Текст книги "Отпетые плутовки"

Автор книги: Татьяна Полякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

– Уснешь с тобой, как же.

– Извини.

– Ну что ты заладила, как попугай, извини, извини? Не за что мне тебя извинять. – Он вроде бы разозлился.

– Я знаю, что веду себя глупо, как в анекдоте про девицу, – хмыкнула я. – Ее парень на ночь подобрал, а она утром спрашивает, куда шифоньер поставим.

– Не про тебя анекдот.

Я пожала плечами, вовсе не поверив Сашке. Поднялась:

– Что-то не спится мне. Пойду постою на балконе.

Я накинула халат и вышла. Глядя на огни ночного города, пыталась убедить себя, что жизнь прекрасна. Через минуту на балконе появился Сашка.

– Шел бы ты отсюда, – попросила я. Видеть его не хотелось.

– Машка… – вздохнул он.

– Помолчи, а? То, что я хочу услышать, ты не скажешь, а про то, какая я хорошая и какой ты плохой, мне слушать неинтересно. Иди спи. У тебя боевое задание.

– Не могу я спать, когда ты тут одна стоишь и забиваешь себе голову чепухой, – разозлился он.

– Голова моя, хочу забиваю, хочу нет.

Было холодно, я поежилась, подумала об отце и о Сашке, конечно, тоже. Он спросил:

– Озябла? – И обнял меня. Рядом с ним было тепло и надежно, и плохого думать не хотелось. – Давай я тебя поцелую? – тихо сказал он и поцеловал. Не один раз, конечно. И все перестало иметь значение, я обняла его, а он подхватил меня на руки, как подхватывал в детстве отец, и пошел в комнату. Он был так нежен, что надобность в словах отпала, не нужны были слова, а когда я начинала что-то торопливо шептать, Сашка говорил «молчи» и зажимал мне рот. И я молчала.

Я открыла глаза, потянулась и взглянула на часы: почти пять. Сашки рядом не было. Приподняв голову с подушки, я покрутила ею немного и тут его увидела: Сашка стоял в прихожей и разговаривал по телефону. Но поразило меня не то, что Сашка в пять утра с кем-то беседует, а он сам, точнее, его лицо. В нем не было и намека на обычную насмешку, дурашливость и дерзость, лицо было жестким, даже злым и очень неприятным. Я испугалась, но лишь на минуту, потом вспомнила, каким Сашка был этой ночью, зевнула, сладко потянулась и с головой нырнула под одеяло. Звонит кому-то, ну и что, у него боевое задание.

Он разбудил меня часов в девять. Лизнул в висок по-кошачьи и засмеялся, глаза я не открывала и улыбку прятала, но губы дрожали, и Сашка шепнул мне на ухо:

– Не прикидывайся. Что снилось?

– Ты снился, – засмеялась я.

– Хороший сон, – кивнул он и тоже засмеялся.

Я легла на спину, потянулась и стала его разглядывать. Он успел побриться, выглядел молодцом, а с кухни доносился запах кофе.

– Завтрак готов? – спросила я.

– В постель прикажете?

– Нет, встану, подай халат и тапочки.

– Со всем нашим удовольствием.

Мы завтракали, хохоча и дурачась, Сашка убрал посуду, сел напротив меня и заговорил серьезно:

– Так. Первое. Можешь позвонить отцу.

– Правда? – обрадовалась я.

– Правда, – кивнул он. – Вижу, как ты мучаешься, а у меня от твоих мук просто сердце кровью обливается. Но и меня пойми, лишнее слово скажешь, и это может быть…

– Саш, да я только… – хватая его за руку, начала я.

– Короче, отец снимает трубку, ты говоришь: «Папа, со мной все в порядке», – и трубку вешаешь. Понятно?

– Хорошо. – Я торопливо кивнула.

– Второе. Деньги нужны. Само собой, верну, когда все закончится.

Я метнулась в прихожую за кошельком, заглянула в него и сказала испуганно:

– Почти ничего не осталось.

– Плохо. Ладно, буду думать.

– Я занять могу, – предложила я, а Сашка разозлился:

– Опять? Ну нельзя тебе нигде появляться. Сколько раз говорить?

– У меня в банке есть, в банке мне появиться можно?

– А бумаги где?

– Бумаги дома.

– Вот видишь. – Он вздохнул.

– Но ведь я могу сходить домой. У нас телефон на углу, позвоню, если Димки нет, быстренько сбегаю.

– А соседи?

– Утром все на работе.

– Не пойдет. Обязательно на какую-нибудь бабку нарвешься.

– Ну и что, Саша?

– Слушай, это не игры, все очень серьезно. Из деревни мы ушли вместе, дома ты не появилась, дурак поймет: где ты, там и я.

Сашкины слова особого впечатления не произвели, но спорить я не стала, в таких делах он смыслит больше меня.

– Поняла, Саша. Но если ни к кому нельзя, где же взять денег?

– Так, – потер он ладонью колено. – К тебе пойду я. Давай ключ и объясни, где бумаги.

– Господи, а если тебя поймают?

– Не поймают. Позвоню, войду в квартиру, дело двух минут.

– А если там ждут?

– Я не ты. Оторвусь. И «хвост» сюда не приведу. Ученый. А ты квартиру враз засветишь.

– А когда можно будет позвонить папе?

– Когда вернусь. Деньги в каком банке?

– В «Менатепе».

– Значит, так. Я еду к тебе на квартиру, а ты в банк. Там рядышком скверик, уютный такой, в нем и подождешь. Только аккуратней, глаза людям не мозоль.

Ждала я его минут двадцать, сидела на скамейке, поглядывая по сторонам, тут Сашка меня окликнул, и я заспешила к нему.

– Все в порядке? – спросила испуганно, хотя по его физиономии было ясно: в порядке.

– А то… – Сашка протянул мне мой паспорт и банковский договор о вкладе.

– Сколько снимать? – задала я вопрос.

– Всё. Потом рассчитаемся.

Сашка остался в сквере, а я отправилась в банк. Процедура заняла минут двадцать. Выйдя из банка, я потопала к скверу, тут меня снова окликнул Сашка. Он сидел в синих «Жигулях».

– Откуда машина? – удивилась я, садясь с ним рядом.

– Позаимствовал, – хмыкнул он.

– Врешь, – вытаращила я глаза.

– Не вру.

Мы поехали, я его разглядывала, в голове – бог знает что.

– Сашка! – не выдержала я. – Милиционеры машины не крадут.

– Ты, Машка, все понимаешь неправильно, – обиделся он. – Был бы я жулик, не стал бы угонять машину, срок себе зарабатывать, а на боевом задании мне этот грех спишут. Без машины нам сейчас нельзя.

– А если поймают?

– Не поймают. Слушай, что нам надо: парик темный, очки от солнца, большие, в пол-лица, одежду тебе: юбку короткую, сапоги высоченные такие…

– Ботфорты, что ли?

– Ага.

– Они мне не идут, ботфорты для высоких. У меня рост неподходящий.

– Ничего, один раз наденешь. Да, куртку еще, кожаную, с бляхами, короткую, на ремне.

– Зачем все это? – подивилась я.

– Много вопросов задаешь… Да, и еще бюстгальтер, четвертый номер.

– У меня же второй.

– Купишь четвертый.

– Да он мне на голову, – заподозрив, что Сашка издевается, разозлилась я.

– Ох, Машка, до чего ж ты баба вредная. – Он покачал головой и вроде бы обиделся.

– Я понять хочу, зачем?

– Придет время, объясню. Лучше подумай, где все это разом купить.

– Поезжай на проспект Ленина.

Я записала все, что необходимо купить, чтобы не забыть чего, и через полчаса вышла из магазина, нагруженная и сердитая. Все представлялось мне необычайно глупым.

Мы поехали домой. Возле подъезда Сашка меня высадил, а сам уехал. Вернулся примерно через час и сразу сказал:

– Звони отцу.

– А если его нет, можно с Юлькой поговорить? – засуетилась я.

– Юлька – это кто? – насторожился Сашка.

– Подруга отца.

– Нет. Я ваши бабьи привычки знаю, начнете трещать, не остановишь.

Я набрала номер, трубку взяли сразу, точно ждали.

– Да, – сказал отец, а я выпалила:

– Папа, не беспокойся, у меня все в порядке.

– Машенька! – крикнул он, голос звучал странно, испуганный какой-то голос, не отцовский. – Маша… – И гудки пошли, это Сашкина рука легла на рычаг.

– Саша, – растерялась я, – можно я перезвоню? Что-то не так, случилось что-то.

– Случилось то, что я и предсказывал: ты своим звонком отца еще больше напугала, говорил я тебе…

– Я перезвоню, я объясню, что с Димкой поссорилась, что живу у подруги.

– Валяй, объясняй, у какой подруги, где. Отец махом из тебя все вытрясет. Давай, давай, звони! – рявкнул Сашка.

– Ну чего ты злишься?

– Злюсь потому, что меня не слушаешь и делаешь только хуже.

– Хорошо, – кивнула я, чуть не плача. – Я вообще больше не подойду к телефону.

– А вот это правильно. Обещаю, дня через два будешь с отцом. Веришь мне?

Я пожала плечами.

– Веришь? – повторил Сашка.

– Ты правда ничего не замышляешь против отца? – спросила я и, вздохнув, добавила: – Подло это, Саша.

– Ведь клялся уже, мало? – разозлился он.

– Извини.

– Ладно. Пьем чай – и за работу.

– Завтра у тебя тяжелый день, Машка. – Голос его звучал необычайно серьезно. – От того, как ты себя завтра поведешь, многое зависит.

– А что такое будет завтра? – насторожилась я.

– Встреча с одним важным человеком. Ты с ним встретишься вместо меня, а я послежу. Подозрения у меня против него серьезные. Думаю, стукачишка. Ты, главное, ничего не бойся, я буду рядом и в обиду тебя не дам. Встретитесь на вокзале, он к тебе подойдет, в руках будет держать «дипломат», спросит: «Девушка, вы какой поезд ждете?», ты ответишь, он «дипломат» возле твоих ног оставит и уйдет, ты направишься к стоянке такси, возьмешь машину и уедешь. Поняла?

– Поняла. Смешно это, как в кино.

– И мне смешно, но так положено.

– А что в «дипломате»? – проявила я любопытство.

– Деньги.

– Деньги?

– За эти деньги один тип выдаст склад наркотиков.

– Так кто деньги-то принесет? – соображала я туго, а Сашка помогать мне явно не спешил. Вздохнул и ответил:

– Милиционер. Только я ему не верю. Если он стукач, кто-нибудь там шнырять будет, за тобой следить, а я за ним.

– Как же милиционер? То есть…

– Опять начинаешь? – возмутился Сашка. – Эдак мне полгода объяснять придется, что к чему. А делать этого никак нельзя, потому что операция совершенно секретная. Целый склад наркотиков. Представляешь?

– Представляю, – вздохнула я. – А куда мне ехать, ну, после того, как я эти деньги получу?

– Таксисту скажешь, в центр.

– А потом?

– Потом суп с котом. Пока и этого хватит. Сейчас твоим внешним видом займемся. Если мой мент работает на мафию, там тебя сфотографируют, и не раз, а потому выглядеть ты должна так, чтоб родной отец не узнал. Волосы твои роскошные уберем под паричок, барахлишко шлюхинское, бюст – как два арбуза. Давай, одевайся.

Сашка стал мне помогать, придирчиво разглядывая, а я чувствовала себя дура дурой, особенно с накладной грудью. Он нахмурился, нацепил на меня очки, отступил на пару шагов и кивнул удовлетворенно:

– Годится.

– Саш, а ты надо мной не смеешься? – спросила я.

– Мне, Машк, не до смеха. На карте моя жизнь и жизнь многих хороших людей. А ты все это никак не уразумеешь. Бестолковая ты, Машка. Красная помада есть? Губы накрась.

– Это не мой цвет.

– Будет твой.

Сашка стоял рядом и наблюдал, высунув от усердия язык, за тем, как я крашу губы. Должно быть, задание у него в самом деле серьезное, судя по тому, как он переживает. Я устыдилась и стала на него поглядывать с легким подхалимством. Он еще раз критически осмотрел меня и удовлетворенно кивнул:

– То, что надо.

Я подошла к зеркалу и ахнула: Сашка прав, папа вряд ли узнал бы меня. Черный парик, большие очки, вульгарная помада, огромный бюст ходуном ходит, юбка в обтяжку, ботфорты, одно слово: шлюха. Я захлопала глазами, а Сашка засмеялся, спросил, подмигивая:

– Ну, как?

– Ужас какой-то, – честно ответила я.

– А по-моему, ничего. На двадцать долларов потянешь. Шучу. Теперь походка. Пройдись-ка… да не так, бедрами повиляй, как шлюхи ходят.

– Я не шлюха, – разозлилась я, все больше убеждаясь, что Сашка просто издевается надо мной.

– А я что говорю? – хохотнул он. – Но попробовать-то ты можешь? Учись, в жизни все пригодится.

Я бродила по комнате с полчаса, пока он наконец не остался доволен.

– Смотри-ка, получается. Может, у тебя скрытые способности?

– Отстань, дурак! – рявкнула я.

– Ну чего ты, – обиделся Сашка. – Я ведь что смеюсь-то, не понимаешь? Я смеюсь, чтоб ты всей серьезности этого мероприятия не чувствовала и не боялась. Вот что. А ты сразу – дурак. Думаешь, у меня душа не болит? Вот ты завтра у дверей вокзала семафорить будешь, а злые дяденьки тебя разглядывать и подозрительные несоответствия искать. Боюсь я, Машка, вот и болтаю что попало. Конечно, я тебя прикрою, но все равно… Ты уж постарайся, ладно, чтоб они ни о чем не догадались.

– Стараюсь, – вздохнула я.

– Молодец. Теперь голос. Он тебя спрашивает: «Девушка, вы какой поезд ждете?» А ты отвечаешь: «На Воркуту, дорогуша». Ну-ка, попробуй.

– Господи, да кто ж у вас в шестом отделе такую чушь выдумывает? – подивилась я.

– Много толковых людей. Ну, давай.

И я сказала:

– На Воркуту, дорогуша.

Сашка стал злиться:

– Что за голос, да разве ж шлюхи так говорят? Дурак поймет: высшее образование плюс приличная семья. Ты пописклявее, знаешь, манерно так, с капризом…

Я раз двадцать повторила эту глупую фразу, прежде чем Сашке понравилось.

– Хорошо, теперь все в комплексе. Стоишь, я подхожу, спрашиваю…

Остаток дня мы тренировались, я повторяла до бесконечности, что и как должна делать, если произойдет то, если произойдет се, и поражалась Сашкиной предусмотрительности. Меня он измучил страшно, но вроде бы остался доволен.

Вечером мы приготовили ужин, поели и легли спать, день завтра предстоял тяжелый. На этот раз на диване я Сашке не стелила.

Утром он еще раз меня проэкзаменовал и уехал. Вернулся ближе к полудню, усадил к себе на колени, посмотрел серьезно и вздохнул.

– Ну как? Не боишься? – спросил грустно.

– Есть немного, – честно созналась я. – Убить могут?

– Тебя? Нет. Меня могут, если ошибку допустишь. Так что постарайся.

– Я буду очень стараться, – испуганно заверила я.

– Ага, – кивнул Сашка и добавил: – Посидим перед дорогой.

Мы посидели, помолчали и пошли.

Я заняла позицию возле центральной двери здания вокзала, через пару минут подошел парень и спросил:

– Не меня ждешь?

Я едва не поинтересовалась: «А «дипломат» где?» – но, сообразив и разозлившись, брякнула:

– Двигай отсюда!

Парень хмыкнул и пошел дальше, а откуда-то слева вынырнул еще один, с «дипломатом», и спросил выразительно:

– Девушка, вы какой поезд ждете?

– На Воркуту, дорогуша, – с чувством произнесла я, хотя мысль о том, что Сашка меня просто разыгрывает, не давала покоя. Парень вдруг наклонился, поставил «дипломат» на ступеньку и легонько пододвинул его ногой ко мне, а сам исчез. На мгновение я растерялась, потом схватила «дипломат» и пошла к стоянке такси, не забывая покачивать бедрами. Села в первую машину на заднее сиденье и сказала:

– В центр.

На первом же светофоре с нами поравнялся «жигуленок». Посигналил. Задняя дверь приоткрылась, и до меня дошло, что за рулем Сашка. Я сунула таксисту деньги, лихо выскочила и пересела в «Жигули». Сашка рванул на красный, развернулся и погнал обратно на вокзал. На все это ушло секунд сорок, не больше. Сашка сидел в бейсболке, темных очках и выглядел как-то зловеще, к тому же молчал, и я рта не раскрывала. Мы влетели на вокзальную площадь, проскочили стоянку, Сашка затормозил, крикнул:

– Машка, быстро! – Выскочил из машины, я за ним. Он схватил меня за руку, и, развив невероятную скорость, мы бросились к электричке, стоявшей на первом перроне. Только мы в нее влетели, как двери захлопнулись. Тут я заметила в руках у Сашки большую спортивную сумку. – Быстро, переодевайся! – скомандовал он.

Я ошалело огляделась. К счастью, в тамбуре никого не было. Сашка торопил, явно нервничая, я стащила парик, очки, куртку, надела приготовленный плащ, стерла помаду. На все ушла минута. Сашка за это время тоже сменил одежду. Пока я стаскивала ботфорты, он убрал «дипломат» в сумку, сунул мне в руки пакет и сказал:

– Так, туфли… готова. В пакете книжка, ты направо, сидишь читаешь. Выйдешь на второй остановке, и домой. Там и встретимся. Деньги в плаще. Я налево.

Совершенно ошалевшая, я вошла в полупустой вагон, пристроилась у окна и села читать любовный роман. Через пять минут по вагону галопом пробежали двое парней, на меня даже не взглянули. Еще минут через двадцать они вернулись обратно, вид имели растерянный. Я посмотрела на них и улыбнулась на всякий случай, моя улыбка никакого впечатления не произвела, они прошли мимо.

Тут электричка остановилась, и я увидела Сашку. Он шел к зданию вокзала в ярко-желтой ветровке, с большой спортивной сумкой. Шел пружинисто, уверенно, как ходят спортсмены. Мне очень хотелось броситься за ним следом. Разом почувствовав себя бесконечно одинокой, я едва не заревела.

Еще через двадцать минут электричка опять остановилась, и я вышла на перрон. Ничего мне так не хотелось, как поскорее оказаться рядом с Сашкой. В автобусе я вдруг испугалась, что больше никогда его не увижу. Что, если он выполнил свое боевое задание и я ему теперь не нужна? Что я о нем вообще знаю? Саша Багров из шестого отдела?

Пока добиралась до города, такого страха на себя нагнала, что впору вешаться. Остановила такси и молилась, чтобы Сашка оказался дома.

Его не было. Я прошла в кухню, села на стул, заревела, и только через полчаса поняла, что его и не могло здесь быть, раз ключ у меня. Эта здравая мысль придала надежды.

Я быстро умылась и стала чистить картошку, чтобы немного отвлечься, да и о пище телесной не следовало забывать. Тут в дверь позвонили, я кинулась со всех ног, распахнула дверь. На пороге стоял Сашка и ухмылялся. Я охнула, взвизгнула и повисла на его шее. Он подхватил меня на руки, втащил в квартиру и долго целовал.

– А чего глаза-то красные, Марья? – спросил он, чуть отстранившись.

– Я, Саш, совсем дура. Испугалась, что ты меня бросил, – виновато ответила я.

– А я что говорю? Дура и есть. Как я тебя брошу, мы же вроде напарники. Я считаю своим долгом сдать тебя отцу с рук на руки, как самую большую ценность, чтоб, значит, душа не болела.

– А когда сдашь? – шмыгнула я носом.

– Теперь совсем немного осталось. Потерпишь?

– Потерплю. – Я вздохнула, прижалась к Сашкиному плечу и спросила: – Как наши дела?

– Лучше не бывает.

Сашка вытащил «дипломат» из сумки, открыл его, и у меня глаза полезли на лоб.

– Доллары?

– Мафию за рубли не купишь. Давай прикинем по курсу, сколько я тебе должен. – Он положил пачку на стол. – Держи. Лучше отдать сразу, – пояснил он, – а то у нас такие бюрократы, удавятся за копейку, из них потом ничего не вытрясешь.

Я смотрела на деньги, на Сашку и силилась понять, почему мне так не нравится происходящее? Едва кое-какие мысли на этот счет закопошились в моей голове, как Сашка меня обнял, поцеловал и замурлыкал:

– Что у нас тут есть интересного?

Рука его нырнула под мой подол, и умные мысли из головы разом улетучились. Потом Сашка стал готовить ужин, а я его разглядывала. О чем-то он размышлял и обо мне, как видно, забыл. Лицо его ста-ло каким-то чужим, неприятным. Почувствовав мой взгляд, Сашка поднял голову, улыбнулся, подмигнул мне и поцеловал в нос.

– Завтра утром меня не будет. Уйду рано, не пугайся. А сейчас ужинаем и спать. Денек был… А чего глаза грустные? – спросил он.

– Саш…

– Ну?

– Ты меня не обманывай, ладно? – попросила я. Вышло жалобно. – Я для тебя и так все сделаю. Не надо обманывать.

– Я не обманываю, – покачал он головой. – Я просто недоговариваю. Работа такая. Знаешь, что я тебе сказать хочу? Хоро-о-оший ты человек, Машка.

Прошло три дня. Никаких особенных событий в этот временной промежуток не произошло. Сашка уходил ненадолго, остальное время мы были вместе. Стыдно, но даже про отца я вспоминала, только когда Сашки не было рядом. Бродила по комнате, то и дело поглядывала в окно и торопила время. А когда Сашка наконец возвращался, бросалась к нему на шею и была совершенно, до идиотизма, счастлива.

Я проснулась среди ночи, словно кто-то толкнул меня в бок. Сашки рядом не было. Я испуганно вскочила и тут же вздохнула с облегчением: он курил на балконе. Я вышла и встала рядом.

– Не спится? – спросила я, поеживаясь и прижимаясь к нему.

– Не спится. – Голос его звучал как-то странно. Он обнял меня и грустно сказал: – Плохо мне будет без тебя.

– Почему без меня? Я же здесь. Хочешь, всегда буду рядом, только скажи.

– Вернешься к отцу, забудешь меня через неделю.

– А ты напомни. – Я потерлась о его плечо, позвала: – Саша…

– Молчи. Просил ведь.

– Почему молчать? Что плохого в том, чтоб сказать, что думаешь?

– Ничего. Молчи, и все.

Я обиженно нахмурилась. Сашка подхватил меня на руки и отнес на постель. Очень скоро надобность в словах отпала.

Утром Сашка ушел рано и появился только к обеду. Сказал, улыбаясь до ушей:

– Всё, Машка, отстрелялся. Теперь отвезу тебя к отцу – и в шестой отдел за премией.

– Правда? – обрадовалась я.

– Правда.

– Выходит, задание выполнил?

– А то как же…

– И прятаться не надо?

– Зачем? По домам, одним словом. Скучать будешь?

– Не буду, – покачала я головой. – Я без тебя долго не выдержу. Оборву телефон в шестом отделе, и твое начальство вместо чертовой матери пошлет тебя ко мне.

Сашка хохотнул, в глазах появились два больших черта и два поменьше, пощелкали хвостами и показали языки.

– Ну что, поехали? – спросил он.

– Куда? – не поняла я.

– Как куда, к отцу. – Он вроде бы удивился.

– Прямо сейчас?

– Здрасьте, – развел руками Сашка. – То рвалась, как на пожар, то «прямо сейчас». Трудно на вас угодить, Марья Павловна.

– Да я рада, Саша, просто… обед вот сготовила, может, поешь?

– Дело прежде всего. Поехали, обед потом.

Недалеко от нашего дома стояли «Жигули», на этот раз белые.

– Ты бы хоть раз иномарку угнал, – пошутила я.

– Да ну их, не люблю. У меня просьба. Так как мы с родителем твоим, возможно, вскоре будем родственниками, дозволь мне с ним пару минут поговорить, по-мужски то есть. Я ему быстренько обрисую ситуацию, чтоб он не надрал нам уши, а уж потом ты выскакивай.

– Выскакивай? – растерялась я. – Так куда мы едем?

– Отец ждет нас за городом. В квартире вроде неудобно, а ну как муж нарисуется?

– Так ты договорился с отцом? – пребывая в состоянии прострации, задала я еще вопрос.

– Ага. Позвонил, объяснил кое-что, чтоб тебе не больно попало. Приврал маленько. Ты про шестой отдел-то помалкивай, отцу не понравится, что ты с ментом шашни крутишь.

– Так все равно узнает.

– Лучше постепенно, – скривился Сашка. – Крику меньше.

– Папа никогда не кричит.

– А вдруг начнет. Договорились или нет?

– Договорились, – пожала я плечами, абсолютно ничего не понимая.

Мы выехали за город, свернули к старому кладбищу, и здесь у развилки я увидела папину машину. Он сам сидел за рулем, а сзади Юлька. Как только мы подъехали, она выскочила из машины и кинулась ко мне, а я, естественно, к ней. Юлька меня целовала и почему-то ревела, чем вызвала у меня недоумение и увеличила растерянность. Пока я силилась хоть что-то понять, папа протянул Сашке сумку, потом руку и произнес с чувством:

– Саня, я твой должник по гроб.

– Рад был помочь, – ответил Сашка, сел в машину и уехал.

Я тупо посмотрела ему вслед, приоткрыв рот и моргая. Папа меня обнял, погладил по волосам, поцеловал и сказал с какой-то вымученной улыбкой:

– Машенька, девочка моя, как ты?

– Нормально, – честно ответила я. Что-то во всем этом было неправильное. Я продолжала моргать, так ничего и не поняв. Сашка уехал. Чудно уехал. Ничего не сказал. Я хлопала глазами, а Юлька трещала рядом:

– Машка, слава богу, живая, а мы с Павлом Сергеевичем чуть с ума не сошли… Господи…

– Поехали домой, – сказал папа. – Там Димка себе места не находит.

Некстати я вспомнила, что у меня есть муж, и загрустила. Перед Димкой было стыдно, но не он сейчас заботил меня. Юлька всю дорогу меня обнимала и все просила рассказать, как и что было. Что такого со мной было, я не знала, а переспрашивать не решалась, уже сообразив: что-то тут не так. Папа пришел мне на помощь:

– Не лезь ты к ней, – одернул он Юльку. – Дай в себя прийти. Главное, она дома, а там разберемся.

Сердце мучительно сжалось, и мысли всякие покоя не давали: с чего это Сашка так стремительно уехал и мне «до свидания» не сказал? Побоялся, как бы на работе не узнали, что он, сотрудник шестого отдела, встречался… в общем, наверное, так. Телефон ему известен и адрес тоже. Следовательно, повод для паники отсутствует. Завтра, а может, даже сегодня, Сашка позвонит, и все станет ясно.

Он не позвонил. Ни завтра, ни через день, ни через два. Я металась с квартиры на квартиру, дежурила возле телефона, а он молчал. Я написала записку: «Саша, позвони, пожалуйста, я жду». Подумала, приписала «очень» и воткнула в дверь квартиры, где мы недавно жили. Вернувшись утром, увидела свою записку и заревела. А потом полдня пялилась на телефон. На четвертый день стало ясно: Сашка не позвонит. Я утешала себя тем, что у него дела, возможно, очередное опасное задание. Додумавшись до этого, я начинала реветь: мерещились всякие опасности. Вдруг он ранен или того хуже…

Изрядно себя запугав, я решительно пододвинула телефон и узнала через справочное номер шестого отдела.

– Дежурный слушает, – заявили мне бодрым голосом.

– Простите, как позвонить Багрову? – кашлянув, спросила я.

– Кому?

– Багрову.

– А у нас такого нет.

– Как нет? Он капитан, Багров Саша…

– Нет, девушка, вы ошиблись. Может быть, в другом отделе.

– Подождите секунду, он к вам из района командирован, мне очень важно.

– Хорошо, я узнаю.

Я ждала, опасаясь того, что умру раньше, чем услышу ответ. Я услышала, и он меня не удивил:

– Нет, девушка, Багрова у нас нет.

Я повесила трубку, посидела, глядя на стену перед собой, и позвонила Юльке.

– Юля, я сейчас заеду, надо поговорить.

Тут необходимо пояснить, что три дня я всячески уклонялась от встречи с отцом, ну и, конечно, с Юлькой. Отвечать на их вопросы, пока не поговорю с Сашкой, я не решалась. Папа проявил понимание и не настаивал. Теперь надобность в секретности отпала, и я поехала к Юльке. Она меня ждала, чмокнула в нос, показала новое платье, я кивала, глупо улыбаясь, а потом попросила:

– Юлька, расскажи, что тут происходило, пока меня не было. С самого начала. Мне надо разобраться.

– С самого начала? – удивилась она. – В смысле, с того дня, как ты пропала?

– Ага.

– Ну то, что Димка дурак, ты знаешь. В общем, менты в деревню приехали, в доме пусто, твоя машина брошена возле палисадника. И всё. Этот олух только на третий день пришел к нам. Павел Сергеевич… словом, разговор вышел неприятный, и отец его ударил… – Юлька сбилась, вытерла нос и продолжила: – Сидели как на иголках. Рано утром звонок. Требуют выкуп. Отец сразу согласился. Условие поставил, что ты позвонишь, хотел убедиться, что жива. Ты позвонила, ну, и договорились. Конечно, за деньгами наблюдали, то есть кто придет и все такое… Деньги взяла баба, шлюха, ясно, что подставленная, отбыла на такси, потом пересела к мужику в машину, они обратно на вокзал и в электричку. Здесь ребята их потеряли. Все произошло очень быстро. Парня вовсе не запомнили, высокий, говорят… Мало ли высоких? Никаких примет, темные очки, вот примета. Ушли деньги, и тебя не вернули. Отцу вызывали «Скорую», сердце прихватило… Тебе говорить не велел. Ох, Машка, что мы пережили… – Юлька заревела в полный голос, а я тупо рассматривала свои руки. – Где тебя держали-то? – спросила она.

– Не знаю, – вздохнула я. – Привезли с завязанными глазами, дача вроде. Не хочу я вспоминать…

– И не надо. Что было, то было. Отца жалко, каково ему…

Мы заревели на пару, обнялись на диване и обливались слезами до тех пор, пока не пришел папа. Юлька, должно быть, ревела от жалости, а у меня повод рыдать в голос был очень даже подходящий.

– Чего это вы? – удивился отец и стал поить нас чаем. Мы понемногу успокоились, и я задала вопрос, который меня очень волновал:

– Папа, а Багров, который меня привез, он кто?

– Спаситель твой? – удивился отец. – А черт его знает. Объявился по осени, привез письмо от одного человека. Мне он понравился. Я ему сказал, приходи, если что. А тут вдруг такое случилось… Он как раз в тот день пришел, когда выкуп взяли, а тебя не вернули. Пришел и говорит: «Помоги, Павел Сергеевич», а я ему: «Саня, рад бы, только у меня такое горе, голова кругом». У меня, Машка, знаешь ли, на душе было… в общем, объяснил я ему, а он: «Дружок, мол, у меня есть, большой специалист по таким делам, вряд ли, говорит, без него обошлось, а если и без него, так он наверняка что-нибудь да узнает». Я ему: «Саня, любые деньги, все, что хочешь, лишь бы дочь вернуть». Вот и выручил, дай бог ему здоровья.

– И сколько же он взял с тебя, папа? – деревянным голосом спросила я.

– По-божески, Машка, не ограбил. Да за то, что он тебя вернул, я его золотыми червонцами рад покрыть с головы до ног.

Комната скакала и прыгала, как черти в Сашкиных глазах, мне бы зареветь, кинуться к отцу, но слез уже не было, и к отцу я не бросилась. Если ему сказать правду, он Багрова из-под земли достанет, а Сашке я зла не желала. Не желала, хоть и оказался он редким подлецом, как я редкой дурой.

– Прости меня, папа, – попросила я.

– Ты меня прости, Машка. Моя вина.

Юлька шмыгала носом, отец гладил мне руку, а я думала о Сашке. В конце концов я поведала отцу историю о своем заточении на чьей-то даче, место не помню, из людей никого не видела, почти все время спала, а очнулась в очередной раз в Сашкиной машине.

Мы немного покатались по пригороду, так, без всякого толку, и решили, что дачу эту вряд ли отыщем. Врать отцу было невыносимо стыдно. Я начинала плакать, а папа гладил меня по спине и повторял:

– Забудь все, котенок, все позади. Забудь.

Через неделю вдруг появился Димка. Все это время он жил у матери, потому что разругались мы в первый вечер после моего «освобождения». Сначала он меня обнял, а потом заговорил:

– Знаешь, почему это случилось? Потому что твой отец бандит и тебя в эту грязь втягивает. Как ты еще жива осталась…

Слушала я его минут десять, а потом послала к чертовой матери. Он ушел к своей. Видно, здорово обиделся, потому что неделю не показывался и не звонил. Я в нашей двухкомнатной тоже не появлялась, жила в Южном. Может быть, все-таки надеялась, что Сашка вернется?

Димка пришел, устроился на диване и хмуро спросил:

– Что будем делать?

– Разводиться, – вздохнула я.

– Ты чего дома не живешь?

– Не знаю… Мне здесь больше нравится.

– Ты меня не любишь? – немного помолчав и собравшись с духом, задал он вопрос. Я покачала головой, изо всех сил стараясь не зареветь. – У тебя есть кто-то? – опять спросил он, и я ответила:

– Есть.

Димка поднялся и ушел, хлопнув дверью. Напоследок рявкнул:

– Яблоко от яблони!..

Прошел месяц, месяц мучительных дней и длинных-длинных ночей. Я знала: Сашку я больше никогда не увижу. С отцовскими долларами и чужими «Жигулями» Сашка где-то скалит зубы, черти в его глазах радостно резвятся, а сердце стучит ровно, и плевать ему на то, что мое болит и умных слов слушать не желает.

Я утешала себя тем, что все пройдет: через месяц будет чуть легче, время все лечит, боль отступит. Вот год пройдет – и забуду… Забыть не получалось. Мало того, что в Сашку я влюбилась по-настоящему, так еще жег стыд. Это ж надо быть такой дурой… Помогла ограбить родного отца…

В конце лета мы с Юлькой пили чай на веранде нашей дачи и вели разговоры по душам. Я неожиданно решилась и все ей рассказала. Юлька слушала внимательно, под конец хмыкнула и заявила: