретарем. В их семье подобная профессия для девушки считалась неподходящей, более того – почти аморальной. Но Настя всегда отличалась упрямством и настояла-таки на своем.

Отношения с шефом установились прохладно-деловые. Валько ценил умение Насти быть незаменимой, незаметной, аккуратной и выполнять поручения в срок. Кроме того, Настя обладала хорошей памятью и могла точно сказать, в какой день заходил тот или иной посетитель, на какой полке стоит папка с договорами или на какое время у Кирилла назначен визит, например, к стоматологу. Знала она и привычки и вкусы Валько, а также тонко улавливала его настроение и могла предостеречь сотрудников фирмы от нежелательных визитов «под горячую руку» шефа.

Веселую, приветливую секретаршу любили все. Все – кроме Натальи Мезенцевой. Она не выказывала к девушке открытой неприязни, однако и дружелюбия не проявляла, что, впрочем, никого из сотрудников не удивляло. В фирме никто не мог сказать, что кому-то лично Наталья выразила симпатию или просто сказала доброе слово. Нет, Мезенцева не была ни склочной, ни хабалистой, наоборот – всегда ровной, в меру улыбчивой, спокойной, но за всем этим проскальзывало нечто неестественное.

– Снежная королева, – сострил однажды по этому поводу начальник отдела рекламы Костя Нагайцев. – Такая вся безупречная, такая непогрешимая – и такая холодная! Мне в бухгалтерию всегда в шубе хочется войти.

Нагайцев был признанным балагуром и остряком, заводилой и душой всех корпоративных вечеринок. Невысокого роста, худенький, светловолосый, он всегда был в центре внимания и пользовался успехом у девушек, хотя внешность его была очень далека от общепринятых стандартов «мачо». Костик успешно компенсировал этот недостаток общей начитанностью, остроумием и жизнерадостностью. Вокруг него во время перерывов всегда собиралась толпа и с неприкрытым удовольствием внимала его шуткам. Разговор происходил в курилке во время обеда, все расслабленно отдыхали после трапезы и сплетничали. Подобные вещи происходили ежедневно, ничего удивительного в них не было, но вот сегодня – нужно же было так случиться, чтобы именно в этот самый момент мимо открытой двери проходила Мезенцева! Естественно, последняя фраза достигла ее ушей. Наталья задержалась лишь на мгновение, смерила обалдевшего и покрывшегося румянцем Костика холодным взглядом и ушла, так и не произнеся ни слова. Но у Нагайцева моментально испортилось настроение. Мезенцеву почему-то считали мстительной и опасной, хотя никаких поводов так думать о себе Наталья не давала. Но разговоры о том, что шеф буквально помешан на этой «ледышке», позволяли сотрудникам в чем-то ее подозревать.

В своем кабинете Наталья привычным жестом включила компьютер, на заставке которого стояла фотография рыжего пушистого котенка, почти машинально щелкнула по папке «Мои документы» и вдруг задумалась, устремив невидящий взгляд серых глаз куда-то поверх монитора. В этот момент она вдруг стала совершенно другой – мягкой, романтичной и… абсолютно беззащитной.

«Снежная королева, надо же…»

В дверь постучали, и Мезенцева вернулась из своих раздумий, став снова собой – холодной и безупречной.

– Войдите.

– Извините, Наталья Андреевна, можно? – В дверях показалась голова Костика Нагайцева, и Наталья чуть заметно поморщилась – она поняла причину визита.

– Что вы хотели, Константин Михайлович? – равнодушным ровным тоном произнесла она.

Нагайцев осторожно присел на краешек стула и забормотал какие-то извинения, но Наталья его прервала:

– Константин Михайлович, если вы пришли по делу, так излагайте, если же нет – то не отвлекайте меня, я проверяю счет-фактуру. Что касается ваших слов, то мне абсолютно безразлично, кем вы считаете меня и в каком виде хотите заходить в мой кабинет. Если вам зябко – можете носить тулуп, я не в претензии. А сейчас, если у вас больше ничего ко мне нет, потрудитесь освободить кабинет.

Высказавшись, Мезенцева демонстративно нацепила очки и защелкала клавишами. Костик посидел еще пару минут и вышел, неслышно закрыв дверь.

Настя уходила из офиса последней – так было заведено. Она обходила все кабинеты, проверяла, везде ли выключены техника и свет, замыкала двери и сдавала офис на пульт охраны. Проверив все, девушка прошла за свою конторку, собираясь позвонить в охранную фирму, и рядом со стоявшим на столе цветочным горшком вдруг увидела связку ключей. Обычную связку ключей на брелоке в виде мягкой белой собачки.

– Надо же, Наталья Андреевна расслабилась и забыла ключи от квартиры, – пробормотала девушка, вспомнив, как перед уходом Мезенцева задержалась возле ее стола и что-то искала в сумке, раздраженно бормоча себе под нос.

И вдруг Настю осенило… В ящике стола лежала коробка цветного пластилина – девушка купила его для племянницы, но так до сих пор и не удосужилась заехать к брату в гости. Дрожащими руками Настя поочередно приложила все ключи из связки к цветным брусочкам. Убрав пластилин, секретарша взялась за телефонную трубку.

В пустом коридоре раздались быстрые шаги. Настя выглянула из приемной, хотя не сомневалась, что увидит именно Мезенцеву, вернувшуюся за ключами. Бухгалтер стремительно приближалась, и Настя, постаравшись сделать как можно более равнодушное лицо, вставила ключ в дверь кабинета Валько.

– Ты еще здесь? – раздалось за спиной, и Настю окутал аромат духов Натальи. Та решительно двинулась к конторке, словно знала, где именно забыла свои ключи.

– Да, задержалась. Хотела проверить еще раз список посетителей на завтра, – соврала Настя, не глядя в лицо Мезенцевой. – А вы почему вернулись?

– Ключи забыла на столе, – спокойно пояснила Наталья, демонстрируя связку, висевшую на ее пальце.

– А-а… – протянула Настя, стараясь выглядеть незаинтересованной. – Бывает…

– Да, бывает. До свидания, Настя.

– До свидания…

Когда шаги Натальи стихли, Настя с облегчением вздохнула и, замкнув приемную, пошла вниз.

Всю дорогу домой она обдумывала – что теперь делать со слепками ключей и зачем вообще они ей понадобились?

«Не собираюсь же я взламывать квартиру Мезенцевой, да и для чего мне это? Хотя… Странная она какая-то… Вечно одна, никого к себе не зовет и сама никуда не ходит…» – размышляла Настя, трясясь в пустом троллейбусе. Поведение Натальи с первого дня ее появления в фирме вызвало у девушки множество вопросов, а еще больше ее интересовало – почему Мезенцева никак не реагирует на ухаживания Валько? В этом было что-то неправильное – Кирилл привлекателен внешне, интересен, остроумен, обеспечен и, главное, холост, так что видимых причин для отказа такому мужчине Настя не находила. Разумеется, он мог не привлекать Мезенцеву просто как мужчина, но тогда какого же черта ей нужно? Решение во что бы то ни стало раскрыть тайну придало Насте смелости. В конце концов, она ведь мечтала написать детектив, а тут сама судьба подсунула ей такой шанс! Не использовать его просто невозможно…

Утром в субботу Настя, наскоро позавтракав, оделась и вышла из дома. «Ну, ты смотри-ка – такой день чудесный, а я какой-то ерундой занимаюсь!» – подумала она, невольно жмурясь от яркого майского солнца. Весна уже вовсю заявила о своих правах на город, деревья укутались клейкой зеленой дымкой, на газонах раскинулись мягкие коврики свежей травы. Соскучившийся по солнцу город выглядел нарядным и праздничным, да и люди, словно очнувшиеся от зимней летаргии, казались более улыбчивыми и приветливыми. Настя вздохнула, пожалев, что вышла из дома в плаще, но возвращаться не стала.

Заказать ключи можно было на любом городском рынке, однако она решила сделать это как можно дальше от дома. Настя надеялась также, что за определенную сумму мастер не задаст лишних вопросов о том, откуда у нее слепки ключей и зачем они ей понадобились.

Так и вышло. Она приехала в отдаленный район, еле нашла гараж с номером, обозначенным на облупившейся фанерке перед въездом в гаражный массив, и его владельца, молодого парня лет двадцати трех. Внешний вид мастера показался Насте более чем странным – какая-то грязная кожаная куртка, разодранные на коленях джинсы, пирсинг в губе, носу и по всей дуге правого уха. В довершение всего парень говорил противным фальцетом, что тоже не способствовало дружескому общению. Настя протянула ему три брусочка пластилина с отпечатками ключей. Мастер взял их и подозрительно покосился на приличную с виду девушку:

– Чё, хату вскрывать наладилась?

– Почему это вскрывать?

– Слышь чё, лялька, ты, это… если чё противоправное, так я – пас. Как говорил папаша Бендер – я чту Уголовный кодекс.

«Надо же – выглядит как гот, а разговаривает, как заправский уголовник», – удивленно отметила про себя девушка, стараясь запомнить манеру поведения и колоритную внешность собеседника – вдруг пригодится для будущей книги.

– Так чё молчишь-то? Раздумала, что ли? – подстегнул ее парень.

– Хорошо… сколько? – сдалась Настя, открывая сумочку.

– Сто, – ухмыльнулся мастер.

– Рублей? – уточнила девушка – и вызвала приступ хохота у собеседника:

– Ты чё, совсем тупая? Каких еще рублей? Сто баксов давай, я ж тоже вместе с тобой соучастником становлюсь, а риск должен быть оправдан. Или оплачен.

«Однако… – ахнула про себя Настя. – Дороговатый выходит детективчик».

Но, взвесив все «за» и «против», она все-таки вынула из кошелька сто долларов, которые мгновенно перекочевали в карман грязно-розовой кожанки.

– Ты иди, короче, домой, а завтра с утра подгребай снова, – велел мастер и направился было в гараж, но Настя поймала его за рукав:

– Нет, погоди! А гарантии? Я завтра приеду, а тебя и след простыл!

– Да ты чё, в натуре? – оскорбился парень. – У меня серьезная фирма, зачем мне такое палево? Все будет в срок, даже не сомневайся! Витька Шнырь свое дело знает!

– Не убедил, – вздохнула Настя, понимая, что выбора все равно нет.

Всю ночь она мучилась сомнениями и тревогой и все гадала, как ей удастся пробраться в квартиру Мезенцевой и что именно она будет там искать. «А, ладно! Главное – попасть туда, а там уж будет видно», – решила девушка и постаралась уснуть.

Подходящий случай осмотреть квартиру Мезенцевой представился буквально через пару недель. Наталья и Валько уехали в банк оформлять очередной кредит, и Настя смогла беспрепятственно уйти с рабочего места. Адрес Мезенцевой она уже давно нашла в компьютере Кирилла и аккуратно переписала его в свою записную книжку.

Квартира находилась совсем недалеко от офиса, буквально через три остановки. Большой дом-новостройка, третий этаж… Трясущимися руками Настя отомкнула дверь и вошла в квартиру. Тревожной сигнализации не обнаружилось, так как двор имел ограждение и попасть внутрь можно было только с помощью ключа. Однако Настя все равно почувствовала себя лучше, не заметив в коридоре датчиков.

В квартире как-то странно пахло. Девушка сначала решила, что это из-за пушистого рыжего кота, лениво лежавшего в плетеной корзинке в просторной гостиной, но, приглядевшись, поняла, что запах – из-за огромных плоских ваз, наполненных какими-то травами. Они и источают этот головокружительный аромат. В простенке между двух окон она увидела портрет мужчины в строгом костюме. Его лицо показалось ей смутно знакомым, но Настя никак не могла сразу вспомнить, где именно она видела этого брюнета с чуть горбатым носом и идеальной короткой стрижкой.