Текст книги "Тьма придет за тобой"

Автор книги: Татьяна Осипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

3 глава

– Ты многое вспомнил, Оливер, – доктор Крисс, похлопал меня по плечу, – я слышал, что ты умеешь говорить.

– Я н-ннезнаю, к-как э-э-эт-то п-пп-полу-чил-л-лось, – выдавил я первые за несколько лет слова и попытался улыбнуться. Слезы стекали по щекам, и впервые за все время я поверил, что доктор Крисс сможет помочь мне.

– Знаешь, когда ты ходишь по своему острову, твоя речь становится обычной нормальной, ты даже не заикаешься. Понимаешь? Ты не парализован, Оливер, и я обязательно помогу тебе со всем справиться.

Он снова ввел меня в гипноз, где я очутился на странном острове. Я сразу понял, что это небольшой остров и его можно обойти за один день. Мне не хотелось возвращаться в хижину, но очень хотелось есть и пить. Я не помнил дороги и двигался по пути, который считал правильным. Черные обугленные стволы деревьев. Пепел, словно снег, ощущение потерянности и тупая боль, которая пульсом отдавалась в висках. Я должен вспомнить. Я все должен понять, как оказался здесь, и какую роль мне отвел Тэо Джанко в своей игре.

Опустившись на выжженную землю, я окунул пальцы в то, что когда-то было травой, а теперь лишь обугленным воспоминанием о ней. Что-то произошло…

Мучительным ветром ворвались воспоминания. Анна. Этого не может быть, она не могла так поступить со мной. Боже, я должен вспомнить…

У меня не было денег, только благодаря везению, мне удалось отправиться в Гарлемдолл, где проживала моя сестра. Мне удалось устроиться на судно рабочим матросом, выполнявшим самую грязную и тяжелую работу. Однако через несколько дней плавания, мы прибыли в Детракс, где на попутной машине, мне удалось попасть в Гарлемдолл.

– Я рада тебя видеть, Оливер, – у Анны был усталый вид, бледность пугала меня, и поначалу мне показалось, что она чем-то больна.

– Я не понимаю, что произошло в поместье?

– Ты приезжал туда? – в ее голосе зазвучали нотки озабоченности и какого-то страха.

– Да, Анна. И куда, по-твоему, я должен был вернуться после колледжа?

– Ты прав, Оливер, я обязана была тебе все рассказать.

– Ага, сейчас тебе есть, что мне рассказать?

– Оставь свой сарказм, – она немного помолчала, – в нашем доме произошли странные и ужасные вещи, в которые были втянуты не только мама, но и я.

– Ты?

– Это долгая история, и сейчас у меня нет желания снова пережить это, Олли. Мама покончила с собой, пожар уничтожил почти весь второй этаж, мне пришлось бежать, пока это чудовище не нашло меня.

– Тэо?

– Да, Олли, это не человек, он настоящее воплощение дьявола, мне до сих пор снятся кошмары, и боюсь, что когда-нибудь он вернется, чтобы завершить начатое.

Она рассказала мне все, опуская некоторые подробности, о которых не могла говорить. Иногда краска заливала ее лицо, и я ощущал всем своим естеством, что мои мать и сестра были втянуты в очень темную историю. Какую роль в ней сыграла Римма, мне не было до конца понятно, но видя страдания Анны, я понял, что нам угрожает опасность.

– Мне помогает один священник, Олли, позже я познакомлю тебя с ним. Сейчас стало гораздо легче, но посмотри, во что я превратилась, – она заплакала, и я понял, что вместо двадцатилетней девушки передо мной зрелая женщина лет тридцати пяти. Седые пряди волос, неумело скрытые краской для волос, морщинки, залегшие у глаз. Как я не заметил такой перемены. Я рассказал о том, что жил в нашем доме и чуть не сошел с ума от одиночества и видений. Анна обняла меня и заплакала, ее горячие слезы обжигали не столько мое плечо, сколько душу, вселяя в нее новые тревоги. Теперь мы были связаны этим, и я наконец-то убедился, что не сошел с ума. В доме действительно поселилось зло. Древнее зло, способное управлять, повелевать, властвовать и уничтожать, если все пойдет не по его сценарию.

Мне было значительно легче, однако я очень переживал за сестру. После смерти матери мы остались ни с чем. Тэо Джанко прибрал к рукам все наше состояние, выбросив нас за борт, как ненужный хлам. Мы не хотели участвовать в его играх, и он, наверняка, наблюдал, ждал, когда мы приползем к нему просить о помощи. В те дни я был уверен, что все наладится, и я больше никогда не увижу этого человека. Как я ошибался!

Церковь на окраине Гарлемдолла напоминала небольшую часовню. У святого отца Ганкеля был небольшой приход. Он был человеком средних лет, худощавым и торчащими в разные стороны волосами, тем не менее, взгляд умных карих глаз поражал своей проницательностью. По словам Анны, он давно занимался экзарцизмом, помогая людям избавиться от влияния демонических сил. Темные силы древнего зла безнаказанно пожирали души тех, кто заглянул за грань темного мира, прикоснулся к запретным тайнам древних. Отец Ганкель понравился мне умением выслушивать и вступать в разговор, в тот момент, когда я нуждался в этом. Я понял, что стало причиной гибели матери и ее страсти к Тэо. Она оказалась такой же жертвой, как и Анна.

– Я никогда не верил в подобные вещи, отец Ганкель.

– Пути Господни неисповедимы, сын мой. Порой мы видим зло, одетое в одежды добродетели. Пришло время демонов, которые тащат человечество к пасти гиены огненной, и им очень трудно сопротивляться, почти невозможно, – он опустил глаза, перебирая четки.

– Неужели этот Тэо, или как там его, не оставит нас в покое?

– У зла много имен, однако, если знать имя демона, с которым мы имеем дело, станет гораздо легче избавиться от него.

– Мы сможем убить его? – спросил я.

– Нет, Оливер, – улыбнулся отец Ганкель, – к сожалению, мир устроен так, что свет не может существовать без тьмы. Не в нашей власти нарушать это равновесие. По рассказам Анны, я могу судить, что вы имеете дело с Асмодеем, могущественным демоном. Он правит вожделением, блудом, ревностью и одновременно местью. Разрушение и ненависть следуют за ним по пятам, сея повсюду свои семена смерти. Если обратиться к «Молоту ведьм» – его называли князем инкубата и суккубата. Римма, о которой говорила твоя сестра, являлась суккубом, который спровоцировал сначала вашу мать, а потом и твою сестру. Роберт Бертон называл Асмодея, князем четвертого чина демонов: «карателей злодеяний», «злобных мстительных дьяволов». Бертон, хоть и был актером, знал толк в том, что говорил. Его так же называют начальником всех игорных домов, а оккультисты относят его к демонам луны. Еще во времена древности, когда не родился спаситель, он был известен персам, которые звали его «Айшма-дэв». Они звали его одним из духов, составляющим триаду зла. Я не имею понятия, как эта тварь оказалась в вашем доме. Но считаю, что отец Анны сразу понял, что их садовник совершенно не садовник, и имеет виды на его жену и дочь. Простите, мне очень жаль, что демон проник именно в вашу семью, но что его привлекло и кто. Насколько мне известно, он не разменивается по мелочам.

Я слушал Ганкеля и постепенно проваливался в сон, мои веки закрывались, словно налившись свинцом. Не знаю, как это произошло, но именно с этого дня меня стали преследовать странные вещи. Вне зависимости от своего самочувствия, я начал впадать в кратковременный паралич, что стало началом моей болезни. Это происходило в любое время, в любом месте. Так я остался без работы, и Анна взяла полностью опеку надо мной. В своих снах я бродил по странному острову. Зеленая роща шептала мне что-то ласковое, я что-то искал там, но никак не мог найти. Лес оживал после пожара, оправляясь от адского пламени.

Это был маленький остров, на котором я был счастлив. В полном одиночестве я находил время на все, что мне было дорого, потом в реальном мире, когда мой разум бодрствовал, я скучал по своему острову. Там не было страхов и боли, мыслей о смерти и обо всем том, что случилось с моей семьей. Я понимал, что еще слишком молод. Слишком молод, чтобы отказываться от прежней жизни, и, в конечном счете, умереть. А в реальной жизни я умирал, приступы становились чаще и длились уже не несколько минут, а около часа. Анне пришлось нанять сиделку, которая не смогла у нас долго находиться. Я помню ее, и то, как она смотрела на меня. По бледным щекам катились слезы, и она не в силах была что-либо сказать. На следующий день она уволилась, и я снова был предоставлен сам себе. Анна надеялась, что со мной ничего не случится, пока она не найдет новую сиделку.

Следующей была Мизуко, симпатичная молодая девушка, которая начала мне нравиться. В ее глазах сначала было столько блеска, она с удовольствием рассказывала, как переехала в Гарлемдолл из Чинэтсу, что на юге японских островов, и как ей нравится учиться на медицинском факультете. Мне нравилась Мизуко и, как я понял позже, тоже нравился ей. Однако после месяца работы, она спешно уволилась, и я не смог ее больше увидеть и очень скучал. Мой остров снова стал моим прибежищем, куда я убегал от своих терзаний и мыслей, где одиночество было приятным спутником. Там я мог общаться сам с собой и ответить на все существующие вопросы.

Я выпросил телефон Мизуко у сестры и как-то вечером позвонил ей. Узнав, что это я, она бросила трубку. Я набрал снова и спросил, почему она так поступает со мной.

– Ты мне нравился, Оливер, а … ты …, ты поступил со мной… как со шлюхой!

– О чем ты говоришь? – я не мог понять, что с ней происходит.

– Ты болен, Оливер, я больше не могла выдержать того, что ты делал со мной.

– Но ты нравишься мне, Мизуко, разве я мог обидеть тебя? – мой голос задрожал, я ощутил, как грудь сдавило, словно металлическим обручем, – возможно, я болен, но я не сумасшедший…

– Тот с кем я говорю, может и здоров, но то, что внутри тебя – настоящее зло.

– Что произошло, Мизуко?

– Прости, но я не хочу об этом… – она повесила трубку, и мне стало нестерпимо больно. Я не мог понять, что со мной происходит. Глаза стали тяжелеть, я снова окунался в свой сказочный вымышленный мир, который возможно и существует где-то.

Остров встречает меня тихим дыханием зеленых листьев, здесь не бывает осени, здесь не встает солнце по утрам, тут всегда день и вечное лето. Я медленно иду в лесную глушь, зная, что скоро получу ответы на свои вопросы. Из-за дерева выходит ко мне на встречу мое второе «я». Оливер– два улыбается и машет мне рукой. У него неприятная улыбка и небритые щеки. Взгляд какой-то безумный, странный, блуждающий.

– Ты не привел свою подружку? – улыбнулся он. Я отпрянул, увидев, что его зубы покрыты коричневым налетом и напоминают скорее гнилые зубы мертвеца.

– Кто ты такой? – спрашиваю я и получаю в ответ язвительную усмешку.

– Я – это ты, – он показал на меня пальцем, – а ты – это я, – он снова рассмеялся, его гадкий смех, давил и резал слух, – идем, я тебе покажу, чего так испугалась первая сиделка Бонни, так ее, кажется, звали?

Я киваю в ответ и следую за ним, не замечая, как сумерки, которых еще ни разу не было на моем острове, окрашивают небо в чернильный свет. Хижина, словно построена в незапамятные времена. Старый одноэтажный дом, состоящий из нескольких комнат. На полу разбросана одежда и… человеческие останки.

– Боже, – покачнувшись, я чувствую, как желудок сжимается, а тошнота заставляет выбежать обратно. Но, распахивая дверь, ища выход, я снова забегаю в эту комнату. В комнату полную боли, смерти и ужаса. Они все здесь. Мертвые, расчлененные.

– Жаль, что Мизуко не пришла, – другой Оливер склоняет голову на бок, – ей бы понравилась эта игра. Я закрываю глаза и вижу, как держу Мизуко за руку, как начинаю проваливаться в свой припадок и с жаром рассказываю о девушках, женщинах, которых привозил на свой остров, чтобы жестоко убить, насытившись их плотью. «Это сладкая смерть, когда они еще не понимают, какая им уготована участь, ты не знаешь, кто я, Мизуко, ты должна быть счастлива тем, что я выбрал тебя. Посмотри, как трепещет твое сердце, как по коже пробежал огонь. Я вижу, девочка, что ты страстно желаешь меня, и я помогу тебе в этом…» Я закрываю лицо руками, но не могу проснуться, я бью себя по щекам, а мерзкое чудовище смеется.

– Прекрати! – я кричу, и мой голос срывается до хрипа. – Это всего лишь сон, это просто остров, который я выдумал в своем воображении, а вот кто ты…

– Я – твоя вторая сущность, Олли, – усмехнулся другой, распахивая свои руки для объятий, – иди ко мне братец, их так много: красавиц, уродок, шлюх и девственниц – все они будут принадлежать нам.

Мне плохо, спазмы в выворачивающемся желудке заставляют меня согнуться пополам. Я вижу лица девушек, их отрезанные головы, кровь, что расписала стены этого жуткого аттракциона смерти почерком боли, я чувствую запах гниения и в тоже время пота, страсти, дорогого табака и вина. Все плывет перед глазами, я падаю лицом вниз, рядом с отрезанной головой мертвой девушки. Мне кажется все это сном, который скоро закончится. Неожиданно глаза на отрубленной голове открываются, губы с запекшейся кровью, что-то говорят. Мне уже не страшно, мне уже все равно. Я ощущаю, как сон наваливается на меня.

– Улица Белых слонов, – шепчут губы мертвой, – там мы встретились…

4 глава

Анна боялась звонить в агентство, уже три девушки уволились без объяснения причины. Она не понимала, что такое делает ее брат, казавшийся вполне нормальным, если бы ни потеря сознания и паралич. Ни один врач не мог поставить диагноз, все говорили лишь то, что хотела слышать Анна, и ни один не брался за лечение, пока не появился доктор Крисс. Анна подъехала к дверям клиники и, выпив успокоительного, вышла из машины.

– Скажите доктор, он стал вам хоть что-то рассказывать? – Мне кажется, он сходит с ума. Но видя его взгляд, я понимаю, что он не псих. Боже, я так устала…

– Как вы сами, Анна, я вижу, вы стали выглядеть значительно лучше.

– Слава Всевышнему, после наших сеансов, кошмары перестали меня мучить, но я так переживаю за Оливера.

– Я думаю, Оливеру хорошо у меня. Он никогда вам не говорил об острове?

– Остров? Нет, никогда.

– Понимаете, я вывел такую закономерность, что, когда Оливер находится в забытьи, то он отправляется на этот остров. Он рассказывает мне о нем.

– Рассказывает?!

– Да, я же говорил, что дело в психике, когда я ввожу Оливера в гипнотический сон, он совершенно спокойно может говорить.

– Это все сны, я понимаю, – улыбнулась Анна, на что доктор серьезно покачал головой и свел брови.

– Также я говорил с другим Оливером, – доктор Крисс выдержал паузу, посмотрев на удивленную Анну. – Я выяснил кое-что, и это вам не понравится. Бывало, когда Оливер засыпал, другой Оливер выходит на его место. Пока наш Олли гуляет по своему острову, чудовище в его обличии, убивает и жестоко издевается над женщинами, детьми и теперь уже пристрастился к молодым мужчинам. Их трупы разлагаются, мухи заполнили жужжанием весь дом – деревянную хижину, что расположена на острове.

– Я понимаю – это галлюцинации.

– Я не могу сказать того же, Анна, – доктор Крисс взял ее за руку, – вы знаете, что происходит в окрестностях Гарлемдолла? Каждую неделю находят трупы, у которых отрезана голова, руки от предплечья и ступни ног. Полиция давно охотится на этого нелюдя. По описаниям Оливера, его второе я, как раз и есть этот убийца. Именно поэтому я и заинтересовался рассказом вашего брата.

– Но это невозможно, доктор Крисс, – Анна поднялась со стула и подошла к окну. – Как это вообще может произойти?

– Пока не знаю, могу только догадываться. И… у меня к вам маленькая просьба.

– Да, доктор Крисс.

– Я хотел бы видеть вашу вторую служанку, Мизуко, если не ошибаюсь. Я предполагаю, что у них получилась наиболее сильная ментальная связь с Оливером. Анна пожала плечами и сообщила, что не может ничего обещать.

Сумерки. Солнце растеряло краски на безоблачном горизонте, они бледнели и тускло окрашивали наступление тьмы. Мизуко сидела на подоконнике и расчесывала длинные волосы. Она вспоминала Оливера, и ей было грустно жить и понимать, что им никогда не быть вместе. Влюбиться в сумасшедшего. Мизуко вспомнила их последнюю встречу, когда Оливер изменился до неузнаваемости. У него раздвоение личности, предположила девушка и грустно вздохнув, закрыла глаза. « Идем, малышка, твои подружки ждут тебя, – говорил он сладким голосом, в котором фальшивые нотки колотили своими маленькими молоточками в барабанные перепонки. – Я вижу, что ты, хочешь, мы все этого хотим, иди сюда», – он взял ее за руку, и Мизуко вдруг увидела все то, что чувствовал он. Ее передернуло от ужаса. Остров. Густой лес, тропинка залитая кровью, этой крови становится все больше. Около небольшого домика кровь перемешивается с грязью, и Мизуко слышит, как ноги Оливера хлюпают в этой кровавой жиже. Мизуко не может остановиться, ее сознание медленно вплывает в открытую дверь, где она видит трупы убитых. Зловоние и мухи. «Добро пожаловать в мой мир, Мизуко!» – улыбается Оливер.

Мизуко, выдернув руку из пальцев Оливера, видит, что он снова впал в свой парализованный сон. Слюна с его губ медленно течет по подбородку, Мизуко закрывает рот руками, но не может сдержать рвоту, потом распахивает дверь и бежит вниз, к телефону. Она больше не хочет работать здесь, она не может больше находиться рядом с этим человеком. Боже! Она прижимается спиной к холодной стене, страх коснулся ее кожи, дунул в темные волосы. Мизуко чувствует, что тот, другой Оливер, здесь, и что он появляется именно тогда, когда настоящий Оливер засыпает, отправляясь в свои сны…

Звонок заставил ее подпрыгнуть на месте. Сунув ноги в пушистые тапочки, Мизуко направилась к двери. Странно. К ней пришла Анна, сестра Оливера. Мизуко отошла от двери, не зная, открывать или нет. Страх. Он снова вернулся, как и мысли об Оливере. Анна позвонила снова, и Мизуко открыла дверь.

– Привет, Мизуко, – Анна протянула ей руку, – извини, что без предупреждения, у меня… мне нужная твоя помощь…

– Что-то случилось с Оливером?

– Ведь он нравился тебе?

– Причем тут это. Проходите, – Мизуко закрыла дверь и направилась на кухню.

– Я закурю, ты не против? – Анна вынула из сумки пачку сигарет.

– Конечно. Хотите кофе?

– Это было бы хорошо.

Мизуко открыла банку и, высыпав несколько ложек в кофе-машину, уселась на стуле, обхватив колени руками. Анна оглядела ее скромное жилище и, закурив, решила, сразу перейти к делу.

– Я пойму, если ты откажешься, у тебя есть на это право, но… – она немного помолчала, – только ты можешь помочь мне вернуть брата. Моя семья столкнулась с необъяснимыми силами, которые разрушили жизнь моей матери и отца…, почти, что свели с ума моего брата. В это можно не верить, но только вместе мы можем все это закончить.

– Мисс Фил, это смешно! – Мизуко налила себе кофе. – Даже если я вам поверила, у меня еще сохранился рассудок, и я не хочу играть в эти игры.

– Мизуко, тебе решать, как поступать, но когда человек прикасается к сумраку, когда демон касается его души, очень трудно отступить. Ты можешь поступать, как знаешь, но не забывай, это чудовище ищет сообщника. Не думаю, что ты захочешь стать им.

– Вы правы, мисс Фил, оно хочет…, оно хочет, чтобы я помогла ему. Я стала плохо спать и мне известно, что это не Оливер, я все поняла, когда увидела того, другого Оливера, в этом проклятом доме с мертвыми телами… Мне страшно. Я боюсь даже подумать, чтобы остановить его… Он будет убивать, пока Оливер не придет в себя.

– Мизуко, – Анна потушила сигарету и взяла девушку за руку, – мне стыдно и больно вспоминать о том, что погубило мою мать, она прозрела слишком поздно, когда поняла, что демон хочет добраться и до моей души. Я никогда не забуду эту ночь. Мое любопытство стало неистовым желанием вкусить порок и неизведанное наслаждение. Я не могла спать, есть, не подозревая, что демон уже начал свою игру. Тогда я была глупой девочкой и принесла себя в жертву этому чудовищу! – Анна закурила снова. Мизуко была уверена, что сейчас ее гостья расплачется, но она лишь побледнела, выкуривая сигарету за сигаретой, рассказывая все подробности той роковой ночи.

– Но, мисс Фил, почему демон оставил вас в покое?

– Ты это называешь покоем? – горько усмехнулась Анна. – Я научилась себя контролировать, эмоции открывают двери в наши души, так слугам ада становится легче найти чистые и добрые сердца. Заблуждение, что слуги дьявола ищут порочные души, такие становятся только слугами или пищей, не позволяя насытить до конца демоническое чрево. А вот чистая душа, тем более, девственницы, – она немного помолчала, опустив глаза, – стала настоящим подарком для Асмодея. Прошло время, и я научилась не пускать его в себя, но он рядом, и я чувствую это.

– Даже сейчас?

– Возможно.

– Получается, мы не сможем скрыть свои мысли от него, тогда как мы поможем Оливеру, мисс Фил?

– Я научу тебя, – Анна поднялась из-за стола, – прости, я позвоню, будь осторожна. И не называй меня мисс Фил, для тебя я могу быть просто Анной, мы же почти ровесницы.

– Я постараюсь, – как-то грустно улыбнулась Мизуко.

Когда она проводила Анну, ей стало невыносимо тоскливо, сердце бешено колотилось в груди, панический ужас накрыл с головой.

«Ему обо всем известно, – Мизуко чувствовала, как у нее все похолодело внутри, ей захотелось воздуха, она задыхалась, словно рыба, выброшенная на песок. Распахнув окно, она забралась на подоконник и посмотрела вниз с третьего этажа. Сумерки медленно вползали в комнату, касаясь холодными языками ночных звуков ее ног, пальцев, лица. В какое-то мгновение Мизуко поняла, что все это не на самом деле и ей необходимо взять себя в руки. Она спрыгнула на пол и, захлопнув окно, повернулась к нему спиной.

– Если, ты думаешь, что я боюсь тебя, зря теряешь время! – крикнула она в пустоту и, почувствовала, как страх начал отступать. – Я не подписывала наш договор кровью, поэтому убирайся! – закричала она и, опустившись на стул, закрыла лицо руками. Тело покрылось изморосью, дрожь не покидала еще несколько минут. Мизуко на ватных ногах зашла в ванную комнату, ополоснула лицо холодной водой и включила воду в ванной, решив набрать ее. Она сидела на ее краю и, расчесывая длинные волосы, улыбалась.

– Мой час умереть еще не пришел, – бросила она в пустоту, – поэтому оставь меня в покое! Она осенила себя крестным знамением и прошептала: «Аминь».

Окраина Гарлемдолла. Мальчик возвращается из школы, пиная в придорожной пыли, маленький камушек. В его беззаботной голове мысли, словно бабочки, порхают с цветка на цветок. Сегодня мама обещала пойти в цирк, и это здорово, он улыбается сам себе, не видя человека, который вышел на безлюдную дорогу. Мальчик пишет сообщение маме: «Я иду домой, скоро буду, у меня пятерка по математике»! Внезапная боль на шее, она жжет, словно ядовитая змея, обхватывая своим телом жертву. Мальчик падает и видит у своего лица пыльные ботинки коричневого цвета. Потом темнота. На его голове грязный мешок, который пахнет тухлым мясом. Незнакомец бьет его, заставляя кричать и молить о пощаде. Мальчик закрывает глаза, не чувствуя больше боли. Он ощущает себя перышком, невесомым и гонимым ветром…

Холодная вода приводит его в чувства. Мальчик видит свои руки, прикованные наручниками к крюку, он чувствует свою беспомощность и слабость перед этим человеком. Незнакомец задумал нехорошее, мальчик читает, что написано на его гнусном лице.

– Что здесь… кто… вы? – мальчуган пытается осмотреться, его руки крепко связаны, а ноги еле касаются пола, усыпанного мусором, – отпустите… – его тонкий жалобный голосок безнадежным эхом разносится по стенам. Здание котельной давно не используется по назначению. Он оглядывается и видит странного человека в синей рубашке и темных джинсах.

– Помогите! – вырывается у мальчика.

– Не спеши, – улыбается незнакомец, – пока я не закончу, ты можешь кричать так громко, как умеешь.

Мальчик вздрагивает от его улыбки, в которой появляются гнилые зубы, а зловоние изо рта заставляет отвернуться. Он видит, как лицо этого человека превращается в гримасу монстра, он ощущает смерть, что исходит от него. Малыш боится заговорить с чудовищем, понимая, что ему предстоит стать немым свидетелем своей смерти. Оливер вынимает нож и, проведя им по языку, пробует на вкус свою кровь, улыбается, скаля свои полусгнившие зубы.

– Ну, малыш, нам некуда спешить? Ведь так?

– Так, – кивает мальчик не в силах больше сдерживать нарастающий ужас. Оливер проводит пальцами по шее мальчика и начинает разрезать на нем одежду.

– Это твоя вторая кожа и пока тебе не больно, я хочу услышать, как ты кричишь. Почему ты молчишь?

Мальчишка крепче сжал зубы, не издавая ни звука.

– Разве тебе не страшно? – он полоснул острым, как бритва ножом по голому плечу мальчика.

– Мне очень страшно, – пробормотал отчаянный храбрец, сдерживая крик боли.

– Тогда кричи, кричи, пока я не отрезал твою голову! – Оливер приставил нож к его горлу и медленно нажал на лезвие, тонкая струйка крови потекла по шее, мальчик задрожал, слезы крупными каплями катились по лицу, шее, смешиваясь с кровью. Оливер облизал пересохшие губы, и в его глазах вспыхнуло что-то еще более страшное, чем то, что он задумал сделать с жителями Гарлемдолла.

Мальчик закрыл глаза и, зажмурившись, ждал своей смерти, которая почему-то остановила своего палача. Он открыл глаза и никого больше не увидел, только связанные руки и кровь, разорванная рубашка – напоминали о чудовище в облике человека. Он пытался освободиться, но у него ничего не вышло, он был слишком слабым для того, чтобы смочь развязать такие сложные узлы. Тогда, забыв об осторожности и том, что его мучитель, возможно, вернётся, он стал звать на помощь.