Текст книги "Сборник рассказов «Из записок врача»"

Автор книги: Татьяна Падерина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Татьяна Падерина
Сборник рассказов "Из записок врача"

Если вы можете разобрать почерк врача, вы либо старший врач, либо это записи не врача…

Компьютеризация всей страны частично спасает врачей стационаров от записей вручную, и эпикризы они строчат на компьютере. А вот нам на «Скорой» приходится писать от руки, причём чаще на коленях, в движущемся автомобиле.

Подскочив на очередной кочке на дороге, твоя рука взметается вверх, а вот в какое место в карте вызова она опустится, неизвестно. Об этом мы узнаём после того, как наши «сочинения» проверит старший врач. Как правило, утром, после смены мы дружно делаем работу над ошибками. Я очень стараюсь писать разборчиво, почти печатными буквами, но к вечеру мой почерк больше становится похож на крупноволновую фибрилляцию желудочков, к ночи плавно переходит в мелковолновую, а к утру в асистолию. На замечания нашего любимого, многоуважаемого В.А. мы реагируем по-разному: от бурного голосового возмущения до записки «см. внимательно». Несчастный В.А. от нашей наглости начинает закипать. От природы интеллигент до мозга костей, В.А. на каждой утренней конференции, краснея и обливаясь потом, просит «народ» не соревноваться с ним в эпистолярном жанре и не общаться с ним записками, как «Дубровский и Маша, через дупло».

Иногда наши карты берёт под контроль заведующий подстанцией. Сам в недавнем прошлом старший врач, он легко справляется с нашими шедеврами и свои замечания умещает на крохотном листочке почерком, больше похожим на трепетание предсердий.

Как-то «жребий пал» на мои карты, и я была вынуждена зайти в кабинет заведующего и выяснить, что же в них не так и что нужно исправить. После короткой беседы с начальством я поняла, что мне вынесен Verdiсtum и мне пора покупать прописи и заново учиться писать на кириллице. Первая половина моего здравого смысла стала кричать: «Нужно срочно переходить на планшеты и отходить от «ручного труда». Другая возразила: «Я, конечно же, как каждый современный человек, умею печатать… Правда, одним пальцем». Кругом засада. На помощь пришли внуки, они подарили мне диск BabyType – игровой клавиатурный тренажер. До чего дошёл прогресс…

Недолго я мучилась, пытаясь овладеть слепым десятипальцевым методом печати для начинающих. Как-то незаметно для себя я стала шустро стучать по клавишам, правда, двумя пальцами. Но сей печальный факт меня не беспокоит.

Мой любимый Григорий Горин писал: «Оканчивая школу, я уже твёрдо решил, что стану писателем. Поэтому поступил в медицинский институт…»

И снова в бой

Алексей бодрым шагом направился к машине скорой, чтобы самому проверить работу всей аппаратуры на бригаде и убедиться, что всё готово к работе. Эту давнюю привычку ему привил его старший коллега Павел Павлович Шаповалов, в узких кругах просто ППШ.

– Вы проверили, сколько в баллонах кислорода, исправна ли аппаратура и вообще всё ли в порядке на бригаде? – задал вопрос Павлу Павловичу Алексей, тогда ещё начинающий врач.

– Доктор, – улыбаясь, обратился ППШ к Алексею, – а вам известна народная мудрость: «Хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам». Вначале Алексея покоробило заявление ППШ. Правда, потом убедился, насколько прав оказался богатый жизненным опытом человек.

Подойдя ближе к новенькому форду, Алексей услышал недовольный голос своего напарника. Сегодня он работает с ППШ. Алексей любил с ним работать, ППШ профи, надёга, кроме того, обладал приятным характером. Если ППШ шутил, то всегда тонко, прилично и остроумно, а если серчал, то ненадолго, быстро забывал причину своего недовольства. С ППШ не соскучишься. Он прекрасный рассказчик. Его байки про скорую и «старые и добрые времена» знает и любит вся подстанция. Алексей восхищался его изобретательным умом и обширной памятью. ППШ большой оптимист. Всю жизнь хотел стать врачом. После школы, имея высокий аттестатский балл, грамоты по химии и биологии, подал документы во второй мед. Сдал все экзамены, но не прошёл по конкурсу, недобрал полбалла. Расстроился, но не сдался. Без экзаменов поступил в медучилище и окончил его с красным дипломом. В весенний призыв загремел в армию. Но ничего. Долг Отечеству отдал и опять подал документы в институт. На первом же экзамене по физике осознал, что за два года многое забыл, забрал документы и устроился на скорую. За первый год работы ППШ успел жениться, родить сына, поступить на рабфак, потому как не оставил мечту стать врачом. На следующий год опять недобрал полбалла. Каждый год ППШ сдавал экзамены, и каждый раз с одним и тем же результатом. Жена, родные и друзья убеждали его, что экзамен – это большая лотерея. С негодованием в адрес приёмной комиссии они искренне сочувствовали ППШ, и считали вселенской несправедливостью такое тотальное невезение на экзаменах. На их взгляд, уже то, что он неизменно в течение многих лет поступал в один и тот же институт, даёт право на зачисление. Но увы.

Всем известно, сколько случайных людей в медицине, сколько «недорослей» с дипломами врача. Но мало кому известно, сколько фельдшеров на скорой с дипломами педагогов, психологов, экономистов, юристов. К примеру, ППШ поступил и успешно окончил институт биотехнологий и рыбного хозяйства. Перед ним открывались новые горизонты. Но и тогда ППШ не изменил медицине даже в мыслях. Спрашивается, зачем учился? Да для общего развития. Вот так-то.

– Что за настроение, Палыч? Почему ворчите с утра? – удивился Алексей. – Где ваш природный оптимизм?

– Говорила мне мама: «Учись хорошо, сынок. Получи образование, и тогда не придётся тебе, как мне, необразованной, всю жизнь возить грязной тряпкой по полу…», – не обращая внимания на Алексея и завершив уборку в машине, продолжал ворчать ППШ. – «Иди, сынок, в медицину. Профессия благородная, уважаемая, чистая», – не поднимая глаз, он отжал тряпку, аккуратно расстелил её у входа в салон автомобиля. – Эх, мамочка, знала бы ты, что кал и моча – пища врача. И не в беленьком халатике теперь я рассекаю, а в синей робе, как сантехник.

– Уважаемые товарищи потомки!

Роясь в сегодняшнем

Окаменевшем ГОВНЕ

Наших дней, изучая потёмки,

Вы, возможно, спросите и обо мне…

Я, ассенизатор и водовоз,

революцией мобилизованный и призванный… – Алексей, процитировав великого поэта, подошёл ближе к ППШ. Они поздоровались и обменялись рукопожатием. – Ну, что с тобой сегодня? – Алексей иногда позволял обратиться к ППШ на «ты».

– Доктор, принимай аппарат, – забалагурил ППШ, – всё норм, – перешёл он на молодёжный сленг, улыбнулся, а у самого грусть в глазах.

– Палыч, когда и где днюху твою будем отмечать? Сегодня в торжественной обстановке начальство тебя поздравит, «благодарность» вручит, а народ требует продолжения. Все расходы берём на себя. Ты только определись с датой и местом.

– Эх! Старею, наверное. Помнится, как все события отмечались на родной подстанции, в родных стенах…

Объявили «пятиминутку». Слово взял заведующий. На этой должности и вообще в этом коллективе он второй год. Встать во главе старейшей в Москве подстанции было для него ответственно и почётно одновременно. Немного волнуясь, он начал:

– Уважаемые коллеги! Я начну нашу утреннюю конференцию с приятной новости. Сегодня у нашего ППШ, простите, у нашего Павла Павловича Шаповалова день рождения.

Раздался шквал аплодисментов.

– Я от лица и по поручению руководства станции и нашего коллектива поздравляю нашего юбиляра… – заведующий произнёс пламенную речь, где возносил ППШ до небес, и в торжественной обстановке вручил «благодарность» и приказ о выплате премии в размере должностного оклада. – Вот теперь УРА, товарищи!!! – и вместе со всеми поддался общему ликованию.

ППШ благодарил всех, кланяясь в пояс, принимал поздравления и подарки. С его уст не сходила счастливая улыбка. А когда увидел, что написано в приказе, оцепенел от изумления.

– Лёха, у меня, кажется, крыша поехала.

Алексей взял в руки приказ. В нём чёрным по белому было написано:

ПРИКАЗ

Об объявлении благодарности

В связи с юбилеем

За добросовестную работу в городском здравоохранении, а также на основании рапорта заведующего подстанции имени Л.Н. Аршинова (фамилия заведующего)

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Шаповалову Павлу Павловичу – ВРАЧУ подстанции имени Л.Н. Аршинова – объявить благодарность и выплатить премию в размере должностного оклада.

2. Главному бухгалтеру произвести выплату премии.

3. Заместителю главного врача по кадрам внести соответствующую запись в трудовую книжку.

Главный врач (подпись) печать

– Ну что, мой старший брат, мечты сбываются? – от всей души радовался Алексей.

– Врачу? Так и написано? Врачу? Значит, я не сошёл с ума? Так и написано? – не мог поверить ППШ.

– Да разве это важно, что там написано. Важно то, что ты СКОРОПОМОЩНИК от Бога.

– А теперь возвращаемся к нашим будням, – голос заведующего возвратил всех на грешную землю. – Как ни печально мне это всё озвучивать, но мы плетёмся в хвосте планеты всей по доездам на вызовы. Как так получается? Вот вы, Павел Павлович, вместо семи минут расчетного времени, прибыли на вызов только через десять. Нехорошо.

– Пробки, светофоры, – вступился за ППШ Алексей. – И всё это было доложено диспетчеру. Мы же не можем взлететь над пробкой и нарушать правила дорожного движения.

– Надо постараться… – вздохнул руководитель.

– Взлететь или нарушить?– пробежал возмущённый шепоток среди подчинённых.

– Я, как дипломированный специалист по обеспечению безопасности человека в современном мире, со всей ответственностью заявляю, – ППШ встал, – что помимо угрозы экологической катастрофы, современному миру угрожает информационная война. Глобальные информационные сети загоняют в виртуальную реальность огромные массы людей и управляют ими…

– Вот именно. Мы же не «электроники». МЫ ещё не умеем телепортироваться и прибывать на вызов через две-три минуты, как того от нас требуют, – согласился с ППШ народ.

– Дело ясное, что дело тёмное. Коллеги, идите вы все… работать, – заведующий пристально посмотрел на ППШ. – А вас попрошу остаться, – и рукой указал на свой кабинет. – Ну что? Бунт на корабле? – не без раздражения в голосе произнёс заведующий.

– Что вы, – устало произнёс юбиляр. – Какой же это бунт? Это стон людей, загнанных в рамки стандартов. За державу обидно. Повсюду потёмкинские деревни.

Из динамика прозвучал тревожный голос диспетчера: «491-я бригада, срочный вызов! Авто!»

– И снова в бой? – спешно направляясь к выходу, хитро улыбнулся юбиляр.

– Покой нам только снится…

– Прорвёмся! Мы же АРШИНОВЦЫ! – на бегу прокричал ППШ.

Машина с рёвом выскочила из ворот подстанции. Злостно нарушая все правила дорожного движения, с трудом продвигаясь сквозь плотный автомобильный поток, невзирая на опасность для собственного здоровья и жизни, бригада скорой помощи спешила на помощь людям, попавшим в беду.

Саня Коляскин и другие

Пётр Иванович Клюев вышел из троллейбуса и прямиком направился к воротам подстанции скорой помощи. Выпавший ночью снег скрипел под ногами, морозный воздух бодрил и приятно щекотал в носу, а лёгкий парок изо рта напомнил старому курильщику о сигарете. Пётр Иванович полез в нагрудный карман своей куртки, но вместо сигареты достал мятную конфету. Вот уже целый месяц он борется с вредной привычкой, но не знает, надолго ли его хватит. Проходя мимо поста охраны, кивком головы поздоровался с «недремлющим оком», бдительной охранницей Ольгой. А когда увидел, что все припаркованные «мерсы» покрыты небольшим слоем снега, порадовался: «Похоже, ребятам чуточку удалось вздремнуть».

В раздевалке он столкнулся с Саней Коляскиным, тот находился в «режиме ожидания» следующего вызова. Молодой, здоровый, сильный, он легко переносил ночные смены, мог и вовсе не отдыхать, а утром с восторгом рассказывал о забавных случаях на вызовах. «Ну прям как я в молодости», – частенько думал про него Клюев.

Пётр Иванович поздоровался с Саней:

– Здорово, Санёк. Как отработал?

– Привет! Ещё не отработал. Слушай, Иваныч! Столько сегодня прикольных вызовов было.

– Ты с кем трудишься?

– Я теперь с Любаней Смирновой постоянно работаю!

– Хорошо. А то приходят разные сопливые девчонки, адресов не знают, ящик им носи, носилки таскай…

– А я всегда помогаю женщинам, мне не в лом, – пожал плечами Саня.

– А я что, не помогал?! – возмутился Пётр Иванович. – Я тридцать лет с Варенькой отработал. Чего только не было…

– Да не расстраивайся ты так. Варваре Афанасьевне, наверное, стало тяжело работать на линии, вот она и ушла на филиал, – Саня понял причину раздражения Петра Ивановича и, чтобы разрядить обстановку, сменил тему разговора.

– Нет! Мне наших девчонок жалко. Вот приходит моя Любушка на работу красавица-раскрасавица, а уходит суслик! Просто суслик! Да и ещё больной!

– Балабол ты, Санёк! Из интернета цитатку свистнул? – хмыкнул Пётр Иванович.

– И как они, бедные, выдерживают на такой работе? – будто не заметив, что его уличили в плагиате, Саня продолжал развивать тему. – Вот нас сегодня имели в особо жестокой и циничной форме. И кто бы ты думал?

– Знамо дело, наши бабульки-красотульки отрывались. Тоже мне новость. Вчера была магнитная буря, да и об эпидемии гриппа объявили.

– И не только наши. Дают нам вызов за чужой район. Повод: плохо с сердцем, был инфаркт, женщине 90 лет. Подъезжаем, входим в лифт, а там полный анамнез на нашу больную: ВЕДЬМА, ВАМПИРША, ЗМЕИЩА, ВУРДАЛАЖИНА. И всё в бесконечной степени. Я говорю Любане, что нехорошо так-то уж о старом и больном человеке, а та мочит. Звоним. И дверь нам открывает старуха, вся в чёрном, седые волосы до пояса, скалится во весь свой беззубый рот и костлявой рукой приглашает нас войти в квартиру.

– Наденьте бахилы! – приказала нам ВЕДЬМА, как только мы переступили порог её логова.

Мы надели бахилы.

– Что стоите, как истуканы! Проходите в комнату, ставьте свой грязный ящик на стол, где газета лежит! И начинайте уже спасать меня! А то сейчас начнутся расспросы: где паспорт, где полис, где выписки и кардиограммы, что принимала до вас?!

Я растерялся. В подобной ситуации я ещё ни разу не был. А моя Любаня как можно мягче просит позволения у Вампирши присесть за стол, чтобы оформить карту вызова.

– А может вам ещё кофе предложить? – зашипела ЗМЕИЩА.

Мы мужественно выдержали атаку нечистой силы, стояли молча, пока ВУРДАЛАЖИНА не взяла себя в руки.

– Садись за стол, – сменив гнев на милость, обратилась старуха к Любаньке. – Заполняй документы как положено. Все мои лежат в правом верхнем углу на этом же столе. А ты, – теперь она обратилась ко мне, – сними мне кардиограмму. Что-то мне сегодня… – бабка смертельно побледнела, но не издала ни звука. Потом глубоко вздохнула и посмотрела на меня.

– Что? Страшная я? Не бойся. Я уже не кусаюсь. Я теперь беззубая кобра, – и засмеялась одними глазами. А у меня от страха холодок пробежал по спине.

Мы с Любаней оказали ей медицинскую помощь в полном объёме, согласно алгоритмам, и расстались. В лифт вошли молча.

– Люди зря писать не будут, – решил я нарушить молчание.

– В стопке бумаг на столе я нашла журнал, а в нём статью про нашу… Сань! – Любаня закрыла глаза руками. – Наша Скорпинея – Герой Советского Союза, разведчица. Она прототип героинь многих книг и кино про войну. Они за нас, а мы…? Как же стыдно…

– Дела-а, – давешнему злостному курильщику Клюеву нестерпимо захотелось нарушить свой обет. Но после недолгой борьбы с искушением всё же достал из кармана леденец. – И что теперь?

– Мы с Любаней решили взять шефство над Скорпинеей.

– Почему Скорпинея? – спросил Пётр Иванович, довольствуясь конфетой вместо вожделенной сигареты.

– Любаша говорит, что на фотографиях она божественно красива, просто царевна, а Скорпинея ведь дочь подземного царя из сказки «Волшебное кольцо».

– Главное, не опоздать с раскаяниями, – констатировал Клюев.

«Коляскин, у вас вызов! Бригада ждёт в машине!» – донеслось из динамика.

– Пока, Иваныч!

– Ну прям как я в молодости! – закашлялся Пётр Иванович.

Саня легко впрыгнул в кабину «мерса».

– Адрес? Повод? – обратился он к Любаше.

– Усиевича, 23. Больной живот у женщины 18 лет, – Люба явно сердилась на Саню за задержку вызова.

– Виноват!

Люба отвернулась от Сани к окну.

– Готов искупить вину кровью и даже жениться, – забалагурил Санёк.

– Согласна. Выйду за тебя. Человек ты надёжный, проверенный. Завтра сразу же после смены в ЗАГС, а потом вместе за Мишкой в детский сад, – без тени улыбки отозвалась Люба.

– Кто такой Мишка? – удивился Саня.

– Вот видишь, как мало ты меня знаешь, – усмехнулась. – А туда же, «женюсь». Мишка – мой младший внук. Ему три года. Пораньше забрать из садика дочь попросила.

– А Колька? – удивлению Сани не было предела.

– Смотри на дорогу! Баламут! – строго сказала Любовь Васильевна Смирнова, фельдшер с двадцатипятилетним стажем работы на скорой помощи. – А Колька – старший внук, ему почти пять.

– Ого! Да вы – бабка в законе!

– Я тебе покажу «бабка», – Любаня резко повернулась и показала Сане кулак.

– Ну, Любочка Васильевна!

– Держи дистанцию, НАПАРНИК, – делая ударение на последнее слово, заявила Люба. – В детстве сказки не читал? Слыхал: «Кому велено чирикать – не мурлыкайте».

– Всё. Понял, Любовь Васильевна, – ошарашенный реакцией на свой, как казалось ему, безобидный каламбур, сказал Саня, а потом посмотрел на Любу преданными щенячьими глазами.

– То-то же! – осталась довольной профилактической беседой с молодым сотрудником бывалый фельдшер.

– Приехали. И даже в расчётное время уложились. А можно с вами на вызов? Всё же пятый этаж, без лифта, – неуверенно обратился Саня к Любови Васильевне.

– Спасибо. Я уж подумала, что обиделся на меня.

– Не-а! Я всё равно вас люблю, и моё предложение остаётся в силе. – Они оба рассмеялись, и Саня понял, что прощён.

Хочу на Бали

Эта история произошла весной. В это чудесное время года частенько случаются удивительные, загадочные и необычные события, которые так и остаются необъяснимыми.

– Приехали, – сквозь сон услышал Максим.

– Уже? Так быстро? Как же хочется спать! Мне кажется, что я никогда не высплюсь. Хорошо, что сегодня последнее дежурство и в отпуск.

Максим Фёдоров, врач скорой помощи, работает в Москве, а живёт в деревне Акимо-Ильинке Тульской губернии, что в двухстах километрах от столицы. Чтобы не застрять в пробках и не опоздать на работу, Максим каждый раз перед дежурством вставал в три часа ночи. Вместе с приятелем Денисом Давыдовым вскладчину нанимали частника, и ровно в восемь они заявлялись на подстанцию. В свои тридцать четыре года Максим всё ещё холост. Он, конечно, не монах, были у него увлечения, только по сердцу никто до сих пор не пришёлся.

– И долго ты, внучек, в бобылях собираешься ходить? – часто сокрушалась по этому поводу его любимая бабуля Маша. – Вот помру, что делать-то будешь? В доме хозяйка нужна. И детишек нужно вовремя родить, чтобы успеть их на ноги поставить.

– Успею, ба, не волнуйся. Вот встречу ту, свою единственную, и сразу женюсь, – успокаивал её Макс.

В девять часов начиналась смена. Нужно было принять бригаду и настроиться «на лирический лад».

– Господи, дай мне силу перенести утомление наступающего дня и все события в течение дня… Дай отработать эти сутки удачно, без тяжёлых вызовов, – проверяя оборудование на бригаде, Максим заученно повторял молитву последних Оптинских старцев вперемешку со своими словами.

С тех пор как Максим попал в ДТП и чудом остался жив, у него изменилось мировоззрение и мироощущение. Он благодарен за это своей бабушке, Марии Антоновне, которая верила в Бога верой «простого пастушка». Бабуля не разбивала себе лоб в молитвах и редко ходила в храм, никогда не демонстрировала своё отношение к Создателю, но всегда благодарила Его за каждый прожитый день.

Бог слышит тех, кто искренно к нему обращается. И поэтому вызовы на бригаду Максима поступали несложные, правда, в огромном количестве. Они сыпались, как из рога изобилия. Москву захлестнула очередная вспышка гриппа. Поликлиники и неотложки не справлялись, и вызовы перекидывались на 03. Помимо гриппующих, скорую завалили вызовами с профильными поводами. Началось весеннее обострение всех хронических болячек.

К трём часам дня желудок Макса громким урчанием напомнил об обеде.

– 214-я бригада свободна. Можно попросить обед? – с надеждой в голосе обратился Максим к диспетчеру.

– Попросить можно. Только вызовы стоят. Сегодня как никогда их тьма-тьмущая, – диспетчер сочувствовала бригадам, только сделать ничего не могла.

– Так они будут сутки стоять, мы же не роботы, – возмутился Дмитрий Горбов, фельдшер, напарник Макса. – Что? Детский вызов? Хорошо! Кидайте! Едем, едем, говорю, – Димка уже кричал по рации, так как планшет давно завис.

И такая дребедень целый день.

К шести вечера, после долгих уговоров, со словами «и хочется вам на ночь наедаться» диспетчер региона дала добро на обед.

Гоняли до трёх часов ночи. Железный конь по кличке Mercedes Benz к этому времени обессилел и нуждался в заправке, и только после этого Максу и его бригаде разрешили вернуться в «стойло» и тоже «заправиться» …

Самолёт стал стремительно набирать высоту. Максим закрыл глаза, чтобы никто не заметил в его красивых, с миндалевидным разрезом бархатисто-карих глазах панику. От страха он не знал, куда деть свои длинные руки, ноги и заёрзал на кресле, чтобы удобнее усадить свои метр девяносто. От шума мощного двигателя заложило уши, и Макс широко открыл рот.

– Попробуйте зажать нос пальцами и сильно надуть щёки, – услышал он робкий женский голос. – Мне обычно помогает, – тактично посоветовала девушка, которая сидела через проход от Макса.

Максим последовал совету соседки и «пробки» из ушей мгновенно выскочили.

– Ух! Спасибо! А то так неприятно было.

– Вы первый раз летите на Бали?

– Первый, – честно признался Максим и, не поднимая глаз на соседку, нервно поправил свои густые тёмно-русые волосы. – И на самолёте лечу впервые. Страшно до неприличия. Есть желание напиться до бесчувствия и проснуться тогда, когда самолёт уже приземлится.

– Я тоже бы не отказалась крепко заснуть. Летать я не боюсь, просто сам перелёт долгий и утомительный.

Максим справился со смущением и посмотрел на девушку. Она оказалась небесной красоты; вся такая тоненькая, хрупкая, нежная.

– Вы такая отважная? Восхищён! Позвольте пожать вашу мужественную руку.

– Тогда давайте знакомиться. Меня зовут Ангелина, – без тени кокетства представилась девушка. – Люблю путешествовать. Взяла отпуск за свой счёт и решила опять на Бали слетать, уж больно там красиво.

– А меня зовут Максим, можно просто Макс. Я, как говорили в известной комедии Гайдая, «дальше Дубровки» нигде не был. В этом году отпуск выпал на март. Устал за год смертельно. Так захотелось погреться на солнышке. Живу в деревне, работаю в Москве на скорой. Получил зарплату, отпускные и решился на путешествие.

Они обменялись рукопожатием.

– У вас очень благородная и трудная работа. Я часто вызывала скорую своей бабушке. – Ангелина тяжело вздохнула, и её большие голубые глаза увлажнились.

– Надеюсь, сейчас с вашей бабушкой всё в порядке?

– Год назад бабушка умерла. – Ангелина встряхнула шапкой светлых волнистых волос и чуть прикусила себе нижнюю губу.

– Извините, – Максим искренне сочувствовал Ангелине. За десять лет работы он так и не смог привыкнуть к смерти.

– Не извиняйтесь. Всё нормально. Бабушка была мудрым человеком и неоднократно повторяла, что все мы под Богом ходим. Жила каждый день, как последний. Никогда ни с кем не ссорилась, не обижалась, никогда я не слышала, чтобы бабушка кому-то завидовала или кого-то осуждала, помогала делом и словом нуждающимся. И меня тому учила. Так что извиняться вам не за что. Мне просто её очень не хватает.

– Я тоже обожал свою бабулю. Родители развелись, когда мне было пять лет. Так получилось, что она одна меня поднимала. Я и в отпуск никуда не уезжал раньше, потому что нужно было помогать бабушке по хозяйству. Бабуля казалась такой здоровой, сильной. А год назад пришла из церкви, приготовила обед и прилегла отдохнуть. Уснула, так и не проснулась.

– Царствие им Небесное, – в один голос сказали Максим и Ангелина.

– Ангелина, а расскажите мне о Бали, пожалуйста, – Макс решил сменить тему.

– С большой радостью, – она повернула голову в его сторону, и Макс обратил внимание, какая у неё белая, изящная шея.

Голосом нежным, с серебристым оттенком Ангелина начала свой неспешный рассказ о прекрасной и далёкой стране. Глаза Макса как под гипнозом закрылись, голова медленно опустилась на грудь…

Самолёт пошёл на посадку. Приземление было далеко не мягким, его так тряхнуло, что Макс подпрыгнул на кресле и открыл глаза.

– Что, уже прилетели? – спросонья позёвывая, спросил Макс.

– Приплыли! Колесо попало в яму! Нужно теперь аварийку вызывать! – голос Ангелины почему-то стал мужским и грубым.

Макс от испуга широко раскрыл глаза и увидел, что он сидит в карете скорой помощи, а водитель Витька Цыпин, кричит благим матом, бегает вокруг машины и пытается дозвониться до своего бригадира.

– Бли-ин! Какой сон обломали! Хочу на Бали! – расстроился Макс.

– Будут тебе Бали и Мальдивы с Мальтой! – смеялся Димка. – Что тебе снилось-то, док?

– Снилось, что лечу в самолёте. Познакомился с девушкой неземной красоты и редкого обаяния. Что теперь делать, Димон?

– Дожить до утра и в отпуск! Перетрудился ты, брат. Кстати, в отпуск куда собираешься?

– Теперь точно на Бали, – решительно заявил Макс.

– Ты же боишься летать. Сколько раз предлагал составить компанию, всё время отказывался.

– А теперь не боюсь.

Боинг 737, самый популярный в мире реактивный пассажирский самолёт, медленно вырулил на взлётную полосу. На табло красными буквами сообщалось, чтобы пассажиры пристегнули ремни. Громко зашумели двигатели, самолёт разогнался и взлетел. При наборе высоты в самолёте что-то ещё рычало, скрежетало и шумело, отчего у Макса заложило уши. Он вначале широко открыл рот, а потом вспомнил и зажал крепко нос и надул щёки. Барабанные перепонки «встали» на своё место.

– Я так же спасаюсь от неприятного оглушения, – услышал он знакомый, с неповторимым тембром голос.

Макс повернул голову вправо и увидел Её.

– Здравствуйте! – поздоровался он с Ней как со старой знакомой. – Расскажите мне о Бали, пожалуйста, а то я почти ничего не знаю об этой стране.

– С большой радостью! Этот чудесный остров находится…

– У вас волшебный голос, я боюсь, что усну и пропущу самое интересное из вашего рассказа, – Максим пытался бороться со сном, который вдруг навалился на него.

– Отдыхайте. Всё только начинается, – улыбнулась Она, глядя на сладко посапывающего Макса.