355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Татьяна Веденская » Виртуальные связи » Текст книги (страница 5)
Виртуальные связи
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 02:46

Текст книги "Виртуальные связи"


Автор книги: Татьяна Веденская



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

* * *

–  23–42 слушай, SistemError! Ты вообще-то из Москвы или из какой-то другой дыры?

–  23–43 А разве есть бо́льшая дыра, чем Москва? А как поживает твоя жена? Тебе удобно звать меня так? Может, выберешь имя? Хочешь, сегодня буду Леной?

–  23–43 Будешь сегодня рыбкой. Так удобнее. Чтобы потом не путаться. Или буду звать тебя ошибкой.

–  23–44 Вот это правильно! Я и есть – ошибка. Системный сбой, в результате которого я появилась на свет, оставил на мне что-то вроде родимого пятна. Я сошла с ума и теперь только летаю по Интернету и улыбаюсь. И от скуки разговариваю с незнакомцами.

Происходящее было по-настоящему странно. Я писала, высунув язык, старательно маскируясь. Мы вышли в Майл-Агент [5]5
  Программа, позволяющая обмениваться короткими сообщениями в режиме реального времени, диалоговое окно.


[Закрыть]
, так было удобнее. Не нужно было ждать писем. Наш нереальный разговор в режиме реального времени… Мои щеки порозовели от возбуждения, глаза горели. Настроение было боевое, огнедышащее. Я переписывалась с собственным мужем.

– 23–47 По ком ты скучаешь, SistemError?

– 23–52 Мой муж, кажется, больше меня не любит.

– 23–55 Какая глупость. Вы, женщины, придаете этому слишком большое значение. Не поцеловал на прощание в щечку – все, вселенская драма. А у мужика, может, голова забита проблемами. И потом, что удивительного, ведь ты ему изменяешь?

– 23–57 Я изменила ему только один раз. Ты не поверишь, конечно, но я сделала это от отчаяния. Моя… –Я чуть не написала «сестра», но вовремя стерла слово. – Моя подруга посоветовала мне изменить мужу. Сказала, это будет «квит про кво».

– 23–57 Ну и бред. Такую подругу надо срочно расстрелять. А у тебя нет своей головы на плечах? То есть ты изменила ему, чтобы отомстить?

– 23–58 Вроде того.

– 00–00 Ужас. И как эффект? Чувствуешь себя наконец настоящей сукой? Вы же любите быть стервами? Даже публикуют учебники, как стать настоящей стервой. Пункт первый – красные ногти. Пункт второй – изменить мужу. Пункт третий – машинка и сапожки одного цвета. Ты такая?

– 00–01 Ой, я не такая! Я другая (три ха-ха!). Я вот интересуюсь, а у тебя с женой все – лучезарно и образцово-показательно, как я понимаю? Расскажи. А то распинать меня на кресте проще всего. Плохая девочка SistemError обманывает мужа. Нехорошо. А сам-то как живешь?

– 00–04 Тут парой слов не отделаешься. Моя жена… она хорошая вообще-то. Настоящая. Только… как бы сказать, она далека от меня. Или я от нее. Она как бабочка, порхает. Думает, что мир идеален. А он вот такой, для таких, как мы, SistemError.

– 00–08 Ты мне зубы не заговаривай. Изменяешь?

Я написала это, потому что это было уместно. Я не очень-то хотела услышать ответ. Впрочем, нет. Хотела. Любопытство? Пожалуй. А еще это как попасть без билета за кулисы. Как узнать суперкрутую инсайдерскую информацию и не воспользоваться ею. Я неожиданно получила доступ в самый закрытый участок сознания самого Алексея. Завтра может быть слишком поздно, завтра у меня, возможно, не получится задать этот вопрос в такой вот уместной игривой, шутливой форме.

– 00–11 А что такое измена, на самом деле? – витиевато ответил он.

– 00–13 Поясню! – Я глубоко дышала, пытаясь успокоиться. – Это когда ты занимаешься сексом с другой женщиной – не с законной супругой. Я думала, ты большой мальчик и знаешь такие вещи. Тебе, кстати, сколько лет? Тебе мама разрешает сидеть за компьютером в такое время? Или тебе жена вместо мамы?

– 00–15 С тобой сложно. Так тебе нужны конкретные ответы? Ну, изменял. Я не думаю, что это было серьезно, так, какие-то отдельные эпизоды. Знаешь, SistemError, я думаю, ты права. Физическая измена – она не самая страшная. Главное, чтобы это не мешало семье. Впрочем, я иногда думаю, что было бы лучше, если бы люди не изменяли друг другу. В идеальном случае.

– 00–16 А твоя жена, как думаешь, изменяет тебе? – спросила я, еле сдерживаясь, чтобы не начать биться в истерике и не наброситься с кулаками на мужа, прямо так, здесь и сейчас, через невидимые терабайты Сети, разделяющие нас.

Ты хотела ответа, глупая Матрена? Вот тебе, получи. Янка была права. Изменял. И думает, что это не было серьезно. Ушам своим не верю! Вернее, глазам. Реальность наваливалась на меня, стены начали сходиться и давить, мне не хватало воздуха. Игра была сыграна, очко в мою пользу. Обманула, обвела вокруг пальца, только кого? Саму себя? Его?

Ответное письмо не приходило долго. Да я уже и не ждала, я уже знала все, что нужно. Кроме того, что мне делать дальше. Позвонить моему опять «задержавшемуся» на работе мужу и потребовать развода? Позвонить Олеське? Янке? Только не ей. Вообще ничего не делать? Продолжить жизнь как ни в чем не бывало? А смогу?

И вот тут мне пришел ответ, поиски которого заняли у Лешки двенадцать минут.

– 00–28 Машка – не такая. Она бы никогда не поступила так со мной.

Я заледенела, почувствовав одновременно приступ ужаса и головокружение, точно от морской качки.

– 00–29 Почему?

– 00–30 Потому что. Она-то настоящая. В этом и проблема. Когда она смотрит на меня, мне кажется, что она смотрит на кого-то другого. Знаешь, как на кого-то лучше меня. А я – самый обычный мужик, и желания в жизни у меня самые обычные. К тому же у меня тут были сложности. Она бы не поняла… Слушай, ошибка, я тут принял… немного. Я пьян в жопу. У меня в последнее время столько проблем. Странно, что я говорю это кому-то с именем SistemError. Черт, жена, наверное, уже спит. Я, знаешь, начинаю жалеть, что сижу тут с тобой, ошибка. А она вчера ночевала у подруги. Даже не позвонила мне. Не пришла. Ладно, это фигня все. Пусть делает что хочет. Лишь бы была счастлива.

Я вскочила и закричала:

– Свинья! Не смей так говорить со мной. Ты сам все испортил. Я ненавижу тебя!

Я была вне себя от ярости, однако села обратно и написала:

– 00–31 Может, она тоже не такая хорошая. Может, ты мало ее знаешь. Вдруг она тоже встречается с кем-то? Представь, что ты ошибся. Мужья далеко не все знают о женах. Мой муж, дурачок, совсем ничего не знает обо мне. Может, и твоя… как там ее? Маша. Может, она не у подруги была, а у друга…

– 00–35 Заткнись, ты. Не смей так о ней говорить! Черт, да кто ты вообще такая? Пошла ты… к своему рогатому мужу.

– 00–40 То есть тебе можно изменять, а ей нет? – окончательно взбеленилась я.

– 00–42 Я не говорю, что ей нельзя. Я говорю – она не станет. Ты понимаешь? Ты, SistemError, понимаешь меня?

– 00–47 Не-а! Ни черта я не понимаю тебя. Я сижу одна перед монитором и разговариваю с незнакомцем. И он убеждает меня, что его жена – глупый ангел, но при этом он все же изменяет этому ангелу. А я, знаешь, в ангелов не верю. И вообще, уж лучше бы ты попробовал с ней поговорить, чем изменять ей.

– 00–49 Кто бы говорил!

Алексей, кажется, был взбешен. Я лихорадочно прикидывала, в какой момент мне следует открыться. Страшная правда билась через край, но почему-то я продолжала молчать.

– 00–51 Ты прав. Я такая же, как и ты. И тоже хочу выпить. За здоровье твоей жены!

– 00–52 Так выпей. Лучше выпей за здоровье своего мужа.

– 00–53 Я его ненавижу, –написала я и почувствовала, что на сегодня хватит с меня этого странного разговора.

Мир как-то подозрительно начал разваливаться на два куска. Я устала. Я вдруг вспомнила и остро ощутила, что так и не приняла душ, что у меня от компьютера слезятся и краснеют глаза. Что лучше будет, если я покончу с этим.

– 00–55 Ну, это глупо.

– 00–58 А я – глупая. А знаешь, Алексей… Хочешь, открою тебе страшную тайну?

– 01–05 Странная ты какая-то. Не думаю, что ты трезвая.

– 01–07 Конечно же, нет. Ни в коем случае. Пьяная в зюзю. Аривидерчи. Приятно было поболтать, Алексей!

Я вышла из Сети. Было ощущение, будто я физически отсоединилась от собственного мужа, вынув из своей головы какой-то невидимый проводок. Disconnect! Руки дрожали, глаза как сумасшедшие ощупывали реальность. Я вскочила и бросилась на кухню. Достала из холодильника початую бутылку красного вина – я держала его для всяких кулинарных экспериментов. Наивная дура, хотела мужа вкусно кормить. Хотела найти путь к его сердцу через желудок.

Отпила прямо из горла и расхохоталась, встретившись с собственным отражением в витрине кухонных шкафчиков. Я была бы сейчас идеальной компанией для тех вчерашних алкашей под окном. Третьим будешь? Я отхлебнула еще. Вообще-то я допила всю почти полную бутылку. Разговаривала сама с собой, что-то кричала. К компьютеру я больше не подходила, так и легла спать. Не знаю, во сколько и как, но Алексей вернулся домой. Под утро, наверное. Его длинные ноги свисали с кровати, на носке левой ноги имелась дыра. Взлохмаченный, усталый и небритый – такой родной и такой странно чужой, он показался мне инопланетянином.

Я не стала его будить. Мне незачем было его будить, что мы могли сказать друг другу? Стойкие пары́ алкоголя все еще не исчезли, спиртовые пары́ наполняли комнату, чувствовалось, он вчера явно много пил – возможно, всю ночь. Алексей в последний год стал чаще и чаще пить. Может, из-за этого машина, которую он так обожал еще год назад, теперь стала ему не нужна? Пить за рулем – это, знаете ли, не так уж комфортно. Только вот раньше он не пил.

Он очень изменился. Спал беспокойно, крутил головой и стонал. Он лежал на нашей кровати, запрокинув голову и прикрыв часть лица ладонью. Я всегда так любила смотреть на его лицо. Любое – усталое, сердитое, смеющееся, хмурое – оно нравилось мне до невозможности. Сейчас мне хотелось АСАП [6]6
  Как можно быстрее ( компьютерный сленг).


[Закрыть]
собраться и убежать. Я была совершенно не готова вот так взять и посмотреть ему в глаза – в его реальные, настоящие глаза, покрасневшие и сухие после бессонной ночи.

Так что я уехала на работу. Предварительно я выключила компьютер, выйдя из аккаунта SistemError, убрала все следы вчерашней ночи. И ушла, оставив ключи от машины на столе. Не сказала ему ни слова, не оставила записки. Однако все это, как ни странно, свидетельствовало об обратном. К моему собственному изумлению. Я спасалась бегством, экстренно эвакуировалась из собственного дома, потому что неожиданно поняла, что, несмотря на всю эту правду, пока что я совершенно не хочу (или не могу?) уходить.

* * *

И все-таки проблемы прилетели. Причем именно от великого русского писателя Саввы Захарчука. Кто бы сомневался! И именно тогда, когда Олеся уже писала отчеты и собиралась присвоить поездке статус мирной. Первые жалобы начали поступать к обеду. Жалобы странные – такие, каких Олесе слышать не приходилось, почитай, никогда.

– Матушка моя, Олесечка, не могу я больше кушать. Они сегодня как сговорились! – стенала поэтесса Кроликова. – У меня изжога, я сала не ем, я почти что вегетарианка.

– Ну, не ешьте, – пожала плечами Олеся, по первости не придав значения произошедшему.

– Они заставляют. Я сегодня, почитай, трижды уже пообедала. Два раза суп давали! В библиотеке на Озерах мне вообще сказали, что коли не поем – они меня не выпустят. Прямо шантаж!

– Ну что за ерунда, – помотала головой Олеся и, заверив Кроликову, что есть согласно программе необязательно, отключилась. Однако, получив подобные же «сигналы» еще от пары прозаиков и сведения о конфузе, случившемся с романисткой, призадумалась. Конфуз случился такой: в одном из поселков, крупных и достаточно населенных, романистку, упитанную милую женщину, никому не желающую зла, также принялись кормить. И тоже где-то третий раз за день, причем по полной. Предложили сначала домашних котлеток, сальца с картошечкой и повели романистку в местный краеведческий музейчик, располагавшийся на первом этаже двухэтажной старинной избы.

– Мне бы… нужно тут, очень! – страдая от неловкости, попросилась романистка, однако выяснилось, что ни в библиотеке, ни в музейчике заведения, в котором так нуждалась романистка, не имеется.

– Давайте досмотрим и потом пойдем, у нас тут, в соседнем дворе, есть… – заверила ее библиотекарь, милейшая, между прочим, женщина. Поклонница Тургенева, страстная читательница и сама тоже немного поэт.

– Мне нужно… правда, – пробубнила романистка, пройдя еще две комнатки с ручными ткацкими станками и предметами народного промысла.

– Конечно, конечно. Сейчас идем. Вот, посмотрите, у нас тут печь старинная. Гжель, между прочим. В рабочем состоянии! Мы ее даже затапливали зимой.

– Где ваш туалет?! – закричала романистка и бросилась прочь от объектов культуры, во двор, где в темнеющей зимней ночи заметалась в поисках нужника.

– Ой, ну что же вы. Уж нас простите, у нас тут по-простому. По-деревенски. Свет-то провели, а вот канализации-то нет. Откуда! Вы осторожнее! – причитала библиотекарь, осознав, как не права она была. Романистке было уже все равно. Она залетела в деревянное сооружение с пугающей темной ямой и затихла. Сидела она там довольно долго, выходить не хотела, невзирая на январские морозы и отсутствие освещения. Библиотекарша испереживалась, потом все-таки додумалась принести туалетную бумагу, вернее, газету, и только после этого романистка соизволила вернуться к реальности. Бледная, с явными признаками отравления, романистка закуталась в тоненькое пальто и мученически огляделась.

– А что это? – удивилась она, только сейчас заметив, что на крыше нужника самым нелепым образом возвышается огромная, гигантских размеров спутниковая тарелка.

– У нас теперь Интернет, телефония тут! – гордо пояснила библиотекарь.

– Что же вы ее сюда? – поморщилась писательница.

– Ну… а что такого? Тут сигнал хороший. Мы тут больше ста каналов ловим.

– Лучше бы канализацию сделали, честное слово! – размахивала руками романистка, под вечер вернувшаяся с библиотечной вахты в тамбовский отель. – Нет, вы подумайте. Спутник у них есть, а туалета нет. Еще и огурчики эти, будь они прокляты. Вы как хотите, Олесечка, а завтра я ни крошки в рот не возьму. Пусть хоть стреляют! Есть я отказываюсь.

– Как-то все это странно, – удивилась Олеся, переглянувшись с еще более обескураженной Танечкой. – Я понимаю, когда творенцию не кормят.

– Творенцию? – нахмурилась романистка. Олеся хмыкнула, а Танечка пояснила, что так она именует сокращенно творческую интеллигенцию. Ничего такого, простая аббревиатура.

– Да уж, но чтоб перекармливали, да еще заставляли?!

– У меня сегодня тоже было что-то подобное, – вмешался один прозаик, приятного вида чуть лысоватый мужчина.

– Спутник на туалетной будке? – подняла на него смешливые глаза романистка.

– В одной из областей я отказался даже от чая, так меня библиотекари буквально умоляли. Сказали, если я не съем хоть что-то, им будет строгий выговор, а то и увольнение. Потому как тут – распоряжение губернатора.

– Губернатора? – моментально нахмурилась Олеся. – При чем тут губернатор? Зачем ему, интересно, закармливать нашу творенцию?

– Так и сказали! – для убедительности повторил прозаик. – А я не понимаю, зачем они делают эту черемшу. Мерзость какая, и желудок болит.

– Так, господа писатели, тут какая-то ошибка. Не ешьте и не пейте ничего в библиотеках до особого распоряжения. И вообще не мог губернатор отдать такое распоряжение.

– А может, это какой-то саботаж в сторону Первопрестольной? Может, он тут пытается делать политику через наши желудки? – предположил он. – Воздействует на умы кратчайшим способом?

– Тогда уж на сердца. Но ведь путь к сердцу через желудок лежит только у мужчин, – усмехнулась романистка, держа в руках чашку с горячим ромашковым чаем.

И только тут Олеся заметила, что великий русский писатель Савва Захарчук в дискуссии не участвует. Хотя обычно он любит быть ближе к народу и высказываться. Причем частенько высказывается громко, разгромно и с использованием ненормативной лексики, ибо так, по его мнению, только и должен выражаться великий современный русский писатель. А тут – тишина и приличие.

Олеся огляделась и поняла, что гения вообще не наблюдается в штаб-номере библиотечного каравана.

– А где наш великий? – поинтересовалась она. – Интересно, а его-то как кормили?

– Не понимаю, с чего весь сыр-бор! – возмутился Захарчук, обнаруженный, естественно, в баре.

Он был найден по телефонному звонку, в качестве которого у него на аппарате выступал старый советский гимн. Савва сидел за потрепанной самодельной барной стойкой, попивал водочку, беседовал с бледным измученным барменом о судьбе России и закусывал чипсами, которые принес с собой. Бармен, впрочем, уже не сопротивлялся, ничему не удивлялся и не пытался избавиться от плохого клиента.

– Вам ничего не известно о том, что за странное распоряжение отдал губернатор? Почему наших кормят? – приперла его к стенке Олеся. Правда, и до Олеси Захарчук уже приваливался к стене. Вообще гения прилично штормило. Интересно, как он в таком виде мог выступать? Или он прямо тут так набрался?

– Конечно, известно! – хмыкнул он. – Только, знаете, поздно.

– Что поздно? – удивилась Олеся. – Сидеть тут? Так идите спать, Захарчук. У вас завтра интервью, вы как на нем собираетесь выступать?

– А кормить нас поздно. Надо было сразу встречать как положено! – прокричал Савва и принялся махать руками.

Олеся стиснула зубы и побежала звонить помощнику губернатора по культуре.

Ситуация начала проясняться. Действительно, оказалось, что, когда группу московских писателей представляли губернатору, случилось непоправимое, хоть это как-то умудрились не заметить и проглядеть и Олеся, и Танечка. Была суматоха, вся встреча у губернатора шла бодро и быстро и была затеяна ради одной простой цели – дать журналистам повод написать в местных газетах о встрече губернатора области с творческой интеллигенцией и о его широких взглядах. Для этого-то и приехали они в здание местной мэрии, для этого-то губернатор и жал руки неизвестно кому, и улыбался, и стоял в привычной фотопозе на фоне карты области. В общем-то под эти нужды – поднятие престижа местной администрации – и был профинансирован библиотечный караван в целом и визит московской писательской элиты – уж какую нашли – в Тамбов. Ну модно сейчас принимать у себя творенцию!

В общем, все шло хорошо, улыбались в камеру, губернатор похлопывал писателей по плечу, улыбался дамам и задавал всякие дежурные вопросы, в числе которых случился и такой:

– Как вам тут у нас, на тамбовской земле? – банальный вопрос, и только по чистой случайности он был задан не Кроликовой, к примеру, которая бы тут же процитировала себя и этим бы дело и кончилось. Но вопрос достался Захарчуку. А он возьми да и ответь:

– Земля у вас знатная, и люди настоящие – наши, русские. Только что же вы писателей совсем не угощаете? Так ведь не делают, где же извечное русское гостеприимство, – сказал Захарчук свои волшебные слова и ушел пить водку.

А губернатор побелел и зама по культуре, приличнейшего человека, отца четырех детей от двух жен, чуть не порвал на части. Громы и молнии метал в приемной – уже и фотографии были нехороши, и улыбки недостаточно убедительны.

– А если эти твари писучие в Москве скажут, что их тут, у нас, голодом морили? Им что – ляпнут, и все, а нам пятно позора на всю жизнь.

– Не понимаю, как он мог, – оправдывался зам по культуре. – Кто его сюда пригласил?

– Кормить их! Чтобы они лопнули, эти диссиденты недобитые. Пущай всеми деревнями готовят им столы. Особенно этому, в шапочке. Народовольцу хренову! А перед отъездом им… сволочам… ужин забабахай. В нашем в Дворянском гнезде! Да чтобы по пять перемен блюд.

– Будет сделано, – пообещал зам по культуре и не подвел.

Олеся, как ни извинялась, как ни старалась сгладить впечатление от выступления Саввы Захарчука, сделать ничего не могла. Процесс кормления был запущен на самом высоком уровне. Оставалось только запасаться фесталом. Единственное, Олеся пообещала себе, что ни с Саввой Захарчуком, ни с издателем его, господином Белкиным, она больше работать никогда не будет.

http://aum.fatal.ru/rasv/osho/begin.html
Ежедневная медитация

– Зачем ты это делаешь? – спросила мама, вынув меня из недр бессознательного.

– Делаю что?

– Облучаешь мой дом своим дурацким телефоном. Ты же знаешь, что я этого терпеть не могу, – строго сказала мама, обиженно поджав свои тонкие, как бледно-розовая нитка, губы.

Я знала, что она не может этого терпеть. В доме нашей с Яной мамы не было ни телевизора, ни кнопочного телефона, ни какой другой техники. Ни, боже упаси, никакой микроволновки! Она же облучает все в радиусе пяти метров. Никаких радиоволн, стеклопакеты тоже плохие – не дают воздуху гулять.

– Зато у тебя воздух не просто гуляет, он у тебя тут свистит за ушами. Сквозняки жуткие, из-за них-то ты и болеешь постоянно, – пыталась достучаться до мамы Яна. К ее мнению мама еще хоть как-то прислушивалась. К моему – нет. Да и кто, собственно, в этом мире, прислушивался к моему мнению? Даже я сама не очень-то себя уважала. Бесполезное создание в дешевых сапогах.

– Яночка, ты почему не ешь свеколку?

– Мама, я уже наелась, – Яна вежливо ковырялась в невыносимо экологически чистой свекле без майонеза.

У мамы были свои представления о здоровом питании, весьма, кстати, странные. Майонез – зло, согласна. Зато мамина настоящая деревенская сметанка (ням-ням, даже ложка стоит, сорок процентов жирности) убивала наповал, особенно сосуды, но мама кушала ее с большим аппетитом, по пачке в день, приговаривая, что от нее одно только здоровье. Как и от молочка.

– Из-под коровки, настоящее, сверху плавают сливочки. Яночка, хочешь стаканчик?

– О нет, – испуганно хваталась за свой стакан сестрица. Молочко это было странное, какое-то желтое, похожее на соевое, и пахло соответствующе – коровкой. Бррр! – И тебе, мам, нельзя такое пить. С твоим диабетом нужно все обезжиренное.

– Знаю я эти все технологии. Выжмут всю пользу, а потом туда химии насыплют. Нет уж. Маша, ну что такое. Прекрати тыкать в свой облучатель.

– Мне надо отправить сообщение, – уперлась я.

– Это же радиация! Мария!

– А я люблю радиацию, – высказалась я, рискуя окончательно разозлить маму. – Могу выйти в коридор.

– Разрушишь себе мозг весь этим бесовским устройством, – фыркнула мама, собирая со стола тарелки. Она мыла посуду натертым хозяйственным мылом, стирала руками, растила на подоконнике редиску – в общем, пыталась вести натуральное хозяйство в условиях одной отдельно взятой двухкомнатной квартиры.

– А я покурю, – радостно кивнула Янка и проследовала за мной.

Мама фыркнула. Курение, конечно, тоже не было в списке правильных вещей, но промывать Янке мозг мама боялась – предпочитала меня.

Мы вышли к лифтам. Там, за круглым мусоропроводом с надписью «Бросать бычки запрещается», была спрятана консервная банка – пепельница. Яна прикурила и затянулась. Я посмотрела на нее и подумала, что ей и правда надо бы бросать. Кожа на лице стала морщинистая и желтоватая, как мятый лен. Впрочем, это же не моя проблема. Я склонилась над мобильником.

– Кому пишешь? – вежливо поинтересовалась Яна.

– Да так, – ответила я, махнув свободной рукой. – Одному знакомому.

– Ого! Рассказывай, что за знакомый!

– Ну, просто один… знакомый. – Я пожалела, что позволила ей затеять этот разговор. К тому же я ждала сообщение, и мне не терпелось погрузиться туда, в мою виртуальную жизнь в алюминиевом корпусе старенькой «Нокиа».

– О-о! – звякнула «аська».

Я непроизвольно дернулась и прикрыла телефон ладонью, то ли защищая его от Янки, то ли маскируясь и заглушая весьма известный и популярный звук. У меня была запущена «аська» – приложение для быстрого общения, которое я с некоторых пор выключала только дома, когда, по сути, не было и шанса получить письмо. У меня был друг, писем которого я все время ждала. Но когда дома был муж, он никогда мне не писал. Ясен пень, не писал. Не будешь же при жене переписываться черт-те с кем.

–  Слушай, SistemError. А у тебя на работе есть дресс-код? Как я ненавижу костюмы, ты не представляешь! А галстуки – это просто орудие пытки. У нас тут в офисе нельзя без галстука, у нас переговоры с иностранными партнерами, и мой шеф – натуральный урод – сам ходит застегнутый на все пуговицы и нас пытает. А у меня шея чешется.

– Ну, что пишут? – Янка попыталась заглянуть через мое плечо на экранчик, но, понятное дело, ничего не разглядела. Мелко. С ее-то близорукостью!

– Погода завтра хорошей не будет. Это прогноз погоды пришел, – ухмыльнулась я и отвернулась.

– Я однажды приперлась на работу после пьянки. Так меня чуть не уволили за то, что я была в одной и той же блузке два дня подряд. Мой начальник… тоже маньяк. Я теперь на всякий случай таскаю с собой в машине запасную блузку. На случай, если зависну у «подруги».

– Рассказывай! Машка, что за тайны? Я знаю о тебе все, – разозлилась Янка. – Даже о твоем Мастере… – Еще бы, если ты и толкнула меня на путь порока. – Откуда он?

– Кто он? – «тупила» я.

– Этот… «О-о!»

– С чего ты взяла, что это он.

– У тебя есть машина?

– Да. Есть.

– Какая?

– Нет, это не она. Точно – ОН! – Янка выдохнула на меня целое море сизого дыма и скорчила рожицу.

– Мы познакомились в Интернете.

– Ага!

– Ну да, радуйся. Дался тебе этот Интернет. – Я усмехнулась.

Янка выкинула непотушенный бычок в мусоропровод и тут же прикурила новую сигарету. К маме за праздничный стол возвращаться не спешил никто.

– «Лексус», –написала я, хихикнув.

– О! Крутая?

– Я – красивая, молодая, крутая блондинка с грудью Семенович и губами Анджелины Джоли.

– Не люблю Джоли.

– А кого любишь? Бреда Питта? Тогда пусть мои губы будут как у него!

– Нет, правда, как ты выглядишь, SistemError?

– Разговор становится жарким. Может, тебе лучше позвонить на горячую линию? «Я жду тебя, для меня нет запретных тем». Помнишь, ты меня принял за них? Так вот, это не так.

– Просто пытаюсь представить себе человека, с которым общаюсь.

– Представь себе, что я – это тонны мегабайтов информации, обретшие разум и осознавшие себя личностью прямо тут, в СЕТИ. Я – ошибка, помнишь? SistemError. Можешь представить меня любой. Сегодня – брюнетка, невысокого роста, с тонкими пальцами и темными кошачьими глазами. Меня зовут Изабелла…

– Фу. Изабелла.

– Тогда Ирина?

– У тебя правда «Лексус»? Откуда? Твой муж – олигарх?

– Ага. Ходорковский. Кстати о дресс-коде. А ко мне сегодня пристали в автобусе. Я ехала в час пик, мне нужно было успеть, я же в гости приглашена. В общем, стою в вечернем платье, тоже, кстати, в дубленке, с букетом. Выгляжу глупо, а вокруг люди, люди – и все злые. На билетик попросишь передать, а тебе в морду плюнут или даже по ней съездят… ☹ А я в маленьком черном платье.

– Звучит эротично.

– Очень. Оно из полиэстера, колется ужасно, хочется почесаться, но мешают торт, дубленка и люди. Сразу понимаешь – на машине лучше. А без машины – плохо.

– А я сегодня на машине – и никакого удовольствия. Слушай, ошибка…

– Девочки, вы что там застряли? Идемте есть сливовый пирог! – позвала мама.

– Да, сейчас, – крикнула Янка, снова преступно бросив горящую сигарету в мусорку. – Ну, это явно серьезно. Ты совсем потерялась для общества.

– А? – Я вынырнула из «аськи».

– Не о чем стало с тобой говорить! – возмутилась сестра.

– О’кей, – не растерялась я. – Расскажи, как Шурик поживает. Как вы с ним вообще поживаете?

– Ой, знаешь, мне тут такой сон приснился, – начала Яна, – прямо не знаю, как и трактовать.

– Спроси у мамы. Она в снах дюже разбирается.

– О нет. Такой сон я ей не расскажу, – с таинственным видом хмыкнула сестра.

– Какой такой? – озадачилась я. От Яны постоянно поступали какие-то сны. Она вообще была сновидцем. Но обычно она с удовольствием делилась своими мечтами и грезами со всеми, включая маму.

– Ты же знаешь, какие у нас с Шуркой непростые отношения, – начала она.

– Если честно, – я взмахнула рукой, пытаясь очистить хоть немного воздушного пространства от дыма, – не знаю. Ты же ни черта не рассказываешь. Я у тебя и в гостях была сто лет назад. Хороша сестра. Значит, у вас непростые отношения? Продолжай.

– Как с тобой трудно, Машка, – нахмурилась она.

– Вот и муж мой мне постоянно говорит – как с тобой трудно, Машка. А что со мной трудно – не пойму. Все со мной легко. Я просто уже не знаю, как мне всем вам угодить.

– Маш, ты чего? – Яна стояла и таращилась на меня.

Я отвернулась и уперлась взглядом в окно. Пейзаж за окном, как и все эти годы, красотой не баловал. Серое небо, уродливая трансформаторная будка, только раньше было видно хотя бы немного лесополосы, теперь же построили дом до небес – видно только его.

– Ладно, прости, – буркнула я.

Сестра вздохнула, достала еще одну (третью?) сигарету и примирительным тоном продолжила:

– Проехали. В общем, сплю я. Устала я в тот день страшно. Хотя никак это не отразилось, мы с Шуркой даже успели сексом позаниматься, так все славно было…

– Ян, ты что? – вытаращилась я. – Без этих подробностей я бы точно пережила.

– Да что такого? Женатые люди. В общем, все было хорошо, а потом я уснула, и снится мне сон, будто мой муж, Шурик, с моим же исполнительным директором сексом занимаются.

– Что?! – Как вы понимаете, мои глаза еще больше округлились.

– Именно. Ты моего исполняшку видела? Мужик ростом с чемодан и такой же в ширину. Зрелище омерзительное, а мне еще все снится так, знаешь, в подробностях. И такой, знаешь, ясный сон…

– Это не сон, а кошмар какой-то!

– Точняк. В общем, просыпаюсь я в холодном поту, на часах шесть утра. За полчаса до будильника. Открываю глаза, еще темно, а рядом он лежит.

– Кто? Исполняшка?

– Тьфу на тебя, Манька. Муж лежит, Шурик. И сопит. А я смотрю на него сквозь дымку эту утреннюю, серую, и так мне стало вдруг противно. Ведь вот минуту назад он самый, собственной персоной да с моим исполнительным директором. Добро бы с кем, с директором! И тут я поднимаюсь (заметь, это все уже наяву) и говорю громко, прямо вслух: «Ну ты, Шурик, и пидорас!»

– Да ты что! – Я прикрыла рот рукой, но хохот пробрался под ладонь и прорвался оттуда. Я представила себе лицо Шурика, Янкиного мужа. Он никогда мне не нравился.

– Ладно, Машка, пошли трескать пирог. А скажи, вы с ним уже виделись в реале?

– С кем?

– С «О-о!».

– Как сказать. Может быть.

– В смысле? – Янка смотрела на меня и явно думала, что я сумасшедшая. Я сощурилась и снова покосилась на аппарат.

– Слушай, ошибка… А почему ты ехала на автобусе? Как же «Лексус»?

– Люблю иногда проехаться на большой и сильной машине с мощным мотором!

– Ты идешь?

– Да иду я!

Я сунула телефон в карман. Слышала, как он там о-окал, но мама и так уже взирала на нас с сестрой возмущенно. Сливовый пирог ее фирменный. И день рождения бывает раз в году. Неблагодарные, измученные современной радиацией дочери. О, безумный мир!

Янка склонилась и прошептала мне на ухо:

– Вот и молодец, я рада.

– Чему? – недоумевая, посмотрела я на нее.

– Да, я рада. Я всегда говорила, что твой муж – это не то. Он тебе не подходит. И вполне объяснимо, что ты общаешься с кем-то еще.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю