Текст книги "Трижды до восхода солнца"

Автор книги: Татьяна Полякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Я взглянула на часы, пытаясь решить, что теперь делать. Домой вроде бы еще рано, а в офис вроде бы уже поздно. Спрятавшись от промозглого дождя на крыльце универмага, я набрала номер сестрицы.

– Чего тебе? – спросила она недовольно.

– Как чего? Совета и утешения.

– Советов не даю, только консультирую за деньги. А утешение… верь в хорошее.

– Это очень кстати. Вот сейчас я верю, что ты захочешь отужинать в компании школьного друга.

– Ваньки, что ли? – хмыкнула Агатка.

– А ты сообразительная, – подхалимски сообщила я.

– Это твое задание, так почему с Ванькой должна встречаться я? К тому же влюблен он был в тебя, а не в твою сестричку, и…

– Я предлагаю тебе поужинать, да еще с пользой для дела. Ваньку я не видела со школы, и он меня может не узнать, а узнав, очень удивится…

– Он по-любому удивится…

– Ты слышала о том, что люди иногда помогают друг другу? – съязвила я.

– Ладно. Позвоню Ваньке. За мной организация встречи, за тобой обольщение. За ужин платим вскладчину, от Ваньки не дождешься.

– Заметано, – сказала я.

В ожидании, когда Агатка перезвонит, я прошлась по универмагу. Наконец раздался веселенький мотивчик.

– Парень готов к обольщению, – с усмешкой сообщила Агатка.

– Он не поинтересовался причиной твоей доброты?

– Обалдел от счастья и про вопросы забыл. Ты уж не подкачай, сестрица, швыряться деньгами не в моих правилах.

– Выстави счет своему Багрянскому, – посоветовала я. – Он был готов раскошелиться. Где встречаемся?

– В восемь вечера в «Карусели».

– Тогда я домой, наносить боевую раскраску. Времени оставалось немного, и домой я поехала

на такси. Встала под горячий душ, чтобы согреться, извлекла на свет божий платье, подаренное Агаткой, и в половине восьмого выпорхнула на улицу. Любезность сестрицы простиралась так далеко, что она решила за мной заехать. Я вышла из подъезда как раз в тот момент, когда ее машина появилась во дворе.

– Тебе надо тачку купить, – заявила Агатка, как только я оказалась рядом.

– У меня есть тачка.

– Она ж моя ровесница.

– Не преувеличивай, гораздо моложе.

– Намекну предкам, что ты остро нуждаешься в подарке. Уверена, они раскошелятся.

– Бойся данайцев, дары приносящих, – съязвила я.

– Родители заслуживают большего уважения. Машину все-таки смени, иначе пойдут сплетни, что я скупердяйка и на жалованье сестры экономлю.

Мы приехали в «Карусель» чуть раньше назначенного времени, кафе весьма популярно в городе, и в пятницу вечером здесь было многолюдно.

– Могла бы выбрать местечко поспокойнее, – проворчала я.

– И на старуху бывает проруха, – философски ответила сестрица.

Наш стол расположен был очень удобно, на небольшом возвышении, и отгорожен от зала ширмой. Не скажу, что здесь было тихо, но, по крайней мере, Мы друг друга слышали. Ванька опаздывал, и я решила разжиться сведениями о предмете обольщения. Агатка, уткнувшись в меню, отрапортовала:

– Разведен, зарплатой недоволен, жизнью в целом тоже, пьет часто и не в меру. В остальном мало изменился.

Сообразив, что ценной информации больше не предвидится, я поведала в деталях о своем неудачном визите к Юдиной.

– Думаешь, дамочка просто спятила или угрозы все-таки имеют место?

Я пожала плечами.

– Прохоров говорит, она прирожденный боец… Многих достала. Угрозы, может быть, и есть, но необязательно связанные с Авророй. Взглянуть бы на ее мемуары…

Агатка закатила глаза.

– Ну, если только проникнуть в дом Багрянских под покровом ночи. Но делать этого я бы не советовала, дом наверняка на сигнализации.

– Серега мог бы подсуетиться.

– Забудь об этом.

– Тогда вся надежда на Ваньку. Где он, кстати?

Агатка достала телефон из сумки и набрала номер.

– Ты где? – получив ответ, положила мобильный на стол и сказала: – Сдает куртку в гардероб.

Через пару минут в зале появился мужчина и принялся вертеть головой во все стороны. Агатка приподнялась и махнула ему рукой. Он припустился к нам резвой рысью.

– Привет, девчонки. Страшно рад вас видеть. – Они расцеловались с Агаткой, я поцелуя тоже удостоилась. – Извините, что опоздал. Вся жизнь проходит на этой чертовой работе. И какого хрена я не пошел в адвокаты?

– Да уж, – хмыкнула сестрица. – Человечество много потеряло.

Ванька весело улыбнулся и начал проявлять интерес к меню.

– Что-нибудь заказали?

– Ждали тебя.

Пока он водил пальцем по длинному списку, я его разглядывала. Физиономия слегка опухшая, побриться с утра он забыл, ворот свитера растянут, из-под него виднелась футболка, которую носили не меньше недели. Классический тип разведенного мужика. Покончив с меню, Ванька на меня уставился и разразился комплиментами, довольно неуклюжими. Приоритеты выстроены: сначала водка и жратва, потом ба6ы. Пожалуй, его придется не соблазнять, а спаивать.

– Ну, что, давайте за встречу, – радостно предложил он, когда принесли выпивку.

– Может, закуски дождешься? – хмыкнула Агатка.

– Да чего ее ждать, сок есть. – Мы выпили, Ванька тут же разлил по второй. – Рассказывайте, как дела, – предложил весело. – Твоя тачка у кафе стоит? Серега Багрянский докладывал… что значит папа генерал, бабло к рукам так и липнет.

– Так у тебя батя тоже не в рядовых ходил, – съязвила сестрица.

Ванька махнул рукой.

– Как только на пенсию вышел, стал никому не нужен. И моей карьере кердык пришел. Не выдвигают, а все больше задвигают. В общем, предназначение мне было великое, но что-то на небесах не заладиось.

– Что ты ноешь? – усмехнулась Агатка. – Точно старый дед.

– Возраст человека определяется его душевным состоянием, – изрек Ванька, подняв палец, но тут же засмеялся. – Обидно, Агатушка, в моем возрасте Александр Македонский уже Персию завоевал, а я…

– Он помер рано, а ты потянешь лямку еще лет двадцать, выйдешь на пенсию и будешь огурцы сажать.

– Никто своей судьбы не знает, – очень натурально вздохнул он. – Ладно, не обращай внимания. Я просто тачке твоей позавидовал. Баба, а зарабатываешь в десять раз больше меня.

– У тебя есть уникальная возможность улучшить свое материальное положение, – решила я не церемониться.

Ванька замер с поднесенной ко рту рюмкой, потом поставил ее, так и не выпив.

– Серега, да? – спросил он, хмуро глядя на Агатку. Та одарила меня благодарным взглядом.

В этот момент подошел официант, избавив ее от необходимости отвечать, по крайней мере сразу. Расставив не спеша тарелки, парень удалился, Ванька с трудом дождался, когда он отойдет на почтительное расстояние.

– Я-то думал, ты вспомнила об однокласснике.

– Кончай из себя сироту строить, – не выдержала Агатка. – Ты обо мне раз в полгода вспоминаешь, и то ближе к праздникам. Серега, между прочим, твой друг, а друзьям положено помогать.

– Положено, – передразнил Ванька. – Вот скотина. Вас подослал, еще и деньги предлагает. Его идея?

– Моя, – подала я голос. – Уж очень ты на жизнь жаловался.

– С друзей деньги только последняя свинья возьмет, – пробубнил школьный товарищ. – Черт меня тогда за язык дернул…

– Ну, уж если дернул, так расскажи, в чем там дело, – миролюбиво предложила Агатка.

– Да нет никакого дела…

– Ванька, – сестрица сурово нахмурилась, став на мгновение очень похожей на нашу маму. – Ты же меня знаешь, я от тебя не отстану.

– Да пошла ты… – он выпил и принялся вяло женить. Мы сидели с постными лицами, Ваньке это надоело, и он отложил вилку в сторону. – Вот скажите, на фига вам это? Мать его похоронили, не похоронили даже, кремировали. Ну, узнает он что, все равно ведь не докажет.

– У него есть подозрения, что мать убили. Представь себя на его месте.

– Убили? – вытаращил глаза Ванька. – Вы что, спятили?

– Но ведь ты сам…

– Да ничего подобного я не говорил. У него просто крыша поехала, если он ляпнул вам такое.

– Хотелось бы послушать твою версию, – дипломатично предложила я.

– Нет у меня версии, нет. Слушайте, мне неприятности ни к чему, а если пойдут слухи…

– Какие слухи, Ваня? Серега пришел ко мне, потому что у него возникли сомнения. Мать занялась мемуарами и намекала, что после их опубликования многим не поздоровится. Отец его к бумагам не подпускает, и этому должна быть причина.

– Его отец тоже считает… – выкатил Ванька глаза, которые и без того были как у филина.

– Чего он там считает, нам неведомо. Серега просил нас о помощи, мы должны выяснить, могла ли кого-то всерьез беспокоить ее писанина. Уверена, все это чушь собачья, единственное, что тревожит, это твой намек. Если Сереге привиделось, то есть прислышалось, мы посоветуем ему не забивать всякой чепухой головы, свою и наши. Но если ты что-то знаешь… помоги другу. Ты совершенно прав, доказать что-либо трудно, если труп кремировали, и нам придется идти другим путем. В любом случае ты останешься в стороне. Никаких официальных показаний, ни сейчас, ни в будущем. – Говорила Агатка вдохновенно, и ее импровизированная речь впечатление произвела. Ванька задумался, потом вздохнул и наконец заговорил:

– Если и есть что, то к ее мемуарам отношения не имеет. Короче, мы с Суворкиным выпивали, это он вскрытие проводил. О том, что мы с Серегой друзья, ему хорошо известно, вот и зашел разговор о его матери. Еще раз повторяю, никакого убийства. Речь может идти только о врачебной ошибке.

– А потолковей? – насторожилась я.

– Аврору привезли без сознания и отправили в реанимацию, в себя она так и не пришла, кома и летальный исход. Впопыхах ей могли вколоть препарат, имевший побочное действие. Не мне вам рассказывать, как это бывает.

– Иными словами, вскрытие показало присутствие препарата, который был ей противопоказан?

– Похоже, так. Суворкин, конечно, сразу сообщил об этом главврачу. Ну а дальше, ясное дело, главврач намекнул, что неприятности никому не нужны. Аврору не первый раз вытаскивали буквально с того света, у нее целый букет заболеваний: диабет, сердце ни к черту, давление… в общем, у нее была масса поводов скончаться. Не сегодня, так завтра. Зачем же портить людям репутацию? Особенно учитывая, кто ее муж. Представляете, какой бы он поднял шум?

– Представить нетрудно, – вздохнула Агатка.

– Вот именно. Люди просто хотели избавиться от неприятностей.

– Что ж ты Сереге все не рассказал?

– По пьяни брякнул, а потом подумал: ну зачем? Дугу лишнее расстройство и людей подведу. Пойдут слухи, и кто окажется виноват? – Он налил себе водки и залпом выпил. Отодвинул тарелку и спросил: – Довольны?

– Облегчил душу, самому ведь станет лучше, – ласково ответила сестрица. – Ты закусывай, закусывай.

– Спасибо, уже наелся, – буркнул Ванька, чувствовалось, что здорово злится, но минут через десять подобрел. Агатка заказала еще водки, и друг детства развеселился.

Они принялись вспоминать школьные годы, потом общих знакомых, затем Ванька ничего уже вспомнить не мог, говорил с трудом и лез целоваться, то ко мне, то к сестрице. Стало ясно, пора прощаться. Вызвали такси. Пока ждали машину, Ванька успел вздремнуть.

– Могла бы школьного товарища сама отвезти, – попеняла я.

– Малоприятные обязанности разумнее переложить на чужие плечи. До подъезда его доставят, а до квартиры сам доберется. Ему не привыкать. Сиди здесь, провожу сироту и вернусь.

Она позвала официанта, и тот, подхватив вконец разомлевшего Ваньку, зашагал к выходу, Агатка царственно вышагивала сзади. Вернулась через несколько минут, я пила кофе, разглядывая стену напротив.

– Мужик из-за стола, кошельку облегчение, – произнесла она, устраиваясь рядом.

– Ага. Заманили парня, напоили и бросили.

– Обидно слышать такое, накормили, напоили и оплатили доставку, так что грех обижаться. Что, сестрица, повысим уровень коньяка в организме? Все-таки пятница. Кстати, соблазнительница из тебя никудышная. Теряешь квалификацию.

Однако, несмотря на мою готовность поддержать Агату в благородном деле, расслабиться не получилось. Выпив, сестрица взглянула на меня серьезно и задала вопрос:

– Что скажешь? Я пожала плечами.

– Мутно. Хотя я склонна согласиться с Ванькой. Врачебная ошибка куда вероятней вселенского заговора.

– Но что-то смущает?

– Я же была в больнице в тот вечер. Они вызвали лечащего врача Авроры. Специально вызвали, он хорошо знал все ее проблемы.

– Кто-то под шумок вкатил препарат, который был ей категорически противопоказан? – хмыкнула Агатка.

– Ты сама-то в это веришь?

– Нет. Трудно представить врача, который на это согласится.

– Еще труднее представить, что злодей пробрался и палату реанимации.

– Но Суворкину нет никакого резона врать.

– А это значит…

– Ничего это не значит, – отмахнулась Агата и Недовольно окинула взглядом зал. Чувствовалось, что гадание на кофейной гуще ее изрядно достало. Вдруг выражение ее лица изменилось, в нем появилась непривычная для сестры растерянность. Я проследила се взгляд и мысленно чертыхнулась, пожалев о том, что мы не убрались восвояси вместе с Ванькой. За столом в центре зала сидел Берсеньев. В компании мужчины лет сорока и двух девиц чуть старше школьного возраста. Мужчина что-то рассказывал, девицы визгливо смеялись, а Берсеньев взирал на них со снисходительной улыбкой.

– Этому что здесь понадобилось? – проворчала я. – Я-то думала, он предпочитает заведение посолидней.

– На самом деле он демократичен, – усмехнулась сестрица. – У тебя нет ощущения, что мы выходим в тираж?

– Есть ощущение, что у парня проблемы со вкусом.

– Ну, о вкусах не спорят. В любом случае он предпочел их общество моему.

– Он же объяснил, с тобой отношения могут быть только серьезные, а у Берсеньева совсем другие планы.

– Давай-ка выметаться отсюда.

Я позвала официанта, мы расплатились и направились к выходу, глядя в противоположную от Берсеньева сторону. Но он нас заметил, позвал:

– Агата Константиновна, – и, поднявшись, пошел нам навстречу. – Рад вас видеть. – Берсеньев легко поцеловал Агатку куда-то в лоб и кивнул мне: – Решили поужинать по-семейному?

Может, его улыбка и была доброжелательной, но мне все равно показалась нахальной.

– Куда деваться, если кавалеры разбежались? – ответила Агата.

– Вряд ли у таких красивых девушек есть проблемы с кавалерами, – засмеялся Берсеньев и подмигнул: – Стоит только свистнуть.

– Весь вечер свистели, да без толку. Удачных выходных.

– Всего доброго, – махнул рукой Берсеньев, возвращаясь к своему столу.

– У меня такое чувство, что он издевается, – заметила Агата, принимая пальто в гардеробной.

На дачу в субботу мы не поехали. Агатка хандрила, должно быть, встреча накануне так на нее подействовала. Сославшись на скверную погоду, сказала, что на даче нас ожидает смертная тоска, дел у нее невпроворот и она, пожалуй, засядет за бумаги. При этом намекнула, что и от меня ждет трудовых свершении. Я возмутилась посягательством на свой законный выходной и, радуясь, что никуда ехать не надо, завалилась на диван. Размышления мои новизной не блистали, и очень скоро я смогла довести себя до состояния, в котором вообще лучше не думать. Жаль, что нет в голове кнопки, которая позволяла бы ее отключать. Я надеялась уснуть, чтобы ненадолго забыться, но и это не получалось. В результате я то накрывала голову подушкой, точно пряталась от самой себя, то выбиралась курить на балкон. Сновала туда-сюда все чаще, а собственное существование представлялось мне все никчемнее. В общем, отличный выходной.

Я всерьез решила засесть за бумаги по примеру сестрицы, но тут в дверь позвонили. Меньше всего в тот момент я нуждалась в общении, однако поплелась открывать. На пороге стоял Димка.

– Может, ты здесь поселишься? – буркнула я, забыв поздороваться.

– Неплохая идея, но для начала надо сделать ремонт. Кстати, кран в ванной давно стоит поменять.

– Кран в ванной – память о соседе, воспоминания глубоко личные и невыразимо приятные. Зачем же лишать их себя?

– Ну, извини.

Видя, что двигаться с места я не собираюсь, Димка оттер меня от двери, что позволило ему войти в квартиру. Он сбросил ботинки, определил куртку на вешалку и, насвистывая, направился в мою комнату. Мысленно матерясь, я последовала за ним. Он устроился в моем кресле, закинув ногу на ногу, и оглядел меня оценивающе с головы до пят. Вряд ли увиденное ему понравилось, но он улыбнулся и произнес весело:

– Ну, что, прекрасная дворничиха…

– Уже нет, – перебила я. – Я теперь прекрасный помощник адвоката.

– Да ну? Вот так новость.

– Ага, решила зиму в тепле пересидеть.

– Разумно. Может, к весне привыкнешь и возвращаться к метле и лопате уже не захочется.

– Может, – не стала я спорить и прошлась по комнате, прикидывая, как половчее избавиться от Димки. Он считал себя мне обязанным и по этой причине мозолил глаза, должно быть думая, что без его родственного пригляда я совсем с катушек съеду.

– В Питере была? – вдруг спросил он, нахмурившись.

– Шел бы ты…

– Ясно. Не надоело тебе все это? Жизнь дается только раз, и прожить ее надо счастливо.

– Ценное замечание.

– В общем, так. Собирайся, поехали куда-нибудь, на людей посмотрим, себя покажем.

– Чего ты ко мне прицепился?

– Должок за мной.

– Заладил. Сто раз говорила: не парься.

– Это уж мое дело. Собирайся, я ведь все равно не отстану.

В досаде покачав головой, я плюхнулась на диван, закинула руки за голову и уставилась в потолок. Димка тоже принялся разглядывать его с большим усердием.

– Нравится? – спросил минут через пятнадцать. – Ты бы его хоть узорами расписала, потолок, я имею в виду.

– Завтра займусь.

– Отлично, а сейчас лучше вмазать грамм по двести и забить на все страдания.

– Как же счастливо я жила до знакомства с тобой, – съязвила я, но как-то без огонька.

– Долго я буду ждать?

Я громко выругалась, уже сообразив, что от него не избавиться. Упрямства Димке не занимать, в этом мы похожи. Опять же, ничто меня дома не держит. Гонять тоску можно в любом другом месте.

– Выйди, я переоденусь, – проворчала я, и он удалился в кухню. Минут через десять я туда заглянула. – Идем?

– А ты неплохо выглядишь, – сказал он вроде бы с удивлением.

– Неплохо, – передразнила я. – Ты имеешь дело О самой красивой девушкой в городе.

– Бери выше, – с серьезной миной ответил он, обнял меня за плечи и повел в прихожую. Джентльменски подал пальто, выждав, когда я обуюсь.

– Твоя признательность не знает границ, – все-таки съязвила я.

– Перемена места работы плохо на тебя влияет, раньше ты была добрее.

– Это все погода.

Отправились мы в развлекательный центр «Эльдорадо», до сего дня о его существовании я не подозревала и теперь была удивлена чужим размахом и проявлением недюжинной фантазии. На шести этажах смогли разместить все мыслимые развлечения.

Мы поднялись на второй этаж, где находился боулинг и один из ресторанов. Здесь меня ждал сюрприз: компания мужчин, сидевших за столом в баре с пивными кружками в руках. Димка уверенно направился к их столику, а один из мужчин, повернувшись в этот момент, произнес:

– Ну, наконец-то…

Девиц в тесной мужской компании не наблюдалось, так что оставалось лишь гадать, зачем Димка потащил меня с собой, должно быть, его чувство благодарности просто выходит из берегов.

– Знакомьтесь, – он назвал мужчин по именам, которые я тут же забыла, и представил меня: – Это Фенька.

– Че, серьезно имя такое? – спросил лысый коротышка, на вид самый придурковатый из всех, остальные особым умом, судя по физиономиям, тоже не блистали. Хотя внешность бывает обманчива.

– Серьезно, – ответил Димка. – Советую быть с ней повежливее.

Мужчины рассматривали меня с интересом, самому старшему на вид было лет тридцать пять, трое ровесники Димки.

– Я не понял, что, так и звать Фенькой? – встрепенулся толстяк. Я вопросительно взглянула на Димку, предоставив возможность отвечать ему.

– Можно Ефимия Константиновна, но она этого не любит.

Димка мне подмигнул и широко улыбнулся. На предложение выпить пива он ответил отказом, и мы пошли катать шары. Я ничего в этом не смыслила, он принялся мне втолковывать, что да как, при этом держался ко мне очень близко, касаясь то моей руки, то плеча, то обхватывал за талию. Может, все это и носило дружеский характер, но я начала томиться. Последнее, что мне придет в голову, заводить роман с Димкой, тем более что до романов со времен последнего замужества я была неохоча. Моя жизнь в настоящий момент укладывалась в простую философию "проживем кое-как", и лишние сложности мне ни к чему. «За что мне еще и это, господи?» – мысленно взмолилась я, возведя очи к потолку. «Отстань», – ответил господь. Вот и поговорили.

– Завязывай ко мне жаться, – не выдержала я, взглянув на Димку с суровостью.

– Завязывай ерзать, – ответил он, стискивая мое плечо.

Может, он считал своим долгом вытащить меня из затяжной депрессии, а может, просто хотел досадить Стасу, поди разберись, но и то и другое одинаково мне не нравилось. Вскоре к нам присоединились его друзья. Я старательно восхищалась мужской ловкостью, а они так же старательно восхищались моей, в основном комплиментарно, потому что выдающими ся результатами я похвастать не могла. Когда Димка с одним из приятелей отправился за пивом, толстяк спросил:

– Давно вы с ним?

– Давно мы что? – удивилась я, парень задумался.

– Ну… ты ведь его девушка?

– Вообще-то мы родственники. Он мой пасынок.

– Это как? – растерялся он.

– Я была женой Димкиного отца.

– Серьезно? У его бати губа не дура. Постой, так ведь… – он не договорил, погрузившись в раздумья, на сей раз долгие. Димка никогда не скрывал, что считает меня виновной в убийстве отца, и его приятели об этом, должно быть, знали, теперь бедолага ломал голову над причиной нашей внезапной дружбы.

Воспользовавшись чужой задумчивостью, я устроилась в кресле на почтительном расстоянии от компании. Толстяк вдруг ожил и теперь что-то втолковывал своим приятелям. Те поглядывали в мою сторону с недоумением. Вернувшийся Димка устроился рядом со мной.

– Дружба не сложилась? – весело поинтересовался он.

– По-моему, они идиоты.

– По-моему – тоже. Но ведь нужно с кем-то выпить пива в субботу вечером. Будь проще…

– Не буду. И тянуться ко мне не надо.

– Я платонически.

– Все равно не надо.

– Чего ты заладила? Я помню, что у тебя большая любовь. По-твоему, я тоже идиот?

– Может, и нет, но выглядишь идиотом. Твои друзья думают так же. Зачем, скажи на милость, ты болтаешься по злачным местам с бывшей мачехой?

– Успела наболтать?

– Ты не предупредил, что это страшная тайна.

– Хочешь, поговорим откровенно?

– Не хочу, но тебе ведь наплевать.

– Мне не наплевать, – сказал он серьезно, а я вздохнула. – Было время, когда мне очень хотелось свернуть тебе шею, – заговорил он. – Даже пришлось уговаривать себя не торопиться, так руки чесались.

– А теперь что?

– Теперь? – Димка принялся вертеть стакан с пивом, водил им по столу, точно узоры рисовал. – Теперь не хочется. И дело вовсе не в том, что ты мне жизнь спасла и я по гроб твой должник. Есть люди, Которые сами себя за грехи накажут по полной программе. Никакой любитель изощренной мести не придумал бы худшего наказания. Будут себя поедом есть до конца жизни. Ты как раз из таких. Когда я это понял, вбивать гвозди в твой гроб мне расхотелось. Я тебе еще кое-что скажу, – помедлив, произнес он. – Уверен, отец бы со мной согласился. – Я досадливо Покачала головой, уходя от его взгляда. – Может, ты с самоедством завяжешь, а? Если уж я простил, может, и саму себя пора простить? Я не предлагаю забыть, для тебя это вряд ли возможно. Но… просто попытаться начать жить с чистого листа, как говорят. Оратор из меня хреновый, но я надеюсь, ты поняла, что я хотел сказать. Иначе ты угробишь себя скорее, чем любой наемный убийца.

Что ответить на это, я не знала, оттого и сидела истуканом. Было бы неплохо, если б Димка тоже замолчал, но в тот вечер на него напала словоохотливость.

– Главное, держись подальше от Стаса. Ничем хорошим твоя любовь не кончится. Он всегда будет напоминать тебе о том, что ты бы предпочла забыть. Я думаю, парню надоела вся эта чехарда, и он смылся.

– Должно быть, я ему надоела еще больше.

– В отличие от тебя, ему на все грехи начхать. Стас – обычная сволочь, вот и все. И рядышком вам не ужиться. Говорю это для твоего же блага.

– Спасибо, что все так доходчиво мне растолковал, – усмехнулась я. – Может, сменим тему? Моя сестрица нравоучениями достала, а есть еще родители, теперь вот ты…

Димка ухватил мою ладонь и сжал обеими руками.

– Поверь, все будет хорошо.

«Дожила, – думала я с тоской и отчаянием. – Кажется, у меня уже на роже написано: «Срочно нуждаюсь в утешении». Димка прав, надо как-то выкарабкиваться, иначе скоро прохожие на улице начнут подходить с вопросом: «Вам помочь?»

Мы сидели молча, пока Ломакин не поинтересовался:

– О чем задумалась?

– О том, что ты хороший парень. Еще один парадокс.

– Вряд ли с тобой многие согласятся, – засмеялся он. – Но все равно приятно. Идем ужинать?

Мы отправились в ресторан, тут же, по соседству. Сделали заказ, а когда официант отошел, я спросила наудачу:

– Скажи, ты знаком с Багрянским?

– С Федором Осиповичем? – поднял брови Димка. – Конечно. Когда-то они дружили с отцом, и он частенько наведывался к нам в гости. Проворачивали серьезные дела на пару. Потом их пути разошлись. Багрянский хотел быть бизнесменом с безукоризненной репутацией, а батя предпочитал быть тем, кем был. Но они все равно встречались довольно часто, и отец не раз ему помогал. А после батиной смерти Багрянский помог мне, когда отцовские дружки попыталась на меня наехать.

– В чем эта помощь выразилась? – осторожно спросила я.

– В дельных советах. Именно в них я и нуждался. Все остальное у меня и без того было, – добавил он с Кривой ухмылкой. – Кстати, этот развлекательный центр принадлежит Багрянскому, но здесь есть и моя Доля с официальным оформлением.

– Вот почему ты сюда меня привез, решил сэкономить?

– Только не на тебе, – засмеялся Димка. – Откуда вдруг интерес к Багрянскому?

– У него недавно умерла жена, а его сын учился с Агаткой в одном классе.

– Да? А мы с ним учились в одной музыкальной школе, правда, он ее окончил раньше.

– Ты учился в музыкальной школе? – не поверила я.

– Ага. На балалайке играл.

– Врешь.

– Вру. На аккордеоне. Мама предпочла бы пианино, но батя встал на дыбы. Если уж музыкальная школа, то что-нибудь не такое интеллигентское.

– Много нового я узнаю о тебе, друг мой.

– Не вздумай проболтаться при моих приятелях.

– Я не планирую с ними встречаться. Значит, с Серегой вы дружили?

– Нет, он старше, к тому же был примерным мальчиком, а я шалопаем, вопреки маминым стараниям сделать из меня человека. Но встречались, конечно, и в общем-то ладили.

– Какое у тебя мнение о старшем Багрянском? ― спросила я, поспешив вернуться к интересующей меня теме.

– Я ведь сказал, он мне помог, а я ему за это благодарен.

– А что-нибудь помимо этого? Димка усмехнулся.

– Нормальный мужик. Бизнесом рулит жестко, у него есть правило: если на переговорах кто-то не соглашается с его условиями, на уступки не идет, напротив, вторичное его предложение всегда гораздо хуже предыдущего, и чем дольше оппонент упорствует, тем меньше получает. Об этом знают все, и за последние годы мало кто рисковал возражать. Есть у него свои слабости, к примеру он терпеть не может напоминаний о лихих девяностых и с удовольствием переписал бы свою биографию.

– Значит, ему есть что скрывать?

– Как любому другому, кто начинал свой бизнес в те годы, – пожал плечами Димка.

– А если бы кто-то вдруг решил напомнить?

– Думаю, второй раз делать это он бы поостерегся.

– А каков его моральный облик? – спросила я.

– Ты баб имеешь в виду? Когда у мужика столько денег, сколько у Багрянского, трудно ожидать от него воздержания. На баб он всегда был падок. Отец, помню, посмеивался, что бабы его погубят. Зря смеялся, как оказалось, – не удержался Димка, но тут же развел руками: – Без обид. К тебе претензий нет, ты появилась в его жизни через несколько лет после того, как он развелся с матерью.

– Почему они развелись? – задала я вопрос, неожиданный для самой себя.

– Мама не желала смириться с его противозаконной деятельностью, – хмыкнул Димка. – Какое-то время рассчитывала, что он завяжет со всем этим ради нас, а потом сказала «хватит».

– Ей известно, что ты наследовал отцовский бизнес… во всех смыслах?

– Надеюсь, что нет. Так ей куда спокойнее.

– Как Багрянская относилась к изменам мужа?

– Философски. Хотя… вряд ли ей это нравилось, что неудивительно.

– У него не возникало желания с ней развестись?

– С Авророй? – удивился Димка. – Нет, конечно. И вовсе не потому, что пришлось бы отдать часть своего имущества. Он ее любил. Они прожили лет сорок, она была с ним в горе и радости. Что называется, верным другом. Самым близким. А бабы… это просто стиль жизни. Стареющих мужиков тянет к молодым, но жена – это жена, а все остальные взаимозаменяемы. Смерть Авроры он переживает очень сильно, это видно, хоть старик и держит себя в руках. Конечно, его скорбь вовсе не означает, что через год-другой он вновь не женится на какой-нибудь ушлой девице, что вьются вокруг него. Мужик-то с приданым. С сыном у него, по слухам, отношения натянутые, а один он жить не привык.

– Ты знаешь кого-нибудь из его девиц?

– Нет, конечно. Он жалел жену и был осторожен, в публичных местах со своими девками не появлялся. Думаю, у него есть квартира, о которой жена не знала, туда он баб и водит. Или сделал очередной подружке подарок – уютное гнездышко, мог себе позволить. А теперь объясни, с какой стати ты задаешь все эти вопросы.

– У Сереги есть сомнения в естественной смерти матери, – подумав, ответила я правду.

– Чушь, – отмахнулся Димка. – Говорю тебе, муж ее любил. Да и какой в этом смысл? Багрянского все вполне устраивало. Его девки в курсе, что он женат, и ни на что претендовать не могут. Ты женщина, тебе это может показаться неубедительным, а я вот иногда всерьез жалею, что засиделся в женихах, проблем было бы куда меньше.

– Так женись, что тебе мешает?

– Не вижу подходящей кандидатуры, – хмыкнул он. – На самом деле я романтичен и хочу жениться на любимой девушке.

– Миссия невыполнима, – с серьезной миной кивнула я.

– Почему это? Сердце у меня не камень…

– Возможно. Только хрен до него докопаешься. – Димка весело засмеялся, а я махнула рукой. – Могла быть другая причина.

– Ты опять о Багрянском?

– Ты, конечно, страшно интересный парень, но мои помыслы заняты им. Аврора писала книгу воспоминаний, а помогала ей в этом Наталья Юдина.

– Что за баба?

– Журналистка, которая у нашей власти точно заноза в заднице.

– Не смеши, кто в наше время обращает внимание на журналистов? Собаки лают, караван идет.

– Неизвестно, что там Аврора вспоминала. Кого-то ее опус мог всерьез беспокоить.

Димка хмуро на меня таращился, потер подбородок с сосредоточенным видом.

– Не стала бы она мужу такую свинью подкладывать, да и он бы ей этого не позволил.