Текст книги "Выйти замуж любой ценой"

Автор книги: Татьяна Полякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– А как он в квартиру вошел? – ядовито осведомился Юрик.

– У него был ключ, он цветы поливал… давно, я все забывала его забрать.

– Отлично! У него был ключ, и он устроился в твоей постели. Потом явились вы с Платоном Сергеевичем…

– Вовсе нет, – перебила я. – Я одна пришла. Увидела Димкины вещи, очень удивилась. С какой стати ему раздеваться?

– Вот-вот, – съязвил Юрик.

– А потом увидела его в кровати, мертвого. Ужасно напугалась. Позвонила маме, но мама решила, что я дурака валяю. И тогда я позвонила Платону Сергеевичу.

– Почему вдруг ему?

Это был самый трудный вопрос, Платон смотрел на меня с большой печалью, тоже ожидая ответа.

– Я хотела позвонить папе… И случайно набрала номер Платона Сергеевича. Я была в таком состоянии… Я закричала, что здесь труп, что я сейчас же умру, если мне не помогут.

Грек перевел дух, слегка улыбнулся и заговорил:

– Разумеется, я бросился сюда…

– Очень благородно, – хмыкнул Юрик, он успел выпить кофе и прийти в себя, по крайней мере, испуганным уже не выглядел. – Если вы с этой байкой собираетесь к полицейским… Надеюсь, у вас, Платон Сергеевич, есть хороший адвокат. Деньги у вас точно имеются, так что обзаведитесь.

– Но это правда… я тебе клянусь, – глядя на жениха без особой надежды, промямлила я.

– По-моему, все предельно ясно. Все как в анекдоте, муж в командировке и все такое… Для меня большая удача, что я вовсе не муж. Дорогая, – повернулся он ко мне, – думаю, ты согласишься, что вмешивать меня в это дерьмо не стоит. Меня здесь не было, никаких трупов я не видел и понятия не имею, кто укокошил несчастного Димку и за что. Это в ваших же интересах.

– Не мы его укокошили, – возмутилась я. – Говорю тебе, когда я вернулась в квартиру, он был уже мертв.

– А где в это время был Платон Сергеевич?

– Платон Сергеевич играл в боулинг в компании друзей, – ввернул тот.

– И джентльменски пришел на помощь, – покивал Юрка. – Надеюсь, у тебя, милая, тоже есть алиби? Пожалуй, я пойду… – он в самом деле направился к выходу.

А я спросила:

– Ты бросишь меня в таком положении?

– А чем я могу помочь? Друзей стоит выбирать осмотрительнее, а убивать их в своей квартире и вовсе ни к чему. Если пообещаешь молчать о том, что я был здесь, так и быть, подскажу толкового адвоката… – Юрик кашлянул и, не дожидаясь моего ответа, поспешно скользнул к входной двери и мгновенно скрылся. Меня почему-то это ничуть не удивило.

– Кажется, со свадьбой придется повременить, – грустно заметил Платон Сергеевич.

– По крайней мере, теперь не надо голову ломать, какое платье выбрать, – кивнула я, радуясь, что мои намерения соединить свою судьбу с Юркиной носили исключительно деловой характер. Как бы хреново я себя чувствовала, люби я его взаправду, то есть я и сейчас себя чувствую хреново, но совсем по другой причине.

«Значит, Юрка решил, что Димыча убил кто-то из нас двоих, – подумала я. – Заподозрил меня в любовной связи с обоими? Я была в постели с одним, когда пришел другой… – тут я покосилась на Платона Сергеевича. – А что… неплохая версия. Свадьбы не видать, так хоть в тюрьме не окажусь. У Грека денег куры не клюют, значит, и адвокат-волшебник найдется…»

– Я был в боулинге с друзьями, – словно читая мои мысли, напомнил Платон. Впрочем, в том состоянии, в котором я пребывала, все мои мысли, скорее всего, слишком явно отображались на физиономии, – и о твоем звонке сказал. Так что спихнуть труп на меня не удастся.

– Я и не собиралась, – с обидой на его предусмотрительность отмахнулась я. – И что теперь делать? – добавила с тяжелым вздохом.

– Теперь без вариантов: полицию вызывать. Твой Юрик не из тех, на кого можно положиться. Чего доброго, шантажировать начнет.

«И это меня бы не удивило», – подумала я. Кстати, о шантаже. Юрик сказал, что друзей стоит выбирать осмотрительней… возможно, у него есть еще одна версия развития событий. К примеру, такая: Димыч шантажировал меня накануне свадьбы, и я его убила, должно быть, в припадке безумия. Моим предполагаемым любовником и предметом шантажа был Платон Сергеевич, оттого и примчался на мой зов. Обе версии вели меня прямехонько в тюрьму. Я обхватила голову руками и спросила без особой надежды:

– Других вариантов точно нет?

Платон Сергеевич поджал губы и головой покачал.

– Тогда пойду сдаваться, – я потянулась к телефону, вздохнула еще раз и сказала: – Если Юрка сбежал, тебе здесь оставаться совсем уж глупо. Не бойся, про твой труп я болтать не стану.

– Мой труп? – передразнил он, но тут же насторожился: – С чего вдруг такое благородство?

– Пользы для себя не вижу. – «Чего доброго и тот труп на меня повесят», – мысленно добавила я, шмыгнула носом и продолжила: – Спасибо.

– За что?

– По крайней мере, ты пытался помочь.

Платон Сергеевич взял трубку из моих рук.

– В полицию я сам позвоню, и своему адвокату тоже. Эй, – позвал он, – скажи честно, это ты его?

– Спятил? – возмутилась я.

– Тогда не дрейфь, прорвемся.

«Хорошо тебе говорить, – думала я, пока он сообщал о трупе в полицию. – У тебя алиби, а у меня что? Димка, гад… не мог скончаться в другом месте… и какого лешего он в мою постель полез? Объясняйся теперь, что он там делал… Но ведь кто-то его убил… И почему в моей квартире? Ну, это как раз просто: чтоб убийство на меня свалить. А как убийца в квартиру вошел? Ему Димка открыл? Выходит, они знакомы? Необязательно, ведь это моя квартира, а Димка мог и не знать всех моих друзей…» – тут размышления пришлось прервать.

Платон Сергеевич закончил объясняться по телефону и ко мне повернулся.

– Ты как? Может, еще кофе выпьешь?

– Давай, – пожала я плечами. – В тюрьме меня вряд ли кофе порадуют.

– Рановато в отчаяние впадаешь.

– Ладно. Скажешь, когда пора придет.

– Оружие в доме есть? – деловито спросил он.

– Какое? – вытаращила я глаза.

– Огнестрельное. В отличие от Нины, твоего Димку не зарезали, а застрелили.

– Это хорошо или плохо? – нахмурилась я.

– Так есть оружие или нет? – не отставал он.

– Конечно, нет. Откуда?

– Ну, может, подарил кто. Для самообороны.

– У меня даже газового баллончика нет. Я хожу только в приличные места и с приличными людьми, – тут я вспомнила вечер пятницы и глаза закатила.

Не успела я допить чашку кофе, как в дверь позвонили. Платон Сергеевич махнул рукой, предлагая мне оставаться на месте, и открывать пошел сам. В кухню заглянули двое молодых людей в форме и спросили:

– Ну, где у вас тут покойник? Показывайте.

Грек отправился с экскурсией, а меня начало трясти, мелко-мелко и очень сильно. Жизнь в одночасье рухнула, как это обычно бывает в сериалах, но, в отличие от сериалов, хеппи-энд в реальной жизни вовсе не обязателен. «Самое обидное, я ведь действительно его не убивала», – подумала я и заревела, то ли от возмущения, то ли все-таки от страха.

Через полчаса по моей квартире сновало уже не меньше шести человек. На меня поначалу внимания вроде не обращали, и я знать не знала, радоваться этому или подождать. Наконец, появился прилично одетый молодой человек (светлые брюки и фирменная рубашка с короткими рукавами), устроился за столом напротив меня и произнес:

– Что ж, Ирина Петровна, слушаю вас.

Вид имел не то чтобы скучающий, скорее отрешенный, а я подумала: «Сегодня воскресенье, он, возможно, отдыхал с друзьями или с любимой девушкой, а тут я со своим трупом…»

Подперев щеку рукой, я не торопясь начала рассказывать. Судя по направленности вопросов, которые время от времени задавал Павел Аркадьевич (так звали следователя), он сделал ставку на версию «любовного треугольника». Тут я подумала, а где Платон Сергеевич? Хотела спросить об этом следователя, но передумала. Скорее всего, Грек где-то в квартире, иногда мне даже казалось, что я слышу его голос.

– Значит, вы пришли и обнаружили на кровати труп? – уже в третий раз уточнил Павел Аркадьевич.

– Да.

– Что было дальше?

– Позвонила маме. Мама решила, что я спятила, и я позвонила Протасову.

– Почему Протасову?

– Потому что он на букву «п». Я хотела позвонить папе, а попала на Протасова. Он тоже решил, что я спятила, но приехал.

– А что вы делали в это время?

– Сначала лежала в обмороке, а потом еще раз поговорила с мамой. Мама решила узнать, что это мне вздумалось так шутить.

– Ага, – кивнул Павел Аркадьевич, быстро что-то записывая. – Приехал Протасов, и что?

– Прошел в спальню и тоже едва не свалился в обморок. У меня была истерика, и он приводил меня в чувства. Расспросил, как все было, и сказал, что надо срочно звонить в полицию.

– Разумно. – Павел Аркадьевич внимательно посмотрел на меня и задал очередной вопрос: – Ирина Петровна, вы обнаружили труп в постели, а почему он на полу оказался? – и добавил, чересчур пристально глядя мне в глаза: – Скажите, зачем вам понадобилось несколько раз его перетаскивать?

«Черт», – мысленно выругалась я. Детективы я смотрела и могла бы предположить: они непременно узнают о том, что мы Димку беспокоили. Как же я об этом не подумала… Или это Платон успел им все рассказать?

– Я пыталась его спрятать.

– Спрятать труп? – уточнил следователь. – Где спрятать?

– В шифоньер или под кровать. Не от полиции. Просто мой жених внезапно вернулся из Питера. У нас свадьба должна быть в сентябре. Что бы он подумал, увидев Диму в моей постели?

– Вы имеете в виду уже мертвого гражданина Шевчука?

– Конечно, мертвого. Живому Шевчуку в моей кровати делать нечего. Он ведь не чокнутый, мы с ним друзья… были… и он прекрасно знал, что я замуж выхожу… я только вчера ему об этом рассказывала…

– И вы попытались спрятать труп?

– Да. И труп, и Платона Сергеевича, который к тому моменту приехал. Но это не помогло: мой жених заподозрил неладное, потому что я долго дверь не открывала… и нашел обоих.

Следователь моргнул, не стесняясь, погрыз авторучку и весело фыркнул. Потом нахмурился:

– И что?

– Сказал, что замужество мне не светит, и просил его во все это не впутывать.

– Ну и жених у вас.

– Теперь и такого нет, – огрызнулась я, подумала о маме и решила, что самое скверное у меня еще впереди.

Еще примерно с полчаса я отвечала на вопросы, потом что-то подписывала и вновь на вопросы отвечала. В кухне появился мужчина постарше, пошептался с Павлом Аркадьевичем и тот сказал:

– Вам необходимо проехать с нами…

«Все, – мысленно ахнула я. – В тюрьму отправляют».

Наручники на меня, вопреки ожиданиям, не надели, и без кандалов тоже обошлось, хотя кандалы я, конечно, с перепугу напридумывала. В сопровождении Павла Аркадьевича я вышла из подъезда и смогла лицезреть группу соседей, с заинтересованным видом стоявших неподалеку.

«Придется квартиру менять, – подумала я и тут же хмыкнула: – Похоже, тебе государственное жилье обеспечено. Лет на пять, а то и больше».

Тут я заметила Платона Сергеевича. Он стоял возле белоснежного «Мерседеса» в компании блондина лет сорока с таким презрительным выражением на лице, что я была почти уверена: блондин адвокат, к тому же успешный.

Завидев меня, он широко улыбнулся, Протасов тоже улыбнулся, правда не так уверенно и лучезарно, зато его улыбка показалась мне в тот момент вполне искренней. Я всхлипнула от жалости к себе, а Платон Сергеевич мне подмигнул. «Вот бы повезло сейчас проснуться и узнать, что никаких трупов и в помине не было».

К моему величайшему удивлению, в тюрьму меня не отправили, ограничившись подпиской о невыезде. Мало того, довольно скоро выяснилось, что я хоть и подозреваемая, но никаких оснований считать меня убийцей пока нет. Более того, успел появиться еще один подозреваемый. И тут надо сказать большое спасибо нашей управляющей компании. Их обычно ругают, и я, кстати, не исключение, чего обещаю впредь не делать, даже если дворники останутся только в устных преданиях и родной подъезд будет погребен под кучей мусора.

Оказывается, неделю назад над дверью подъездов установили видеокамеры. Еще в прошлом году с меня содрали приличные деньги на это новшество, и я все собиралась заглянуть к ним в офис и поскандалить. Но то времени не было, то настроения. В конце концов я попросту забыла и о деньгах, которые из меня выцыганили, и об обещаниях безопасности, щедро раздаваемых нашим управляющим, забыла обо всем, в том числе и о камере, на появление которых внимания не обратила. К счастью, она висела над дверью не просто так, а была подключена, и движение у подъезда в тот злополучный день оказалось запечатленным на пленке. Вслед за Димкой в подъезд вошел мужчина. Он догнал его буквально возле двери, не дав ей захлопнуться в последний момент. Димыч разговаривал по мобильному и на мужчину попросту не обращал внимания. По тому, как мой приятель себя вел, мужчина был ему не знаком, а звонил он, судя по времени, мне. Еще одно безусловное везение: соседка с четвертого этажа (дом у нас пятиэтажный и лифта нет) чуть позже, поднимаясь по лестнице, видела, как из моей квартиры вышел мужчина, и громко сказал: «Пока», но сказал он это уже после того, как дверь прикрыл, так что не совсем понятно, к кому обращался. Тамаре Степановне, тетке въедливой (за это ее качество соседку я не особо жаловала, хотя теперь была ей бесконечно благодарна), поведение мужчины показалось не то чтобы подозрительным, но достойным того, чтобы обратить на неизвестного внимание. Ее желание явно шло вразрез с его, он держался как-то боком, отвернувшись к стене, и спустился вниз весьма поспешно. Все это соседку насторожило до такой степени, что она решила вернуться и позвонить в мою дверь с целью убедиться: все ли у меня в порядке. Она позвонила, но ей никто не открыл, она отправилась к себе и в кухонное окно увидела, как я подхожу к подъезду. Тут же решила, что меня ограбили, но, во-первых, у попавшегося ей навстречу в руках не было ни сумки, ни прочих предметов, куда можно сложить похищенное, во-вторых, в моей квартире после возвращения хозяйки, то есть меня, царила тишина, в чем она смогла убедиться, выглянув на лестничную клетку и прислушиваясь. А если бы я обнаружила пропажу, то подняла бы шум… Совершенно справедливое замечание, из квартиры действительно ничего не пропало, напротив, там даже кое-что появилось. Кое-что, о чем вспоминать теперь не хотелось… В общем, соседка вернулась к своим делам, но как только начался опрос жильцов, выступила с сольным номером. Описание, данное ею неизвестному, соответствовало человеку, зафиксированному камерой. Выше среднего роста, сутулый (или таким старался казаться), одет в брюки и розовато-бежевую рубашку. Бейсболка надвинута на самые глаза. Разглядеть лицо на пленке возможным не представлялось, мужчина о камере знал и держался к ней спиной, да и от соседки старательно отворачивался. Описать его физиономию она затруднялась. Камера также зафиксировала появление Протасова, а затем и Юрки, что подтвердило мои слова.

Разумеется, если б не показания соседки, дела мои были бы совсем плохи. Доказывай, что Димыч был уже мертв, когда я вошла в квартиру. И версия о любовном треугольнике выглядела бы наиболее естественной, но тот факт, что перед моим появлением в квартире был посторонний, причем шедший по пятам за Димкой… Переход от величайшего отчаяния к величайшему счастью, оттого что тюрьма отменяется, был чрезвычайно стремителен, вот я и пребывала в полном обалдении. Запись с камеры видеонаблюдения мне показали, но я, к огорчению следователя, не только не узнала человека в бейсболке, но и предположить затруднялась, кем он может быть. Димка его точно не узнал, а все мои знакомые (особенно мужчины) ему хорошо известны. Или почти все.

Сколько я ни напрягала зрение и память, но ничего толкового рассказать не могла. Второе немаловажное обстоятельство: застрелили Димку вовсе не в постели, а в прихожей, что позволило предположить: убийца вошел в квартиру вместе с жертвой. Скорее всего, угрожая оружием. И пистолет был с глушителем, по этой причине соседи выстрела не слышали. Убийца, желая запутать следствие, перенес тело в спальню, сняв с него одежду (большое ему за это спасибо), в квартире он находился восемь минут, то есть вошел, застрелил Димку, стянул с него одежду, положил труп на кровать и смылся. Значит, у него просто не было времени на то, чтобы выяснять отношения с жертвой. Следовательно, убийство предумышленное и хорошо спланированное. Действовал убийца хладнокровно. Наемный киллер? Только с какой стати кому-то понадобилось Димку убивать, да еще в моей квартире? Само собой, этот вопрос очень интересовал следователей, и задавали они его, за неимением другой кандидатуры, мне. Пришлось подробно вспомнить о нашей встрече накануне. Светке после этого тоже пришлось отвечать на вопросы, и она очень красочно описала, как Димыч вдруг переменился в лице и поспешил нас покинуть. А на следующий день решил со мной встретиться, причем срочно.

– Она ничего не знает, – несколько раз старательно повторила я следователю его последнюю Димкину фразу, но что сие означает и чего такого важного мог он узнать, я вообразить не могла. Хотя логично предположить, что все это имело отношение к недавнему похищению и убийству. Ведь мы его обсуждали накануне. Оставалось лишь горько сожалеть, что по телефону я не задала Шевчуку наводящие вопросы. Кто ж знал, что через несколько минут его уже не будет в живых… не то бы намекнул, в каких краях убийцу искать.

Димку было жаль, особенно после того, как стало ясно: тюрьмы я счастливо миновала. Я всплакнула и теперь вспоминала исключительно его добрые качества, начисто забыв, что еще пару дней назад желала ему провалиться сквозь землю. Говорят, что мысль материальна. Неужто я в самом деле виновата в Димкиной гибели? На самом-то деле я просто хотела, чтобы он оставил меня в покое. Но сомнения прочно угнездились в моей душе и нервировали… К этому прибавились разбитые надежды: из невесты я вновь превратилась в женщину, свободную от каких-либо обязательств, что отнюдь не радовало, и кольцо на пальце являлось весьма слабым утешением. Бриллиант, конечно, неплох, но он явно не компенсировал полтора года, которые, как теперь стало ясно, потрачены зря. В целом мое душевное состояние оставляло желать лучшего.

Выпущенная на свободу, я первым делом залилась горючими слезами, должно быть, нервы оказались вконец расшатаны. И с некоторым удивлением обнаружила в трех шагах от здания, чьи совсем негостеприимные стены только что покинула, уже знакомый «Мерседес», из которого незамедлительно появился Платон Сергеевич и его адвокат.

– Ну, что я тебе говорил, – оптимистично начал Протасов, обращаясь ко мне. Адвокат улыбался краешками губ.

– О чем? – спросила я с суровостью, слезы на моих глазах мгновенно высохли, очень захотелось сказать обоим гадость, хотя не ясно, с какой стати.

– Садись в машину, – вздохнул Платон Сергеевич, сообразив, что буйной радости от меня не дождется. Прикинув возможные варианты: отправиться домой пешком или вызвать такси, в машину я села. – Здорово досталось? – спросил Платон Сергеевич, поглядывая на меня в зеркало. Он сам был за рулем, адвокат сидел рядом с ним, ну, а я сзади.

– Не могу поверить, что меня отпустили, – честно ответила я. – Повезло, что соседка видела этого типа.

– И что ты можешь сказать о нем?

– О ком? – не поняла я.

– О предполагаемом убийце.

– Никогда раньше его не видела.

– Жаль, – Платон Сергеевич вздохнул и вновь посмотрел в зеркало. – Предлагаю выпить кофе… а еще лучше перекусить.

Я кивнула, и вскоре Протасов тормозил возле ресторана «Белый лебедь». Между прочим, дорогое заведение. Надо полагать, решил отпраздновать мое освобождение. С чего вдруг такая щедрость? Впрочем, почему мое освобождение? Если б не бдительность соседки, эта история и для Платона Сергеевича могла обернуться большими неприятностями.

– Надеюсь, сегодня моя помощь больше не потребуется, – выйдя из машины, с улыбкой заявил адвокат, застегивая единственную пуговицу пиджака.

«Жара, а он в костюме и галстуке…» Платон Сергеевич, в отличие от него, выглядел куда демократичнее: джинсы, рубашка поло и светлые мокасины. Попытавшись представить, как выгляжу я, мысленно скривилась и совсем было собралась домой, сославшись на усталость, но Платон Сергеевич, поблагодарив адвоката, подхватил меня под руку и повел к дверям ресторана. Пахло от Протасова чем-то дорогим и приятным. Я вновь вспомнила, что теперь абсолютно свободна, и попыталась взглянуть на него с интересом, но тут же себя одернула: он – охотник за приданым, а у меня вместо приданого перспектива искать новую работу, потому что вряд ли мы теперь с Юркой уживемся в одной фирме, точнее, вряд ли он захочет держать меня там.

– Сядем в зале или лучше на веранде? – заботливо спросил Протасов.

– На веранде.

Выбрав столик, что ближе к балюстраде, я принялась наблюдать за голубями на площади, с важным видом они расхаживали туда-сюда, мгновенно поднимаясь в воздух при первой опасности, шумно хлопая крыльями и тут же вновь опускаясь на каменные плиты. Подошел официант и протянул нам меню, но я в него даже заглядывать не стала.

– Мне кофе.

– Просто кофе? – переспросил Протасов. – Может, хотя бы пирожные?

– Кофе, – повторила я.

– Тогда мне тоже кофе.

Официант отошел, пряча недовольство за дежурной улыбкой, а Протасов сказал:

– Не горюй, твой Юрка прибежит как миленький…

– Все еще считаешь меня мелкой хищницей? – усмехнулась я.

– Что ты… перспективной молодой особой. Ты ведь его не любишь, – заявил он, ухмыляясь.

– Слушай, умник, – подавшись к нему, заговорила я. – В стране по статистике на десять баб приходится восемь мужиков. Четырех смело отбрасываем: алкаши, наркоманы и граждане в местах лишения свободы. Из оставшихся четырех двое любители лежать на диване, им бабы нужны, чтоб было кому деньги зарабатывать, прибавь к ним тех, кого от ноутбука за уши не оттащишь, этим вообще все по фигу. И каковы мои шансы создать ячейку общества?

– Н-да, – с умным видом покивал Платон Сергеевич, но как-то чувствовалось, что не особо проникся. – Попробуй взглянуть на все с другой точки зрения. Юрку своего ты не любишь. Ну, вышла бы за него… И что? Родила бы ребенка, потом второго… Дети вырастут, муж пропадает на работе, а ты ходишь на все модные показы, которые тебе даром не нужны. Стоит ли горевать о такой жизни?

Очень не хотелось в этом признаться, но под ложечкой противно засосало, нарисованная картина пугала своим правдоподобием.

– А альтернатива? – хмыкнула я. – Думаешь, она лучше?

– Всегда есть надежда, – пожал Протасов плечами.

– Ага. Кому ты вкручиваешь? Интересно знать, на что ты надеешься, обхаживая дочку Фельдмана? Работа по восемнадцать часов, дети, которые растут сами по себе, и вот сыну уже двадцать, а ты и не заметил, как время прошло. Ты все старше, брюхо все больше, а любовницы все моложе. Бизнес процветает, и ты тянешь лямку по привычке, временами думая: «На что я трачу свою жизнь?» Умрешь от инфаркта, не дожив до шестидесяти, а наследнички спустят все нажитое непосильным трудом.

– Жуть, – серьезно кивнул Протасов и добавил со вздохом: – Ну, значит, и мне горевать нечего, если Фельдман вдруг решит, что его дочке я не пара.

– Она страшненькая, – с сочувствием заметила я.

– Ага, еще и дура. Упорно путает Скотта Фицджеральда с Вальтером Скоттом.

– А кто это? – нахмурилась я.

– Правда не знаешь? – засмеялся Протасов.

– На кой они мне сдались, умник? Фицджеральд – «Ночь нежна», там про любовь, которой в жизни не бывает, то есть полная фигня, а Вальтера Скотта я в детстве читала: «Айвенго». Там тоже про любовь. И про рыцарей. Много ты их встречал? И кончай бахвалиться…

– Ладно-ладно, – махнул рукой Платон Сергеевич.

Тут как раз кофе принесли, и мне пришлось сбавить обороты. Официант отошел, и Протасов понизил голос:

– Давай поговорим о нашем деле.

– Что ты имеешь в виду? – не поняла я.

– Два убийства, разумеется.

– Убийством Димки сейчас люди занимаются, которым за это деньги платят. А твой труп меня совершенно не касается.

– Ты могла бы выражаться… конкретнее, – сморщился Платон Сергеевич. – Не мой труп, а труп домработницы бывшей подружки… Ты была абсолютно права, оба убийства связаны…

Он сделал паузу, а я поторопила:

– Откуда такая уверенность?

Протасов огляделся, точно боялся, что нас подслушают, и перешел на шепот:

– В моем доме тоже есть видеокамеры. – Я придвинулась к нему максимально близко, а он продолжил – И я смог взглянуть на запись. В субботу утром домработница Ольги вошла в подъезд, а вслед за ней разносчик пиццы, – тут Платон Сергеевич достал из кармана фотографию и пододвинул ко мне, фотография была слегка смазанной, парень в надвинутой на глаза бейсболке и с сумкой в руке входил в подъезд. Лица не разглядеть, но сомнения не возникло: это тот же человек, что был в моем доме. Фигура, очертания лица…

– Это он, – пробормотала я, уставившись на Платона Сергеевича.

– Парень сказал охране, что у него заказ в двадцать седьмую квартиру, – продолжил Протасов, – но… жильцы этой квартиры пиццу не заказывали.

– Допустим, это убийца, – заволновалась я. – Но как он попал в твою квартиру? И как там оказалась домработница Ольги?

– Я думал об этом, – кивнул он. – Вариант только один: она пришла, позвонила в дверь, а потом обнаружила, что дверь открыта. Ни ты, ни я не помним, как оказались в моей квартире…

– Я не помню, а вот ты…

– Какой смысл мне врать? Я хочу разобраться и вовсе не заинтересован в том, чтобы что-то скрывать. Выпили мы куда больше, чем следовало. Если верить бармену, это почти две бутылки.

– Ужас. – Я почувствовала, как тошнота накатывает, и поспешно отхлебнула кофе. Стало только хуже.

– А я о чем? – кивнул Платон Сергеевич. – Мозги разжижены, красивая девушка рядом…

– Ты меня имеешь в виду?

– Кого же еще… Мы едем ко мне. Дверь я обычно держу открытой, хотя на ночь, конечно, запираю. Но, учитывая стадию опьянения… мы могли сразу отправиться в постель. Домработница… видит открытую дверь, заходит и, обнаружив нас в спальной, решает подождать.

– По-твоему, она слегка не в себе?

– Она производила впечатление здравомыслящего человека…

– Тогда с какой стати ей так себя вести?

– Думаю, она узнала нечто такое, что решила пренебречь правилами приличия и дождаться, когда я проснусь. Разносчик пиццы появился сразу вслед за Ниной. Очень знакомо, верно? – Тут я молча кивнула. – Но охранник немного задержал убийцу. Ему пришлось объяснять, к кому направляется.

– А Нине охранник вопросов не задавал?

– Нину он знал. Она полгода и у меня убиралась, пока не подыскала мне домработницу. Работать на два дома ей было тяжеловато.

– А ключа от твоей квартиры у нее не было?

– Теоретически мог быть, хотя свой ключ она передала новой домработнице Рите. Но я сомневаюсь, что она сделала дубликат. Куда вероятней, что дверь мы просто не закрыли. Я вот что подумал. Утром в субботу домработница обычно приходит, чтобы отнести вещи в химчистку. Звонит, а если я не открываю, заходит, воспользовавшись своим ключом…

– И ты думаешь, что в эту субботу ее могла заменить Нина? – сообразив, куда он клонит, задала я вопрос. – Но это легко проверить, позвони своей…

– С ума сошла? – обиделся Протасов. – Зачем привлекать внимание?

– Ты что, в самом деле труп спрятал? – растерялась я.

– Нет, блин, пошутил. Я до смерти перепугался, – заговорил он ворчливо. – Ты смылась, а мне что было делать? Тупому ясно: дурака свалял… но в тот момент… Короче, мы не можем просто отправиться к Рите и устроить ей допрос… Но сейчас не об этом. Разносчик пиццы вошел в дом вслед за Ниной. Если б его не задержали, он бы наверняка убил ее еще в лифте.

– Почему ты так думаешь?

– Он убил ее, но не тронул нас. О чем это говорит?

– О том, что убивать нас он счел излишним, – съязвила я.

– Откуда ему знать, что мы спим, то есть я сплю? С одной стороны, убийство спланировано, а с другой… он очень рисковал.

– Хорошо, он должен был убить ее в лифте, чтоб не нарваться в квартире на тебя, то есть на нас. Но с какой стати ее вообще убивать? Или речь идет о маньяке, который выслеживает жертвы в подъездах?

– И этой версии, я, кстати, не исключаю, – глубокомысленно изрек Платон Сергеевич, подняв палец.

Я хмыкнула и отвернулась, его слова вызвали в душе разброд и шатание. А вдруг действительно маньяк? Однако ж что за странное предпочтение? Почему он упорно выбирает тех, кого я знаю? Допустим, сказать об Ольгиной домработнице, что я хорошо ее знаю, значит сильно преувеличить, но мы точно несколько раз встречались.

– А почему маньяку приглянулись именно наши квартиры? – полюбопытствовала я.

– Хороший вопрос, – кивнул Платон Сергеевич и добавил, наклоняясь ко мне: – Кстати, нам повезло, что мы крепко спали. Иначе в моей квартире было бы три трупа.

– А если мы все-таки остались живы, – продолжила я, – значит, дело не в нас, а в домработнице. Маньяк за ними охотится? А Димка ему чем не угодил?

– Не путай меня, – нахмурился Платон Сергеевич. – Черт… Короче, убийцу интересовала домработница. Нина вошла, потому что дверь была открыта, или потому что у нее был ключ. Тут появляется разносчик пиццы. Они проходят в кухню, где он ее убивает, после чего спокойно уходит.

– Ага, – кивнула я. – Но для начала ему надо было войти в квартиру. По-твоему, Нина так и оставила дверь открытой?

– Почему бы и нет? В конце концов, не это важно…

– И это тоже. Если убийце пришлось звонить, чтобы ему открыли… Риск чересчур велик: открыть дверь мог и ты… или еще хуже, открывает домработница, он ее убивает, и тут появляешься ты… Убил он Нину ножом, хотя Димку застрелил… Не хотел шума? Значит, в дверь он не звонил. Домработница действительно могла ее не запереть… Но второй вариант куда вероятнее. У убийцы был ключ. Если это допустить, все остальное становится куда понятнее. Нина входит в квартиру, заглянув в спальню, убеждается, что ты дрыхнешь без задних ног. Тут появляется убийца и говорит, что принес пиццу. Если дверь Нина заперла, это должно было вызвать подозрения, но парень был готов к такому развитию сценария и ударил ее прежде, чем она смогла закричать.

– Очень неплохо, – подумав, согласился Платон Сергеевич. – У тебя талант.

– Я детективы читаю.

– Само собой. Не Йетса же тебе читать.

– Слушай, кончай выносить мне мозг своим выпендрежем. Цитатки, имена дурацкие…

– Фамилия, – поправил он и поспешно замахал руками: – Ладно, ладно. Валяй дальше. Слушаю с глубочайшим вниманием.

– Дальше… – нахмурилась я. – Появление в твоей квартире в любом случае для него было опасным. Скорее всего, он действительно намеревался убить ее в лифте. И я бы охотно согласилась с тем, что убийца – маньяк. Но… детективы учат к совпадениям относиться настороженно…

– Исходя из всего вышеизложенного… – нетерпеливо подсказал Протасов.

– Исходя из всего вышеизложенного, ваша встреча не должна была состояться. И Нина появилась у тебя вовсе не для того, чтобы забрать твои рубашки. Она ведь находилась в кухне, когда этот мерзавец явился. Ты обычно там хранишь свои грязные вещи?