Текст книги "Три жизни Джимми Шейна (СИ)"

Автор книги: Татьяна Талова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Три жизни Джимми Шейна

Джейн и Виллу,

хотя их автор никогда об этом не узнает,

а его почитатели могут разорвать меня на части

По ночам Джимми видел чудовище.

Провал на месте глаза и впадина вместо щеки. Губы стираются к левой стороне, и след шва продолжает улыбку. Светлые – белые, розовые, серые и синеватые – шрамы ветвятся от подбородка и до лба.

Просто не лицо, а карта.

Чудовище не двигалось и не говорило – только смотрело из окна. Точнее, из стекла.

Джимми задернул шторы и бросил маску на стол. Открыл альбом с газетными вырезками и аккуратно вклеил последнюю заготовку – статью об очередной успешной бойне. Газеты выходили каждый день, самые разные, но сведения о военных достижениях можно было достать только на верхних ярусах – внизу мало кого интересовала война. Вот драки, маньяки, убийства – это да, а битвы на каком-то далеком острове – нет, не очень.

Поэтому новое утро вновь началось с похода к редакции «Военного вестника». Когда Джимми был маленьким, рядом с ней всегда, почти всегда, толпились женщины, ждущие сыновей. Но тогда шла реальная, близкая, ощутимая война, когда из Кордтауна забрали почти всех мужчин, способных держать оружие. В последнее же десятилетие воевать уходили за плату и по своей воле – приносить каплю кордтаунской справедливости в дальние уголки мира. Отвоевывать не свободу, но дерево, уголь и нефть.

– Зачем тебе все это? – Пауль зевнул и кивнул на стул. Сколько Джимми был знаком с главным редактором, всегда этот редактор зевал. Сначала – прикрывая рот ладонью или отворачиваясь, теперь, когда считал Джимми приятелем, – не скрываясь.

Эльфы спят мало, намного меньше, чем нужно обычному человеку, это Джимми знал наверняка. И ему страшно было представить, сколько же не спит Пауль, раз зевает постоянно.

За дверями его кабинета что-то билось, звенело, хохотало разными голосами и декламировало паршивые стихи. Раньше Джимми и не предполагал, что в редакции серьезного «военного» издания может быть так шумно и весело.

– Надо занять чем-то руки, – улыбнулся Джимми. – Так как, есть что-то?

– За последнюю неделю ни единой новости, – покачал головой Пауль и вновь зевнул, показав ровные белые зубы. – Выжимаем все что можем из старого материала... Зато появилась новая военная техника, последние доклады были интересны.

– Нет, спасибо.

Пауль помолчал, барабаня пальцами по столу, пока гость поднимался и надевал пиджак, который успел снять. В Кордтауне нынче было жарко, но Джимми Шейн всегда оставался аккуратным, тщательно собранным, застегнутым на все пуговицы.

– Так зачем? – снова спросил редактор.

– Я же сказал.

– Джим, я не о том. Зачем тебе нужны эти напоминания?

Джимми пожал плечами. Он действительно не знал. Пауль всегда видел слишком много причин для любого бессмысленного действия. Эльфийская мудрость или журналистская прозорливость – Джимми понятия не имел, в чем тут причина.

– Это – прошлое, Джимми. Забудь уже.

– Странно это слышать от такой злопамятной твари, как ты.

«Я не злопамятен, я спокойно живу со всеми своими воспоминаниями, даже с самыми дикими», – сказал как-то Пауль и пустился в долгие рассуждения о долголетии и сопутствующих проблемах. И сейчас он посмотрел так, будто вновь все это повторил.

Джимми вышел. Пауль был, в сущности, совсем не плохим парнем. Не требовал покупать каждую газету, а честно говорил, есть ли в новом номере что-то значимое – значимое для Джимми.

Они даже немного сдружились.

– Джимми, олух! – рявкнул Пауль из кабинета начальничьим голосом и устало взглянул на Джимми, когда тот вернулся.

– Извини за «олуха», просто я действительно не понимаю... Вот, – Пауль вытащил из ящика стола несколько старых газет. – Восьмой корпус на островах Иль-Горада... Может, это тебе поможет.

– Спасибо.

– Джимми... Найди себе женщину.

Пауль был образованным эльфом и пять лет в редакции не повлияли на его словарный запас – он по-прежнему говорил «найди» вместо «сними», а шлюх называл «женщинами», или по именам.

Джимми, в общем-то, во многом был благодарен Паулю. За советы, в том числе. Всегда очень своевременные. Столетняя бестия, он всегда знал, что нужно маленьким недоразвитым человечкам.

Год назад, когда Джимми Шейн вернулся с островов, он... растерялся. Он просто не знал, что делать. Чем заниматься – не имел не малейшего понятия. Как жить после войны? Он даже книги читал на эту тему, но только злился с тех советов. Ходил к врачам, но без толку.

Он бросил учебу в пятнадцать, а в восемнадцать ушел воевать. Вернулся через семь лет совершенно другим, а тут... его называли ветераном в двадцать пять, ему выплачивали деньги... А что делать дальше – не сказали. И... предложили работу садовника. Джимми честно пытался работать – выходило плохо.

Когда стало сильно не хватать денег, Джимми попытался продать в газету свои истории о войне. И вот Пауль – тот сразу смекнул, что к чему, и даже не подумал вручить снайперу лопату и рассаду.

– Редкие заказы – большие деньги, – коротко объяснил он. – Хочешь – продолжай ковыряться в земле у богачей... А хочешь – делай вид, что живешь на военную пенсию.

Джимми тогда отказался, даже не задумавшись, и в тот момент Пауль его зауважал. И все равно свел с «полезными» людьми. Джимми Шейн стал известен тем, что далеко не всегда брался за «дело». Выбирал, думал, сравнивал... Строго говоря, к нему обращались очень редко, но все же деньги это приносило. В кругах бандитов дна его не любили – слишком чистенький, слишком придирчивый... но терпели – не высовывается и знает свое дело.

Джимми порою самого от себя тошнило: надо же, герой Кордтаунских трущоб, чудовище с чистым сердцем, убийца убийц... Пошло все это. Но действительно хорошо Джимми умел только стрелять.

Постепенно дно Кордтауна поглотило его. Джимми перестал работать в богатом доме с оранжереей, став охранником Молота. Когда Молот – сволочной торгаш и бандит, – собирался встретиться с конкурентами, Джимми подыскивал место поудобнее и стоял там, держа в руках винтовку или револьвер. Чтобы и не сильно бросаться в глаза, и внушать... уважение. Или, бывало, прятался на крышах и чердаках – последнее нравилось больше. Он вроде бы привык, что люди пялятся на его маску, но все равно в одиночестве, наверху, было спокойнее.

Только вот иногда Джимми все-таки бесило одиночество.

Молот не сказал ничего нового и ничего не предложил – просто махнул рукой и кивнул. Джимми привычно занял место позади всех. Шесть лиц – да не лиц, а морд, рож и рыл. Даже эльф Вольтанд умудрился растерять лоск и красоту, оказавшись у Молота, – нечесаные патлы закрывают исхудалое лицо, блестящие глаза ранят, как осколки зеркала... только зубы белые – как всегда у эльфов. Но улыбка злобная, будто вот сейчас он вцепится в горло и не отпустит, пока не сдохнешь.

Дальше два человека, два брата-близнеца, единые в двух лицах, словно спаянные друг с другом, хотя доктор разделил их еще в младенчестве. С тех пор у обоих – шрамы на плече, у одного на левом, у другого на правом, и, думается, даже истерзанная кожа там – одинаковых очертаний...

Потом оборотень Мортимер – низкий и крепкий, как дубовый стол, упакованный в строгий костюм, всегда чистый, с гладким подбородком... Странно, но в коже и заклепках, с яростным взглядом и вздыбленной на загривке шерстью он выглядел гораздо менее зловеще. Чего ждать от прилизанного, вычесанного, аккуратного и невозмутимого оборотня? Правильно, неизвестно чего – а неизвестность пугает.

И еще был Марти. Нелепый, кривой и косой Марти-полукровка. Ни то, ни се – слишком высокий для кендера и все равно едва достающий рослому человеку лишь до пояса. Казалось, его добавили только для комплекта – должен же быть тут кто-то маленький и верткий.

И, конечно, сам Молот, впереди всех, но под постоянной охраной Вольтанда и Мортимера. Джимми – превосходное дополнение компании. Свита, шествие... Молот любил пафос и иначе не появлялся перед партнерами.

На этот раз он вознамерился выколачивать деньги из кабатчика. Кто-то из завсегдатаев «Ловушки» дернул к дверям, едва заметив печально известного Молота.

– Сядьте на место, сэр, – спокойно сказал Джимми, перегородив тому путь. – Просто сядьте.

Молоту нравилось, что самый страшный представитель его шайки неизменно выражается, как благородный. Это казалось ему забавным – особенно, когда к ровным высказываниям Джимми добавлялось что-то крепкое от менее сдержанных членов банды.

– Пока мы не размазали ваши мозги по полу... сэр, – добавил пройдоха Марти. Маленький полукровка славился тем, что, в отличие от своих миролюбивых сородичей, умел не только тащить все, что плохо лежит, но и неплохо так стрелять. Часто попадал в причинные места обидчикам – говорил, «все из-за маленького роста», но так гнусно ухмылялся при этом, что никто ему не верил.

Главарь тяжело оперся на стойку, снял шляпу и вытер лоб чистым платком – Молот был жирнее самой раскормленной свиньи и потел соответственно. Но последний, кто заикнулся о его паршивом виде, «случайно» свалился в канаву и размозжил себе череп о кирпич.

– Здравствуй, Руфус, – оскалился Молот. Представьте себе свинью с острыми железными клыками. Кое-кто на полном серьезе утверждал, что Молот сжирает на завтрак своих врагов, потому и обзавелся такой внушительной челюстью. – Позволь представить тебе моих друзей – тех двух зовут Лист и Люк, я сам их всегда путаю... Типа с ножом зовут Вольтанд, а оборотень – это наш Мортимер. Ему идет костюм, не находишь? Эта злобная мелюзга – Марти. А вон там Джимми Шейн, ты о нем слыхал... Так как продвигается торговля?..

Молот говорил вкрадчиво и тихо, да к тому же имел очень приятный голос, что совсем не вязалось с его внешностью.

Джимми не слушал. Парень, вздумавший убежать сначала, вернулся на свое место и теперь во все глаза смотрел на Джимми.

– Эй, – выдохнул он. – Я же тебя знаю!..

Совсем съехал с катушек, придурок! Молот обернулся на чужой голос, как и Вольтанд с Мортимером. Первый многозначительно положил ладонь на рукоять ножа, торчащего из-за пояса.

Парень осекся и вжался в стул. Хмыкнув, Вольтанд отвернулся. А Джимми проклял чужую память.

Он его тоже вспомнил. С трудом, но вспомнил.

Молот уже успел приложить кабатчика Руфуса башкой о стойку, а парень, как заколдованный, все смотрел на Джимми.

– И откуда ж этот чистенький знает нашего Джимми Шейна? – протянул Марти шепотом, когда Молот, Вольтанд и Мортимер уволокли кабатчика в подсобку, оставив полукровку и братьев с Джимми сторожить.

– Молодой человек ошибся, – громко произнес Джимми.

Молодой человек, без сомнения, принадлежал к высшим кругам общества. У юных аристократов иногда кровь бурлила и толкала их на подвиги – сунуться на дно, к примеру.

– Молодой человек на вид старше тебя, – хмыкнул Марти.

– На дне взрослеют быстро.

– Эт-то точно, – хохотнул Марти и припугнул «юнца», резко выхватив револьвер. Зашелся смехом, увидев, как аристократишка вздрогнул. Братья тоже заулыбались – абсолютно одинаково. Иногда Джимми думал, что у него просто двоится в глазах.

До вечера случайная встреча не выходила у Джимми из головы.

Дома, когда солнце уже скрылось, он прижался лбом к окну и вспомнил, наконец, про совет Пауля.

Словно в насмешку, рядом с домом, где снимал комнату Джимми, располагался бордель. Совсем близко – каждый вечер он мог любоваться на шлюх, с балкончика зазывающих посетителей. К позднему времени там осталась лишь одна – ходовой товар, что поделать...

– Эй! – крикнул Джимми, открыв окно. – Ты, красавица!

Девушка механически улыбнулась и механически же стянула платье с плеча, но, приметив маску, вздрогнула, выдавая, что она все же человек, а не новомодная кукла.

– Я урод! – громко заявил Джимми. – Поэтому плачу тройную цену! Приходи!

Он не впервые снимал там женщину, но именно эту видел первый раз. Вероятно, из недавних... Она была мила. Что уж там – очень мила. Длинные черные волосы, узкое нежное лицо, трогательная улыбка, точеная фигурка танцовщицы... Она постучала в дверь, и Джимми на пару секунд застыл на пороге.

А потому еще неожиданнее стало то, что за ее спиной вскоре кто-то появился и железным тоном приказал:

– Пошла вон, шлюха.

Джимми оторвал взгляд от проститутки и не удержался – присвистнул. Одна женщина гнала от него другую! С таким он ни разу не сталкивался.

Черноволосая возмущенно оглянулась – и тут же получила по лицу. Ладонью, с размаху.

Он ослеп, когда увидел ту, вторую. Но не был бы собой, не вмешавшись.

– Только не надо драться, – Джимми схватил брюнетку за локоть, останавливая. Сунул ей монету в уже сжатый для драки кулачок. – Моя леди неожиданна и безумна, милая. Прости ее... И до встречи.

Фыркнув, она убралась, напоследок кинув на «леди» гневный взгляд.

– Я бы не советовал вам появляться рядом с борделем в темное время суток, – сказал Джимми, пропуская нежданную гостью. – Сдается мне, этот цветочек может и отомстить.

– Элиза? – удивилась девушка. – Она тупа, как пробка, но на диво отходчива. Тем более, если подарить ей ленту или, как сделали вы, мелкую монетку.

– О, – только и смог выдавить Джимми. – Выходит, вы тоже...

– Конечно, – улыбнулась она и стала медленно распускать шнуровку корсажа. – Маленькая Элиза сказала, что бежит к уроду напротив... А я ведь, – она вызывающе улыбнулась, – приметила тебя гораздо раньше...

Она не походила на проститутку. Совершенно не походила. Это не исправляло ни вульгарное платье, ни распущенные волосы. Что-то не то, что-то иное в глазах и жестах... Но она разделась и потащила Джимми в постель. А после забрала деньги, лишив сомнений.

Утреннее солнце слепило, как ее волосы. Невозможно иметь такие волосы.

Невозможно так любить за какую-то горсть монет.

Джимми хотел спросить, что же ей нужно, но не успел – он проснулся в одиночестве.

У Молота, на этот раз не нуждавшегося в сопровождении (явились уже к нему), Джимми молчал и думал о ночи. Главарь общался с просителями, Вольтанд его охранял, Мортимер сторожил у двери, братья играли в бильярд, а Марти старался растянуть один разрешенный стаканчик виски на целый день.

Молот держал притон, бар, где каждый знал его ближайшее окружение, так что с Джимми то и дело здоровались и предлагали выпить. Кому не хочется иметь в приятелях снайпера самого Молота? Здесь постоянно вертелось несколько шлюх, играла музыка, всегда кто-то пил... Словом, здесь даже утром был вечер. А Джимми ждал реального вечера, и время тянулось очень долго.

Один посетитель привлек его внимание. Тот самый вчерашний аристократ. Он явно хотел подойти, но Джимми держал на коленях винтовку и улыбался слишком безмятежно.

– Ба-а-а, – протянул Марти, тоже заметив гостя. – А кто же это у нас тут такой миленький? Такой чистенький и в галстучке?.. Джимми, опять твой дружок?

– Кто пустил сюда ублюдка с верхов? – поинтересовался Джимми лениво. – Я думал, тут приличное заведение.

– Я тоже думал, – подхватил один из братьев, Люк или Лист.

– И я думал, – добавил Лист или Люк.

– Я думал, тут собираются только порядочные бандиты.

– Я думал, тут не встретить аристократишку.

– В нашем баре.

– В нашей яме.

– Шел бы ты, беленький.

– Перчатки замараешь.

– В кровище.

– В желчи.

– Из желудка ее знаешь, сколько...

– У аристократиков порой побольше, чем у нас.

– Шел бы.

– Отсюда.

– И поскорее.

– Пока не схлопотал, – вклинился Марти.

– Пока в штаны не наложил!

– Пока костюмчик чистый!

– Шел бы!

– Проваливай!

Гость из прошлого убрался, не выдержав.

Джимми усмехнулся, глядя как братья, продолжая о чем-то говорить уже на порядок тише, возвращаются к игре. Наверное, им никогда не бывает скучно или одиноко.

Джимми гнал от себя поганые мысли, но... Вернувшись в мирную жизнь, каким-то образом он вновь стал инфантильным придурком, которому надо что-то кому-то рассказать. Он понимал это – и потому часто молчал. Точнее, молча бесился.

Он признался себе – на одну ночь он забыл все. И потому ждал еще одной ночи. Наконец-то ему пригодятся деньги...

– Ты все-таки знаешь его, – сказал Марти уже вечером, вознамерившись, уже с разрешения патрона, вылакать весь запас алкоголя в баре. – А он – знает тебя.

– Я работал в его доме садовником, – ответил Джимми, застегивая пиджак.

– Снайпер с лопатой...

– Самому смешно.

***

...Еще никогда никто не встречал Джимми в его же собственной комнате.

Но эта девушка изменила привычный порядок.

– Скажи, как тебя зовут. Чтобы я знал, кого спрашивать в борделе.

– Скажу. А ты, – она облизнула губы, – снимешь маску.

Джимми заподозрил что-то неладное. Возможно, ее возбуждает уродство?.. Впрочем, какая разница!

Он расстегнул крепления и бросил маску на стол. Девушка не вздрогнула, только замерла, разглядывая его с расстояния пары шагов.

– Так как тебя зовут?

– Ясмид.

Редкое имя. Запоминающееся.

Джимми сел на кровать и притянул к себе девушку. Усадил ее себе на колени, обнял и ухмыльнулся, дожидаясь хоть какой-то знакомой реакции. Удивления, страха, отвращения...

– И ничего? – спросил он. – Я страшен, как гоблин, а ты молчишь?

– Я знала, что ты уродлив, – Ясмид обвила его шею руками, прильнула так близко, что он почувствовал жар. – Поверь, это не главное.

И вновь. Теперь – слова, никак не подходящие шлюхе.

– Ты врешь мне. Но мне плевать.

На следующий вечер она не пришла. Джимми поначалу даже подумал, будто обидел ее, но потом вспомнил, с кем имеет дело, и явился в бордель.

Ясмид никто не знал.

Не знал никто и Элизы – ту маленькую брюнетку звали Лили.

Джимми заснул лишь под утро.

И почти сразу же проснулся – ему мерещился другой свет, не привычная лампа и не солнечные лучи.

– Ясмид.

Девушка рухнула на постель рядом с ним и весело улыбнулась.

– Скучал?.. Ты был в борделе, я знаю.

– Не удивлен.

– Чему не удивлен? Тому, что я тебя обманула, или тому, что я не проститутка? Последнее мне бы больше понравилось.

– Тогда последнее.

Джимми сел на кровати, стараясь не смотреть на нее, и потянулся за маской.

– Можно мне остаться у тебя?

– Так за этим ты здесь?

– На твои деньги я вполне могла снять номер на неделю или больше, – она тоже села и обняла его, щекоча волосами голую кожу. – Ну же, подумай...

– Предложи варианты.

– Ты сильный. Ты... умелый, – Ясмид оторвалась от него и многозначительно опустила взгляд. – Ты мне нравишься. И деньги мне не нужны.

– А что нужно? – наверное, стоило отойти от нее и спрашивать с расстояния. – Ну же, говори.

– Позже, – прошептала Ясмид ему в губы, так, что он практически дышал ее вздохом.

***

Даже Молот отметил, что Джимми Шейн изменился.

– Бабу классную нашел, – без особых изворотов сказал главарь. Время от времени он любил играть в карты со своей свитой. – Ставлю десятку, что дело в бабе.

– Красивая? – спросил то ли Люк, то ли Лист.

– В постели как? – добавил то ли Лист, то ли Люк.

– Олухи вы, – хохотнул Молот, отбивая восьмерку Мортимера. Выигрывая, он всегда был в благодушном настроении. – Видно, что и красивая, и в постели хороша...

– Человечка или из наших? – поинтересовался Вольтанд. – Вы на наших западаете так, что можете и с катушек съехать. Видел я – только поманить, и вы уже...

– Где ж ты видел? – хмыкнул Марти. – Сам борделями, вроде как, брезгуешь.

– Есть исключения, – осклабился Вольтанд. – Знавал я, скажем, одну кендерку... Росту – чуть, но что вытворяла!

– Извращенец, – заметил Марти нарочито сдержанно. – Сам я к кендерке и не сунулся бы. Особенно, помня о неудачном опыте папаши... Кто еще поделится воспоминаниями?

Молот только довольно улыбнулся – ему были доступны любые женщины дна.

– Орчиха, – просто сказал Мортимер. И пояснил, чтобы стереть с лиц приятелей выражение отвращения: – Я молодой был. Гон, время такое, луна... Мне плевать было, с кем, а ей понравилось.

«А может, она оборотень? – подумал Джимми. – И тоже – луна...» Но сегодняшний сон случился ранним утром.

– Эльфка, – сказали братья в один голос.

– Высокая.

– Тоненькая.

– Но в постели – ух!

– Выжала!

– Обоих, – фыркнул Вольтанд. – Знаем-знаем...

На эльфку Ясмид тоже не походила – после знакомства с Паулем и Вольтандом Джимми узнавал эльфов очень легко. Человек, точно человек – и это плохо. Даже эльфы признают – иногда невозможно представить, что творится у людей в башке.

Тем днем Молот еще «навестил» одного должника, а после разрешил Джимми взять выходной. Не забыл, правда, глумливо рассмеяться и остеречь от эльфиек, но Джимми искренне плюнул на домыслы шайки.

Ясмид его ждала. Серьезная.

Она сидела на постели очень ровно, сложив руки, сжатые в кулаки, на коленях. Волосы, ее чудесные волосы, закрывали всю спину и сияли на солнце.

Взглянув на нее, Джимми уже понял, что ей нужно.

– Наконец-то, – пробормотал он. – Это не могло продолжаться долго...

– Да, мне нужна твоя помощь, – не стала отпираться Ясмид. – Но послушай... Я смотрела на тебя много дней. Я наблюдала. Я выспрашивала и узнавала... Я знаю тебя. Так же, как и то, что у меня не хватит денег на твои... услуги. Зато я могу предложить тебе другое, – она повернула голову и посмотрела ему в глаза. – Уже предложила. И предлагаю сейчас.

– Только что-то действительно серьезное могло толкнуть леди в лапы к монстру, – задумчиво заметил Джимми, присаживаясь рядом. Он провел рукой по ее волосам – она не шелохнулась.

– Ты не монстр, – твердо сказала Ясмид. – Я женщина, я вижу такое. Ты обнимал меня и целовал так, как не стало бы делать чудовище. Ты гладишь мои волосы, как будто нет ничего в мире ценнее. И смотришь на меня, как на сокровище. Я вижу... Ты не можешь быть монстром. Я бы не стала просить, будь ты другим.

– Брось, – поморщился Джимми. – Я прекрасно знаю, кто я, а ты сейчас сидишь перед моими глазами. Так что хватит врать, на меня не действует.

Казалось, это отдалило ее. Она нахмурилась и на миг прикрыла глаза. А потом резко встала и сказала уже совершенно иным голосом:

– Хорошо. Тогда я предлагаю сделку. Ты убьешь одного человека, а я останусь с тобой. Пока не надоем.

– Вот так вот просто? А ведь женщины умеют надоедать...

– Я другая.

– Ты станешь холодно целоваться, смотреть в потолок и лежать бревном, – пожал плечами Джимми. – Будешь морщиться и отводить взгляд, когда я снимаю маску.

– Не буду, – решительно мотнула головой Ясмид.

Она держалась так прямо и гордо, будто вызывала его на поединок. Быстро опомнилась и вернулась – прильнула, расстегнула крепления маски, погладила его лицо, поцеловала так страстно, что ни у кого бы не осталось сомнений...

Ночью она разглядывала его шрамы. Трогала их пальцами, целовала и шептала, шептала... что – Джимми не слышал. Не мог слышать. Она ворвалась в его жизнь, быстро, стремительно, наплевав на слова и первые прикосновения, сразу оказалась в постели. Девушка с ясной целью, решительная и бесстрашная... И до одури красивая. И невероятно желанная. И...

– Ты собираешь вырезки о войне... Ты воевал... Расскажи мне. Все, что хочешь. О войне, о прошлом, о будущем. Мне интересно. Мне действительно интересно.

Джимми рассказал – неохотно, коротко... Ясмид слушала, ловила каждое слово, расспрашивала – и так трогательно, так внимательно, так серьезно, что хотелось обнять ее и пообещать, что он убьет каждого, на кого она покажет пальцем, любого, кто смел ее обидеть, всех, кто когда-либо причинил ей вред.

Она подкупила его с легкостью.

– Ты лучше многих, – шептала она. – Ты самый лучший...

– Не верю не единому твоему слову, – с трудом отвечал Джимми. – Но это приятно.

– Зря не веришь, – в какой-то момент ее голос изменился. – Ты... ты теплый. Мне казалось, нет больше таких... С тех пор как...

«Вот оно, – с сожалением подумал Джимми. – Вот оно. Вот она и подвела меня к тому, что ей на самом деле нужно. Сейчас будет печальная история, и слезы, и моя будущая цель».

– Не хочу, – Ясмид села и сжала голову руками. – Нет, нет, не сейчас... – она со вздохом вновь упала рядом. Глаза ее блестели, и Джимми почувствовал прилив нежности. И злости – на то, из-за чего эта девушка чуть не заплакала.

– Не хочу, – повторила Ясмид едва слышно и улыбнулась. – Только не сейчас, – она положила голову ему на плечо, и Джимми пожалел, что теперь не видит ее глаз. Не отдавая себе отчета в действиях, он коснулся золотых волос и осторожно погладил ее по голове.

Ясмид заплакала. Сдавленно, тихо, нервно, искренне стараясь спрятать слезы, затолкать их обратно. И, отравленный напрочь этими слезами, Джимми лежал и понимал, что они, эти слезы, – правда. Справившись с собой, Ясмид стала его целовать. Словно доказывала – нет, Джимми, это ерунда, это приступ, а я сильная, я, вот, перед тобой, хочу известно чего и готова не спать всю ночь... Джимми отвечал и чувствовал на губах соль.

***

– Вот, – она протянула ему сложенный газетный лист.

Не хотелось начинать этот выходной с дел, но и вновь видеть ее слезы тоже не хотелось.

– Это... это список тех, кто вскоре должен вернуться в Кордтаун с войны. Ты был там, может, ты знаешь кого-то из них?

– Милая, – с трудом выдавил Джимми, пока перед глазами расплывались знакомые имена. – Неужели тебе нужны все?..

– Нет! – она действительно испугалась такого предположения. – Нет, конечно, нет!.. Только один. Вот, – тоненький пальчик ткнул в одну из строчек. – Аарон Дилан Мармиллиан... Он из богатых.

– Как и ты.

Джимми вздохнул и потер лоб. Имя выдавало благородных. Аарон Дилан Мармиллиан... То ли дело он, снайпер Джимми, Джимми Шейн – все просто и понятно, а тут...

– Что он сделал?

Ясмид молчала. Ее губы кривились, в глазах копилась влага, но эта девушка все старалась собраться с мыслями и произнести причину ясно, внятно...

Джимми прошелся по комнате, встал у окна. Кордтаун просыпался – медлительный, поблескивающий, живой. Обычный город, поделившийся на верх и низ... Но даже наверху, в царстве света и золотых монет, – печать трущоб. Словно пыль и копоть оседает на вычищенной бронзовой статуэтке. Ветераны пройдут по верху, а затем кто-то останется там, а кто-то спустится вниз, в гораздо более понятную жизнь. Как спустился когда-то Джимми.

– Что он тебе сделал? – спросил Джимми глухо. – Он ответит за все.

– Моя сестра...

Ясмид плакала, Джимми не оборачивался. Он снайпер и должен видеть цель, только цель.

– Моя сестра была всего на пять лет старше меня. Такое у эльфов – редкость, – Ясмид начала издалека, а Джимми не смог справиться с удивлением.

– Так ты все-таки эльфка?

Он все же обернулся, и его неподдельное удивление даже оторвало Ясмид от воспоминаний.

– Разве ты не понял раньше? Я ведь предлагала... Я не просто так говорила, что останусь с тобой. Навсегда, на всю жизнь – молодой и красивой.

– Не понял. Я знаю эльфов, двух – довольно близко. Ты не похожа на них.

– Я молода, – Ясмид мягко улыбнулась. – Всего двадцать лет... Моей сестре сейчас было бы двадцать пять.

Ее сестра умерла в семнадцать. Покончила с собой. Ее сестра – Ясмина. Они были совершенно разные, две сестры. Ясмид – задумчивая и тихая, но с твердым стальным стержнем внутри. Ясмина – веселая, озорная... Она очень легко влюбилась и очень легко умерла – просто порыв, внезапное решение. Будь она хоть немного постарше... Но первая любовь – и тот человек, Аарон Дилан Как-то-там ее бросил. Ее, прекрасную эльфку, влюбленную до беспамятства.

– Он просто ушел. Ушел на эту дурацкую войну, даже не простившись с ней. Даже не встретившись... Я пыталась понять людей, всегда пыталась, но этого – не пойму никогда.

– Там проще, – глухо ответил Джимми. – Он мог не знать о любви. Мог не любить сам. Мог просто решить, что хочет чего-то достичь. Увидеть что-то другое. Иную жизнь... Ты говорила, он из богатой семьи, – Джимми криво усмехнулся. – Эти придурки спускаются на дно, чтобы побродить по самым зловонным дырам этого города. Я не оправдываю его, нет. Но могу понять.

– Так или иначе, а моя сестра умерла из-за него, – тихо прервала его Ясмид. – И вот теперь – ты поможешь мне? Поможешь?..

– Его смерть не вернет твою сестру. По правде, я не могу уважать самоубийц, прости.

– Нет, ты действительно не понимаешь, – покачала головой девушка. – Моя вина, я не рассказывала...

И она не рассказывала, и Пауль, и, тем более, Вольтанд. Эльфийская мудрость, будь она неладна!.. Эльфы верили, что самые значимые люди никогда не уходят из их долгой жизни. Они рождаются вновь и вновь появляются на пути. Ясмина умерла, чтобы родиться новой. Наплевав на эту жизнь, умерла для другой.

– Я и вправду не знал, – Джимми вернулся к постели, сел рядом с Ясмид и обнял ее. – Только вот... Только вот подумай, а что если он, этот Аарон, вовсе не хочет вновь повторять встречу с твоей сестрой?..

Ясмид попыталась вырваться.

– У него может быть другая возлюбленная, может, даже планы на жизнь с ней...

Ясмид укусила его за плечо и взвизгнула от злости.

– Но тихо, тихо, – прошептал Джимми. – Я сделаю, как ты просишь. Я отомщу за твою сестру. Это заставит тебя вновь... вновь радоваться жизни?

– Да! – горячо выдохнула Ясмид. – Да! И я буду с тобой! Всегда!

– Хотелось бы мне в это верить.

Она еще шептала что-то о вере эльфов, о мироздании, о Вселенной, о Кордтауне – маленькой ее части, – и о том, что Аарон, если не дурак, не позволит себе оттолкнуть новую, юную, другую Ясмину...

А Джимми был твердо уверен, что Аарон после войны ее даже не вспомнит.

***

Господин главный редактор «Военного вестника» зевал. Зевал увлеченно и даже не прервался, когда в дверь вошел Джимми. Без стука – такого он себе раньше не позволял.

– Чего тебе? – пробормотал Пауль. – У нас все так же ничего нового.

– Я пришел поговорить об эльфийской мудрости, Пауль. И об эльфийской лжи, – Джимми сел и кинул на стол газетный лист. – Ты можешь это объяснить?

– А, выпуск прошлого месяца... – эльф даже не подумал отпираться. – Да, я скрыл это от тебя. Ветераны возвращаются домой. Что же тут интересного? – он сцепил руки в замок и опустил на них подбородок.

Проклятая тварь над ним издевалась.

– Джимми, Джимми, Джимми Шейн... Что ж, Джимми, я любопытен, – после недолгого молчания поведал Пауль. – А ты никогда не отвечал на мой вопрос честно. Я сопоставил время твоего появления и интерес, примерил на тебя некоторые собственные догадки... Ты мне нравишься. Ты действительно мне нравишься. Я даже думаю, что мы встретимся вновь лет через двести. Возможно, ты будешь мальчуганом, сбежавшим в трущобы, а возможно, и нет. Но я тебя узнаю, будь уверен. Ты не вспомнишь меня, но я буду знать... Мне не придется разгадывать твою загадку снова.

Джимми не сорвался, не разозлился и даже не обиделся. Только сказал:

– А вот это – второе, о чем я хотел тебя спросить.

Пауль объяснил, охотно и с удовольствием, объяснил то, что недавно рассказывала Ясмид.

– Ты тоже кого-то ждешь? – внезапно догадался Джимми. – И думаешь, что вы встретитесь?