Текст книги "Про Павлика и узелки (СИ)"

Автор книги: Татьяна Тихонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

  Волошин шёл, улыбаясь. Загребал листья туфлей, подпинывал. Запах прелой листвы всегда будто тревожил. Ефимов говорил: «Знаешь, хорошая штука осень, горькая как антибиотик... листья валятся и валятся, тишина звенящая какая-то... даже чуешь, вроде что-то отмирает в тебе. А ты думаешь „неет...“ и, словно бурундук какой, ищешь где перезимовать».

  «Бурундук, значит. Сам ты, Ефимов, бурундук». Игорь рассмеялся, поднял воротник и свернул от дома к старому корпусу НИИ. От дома совсем близко. Сегодня дежурит Нина Петровна, она пропустит. Только надо зайти в супермаркет, купить что-нибудь к чаю – и ей, и Павлику. Он ведь ждёт. Глаза слезятся как у старика, и усы совсем седые.

  Что делать с ним, кто бы подсказал. НИИ закрыть ума хватило, а Павлика вот оставили. На него рука не поднялась. Да у кого она поднимется. Восемь лет бок о бок. Приходишь на работу, Павлик уже у вахты, в штанах своих, на помочах, и толстовке, кое-как в них заправленной. Ирина принесла, сына одежда хорошо подходила. Она же всеобщего этого товарища и на вахту приводила, он просился. А просился он так, что сам главный отказать не мог. Ухватится за руку этой своей пятернёй и ведёт в лабораторию чай пить...

  Но сегодня Павлика не видать.

  Игорь покрутил головой, отыскивая взглядом шимпанзе – тот любил сидеть на диване с клубками пряжи, раскладывал их по цвету.

  Однако, в вестибюле тихо и пустынно, в конторке свет горит, слышно, чайник шумит. Нина Петровна закивала приветливо, выглядывая.

  – А я тебя, Игорь, ещё от ворот увидела, чайник поставила. Павлик сегодня что-то всё в углу клетки сидит. Хоть и открыто у него, сам знаешь.

  «Надо же. Что с ним, заболел? Хотя... Найти бы Ирину. Она тогда говорила, что эксперименты сильно влияют на него, что шимпанзе всё чаще её удивляет в тестах, делает какой-то там удивительный выбор, и потом взгляд его, ну человечий взгляд. Что она сказала бы сейчас? Да стареет наш главный научный сотрудник, вот что сказала бы. А ты просто хочешь увидеть Ирку, опять встретить её у конторки Нины Петровны, чтобы идти провожать. Н-да. Где она теперь? И сколько раз ведь вспоминал, а провожаешь только Павлика до конторки и обратно в бокс».

  – Добрый вечер, Нина Петровна, странно, сейчас схожу к нему. Я денег принёс. Ну и холодно сегодня.

  Волошин снял пальто, положил упаковку маковых пирожных на стол. Сел на диван, обхватил ладонями кружку. Так и застыл, постепенно отогреваясь.

  – Вот хорошо! – воскликнула дежурная. – А ты грейся, пей, пока горячий. Электрик ведь уже третий раз приходил, каждый месяц одно и то же. Как зарплата у него кончается, так он сразу свою пластинку заводит – необслуживаемое оборудование требуется отключить. А сам лыка не вяжет. Не отключит, конечно, Павлика он любит, но душу мотает и мотает, и чекушку забирает, я ведь всегда наготове держу. Сейчас без этого нельзя. Раньше-то я главному сказала – и всего делов, а теперь мы тут никому не нужны. Радуйтесь, говорят, что тепло есть, не отказались от вас полностью, законсервировали только, так это называется. Я звонила тогда...

  «В городскую администрацию... – продолжил мысленно Игорь, Нина Петровна рассказывала историю своих переговоров не первый раз. – Что же случилось? Он бы уже пришёл».

  Павлик так и не появился. Пришлось идти самому – шимпанзе сидел спиной ко входу. Он обернулся, посмотрел грустно и отвернулся. «Похоже, всё-таки заболел».

  Игорь почистил в клетке, собрал мусор, принялся рассказывать вслух, как он выбирал каши для Павлика. Обычно Павлик внимательно слушал, крутя мочку уха, или хлопал себя по бокам и ходил вокруг. Теперь же он лишь пересел в другой угол.

  – Нина Петровна, а Иры Мельниковой телефона у вас нет? Или адреса? – спросил Игорь, вернувшись в конторку.

  – Это ваш биолог-то? Как не быть, есть адрес.

  Адрес нашёлся в списке с обратной стороны замусоленной тетради.

  – А на объявление, получается, так никто и не откликнулся? – спросил Игорь, записывая адрес в телефон.

  Объявление он дал, когда стали пугать отключением отопления в большей части здания.

  – Нет, никто. Никому наш шимпанзёныш не нужен. Только эти, для опытов которые его просили, только они.

  – Ну для их опытов нашего Павлика мы не отдадим, – задумчиво сказал Игорь, надевая пальто.

  Пошёл домой, проверил, похлопав по карманам, не оставил ли телефон. Удивился сам себе, что взял наконец адрес, а потом сам себе и парировал – просто ведь надо что-то делать с Павликом. Взгляд его сейчас вспомнился. Можно было бы, конечно, забрать Павлика к себе, и Игорь держал в голове этот вариант как запасной, но всё откладывал, вдруг само собой рассосётся.

  Думалось, что вот если была бы жива мама. Они бы с ним дружно распивали чаи на кухне и смотрели телевизор. Павлик бы доставал масло или ещё что, – он любил заглядывать в шкафы и что-нибудь доставать, – а мама бы у него спрашивала: «Что будем готовить на ужин»... «Нет, нельзя брать его к себе, у меня холодильник пустой вот уже месяц. Это рыб можно – покормил и забыл, и то на душе кошки скребут из-за этих рыб, а тут Павлик...» – в который раз сказал он себе решительно.

  В биологии Ира оказалась потому, что любила читать. Читала всё подряд, что попадалось под руку, и начаты бывали обычно сразу четыре-пять книг. Она переходила от одной к другой по настроению.

  Училась как все. То есть училась так, чтобы не огорчать маму и папу, и бабулю, и ещё кого-то, кто иногда для неё был важен, как учительница по математике в пятом классе. Та посреди математики вдруг начала рассказывать, как Диоген жил в бочке. Тогда у Иры была единственная за всю её жизнь пятёрка по математике. Вот и Ира могла не ответить по заданному параграфу, зато выдавала вдруг, что у собачки Петерса хороший слух, несмотря на маленькие уши. Из-за этого «вдруг» Иру и включили в команду на олимпиаду по ботанике. Звёзд с неба она не хватала, но баллы команде принесла, и её взяли и в следующий раз, уже на городскую.

  Мама традиционно пекла что-нибудь к этому событию, и они пили чай всем семейством, хоть и успехи Ирины были небольшие, так себе успехи, потому что зубрить и как-то специально готовиться она не любила, и просто продолжала читать.

  Перед девятым классом, в один из последних дней летних каникул, после чая с печеньем под смешным названием «узелки», Ира, перемыв посуду, как всегда забралась в кресло с ногами и книгой. Был тихий августовский вечер, солнечный и прохладный, небо прозрачное-прозрачное, как и бывает в конце лета, когда в тёплом ещё ветерке чувствуется что-то осеннее знобкое. Слышался голос мамы, она стояла в шали на балконе, и то разговаривала с котом, то поддакивала соседке с нижнего этажа, то любовалась циниями, потом замёрзла и пошла домой. Ира по-прежнему читала. В руках у неё был учебник по биологии.

  Мама всплеснула руками, рассмеялась и сказала отцу:

  – Кажется, у нас будет биолог...

  И как в воду смотрела.

  Биолог появился спустя некоторое время и не один. Ирина вышла замуж за однокурсника Данила. Ваня родился вскоре, а потом Ирина с Данилом разошлись. Как думал Данил: из-за Ириной любви приукрашивать действительность – принцем на белом коне он быть не собирался. Как думала Ира сама – из-за её нелюбви к принцам на белом коне и всем с этим связанным – завтракам, обедам и ужинам – готовить она не умела совершенно. Мама же была солидарна в этом вопросе с зятем – из-за Ириной привычки приукрашивать действительность и разошлись – рыцарем на белом коне Данил никогда не был, говорила она ей сразу.

  Но расстались и расстались. В начале, в первые дни, она просыпалась и говорила, лёжа ещё с закрытыми глазами:

  – Представляешь, мне приснился кинотеатр, что у меня билеты, я хожу и ищу своё место, и не нахожу, наверное, всё-таки НИИ закроют...

  И вспоминала, что говорить некому, умолкала, увидев себя в зеркале одну на огромной кровати. Она тянулась к телефону, чтобы набрать Алке, лучшей подруге, чтобы пойти куда-нибудь, но вспоминала, что они собираются всем семейством в отпуск. А у Федотовых тихое перемирие после военных действий, слава всем богам, не дошедших до рукопашной, как говорила сама Маринка.

  Мама, увидев с утра красный нос дочери и заплаканные глаза, тихо вздыхала и пекла к вечеру Ирины любимые «узелки», или придумывала поездку на дачу за чем-то нужным. За банкой огурцов «по тети Лиды рецепту». Ира кивала, начинала собираться. Потом топили печь на даче, дом медленно прогревался. Долго ходили с отцом по лесу на дедовых широких лесных лыжах. Собака бежала, проваливаясь по уши, по лыжне, проложенной вокруг дачного посёлка. К вечеру, садясь в машину, мама деловито говорила: «А завтра мы будем печь курник, отбивные ты уже делала, котлеты тоже», Ира, сидя за рулём, ворчала, что «счастье не в котлетах», папа привычно уточнял, что «не в котлетах, да, дочь права, а в их количестве, я считаю»...

  А НИИ всё-таки закрыли, и Ира пошла работать в школу.

  Игорь, с тортом и билетами в зоопарк, растерянно улыбаясь, смотрел на дом. Серый, панельный, самый обычный. «Идти или не идти, вот в чём вопрос. Переехала, и может быть, живёт не одна. Ну, Ванька не в счёт, Ванька-то свой человек и меня узнает, наверное. А если кто ещё? Муж бывший тогда всё время рядом крутился. Что ж, при неблагоприятном раскладе придётся скорчить дружескую физиономию и говорить только о Павлике. Но я и иду говорить о Павлике!» – одёрнул он себя и позвонил в домофон.

  Ира была дома. Её удивлённое лицо с россыпью знакомых веснушек на скулах, квартира со всякими безделушками в шкафах, диванчиками и пуфиками, старым спаниелем с одышкой и котом, сидевшим на кухонном шкафу и смотревшим в коридор на него, – показались Игорю смешными. Но он быстро перестал смеяться, откашлялся и подумал, что расклад всё-таки неблагоприятный, потому что вышла Ирина мама. Потом шестилетний Ванька выскочил, пожал руку и убежал.

  Выяснилось, что отца не было вот уже полгода как, а Ира жила с мамой, переехав со своей съёмной квартиры.

  Мама Ирина строго сказала, что все они сейчас будут кушать пирог с капустой. Игорь опять едва не рассмеялся, чувствуя, что готов подчиниться с радостью, с утра ничего не ел.

  Первым кушать пирог выдвинулся спаниель. Следом шла Ира, в руках у неё были чайные чашки, Игорь нёс по поручению Ириной мамы блюдца – праздничная посуда хранилась в зале, в шкафу, с кучей статуэток и шкатулок. Спаниель сел, принялся чесать за ухом, и образовалась пробка. Тогда Игорь, пользуясь моментом, стал рассказывать Ирине про Павлика – в узком коридоре в кухню. Ира молча выслушала.

  – Я не знала, ужас какой-то, – сказала она.

  Машинально водрузила чашки на блюдца в руках Игоря и пошла к выходу. Через минуту она уже была одета.

  Пытаясь вызвать такси, удерживая в одной руке чайный сервиз, Игорь подумал: «А пирог я бы съел. Идиот с чашками, отдай их маме»...

  В такси он понял, что разговор будет только про Павлика. «Нет, он замечательный, наш Павлик», – перебивал Игорь сам себя, рассматривал соседку, поворачивающуюся к нему и спрашивающую что-то. «Слишком много про Павлика», – думал он. Хотелось протянуть руку и коснуться завитка волос, который в полусумраке казался немного ретро. «Придёт же такое в голову, когда ты любил ретро». Машинально отвечал на Ирины вопросы. Нет, не знаю, какая у него температура, не подумал измерить, сразу к тебе, ты знаешь, с чего начать. Не лежит, а сидит.

  – Ну, хорошо, хоть сидит, – говорила Ира, выходя из такси.

  В боксе было темно.

  – Как душно. Приточка-вытяжка работает? – быстро спросила Ирина.

  Игорь включил ночное освещение. Павлик спал и проснулся. Издал какой-то невнятный звук.

  – Ужин почти не тронут. Пол банана даже целы, как ты тут, хороший мой? – Ирина вошла в клетку и взяла Павлика на руки. Шимпанзе погладил её по щеке, поворачивая к себе, сказал очень серьёзное:

  – У.

  – Ну что ты, я уже здесь, – сказала Ира, взяв его за руку-лапу, пожав легонько. – Думаю, просто отравление СО, посмотри вентиляцию. Надо или гулять регулярно, или чтобы приточка работала.

  Она говорила за спиной, Павлик вторил ей своё "у", а Игорь пощёлкал переключателями. Приточка не работала, и тянуло гарью. Сколько она уже не функционирует? Но две недели назад Павлик был шустрее, про возраст его вспоминать не тянуло точно.

  – Значит, будем гулять, – сказал Игорь, забирая шимпанзе у Ирины, – под Луной.

  Куртку Павлику нашли на вахте. В аллее возле НИИ было пустынно. Павлик шёл некоторое время сам, шуршал по прелым листьям обшлагами куртки. Потом попросился на руки – лапы замёрзли, он их смешно поджимал и стоял как гусь, на одной лапе.

  Игорь подхватил на руки пострадавшего, можно сказать, по его вине, младшего научного сотрудника, да его и нести не надо было, Павлик сам держался отлично, обхватил лапами «как баобаб какой-нибудь», – думал, шагая, Игорь.

  Ира иногда спрашивала что-нибудь, иногда брала за руку-лапу Павлика, когда он принимался искать её в темноте своими длинными руками, находил и гладил по голове, спутывая волосы, превращая в «воронье гнездо» по словам Иры. Иногда она считала его пульс, подсвечивая себе телефоном. Игорь тогда говорил:

  – А носильщику? Предлагаю посчитать пульс носильщику.

  Ира смеялась, и пульс его считать отказывалась.

  А Игорь говорил-говорил. О том, как искал работу, как однажды позвонила Нина Петровна ему домой и сказала: «Я понимаю, что вы больше здесь не работаете, но с Павликом-то что делать, я даже не знаю, чем кормить его? Борщ ему можно? Я его борщом кормлю. Ведь почти год уже, одними бананами и печеньками кормить – где же мне с моей пенсией. Заберите вы его, Игорь».

  – Я тогда, помню, совсем на мели был, в фирме, куда устроился, платили плохо, забирать точно к себе никого не хотел, но пообещал, что зайду как-нибудь. И забыл. Вспомнил уже через неделю. Тогда как раз деньги появились. Подумал, что надо бы сходить всё-таки. А что взять поесть для шимпанзе, я не знал! Помню, метался по супермаркету, гордый как тот буревестник, что иду спасать Павлика. В итоге накупил детских каш и пюре мясных, Нине Петровне конфет. И пошёл... Н-да, так она меня и нашла. А потом я – тебя с помощью всё той же Нины Петровны нашёл. Удивительное дело, ведь ты давно не работаешь, и я, а телефоны хранятся, – развёл руками он.

  – Ну да, с одной стороны, телефоны скапливаются, – сказала Ира. Было темно. Пока она молчала, слышалось лишь шуршание листьев рядом в тумане. – С другой стороны, у Нины Петровны всегда обнаруживались самые редкие номера. Такой человек, заботливый. Вдруг кому-нибудь пригодится...

  Сейчас они шли под фонарём, и видно было, что она замёрзла, подняла воротник своего светлого – орехового, подумал Волошин, ему оно казалось почему-то именно ореховым, – пальто и держала его рукой. Плыл то ли туман осенний, то ли дым от костров. Павлик вздумал класть голову на плечо Волошину.

  – Может, он уже кислородом отравился? – сказал Игорь. Гулять, по-честности, надоело, мечталось о кофе и глупом таком разговоре не о Павлике. – Сужу по себе, съел бы слона. Предлагаю Павлика в койку, ну или в бокс, а самим в кафе, здесь есть недалеко, а можно ко мне, тоже недалеко, но у меня пустой холодильник.

  «Но это ерунда по сравнению с беспорядком, тоже мне, приглашаешь в гости», – усмехнулся и покосился на Иру Волошин «вдруг согласится».

  – Ещё немного, – ответила Ира, слышно было, что улыбается, но не видно, опять не было фонаря. – Я заметила время, хотя бы полтора часа погулять.

  «Надо же, заметила время, – подумал Игорь, – потом в журнал запишет. Журнала-то давно нет, ну так в записную книжечку черкнёт. Ну Ирка всегда была немного зануда. И отличница, это к бабке не ходи».

  А она подумала, что Волошин всегда был немного болтун и пофигист. Конечно, сложно быть немного болтуном. Но иногда так случалось, что Волошин пропадал в своей лаборатории неделями, и тогда его не было слышно тоже неделями.

  Они некоторое время шли молча. Шорох листьев. Туман. И Павлик, протягивающий руки-лапы к ветвям деревьев.

  Волошин вспомнил, что впопыхах, после сегодняшнего странного неудавшегося чаепития, был приглашён мамой Иры на чай. Вытяжку он сегодня уже не сделает, вообще неизвестно, когда он её сделает, на руках серьёзный проект, клиент торопил, и торопил уже с неприятными намёками. Но придётся и завтра гулять с Павликом. Вообще, по-хорошему, надо забирать его оттуда...

  Павлик опять протянул лапу вверх, ухватился. Подёргал ветку. Волошин слегка подёргал Павлика, пытаясь отцепиться. А Павлик вдруг отцепился от «баобаба». И подтянулся... даже не подтянулся, а просто шмыгнул.

  Игорь уставился на болтавшиеся перед носом розовые ступни. Потянулся к ним. Но лапы качнулись туда-сюда. И исчезли. Посыпались листья.

  Волошин и Ира посмотрели друг на друга.

  – Догулялись! – осуждающе рявкнул Игорь.

  «Да ты ведь сам рвался гулять под Луной, придурок. Хоть бы поводок привязал».

  – Не кричи на меня! – насупилась Ира.

  Волошин вдруг рассмеялся: «А Павлик основательно поправил Ирке причёску, от ретро, пожалуй, не осталось и следа, теперь это скорее утро в кибитке бродячих музыкантов, но так даже лучше... будто только проснулась».

  Они потоптались вокруг дерева. Покричали. Слышно было, как Павлик шуршал, шуршал, и теперь затих.

  – Ну что мне теперь лезть за ним?

  – Пока далеко не ушёл, да же? – нерешительно протянула Ира. – Может, подпустит, и ты ухватишь его...

  Ира говорила, поворачиваясь за Волошиным. Он обошёл дерево. Ухватился за нижнюю ветку, раскачался, закинул ногу, промазал. «Ну что за идиотство такое... если он от меня рванет, разве мне его догнать. С другой стороны, он же вроде как без сил, и пока сидит, не двигается», – думал Игорь. Опять раскачался. Опять закинул ногу, зацепился. Вздохнул и подтянулся, думая, получится или нет. «Сто лет по деревьям не лазил, смеху не оберёшься». Перевалился через сук, стал примериваться, куда цепляться дальше.

  – Где наш герой, сидит на месте? – попытался Игорь отвлечь от себя внимание.

  – Сидит! – ответила Ира, от беспокойства не зная, куда себя деть, «если Волошин свалится, что делать?!» – Ой, он дальше полез!

  Сверху посыпались листья, труха. Волошин отплёвывался, зажмурившись. Он сидел в развилке, обхватив ствол. «Дальше полез... твою же мать», – подумал Игорь, не двигаясь с места.

  Раздалось громкое «каарр». Захлопали крылья. Треск сучьев усилился. Но треск теперь шёл в другую сторону.

  – Он что?! Назад пошёл? Кажется, на меня двигается, – прошипел Игорь, боясь спугнуть.

  – Не знаю, я ничего не вижу отсюда! Ты как там?! – как-то отчаянно вскрикнула Ира снизу, она смешно подпрыгнула, разглядывая его между ветвей, обошла дерево и ещё раз подпрыгнула. – Я убью тебя, Волошин, когда слезешь!

  Игорь разулыбался. И ничего не сказал. Только крепче вцепился в ствол, когда по нему скатился перепуганный Павлик. Затрещал рукав куртки. Шимпанзе кубарем ломился вниз. Он уходил от вороны на такой скорости, что, сиганув на Иру, сшиб её с ног. Снизу раздались угуканья, возня.

  Волошин принялся, чертыхаясь, отыскивать ногой ветки и сучки, по которым взбирался. Слушал, как Ирка возмущалась, смеясь:

  – Не надо меня валять в листьях...

  Волошин растерянно хмыкнул. Пощупал ногой... ещё сучок... чёрт, высоковато... Спрыгнул... нет, всё-таки свалился. Как мешок. Но хоть приземлился на все четыре, и то ладно... Поймал за куртку радостно прыгающего вокруг него Павлика. Тот мигом обхватил его лапами и повис.

  – Мне кажется, я похож на кенгуру-мать.

  Ира невразумительно хихикнула. Видно было, что она здорово замёрзла и теперь дрожала.

  – Да ты совсем замёрзла. Поэтому шимпанзе в бокс, а потом ко мне пить кофе, – скомандовал Игорь.

  И рванул бегом к НИИ. Павлик трясся у него на боку, Ира бежала рядом, припрыгивая и еле успевая...

  К Волошину домой они пришли уже за полночь, определив Павлика в бокс и накупив полную тележку продуктов. Ира первым делом выхватила банку кофе, чайник уже шумел. В квартире было сонно и тепло. Они перемещались, то будто забыв что-то важное в коридоре, в кармане пальто, то вспомнив, что где-то в зале не кормлены рыбы в аквариуме. Глядя, как Ира, кутаясь в его, вязанный мамой, джемпер, заварила в кружки кофе, Игорь хлопнул по выключателю и пошёл к ней.

  – Волошин, – шёпотом сказала Ира. Слышно было, что она улыбается. – У тебя не кормлены рыбы. Ты сказал.

  – Рыбы сказали, что подождут. А почему шёпотом? – тоже прошептал он, целуя.

  – Темно же.

  – Это чтобы ты не знала, куда бежать...

  Про рыб они вспомнили уже под утро.

  – Рыбы не кормлены, – сказала Ира, засыпая.

  – Ну их, – завернул её в одеяло Игорь, – спи.

  – Это неправильно как-то... Они голодные.

  – Они спят.

  – Что делать с Павликом...

  – Забери его ко мне. Ваньку – первым делом. И мы пойдём вечером в гости к твоей маме, а она нам напечёт... Что она нам напечёт?

  – Узелки?

  – Вот! Будем в воскресенье пить чай с узелками...

  И уснул, не договорив, а его и не слушали. Все спали.