Текст книги "Одна, но пагубная страсть"

Автор книги: Татьяна Полякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– И что теперь делать? – тяжело дыша, спросила Ленка.

– Переодеваться.

Доберман исходил лаем за дверью, а мы торопливо стягивали костюмы. Картины одна страшней другой являлись мне: испуганная бабка, разъяренные соседи и, конечно, милиция.

– Что ты растявкался, придурок? – попробовала вразумить пса Ленка, натягивая джинсы. – Никогда не любила доберманов. Вот зловредная псина! Фазер хотел завести для охраны, хорошо, хоть за эту гадость полторы штуки заломили, а папа не дурак, чтобы деньги на ветер бросать. И чего только людям не спится? – с воодушевлением продолжила она. – В такую рань их на улицу тянет. Катька, как мы выйдем? – догадалась спросить она. – Животное ведь не отстанет.

– Придется рискнуть, бабка наверняка ментам звонит.

– Может, пес нас не узнает? Мы же переоделись.

– Он унюхает.

– Давай шмотки здесь бросим, может, он тогда усомнится?

– Нельзя шмотки бросать. Ты что, забыла? Это ж улики!

– Ну, я не знаю…

– Надо рискнуть. Так, на счет «три» открываю дверь…

Я открыла и тут же закрыла. То есть попыталась – зловредная скотина успела сунуть в щель морду с оскаленной пастью. Пришлось дать псу по носу ногой, чтоб закрыть дверь. После этого моего поступка нечего было и думать о том, чтобы подружиться с собачкой.

– Кранты, – запечалилась Ленка. – Сейчас менты приедут, а у нас в рюкзаках вещдоки и краденый ноутбук в придачу.

– Спрячь его в рюкзак.

– Думаешь, поможет? – Она перевела взгляд на грабительский рюкзак и вдруг спросила: – А деньги там?

– Наверное, – пожала я плечами.

– Давай посмотрим. Тяжелый. – Ленка сунула в рюкзак руку, замерла, а потом взглянула на меня с огнем в очах. – Нет здесь никаких денег. Тут какие-то железки.

– Ты, наверное, плохо смотрела, – заволновалась я.

– Хорошо я смотрела. Можешь сама посмотреть. На кой черт ты волокла эту груду железа?

– Чего ж теперь… И здесь его не оставишь, улика, – вздохнула я.

Ленка тоже вздохнула:

– Катька, давай идею, как выбираться.

– Можно попробовать выбраться на крышу, а оттуда в соседний подъезд.

– Ага. Давай пробовать.

Только мы достигли площадки первого этажа, как ближайшая дверь открылась, и перед нами возник здоровенный дядька лет пятидесяти. Посмотрел на нас с подозрением и спросил:

– Вы чего тут?

– Дяденька, – запричитала Ленка. – Мы от собачки прячемся, она нас не выпускает.

Словно в подтверждение ее слов доберман утроил усилия. Дядя направился к двери подъезда, а мы укрылись за его спиной. Дверь он распахнул и сказал удовлетворенно:

– Цезарь, нечистая сила, ты чего растявкался? На гуляш пойдешь. Где твоя хозяйка, чтоб ей каждый день зятя в гости ждать?!

Цезарь чудесным образом успокоился, правда, косился в нашу сторону и время от времени рычал.

– Дяденька, вы его подержите маленько.

– Да он смирный, не бойтесь, – ответил дядя, ухватив зверя за ошейник. – Хозяйка-то твоя где?

Мы рысью припустили со двора, а на проспекте едва успели спрятаться за троллейбусной остановкой: к покинутому нами дому катила милицейская машина.

– Бабка вызвала, – пробормотала Ленка. – Катька, бежим отсюда, заметут.

– Куда ты, супермаркет в той стороне.

До супермаркета мы добрались минут за десять, потом еще искали телефон-автомат.

– Я тебя убью! – вдруг заорала Ленка.

– Ты чего, сдурела? – растерялась я.

– Не я, а ты. Дура, твою мать, ментам звонят без карточки!

– Думаешь, только у тебя мозги отшибло? – вздохнула я. – Дай я сама позвоню. Милиция? – заговорила я, услышав мужской голос. – Ограбление на улице Воровского, дом семь или пять, там, где турагентство «Вояж». Есть раненые.

– Ремня бы тебе, – ответил дядя.

– Придурок, адрес запиши! – заорала я и стала набирать номер «Скорой». – Раненые в офисе, срочно приезжайте!

– Адрес? – спросила женщина, как видно, никуда не торопясь. – Не спешите, я записываю. Что случилось? Понимаю, что раненые. Что конкретно произошло?

– Откуда мне знать?

– А мне откуда знать, какую машину посылать? Раненые разные бывают. Их ошпарило, по голове стукнули, или в яму упали, или, может, стеклом порезались?

– Откуда в офисе яма? – удивилась я.

– Вам лучше знать, что у вас там и откуда.

Я в досаде повесила трубку.

– Как думаешь, толк будет? – со вздохом спросила я Ленку.

Она пожала плечами:

– Кто ж знает.

– А по телику показывают: сразу по машинам, менты с автоматами, эти с каталкой, «мы его теряем»… Может, стоит подумать о смене профессии? – вторично вздохнула я.

– Поздно, – трагически ответила Ленка. – Что делать-то будем?

– Нет у меня уверенности, что эти деятели туда поедут. Может, вернемся и проверим?

– С рюкзаками?

– С рюкзаками, пожалуй, опасно. Давай сначала домой, а потом в офис.

Троллейбусы еще не ходили, и добираться пришлось пешком. Ленка молчала и сосредоточенно терла нос, мне тоже говорить не хотелось, мысли были невеселые. Нажили приключение. Никакого удовольствия, а страху натерпелись. И ребят жалко. Вдруг их вправду убили?

– Может, раненые, – словно читая мои мысли, пробормотала Ленка, заглядывая мне в глаза.

Я пожала плечами.

Войдя в квартиру, мы бросили рюкзаки в прихожей, Ленка сбегала в туалет, и мы отправились в офис. Первый троллейбус шел из парка, и водитель, увидев нас, притормозил, открыл дверь.

– Надо было Наташке позвонить, – вздохнула Ленка.

– Успеется.

– Она, поди, места себе не находит, ждет, надеется…

– Раньше одиннадцати она звонка не ждет. Мы сейчас должны сидеть в шкафу, а оттуда не позвонить, в смысле, если б охрана была на месте и все такое…

– Даже не верится, что все это было с нами. И как я не слегла до сих пор с острой сердечной недостаточностью? Что-то меня подташнивает, а перед глазами мушки прыгают. Должно быть, давление.

– Это от голодухи и недосыпа, – заметила я.

– Да? Умная. Кто из нас врач?

Троллейбус медленно ехал по спящему городу, а мы смотрели в окно и гадали, как все объяснить Наташке. И денег нет, и в такое вляпались…

– А некоторые еще нагло утверждали, что с ними никогда ничего не случается. Накаркала, ворона! – не к месту заметила Ленка.

Добравшись наконец до офиса, мы смогли убедиться, что жизнь здесь бьет ключом. Возле дверей стояли две милицейские машины и «Скорая». Народ, никак не меньше десяти человек, суетился поблизости. Тут показались санитары с носилками, и Ленка радостно взвизгнула:

– Живы охранники-то, живы.

– Откуда знаешь? – спросила я.

– Лица открытые, видишь? Если человек умер, лицо ему закрывают. Так положено. Ой, там Женька Игнатьев, пойду узнаю…

Не успела я сообразить, в чем дело, а Ленка уже подскочила к одному из санитаров. Носилки вкатили в машину, и парень закрывал дверь. Ленка стала с ним разговаривать, а я паслась в сторонке. Парня окликнули, он сел в машину, а Ленка вернулась ко мне.

– Женька говорит, у всех троих огнестрельное.

– Троих?

– Ага. Одного раньше увезли.

– Не стоило тебе с ним разговаривать, вдруг заподозрит чего.

– Да брось, нормальный парень, он у нас учится, на пятом курсе, а на «Скорой» подрабатывает.

В тот момент к офису подкатил «Мерседес», и из него появился Наташкин работодатель. Признаться, я никогда не могла понять, что такого нашла в нем подружка. Я имею в виду времена, когда он не был козлом, хапугой и обманщиком, а звался просто Димой. Только и хорошего в нем, что брюнет, но и это парня не особо красит, потому что на Димкином затылке уже наметилась лысина, которую он пытается скрыть, для чего отрастил волосы и стал зачесывать их назад. Невысокий, довольно щуплый, но уже с брюшком, лет тридцати пяти, что, по моему мнению, весьма близко к старости, голубые глаза такие маленькие и так глубоко посажены, что в смысле красоты от них тоже толку никакого. Нос широк и длинноват, а вот губы мне нравились. Наташка утверждала, что целуется он классно, и это я вполне допускала. Дима любил дорогие тряпки и носил в ухе сразу две сережки, не боясь прослыть педиком, за что я его уважала. Приятно, когда у людей есть убеждения.

Вообще, до трагических событий с деньгами, которые Дима подло умыкнул, я относилась к нему неплохо. Как к товарищу, я имею в виду. Наташке он, конечно, не пара, она себе десяток таких Дим найдет, а в остальном – нормальный парень. Когда выпьет, анекдоты травит, безропотно развозит нас по домам, даже в ресторан водит. Не часто, но пару раз такое случалось. Был он не то чтобы умен, но и не дурак. Конечно, «Джанго» от «Пятницы» он ни за что не отличит, но кран мне починил за десять минут.

Теперь Дима сурово хмурился, сразу направился в офис, но был остановлен бдительным сотрудником милиции. Дима принялся ему что-то объяснять, размахивая руками, все это мы видели сквозь стеклянные двери. Близко подходить боялись, как бы нас Дима не заметил и не начал подозревать.

Ленка шмыгнула носом и неожиданно заявила:

– Диму жалко.

Я взглянула на нее с намеком на вопрос и изумление. По моему мнению, жалеть бы стоило нас самих – такие муки на себя приняли. И, подозреваю, это еще не все. Ленка пояснила:

– Ограбили его.

– Так мы тоже хотели его ограбить.

– Тише ты! То мы… Мы же только ради справедливости хотели, потому что сжульничал, а теперь выходит, что он безвинно пострадал.

– Знаешь что, идем-ка домой, нам еще Наташке звонить с радостной вестью.

Мы побрели к остановке и вскоре были уже недалеко от дома. Но позвонить Наташке не получилось – по дороге я вспомнила, что мы должны уничтожить вещдоки, Наташка ведь утверждала, что сделать это надо, ни минуты не медля, и я была с ней согласна. Если менты чего заподозрят… В общем, мы подхватили наши рюкзаки и потрусили к Наташке на дачу, которая находилась в десяти километрах от города, и туда ходил рейсовый автобус. Будем отчитываться перед Наташкой, хоть в одном порадуем: мол, никаких следов преступления.

Бензин мы нашли в положенном месте, но костер по неведомой причине разгораться не желал. Провозились мы долго и вконец измучились. Потом еще пепел по ветру развеивали. Ветра, кстати, тоже не было. В конце концов засыпали кострище землей, чтоб и следов не осталось, и с чувством выполненного долга вернулись домой.

– Кто будет Наташке звонить: ты или я? – спросила я Ленку.

– Давай лучше ты. Только поделикатней, а то брякнешь сразу… я тебя знаю, никакой интеллигентности.

– Тогда сама звони.

– Нет, я не могу. У меня нервы. Я практически сама не своя.

Я набрала номер и услышала Наташкин голос:

– Вы дома?

– Ага, – ответила я, прикидывая, как бы поинтеллигентнее сообщить о нашем несчастье. – Ты это… что сейчас делаешь?

– С тобой разговариваю, – насторожилась Наташка.

– Это понятно. А как разговариваешь? Сидя или стоя?

– Я вся издергалась, звонка ожидая. Телевизор пробовала смотреть, с трудом могу усидеть на месте.

– Значит, ты сидишь, – уточнила я. – Это хорошо.

– Катька, вы в офисе были? – посуровела Наташка.

– Были.

– Да? – Она вроде бы усомнилась.

– Да были, были!

– Что, в шкафу просидели? Ленка в панику, и ты у нее на поводу…

– Паника имела место, но мы взяли себя в руки.

– И чего?

– Знаешь, Наташка, ты это… лучше ляг, мне спокойнее будет.

– Хмырь увез деньги в банк? – трагическим голосом начала угадывать она.

– Вот на этот вопрос я тебе не отвечу.

– Ты меня с ума сведешь! Вы у Димки были? Сейф вскрыли?

– У Димы были, а сейф кто-то вскрыл до нас. И вообще, там три охранника с огнестрельными ранениями, целый офис ментов, и Дима твой…

В трубке раздался страшный грохот, а Ленка, которая все это время стояла рядом и шипела мне: «Не спеши, поинтеллигентнее», заорала:

– Кто ж так человеку о горе сообщает, дура!

– Умная. Сообщала бы сама. Наташка, – позвала я. – Ты там как?

– Что с Димой? – прохрипела Наташка. – Он жив?

– Само собой, и охранники тоже вроде живы. Но все равно мы очень волнуемся…

– Немедленно, слышишь, немедленно объясни, что случилось!

Я принялась подробно излагать, как Наташка и просила, а она в Геленджике принялась стенать и охать.

– Чуяло мое сердце, нельзя вам было такое дело доверять, надо было самой…

– И что бы ты сделала? Деньги-то до нас свистнули.

– Все равно… вы наверняка все сделали неправильно, и теперь нас найдут.

– Мы действовали строго по плану.

– А следы?

– Какие следы? Мы в носках и перчатках… Мы и обулись-то только в подъезде, так в носках по городу и чесали.

– Все равно… Что-нибудь не так, уж я-то знаю. Я немедленно вылетаю.

– Не вздумай, – посуровела я. – Сидите в Гаграх, Наталья Петровна!

– Я в Геленджике.

– Какая, на хрен, разница? Сидите, где сидите. Вам об ограблении знать не полагается. С какой стати вы стали бы прерывать свой законный отпуск?

– Вы без меня не справитесь.

– А чего справляться? Вещдоки сожгли, наше дело сидеть тихо и не высовываться. Пусть менты ищут, кто в охрану стрелял и Диму ограбил. Мы-то здесь при чем?

– Ой, не знаю… Я тут с ума сойду, какой, к черту, отдых!

Мы еще немного поохали, потом погадали, кто нам такую свинью подложил. У Наташки идей не было, а у нас тем более. Одно ясно: кто-то о деньгах знал и их раньше нас прикарманил. Мы опять поохали, погадали и наконец простились.

– Что делать, что делать? – закатывая глаза, вопрошала Ленка.

– Лично я спать ложусь, – заявила я и в самом деле направилась в спальню.

– Я фазеру позвоню и тоже лягу, – согласилась со мной Ленка.

Я было хотела принять душ, но даже на это сил не оказалось. Забралась под одеяло, мгновенно уснула и проснулась лишь в семь часов утра. Потянулась и обнаружила, что Ленки рядом нет. Это, признаться, удивило. Когда она ночевала у меня, мы всегда ложились вместе, даже если родители отсутствовали, чтоб можно было поболтать, музыку послушать. Конечно, Ленка могла уже встать, но в это не верилось, потому что она обычно дрыхнет до обеда.

Заподозрив очередную каверзу судьбы, я вышла из своей комнаты и прошлась по квартире.

– Катька, – позвала Ленка из родительской спальни. – Проснулась?

Я распахнула дверь, и странное зрелище предстало моим очам. Ленка сидела на кровати поверх одеяла, обложившись подушками, на блюдечке остатки пирожных, рядом гора яблочных огрызков, настольная лампа горит, хотя в комнате давно светло, физиономия у Ленки осунувшаяся, глаза красные, что прозрачно намекало на то, что всю ночь Ленка не спала.

Но не этот факт потряс меня, я перед экзаменом, бывает, тоже не сплю. На широкой родительской постели лежали мои любимые детективы, а один, можно сказать, самый любимый, покоился у Ленки на коленях, раскрытый примерно на двухсотой странице.

– Ты чего? – спросила я, некоторое время стоя с открытым ртом.

– Вот, ума набираюсь, – вздохнула Ленка, глядя на меня с томлением. – Я уж третью книжку читаю, но пока ничего похожего не нашла.

– Похожего на что? – продолжала я пребывать в прострации.

– На нашу трагическую историю. Хотелось бы знать, чего следует ожидать от жизни.

– А чего следует? – вздохнула я. – Пусть менты ищут, кто Диму ограбил, мы в таком деле все равно не разберемся.

– А вот здесь две подружки сами…

– Ну, так то же не взаправду. Это же выдумка. В детективе мы бы непременно деньги сперли. А в жизни что вышло? Так что нам следует сидеть тихо и надеяться, что преступников найдут.

– Ох, уж и не знаю, – снова вздохнула Ленка с томлением, которое начинало сильно меня беспокоить.

– Чего ты не знаешь?

– Катенька, мне тебе кое-что сказать надо. Ты чего в дверях стоишь? Ты лучше сядь.

– Зачем? – заволновалась я еще больше, пытаясь отгадать, чего такого Ленка могла сотворить за то время, пока я спала.

– Ну… у меня есть новости, их лучше выслушать сидя.

– Нас кто-то видел? – плюхаясь на кровать, спросила я. – Менты уже звонили…

– Никто не звонил. Катенька, какие у тебя волосы красивые, – поглаживая меня по голове с видом доброй феи, продолжила подружка. – И вообще ты красавица.

– Хватит подхалимничать, гони свою новость.

– Нам на психологии говорили, что человека надо подготавливать к трагической вести постепенно. К примеру, если умирающий…

– С родителями несчастье? – побледнела я.

– Надеюсь, с ними все в порядке.

– Черт бы тебя побрал! – заорала я. – Говори, в чем дело!

– Катька, ты лучше ляг и дай мне возможность все сделать правильно, по-научному.

– Не буду я ложиться, а если немедленно не скажешь, что случилось, дам по носу!

– Держи себя в руках. Каждому человеку на долю выпадают испытания, и теперь, стало быть, наша очередь пришла. Не будем роптать, а… – Тут до нее дошло, что через мгновение придется вопить, потому что нос точно пострадает, и она деловито продолжила: – Надеюсь, ты помнишь, что у меня болят ноги?

Тут надо пояснить, что Ленка учится в медицинском, она у нас скоро станет доктором. Лечить людей ее призвание, но, слава богу, до них ее пока не допускают, и она лечит в основном себя. Меня, конечно, тоже пробовала, но я не только от лекарств, но и от витаминов наотрез отказалась, заявив, что здорова, как лошадь, и организм мой в улучшениях не нуждается. Наташка тоже не далась, и Ленка сосредоточилась на себе. Болезней у нее было великое множество, а в этом месяце она страдала ногами. Обо всех лекарствах Ленка знала больше, чем моя бабушка о Троянской войне (а бабуля о братьях Аяксах говорит так, точно они ее соседи по лестничной клетке), и всегда выбирала все самое лучшее. Фазер ее страсть к лечению охотно поддерживал и на бабки не скупился – если первой его заботой была Ленкина безопасность, в смысле того, чтоб дочурку не умыкнули и не совратили, то вторым пунктиком было ее здоровье. Его послушать, так у нас народ мрет, как мухи, и обязательно в цветущем возрасте. Короче, в этом месяце Ленка лечила ноги и дважды в день мазала их мазью. И мне предлагала в профилактических целях.

– Ну и чего ноги? – заметно успокоившись, спросила я.

– Сама понимаешь, когда идешь на дело, о ногах следует заботиться. А ну как подведут в самый неподходящий момент?

– Разумно, – согласилась я.

– Конечно, разумно. Вот я и взяла с собой асклезан.

– Эту твою мазь?

– Таблетки. Лекарство еще в таблетках выпускают. И я решила, что в военно-полевых условиях, в которых мы будем находиться, таблетки предпочтительней.

– Ты вроде никаких таблеток не пила, – нахмурилась я. – В шкафу, я имею в виду.

– Конечно, на нервной почве я о своем здоровье совершенно забыла. А вчера вечером вспомнила, хотела выпить таблеточек, а их, Катенька, и нет.

– Позавтракаем, сходим в аптеку, – утешила я.

– Это, конечно, обязательно, – кивнула Ленка. – Беда в том, что вчера-то они точно у меня были, когда мы на дело шли. А когда вернулись, их уже нет.

– Ты хочешь сказать, что потеряла таблетки в офисе?

Ленка кивнула и замерла, втянув голову в плечи, точно ожидая, что потолок рухнет. Минуту я сидела молча, размышляла, потом пожала плечами.

– Ну и что? Не у одной тебя ноги болят. Вот если бы какое специфическое заболевание, вроде сибирской язвы, это улика, а так…

– Ты знаешь что, Катя, ты лучше все-таки ляг.

– Не хочу я ложиться, а ты кончай дурака валять. Напугала до смерти.

– Катенька, там на таблеточках твой мобильный записан, – скороговоркой сообщила Ленка. Я хлопнула ресницами и замерла. – И теперь я в совершенном потрясении. Что, если они вылетели из кармана, когда я дядьку ноутбуком по башке огрела? В самом, так сказать, преступном месте.

– Больная ты на голову, а не на ноги! – заорала я. – На кой черт ты телефон на таблетках написала?

– Ты же номер сменила, помнишь, на прошлой неделе? А звонила мне на домашний, я чай пила, идти за мобильным мне не хотелось, бумажки под рукой не было, только авторучка, а тут таблеточки асклезана на столе, я и записала. Кто же знал…

– Ох, – только и смогла произнести я, легла, сложила руки на груди и даже глаза закрыла, чтоб Ленку не видеть.

– Катька, что теперь будет? – робко спросила подружка минут через пять.

– Абзац нам будет. Полный, – не стала я скрывать неутешительный прогноз.

– Почему же сразу абзац? Неужели нет никакого средства…

– Средство есть: утопиться, чтоб не мучиться.

– Не пугай меня, я и так вся на нервах. Но ты же такая умная, детективы читаешь, ты должна знать, как действовать в подобных ситуациях. Я вот кое-что освоила, и некоторые мысли даже у меня появились, а ты сколько лет…

– Стоп, – сказала я, поднимаясь. – Был похожий случай. В одной книжке мужик тоже потерял пузырек с лекарством, на котором был написан номер телефона.

– И что? – потянулась ко мне Ленка, точно одуванчик к весеннему солнцу.

– Ничего хорошего, – загрустила я. – Взяли дядю за жабры.

– Посадили?

– Он предпочел покончить жизнь самоубийством.

– А пооптимистичнее ты ничего вспомнить не можешь?

Я поскребла затылок.

– Когда героини моих любимых детективов оказываются в паршивой ситуации, они предпринимают контрмеры.

– Вот это правильно, – закивала Ленка. – А какие?

– Проводят свое расследование. И когда менты на них выходят, они им готовенького убийцу предоставляют, то есть он уже практически в наручниках.

– Здорово. Значит, и нам так надо поступить. Не будем терять время и начнем прямо сейчас.

Если честно, у меня не было Ленкиного оптимизма, но, пожалуй, ничего другого не оставалось.

– Давай попробуем. Первое: надо выяснить, кому мешал Дима. Кому была выгодна его гибель.

– Дима погиб? – ахнула Ленка.

– Тьфу ты! – в досаде плюнула я. – Дима жив, конечно. Но приличный детектив всегда начинается с убийства, вот меня и перекосило.

– А ты не можешь припомнить детектив, где все начинается с ограбления?

– Могу, – кивнула я. – Но там тоже дядьку убили. Преступники пришли кафе грабить и застрелили бедолагу. Как бы случайно. Потом оказалось, что грабеж – чистая липа и целью было именно того дядьку убить.

– А про сейф ничего не было?

– Не было.

– Нам нужны какие-нибудь зацепки. Во всех детективах они есть, и у нас должны быть.

– У нас же рюкзак есть, – озарило меня.

– Господи, ну конечно! – обрадовалась Ленка, и мы бросились в прихожую, где до сих пор стоял грабительский рюкзак.

Я торопливо его открыла и первым делом вытащила ноутбук, который запихнула туда Ленка. В рюкзаке были подозрительного вида инструменты.

– Чего это такое? – заволновалась Ленка.

– Что-нибудь для вскрытия сейфов, воровской инвентарь.

– Отнесем в милицию, скажем, что нашли, – высказалась Ленка.

– Где? Возле твоего дома?

– Почему возле моего? – обиделась подружка.

– По кочану. Менты что, дураки, по-твоему? Да они в три счета раскусят все твои хитрости. И все: прости-прощай, дорогой институт, отчий дом и возможное замужество. «Таганка, я твой бессменный арестант…»

– Надо выбросить эту дрянь немедленно. Почему мы раньше этого не сделали, когда вещдоки жгли?

– Нельзя выбросить, – в крайней досаде ответила я. – Это же доказательство его вины. Менты грабителя найдут, а доказательств нет. Мы не имеем права так поступать с важной уликой.

– Что же делать? Если эту гадость в твоей квартире найдут, нам несдобровать.

– Вот что, – порадовалась я свежей идее. – Надо его закопать. На участке. И нас не заметут, и при необходимости всегда его можно вырыть.

– Гениально, – восхитилась Ленка. – Хотели зарыть деньги, зароем чужой рюкзак. Цветок сажать будем?

– Обойдемся.

– А что с ноутбуком, выбросим?

– Надо его Диме вернуть.

– Зачем?

– Затем, что нехорошо брать чужое.

– И как, скажи на милость, мы его вернем?

– Пойдем в турфирму и оставим его ближе к Димкиному офису.

– Я не пойду, – честно предупредила Ленка. – Я до смерти боюсь. Я теперь тот дом за версту обходить буду и всю улицу Воровского в придачу.

В настоящий момент обсуждать это я не хотела и заговорила о насущном:

– Давай посмотрим, что в рюкзаке есть. Обязательно должна быть зацепка – обрывок железнодорожного билета с именем владельца или рецепт.

Ленка с воодушевлением обшарила рюкзак, но, ничего не найдя, сказала с обидой:

– Нет здесь никакого рецепта.

– Так не бывает, – не поверила я, подозревая: что-то в моей жизни не так. Зря я, что ли, тяжеленный чужой рюкзак на себе таскала, обязательно должна быть зацепка.

Отобрав рюкзак у Ленки, я тщательно его осмотрела, каждый кармашек, каждый шовчик, все как в моих любимых детективах. И ни малейшего намека на улику! Подкладку даже оторвали – и там ничего.

– Давай среди железок хорошенечко поищем, – видя мои страдания, предложила Ленка. – Может, на них какое тайное клеймо обнаружится…

– Ага, имя и фамилия владельца, – съязвила я, хотя, конечно, на Ленку я злилась зря. Она сразу же надулась и сказала:

– Ну и ищи сама свои улики.

В общем, мы вместе тщательно осмотрели весь инструмент, но никакого клейма, ни тайного, ни явного, не оказалось.

– Запихивай все назад, и пойдем закапывать, – вздохнула я.

И тут у меня зазвонил мобильный. Я машинально ответила «да», а вот мне ничего не сказали, однако и не отключились.

– Да, – повторила я. И вдруг до меня докатило, и я прямо-таки похолодела. Дала отбой и уставилась на Ленку.

Она приложила руку к груди и пробормотала:

– Абзац.

Выглядела подруга при этом так паршиво, что я из чистого человеколюбия произнесла:

– Может, кто просто ошибся?

– Это менты. Таблеточки мои нашли и проверяют. Сейчас приедут, а у нас тут воровской инструмент. Выбрось его немедленно! – заорала она.

– Что ты орешь? Нельзя его выбрасывать. Поедем зарывать, пока не поздно.

И мы опять поехали к Наташке на дачу. Но по дороге решили, что Наташкина дача для сокрытия улик никак не подходит, ментам ничего не стоит перерыть весь участок в поисках вожделенных вещдоков, и тогда нам несдобровать, еще и Наташку подведем. Ленка предлагала звонить подруге, настаивая, что такое решение надо принимать коллегиально, но я предложила рюкзак спрятать, а уж потом дискутировать. В конце концов, никто не мешает нам позднее изъять его из одного места и укрыть в другом. Ленка со мной в принципе соглашалась, хоть и бубнила, что мы всегда все делаем по-моему. Так как к тому моменту на Наташкину дачу мы уже приехали, то решили не мудрить, а закопать рюкзак у картофельника ближе к лесу. Как-никак в досягаемой близости, но уже ни на чьей территории. Менты не докажут, что рюкзак имеет к нам какое-то отношение, да и перекапывать здесь все замучаются.

Почувствовав облегчение от того, что избавились от опасной улики, мы устроились на крылечке дачи и позвонили Наташке.

– Ну, что? – ахнула она, как видно, ничего хорошего не ожидая.

– Докладываю: рюкзак благополучно зарыли.

– Какой рюкзак? Ты мне про рюкзак ничего не рассказывала.

– Правда? – удивилась я. – Должно быть, забыла. Ничего удивительного, когда такое творится.

– Немедленно объясняй, что за рюкзак такой.

– Рюкзак был у грабителя, и я его прихватила, когда Ленка дядю ноутбуком отоварила. Надеялась, что там деньги, а там какие-то железки. Мы с Ленкой посовещались и решили, что это воровской инвентарь.

– Час от часу не легче.

– У нас еще Димин ноутбук, надо его как-то возвращать. Давай идею.

– Ноутбук-то вам зачем понадобился? – удивилась Наташка.

– Сестрица твоя к нему душой прикипела, так и бежала с ним через весь город.

– Дима без него обойдется, – подумав, сказала Наташка. – Заройте его вместе с рюкзаком. А еще лучше – просто выбросьте.

– Как же я могу его выбросить, если он не мой? Выходит, мы его украли, а мне чужого не надо.

– Ты меня с ума сведешь. Выбросьте его, и дело с концом. Дима не обеднеет. Этот гад мне звонил вчера.

– И что? – насторожилась я.

– Спросил, как отдыхаю.

– Об ограблении что сказал?

– Ничего. Я ему: «Как дела?» А он мне: «Нормально, жду не дождусь, – говорит, – когда ты вернешься». Очень просил ему не изменять.

– И что ты об этом думаешь? – забеспокоилась я. – Почему он об ограблении ни слова?

– Не знаю, что и думать. То ли денег в сейфе не было, то ли темнит, а может, меня расстраивать не хочет. И ведь не спросишь!

– По-любому должен был об ограблении сообщить, – затараторила Ленка, отобрав у меня телефон. – Даже если денег не было. Про охрану должен был сказать, не каждый день в людей стреляют.

– Но не сказал, и этому должна быть причина, – глубокомысленно изрекла я. – Наташка, он тебя подозревает, оттого и помалкивает. Будь осторожна.

– Может, мне какую аллергию выдумать и вернуться? – вздохнула она. – Я тут вся извелась. И вы без меня…

– Нормально мы без тебя, справляемся. Рюкзак зарыли, компьютер выбросим, и будет полный порядок.

– Еще новости есть? – спросила Наташка.

Мы с Ленкой переглянулись. Хоть и не хотелось Наташку расстраивать, но врать я не рискнула.

– Есть, но лучше бы их не было.

– Ой! – пискнула подруга. – Чего еще?

– Лекарица наша в офисе таблетки свои потеряла. А на них мой мобильный записан.

В трубке, как и в прошлый раз, что-то грохнуло, надеюсь, все-таки не Наташка. Ленка погрозила мне кулаком и зашипела:

– Надо было подготовить.

– Наташка, – позвала я, – ты там как? Извини, что я так сразу, психологи советуют…

– Я эту лекарицу!.. – заорала Наташка. – Да какой дурак на таблетках телефон пишет? Написала бы сразу адрес. Ой, нет моих сил пережить все это. Она их в моем кабинете оставила?

– Кабы знать… – ответила я.

– Если в кабинете, так ничего страшного, скажу, мои таблетки. А если…

– Мне сегодня уже звонили, – сообщила я покаянно. – Правда, ничего сказать не пожелали.

– Это не милиция, – еще больше заволновалась Наташка. – Милиции ни к чему звонить и помалкивать.

– А кто тогда? Может, просто номером ошиблись? – решила я помечтать. – Слышат, голос незнакомый…

– А что, если это?.. – начала Наташка, и тут повисла гнетущая пауза.

– Ох, – жалобно сказала я, не вынеся тишины, а Наташка заголосила:

– Я немедленно вылетаю!

– Нет уж, – мужественно остановила подругу я. – Сделаешь только хуже. У меня большой детективный опыт, и я точно знаю: когда дергаться начинаешь, быстрее засыпешься. Так что ты там загорай, а мы посмотрим, что дальше будет.

– Я ничего не поняла, – жалобно заговорила Ленка, когда я убрала телефон. – Если не милиция, то кто тогда звонил?

– Кто-кто, конь в пальто. Таблетки мог найти грабитель.

– И зачем ему тебе звонить? Из-за этих железок?

– А затем, убогая, что мы свидетели ограбления, а свидетели, как известно, долго не живут.

– Ой, как сердце-то защемило, – закатила глаза Ленка. – А у меня и таблеточек нет.

– У тебя? Ни за что не поверю.

Ленка без таблеток никуда, у людей косметичка, а у нее с собой целая аптека.

– Я после этого трагического случая и носить-то с собой ничего не смогу. Катенька, скажи, пожалуйста, что тебе подсказывает твой детективный опыт? Чего нам следует ждать?

– Ну… – Я прикинула и так и эдак, и вышло, что ничего хорошего. – В моих любимых детективах к героине в таком случае наведывались мордастые ребятишки.

– Я не хочу мордастых, – побледнела Ленка. – То есть я бы и против мордастого не возражала, лишь бы человек хороший, потому что у меня простой в любовных делах.

– Должна тебя огорчить, подруга: если так пойдет дальше, любовный простой у тебя затянется лет на пять. Если, конечно, ты не решишь полюбить меня, к примеру.