Текст книги "Отпусти своего демона"

Автор книги: Татьяна Коган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Тогда

Артем твердил, что все нормально, но Никита был не слепой и отлично видел, что друг расстроен. Даже не расстроен – подавлен. Словно не вышел в финал всероссийского чемпионата, а навсегда лишился будущего. Никита такой реакции не понимал. Конечно, каждый любит быть первым, но в том, чтобы занять второе место – причем временно, – трагедии точно нет. Неприятно, но не драматично. Ведь гонка еще не закончена. В следующий этап Артем перешел, а значит, у него имеются все шансы на победу в финале. Иногда проигрываешь сражение, но выигрываешь войну. Эту мысль Никита и пытался донести до товарища.

Они сидели у Темыча дома, – хозяин примостился на подоконнике, Полимер полулежала в кресле и что-то чертила в блокноте, а Никита валялся на матрасе на полу, закинув ногу на ногу. Стояла глубокая ночь, в открытое окно вливалась зябкая прохлада, в комнате было так тихо, что звук, с которым ручка царапала бумагу, казался громким.

Никита прикинул, что домой уже не поедет. Они с Полом часто оставались у Артема с ночевкой, тот не возражал. Если подумать, странной они были компанией. Иногда болтали без умолку, а иногда могли часами молчать – с одинаковым комфортом. В последние два года они особенно сблизились, после того, как Свет рассорился с Данилой. Эти двое раньше проводили вместе большую часть времени, вклиниться в их тандем являлось непосильной задачей. Никите Денни никогда не нравился.

– Когда, говоришь, финал? – спросил Никита.

– Через месяц, – неохотно буркнул Свет.

– До хрена времени, чтобы подготовить улетную программу. На этот раз ты порвешь их всех.

Губы Артема тронула саркастическая усмешка:

– У «них всех» будет столько же времени для подготовки. И учитывая «их» сегодняшний уровень, я останусь позади.

Полина оторвала глаза от блокнота, испытующе поглядела на Артема и, передумав говорить, снова вернулась к рисованию.

Никита медленно выдохнул: похоже, в последнее время за ним прочно закрепилась роль утешителя, и, честно говоря, ему это нравилось.

– У вас одинаковый уровень. Просто Денни выпендривается, а ты скромничаешь. Он не круче тебя, он громко поет. А ты предпочитаешь отмалчиваться.

– Блин, Ник, что ты вообще несешь? – отмахнулся Свет. – Ты же видел его выступление. Это что-то unreal.

Никита сел на матрасе и требовательно посмотрел на товарища.

– Он сделал какой-то элемент, который ты не смог бы повторить?

– Была там парочка очень сложных. Но думаю, дня за три я бы справился.

– Вот видишь! – Никита обрадованно хлопнул себя по ноге. – Просто он здорово потрудился над комбинациями. Он зрелище подготовил. А ты вышел и просто хорошо, правильно отбегал. Не учел, что судьям и зрителям нужен восторг, а не эффективность. Но это ничего. К следующим соревнованиям ты подготовишься как следует.

– Да, папочка. – Свет высунулся в распахнутое настежь окно и плюнул вниз. Ему совсем не хотелось обсуждать эту тему, но Никита будто специально действовал на нервы. И самое отвратительное, что он, Артем, с легкостью велся на провокации и вступал в диалог. Зачем, спрашивается? Выводы сделаны, планы намечены – что еще обсуждать? Неужели он производит впечатление нытика, нуждавшегося в сочувствии? Он не самый веселый парень на планете, что есть, то есть. Но с апатией или дурным настроением отлично справляется без назойливой помощи.

– Пойду побегаю, скоро вернусь. – Артем перекинул ноги через подоконник и спрыгнул вниз. Он жил на втором этаже и обычно покидал квартиру именно таким образом.

Пол и Никита переглянулись.

– По-моему, ты его достал. – Она отложила блокнот и повозилась в кресле, устраиваясь поудобнее.

– Если бы я его не доставал, он вообще никогда бы не решился показаться на публике.

– Ну, может, оно ему и не надо, – философски заметила Полина.

– Ну да, не надо. Жизнь говно, учеба не радует, будущее размыто, и все вокруг идиоты. Так, по-твоему, лучше? Бред. Если тебя что-то не устраивает, то есть только один идиот – ты сам. Изменить свою жизнь можно, лишь оторвав задницу от дивана. – Никита сделал эмоциональный жест. – Темыч одержим своим паркуром, и ему нужно двигаться в этом направлении. Не согласна?

– В целом согласна. Просто не все люди умеют пробивать стены лбом.

– Для таких случаев имеются специально обученные друзья. – Никита откинулся на матрасе, положив на лоб кулаки. – Знаешь, я ведь ему завидую. По-хорошему. Я никогда ничем не был так увлечен. Чтобы крышу срывало, чтобы ничего другого вокруг не замечать. – Парень помолчал. – Не было и нет у меня никакой важной цели, которая через всю жизнь пролегла бы, понимаешь?

– А музыка?

– А что музыка? Это просто развлечение. Пока мне нравится, а дальше как карты лягут. Я ведь не собираюсь связывать с этим свою карьеру. Несерьезно это как-то.

– А что серьезно? – Пол подтянула босые ноги под себя.

– Серьезно – это когда осознаешь смысл. Когда имеешь всепоглощающее стремление к чему-то. И пусть в твоей жизни царит хаос, но в голове – все определенно и упорядоченно. Потому что ты знаешь, чего по-настоящему хочешь. И будешь добиваться этого год за годом, не опуская рук и не сдаваясь. Это так круто – видеть свой путь. – Никита накрыл глаза ладонями и тяжело вздохнул. – Я просто не позволю Темычу свернуть на левую, второстепенную дорогу. Второстепенные дороги – это моя вотчина.

Парень вздрогнул от неожиданности, когда его волос коснулась чья-то рука. Он распахнул глаза и увидел озабоченное лицо подруги, склонившейся над ним:

– Бедный мой маленький Ники, как же тебе сложно живется!

– Вот ты язва, Полимер, – осуждающе потряс головой Никита. – Я ей душу раскрываю, на серьезные темы вещаю, а она стебется.

Полина широко улыбнулась:

– Довольно в компании одного зануды. Еще и тебя я не выдержу. Оставайся выскочкой, пожалуйста.

– Ах вот как ты думаешь о своих друзьях: зануда и выскочка. А ты тогда кто?

– Как кто? Ясное дело – богиня.

Они рассмеялись.

– Вот ты ржешь, Пол, а я, между прочим, вчера в клубе девушку от изнасилования спас.

– Да ну? Как?

– Самоконтролем, сеструха, самоконтролем.

Полина отвесила ему шутливый подзатыльник.

Когда Артем вернулся, друзья уже спали. Полимер – на раскладывающемся кресле, а Никита на матрасе. В комнате горело настенное бра. Артем осторожно взял толстое пуховое одеяло, постелил его в углу, стянул футболку и лег на живот.

Не прав был Никита, упрекая его в том, что он опустил руки после первой неудачи. Руки он не опустил, и неудачи никакой не было. Деление на места – вещь условная. Сегодня первый, завтра последний, – не в этом дело. Просто там, на окруженной зрителями площадке, Свет увидел нечто, заставившее его изменить свое отношение к Денни.

Артем всегда считал бывшего приятеля талантливым и способным, но в то же время понимал, как далеко тот ушел от настоящего паркура. В глубине души копошилось осторожное самодовольное чувство: уж он-то, Артем, придерживается истинных ценностей, а не рвется за дешевыми понтами. Последние два года он лишь урывками видел, как трейсил Данила, поэтому не мог в полной мере оценить реальную картину. Его выступление на соревнованиях потрясло Артема. Это было сложно, красиво, без фальши.

Тогда, зачарованно глядя на бывшего товарища, Свет впервые допустил болезненную мысль. Она промелькнула на задворках сознания и тут же исчезла, оставив после себя тревожный горьковатый осадок. Мысль эта еще появлялась несколько раз, но была столь стремительна и эфемерна, что Артем не успевал ухватить ее. Возможно, он инстинктивно оберегал себя от таившегося в ней разочарования.

Он крутился на импровизированном ложе, пытаясь избавиться от странного беспокойства, пока, наконец, не забылся сном.

Утром его разбудила деликатная щекотка в области лопатки. Он неохотно приоткрыл один глаз и скосил его в сторону.

– Да ты спи, спи, рано еще, – улыбнулась Полина и продолжила рисовать гелевой ручкой у него на спине.

– Почему я? – обреченно простонал Артем и закрыл глаз.

– Потому что на мне уже не осталось свободного места, – заржал откуда-то сбоку Никита.

– Что ты там малюешь? – сонно поинтересовался Свет.

– Скоро увидишь.

Артем зевнул и прикрыл веки, радуясь, что сегодня выходной и никуда не нужно спешить.

Он почти задремал, но громкий звонок мобильного вырвал его из блаженства.

– Блин, Пол, это твоя шарманка?

– Сорри, маман звонит. – Подруга дотянулась до телефона, встала и осторожно ткнула Артема босой ножкой. – Готово, можешь заценить. А мне нужно наврать родакам, как мы с подружкой славно подготовились к экзамену.

Она вышла на кухню и закрыла за собой дверь. Свет нехотя потянулся и сел.

– Сколько времени? – спросил Никита.

– Рано еще. – Понимая, что заснуть уже не получится, Артем поднял с пола футболку и поплелся в ванную. В зеркале придирчиво рассмотрел творение Полины. Чарующий черный узор татуировки опоясал его предплечье, поднимался к плечу и сворачивал к лопатке. Парень покрутился, изучая свое отражение: новое украшение выглядело гармонично и чертовски ему шло. Артем давно мечтал о красивой тату – может быть, не такой вычурной и менее броской, – но одно обстоятельство здорово охлаждало его пыл. С такой боевой раскраской он станет почти не отличим от героя Дэвида Беля из «13-го района».

– Ты чего? – Полина просунула голову в приоткрытую дверь и встревоженно воззрилась на Артема. Тот перевел на нее недоуменный взгляд:

– Я чего? Это ты чего ломишься в ванную? А если бы я тут голый стоял?

– Ну и что бы с тебя, убыло? – Полина замялась на мгновение, а затем решительно зашла в ванную комнату. – Ты снова переживаешь по поводу своего Беля?

– О чем ты? – натужно улыбнулся Свет.

– Я мельком увидела выражение твоего лица, когда ты рисунок изучал. Опять прикидываешь, стоит или не стоит?

– Ты что, гребаный телепат? – Парень включил кран, взял щетку и принялся демонстративно чистить зубы.

– Тут и телепатом быть не надо. – Полина облизала губы, о чем-то размышляя. – Сейчас, погоди, я тебе кое-что покажу.

Она уткнулась в мобильный и какое-то время сосредоточенно его изучала.

– Дурацкий интернет. Медленно пашет. Ну вот, посмотри. – Она поднесла к лицу Артема дисплей, где улыбался черноглазый смазливый брюнет. – Видишь?

– Вижу.

Полина пролистнула фотографию и показала другую, с тем же самым парнем.

– Видишь? – повторила она.

– Да вижу, вижу. – Свет начинал сердиться.

– А вот это? – Полина ткнула в него третьим изображением, почти не отличавшимся от предыдущих.

– О’кей, что ты хочешь сказать?

– На фотографиях три разных актера – Эштон Катчер, Рик Маламбри и Данила Козловский. Как ты мог заметить, они очень сильно похожи между собой. И знаешь что? – Полина сделала загадочное лицо.

– Что?

– Это их совершенно не парит. И карьере не мешает. Они работают, получают бабки. У каждого свой фанклуб, и все довольны. Им безразлично, что где-то существует их копия. Улавливаешь? На Земле семь миллиардов человек, и у каждого найдется по нескольку двойников. И, вероятно, у них могут совпасть интересы и цели. Ну и что? Содержание-то у всех разное. – Полина умолкла и строго погрозила пальцем. – И кстати, не вздумай мыться раньше вечера, а то испортишь всю красоту. Зря я, что ли, старалась?

Артем улыбнулся и кинул в нее полотенце.

Уже смеркалось, когда Никита подходил к клубу. Он успел заcкочить домой переодеться и планировал оторваться за диджейским пультом. После полуночи подтянется его напарник, с которым они непременно устроят потрясный джем-сет. Никите всегда нравилось работать в режиме полной импровизации.

Возле клуба с парковкой было туго, поэтому он оставил машину на соседней улице. Чтобы срезать путь, свернул в переулок. Впереди уже маячил высокий забор, ограждавший территорию здания. Калитка была открыта. Массивная дверь заднего входа поблескивала под тусклой лампой.

– Эй ты! Далеко собрался?! – послышалось за спиной.

Никита обернулся. И понял, что влип.

Рассказывая Полине, что вчера в клубе спас девушку от изнасилования, Никита лишь отчасти шутил. Девушка действительно была и весь вечер стреляла глазками, подавая недвусмысленные намеки. Хорошие диджеи не обделены вниманием красоток, и Никита проявлял некоторую разборчивость. Но подруга выглядела очень привлекательно – рыжеволосая, с тонкой талией, в обтягивающем платье, – поэтому он не долго колебался. Едва закончив играть, подсел к ней за стойку бара и предложил угостить выпивкой.

– Я уже достаточно выпила, – доверительным тоном сообщила она и поправила сползающую бретельку. – Пойдем лучше найдем темный уголок. Ты ведь знаешь здесь все темные уголки?

Подобная прямота была несколько нестандартна, но Никита привык ничему не удивляться. После полуночи количество стеснительных девиц в клубе уменьшается в геометрической прогрессии: музыка и алкоголь раскрепостят кого угодно.

– Звать-то тебя как, о прекрасная? – поинтересовался Никита, незаметно проверяя карманы брюк на наличие презервативов.

– Оксана.

Он взял ее за руку. Блестящие браслеты на изящном запястье весело звякнули.

– Пойдем, Оксана. Я покажу тебе самые укромные места этого клуба.

– А как насчет твоих укромных мест?

«Это просто праздник какой-то», – подумал Никита.

Очутившись на мягком диване в чил-зоне, Оксана несдержанно впилась в губы своего кавалера. Посторонних зрителей вокруг не наблюдалось, но Никита все равно не рискнул бы заняться здесь чем-то более откровенным, чем поцелуи. Пока девушка жадно обследовала его рот своим языком, он прикидывал, куда бы ее увести. В машину, что ли? Наступила пора съезжать от родителей и снимать отдельное жилье. Столько проблем сразу решилось бы. Никита накрыл ладонью ее упругую грудь («трешка») и ласково прикусил мочку уха.

Чья-то крепкая рука стиснула его плечо и рванула в сторону, сопровождая сие действо отборнейшими ругательствами. Никита едва удержал равновесие и недоуменно уставился на пьяного мужчину внушительных размеров. На нем была кожаная рокерская куртка и такие же брюки.

– Виталя, боже, он ко мне приставал! – плаксивым голосом затянула Оксана, кинувшись в объятия бугая. – Он хотел меня изнасиловать!

– Да я его щас порву! – Мужик бесцеремонно оттолкнул подругу и надвинулся на несостоявшегося насильника, дыхнув перегаром. – Конец тебе, сука!

Оторопевший Никита собирался что-то сказать в свое оправдание, но был вынужден увернуться от летевшего в его сторону кулака. Противник хоть и превосходил его в росте и весе, особой проблемы не представлял. Во-первых, Никита умел драться. Во-вторых, завалить пьяного не очень сложно. Никита защищался, благородно не нападая, но в конечном итоге пару раз ударил, чтобы умерить пыл агрессора. Тут же явилась охрана и выволокла зачинщика на улицу. Через пару часов Никита уже позабыл об инциденте. Выходит, зря.

Сейчас этот бугай и еще трое не очень приветливых парней стояли напротив. За их спинами мельтешила Оксана.

– Ну что, падла, отвечать будешь? – без предисловий спросил Виталик. Сегодня он был трезв, но печать интеллекта по-прежнему отсутствовала на его простом грубоватом лице.

– А какие есть опции? – улыбнулся Никита, лихорадочно соображая. Добежать до заднего входа он не успеет: дверь закрыта, пока достанет ключ, пока откроет. Вступать в драку тоже глупо – двоих, он, вероятно, осилил бы, но четверо – явный перебор. Попробовать договориться?

– Опция у тебя одна – терпеть и сожалеть, – хохотнул Виталя и покрутил битой, которую до этого держал за спиной.

– О, бита? – не удержался от усмешки Никита. – Круто. В «Ашане» купил?

– Ты попал, сука. – Бугай шагнул вперед, демонстрируя недвусмысленные намерения. Трое других последовали за ним. Оксана отошла в сторону, чуть не споткнувшись на высоких шпильках.

«Придется драться», – с сожалением подумал Никита и первым ринулся в атаку. Если исполнить серию неожиданных ударов и ненадолго вывести из строя двоих, можно попробовать убежать.

Необходимости участвовать в дворовых боях у мальчика из благополучной обеспеченной семьи не было. Однако с его задиристым характером Никите не составляло труда провоцировать ссоры. В подростковом возрасте он частенько приходил домой в синяках, но гордый и довольный собой. Пять лет в секции по боксу являлись хорошим подспорьем в уличных драках.

Все четверо были тяжелее Никиты, но ему удалось припечатать одного и пройтись по корпусу второго. Он повернулся к третьему, на мгновение потеряв из виду Виталика. И тут же получил по затылку чем-то тяжелым. Ноги подкосились. Двое подхватили его под локти и поволокли в угловой тупик, которым заканчивался переулок. Жилые дома стояли поодаль, ближайший фонарь выхватывал лишь узкий участок пространства, вокруг не было ни души.

Никиту подтянули к металлическому забору и, опустив на землю, приковали наручниками к прутьям.

– А теперь мы тебя будем наказывать, – радостно сообщил Виталик, возвышаясь над пленником. Он кивнул Оксане, и та послушно достала из сумочки скотч и ножницы.

– Охренеть, как все серьезно! – Никите стало смешно. Он прикинул, услышит ли кто-то, если громко закричать, но девушка заклеила ему рот лентой, обмотав ее несколько раз вокруг головы. Когда она наклонилась, ее аппетитная грудь едва не коснулась его лица.

Это все напоминало нелепый дешевый фильм, который лучше смотреть по обкурке. В самом-то деле, разве в реальности так бывает? Баба сначала лезет, потом включает заднюю скорость, лжет, натравливает собак. И в итоге хороший парень сидит задницей на холодной земле прямо в центре Москвы и охреневает от происходящего. Треш какой-то. И самое главное: почему ему весело?

Веселость прошла, когда Никиту стали избивать. Били не зверски, но больно. Кровь стекала с подбородка на ключицы и впитывалась в воротник рубашки. Рассеченная скула неприятно саднила. Во время короткой передышки Никита хотел сказать, как некрасиво вчетвером на одного, к тому же связанного, но лишь промычал.

Виталик взял валявшуюся на земле биту и вручил Оксане:

– На, вмажь ему хорошенько. Сломай что-нибудь.

Никита поднял глаза и поймал ее взгляд – пустой, ничего не выражавший. Внезапно ему стало страшно. В голову закралась совершенно идиотская мысль о чилийском гитаристе Викторе Хара. Певцу революции – так его называли – в концлагере раздробили пальцы, чтобы он больше никогда не мог играть. Надо признать, латиноамериканские фашисты имели дурную привычку ломать руки музыкантам. Аргентинскому певцу Атаульпа Юпанаки – непримиримому оппозиционеру – тоже досталось. Просматривая в интернете его выступления, Никита надолго запомнил обезображенные от целенаправленного битья прикладом пальцы. В общем-то сколько-нибудь великим музыкантом Никита себя не мнил, но, даже учитывая этот нюанс, изувеченные руки были малоприятной перспективой. Он инстинктивно сжал кулаки.

Оксана схватила биту и замерла в нерешительности. В серебристом платье, с рассыпавшимися по плечам рыжими волосами, с ярким макияжем, она выглядела героиней японских комиксов.

– Не боись. – Виталик обнял девушку сзади и накрыл ее ладони своими, направляя движения. – Вот так.

Удар в живот пришелся с такой силой, что Никита задохнулся от боли. Перед глазами поплыли круги, к горлу подступил горячий тошнотворный комок. Второй удар, по ребрам, оказался еще жестче.

– Будешь знать, как клеить чужих телок, – выплюнул Виталик.

Никита поморгал, восстанавливая зрение, и с трудом поднял голову. Компания удалялась медленным, вальяжным шагом, оставив его одного в браслетах. Он смотрел им в спины, чувствуя вялое, апатичное раздражение. Почему-то хотелось спать.

Перед тем, как свернуть за угол, Оксана оглянулась. Никита не видел четко, но готов был поклясться, что она произнесла «прости» – беззвучно, одними губами.

Никита огляделся. Если он не сообразит, как освободиться самостоятельно, то раньше утра его не обнаружат. Ублюдки выбрали отличное место для расправы – ни случайных прохожих, ни камер. Вычислили, когда он появится, и караулили.

«Джем-сет на сегодня отменяется», – уныло подумал парень. Голова гудела, мышцы затекли от неудобной позы. Он подергал руками, пробуя наручники на прочность. Как назло, не секс-шоповские, которые на раз-два ломаются, а настоящие, полицейские. Класс.

Никита повернул голову, насколько позволяла шея, и попытался поддеть скотч кованой завитушкой ограды. С третьей попытки ему это удалось. Он подался вверх, медленно стягивая липкую полоску на шею.

Жадно втянул ртом стылый ночной воздух.

– Эй, кто-нибудь! Нужна помощь!

Никто не откликнулся.

И до телефона не дотянуться – руки слишком высоко, цепочка перекинута через горизонтальный прут. Ну не сволочи?

Крикнул еще несколько раз с тем же результатом. Во рту стоял привкус железа, хотелось почистить зубы и напиться. Откуда? Откуда, спрашивается, в центре многомиллионного мегаполиса такие безлюдные места? Он же до утра околеет от скуки. Физическое состояние беспокоило меньше – не покалечили, и на том спасибо. До свадьбы заживет.

Что за гадский характер? Почему он умудряется попадать в переделки, даже когда строит из себя паиньку? Проклятие какое-то. Никита подвигался, пытаясь найти более удобную позу, и скривился от боли в ребрах. Наверное, все-таки сломаны. Это, конечно, не радовало.

Минуло не менее часа, прежде чем Никита услышал чьи-то голоса. Кто-то из работников клуба вышел через задний выход, чтобы покурить и поболтать.

* * *

Теплый ветер деликатно касался кожи. Небо было высоким и темным, а спящий город, простиравшийся до горизонта, напоминал тропическое море, мерцающее мириадами светящихся организмов. Артем сидел на краю крыши, обняв колени руками и вглядываясь в пространство перед собой. Обычно созерцательное настроение нападало на него после тренировки, и он позволял себе расслабиться и пофилософствовать где-нибудь на высоком уютном месте. Но почему-то сегодня Свет никак не мог собраться, чтобы начать пробежку. В голове роились тысячи мыслей, и нужно было успокоить, привести их в порядок.

До финала оставалась неделя. За прошедшие после отборочного тура двадцать дней Свет успел добиться самого важного: понять, что нужно делать, поставить цель и осуществить ее. После соревнований он пережил несколько неприятных минут, когда его убеждения пошатнулись. Захватывающее дух выступление Денни заставило Артема усомниться в безупречности своих принципов. Ему всегда казалось, что он не рисковал, не стремился поразить воображение зрителей потому, что следовал внутренней гармонии, не нуждавшейся в одобрении и классификации. Паркур у каждого свой, как стиль у художника. С той лишь разницей, что трейсер рисует путь по бетону и асфальту.

Одна болезненная догадка неприятно поразила Артема. Он отмахивался от нее, как от назойливой мухи, но она напоминала о себе снова и снова. Пришлось набраться смелости и обратить на нее внимание. Ни одна мысль не причиняла Свету столь острой, раздражающей боли. Что, если это не Денни свернул не туда, а он, Свет, остановился в развитии и замер на месте? Он так зациклился на истинном восприятии паркура, что упустил нечто важное. В погоне за настоящей свободой он стал зависим от собственных принципов. Утратил легкость. Под гнетом ограничений и запретов эмоции стали тяжеловесными, слишком серьезными. А разве красота не легкомысленна?

Денни работал на публику, исполняя вычурные пируэты, – но выигрывали от этого не только зрители, но и он сам.

Артем всегда считал, что достичь цели можно, лишь идя напролом, не сворачивая, не меняясь, не останавливаясь. Если долбить как дятел в одну точку, быть несгибаемым и упорным, отрицать компромиссы – рано или поздно одержишь победу.

А оказалось…

Не существует прямых дорог. И счастье невозможно без компромиссов. Первым на вершину взбирается не самый сильный, а самый сообразительный. Тот, кто не побрезгует попросить о помощи, обогнет опасный участок или срежет путь. Тот, кто поставит конечную цель выше гордости, чьи принципы будут трансформироваться в соответствии с задачей. Паркур учит преодолевать препятствия. Но истинные препятствия не физические, а те, что находятся в твоей голове.

Осознание пришло быстро и болезненно, но благодаря ему Артем понял, что должен делать. Ему необходимо победить во что бы то ни стало, не обращая внимания на средства. И для этого есть лишь один способ – показать такое, чего не сможет показать Денни.

Три года назад, когда они с Данилой еще были достаточно близки, им в голову пришла идея придумать уникальный трюк. Задача казалась непосильной. Парни пересмотрели сотни видео известных трейсеров мира: что бы ни рождало их воображение, – все уже кем-то практиковалось. Они мучились несколько недель, прежде чем случайность не подсказала им, в каком направлении мыслить.

Тренировка в зале подходила к концу, кто-то из ребят уже ушел домой, но несколько человек еще отрабатывали. Свет сидел на скамейке, отдыхая перед очередным подходом к турнику, а Денни прыгал на маты с перил на втором уровне. При выполнении одного из элементов что-то пошло не так: друг то ли оступился, то ли оттолкнулся недостаточно сильно – прыжок получился смазанным. Акробатическая подготовка помогла Денни вовремя скорректировать падение и приземлиться хоть и неудачно, но не драматически. Свет вскочил с лавки и подбежал к лежащему на матах товарищу:

– Черт! Ты как? Кости целы?

– Ничего мне не сделается, – осторожно поднимаясь и потирая ушибленное место, процедил тот.

– Что это было? – Свет протянул руку, помогая приятелю встать и придирчиво оглядывая его на наличие повреждений.

– Сам не понял. – Денни поморщился – левое плечо ныло от удара.

– Не выбил?

– Вряд ли.

– Дай посмотрю.

– Отвали, – отмахнулся Данила. – Легкий ушиб.

– У меня на курсе один чувак рассказывал, как свалился с горных лыж, встал и откатал еще полчаса. А когда вернулся в номер и разделся, увидел, что у него половина тела синяя и в гематомах. Месяц двигаться не мог.

– Свет, как всегда, излучает оптимизм, – хохотнул Денни.

Артем хотел парировать, но осекся. В голову пришла совершенно идиотская мысль.

– Слушай, ты когда прыгнул, пируэт у тебя получился необычный.

Заметив странное выражение на его лице, Денни насторожился:

– И?..

– И я подумал, что нам надо не пытаться изобрести что-то новое – все равно ничего нового нет – а исказить уже существующее. Что, если мы выберем несколько элементов и попробуем их переделать?

Зрачки Денни расширились.

– Вот мы тормоза! Как сразу не доперли? Весь мировой спорт пестрит элементами, созданными в результате ошибок! Выполнялось одно, делалось неправильно – родилось новое. Это же элементарно!

Следующие пару недель парни занимались тем, что нарочно коверкали акробатические элементы. Это было весело, но безрезультатно: ни одна из «ошибок» не делала трюк красивее и не тянула на новый элемент. Свет уже всерьез подумывал о том, чтобы отступиться: ничего путнего не получалось. Однако однажды вечером перед началом очередной тренировки Денни заглянул в зал и с загадочной улыбкой подозвал приятеля. Когда Артем приблизился, Данила достал из кармана свернутый белый лист и победоносно помахал перед его носом.

– Ух ты, бумажка, – сыронизировал Свет. – Круто.

– Это не бумажка, – добродушно объяснил друг. – Это прорыв.

Поскольку Артем ничего не ответил, Денни протянул ему листок:

– Разверни. Зацени.

Несколько секунд Свет рассматривал невнятные изображения, а затем поднял недоуменный взгляд:

– Не догоняю. Ты человечков движущихся нарисовал?

– Это не человечки. Это схема нашего нового трюка. Вот, погляди, первая фаза. Делаем с разбега, с высоты. Начинается как обычный фронтфлип бланш, но потом… – Денни понизил голос и, волнуясь, начал описывать последовательность движений, тыча пальцем в каракули.

Свет напряженно следил за его объяснениями, не замечая, что и сам не на шутку разволновался. На бумаге элемент выглядел неправдоподобно красивым. Но получится ли его исполнить на практике?

– Сложновато, конечно, – озвучил его опасения Денни. – Но осуществимо.

– Этот переход меня смущает. – Свет указал на третью по счету картинку.

– Меня тоже. Но по-другому основной пируэт не получится.

Они оба уставились на листок, напряженно размышляя.

– А если… – протянул Артем.

– Чего?

– Да нет, ничего…

Они снова умолкли.

– Я тоже прикидывал туда-сюда, но если что-то изменить, смажется главное движение. – Денни озабоченно почесал подбородок.

– Когда будем пробовать?

– Сегодня же и будем. – Глаза парня жадно сверкнули. Ему не терпелось приступить к тренировке.

В дальнем углу зала была подходящая двухуровневая площадка, на которой обычно отрабатывали прыжки с высоты. Внизу валялись маты и куски поролона. Даже при жестком приземлении риск травмы сводился к минимуму.

После разминки Денни первым взобрался на помост, отступил назад, насколько позволяло пространство, и ринулся вперед. Оттолкнулся от края платформы, сделал в воздухе странный кульбит и криво приземлился.

– Как-то не очень, – поморщился Свет.

– Сам знаю, – буркнул друг и снова полез на платформу.

После двадцатой попытки, ни на йоту не приблизившись к нарисованному на бумаге элементу, Денни сделал перерыв. Уселся на маты, обхватив голову руками, и в отчаянии выплюнул:

– Не идет, собака! Просто не получается выкрутиться так, как нужно. Я-то думал, что хороший акробат…

– Ты отличный акробат. – Свет сел рядом, хлопнул приятеля по плечу. – Дело не в этом. Мне кажется, элемент физиологически неверно построен. В теории очень красиво. Но тело так не работает.

– Что ты предлагаешь?

– Давай попробуем изменить переход. Если мы пойдем на прыжок несколько иначе. Вот, смотри. – Артем поспешно встал и двинулся к помосту. У дальнего края остановился, мысленно представил движение, каждый поворот, градус за градусом. И рванул вперед.

Получилось совсем не то, что задумывалось, но по крайней мере это уже напоминало тот вожделенный прыжок. Хоть и весьма отдаленно.

Денни саркастически хмыкнул. Полумеры его не устраивали.

Свет снова залез на тренировочную платформу и повторил прыжок. На этот раз вышло еще ближе к оригиналу.

Денни все так же уныло сидел на матах, но в его глазах маячил легкий отблеск заинтересованности. Постепенно подтянулись другие трейсеры, привлеченные необычным новым трюком, который отрабатывал их коллега. Они стояли, с любопытством наблюдая за азартными попытками Света, переговариваясь и комментируя.

Когда Артем устал и спустился на пол, товарищи тут же обступили его:

– Это было круто!

– Что за финт, Свет?

– Объяснишь, как выполнять?

Артем скосил взгляд в сторону Денни. Того, похоже, раздражал внезапный ажиотаж.

– Пока еще объяснять нечего, – постарался замять шумиху Свет. – Все только на стадии проекта. Когда Денни доведет до ума элемент, тогда и покажет, и расскажет что к чему.