Текст книги "Любовь и котики (СИ)"

Автор книги: Татьяна Рябинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

9.

Звонить он не стал. То есть позвонил, но сразу в домофон. Такие вещи Любе категорически не нравились. А если б она в туалете сидела? Или из душа только вылезла? Просила же предупредить.

За оградой стояла невнятная машина из тех, которые в народе зовут кредитопомойками, а по дорожке к крыльцу шел совсем молодой парень в косухе.

Мальчик, зачем тебе глухой кот? Зачем тебе вообще кот? В твоем возрасте парни сами еще коты.

Но при ближайшем рассмотрении мальчик, кстати, довольно симпатичный, оказался не таким уж и мальчиком, не меньше тридцатника. Эдакий белокурый херувим с голубыми глазами и томным голосом. Из тех, которые до пенсии Алики, Толики, Славики.

– Любочка, простите, что не позвонил, – сказал он как пропел. – Так уж вышло.

Видали, вышло у него!

Появилось большое желание самого его выйти за ворота. С ускорением. И за «Любочку» тоже.

– Пойдемте, кота покажу, – буркнула она.

Владимир взял белого на руки, почесал за ушком.

– Класс! У меня был белый в детстве. Только не глухой. Ну что, чмурик, пойдешь ко мне жить?

Котенок сидел спокойно, как и у Федора, не вырывался, но и расположения не выказывал. Просто ждал, когда отпустят.

– Прямо сейчас можно забирать?

– Нет, конечно, – возмутилась Люба. – Через пару недель, не раньше. И я еще подумаю, кому отдать. Хотя… – в голову пришла неплохая идея. – Пусть он сам выберет. К кому пойдет, тот и заберет.

– Окей, – Владимир отдал ей котенка. – Любочка, а вы не хотите в кино сходить?

– Что, прямо сейчас? – опешила она.

– А что? До «Норда» десять минут ехать.

– Ну-у-у… ладно, – неожиданно для себя Люба согласилась. – Подождите, я переоденусь.

Они ехали в город, Владимир трещал, как сорока, Люба машинально кивала и улыбалась, пытаясь сообразить, почему все-таки не запустила его с ноги в дальний космос.

Выводы получались неутешительные.

Бабочки заблудились.

Федор ей нравился, даже очень, но… ни капли не волновал как мужчина. Владимир совершенно не нравился, однако что-то внутри вздрагивало и замирало, когда он шарил по ней нахальным взглядом, задерживаясь на секунду, если встречались глазами. Это бесило, но она ничего не могла с собой поделать.

Перед сеансом зашли в фудкорт.

– Представляешь, – рассказывал Владимир, наворачивая здоровенную «крошку-картошку» с соусом, – я три месяца назад чуть сдуру не женился. Уже перед самой свадьбой расстались.

– Почему? – осторожно поинтересовалась Люба, которой не было до этого никакого дела.

– По рабочим вопросам не сошлись. Девушка моя такая… из фанатиков. Сплошная проблема.

– Бизнес-леди?

– Нет, хоровой дирижер. Я у нее в ансамбле пел. В общем, бог миловал, соскочил в последний момент. Лучше буду парнем с котиком, девчонки от этого млеют. Только мы с котом по полю идем, – громко пропел он вполне так оперным тенором. – Только мы с котом по полю идем.

На них начали оглядываться, и Любе стало страшно неловко.

Фильм не понравился. По дороге домой она злилась и на кавалера, и на себя, а когда, остановившись у ворот, Владимир потянулся ее поцеловать, застопорила ладонью в грудь.

– Понял, – рассмеялся он и поцеловал ее руку. – Ты не такая, ты ждешь трамвая. Никакого секса на первом свидании. Спокойной ночи, Любаш. Завтра позвоню.

– Да чтоб ты треснул, – пробормотала она, вытирая ноги на крыльце.

Чертовы бабочки продолжали трепыхаться.

10.

Наверно, стоило с ним переспать, накормить бабочек и забыть. Но не получалось – переспать. И дело было вовсе не в том, что она «нитакая». Если мужчина реально нравился, могла и на первом свидании. Бывало подобное в ее биографии, и никакого стыда Люба из-за этого не испытывала.

Просто Володька вызывал у нее острое чувство неловкости, и то, что к нему тянуло на генитальном уровне, все только усугубляло. Он был на полгода младше, но казался развязным, хамоватым подростком, с которым непонятно зачем связалась взрослая тетя. С трудом верилось, что этот «пацан с раёна» – востребованный и хорошо оплачиваемый пиарщик, окончил университет, а до этого – музыкальное училище. Конечно, все это лишь с его слов, но Люба не думала, что он врет.

Самым неприятным было то, что вот этой болтливой дурковатостью он стаскивал на свой уровень и ее – взрослую тетю. И она вовсе не чувствовала себя там веселой девочкой. Почему-то напоминало один давнишний случай, не слишком приятный.

После школьных выпускных экзаменов она поехала с Аленой в Сочи и на пляже познакомилась с симпатичным парнем, который в плавках выглядел Аполлоном. Договорились встретиться вечером. Люба нарядилась, накрасилась, вышла из гостиницы, чувствуя себя взрослой и неотразимой, вся в предчувствии томного вечера с роскошным кавалером. Но ее ждал какой-то гопник в трениках и мятой футболке, в котором с трудом можно было опознать пляжного плейбоя.

Они зашли в кафе, парень отправился к стойке за мороженым, а к Любе подсел… да, самый настоящий роскошный кавалер, просто сногсшибательный мужчина. Подсел и начал заливать, какая она прекрасная.

«Я не одна», – умирая от стыда, пискнула Люба.

«Понимаю, – вздохнул неотразимый мужчина. – Такая красивая девушка наверняка со… спонсором».

В этот момент подошел… спонсор. С мороженым. В трениках.

Красавец расхохотался и ушел. А Люба через полчаса пожаловался на головную боль и сбежала.

С тех пор она, конечно, повзрослела и поняла, что приличный мужчина тоже может быть в трениках. Главное – чтобы эти треники и мятая футболка не оказались у него внутри, элементом натуры. Володька именно таким и был. А ведь какая-то дурочка чуть не вышла за него замуж. Интересно, кто у них кого бросил?

Зато целовался он, собака, феерично. Но все же домой Люба его не пригласила и после второй встречи. Хотя видит бог, сделать это было непросто.

– Ну, мать, ты даешь, – скривилась Алена, с которой она поделилась. – Четвертый десяток пошел, а все как школьница. Хватай директора, а если в постели не потянет, добирай мальчиком. Если уж нельзя получить все нужное от одного мужика, значит, надо найти двоих, только и всего.

Может, сестрица и была права, но Люба – со школьным максимализмом! – считала, что либо все, либо ничего. Видимо, поэтому и пребывала в одиночестве.

11.

В шестнадцать лет Люба увлекалась театром, занималась в юношеской студии и всерьез подумывала о карьере актрисы. Но потом как-то перегорела. Сейчас ей вдруг вспомнился один спектакль – стилизация под комедию дель арте, где она играла Коломбину. Разумеется, за ее сердце соперничали Пьеро и Арлекин, и оба остались с носом.

В сермяжной реальности Пьеро и Арлекин сражались за локацию на полметра ниже. Во всяком случае, Арлекин – точно. Пьеро? Уверенности не было. Может, ему просто понадобился этот котенок, а вовсе не Люба? Ну вот приспичило именно этого, такое бывает.

Наверно, Дедушке Морозу в эти недели икалось так, как никогда в жизни. Люба была уверена, что старый тролль над ней элементарно посмеялся. Хотела мужчину, хорошая девочка? Получи и распишись – сразу двоих. Что, не такие? Ну извини, других на подарочный склад не завезли. Чек есть? Нет? Значит, товар возврату и обмену не подлежит.

Вот если б объединить их – было бы идеально. Хотя где гарантия, что объединилось бы то, что ей нужно, а не наоборот?

Дело шло к Новому году, дома в поселке украсились иллюминацией, по вечерам все сияло и сверкало, а Любе даже елку не хотелось наряжать. Такого непраздничного настроения у нее, кажется, никогда еще не было.

На предложение Федора поехать куда-нибудь она так и не ответила, а он не настаивал. Володька звал праздновать с какой-то развеселой компанией в ночном клубе, но и туда тоже не тянуло. Наиболее вероятным выглядел вариант, согласно которому она шла встречать Новый год к Алене с Михаилом. Родители давно развелись, у обоих были новые семьи, и жили они в других городах. Подруги отмечали со своими родными.

Можно было и вовсе никуда не ходить. Дождаться полуночи, выпить в одиночестве шампанского и лечь спать. Прямо как древняя бабка, а не молодая, красивая и свободная, как ветер, женщина.

К двадцать восьмому числу ее поганое настроение достигло исторического максимума. Накануне она раздала четверых котят, уже привитых и прочипованных, остался один белый. Федор и Володька должны были приехать тридцатого утром. О том, что делать, если кот не выберет никого, думать не хотелось. Монетку кидать? Или все-таки вообще никому не отдавать?

Оба позвонили с предложением встретиться вечером – и обоим Люба соврала, что идет к зубному. А сама села на автобус и поехала в фитнес-клуб. Вообще-то фитнес она не любила, но это был хороший способ выплеснуть дурное настроение в физическую активность.

Впрочем, на этот раз помогло не особо. Отпахав полтора часа на пилатесе и в тренажерке, Люба вышла из клуба такая же мрачная.

Жизнь определенно не удалась!

Рядом с крыльцом мужчина в синей аляске чистил от снега серый внедорожник. Причем делал это так ловко, что Люба, засмотревшись, споткнулась и грохнулась со ступенек.

Теперь, наверно, надо сказать «шьорт побьери», подумала она, но этого не понадобилось. Бросив щетку в машину, мужчина подошел к ней и подал руку.

12.

Пробормотав «спасибо», Люба встала и тут же ойкнула: щиколотку пронзило довольно ощутимой болью.

– Так, – нахмурился рыцарь в аляске. – Ну-ка…

Легко, словно пушинку, он подхватил ее за талию и под колени и донес до машины. Поставил, открыл дверь и таким же макаром посадил на сиденье. А потом, не обращая внимания на протесты, снял сапог и ощупал лодыжку.

– Ну вот, ничего особо страшного. Перелома и вывиха нет. Холодный компресс, тугая повязка, и на Новый год будете танцевать.

– Вы врач? – нервно подрагивающими руками Люба застегнула молнию сапога. – А вдруг трещина?

– Нет. Но элементарными навыками первой помощи владею. Если б трещина, вы вопили бы громче. Давайте поднимемся в клуб, забинтую ногу.

– Не надо, я дома. Сама.

– Где вы живете? – он поднял ее сумку и бросил на заднее сиденье. – Отвезу вас.

– Нет! Что вы! – опомнилась Люба. – С чего вдруг? Доеду. Такси вызову.

– Глупости. Я хозяин всей этой халабуды, и если крыльцо плохо почистили, значит, это и моя вина. Или вы боитесь, что я вас отвезу в темный лес?

Хозяин? Чего – здания или фитнес-клуба? По нему не скажешь. Но… очень даже симпатичный мужчина. С таким и в темный лес не страшно… наверно.

Люба, ты совсем рехнулась?

Не дождавшись ответа, симпатичный мужчина, с которым не страшно в темный лес, достал телефон и набрал номер:

– Машенька, выгляни на крылечко.

Не прошло и минуты, как на крыльцо вышла девушка-администратор, которая только что отмечала Любе абонемент.

– Машенька, подтверди, пожалуйста, что я не маньяк, а вполне добропорядочный и законопослушный гражданин.

– Ну… да, – недоумевающе выпятила губу Маша. – Насколько мне известно. Я пойду, ГригорьТимофеич*, а то холодно, ладно?

– Ну что, поехали?

Не дожидаясь ответа, Григорий задвинул Любины ноги внутрь, закрыл дверцу, обошел машину и сел за руль.

– В Парголово, – пробормотала Люба, совершенно очумевшая от происходящего.

Ехать было от силы минут пятнадцать, но уже началось пробочное время, и они крепко встали. Повисло неловкое молчание, и Люба, спохватившись, что даже толком не поблагодарила, начала бормотать что-то невнятное. При этом она исподтишка разглядывала Григория.

Вот как раз такие мужчины ей всегда нравились – но, по закону подлости, никогда не доставались в личное пользование. Высокий, широкоплечий, крепко сложенный. Карие глаза, густые брови, четкий, как из-под резца, профиль – вряд ли обошлось без южных или восточных кровей. Наверно, ровесник Федора: коротко подстриженные темные волосы на висках тронуло сединой, от глаз разбегались тонкие морщинки, но это, как ни странно, делало его еще более интересным.

– Как вас зовут? – спросил он, выслушав ее неуклюжие благодарности.

– Любовь, – третий раз за месяц в голову пришло, что ее полное имя в подобной ситуации звучит по-дурацки. С отчеством слишком официально, а Люба больше годится для песочницы.

– Чем вы занимаетесь, если не секрет?

– Кошек развожу. Породистых. Турецких. А вообще ветеринар.

– Серьезно? – удивился Григорий. – Здорово. У меня британец. Пожилой уже, пятнадцать лет. Хочу сейчас еще котенка взять. У нас всегда кошки жили, сколько себя помню. И всегда так делали – брали малыша в компанию к пожилому. И старичок сразу оживает, и мелкий от него всему учится.

– Интересно, – Люба тут же забыла и о ноге, и о своей хандре. – А старческие повадки не перенимает?

– Ну бывает. Но некритично.

– Котенка тоже британца будете брать?

– Да мне все равно, – Григорий пожал плечами. – Я особо за породой не гонюсь. Главное – чтобы понравился.

– А семья как на это смотрит?

– Никак. Я один.

Ой…

Так, никаких «ой».

А собственно, почему нет?

– Хотите ванских посмотреть? Ну, турецких? Если понравится, могу даже в обход очереди. В январе как раз котята будут.

– С удовольствием.

Когда они приехали, ни одного хвоста на участке не обнаружилось – попрятались от снега и мороза.

– Григорий, подождите минутку, я переобуюсь, а то на каблуках больно ковылять, – попросила Люба. – Они в домике все сидят. Кошки. Греются.

Она зашла в прихожую, сменила сапоги на ботинки, осторожно спустилась с крыльца и замерла, глупо моргая.

Рядом с Кошкиным домом на снегу сидела Гюзель и настороженно смотрела на Григория, державшего на руках ее последнего оставшегося отпрыска. Белый самозабвенно терся башкой о его подбородок и тарахтел так, что было слышно на расстоянии.

– Кажется, у нас любовь, – заметив Любу, Григорий опустил котенка на землю рядом с мамашей. – С первого взгляда. Они из домика вышли погулять. Его не отдаете? Я б хоть сейчас забрал.

Люба села на ступеньку и захохотала.

– Он глухой, – сказала, отсмеявшись.

– И что тут смешного? – не понял Григорий. – Я знаю, белые часто бывают глухими. Ну и что? Не проблема.

– Знаете, я весь этот помет отдала за копейки. Если пролез белый ген – это уже по нашим стандартам брак, для разведения непригодный. А его никто не хотел и бесплатно брать. Глухие – они орут, да и вообще сложно с ними. И вдруг появляются один за другим сразу трое желающих. Знаете мем? Парень с котиком. Вот все такие.

– Бросим жребий?

– Сможете послезавтра утром приехать? Часов в десять? К кому пойдет – тому и отдам. Но, думаю, вы бесспорный фаворит, к другим так не подлизывался. Он вообще ласковый, но их просто терпел.

– Постараюсь, – сдвинул брови Григорий. – Только телефон дайте на всякий случай.

*Григорий – персонаж книги «Охота на Чупакабру».

13.

От кофе Григорий отказался. Сказал, что спешит на важную встречу. Проводив его до ворот, Люба переоделась, туго забинтовала лодыжку и села на диван – в полном раздрае.

Божечки-кошечки, что это было?!

А это, Люба, был тот самый чувак, который и сам по себе классный – хотя ты о нем толком ничего и не знаешь, – и бабочки на которого слетелись густым роем. Она терпеть не могла это глупое выражение про бабочек, но Аленино «от него трусы текут» казалось хоть и верным по сути, зато вульгарным до зубовного скрежета.

Люба не сомневалась, что белый выберет Григория, и была этому очень рада. У малыша будет замечательный хозяин, а еще – старший друг и наставник. Лучшего и придумать нельзя. С Федором и Володькой отношения сами собой прекратятся – в этом она тоже не сомневалась. И не только потому, что они могут обидеться – хотя глупо обижаться на кота, а заодно на хозяйку.

Нет, она сама больше не хотела встречаться ни с тем, ни с другим. Вообще. Как будто вдруг четко нарисовалась картинка: вот такой мужчина мне нужен, а все, что не дотягивает, – нет, спасибо, оставьте себе. Хотя Григорий, в отличие от Федора и Володьки, никаких подкатов не делал и никакого интереса не демонстрировал. Но это уже было неважно. Абсолютно неважно.

Любе даже грустно не было. Наоборот – появилось ощущение, что новый год начнется с чистого листа. Давно она не ждала от этого праздника никаких чудес, а тут вдруг оно появилось – почти детское ожидание чуда. У него не было определенных очертаний. Что-то мягкое и пушистое, как падающий в свете фонарей снег.

Наверно, впервые за долгое время Люба заснула спокойно, а утром проснулась с улыбкой, радуясь новому дню.

А вот тридцатого с утра было нервно. Хотелось закончить всю эту историю мирно, чтобы никому не испортить праздник, но Люба понимала, что так не получится. Она, конечно, ничего никому не обещала, да и отношений еще никаких не сложилось, всего-то несколько встреч, но все равно было не по себе.

Первым, на десять минут раньше назначенного времени, приехал Федор – по своей обычной привычке. Как он говорил, лучше подождать, чем заставлять кого-то ждать себя. Григорий появился по-военному четко – минута в минуту. Еще пятнадцать минут дожидались Володьку, напряженно беседуя ни о чем.

Наконец все трое уселись на диване в гостиной, а Люба принесла из Кошкиного дома белого. Остановившись посреди комнаты, тот напряженно вглядывался в каждого, словно понимал, что выбирает себе хозяина. А потом осторожными шажками, бочком, направился к Григорию и принялся тереться о его ногу.

Люба развела руками, как тетка в голубом платье из воцапа. Григорий подхватил котенка на колени, и тот, блаженно прижмурившись, начал неуклюже и неумело когтить его джинсы: все, мужик, теперь ты мой.

–  Ясно, – хмыкнул Володька и поднялся. – Ну… всех с наступающим.

Быстро одевшись, он вышел. Спасибо хоть дверью не хлопнул.

– Жаль, – Федор тоже встал. – Но все честно. Надеюсь, ему будет с вами хорошо.

Он пожал Григорию руку, словно они были соперниками в поединке, пожелал всем счастья в новом году и пошел в прихожую.

– Я сейчас, – Люба вышла за ним.

Она чувствовала себя неловко рядом с Володькой, но перед ним самим никакой неловкости не испытывала. Зато с Федором – наоборот.

– Федь, – сказала Люба на крыльце, – извини, что так вышло.

– Абсолютно не за что извиняться, – ответил он. – Кот выбрал себе хозяина.

– Да я не про кота.

– А-а-а… – Федор грустно усмехнулся. – Это я тоже понял. Между вами прямо искрит. Надо уметь проигрывать.

Искрит? Люба удивленно заморгала. Ничего такого она не заметила. Да и сама старалась никак свой интерес к Григорию не обнаружить. Или со стороны виднее?

– Федь, ты очень хороший человек. И я надеюсь, что тебе повезет. Что встретишь ту самую. Это от души, поверь. Слушай, хочешь, я тебе котенка просто подарю? В январе будут. Не глухого – с ними легче.

– Спасибо, Любочка, – он поцеловал ее в щеку. – Я тебе тоже желаю всего самого доброго. Ты этого заслуживаешь. А котенка не надо, я все-таки щенка возьму, мне это привычнее.

Федор пошел к воротам, а Люба вернулась в дом. Григорий поглаживал пригревшегося у него на коленях белого и о чем-то думал.

– Держите, – Люба протянула ему ветеринарный паспорт. – Прививка первая записана, подпись и печать есть. Все остальное сами заполните. Чип стоит, но пустой. Пойдете в свою клинику, там отсканируют и занесут данные.

– Спасибо. Люба, а вы Новый год не отмечаете? Ни елки, ни украшений.

– Да как-то не было настроения наряжать, – она пожала плечами. – Наверно, к сестре пойду, она недалеко живет. Или вообще дома останусь. У вас переноска-то есть?

– Да, в машине. Ну… – он встал. – Мы поедем.

– Давайте, подержу, – Люба забрала паспорт и котенка.

– Мы с вами теперь почти родственники, – сказал Григорий, одеваясь. – Будем на связи.

– Хорошо…

Она проводила Григория с котенком до машины, помахала вслед.

Искрит? Да нет, Федору показалось.

Было грустно, но… не безнадежно грустно. Легко. И предчувствие чего-то хорошего, нового никак не хотело уходить.

На следующий день в половине восьмого Люба стояла перед шкафом и рассеянно думала, что бы надеть. А потом взяла телефон, позвонила сестре и сказала, что у нее изменились планы.

– Куда-то идешь? – спросила не слишком огорченная Алена.

– Да, – соврать было проще, чем объяснять, почему хочет остаться дома.

Закрыв дверцу шкафа, Люба вышла во двор и прикопала в сугроб бутылку шампанского. А когда вернулась в дом, телефон оборвал последний звонок.

Незнакомый номер… Она никогда не перезванивала на незнакомые номера. Но почему-то внутри вдруг задрожало.

Телефон зазвонил снова.

– Да?

– Люба? Добрый вечер. Это Григорий. Вы не ушли еще?

– А я и не пойду, – она впилась ногтями в ладонь.

Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Пригласи меня куда-нибудь!

– У меня для вас маленький подарок. Можно заеду?

– Да, конечно. Приезжайте.

Положив телефон, она заметалась испуганной курицей. К шкафу – что надеть? Потом к холодильнику – что поставить на стол? В ванную – хотя бы причесаться и накраситься. Выглядывала из окна, а домофон все равно застал врасплох, когда отошла на кухню, проверить, как поживает в духовке цыпленок.

Григорий тащил аккуратно перевязанную елку.

– Вот, – он остановился у крыльца. – Подумал, что немного новогоднего настроения вам не повредит.

– Спасибо! – Люба набрала побольше воздуху и спросила – как в воду нырнула: – А вы мне поможете ее поставить? И нарядить?

– Буду рад.

Поймав его взгляд, она вдруг поняла, что чудеса все-таки случаются.

Ну, теперь тебе ясно, хорошая девочка Люба, зачем нужны были те двое?

Ясно, дедушка. Спасибо тебе огромное! Но все равно ты старый тролль!