Текст книги "Под Солнцем Ирия. Потерять себя, что бы обрести свой мир."
Автор книги: Татьяна Корф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
ПОД СОЛНЦЕМ ИРИЯ.
Потерять себя, что бы обрести свой мир.
Пролог.
В весенний апрельский день я шлепала по лужам, в тени темной аллеи парка, спеша с работы домой. Шел дождь, стуча по веткам еще голых после зимы деревьев, стекая треклятыми ручьями в низ. С севера дул ветер. Мерзкий пронизывающий, он заставлял меня ежится от каждого резкого порыва воздуха.
Почему я шла ночью через парк одна, уставшая, измотанная и морально и физически, после тяжелого трудового дня? Все очень просто. Мне снова не хватило денег на общественный транспорт. Вечные финансовые проблемы, долги… Как же все запарило! Когда же черт возьми это кончится?
Наверно этими вопросами задается большая часть многомиллионного населения нашей страны.
Работаешь, вкалываешь день и ночь, а список финансовых проблем не то что не уменьшается, но и наоборот все растет и растет в геометрической прогрессии, словно заколдованный.
Споткнувшись о незамеченный в темноте низенький бордюр, я едва не грохнулась со всего размаху на землю, отчего на душе стало не просто мерзко, но так гадко, больно и обидно, что если бы не общественное место, вскинула бы лицо к небу и просто разревелась бы навзрыд.
Но в ответ лишь одна неудачная, не прошеная капелька скатилась по щеке. Наверно я просто устала. Утишал меня внутренний голос. Просто нужно придти домой, и отдохнуть, поспать, а завтра… снова ранний подъем и снова вкалывать на работе.
Боже, мне двадцать три года, а жизнь уже мне кажется полным дерьмом. Злой смешок слетел с моих плотно сжатых губ. Работа поломойки, пусть даже хорошо оплачиваемая, найденная через близких знакомых, не придел мечтания каждой нормальной девушки.
А ведь некоторые в моем возрасте имеют свои семья, а у кого-то даже уже ест дети, а у меня…
Бывший парень, который бросил меня с четырьмя кредитами, хотя когда-то клялся, что поможет и поддержит меня во всем, аборт, в двадцать два года, по причине не правильного развития плода, когда во время беременности я вкалывала продавцом в супермаркете, поднимая тяжелые ящики, постоянных скандалов дома и ужасного питания.
Нет, детей я смогу иметь в последствии, но вот захочу ли? После того кошмара, через какой мне пришлось пройти… мне было просто страшно снова заводить ребенка, да и не от кого уже.
А с моими внешними данными, на меня мог польститься только тот, кому нужно пару раз перепихнуться, не более.
Нет, конечно, мое тело не было самым худшим на свете.
Я не была хрупким цветочком с ростом под метр девяносто, но имела средний рост, нормальное телосложение, спасибо спортивной школе и моему тренеру по прыжкам в воду, которая оставила свой отпечаток на моей фигуре, хотя и думаю, что килограмма четыре мне все-таки нужно скинуть, но вот лицо… почти, что лицо Квазимоды из Нотердама.
Шрам над верхней губой, от детской наследственной травмы, губы тонкие, скулы сильно заостренны, взгляд колкий, порой даже злой, жесткий, передних зубов на верхней челюсти нет, поэтому при улыбке я никогда не отрываю рот. Наверно поэтому при первом знакомстве люди от меня просто шарахаются, отводя глаза в сторону, не все, но многие.
Порой я задаюсь вопросом для чего я вообще живу?
Работу нормальную я с такой физиономией никогда не найду, парня хорошего тоже…
Что, черт возьми, все еще поддерживает во мне желание нести свое угрюмое существование? Что не дает мне просто взять нож и перерезать вены, или влезть в петлю, под потолком и оборвать этот кошмар? Я как мазохист. Судьба сука день за днем накладывает мне все больше и больше «дерьма», а я его ем еще и добавки жду.
Как же все бесит! Даже эта постоянная жалость к себе и неуверенность в своем статусе.
Порой я даже тайно начинаю мечтать о смерти, а потом… приходит мысль, что есть люди, у которых возможно жизнь еще хуже, чем у меня, и боль потихоньку уходит, смиряя гордыню, зависть и раздражение к другим нормальным людям, а потом другая, что нельзя жаловаться или тот кто заведует небесной канцелярией, может слегка огорчится из-за моего вечного скулежа… и сделать все еще хуже, в наказание за ропот.
Забавно…
С такими мыслями я вошла калитку маминого частного дома.
Обшарпанные стены, облупившаясь побелка, потрескавшаяся белая краска на оконных рамах, разбитый асфальт во дворе и поржавевшие местами ворота.
В нутрии было не лучше.. Ободранные обои, треснутая штукатурка, копать на потолке и плесень кое – где в уголках окон.
– Таня, это ты? – раздался из-за двери голос матери, когда я открывала ее своим ключом.
– Да. – разбито протянула я, устало стаскивая с себя старые кроссовки сидя на тумбочке в прихожей.
На встречу мне с громким топотом, шлепаньем по мебели непомерно длинным хвостом, выскочило, наверно самое дорогое для меня существо на этой земле.
Мой пес – Амулет.
Многие сочтут меня идиоткой, что я настолько помешана на собаках, что ставлю порой их выше людей. Ну и пускай. Я давно себя уже считаю непроходимой тупицей, во многих отношениях. Мне все равно.
Главное что он есть тот якорь, который вытягивает меня к свету и не дает погрузиться в полное отчаяние.
– Привет «слоник». – поздоровалась я с псом когда он ткнулся своей диназавроподобной мордой мне в живот ожидая когда же его погладят.
Я потрепала его по холке, погладила макушку и на мгновение притянула к себе его могучую шею. Собака терпеливо сидела передо мной, возвышаясь чуть ли на целую голову и только непослушный длинный хвост продолжал извиваться в неведомом танце, выдавая эмоции его обладателя.
Потом он вскочил и начал гарцевать вокруг меня словно пони, подпрыгивая от нетерпения и желания что бы ему, сейчас же уделили внимание.
«Вот энерджайзер.» – промелькнула мысль.
– Все нормально? – нейтральным голосом поинтересовалась мама появившаяся из кухни.
Бросив в ее сторону осторожный взгляд, я устало ответила, что все нормально.
– Что не так? – вдруг зацепилась она.
– Мам все нормально. Снова повторила я, желая чтоб, меня скорее оставили в покои.
– Ты сейчас на меня таким зверем посмотрела, что я уже не уверенна, что все нормально. Тебе на работе опять настроение испортили? Только не вымещай на мне свое раздражение, пожалуйста, я перед тобой ни в чем не виновата.
– Мам я же сказала что все нормально. – уже более жесткая интонация, а в душе начинает вскипать невидимая лава.
– А то я не вижу с каким раздражением ты ко мне обращаешься.
– Мам, хватит! – зыркнула я в ее сторону. – Оставь меня в покое, прошу тебя.
– Не затыкай мне рот! Ты пока еще живешь в моем доме.
– Да и при этом приношу в него деньги. – буркнула я исподлобья, гладя собаку по шеи. Учитывая, что она на данный момент не работала, претензия была обоснованна.
– Если тебе что-то не нравится, можешь собирать манатки и катится на все четыре. Я не кого не держу. А то ишь-ты, попрекает она меня. Ты как-то забыла о том, что я тоже приносила деньги и не на что не жаловалась когда ты сидела без работы.
Именно по этому я все еще здесь, а не сбежала из этого ада и не оставила тебя со всеми твоими кредитами, коммуналкой и долгами. – мысленно добавила я. В такие моменты я ненавидела свою совесть, и чувство долга за то что они у меня вообще есть.
– Мам, пожалуйста, хвати! – уже повысила, я голос еле сдерживая рвущиеся эмоции.
– Не смей орать на меня! А то сейчас быстро врежу по морде, чтоб знала, что мать надо уважать! Что, думаешь если ты уже выросла, не смогу с тобой справится еще как, смогу.
– За что тебя уважать? – крикнула я в ответ. – За то что ты меня постоянно обзываешь, матерными словами, называешь уродом при каждом удобном случае, когда мы ссоримся?
– Сколько в тебе ненависть! Посмотри на себя. – с призрением смотрела она на меня. – За что ж ты меня так ненавидишь? За то, что родила тебя? Хотя лучше б аборт сделала. За то, что не сдала тебя в детский дом? Хотя надо было. Меньше бы проблем на мою голову было!
У меня защипало в глазах, словно со стороны я наблюдала приближение надвигавшегося на меня нервного срыва.
Вскочив с тумбы, я бросилась вон из дома, лишь пес кинулся за мной, а вдогонку мне донеслось..
– Думаешь только о себе. Даже не спросила, а ел ли Амулет? Все на мать скинула, а я тебе не прислуга..
Остальное, я уже не слышала, вылетев за ворота оставив собаку во дворе.
В слепой истерике я бежала вниз по улице, не замечая ничего вокруг.
Дождь все не прекращался, и даже наоборот усиливался.
В начале двенадцатого ночи уже никого не было. Я неслась, не разбирая дороги перепрыгивая через лужи, пытаясь, избавится от режущей, словно острый нож боли, избавится от всех воспоминаний, убрать все эмоции.
По щекам нескончаемым ручьем текли слезы, мокрые волосы прилипали к лицу, и одежде, закрывали частичный обзор.
Из-за полного отчаяния в голове билась лишь одна мысль. Господи лучше б, я умерла!
Но Бог, словно насмехаясь, лишь усилил и без того беспощадный дождь.
Вдруг откуда-то с боку раздался дикий визг тормозов, затем сильный удар и дикая боль во всем теле и снова удар, а затем такая умиротворяющая темнота.
Кажется, на этот раз Бог меня услышал…
Очнулась на мгновение, в реанимационной машине скорой помощи. Надо мной возвышались двое медиков.
Дама необъятных размеров и парень моего возраста.
– Где я?– простонала я в маску, надетую на мое лицо.
Тут же среагировал парень.
– Свет, она в себя приходит. – сказал он тетке вливавшей что-то в трубку моей капельницы.
– Вот и хорошо. – буркнула она. – Не давай ей отключатся, заснет, может не проснуться.
Боже как болело тело! Словно один сплошной кровоподтек. Во рту привкус метала. И нижнюю часть тела я совершенно не ощущала. Но отключится, я все-таки отключилась.
Пришла в себя уже в палате реанимации. Рядом суетилась довольно плотная женщина лет за тридцать, наверно она меня и разбудила.
Я попыталась двинуться с места но была тут же остановлена окриком.
– Не двигайся, у тебя все тело изломано.
– Что? – словно как в тумане пробормотала я мотая безвольной головой из стороны в сторону.
– То! – буркнула медсестра. – Вследствие аварии у тебя большая часть костей сломана, поврежден позвоночник, сильное сотрясание мозга, гематомы и ссадины по всему телу.
– Какой аварии? – прохрипела я и поняла, что очень хочу пить.
– Тебя машина сбила. Как ты еще жива, осталась не понятно. – усмехнулась она поднося к моему лицу стакан.– Ты что не помнишь?
Вылупившись на нее в изумлении, я покачала головой.
– Понятно.– пробормотала тетка. – Так раз ты уж пришла в себя назови мне имя фамилию и отчество, я впишу в документы.
– Татьяна Валерьевна.. Корф. – вдруг неожиданно закончила я для себя. Почему неожиданно? Да потому что это была не моя фамилия. Моя фамилия Псанова. Зачем я так сказала? Но тетка уже записала.
– Родители есть или родственники?
– Нет. Я сирота. – О господи да что со мной? Зачем я ей вру?
– Ладно, отдыхай, я позже зайду.
И под сильным воздействием обезболивающего, мои веки опустились, словно по команде погружая меня в глубокий здоровый сон. В тот момент я даже и представить не могла, как круто изменилась моя жизнь в одночасье…
Глава первая.
Веселенькая...
Не все видят нас такими, каким видишь себя ты.
Иногда наше несовершенство делает нас особенными.
(Испорченное совершенство.)
Два года спустя…
О, жара, жара… Как же ты мне надоела с утра. Надо что-нибудь выпить, холодненького, да поесть не мешало бы. О, а вот и моя любимая пиццерия. Отлично!
Войдя в помещение, я огляделась по сторонам, отмечая, что посетителей в это время было не много. Полдень ведь, да еще и вторник, рабочий день. Основной поток посетителей здесь появляется после шести вечера.
Подойдя к стойке, приветственно кивнула хорошенькой на вид кассирше.
– Привет Ленок. Сделаешь мне как обычно?
– О, привет Танюшь. – обратила на меня внимание девушка, заправляя длинную челку за ухо и тыкая по кнопкам сенсорной клавиатуры монитора, набирая заказ. – Пицца «Маринаро», на тонком тесте, побольше сыра и литровую колу?
– Ага. – ухмыльнулась я ей, доставая деньги.
– Тебе с собой или здесь будешь?
– Здесь.
– Хорошо. – протянула она, забирая деньги и выдавая мне номерок заказа. – Пятнадцать минут, ожидай.
Взяв сдачу, я кивком головы указала на узкий длинный балкон, находившийся с право от входа, на котором расположились три уютных столика с мягкими диванчиками.
– Буду там. – объяснила я ей.
– Хорошо. – улыбнулась мне девушка.
Поднявшись по винтовой лестнице, я ушла в самую глубь балкона, плюхнувшись на беленький кожаный диванчик.
Пиццерия была меленькая, но довольно уютная. Оформлена, в итальянском стиле. Темные деревянные панели, резная мебель, небольшие картины с изображением итальянских улиц, классические бра, словно уличные светильники, потолок усыпанный искусственной зеленью, словно над нами разрослось большое дерево, приятная не громкая музыка и обслуживающий персонал с котором я успела подружиться из-за своих частых посещений.
Мда… А ведь раньше, я не могла себе позволить сходить в такое место хотя бы раз в неделю.
С тех пор многое поменялось…
Время после аварии…
Начать хотя бы с того, что когда я очнулась в следующий раз на больничной койке, мое тело совершенно не болело. Вот так просто. Хотя врачи уверяли меня во множественных переломах, раздробленных костях и даже предрекали, что я больше не смогу ходить, так как у меня что-то там с позвоночником.
Провалявшись в больнице с неделю и большую часть этого времени, проведя во сне, я вдруг просыпаюсь, свершено здорова. Наверно врачи бы назвали это чудом и стали бы усиленно изучать, делая многочисленные анализы... если бы я не «улизнула» этим же вечером из больницы в одном медицинском халате, трусах и забавных шлепанцах украденных из соседней палаты. К сожалению, у меня не было своей одежды. Та, в которой меня нашли после аварии, была уже не пригодна для носки, поэтому ее пришлось выбросить.
На этом сюрпризы моего «нового» тела не кончились.
Идти мне было некуда. Возвращаться в то место, которое я некогда называла домом, совершенно не хотелось. Нет уж, лучше сразу в гроб лягу! К тому же за прошедшую неделю меня даже не пытались искать. Похоже, просто всем было плевать, куда я пропала. На работе наверняка уже нашли мне замену, ведь меня не было так долго без объяснения причин своего отсутствия. Так что работы у меня теперь тоже, скорее всего, нет.
Шлепая по улицам в больничном халате, кутаясь в него из-за пронизывающего ветра, я внезапно остановилась перед банкоматом.
Странно, зачем мне нужен банкомат, если у меня даже карточки нет, да и денег тоже. Хотя было бы не плохо…
В этот момент в подсознании, словно что-то щелкнуло, заставив меня положить ладонь на сенсорный монитор.
Наверно забавно я смотрелась со стороны. В полном оцепенении стоя перед машиной по выдачи денег, с пристальным взглядом уставившись на нее.
Вдруг банкомат стал издавать подозрительные звуки. Картинка на экране пошла помехами, а затем и вовсе погасла. А из нижнего отверстия стали вылетать бумажные купюры, банковского наминала.
Офигеть… У меня даже челюсть отпала… и дар речи пропал.
Выдав по всей видимости все деньги, машина наконец заглохла.
Еще с минуту я стояла боясь по шевелится, а затем на нетвердых ногах дрожащими руками стала подбирать купюры.
Собрав внушительную пачку денег, я полу-безумными глазами уставилась на нее.
Позже на смену страху, неуверенности, и неверию в происходящие, пришло какое-то робкое пока еще неуловимое веселье.
Вдруг мне стало смешно, легко и весело.
Умом я, конечно, понимала, что получила эти деньги не совсем честным путем, но потом вылезшая, откуда не возьмись бесшабашность заткнула мою совесть в такую темную и глухую дыру из которой ей было уже страшно подать голос.
Этот вечер стал последним, для моей неуверенности в себе и в завтрашнем дне, принеся мне неуловимое чувство свободы, порочности и склонности к анархии.
Но я была довольна. Впервые мне было хорошо, легко, весело. Можно сказать, что я была счастлива. Не из-за денег. Нет, деньги лишь дополнили картинку происходящего. Что-то поменялось во мне в моем подсознании, в моих мыслях и чувствах, в характере. Мне трудно объяснить то, что я до сих пор не понимаю, но одно я отметила четко. Тот день стал еще одним неуловимым переломным моментом в моей судьбе и моей жизни.
Позже я сняла небольшой домик на окраине города, внутренне понимая что, не останусь тут надолго. Призваться в тот момент я вообще не понимала, зачем это сделала. Но мое тронутое умом подсознание настаивало на этом, и я смерилась.
Нет, я, конечно, понимала, что мне нужен свой дом, пристанище, место, куда бы я смогла всегда вернуться, где бы могла спрятаться. Но я с отчаянием не хотела жить на одном месте. Новой мне это стало чуждо.
Похоже, мое подсознание хорошо понимало это и в тот момент оно решило не посильную для меня задачу, … но довольно своеобразно.
Случилось это примерно на третьей недели моей самостоятельной жизни.
В то время у меня и начались небольшие провалы в памяти, хотя нет, не так. Я могла вспомнить все происходящее, но, черт возьми, не могла понять, зачем я это сделала.
Во-первых, мое безумное подсознание сняло для меня небольшой сталеплавильный цех.
На кой черт он мне понадобился, я бы и сама не прочь узнать была.
Дальше мои действия стали еще не понятней.
Самостоятельно я стала соединять разные виды металлов, и наблюдать, как они взаимодействуют друг с другом.
Обнаружились мои внезапные способности к ковке, литью метала, фрезеровке, токарному делу, сварки и другому.
Откуда взялись все эти знания так и остались для меня загадкой. На тот момент в моей голове царил полный бардак. Какие-то обрывки фраз мыслей, куча непонятной для меня информации. С каждым днем я все больше и больше тонула в ней, находясь на грани сумасшествия.
Последнее время мое сознание вообще отказывалось всплывать на поверхность. Оно приходило в чувство лишь тогда когда чувствовало боль. Именно тогда когда мозг начинал анализировать ситуацию, я стояла в ступоре и в ужасе смотрела на свои изрезанные ножом ладони.
Черти адовы! Да что происходит?
И вот тогда мне стало страшно, что этот кошмар никогда не кончится. Я уже мало помалу переставала различать, где реальности, а где сон. Мне казалось, я сплю, и это происходит со мной во сне.
В довершении ко всему у меня начались сильные головные боли, которым я порой была благодарна.
Именно благодаря этому, я все еще чувствовала что, живу. Они позволяли отогнать эти страшные сны оказывающимися явью.
Но всему во вселенной рано или поздно приходит конец. Пришел конец и моему приступу безумия.
Просто проснулась, однажды, на полу, в грязном замусоренным цеху от того, что кто-то лизал мне щеку.
– Амулет, отвали. – махнула я рукой и перевернулась с одного бока на другой. В бедро впилась какая-то железяка. И тут меня пронзила одна мысль.
– Амулет? – я резко, довольно нервно села. – О, Господи… Что ты здесь делаешь?
Самое невероятное, что передо мной действительно сидел мой верный четвероногий друг по кличке Амулет, породы ирландского волкодава, которого я оставила у мамы, читай, просто бросила, и за это мне стало ужасно стыдно перед собакой. Только весь грязный, чумазый, худой настолько, что еще не понятно как он не сдох от голода и, судя по всему жутко блохастый.
По инерции я стала шарить вокруг, когда нашла довольно дорогой телефон марки «Apple», явно не мой. При этом тоже жутко замызганный, и превратившийся из белого в серо-буро-малиновый.
Взглянув дату на светящемся в темноте экране, я содрогнулась от ужаса.
Третье июля. То есть с момента начала моего безумства пошло около трех месяцев.
Но это не объясняло, как и почему моя собака оказалась здесь, да еще и в таком плохом состоянии.
Подскочив на ноги, я тут же сползла по стенке, около которой, по всей видимости, и ночевала, назад на пол. Перед глазами все поплыло. Слегка отдышавшись, я повторила попытку, но уже не столь резво. Нащупав в полу тьме выключать, я щелкнула им.
Включился большой свет. Осветив довольно большой ангар автослесарной мастерской, весь заваленный железками, мусором и еще непонятно чем.
Здесь валялись даже капельницы, несколько штук и странные небольшие, но плотные пакетики, в которых еще сохранились капельки, засохшей темно бордовой жидкости с большой белой наклейкой на которой был отмечен резус фактор. Вид этих пакетов поверг меня в такой шок, что я простояла на одном месте минут двадцать не шевелясь.
Такое ощущение было что, я нахожусь на съемках какого-то ужастика. Отмерла лишь тогда когда услышала тихий скулеж Мулика. Собака потерлась об мое бедро, едва не свалив мен на пол, а затеем, жалобно заглянула мне в глаза.
Я даже боялась себе представить, что это из-за меня он в таком плохом состоянии, и что вообще мое извращенное подсознание могло с ним тут делать. Увидев на одной его лапе небольшую, но глубокую царапину я опустилась на колени что бы рассмотреть ее поближе. Неудивительно, что собака поцарапалась, здесь столько железячек валяется.
Взяв его лапу в свою руку, я оказалась совершенно не готова к тому, что произойдет дальше.
В начале послышался жуткий пробирающий до внутренностей хруст ломаемых и крошащихся костей в моей руке, а затем душераздирающий вой и истеричный визг моей собаки.
Бедное животное, отскочив от меня, забилось где-то между соседними станками.
Черти адовы, что я наделала? А главное как??? Я ведь лишь слегка сжала его лапку.
Отойдя от шока, я попыталась снова подойти к собаке. Пес несмотря на ту сильнейшую боль которую я ему причинила, все же подпустил меня к себе, но беспрестанно прятал от меня свою морду и тихо поскуливал. Его лапка была не естественно сплющена, словно по ней катком проехались. У меня из глаз потекли слезы, когда я заметила, как он даже не мог положить ее на землю, настолько ему было больно.
– Милый мой. Прости… Я.. я не хотела…
А затем, бросившись к мобильному телефону, я стала шарить в интернете и искать веет врача или ветклинику.
Первые три номера мне ничего не дали. Там даже трубку никто не взял. Набрав четвертый номер в списке, я с замиранием сердца стала ждать.
Первый гудок, второй, третий, четвертый, пятый…
– Алло? – прозвучал в трубку довольно заспанный мужской голос.
– Здравствуйте. Я.. Мне срочно нужен ветеринар! – протарахтела я словно сумасшедшая, а потом и вовсе расплакалась, словно потерявшийся ребенок. – У меня… собака… там лапа сломана… очень сильно… Пожалуйста помогите!
– Стойте, стойте. – остановил мой словесный поток мужчина. – Девушка, во первых успокойтесь.… Во вторых, вы на часы смотрели? Сейчас два часа ночи моя клиника открывается в восемь часов, не раньше…
– Я заплачу… в двойне,… нет втройне. Если вы ему сейчас поможете. – а затем снова сорвалась на мольбы. – Пожалуйста,… прошу вас,… помогите!
В ту минуту я была в таком отчаянии и шоке, что если бы он сейчас сказал вести мне пса на другой конец света,… я бы не задумываясь, сделала это.
В трубке послышался тяжелый вздох, а затем угрюмое.
– Ладно, везите его ко мне. У вас на все ровно пол часа, потому что потом я иду, спать и никакие деньги в мире не смогут меня уже разбудить.
После чего продиктовал мне адрес и повесил трубку, даже не прощаясь.
Быстро вызвав такси, нашла где-то в углу мастерской сваленные горкой мои вещи, судя по всему взятые из дома. Тут было все подряд от шмоток, до документов. Схватив свой кошелек, я подошла к пытавшейся зализать сломанную лапу собаке. Амулет вставать отказался, поэтому мне пришлось осторожно, что бы, не сломать ему еще что-нибудь, взять его на руки.
Первое что я поняла, кладя своего четвероногого друга на заднее сидения такси и на постеленный мной плед, что я не чувствую его веса.
Обычный ирландский волкодав веси более семидесяти килограмм, даже истощенная собака не будет весить меньше пятидесяти. Когда я подняла его с пола мне показалось что он весит не больше десятикилограммового мешка пшеничной крупы.
Это несколько огорошило меня и заставило кое над, чем задуматься.
А именно над тем, что моя сила увеличилась на столько, что мне собственная собака казалась легче перышка.
По прибытию на место я расплатилась с таксистом, даже не заметив его вытаращенного на меня взгляда, когда я взвалила на себя здоровенную собаку.
Район был спальный. Лавируя между высокими многоэтажками я как в тумане добралась до нужного подъезда. Звонить в домофон не стала, а просто приложила к ней ладонь. Домофон тихо пискнул, дверь открылась и взбежав по лестнице на десятый этаж, я нажала на звонок.
Из-за двери раздалось довольно внушительное «Гав!», а потом строгий голос ветеринара: « Альма, место!», затем входная дверь распахнулась.
– Етит твою мать.. на лево. – неоднозначно выругался мужчина узрев нашу живописную компанию. И тут я вспомнила, что даже не глянула на себя в зеркало перед выходом.
– Неси его в гостиную, клади на стол я сейчас возьму инструменты и приду. – пропустил он нас в свою обитель после поверхностного осмотра, который мне весьма не понравился. Но свои эмоции я показывать не стала, так как сейчас от настроения этого ветеринара зависело здоровье моей собаки.
Зайдя в указанную комнату, я узрела посреди комнаты деревянный стол, застеленный клеенкой и положила туда своего пса.
Амулет жалобно вякнул, когда я случайно задела больную лапу, но трепыхаться, сильно не стал.
Сейчас при включенном ярком свете он выглядел еще хуже. Грязный, вонючий, он напоминал бродячего пса очень больших размеров.
Господи и как же я довела тебя до такого состояния? Успокаивающе поглаживая его по голове, взглянула на свои ладони, а затем и вовсе на себя в большом весящем на стене зеркале.
Мать моя женщина! Теперь понятно, почему ветеринар так подозрительно отнесся к нам. Мы же похожи на двух бомжей.
Моя одежда была не чуть не чище чем шерсть Амулета. Вся в каких-то пятнах, мазуте и копоти. Джинсы и футболку придется выкинуть, потому что такое отстирать не возможно.
Мало того, подойдя ближе к зеркалу, я вообще не смогла себя узнать. Лицо смотревшей на меня девушки было лишь от части моим. Телосложение, рост все поменялось, даже грязные замусоленные волосы стали длиннее. Шрам над верхней губой исчез словно его и не было. Губы стали очаровательно пухлыми, естественной красоты. А эти «опахала» окружавшие мои глубокие слегка миндалевидные глаза шоколадного оттенка, могли свести бы сума любого представителя мужского полу, если бы моя моська не была столь чумазой.
– Что у вас? – спросил ветеринар, входя в комнату с какими-то ампулами, баночками шприцами и еще какой-то дребеденью.
Подойдя к лежащей на боку собаке, ткнула пальцем в сломанную лапу.
Пока он осматривал моего пса, я незаметно рассматривала самого мужчину.
Высоки, метр восемьдесят, восемьдесят пять. Довольно молодой, ему было слегка за тридцать. Короткие темно рыжие волосы, симпатичное лицо, серые глаза в окружении рыжих ресничек под тонкими квадратными линзами очков. Стройное телосложение (явно занимается спортом ), сильные руки, которые сейчас с осторожностью ощупывали поврежденную лапку моего четвероногого друга.
– Это случаем не ирландский волкодав? – взглянул он мельком на собаку, продолжая работать.
– Да. – тихо, смущенно ответила я. Странно откуда он знает столь редкую породу?
– Вы его, что на улице подобрали?
– Нет, это мой.. мой пес. – заикаясь и все больше краснея отвела, взгляд от собаки.
Он поднял свою рыжую голову и окинул, мня тяжелым взглядом.
– Тогда вы ужасная хозяйка. – вздохнул мужчина и снова вернулся к своему четвероногому пациенту.
Говорить то, что я и так знаю это, я не стала, просто мысленно коря себя за то, что так получилось.
– Так, во-первых, собака сильно истощена, во вторых.. Что так раздробило ему кости на правой лапе? – повернулся ко мне мужчина.
– М.. машина. – промямлила я, не зная как объяснить что лапу ему сломала моя рука. – Машина наехала на лапу.
– Там не машина была, а целый асфальтный каток по ходу. – пробубнил мужчина себе под нос. – Сразу говорю восстановить лапу до конца я не смогу, да и никто уже не сможет. Он теперь всегда будет хромать. – снова обратился он ко мне.
После этих слов у меня на глаза навернулись слезы, а в груди, словно кол вбили.
– Сейчас я поставлю ему капельницу… – сказал он проходя мимо меня. – вколю обезболивающего и наложу гипс.
Не знаю, что было причиной моего дальнейшего помешательства, но схватив лежащий на столе пустой шприц, я умелым движением вонзила его себе в вену, набирая собственную кровь.
Обернувшийся ко мне мужчина застыл в шоке.
Набрав полный шприц крови, я воткнула его в собачью лапу, от чего собака громко заскулила и попыталась вырваться, но я пригвоздила его к столу прямым жестким взглядом, после этого он не просто затих, но и боялся шевельнуться.
– Ты что делаешь, идиотка? – опомнился ветеринар и быстро подойдя ко мне, выхватил уже пустой шприц. – Ты на кой хрен ему свою кровь ввела? Совсем с головой не дружишь? – разозлился мужчина.
А я.. Я просто стояла в стороне тяжело дыша, пытаясь понять что только что произошло и слушая ругательства разозленного ветеринара.
А затем мы оба услышали это. Отчетливый щелчок, потом еще и еще один.
Амулет вдруг снова захныкал и как-то странно потянул правую лапу, словно его хватали судороги.
В этот момент я поняла, что щелчки раздавались именно от туда. Видимо кость срасталась с таким характерным звуком или что-то другое, вставая на место. Мышцы и сухожилия снова возвращались на прежние места, лапа распрямлялась, а пораженный мужчина застыл радом со мной, не веря в происходящее.
– Етит, твою за ногу… – тихо пробормотал он, когда внешнее действие моей крови прекратилось, и Амулет перестал скулить. – Как? – ветеринар повернулся ко мне, ощупав совершенно здоровую лапу собаки. – Как ты это сделала?
Я тихо сглотнула, не зная, что и сказать. А затем, бросив на стол пятитысячную купюру, я стащила совершенно здоровую собаку со стола и бросилась к выходу.
Удрать мне показалось самым наилучшим вариантом решением этой проблемы. Не знаю, пытался ли остановить нас мужчина или нет, вдалеке я слышала какие-то окрики, но так и не остановилась. Верный пес бежал рядом.
Вернулись мы в свой ангар под утро. Уставшие голодные и грязные. Для начало было решено раздобыть место, где можно помыться. Такое место обнаружилось в одном из подсобных помещений. Небольшой душ, где я смогла, наконец, смыть с себя всю грязь и отмыть свою собаку.
Боже, откуда у него такой не обычный серебристо серый оттенок шерсти? – восхитилась я после того как мой пес, наконец, стал чистым. – А эти тигровины у него на спине, словно стали ярче, и выразительнее.
После этого мы дружно решили позавтракать. Через пару кварталов от нас располагался большой гипермаркет там мы и затарились, точнее я. Мне достались готовые салатики из гастронома, а псу в новую купленную миску я накрошила хлеба, творога, сметаны и залила это двумя пакетами ряженки. Побоялась я ему сразу корм сухой давать.
