355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Татьяна Полякова » Жаркое дыхание прошлого » Текст книги (страница 4)
Жаркое дыхание прошлого
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 13:28

Текст книги "Жаркое дыхание прошлого"


Автор книги: Татьяна Полякова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Правда? Вот горе-то…

– Короче, он руководствуется исключительно моей безопасностью. Оттого и пригрозил: до приезда Владана посадит меня под замок, если мы продолжим дальше копать.

– Прямо отец родной…

– Ага.

– Не в обиду тебе будет сказано, друзья у тебя…

– Ты еще мужа вспомни, – разозлилась я.

– Такого не забудешь. И что дальше?

– Бад сказал, что за мной кто-то приглядывал.

– В смысле? – Тут глаза у Егора полезли на лоб. – Следил, что ли?

– Ты ничего такого не заметил? Я имею в виду, может, и за тобой кто увязался?

– Ха-ха-ха, – сказал он очень медленно. – Прямо детектив в духе комиссара Катанья. В детстве кино смотрел, про итальянскую мафию.

– Конечно, Бад мог это выдумать, – не обращая на его слова внимания, продолжила я. – Чтобы я прониклась серьезностью ситуации. А вот причина его заботы может быть разной. Он предлагал, как вариант, дружеские чувства к Владану, но…

– Не тяни, – сказал Егор.

– Не буду. Что, если это Бад не заинтересован в раскрытии убийства одиннадцатилетней давности?

– То есть Гавриловых как раз он и порешил? А что… – посидев немного с сосредоточенным видом, произнес Егор. – Одиннадцать лет назад он в страхе всю округу держал. И вовсю мочил конкурентов.

– Тебе-то откуда знать? – поддразнила я. – В то время ты еще в школе двойки получал.

– Четверки. Я с детства мечтал работать в милиции и разгул преступности без внимания не оставил. А ты знаешь, что про твоего Владана рассказывают?

– Знаю, но в сказки не верю и тебе не советую. Ладно, почему Бад забеспокоился, мы так или иначе узнаем. Скажи лучше, ты сведениями разжился?

– Кое-что интересное есть, – кивнул Егор. – Встретился с бывшим участковым, который одиннадцать лет назад здесь работал. Фамилия его Карпов. Через год после убийства ушел на пенсию. Мужик серьезный, и с памятью у него порядок. Так вот, он считает убийство Гавриловых делом темным.

– В каком смысле? – нахмурилась я.

– В том смысле, что следаки либо очень спешили дело раскрыть, либо им кто-то посоветовал найти крайнего и никуда не лезть.

– Здорово. А поподробнее нельзя?

– Можно. Карпов не сомневается, что Шмыгу сделали крайним. Парень сдал часы одному барыге, он здесь на районе живет, правда, теперь уже старенький и от дел отошел. Барыга, узнав об убийстве, о часах сообщил ментам, был у них осведомителем, по-другому таким, как он, нельзя, мигом лавочку прикроют. Само собой, Шмыгу тут же взяли. Допросили и за дружками его отправились, но дружки об аресте прознали и смылись. Олег Кириллов в том числе, мать сказала, уже две ночи не ночевал, но могла, конечно, соврать или напутать, хотя, по идее, должна бы сына выгораживать и твердить, что в ночь убийства дома спал. То, что дружки в бегах, их вину вроде бы подтверждало. Сам Шмыга от часов не открещивался, но заявил, что спер их накануне убийства. Якобы свистнул из машины, которая стояла возле дома Гавриловых. По его словам, на заднем сиденье пакет лежал, и он его прихватил. В пакете оказалась какая-то одежда и часы, ношеные, но видно, что дорогие. Часы он барыге отнес, а барахло – в секонд-хенд. Машину он никогда раньше не видел и решил, что не местная, а с чужаками тут не церемонятся…

С этим я охотно согласилась, мало того, за последние одиннадцать лет в этом смысле тут мало что изменилось.

– Шмыга видел, как дамочка вышла из часовой мастерской, за пакетом полезла, а потом заволновалась, его не обнаружив. Досматривать шоу не стал и удалился. Больших денег барыга ему не дал, хотя и согласился, что часы дорогие.

– Часы, само собой, принадлежали Гаврилову? – спросила я.

– Его зятю. Подарок друзей, с дарственной надписью на обороте. Оттого барыга копейки дал, сказав Шмыге: кому их продашь? Повода задерживать Шмыгу за убийство вроде бы не было. Но… – тут Егор сделал паузу, подняв указательный палец, и сам с интересом взглянул на него, – барыга вдруг поменял показания, и теперь выходило, что часы Шмыга принес не до, а после убийства.

– Парня подставляли, выгораживая настоящего убийцу? – вслух подумала я.

– Или все еще проще: всю семью перестреляли, дело, как говорится, резонансное, других подозреваемых не было, а тут готовый преступник. Шпана, вор, вполне может быть и убийцей. А пока разбирались, что и как, Шмыга умер.

– Сам или помог кто?

– Сам. У него сердце с детства больное. Насели на него не на шутку… в общем, все одно к одному. Поначалу думали, он приступ симулирует, а уж потом поздно стало.

– И дело после этого закрыли?

– Не сразу. Городское начальство поменялось, и потихоньку все сошло на нет.

– Так что все-таки убийцы Гавриловых забрали из дома?

– Кто ж знает, если не ясно, что у них было. Может, папаша-часовщик золото-бриллианты прятал. Деньги-то у него должны водиться… хотя… не знаю, Полина.

– Но получается, убийцы забрали только часы. Не за ними же приходили?

– С часами все ясно, – отмахнулся Егор. – Уверен, Шмыга их действительно спер из машины. Они, по словам барыги, отставали, я думаю, дочка Гаврилова их папе привезла починить. Но положила не в сумочку, а в пакет с вещами и вспомнила об этом лишь у отца в мастерской. Вернулась, а Шмыга уже пакетик подрезал…

– Бедный парень, – вздохнула я. – Знал бы, чем все обернется, близко бы к машине не подошел.

– Бедный, – передразнил Егор. – Таким бедным в старину руки отрубали.

Я закатила глаза, демонстрируя свое отношение к познаниям коллеги в области истории, но тут же спросила:

– Значит, что на самом деле убийца искал в доме Гавриловых, мы представления не имеем?

– Либо налетчики искали деньги, либо…

– Они вовсе не налетчики, – подхватила я. – И банальное убийство пытались замаскировать под лихой налет с летальным исходом для хозяев. А Олег оказался невольным свидетелем.

– Да мы даже не знаем, действительно его убийство связано с гибелью семьи Гавриловых или нет, – напомнил Егор.

– Вот именно, – съязвила я. – Иными словами, ничего полезного ты не узнал. – Егор взглянул с удивлением, которое быстро переросло в обиду, а потом и в возмущение. – Нам нужно заглянуть в уголовное дело, – напомнила я, не дожидаясь, когда он начнет возмущаться.

В тот день мы все-таки навестили того самого барыгу, хотя ни Егор, ни даже я не видели в том особого толка. Дядьке оказалось хорошо за семьдесят, он недавно перенес инсульт и говорил с трудом. Как ни странно, тот давний случай вспомнил и заверил, что сменить показания его вынудил следователь, а в действительности Шмыга принес часы до, а не после убийства.

– Болтали, что у Гавриловых деньги водятся, – продолжил он. – Откуда эти разговоры, не знаю, жили они не богато, но дыма без огня не бывает… Не наши их убили. Шила в мешке не утаишь, а в тот раз никаких слухов.

– Должны быть какие-то подозреваемые, – когда мы возвращались в офис, ворчала я. – А если Шмыга не просто так часы украл?

– Ты говори, да не заговаривайся, – хмыкнул Егор. – Украл, чтоб на него убийство повесили?

– Вот именно, о чем он, конечно, не догадывался.

– Когда светит срок за убийство четырех человек, соображать начинаешь быстро, и того, кто его надоумил свистнуть часы, парень бы выгораживать не стал.

– Так, может, и не выгораживал, – усмехнулась я.

Егор чертыхнулся, взглянув недовольно, и спросил:

– Мне прямо сейчас в архив бежать?

– Ну… бежать не надо, а вот поторопиться не мешало бы.

В тот вечер по дороге домой я то и дело поглядывала в зеркало заднего вида. Слова Бада даром не прошли, вызвав в душе смутное беспокойство. Квартира показалась неприветливой, даже чужой. Может, позвонить Егору? Но лишь только потянулась к мобильному, как сразу почувствовала угрызения совести, нельзя так беспардонно пользоваться его добротой. Вместо этого я позвонила папе, он, видимо, уловил мое настроение и тут же задал вопрос: все ли у меня в порядке? И я поспешно заверила, что если и не являюсь самым счастливым человеком на свете, то уже близка к этому. Простившись с папой, вышла в скайп, в робкой надежде, что Руфина вернулась из очередной поездки в Тибет и ответит. Руфина – моя подруга, но, к сожалению, в последнее время мы не только виделись редко, но даже разговаривали нечасто.

«Надо было с ней ехать, – с внезапной обидой подумала я. – Медитировала бы в монастыре, занималась йогой, все лучше, чем считать дни, ожидая, когда Владан вернется».

Вот кому мне действительно хотелось позвонить. Желание было столь острым, что пришлось убрать мобильный подальше. Тут я вспомнила про своего давнего приятеля Юрку и набрала его номер.

Юра ответил сразу, а через час мы встретились в кафе. Он не спеша поведал о новостях в личной жизни, точнее, об отсутствии этих самых новостей, и о делах на работе, которые тоже новизной не блистали. Юрка трудился на телевидении оператором, работой был доволен и жизнью в целом тоже.

– А у тебя как дела? – спросил он скорее всего из вежливости и поставил меня в слегка затруднительное положение.

– Какие у меня дела? – буркнула я. – Вот, с тобой сижу.

– Владан еще не вернулся? – осторожно поинтересовался он.

– Нет.

– А чего там с трупом? – вдруг задал вопрос Юрик и в ответ на мой удивленный взгляд продолжил: – Ты что, не в курсе? Неподалеку от вашего офиса во время строительных работ труп нашли.

– Да в курсе я, в курсе… – Тут я вздохнула и принялась рассказывать о нашем с Егором расследовании.

– Одиннадцать лет в подвале пролежать, – покачал головой Юрка, когда я закончила. – Столько людей рядом жили… ходили мимо. Даже его собственная мать. Жуть. Не сердись, но, по-моему, вы зря тратите время. Такие убийства редко раскрываются.

– Тебе откуда знать? – не удержалась я.

– Откуда… простая логика. Слишком много времени прошло.

Покинув кафе, мы немного прогулялись по набережной, потом Юрка заторопился домой. Рано утром он отправлялся в командировку куда-то в район. Мы простились, а через минуту мне стало ясно: я не хочу возвращаться в свою квартиру, хотя никаких причин для этого вроде бы не было. Не хочу, и все.

Я зашла в магазин за продуктами, и все время, пока стояла в очереди в кассу, а потом шла к машине, пыталась понять: что это вдруг за странности в поведении? Возможно, предупреждение Бада произвело куда большее впечатление, чем я думала. Вот тогда я и решила заночевать у папы. В конце концов, у меня в его доме есть комната… Дом на охране, и неведомые злодеи вряд ли решат искать меня именно там: в последнее время в доме отца ночевать я оставалась редко, а в его отсутствие вообще никогда. Одним словом, это была идея из разряда гениальных, то есть в тот момент я примерно так и думала. Забросила пакеты с провизией в багажник и поехала на улицу Куйбышева, где жил папа.

К тому моменту уже окончательно стемнело. Фонари перед крыльцом не горели, дом высился за забором темной громадой, и я вдруг запаниковала. Оставаться здесь тоже не хотелось. Снять номер в гостинице?

«Глупости, – возмутилась я и попробовала вправить себе мозги. – Дело вовсе не в том, что ты кого-то боишься. Дело в том, что без Владана просто места себе не находишь…»

Я открыла ворота, въехала на дорожку, которая заканчивалась возле гаража, и, оставив там машину, решительно направилась к крыльцу, не забыв прихватить пакеты из багажника. Моя интуиция, как выяснилось позднее, не дремала в тот вечер, однако услышана, к сожалению, так и не была. Предупреждение об опасности я списала на любовные мытарства.

Этот дом я всегда любила. Все здесь оставалось неизменным, как было еще при маме. Цветы в холле, ковер в гостиной и даже кухонные прихватки. Не разбирая покупки, я включила телевизор и электрический чайник. Выпила чаю, устроившись возле стойки, смотрела программу новостей без особого интереса и решила, что сегодня стоит лечь пораньше.

За моей спиной было окно, которое я не потрудилась занавесить. Поставив чашку в мойку, я подумала, что окно меня беспокоит. Такое чувство, будто с улицы кто-то смотрит… Чушь… окно выходит в сад, забор высокий, калитку я заперла.

«Надо поставить дом на охрану», – решила я. Потянулась, чтобы опустить рулонную штору, и успела уловить движение за окном. Я придвинулась ближе, вплотную к стеклу, вглядываясь в темноту, а когда поняла, что вижу лишь отражение, что движение происходит не в саду, а у меня за спиной, было уже слишком поздно. Я почувствовала на плече чью-то руку, вскрикнула от испуга и попыталась повернуться, но в нос вдруг ударил резкий запах, и я мгновенно провалилась в беспамятство.

В себя я пришла от яркого света, который бил в лицо, и, открыв глаза, в первое мгновение ничего не увидела. Я прищурилась, ожидая, когда глаза немного привыкнут, тут источник света немного сместился вправо, и стали проступать предметы, а я, наконец, сообразила: на меня еще секунду назад была направлена включенная лампа. Сразу всплыли кадры допросов, увиденные в фильмах, и я испуганно замерла, до этого момента страха не испытывая, скорее удивление. События быстро восстановились в памяти. Я приехала в дом отца, решила, что в саду кто-то бродит, а некто пробрался в коттедж, который я, по наивности, сочла безопасным, и теперь я… где? Вскоре я смогла убедиться, что лежу на чем-то мягком, под головой подушка, руки и ноги не связаны. Есть надежда, что незваный гость, кем бы он ни был, не займется членовредительством, а для начала объяснит, что происходит. Надежда придала мне отваги, я приподнялась на локтях и попробовала оглядеться.

– Привет, детка, – услышала совсем рядом и чертыхнулась.

Голос я узнала сразу. К тому моменту я успела решить, что всему происходящему обязана затеянному нами расследованию. Кто-то на него внимание обратил и счел опасным… Но теперь выходило, что дело вовсе не в расследовании…

Я села, все еще щурясь, и увидела обладателя знакомого голоса. Мой бывший муж опустился в кресло и весело помахал мне рукой. Я наконец огляделась и смогла убедиться: место совершенно незнакомое. Куда меня привез Забелин, а главное, зачем? Впрочем, кое-какие догадки начали появляться.

– Где мы? – спросила я, хотя очень не хотелось этого делать.

Хотелось встать и молча уйти, не тратя время на бессмысленные разговоры, но было ясно – подобное вряд ли осуществимо. На физиономии бывшего появилась ухмылка. В отличие от его залихватской улыбки, она меняла его лицо далеко не в лучшую сторону. Теперь он выглядел циничным мерзавцем, кем и был в реальности. Добавьте к этому милому качеству подлость, жадность, беспринципность – и портрет будет полным.

– Ты у меня в гостях, – ответил он. – Я думал, тебе будет интересно взглянуть, как я устроился.

Забелин сделал широкий жест рукой, точно в самом деле предлагал оценить работу дизайнера.

– Похоже, ты окончательно свихнулся, – сказала я, бросив тревожный взгляд на свою одежду. Джинсы, блузка, все на месте, только обуви нет. Тут же выяснилось: мои балетки стоят возле дивана, должно быть, он снял их с меня, чтобы обивку не испачкать. Не о моих же удобствах заботился… Я сунула ноги в балетки, слыша, как Забелин издал короткий смешок.

– Возможно, детка, возможно. В истории бывали случаи любовного безумия, что уж говорить о литературе…

– Любовное безумие? – переспросила я. – Это что-то новенькое.

– Сомневаешься в моих чувствах? – вновь хохотнул он.

– У тебя нет чувств, то есть какие-то наверняка есть, но не те, что свойственны нормальным людям.

– Любопытно, – с интересом разглядывая ногти на левой руке, кивнул он. – Выходит, я – ненормальный?

– Ты, Валера, мерзавец, сволочь и распоследний ублюдок, о чем и сам хорошо знаешь.

– Постараюсь не принимать твои слова близко к сердцу, – с серьезной миной покивал он.

– Может, объяснишь, что происходит? – спросила я.

Он развел руками:

– А что происходит?

– Как ты оказался в доме отца?

– Господи, ну какая тебе разница, как я там оказался. Пора бы уже понять: нет такого места, где я тебя не найду, и нет таких замков, которые я не открою.

– По-прежнему любишь бахвалиться, – съязвила я, стараясь придать себе бодрости.

– Самую малость, – кивнул он. – То, что ты здесь, вообще-то мои слова подтверждает.

– Тогда у меня вполне резонный вопрос: а зачем я здесь?

– Ну… допустим, я соскучился. А что? У меня отобрали любимую игрушку, точнее, моя любимая безмозглая игрушка вдруг сбежала от меня. Влюбилась в какого-то прохвоста и, кажется, вполне счастлива. Хотя нет, счастьем не пахнет: твой Серб загорает на солнышке со старой подружкой, а ты от безделья болтаешься по городу с участковым, вот уж достойная компания. С ним ты тоже трахаешься?

– Ты следил за мной, – кивнула я. Что ж, хотя бы ответ на один вопрос я теперь знала. – А я-то надеялась, что ты угомонился. Парень не бедный, к тому же легко охмуришь любую девицу с приданым. Опыт есть…

– Это что, колкость? – удивился Забелин.

– Нет, это лишь констатация факта. А теперь я, пожалуй, пойду. – Я в самом деле на это надеялась, то есть сомнений было куда больше, чем надежд, и все же… Могла бы предположить, что, если он решился выкрасть меня из дома отца, вполне способен и на кое-что похуже. Я-то как раз хорошо знала, на что он способен.

– Ты ведь и сама не веришь, что уйдешь так просто? – задал он вопрос, с любопытством меня разглядывая. Вроде бы гадал: верю или нет? И улыбнулся своей коронной улыбкой, на которую, против воли, хотелось улыбнуться в ответ. Но делать этого я не стала.

– Валера, – сказала я и вздохнула. – Это плохо кончится. Возможно, и для меня тоже, но в первую очередь для тебя. Знаешь, на чем горят самовлюбленные идиоты? Они всерьез считают, что могут остаться безнаказанными.

– Мы бы могли договориться, разве нет? – продолжая улыбаться, сказал он.

– Договориться? О чем?

– Я позволю тебе жить отдельно, при условии, что по первому моему требованию ты явишься сюда и с большой старательностью сделаешь все, что я захочу…

– Слушай, а ты лечиться не пробовал? – спросила я, когда он наконец заткнулся.

– Лечиться? – засмеялся он и тут же нахмурился. – Это неизлечимо, дорогая.

– Почему-то я подумала так же. – Я поднялась и сделала пару шагов в сторону, боковым зрением наблюдая за реакцией Забелина.

Он следил за мной, глядя исподлобья холодным, волчьим взглядом, вдруг резко поднялся и шагнул мне наперерез.

– Ты ведь еще не видела дом, – сказал он, возвращая на лицо ухмылку. – Неплохой, кстати сказать. И купил недорого. Прежний хозяин развелся с женой, дом навевал дурные воспоминания, к тому же вдруг понадобились деньги.

– Рада за тебя.

– Ты непременно должна кое-что увидеть, – хватая меня за локоть, сказал Забелин. – Я внес незначительные изменения, когда купил дом. Перекрасил стены, кое-где сменил полы… – Держа меня за локоть, он быстрым шагом направился к двери, я попыталась освободиться, но он мне этого не позволил, тащил меня за собой, продолжая ухмыляться.

Мы оказались в холле, просторном, со стеклянной крышей, сквозь нее были видны звезды.

– Как тебе? – резко остановившись и задрав голову, спросил Забелин.

– Я в восторге, – ответила я, вновь пытаясь вывернуться.

– Смотри, милая, смотри. Надо наслаждаться простыми радостями, ночным небом, летним ветерком, солнечными лучами…

«Такое впечатление, что ты окончательно спятил, милый», – хотелось ответить мне, но я сочла за благо промолчать, чтоб не злить его.

Между тем мы пересекли холл, Забелин открыл одну из дверей, щелкнул выключатель, и мы вошли в гараж, просторный, на две машины. Тачка Забелина стояла у стены напротив, рядом верстак с каким-то извечным мужским хламом. Чем он собирается здесь хвастать? Он сделал несколько шагов и замер возле смотровой ямы. Еще одна мужская причуда, спрашивается, зачем она Забелину? Как-то сомнительно, что он сам решит чинить свою машину. Бывший наконец-то отпустил мой локоть, достал из кармана пульт, круглый, с одной кнопкой, и нажал на нее.

– Смотри, – сказал весело.

Смотреть, как я поняла, надлежало в яму. Вот тут стало понятно, зачем он меня сюда притащил. Дно ямы оказалось хорошо замаскированным люком. Люк плавно приподнялся, и я увидела пространство, примерно полтора на два метра и глубиной около двух. Настоящая могила, только зацементированная.

– Как тебе? – спросил Забелин. – Изоляция стопроцентная, ори, пока не охрипнешь. Кстати, я все сам оборудовал. Муж у тебя практически гений, так что тебя здесь даже с собаками не найдут.

Я слушала его, пытаясь справиться с тошнотой, а главное, не смотреть в этот жуткий цементный мешок.

– Ну как? Надеюсь, теперь ты будешь сговорчивее? – хохотнул он. – В прошлый раз, когда мы играли в ту же игру, тебе пришлось не сладко. И это при том, что я все-таки планировал тебя отпустить, а если в моих планах такого пункта уже не будет… вот уж фантазия разыграется… Ты станешь не пленницей, даже рабыней, о которой в один прекрасный день я попросту забуду, оставив тебя здесь подыхать. Ты ведь веришь мне?

– Верю, – пришлось ответить мне, у меня не было повода сомневаться в его словах, а если и был, мгновенно бы испарился, стоило только заглянуть в его глаза.

– Вернемся к нашему договору? – засмеялся он.

– Вернемся, – кивнула я, из последних сил стараясь держаться. Очень хотелось орать от ужаса и рвануть от него со всех ног… – Если ты решил сохранить свою мини-тюрьму в тайне, то меня уже не отпустишь, соглашусь я на твои условия или нет. Просто будет лишний повод покуражиться. А если думаешь отпустить, то ты дурак, потому что я наплюю на все свои обещания и пошлю тебя… что и делаю сейчас с большим удовольствием.

– Вот как, – склонив голову набок, сказал он и вроде бы задумался. – А знаешь, ты изменилась. Я даже не уверен, что это мне не нравится. Я своего слова не нарушаю, детка, и, конечно, отпустил бы тебя, скажи ты «да». Но это вовсе не значит, что твой возможный обман сойдет тебе с рук. Откуда тебе знать, сколько таких сюрпризов у меня заготовлено? В разных и самых неожиданных местах.

– Ты больной на голову урод, – с бог знает откуда взявшейся отвагой сказала я. – И никакие угрозы не заставят меня…

Я не успела договорить, он схватил меня за шею и больно сжал, так что глаза полезли на лоб.

– Ах вот, значит, как, – наклоняясь ко мне, зашептал он, лицо его побелело от бешенства. – Этот ублюдок так тебе дорог, что ты готова геройствовать? Интересно, дорогая, а на что он готов ради тебя? И посмотрит ли он в твою сторону, если я сейчас немного попорчу твое личико? Ты когда-нибудь видела, что делает с нежной девичьей кожей соляная кислота? Она разъедает ее до костей. И ни один пластический хирург уже не вернет былой красоты.

Он поволок меня куда-то в сторону, хватку чуть ослабил, и я смогла дышать, закашлялась, беспомощно обвиснув в его руках, теряя драгоценные секунды. Он подтащил меня к верстаку и с размаху ударил об него затылком, да так, что дыхание вновь перехватило, в голове появился ровный гул и пропали все мысли. Забелин навалился сверху, одной рукой стиснув мой подбородок, второй дотянулся до бутылки, стоявшей тут же на верстаке.

– Скажи спасибо своему Владану, дорогая, – усмехнулся он, уставившись в мои глаза. – Для меня ты и с подпорченной рожей сгодишься.

Почувствовав резкий запах, я попыталась закричать, отчаянно сопротивляясь. Колошматила руками и ногами, по большей части без толку, но я старалась изо всех сил, с крохотной надеждой, что в последний момент он остановится. Как будто не знала, кто такой Забелин.

– Вот так, милая, – шепнул он мне в ухо, и через секунду вонючая жидкость полилась на лицо, и я, то ли от боли, то ли от ужаса, провалилась в беспамятство.

Очнулась я в полной темноте. И тут же вспомнила, что произошло. Ощупала лицо руками. Кожа оказалась шероховатой и скатывалась под пальцами, но боли я не чувствовала, и это было странно. Может, Забелин вколол мне обезболивающее? С какой стати такая доброта? Думать о том, как я выгляжу, не хотелось. Вместо ужаса я испытывала странную апатию, почти безразличие, хотя была уверена, что нахожусь в том самом цементном мешке. И выхода отсюда для меня нет. Похищение плюс изуродованное лицо, Забелин понимает, что это тянет на приличный срок, вряд ли он планирует провести несколько лет в тюрьме. Значит, мне предстоит бессрочное заключение. И эта мысль особой жути не вызвала, из чего я заключила, что у меня попросту шок, я не осознаю происходящее и не испытываю боли. А вот когда начну осознавать…

Приподнявшись, я попробовала опереться о стену, но ладонь зависла в пустоте. Это удивило. При размерах ямы подобное невозможно. Продвинувшись вперед, я вновь не нащупала стену. С трудом поднялась, меня здорово шатнуло, так что опора точно бы не помешала. Некоторое время я стояла, собираясь с силами. Сделала несколько шагов. Сомнения меня оставили, что бы это ни было, но точно не цементный мешок. Забелин хвалился: кроме тайника, в смотровой яме есть кое-что еще. По крайней мере, камера у меня просторная… Я насчитала двадцать шагов, прежде чем уперлась в стену. И тут наконец обратила внимание на едва заметную полоску света. Глаза успели привыкнуть к темноте, и теперь я различала предметы. Я в гараже. Свет пробивается из-под ворот. Я в гараже, на улице уже светло… Сколько я здесь нахожусь? Какая разница… Машины в гараже нет, значит, скорее всего, Забелина в доме тоже нет. Дверь должна быть справа, а в гараже наверняка найдутся инструменты. Все еще чувствуя слабость, я направилась к двери, в темноте несколько раз споткнулась и, бедром задев верстак, вскрикнула от боли. Тут же вспомнила, что здесь произошло недавно, жалко всхлипнула, чувствуя, как в глазах закипают слезы.

– Дура, – пробормотала я и выругалась, нашла время жалеть себя, я шарила по верстаку руками в поисках какого-нибудь инструмента, наткнулась на молоток и порадовалась. Вряд ли с его помощью можно открыть замок, а вот башку Забелину разбить – запросто. Стоп. Он что, совсем рехнулся? Или считает, я только и способна, что оплакивать былую красоту?

Все еще с молотком в руке, но уже с сомнением, я подошла к двери. Надавила на ручку, и она открылась, это почему-то уже не удивило. Холл заливал солнечный свет, я зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, обнаружила в нескольких метрах от себя женщину лет пятидесяти, она стояла, приоткрыв рот, и в ужасе на меня таращилась.

– Господи, – выдохнула с трудом, а я попыталась представить, как выгляжу. Шагнула ей навстречу, а она испуганно закричала:

– Валерий Константинович, это что ж такое!

Тут я вспомнила, что у меня молоток в руке, и поведение женщины стало более-менее понятно.

– Подождите! – крикнула я.

Но она уже скрылась за дверью в гостиную, через мгновение вновь появилась, но уже с Забелиным, то есть появился он, а женщина стояла в дверях и нервно крестилась.

– Дорогая, ты напугала Екатерину Андреевну, – сладким голосом заявил бывший, приближаясь ко мне. – Я не слышал, когда ты проснулась. И что ты делала в гараже?

Сцепив зубы, я кинулась на него, с опозданием поняв, как глупо это было. Силы, само собой, не равные, и молоток он отобрал с легкостью, зато сцена произвела неизгладимое впечатление на его домработницу. Забелин отшвырнул молоток в сторону, наплевав на то, что мог повредить мраморную плитку на полу, обнял меня за плечи, стиснув так, что я не могла пошевелиться. В общем, объятия вышли жаркими.

– Вызвать полицию? – голосила тетка, наблюдая все это.

– Ни в коем случае, – поспешно ответил Забелин с большой печалью в голосе. – Моя жена немного не в себе… вчера позволила себе лишнего, к сожалению, у нее такое бывает…

Теперь стало понятно, к чему он клонит. Бывшая женушка напилась до белой горячки и кинулась на него с молотком. Наверное, из-за большой любви. И ревности. Он ведь со мной развелся. И кислотой в лицо сама себе плеснула… А что? Встречаются девицы, которые и в окна выпрыгивают, этажа эдак с девятого, и все из-за неразделенной любви. Самое лучшее сейчас молчать… мне бы только выбраться отсюда. При этой тетке в яму он меня не запихнет, хотя как знать. Запихнет, а ей скажет, что отправил восвояси.

Забелин между тем потащил меня к двери, что была справа от гостиной. За ней оказалась ванная комната. Огромная, с зеркалом во всю стену. И это стало настоящим испытанием. Я зажмурилась, боясь увидеть свое отражение.

– Посмотри на меня, – шепнул мне в ухо Забелин, я чувствовала его горячее дыхание, дрожа от отвращения. Он схватил меня за волосы и повторил: – Смотри на меня.

И я открыла глаза, поклявшись себе, что не дам ему повода радоваться моему отчаянию. И замерла в смятении. Кожа на лице вовсе не свисала лоскутами, как я решила, ощупывая свою физиономию несколько минут назад. И страшных язв тоже не наблюдалось. Покраснение кожи, да и то незначительное. А еще мне следовало умыться. На лице то ли опилки, то ли еще какой мусор, который я подцепила, валяясь на полу в гараже. Из-за этого выглядела скорее комично, и падать в обморок точно повода не было.

– Вообще-то в бутылке был ацетон, – со смешком заявил Забелин, глядя на меня в зеркало. – Ты с перепугу не узнала запах. Будем считать, что сегодня тебе повезло. Но не советую испытывать мое терпение в следующий раз.

Эти слова, должно быть, стали последней каплей. Радости от того, что увечья отменяются, я не чувствовала, только злость, а еще отвращение, и я сделала единственное, что мне было по силам: резко откинула голову назад, въехав затылком ему по зубам. Жаль, что разница в росте не позволила сломать нос этой сволочи, но и так вышло неплохо. Зубы его клацнули, а улыбка мгновенно испарилась. Но почти сразу появилась вновь. Он подтащил меня к раковине и теперь держал своими руками мои руки. Мы смотрели в зеркало и видели глаза друг друга, и в его взгляде, как и в моем, была ярость, а еще отчаяние.

– Скорее всего, это кончится плохо для нас обоих. Но мне плевать.

– Отпусти меня, – сказала я. – Отпусти, не то заору. Твоя домработница с перепугу вызовет полицию.

Он внезапно отступил на несколько шагов и даже поднял руки, демонстрируя таким образом, что меня более не удерживает.

– У тебя очень простой выбор, дорогая. Либо я, либо никто. Другого мужчины у тебя не будет.

Через несколько минут я покинула его дом. Забелин был так любезен, что предложил отвезти меня к отцу, протянул мне мою сумку, я взяла ее и молча направилась к двери, за эти минуты не произнеся ни слова. Я понимала, стоит мне заговорить, просто ответить «да» или «нет», и я непременно сорвусь на крик или разревусь. Единственным желанием было поскорее вырваться отсюда, оказаться на улице, среди людей и не видеть перед собой мерзкой физиономии бывшего. В тот момент я способна была убить его, не в отчаянии, а обдуманно и хладнокровно, в грош не ставя последствия подобного шага, точно он был целесообразным и единственно разумным. И это открытие всерьез напугало. Ничего подобного от себя я, признаться, не ожидала: чересчур велико у меня было уважение к чужой жизни. Было. И вдруг куда-то испарилось.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю