Текст книги "Десантник бывшим не бывает"

Автор книги: Татьяна Рубцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Таня Стар, Татьяна Рубцова
Десантник бывшим не бывает

«Тот, кого многие боятся, должен сам бояться многих».

Публий Сир

Дисклеймер

Книга не несёт цели оскорбить чувства граждан с низкой социальной и политической ответственностью, диссидентов, президентов и вообще чьи-либо чувства. Все персонажи и их имена вымышлены, и любое совпадение с реальными событиями и их участниками просим считать случайностью. В книге нет ни одного истинного факта. Прототипом не является ни один реальный человек. Авторы не несут ответственности за плохое настроение, нездоровье, долги по ипотеке и детей-троечников после прочтения вами книги. Авторы не разделяют мировоззрение ни одной из сторон. Книга написана с единственной целью: развлечь читателя и, как следствие, получить достойное вознаграждение.

Часть I. Не разевай роток на чужой медок

Северную столицу затянули грозовые облака, и город, словно плакал навзрыд уже который день.

Ирина смотрела в стеклянную дверь кафе на мрачный мир, и ей становилось всё страшнее. Минуту назад в эту дверь вышел самый ужасный человек, которого она видела в жизни. При том, что выглядел он холеным и привлекательным.

Сумбурные мысли приоткрыли врата в ад и, казалось, что не было им ни конца и ни края, как и питерскому дождю.

– Я Робин Гуд, – представился ей мужчина, нагло и насмешливо глядя в лицо. – Отнимаю у богатых и отдаю бедным. Бедный на сегодняшний день – ваш муж.

Богатая – была она. А он был адвокат.

Как же давно началась вся эта канитель…

Она, коренная петербурженка, поступила в Институт истории Санкт-Петербургского государственного университета. Гуляя после пар по набережной полноводной Невы, она мечтала о семейном счастье.

Посещая Государственный Эрмитаж, Ирина хотела работать в этом музее. Ослепительная роскошь Петергофского дворца, золотых и шутейных фонтанов, цветущих парков приводила её юную душу в трепет перед умельцами, создавшими бесценное наследие.

Он, Степан Буров, учился в ИМЭС, но на третьем курсе его знаний в экономике хватило на то, чтобы понять: для того, чтобы зарабатывать, не обязательно иметь диплом этого престижного вуза, вполне хватит и водительских прав. Он нашёл работу в фирме, начал перевозить грузы из Европы.

Любовь их была безмерна. Встречи сжигали сердца до пепла.

Они поженились. У Степана были накопления, родители Иры, давно решившие переехать жить в деревню, продали свою трёшку с видом на набережную в центре Питера, купили дом с участком и отдали оставшиеся деньги дочери.

Таким образом, молодожены приобрели двухкомнатную квартиру в новом доме недалеко от центра города ещё до обвала рубля по доступной цене. Настала пора родиться двойняшкам. Иначе и быть не могло, ведь любовь была обоюдной, а потому вдвойне сильнее.

Но быт обесценил всё. Бессонные ночи утомили Ирину до истощения. Склонная к полноте, она похудела так, что стала похожа на подростка.

Малыши росли, а отношения между супругами холодели. Они отдалились друг от друга так далеко, словно стали Южным и Северным полюсами Земли.

Ирина не замечала этого. Просто думала: вот отдам детей в садик, и всё наладится. Отдала. Не наладилось. Все осталось по-прежнему. И снова пошло: в понедельник схожу в парикмахерскую, после Нового года куплю модную блузку. Нужно заняться собой, буду выходить в люди, на концерты с мужем, а спустя пару лет – и с детьми…

Однажды Степан домой не вернулся. По телефону он предупредил, что у него теперь другая семья. История его новой жизни оставалась тайной за семью замками, да и замки ей особо отпирать не хотелось.

Оказалось, что её знакомые и родственники знали это давно, видели, предчувствовали. Она одна не замечала. В самом деле, не замечала. Мальчишки-близнецы просто заслонили от неё весь остальной мир.

Ирина сильно не печалилась, так как уже не знала, любит она этого человека или нет.

Поначалу она устроилась няней в детский сад. Вуз окончила заочно. Перешла работать в школу, стала преподавать историю старшеклассникам. Если бы не алименты бывшего мужа, она и дети умерли бы с голоду.

Но однажды алименты не поступили. Многие попытки связаться с мужем окончились неудачей.

Вскоре она выяснила, что он потерял работу, въехав фурой в бок автобуса с туристами. Случился почти международный скандал.

Степан, к счастью, отделался штрафом, который съел все его накопления. Самое страшное, – он лишился работы. Пару месяцев деньги ещё приходили. И – перестали. Ирина на какое-то время забыла про это. Мальчикам было уже по шесть лет, когда она, наконец, решилась напомнить бывшему мужу о себе.

Она нашла разлучницу, ту, которая… но, оказалось, что блондинистая красотка на высоких каблуках живёт уже совершенно с другим мужчиной.

Подав в суд, Ирина неожиданно узнала, что её бывший работает сторожем в физико-математическом лицее на улице Фрунзе. Получает пятнадцать тысяч «деревянных», так что, должен будет выплачивать ей всего пять «косых тугриков». Так делают почти все алиментщики, чтобы не платить много.

– Какая подлость, – воскликнула Ирина, когда её друзья-преподаватели разъяснили ей ситуацию.

Так прошло ещё пять лет.

Однажды в дверь позвонил парнишка лет двадцати. Он сунул Ирине письмо и ручку:

– Распишитесь в получении, – на автомате выстрелил он.

Не успела она опомниться, как почтальон прыжками сбежал по ступеням, скрывшись за углом лифта, оставив Ирину наедине с конвертом.

На поверхности бумажного прямоугольника был написан адрес Ирины и обратный адрес какой-то нотариальной конторы.

Вернувшись на кухню, Ирина отрезала край конверта и достала официальный документ.

В письме указывались личные данные: ФИО, место жительства отправителя и адресата.

Дальше шли совсем уже не понятные слова:

Реквизиты правоустанавливающего документа продавца. Технические характеристики продаваемой доли. Местоположение квартиры. Цена сделки. Условия продажи. Порядок оформления договора. Дата отправления.

– Что это? – неожиданно вырвалось у Ирины вслух.

Дальше максимально четко и достоверно, как приговор, были прописаны детали сделки и доходчивое объяснение для получателя:

«…Собственники жилья имеют привилегию. Право покупки предложенной доли действует до тридцати дней с момента получения уведомления о продаже её другим собственником.

Если собственник откажется от сделки, право покупки он утрачивает, и продавец может купить или продать долю квартиры любому лицу».

Это было письмо от экс-мужа и его адвоката.

Оно было напечатано на компьютере.

Стиль был холодный и официальный. Писал явно не он.

– Он что, с дуба рухнул? Не мог сам прийти и обсудить со мной вопрос жилья с глазу на глаз? – воскликнула женщина в пустой кухне. – Сволочь! – воскликнула она снова, словно её бывший сидел напротив. – Я давно знала, что ты мерзкий тип, но зря не придавала значения твоим странным поступкам. Ещё тогда, перед свадьбой, ты, недоумок, сделал мне предложение выйти замуж и вместо кольца с бриллиантом надел на палец металлический держатель пробки от шампанского, скрученный в кольцо. Да! Было оригинально. Мы похохотали… но в итоге, кольца я так и не дождалась. А теперь фортель с квартирой выкинул. Гад ты последний!

Предчувствие беды корябнуло в груди, но бешенство стёрло его мгновенно.

– Мерзавец! Деньги на квартиру дали родители, ты добавил полкопейки, а теперь хочешь поиметь меня? Продать мне мою же квартиру? Даже детей не пожалел. Сволочь! Перевелись мужики в нашем мире!

В конце письма стояли две подписи: бывшего мужа и его адвоката, – с требованием дать ответ.

Ирина бросилась к ноутбуку, набрала текст, в горячке не соображая, что пишет официальный документ.

«Неуважаемый, хотя и когда-то любимый, Степан, который Петрович Буров. Хочу тебя уведомить или, точнее, напомнить, что твоих сраных, добытых в поте твоего узколобого лица денег хватило нам только на покупку туалета, да и то без унитаза. Все остальное добавили мои родители, продав дорогую квартиру в элитном районе!

Если ты помнишь, дорогой, что ты не выплачивал мне алименты последние пять лет, а те крохи, которые мне присылали по почте пару раз, ушли на дорогу от дома до той самой почты, где я должна была их получать.

Так вот – встречное предложение. Я подаю на тебя в суд, как на злостного неплательщика алиментов. Если тебе нужны твои гроши, я их швырну в твою бесстыжую рожу.

Безо всякого уважения, совершенно не твоя, Ирина Аркадьевна Бурова.

И мне давно бы уже пора было сменить эту никчемную фуфельную фамилию на девичью или любую другую, чтобы не вспоминать о тебе!»

Совершенно забыв, что письмо будет читать ещё и неведомый адвокат полузабытого мужа, она отправила его по почте.

Близнецам к этому времени исполнилось одиннадцать лет.

К концу подходили каникулы, ребята собирали остатки радости и фруктов в деревне у её родителей.

Ирина думала, как ей жить дальше.

Жаркий август расцветил прилавки арбузами, дынями, виноградом, болгарским перцем, всего хотелось купить и закатить пир из овощей. Раскошелившись с горя, Ирина купила немного продуктов. Придя домой, стала готовить горько-праздничный ужин, чтобы забыться. Когда на столе в тарелке уже дымились голубцы, политые сметаной, зазвонил телефон. Приятный тенор несколько озадачил её.

– Здравствуйте, – ответила она.

– Я Василий Иванович Ежков – адвокат вашего мужа. Не хотелось бы мне общаться с вами в канцелярской атмосфере. Давайте завтра поужинаем вместе, и обсудим щекотливый вопрос по вашему жилью.

– Что тут обсуждать? Я всё написала вам, – вежливо послала она его.

– Дело в том, что этот вопрос всё равно нужно решать. Так или иначе, нужно встретиться.

– Хорошо, – скупо ответила она и бросила трубку. – Вот говнюк, даже сейчас, когда у меня наметилось пиршество, испортил аппетит.

Она вернулась на кухню, достала бокал и залпом выпила грамм пятьдесят коньяка, доставшегося ей на корпоративе в качестве презента. У неё была проблемная для современной женщины особенность. Она всегда заедала неприятности чем-нибудь вкусненьким. И это её расстраивало вдвойне.

Быстро помыв посуду, она взяла соседскую собачку Матильду – йоркширского мини терьера – и отправилась выгуливать собачку с милой мордашкой и алой лентой на макушке.

Это была её летняя подработка за хорошие деньги. С осени этим должны были заняться её сыновья.

Они дошли до места выгула. Миниатюрная крепышка останавливалась каждые три метра, обнюхивая землю.

Посидев у ствола акации, собачонка пару раз ковырнула траву задними лапами и побежала за брошенным теннисным мячиком. И тут она увидела могучего ротвейлера.

От страха Матильда зашлась лаем, подкатившись под ноги этому огромному псу. Но тут же, перепугавшись своей храбрости, завизжала и, поджав хвост, стремглав умчалась под защиту своей телохранительницы.

Большая собака, снисходительно глянув на дребезжащую мелочь, апатично отвернулась. Глаза собачников встретились, и они разом расхохотались.

– Ирина, а это Матильда, – представилась молодая женщина, указав на терьера, сжавшегося у её ног.

– Слава, то есть Вячеслав, к вашим услугам, и Бентли, – чёрный, как и полагается для статуса.

– Красивый пёс, ухоженный.

– Ваша Матильда тоже милая девочка, вся в хозяйку. Видно, что грумера посещает регулярно. А вы не похожи на остальных зоошиз. Те давно бы меня обматерили, хотя Бентли хорошо воспитан, и постоянно на поводке.

– Я не хозяйка, – Ирина наклонилась и подняла кроху на руки.

Та дрожала и поскуливала.

– Присматриваю за ней. Настоящая хозяйка старенькая, она уже не может гулять с собачкой. Она в прошлом известная балерина. Очень известная.

– Понятно.

Мужчина явно заинтересовался Ириной, да и она не скрывала симпатии к собеседнику, хотя ничего выдающегося в нём не было. Из внешних достоинств – крепкий жилистый торс, и, как ложка дегтя к мёду, лысина и очки.

Они явно не хотели расставаться, задержавшись в парке за разговорами. Вячеслав вспомнил несколько весёлых историй, а Ирина смеялась громче и чаще, чем это было обусловлено повествованием. Это подняло его самооценку на достаточную высоту, и он мимоходом обронил, что мог бы зарабатывать большие деньги, сотрудничая с Comedy Club.

Эти слова вызвали новый приступ смеха у обоих. Вячеслав, отерев слезы, скользнул взглядом по своему ротвейлеру и заподозрил, что тот тоже смеётся, правда, ехидно. Матильда всё ещё дулась на кобеля, спасаясь от него на руках телохранительницы.

Время летело быстро, и скоро стемнело, свет шёл от уличных фонарей и придомовых ламп.

– Рада знакомству. Увидимся, – щёки Ирины пылали счастьем, а в глазах сияло милое женское любопытство, замаскированное под простое желание повторить «вечерний квартал», сделав из него «утро юмора».

– Хорошо бы, – проникновенный взгляд его серых глаз, подметил, как от смущения её радужки потемнели до цвета густой заварки. – На всякий пожарный, возьмите мою визитку. Буду рад случаю увидеться с вами.

Ирина сунула визитку в карман. Она уже забыла, что может нравиться мужчинам и ощущать взаимную симпатию. В воздухе потянуло терпким ароматом тысячелистника, – травой, лечащей сердечные болезни.

Поочередно оборачиваясь, новые знакомцы ловили взгляды друг друга, ожидая, что кто-то один вдруг предложит провести вечер вместе.

В конце концов, тропки развели их по домам…

Утром Ирина, вооружившись целлофановыми пакетами, в ускоренном темпе выгуляла Матильду у самого дома, и уже надела чёрную юбку-карандаш и белую блузу рубашечного кроя – любимый стиль большинства учителей. Вдруг, как от взрыва сигнальной мины, вспомнила, что пообещала незнакомцу Ежкову с ним поужинать.

Она кинулась к шкафу. Порывшись, нашла древнее нарядное платье, которое последний раз надевала лет этак восемь назад на Новогодний праздник.

В год «Овцы» её семья была ещё дружной, вспомнилось ей. Счастливые люди кружили вокруг ёлки, затем разрывали обёртку на подарках. Все визжали от счастья, обнимались, целуясь по многу раз.

Милые воспоминания о семейном счастье царапнули сердце.

Платье оказалось ей впору, что удивило и обрадовало её.

Перед трюмо в спальне Ирина закрутила каштановые волосы в пучок, оголив шею. Надела бижутерию. О настоящих драгоценностях она никогда даже не мечтала из-за постоянной нехватки такой мелочи жизни, как деньги.

Подвела глаза и подкрасила губы уже у зеркала в прихожей, где было светлее от электрической лампы без абажура, и, сунув ноги в туфли на каблуках, застучала по ступеням, сбегая вниз.

Она часто практиковала пешие спуски и подъёмы по лестнице, так как панически боялась лифта. Но, как оказалось впоследствии, вертикальный скоростной спуск – не самое страшное, что бывает в жизни.

Ученики были на каникулах, по-настоящему оценить платье было некому. Просидев над методическими материалами весь рабочий день, Ирина закрыла кабинет и отправилась на встречу с неведомым.

В фойе школы она ещё раз подошла к зеркалу, поправила выбившуюся прядь волос и решительно пошла к выходу.

Солнце ещё грело, но на небе обозначились тучи, что вовсе не редкость для северной столицы.

Сердце Ирины подпрыгнуло, заколотилось и скрипнуло, словно по нему, как по грифу скрипки прошлась смычком неумелая рука профана, а лицо её зарозовело, когда она увидела огромную, как книжный шкаф, фигуру незнакомца у самой школьной двери. В руках тот держал букет белых роз:

– Здравствуйте, соседушка! Василий Иванович Ежков к вашим услугам. А вы – Ирина Аркадьевна Бурова, я сразу узнал вас, – он протянул женщине букет.

У Ирины ёкнуло сердце от слова «соседушка». И тут же в голову явился вопрос: как незнакомый мужчина смог её узнать, ведь они ни разу не виделись. Ей это было совершенно непонятно. По спине пробежал холодок.

– Будем знакомы, – ответила она автоматически вежливо.

Они пошли по дорожке вдоль клумб, над которыми трудились ребята из кружка «Декоративное садоводство». Преподавательский состав школы имел особенность переводить необходимые действия из одной плоскости в другую. Рабский труд детей запрещался, но в благоустройстве территории они участвовали, – назовем это «кружковой работой»: в конце концов, результаты ЕГЭ интересовали всех.

Ирина и Ежков шли рядом и молчали, ведь невидимая стена разделила их задолго до встречи. Наконец, они вышли за ограждение школьной территории, на которой разместились футбольное поле, беговые дорожки, баскетбольные кольца и тропа здоровья с брусьями, лестницами и гимнастическим бревном.

Светловолосый джентльмен открыл дверцу дорогой иномарки, а у Ирины заметались в голове тревожные мысли.

Такие тачки она видела только на расстоянии. Когда, к примеру, идёшь по тротуару, льёт проливной дождь, а такая крутая легковушка проносится мимо на запрещённой скорости, и брызги от маслянистых луж летят фонтаном, оседая на твоей чистой новой одежде.

Эти пятна грязи остаются и на пальто, и в унылой душе пешехода. К подобной ситуации даже слово «зависть» не годится. Нет в русском языке подходящего слова, чтобы описать эмоции.

Через четверть часа Ирина Аркадьевна и Василий Иванович умостились на стильные стулья кафе «Мука» с итальянской кухней. Небольшой уютный зал пестрел треугольниками в серых тонах разных оттенков на полу и стенах, что заставляло размышлять о сложности задачи, которую Ирине нужно было решить здесь и сейчас. Изящные круглые столы на опорной ноге выглядели игрушечными.

Иван Васильевич подозвал официанта и, взяв в руки меню, передал его Ирине. Молодую женщину смутили весьма высокие цены на блюда, в среднем по полтысячи рублей. Она ограничилась салатом «Цезарь с креветками» и стаканом минеральной воды. Адвокат заказал пасту «Четыре сыра» с морепродуктами, ризотто, два кофе и два пирожных «Медовик», украшенных пчелкой в виде крупного ореха, с шоколадными полосками и крыльями из тонкой стружки миндаля. На удивление, блюда принесли быстро.

Ирина проголодалась, и ей не хотелось ничего обсуждать. В конце концов, могла же она в кои-то веки расслабиться, получить удовольствие от ужина и помечтать. Когда-то она была гурманкой, но успела забыть об этом.

Им принесли кофе и пирожные. Василий Иванович предложил Ирине угоститься. Десерт соблазнительно пах, и она не удержалась. И ни на секунду не пожалела об этом.

Кафе Ирине понравился, всё было вкусно, а внутри по-домашнему уютно. Негромко играла музыка. За окном небо потемнело, и уже накрапывал дождь.

Официант убрал лишнее со стола, и Ирина, вздохнув, обратилась к собеседнику:

– Я вас слушаю, какие такие щекотливые вопросы у вас ко мне накопились.

Наигранно помявшись, Иван Васильевич ответил:

– Видите ли, уважаемая Ирина Аркадьевна, я являюсь вашим соседом по жилью. Недавно я купил у вашего бывшего мужа часть вашей квартиры. Вы ведь отказались выплатить ему долю за принадлежавшие ему метры.

Ирина от неожиданности выплюнула остатки кофе с пирожным на соседа, и тут же покраснела от стыда и негодования. С одной стороны, она сейчас сделала то, от чего пыталась отучить близнецов, а с другой – мужчина озвучил такое, что сдержаться было невозможно.

Василий Иванович, вытирая салфеткой остатки пирожного с костюма, казалось, добродушно приговаривал:

– Ничего страшного…

– Как? Как вы могли выкупить? Зачем вам это нужно! Как можно жить рядом с чужими людьми?

– Понимаете… это такой бизнес. Чтобы не портить вам жизнь своим присутствием, я предлагаю вам выкупить теперь уже мою долю в вашей квартире.

– Боже! Что я вам такого сделала? У меня двое малышей, которым нужно окончить школу. Я одна работаю. Алименты экс-муж не выплачивал уже пять лет и до этого тоже по суду платил копейки. Теперь вы квартиру отбираете. Как так можно?

– Я не виноват, что он продал мне своё жильё. По закону всё правильно.

– Его жильё! Да вы знаете, что большая часть денег дана нам моими родителями, а его вклад и двадцатой доли не составляет.

– Извините, что так получилось. Но я хочу помочь вам. Предлагаю выкупить мою часть квартиры по три тысячи зеленых за квадратный метр, – это сущие копейки по сегодняшним ценам.

– Зеленых? Это как? – Ирина расширила глаза от удивления.

– Долларов… – мужчина скопировал взгляд женщины.

– Долларов! – возмутилась Ирина и просчитала в уме количество запрошенной суммы. – Где же я их возьму? Если только придушу мужа и отберу деньги, взятые с вас.

– К сожалению, тех денег, которые он запросил за свою часть, не хватит. Их на порядок меньше стоимости, которую я вам предлагаю.

И тут она услышала фразу, которую он произнес нагло и насмешливо, глядя ей в лицо: «Я – питерский Робин Гуд. Отнимаю у богатых и отдаю бедным. Бедным на сегодняшний день оказался Ваш муж».

У Ирины потемнело в глазах. Она со всего маха бросила в него салфетку, налила стакан воды, хотела выпить, но выплеснула её в ненавистное лицо соседа. Всё в том же запале открыла сумочку, выхватила оттуда денежные купюры и швырнула плату за ужин прямо в завязанный безукоризненным узлом пёстрый галстук.

Ежков с растерянным видом оглядел присутствующих, нагнулся к Ирине очень низко и зло прошептал:

– Ты что творишь? Смотри, сука, заплатишь за оскорбление втрое!

Ножки его стула проскребли мраморный пол, и он спешно выбежал, выглядев при этом так, словно его оплевал верблюд.

Ирина смотрела в стеклянную дверь кафе остановившимся взглядом, и леденела от ужаса. Только что в эту дверь вышел самый страшный человек, какого она видела в жизни.

Не выдержав, она вся сжалась, прикрыла лицо салфеткой и, упав лицом на стол, расплакалась прямо тут, в небольшом зале, на глазах равнодушных посетителей. Её плечи дрожали от рыданий – так больно было внутри, словно её вывернули наизнанку.

Где же она возьмёт такую сумму денег? Она и в руках столько никогда не держала. Кто одолжит и поверит, что она вернёт? С такой зарплатой и двумя детьми даже кредит получить не удастся.

Сейчас адвокат предложил ей выкупить свою часть жилья по цене вдвое выше рыночной стоимости. Таких денег по сегодняшним меркам не собрать и за десять лет, а купить другое жильё не получится.

Что же делать? Продать ему её часть и купить маленькую квартирку на окраине?

С такими мыслями она пошла прочь от злосчастного кафе, не замечая, как по её плечам на платье стекают ручьи дождя, делая его неприглядным.

Так, оставшись одна почти на другом конце города, она проклинала момент, когда согласилась на этот злосчастный ужин, но тут подошел автобус, и, войдя в него, она уселась на заднее сидение, чтобы люди не увидели её заплаканных глаз. Она посмотрела в окно. Там в старинных зданиях загорались окна, за которыми таилась чужая жизнь, со своими счастьем и проблемами. «И дождь смывает все следы» – вспомнился ей фильм. А сейчас дождь смывал все её надежды на будущее.

Пока она ехала, небо разведрилось. Ирина зашла в квартиру. Она сняла вымокшее платье, зло швырнула его в стиральную машину, переоделась в джинсы с майкой, надела кроссовки, и вышла с Матильдой на площадку для выгула собак.

Даже в страшном сне Ирина не могла увидеть того, что с ней только что произошло. Горестные мысли приставали к Ирине, словно липучие мухи в августе. И даже Вячеслава с ротвейлером не было в парке, что буквально раздробило на части её сердце. И не было никого рядом, чтобы собрать его воедино.

Она вернулась в подъезд, отдала собаку хозяйке и постаралась тут же подняться на следующий этаж, не позволяя затянуть себя в вечные разговоры со скучающей старушкой.

Пока грелся чайник, она стояла у окна и рассматривала дерево напротив. Раненое порывом штормового ветра, оно цеплялось за жизнь ветвями и корнями, хотя отломанная ветвь вырвала ему сердцевину, разодрав ствол от середины до основания. Дерево казалось сильным, оно не сдавалось, не сохло, не увядало. Оно словно говорило Ирине, что жизнь прекрасна, и нужно драться за неё до последних сил. А в доказательство его правоты в полуметре от основного ствола уже тянулась молодая поросль, готовая поддержать раненого патриарха в старости.

Она заварила чай и медленно пошла в зал, чтобы посмотреть новости. Поставила на тумбочку увесистую белую кружку с пингвином, которую ей подарили ученики на Международный женский день, и буквально повалилась на малиновый диван под тяжестью душевного груза.

Мягкую мебель, на диване которого она обосновалась, они купили со Степаном в период острого дефицита денег на более изысканный вариант. Она ни за что не выбрала бы такую расцветку, но, увы, часто жизнь заставляет нас брать то, что имеется в продаже. Вопрос – голые стены или комфорт – был решен в пользу удобства. Через неделю она застелила диван покрывалом, чтобы скрыть обивку. Старый, с потёртой искусственной замшей, этот малиновый семейный ковчег не раз страдал от её сыновей. Приходилось даже отмывать с него детскую неожиданность. Однако, мягкая мебель продолжала служить семье, хотя уже далеко не полной. Её сердце заныло от приятных воспоминаний, когда детишки носились по комнате, скакали по дивану и с кресла на кресло, визжа и смеясь от восторга.

Нажав на пульт телевизора, она потянулась к сухарикам.

С экрана неслась речь ведущего программы о чрезвычайных происшествиях:

«…Россияне до сих пор считают, что рейдеры – это крупногабаритные парни в спортивных костюмах, одетые в куртки из кожи, увешанные золотыми цепями в палец толщиной. И, когда люди видят молодого человека в приличной одежде, образованного, с хорошими манерами, они чувствуют безопасность и не видят подвоха. Разве может бандит носить отутюженный костюм, модный галстук и быть обходительным настолько, что становится неудобно ему отказать. Юрист с выглаженной прической подталкивает собственников жилья дать согласие на сделку.

Не читая договор, доверяя всецело специалисту, люди подписывают документы, о чём очень скоро сожалеют. Эти выбритые до блеска парни используют внутрисемейный конфликт, и под раздачу попадают обиженные родственники, разведённые супруги и другие совладельцы жилья. Чаще всего клиентами чёрных риэлторов становятся социально не защищенные граждане: алкоголики, наркоманы, одинокие старики, детдомовцы, матери-одиночки…»

Она прислушалась к теме вещания. С неё словно спала пелена. Это был точь в точь её случай. Она переварила информацию, выданную с экрана, и сопоставила: всё сходилось. «Возможно, и я стала жертвой недобросовестных риелторов», – предположила она. Уж очень Ежков смахивает на выбритого до блеска парня-переростка.

Ей стало не по силам слушать дальше о лохах, которые, как и она, попались на удочку бандитов. Но в её голове всё же сформировались вопросы.

А ведущий уже освещал другую тему: у кого-то пропал ребенок и уже вторую неделю его не могут найти.

«Боже, какое несчастье! – подумала она, на минуту представив своих близнецов похищенными. – Что в этом мире творится?»

Имея свои проблемы, она уже не могла слушать о чужих бедах, и выключила телевизор.

Как ей сейчас не хватает крепкого мужского плеча…

Тут она подумала о чёрном ротвейлере и его хозяине.

Как хорошо, что он дал ей визитку. Она поспешно встала и вынула прямоугольник дизайнерского картона из кармана спортивной куртки, в которой ежедневно выгуливала Матильду.

«Юрист-консульт, адвокат, – Вячеслав Савельевич Любимов», – читала она и горевала, что жизнь больше не сводила их дорожки. Однако в душе теплилась надежда повидаться вновь. А вправе ли она просить незнакомого человека помочь, зная, что денег на адвоката у неё нет? На этой мысли она бросила визитку на тумбочку и снова ушла на кухню приготовить что-нибудь на завтра.

С этого дня жизнь Ирины изменилась и со страшной скоростью понеслась в сточную канаву.

Не успели её глаза высохнуть от слез, как жизнь преподнесла ей новый урок.

В следующие выходные в дверь настойчиво позвонили прямо с утра. Она накинула на себя старенький халат на молнии с рисунками синего и оранжевого цветов, купленный за копейки на вещевом рынке, и, пригладив руками волосы, пошла к двери. Не спрашивая, кто пришёл, она открыла её на всю длину цепочки.

На лестничной площадке стояли два высоченных амбала, одетые в цивильные костюмы с яркими галстуками. Один из них был Василий Иванович Ежков собственной персоной. Руки и ноги у неё похолодели от волнения, и она подумала: «Вспомни …овно – вот и оно», а вслух спросила:

– Чего надо? – голосом демонстрируя агрессию.

– И Вам здравствуйте! – наиграно вежливо ответил Ежков.

Ирина воинственно ощетинилась.

– Это мой компаньон Павел Михайлович Михайлов, – он намеренно по-деловому познакомил Ирину с напарником.

Несимпатичный с виду Михайлов кивнул и нескладно выдавил:

– Рад… знак… знакомству…

– Пошли бы Вы, Вася, со своим подельником Пашей в …опу! – выкрикнула она на высокой ноте.

– Зачем так грубо? Мы мирные граждане. Мы здесь проживаем. Разрешите войти.

Адвокат Ежков шагнул, желая переступить порог, и сильно потянул дверь на себя. Дверная цепочка натянулась, как струна. Ирина испугалась и пронзительно завизжала. От неожиданности Ежков ослабил усилие. Натяжение цепочки ослабело, и Ирина резко захлопнула дверь перед носом захватчиков.

– Я вызову полицию! – кричала она за дверью осипшим голосом.

«Как я могла попасть в такую глупую и опасную ситуацию? Ходят разговоры, что есть смертельные случаи при разборках между собственниками», – с неожиданным для себя самой хладнокровием думала она.

В дверь снова настойчиво постучали и позвонили одновременно, а потом и вовсе зажали пальцем звонок, который, не переставая, гудел.

Ирина, прижав ухо к двери, услышала град угроз, гулко разносившийся по площадке:

– Вы нарушаете закон! Наши права на жилище! Мы здесь прописаны со вчерашнего дня, – в дверь сильно постучали ногой. – Вы обязаны нас впустить!

Ирина вздрогнула от вибрации дверного полотна и взглянула в дверной глазок. Ежков тряс документами на квартиру:

– Я подам на вас в суд. Будете оплачивать издержки. Вам грозят неприятности!

Бросив последнюю угрозу в запертую дверь, мужчины удалились, а из дверных глазков в след им смотрела Ирина и соседи, которые, будто мыши, сидели по норам и не совались в чужие разборки. Пусть суды разбираются.

И суд разобрался с навязанными злым роком соседями.

Прошли пара недель. Жизнь Ирины занимали мысли о детях, которые со дня на день должны вернуться от бабушки с дедушкой.

Утром в субботу Ирина возвращалась с рынка, купив для сыновей учебные принадлежности. Школьную форму она пойдёт выбирать вместе с ребятами, когда мальчики приедут из деревни. Наверняка они стали на целую голову выше на натуральных продуктах и свежем воздухе.

Отягощенная сумками, она поднималась на лифте и тут услышала шум работающей дрели. «Снова кто-то ремонт затеял. Ещё не успели от прошлого отдохнуть», – мысленно возмутилась она.

Лифт открылся. На площадке у её двери возился слесарь, одетый в спецовку синего цвета с надписью на спине ЖКХ №8. Рядом стояли два наблюдателя, – «Робин Гуд» Ежков и его «Маленький Дон» Михайлов.