Текст книги "Украденная невеста"

Автор книги: Татьяна Новикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 3. Прости меня

В тот миг, когда иномарка Кондратьева сорвалась с места, обдав меня дорожной пылью, я возненавидела этого мужчину с максимальной силой. Мне, значит, сиди на трассе и дожидайся такси, а он похитил, бросил и свалил.

Отличный финт ушами!

Не удержавшись, я показываю отъезжающей машине средний палец. Именно в этот момент телефон вибрирует в руке. Перевожу взгляд на экран и вздыхаю. Вова. Ну и что ему говорить? Что сначала меня вроде как похитили, а потом я и сама передумала выходить замуж?

Там же гости, родители, приглашенные музыканты…

Тоскливо рассматриваю измятое платье и сбрасываю вызов. Дрожащие пальцы не сразу попадают в буквы, когда я набираю сообщение:

Прости, что сбежала, но я не могла иначе. Позвоню позже. Мне надо проветриться. Извинись за меня перед родней

Если вы думаете, что после этого Вова пожал плечами и забил на ненормальную невесту (теперь уже бывшую), то глубоко ошибаетесь. Количество и частота звонков возросли до такого уровня, что телефон сел за пятнадцать минут. Мне названивали родители и друзья, случайные знакомые (я их даже на свадьбу не приглашала!) Писали смс, умоляли одуматься и вернуться.

Такое чувство, будто Вова вышел в середину зала и торжественно произнес: «Тот, кто уговорит Аню вернуться, получит ящик шампанского». Такой вот своеобразный свадебный конкурс.

Но, когда телефон окончательно вырубился, подъехало такси, и я запрыгнула в него, выдохнув от облегчения.

Пусть Дмитрий Кондратьев и чудак с большой буквы «м», но он уберег меня от самого глупого поступка в жизни.

А дома тихо и пусто, но пустота эта мне приятна. Дышится легко. Последние полгода мы жили у Вовы, а свою студию в спальном районе я зачем-то держала. Не сдавала, не продавала. Видимо, подсознательно догадываясь, что понадобится место, куда я смогу слинять.

Вова вновь обрывает телефон звонками.

– Привет, – вздыхаю тихонько. – Прости меня за всё. Я компенсирую затраты на свадьбу.

На том конце слышится недовольное пыхтение.

– Я поступила ужасно, – продолжаю, только бы не молчать.

Пыхтение усиливается.

– Мне очень стыдно, но…

Осекаюсь на фразе «Мы чуть не совершили громадную ошибку». Вряд ли Вове понравиться ощущать себя человеком, который был всего лишь ошибкой.

– Свадьбу отменять не стали, – пасмурно произносит он. – Друзьям всё равно, где нажираться, да и еде нечего пропадать. Коттедж оплачен до завтрашнего утра. Пусть люди развлекаются.

Я хмыкаю, свободной рукой стягивая с себя тугую ткань. Вова во всем такой: прагматичный реалист. Другой бы свернул торжество и убежал вслед за невестой, а этот рассчитал все «за» и «против» и решил остаться.

Наверное, это было одной из причин того, почему я испугалась становиться женой Вовы. Мне хотелось сумасбродства. Хоть капельку. Чуточку. Но разве прокурор округа, человек не последних кругов, может позволить себе дурачиться?

Да у нас даже свидания были распланированы на десять шагов вперед.

– Спасибо за понимание, Вов. Ты должен злиться…

– Я не злюсь. Когда ты вернешься? – спрашивает ровно.

– В смысле… вернусь?

Так и застываю в одном рукаве, не решаясь стянуть его с себя.

***

– Домой когда приедешь? – уточняет ворчливо. – Вечером или завтра с утра? Мне ждать тебя или ложиться спать?

– Вов, ты не понимаешь? Мы расстаемся. Окончательно. Не будет не только свадьбы, но и отношений.

Вместо ответа – ещё более пасмурное пыхтение. Что-то пошло не по плану, заготовленному Вовой (он думал, что я сбежала со свадьбы чисто из вредности?!), и он начинает беситься.

– Давай обсудим это позже. Я заеду завтра.

Он вешает трубку, а я устало плюхаюсь на диван. Платье, конечно, восстановлению не подлежит. Измято, изодрано, заляпано грязью. Только выбросить, причем темной-темной ночью, ибо с ним даже на помойке стыдно появляться.

Следующие двадцать минут я отвечаю на все звонки. Маме, бабушкам, дедушкам, родне со стороны Вовы. Извиняюсь перед каждым. Многим уже, впрочем, на мои извинения начхать – они пьяны в стельку. Другие охают и ахают, но не возмущаются.

Только вот несостоявшаяся свекровь говорит:

– Чтоб ты сдохла, испортила моему Вовочке весь праздник, – и бросает трубку.

Такое чувство, что праздника был достоин только Вовочка. Да и ладно.

Последними я звоню своим подружкам. Уля с Дашей сами предлагают приехать, да ещё и с вином (которое честно умыкнули с застолья, так как знали о моей любви к нему). В общем, пусть свадьба и отменилась, но ничто не помешает мне отпраздновать.

– Ну и что с тобой случилось? – удивляется Уля.

Она разливает вино по бокалам, и мы выпиваем, не чокаясь.

– Не знаю. Как отрезало. Осознала, что Вова – не мой человек. Мне с ним душно, понимаете? – в доказательство оттягиваю ворот водолазки, будто бы само воспоминание о женихе сдавливает горло. – Я каждый раз успокаивала себя: ничего страшного, стерпится, слюбится. А не стерпится ведь…

– И ты просто уехала? – Дашка качает головой.

– Не совсем. На самом деле, меня украл Кондратьев Дима.

– Чего-чего? – Уля морщит брови. – Это кто?

– Это тип, который был их фотографом, – подсказывает Дашка.

– Был, а потом позвал якобы на фотосессию, увез за десять километров от коттеджа и начал рассказывать, что я достойна большего. Я сначала психанула, послала его на фиг, – Дашка одобрительно хмыкает на эти мои слова, – а потом подумала… Он ведь прав! Спасибо ему за похищение. Оно прочистило мне мозги.

Мы примолкаем. Уля переваривает услышанное, причем по лицу видно, что в её голове плохо представляется фотограф-похититель. Даша же так широко улыбается, что на щеках появляются ямочки. Ситуация её крайне забавляет.

– Мне кажется, ты неправа. – Улька пожимает плечами. – Вова – идеальный мужчина. Он тебя на руках был готов носить, любой каприз исполнял. А ты послушалась какого-то фотографа и перечеркнула всё, что у вас было.

– Да перестань, – осекает её Дашка. – Разве Анюта не может быть счастлива?

– Она сама не понимает, от чего отказалась, – скрипит зубами Уля.

Странно, обычно всё ровно наоборот. Даша – очень семейный человек, который мечтает воспитать пятерых детей, а уж женитьба для неё – идея фикс. Любого потенциального кавалера Дашка представляет в роли супруга. Если ей нравится увиденное – соглашается на отношения; нет – убегает куда подальше.

Улька же, напротив, оторва. Короткие платьишки, высокие каблуки, случайные знакомства. Для неё нет ничего тоскливее постоянства.

Но сегодня подруги меняются местами. Они ругаются, спорят, и мне остается только откинуться в кресле и подливать себе вина.

Почему-то грусти нет, как и радости. Вообще ни единого чувства. Я как пустой кувшин: что туда нальешь, тем и заполнюсь.

А поздним вечером, когда девочки давно разошлись по домам, мне звонит человек, о котором я даже думать не хотела.

Дмитрий Кондратьев.

***

Я сумрачно смотрю на телефон. Десять секунд. Двадцать. Тридцать. Этот настырный индюк не собирается сдаваться.

– Привет, – его голос с хрипотцой звучит очень соблазнительно.

На мгновение я даже отвлекаюсь от своей ненависти к нему.

– Привет, – отвечаю скупо.

– Я должен перед тобой извиниться.

– Правда? – спрашиваю ехидно. – Хм, за что это?

– За то, что повел себя как последний австралопитек, когда упёр тебя с торжества. Мне не хватало только дубины. В своё оправдание скажу: я хотел как лучше. Не потому, что мне не нравится Суханов, или я желаю ему зла. Просто он тебе не подходит. Ты сама это знаешь, иначе бы ломанулась к своему прокурору, как только я отдал тебе телефон. Но ты осталась. Значит, я был прав.

Так себе оправдание, если честно. С другой стороны, его слова вновь что-то задевают в моей душе. Мне хочется злиться на него, но внутри нет ярости. Только… благодарность. После трех бокалов вина голова такая ясная, словно все ненужные мысли стерты ластиком.

– Всё нормально. Мне почти не хочется тебя убить. Но задаток попрошу вернуть.

– Эй! Я с тобой даже договор на оказание фотоуслуг не стал заключать, полностью доверившись тебе. А ты задаток требуешь, жадная корыстная женщина!

– Ничего не знаю, – стараюсь говорить строгим голосом, а губы сами расплываются в улыбке. – Требую возмещения морального ущерба, и все такое.

– Без проблем, – усмехается Дима. – Я ещё парочку снимков скину. Назовем фотосессию: «Блудная невеста». Вот ты крутишься у зеркала, вот прыгаешь в мою тачку, вот гордо восседаешь посреди шоссе. Романтика!

– Пошел к черту! – а сама начинаю хохотать.

– Давай встретимся, Ань… – голос становится серьезным. – Позволь мне извиниться по-человечески. Ты можешь не верить, но я недоволен собой. Зол на себя за то, что лишил тебя выбора.

«Откажись», – шепчет внутри нечто разумное.

«Согласись!» – бурляит во мне три бокала вина.

– Уговорил. Называй место и время.

– Направлю координаты сообщением, как только решу, куда мы пойдем, – смеется он, а я удивленно хмыкаю.

Ну, определенности от Кондратьева ждать незачем.

И это мне даже нравится.

Глава 4. Миллион алых роз

Кто способен нагрянуть в гости к девяти утра? Только человек, который ежедневно просыпается в пять, наворачивает десять километров по парку, выпивает чашку эспрессо и к семи утра готов захватывать мир.

Короче говоря, я даже не смотрела в «глазок», когда открывала дверь. Сомнений быть не могло: это Вова.

Разумеется, он запамятовал, что я по жизни «сова», и моё утро не начинается раньше полудня. Встречаю его «как есть», то есть в пижаме с совятами и кичкой, затянутой на затылке.

– Привет, – хмуро говорю, опершись плечом на дверную коробку.

– Доброе утро, – улыбается Вова, подсовывая мне стаканчик с капучино. – Разрешишь войти? Я принес пончики.

О, а это внезапность. Он помнит о моей любимой кофейне, что за углом? Да ещё и не против жутко калорийного лакомства, которое состоит, по его же словам, из сахара, припудренного сахарной пудрой?

– Заходи.

Мы протискиваемся в кухню, она же столовая, она же спальня. Вова с неодобрением осматривает беспорядок, который я умудрилась сотворить за день.

Он хорош, мой бывший жених. Глупо отрицать очевидное. Стройный, подтянутый, красивый. Отличный собеседник, умеющий подать себя. Когда-то мне напрочь снесло крышу от этих его качеств.

Но сиюминутная страсть прошла, и мне показалось: пора расставаться.

Да только в моей жизни настал тотальный полярный зверек, о котором даже вспоминать не хочется. Всё пошло наперекосяк. И именно в этот момент Вова проявил себя не только как заботливый мужчина, но и как человек, готовый на всё ради любимой женщины.

Он практически вытащил меня со дна.

Ну а когда Вова сделал предложение, я почти не сомневалась: лучшего варианта мне не найти. Мама рыдала от счастья, узнав, что ей достанется такой замечательный зять.

А теперь вот смотрю на него, сидящего на моем кофейном диване, и понимаю, что правильно сделала, убежав.

В груди не колотится сердце, не вырывается из плена ребер. Вова безразличен мне настолько, насколько это возможно.

– Хочешь, я ещё раз извинюсь? – произношу понуро, когда молчание начинает давить на барабанные перепонки.

– Мне не нужны извинения, Нюра. Давай выплеснем негатив и заживем нормально. Я не обижаюсь, просто хочу понимать, что делать дальше.

О да, он называет меня Нюрой, точно бабушку-кашеварку, но не как сумасбродную, легкую на подъем девушку. У меня всё опускается, когда я слышу это воркочущее: «Нюрочка».

– Что делать дальше? Назвать меня каким-нибудь неприличным словом и найти себе новую девушку, Вов. – Я отпиваю из стаканчика и давлюсь приторно сладким кофе со вкусом карамели.

Он помнил о моей любви к кофейне, но совершенно забыл, что я ненавижу всяческие сиропы.

– Я не хочу никаких новых девушек, – стискивает кулаки. – Ты можешь сопротивляться сколько угодно, но мы отличная пара. Я люблю тебя, Нюра.

«А я тебя – нет», – почти выплевываю я, но нахожу в себе силы промолчать.

– Вов, изначально было понятно, что у нас нет будущего. Я же чокнутая на всю башню. А ты…

– Скучный и серый человечишка? – грустно ухмыляется.

– Нет! Ты сдержанный, правильный. Мужчина с обложки глянцевого журнала.

Я нахваливаю его ещё долго, привожу сотню всяческих доводов. Вова молчит, словно выключился из разговора. Взгляд его бегает по обстановке студии, ни на чем конкретно не останавливаясь. А где-то в пакете валяются пончики, к которым – я точно знаю – никто из нас не притронется.

– Дай мне один последний шанс, – перебивает меня Вова. – Я смогу реабилитироваться перед тобой. Докажу, что тоже бываю сумасбродным.

Он поднимается, смотрит на меня глазами побитой собаки. Никогда не думала, что этот мужчина способен так глубоко переживать. Он всегда был скуп на эмоции, а здесь такая неподдельная боль. Она пронзает его, смягчает черты лица.

– Послушай….

– Только не говори, что ты влюбилась в фотографа? Укатила бы с ним на край света, не так ли? Уж он-то отвечает твоим представлениям о прекрасном принце?

Что? Откуда ему известно о Кондратьеве?..

***

Вова отворачивается так резко, словно собирается расплакаться. Я не вижу эмоций, которыми наполняется его лицо. Но дотрагиваюсь до плеча и говорю:

– Что за глупости. Да и вообще. Откуда ты знаешь о фотографе?

– Дурочка, в коттеджном поселке везде понатыканы камеры. Я видел, как он увез тебя…

– Я не влюбилась в Кондратьева, клянусь. – Даже не вру, потому что к Дмитрию не испытываю точно такое же глобальное ничего, как и к Вове. – С чего ты взял, что он куда-то меня увозил? Может быть, я сама попросила его забрать меня.

– Ну-ну, – фыркает, будто за версту чует мою ложь.

– Именно так! Поняла, что иначе мы оба будем несчастливы. Это нечестно по отношению к тебе.

– Откуда тебе знать, что лучше для меня? Я буду бороться, Нюра. – Вова оборачивается так резко, что я от неожиданности роняю стаканчик с капучино. – Ты стоишь каждой пролитой капли крови. Если придется ради тебя биться, я готов.

Он прижимает меня к стене и припечатывает властным, собственническим поцелуем, а затем, не прощаясь, уходит. Оставив меня в полном непонимании.

Его последние слова ещё долго отдаются в ушах.

Не собирается же Вова устраивать дуэль с Кондратьевым?

Дурацкие фантазии влезают в голову сами по себе. Вот мужчины выбирают оружие, вот делают двадцать шагов друг от друга. Револьверы (стреляться нужно только на них) дрожат на вытянутых руках.

Выстрелы звучат одновременно.

Ну а потом оба промахиваются, ибо ни тот, ни другой не отличаются стрелковыми способностями.

Тьфу!

Да что за день нежданных гостей?! Ровно в полдень в дверь вновь звонят, но уже не Вова, а курьер из цветочной службы. В его руках – гигантская корзина, в которой не меньше двух сотен кроваво-алых роз. Цветы выглядят не живыми, их давно срезали и долго везли в неподходящих условиях.

Мне искренне жалко их.

Заваливаю розами душевую кабинку и качаю головой. Раздражение заполняет до макушки. Наполняя меня всю, целиком, без остатка. Мне хочется молотить по стене кулаками.

Вова должен знать, что я ненавижу такие букеты; так зачем он дарит мне мертвые цветы?..

К корзинке прикреплена записка.

Будущей Анне Сухановой от любящего жениха. Ты краше любого из этих цветков…

Ну, хоть не «бабе-Нюре».

В любом случае, позитивных эмоций не прибавилось. Наоборот, два часа возни с цветами (только бы хоть как-то оживить их) превратили меня в озлобленную фурию. В итоге розы стоят повсюду. В раковине, на кухоньке, закрывают собой подоконник. Они высятся в единственной вазе, занимают малочисленные кастрюльки и кувшины.

Чтоб вы понимали всю глубину свалившего на меня счастья: десяток роз гордо вставлены в бачок унитаза, ибо складывать их было некуда.

А ближе к вечеру Дима присылает координаты. Не соврал! Не адрес, а геоданные, по которым я должна отыскать место встречи. Я ухмыляюсь и забиваю их в навигатор.

Ехать полтора часа.

Продираясь через розовые заросли, я в спешке одеваюсь, крашусь. Ничего особенного. Не на свидание же еду, поэтому джинсов и футболки с Микки Маусом будет достаточно.

Несусь к своей машинке – старенькой «Ладе» темно-болотного цвета – и замираю с ключами перед дверью.

Вашу мать!

Переднее колесо проколото. Неудивительно. Сто лет не проверяла машину, разумеется, какие-то хулиганы уже вовсю поиздевались над ней.

На секунду мне кажется это недобрым знаком. Я вообще суеверна, и такая мелочь, как пробитое колесо, вызывает у меня ворох сомнений. Стоит ли ехать на встречу? Может быть, не поздно развернуться и забить на всё?

Неспроста же с самого утра всё не ладится. Вначале разговор с Вовой, затем цветы эти дурацкие, а теперь и колесо…

С другой стороны, нельзя так запросто сдаваться. Нельзя запираться в четырех стенах и ненавидеть весь окружающий мир.

Нужно сделать этот день особенным.

Прыгаю в такси и срываюсь в центр города, где уже дожидается Кондратьев.

Глава 5. Улыбочку!

Сегодня я настоящий мастер спорта по перепадам настроения.

С утра вскочил ни свет ни заря, что на меня не похоже: я та еще сова, обожаю дрыхнуть до полудня. Но раз уж проснулся окончательно и бесповоротно, то пришлось занять себя подготовкой к фотосъемке, которая прошла в итоге слишком дерганно и взвинтила меня до состояния "не трогать, злой саблезубый фотограф".

Срываюсь на визажиста, который опоздал на целый час, ору на техников в фотостудии, которые перепутали забронированные даты, заливаюсь крепчайшим кофе в попытке восстановить утраченные нервы.

– Я оплатил эту бронь еще месяц назад! – рычу в бессильной злобе, нависая над блеющим администратором. – Как можно было умудриться перепутать залы, объясните мне, молодой человек? Вот я вроде не стилист, но мне кажется, что отсутствие мозгов вам не к лицу.

– Человеческий фактор, – мямлит светловолосый парнишка.

Я готов рвать и метать бесконечно, но тут рядом возникает милая девушка, которая щебечет что-то о техническом сбое программы бронирования и о том, что они нашли для нас свободное время в другом зале. Не бог весть что, но лучше, чем ничего, новый свадебный каталог отснять нужно было срочно.

Прекрасные модели в волшебных платьях поначалу воодушевили, но потом вынесли мозг своей беспросветной тупостью. Нет, ну как можно надеть черное нижнее белье на съемку белоснежных свадебных платьев, а? И если на некоторых нарядах это незаметно, то фасоны других демонстрируют все убожество ситуации.

– Кажется, я забыла пакет со сменной одеждой дома, – испуганно поглядывает на меня незадачливая моделька.

– Я не море, и меня не волнует, что ты забыла или потеряла – белье или мозг по дороге в студию, – я стараюсь не рычать, но выходит плохо. – Снимай все с себя немедленно, будем тебя наряжать на голое тело.

Съемка свадебных платьев сменяется съемкой одеждой для аниматоров детских праздников, и здесь мое настроение снова улучшается. Я так воодушевляюсь, что шучу вместе с аниматорами и цепляю на себя пластиковый ободок с ушками Микки Мауса. Ну а после съёмки иду к машине и в бешенстве смотрю на расцарапанную дверь. Какая скотина это сделала?! Внимательно присматриваюсь к странным царапинам на двери, будто гвоздём сделанные, честное слово. Только этого еще не хватало! Что за хулиганы тут буянили, пока меня не было? Надо бы проверить камеры видеонаблюдения, со стороны фотостудии машину точно должно быть видно. Но сейчас совершенно некогда, и так рискую опоздать, так что решаю отлодить это дело на завтра.

В бешенстве жму на газ и трогаюсь с места. Настроение вновь падает ниже плинтуса, да еще Яна срывает телефон. Не хочу с ней сейчас разговаривать, голова занята другим. И другой.

Во всей этой беготне едва не забываю скинуть Васнецовой геоданные места встречи. А то хорош бы я был: сам предложил и сам молчу. Честно говоря, я так и не определился, куда ее сегодня свозить, а суета в фотостудии не давала сосредоточиться, остановиться и немного подумать. Ну ладно, соображу по ходу дела, главное – встретиться и постараться не натворить глупостей. Ну, хотя бы попытаться. Мужик я или где?

***

Лечу на всех парах в центр города. Немного волнуюсь: а вдруг Аня не придет? Возьмет да из чувства вредности не придет, с нее станется.

Паркуюсь и с облегчением выдыхаю, завидев издалека знакомую рыжую макушку. Красивая и невероятно притягательная, Аня стоит на берегу, опираясь на гранитный парапет, любуясь проплывающими внизу теплоходами. Мимо как раз проходит один такой большой с разноцветными фонариками на борту, и Аня на фоне мерцающих огоньков выглядит особенно романтично.

– Улыбочку! Вас снимает скрытая камера! – громко говорю я, приближаясь к Васнецовой.

Она оборачивается, чтобы посмотреть, кто это тут паясничает, и я быстро щелкаю камерой, делая парочку кадров.

– По-моему, меня снимает не скрытая камера, а Микки Маус, – замечает она, с удивлением глядя на мою голову.

Черт, кажется, я так забегался, что забыл снять дурацкий ободок.

– Ты подаешь заразительный пример, – киваю на ее футболку, заметив изображение мультяшного героя на одежде, и делаю еще пару кадров.

– А это еще зачем? – улыбается Аня.

Сразу бросается в глаза, как она напряжена. Не знает, куда девать руки, губы сжаты, взгляд подозрительный. Придётся ее сегодня расслаблять как следует.

– Просто так, для красоты. Смотри!

С этими словами показываю ей на экране фотокамеры получившиеся фото. На самом деле использую это как повод подойти вплотную и слегка приобнять. Но Аня так увлечена разглядыванием фотографии, что, кажется, не замечает моих подозрительных телодвижений.

– Красиво! Скинешь мне?

– Сегодня же вечером. А пока что поехали ужинать. Точнее ты будешь ужинать, а я – обедать, потому что мой желудок не помнит ничего, кроме нескольких литров кофе и пары бутербродов на завтрак.

– Поехали? – удивляется Аня. – Надо еще куда-то ехать? Мы разве не на месте?

– Почти. Здесь мы встретились для того, чтобы я сделал тебе пару шикарных кадров. Видишь ли, такой особенный рассеянный свет можно поймать только здесь на набережной и только в это время. У фотографа есть всего пятнадцать минут, чтобы успеть запечатлеть эту уникальную мягкость в кадре. А потом солнце уходит, и свет уже не такой интересный. Видишь, небо уже поменялось.

Киваю в сторону реки и увлекаю Аню к машине.

– Так куда мы едем? – снова спрашивает Васнецова, когда мы трогаемся с места.

– Ммм, понятия не имею.

– Ты меня разыгрываешь, – вздыхает Аня и качает головой.

Открываю рот, чтобы честно признаться, что за целый день ни разу не думал об этом, но тут натыкаюсь взглядом на рекламный стенд с вывеской одного весьма необычного ресторана неподалеку. Я об этом местечке был наслышан, но ни разу не приходилось там бывать. Хммм, это, конечно, будет слабо похоже на обычный ужин, но… Почему бы и да?

– Конечно, разыгрываю. Я только что определился, куда мы двинем, скоро будем на месте.

Аня снова качает головой и спрашивает:

– Сколько тебя помню, ты всегда такой спонтанный, и всегда с камерой… Ты вообще когда-нибудь расстаешься со своим фотоаппаратом?

– Ага. В постели с прекрасной дамой он не очень уместен, – усмехаюсь я.

Аня только громко фыркает.

– В ресторане ты меня тоже фоткать будешь?

– О, нет, боюсь, местная обстановка не позволит сделать мне даже один кадр.

– Это еще почему? – хмурится Аня.

– Увидишь, – я загадочно поигрываю бровями.

***

Решаю сменить тему:

– Расскажи лучше о себе. Мы с тобой в последние годы почти не общались, всё только по делу. А ведь я даже толком не знаю, как ты живёшь. Чем ты сейчас занимаешься?

– Организую выездные церемонии бракосочетания.

– Хорошее дело. Нравится?

– Ещё как! – Аня энергично кивает головой, глаза у нее горят фанатичным огнем. – Все молодожёны такие разные, у всех своё видение торжества. Порою они хотят всяких безумств, но так даже интереснее.

Видно, что она готова бесконечно рассказывать о любимой работе, но умолкает, лишь на щеках появляются ямочки.

– Слушай, а разве ты уволилась не ради того, чтобы открыть цветочный магазин? Или я что-то перепутал?

– Да… Так и есть. По правде, у меня была целая сеть цветочных магазинов по всему городу.

– Назывались, небось, "Анютины глазки"? – спрашиваю с улыбкой.

– Да ну тебя! – Аня смеется и машет рукой. – Это слишком пошло – увековечивать свое имя в названии цветочных лавок. В общем, всё шло неплохо, я даже планировала открыть пару лавок в столице, но…

Она умолкает на полуслове и с невыносимой тоской в глазах смотрит в окно.

– Что-то пошло не так?

– Угу. Мягко говоря. Не знаю, кто на меня взъелся: конкуренты, или просто небеса прогневались… Но в какой-то момент меня задавали проверками. Стали приходить чуть ли не каждый день, придираться ко всем мелочам. Но ладно бы на этом все закончилось, там потом вообще приперлись какие-то бугаи, стали угрожать, требовать денег, – Аня вздыхает, тема для нее явно тяжелая и болезненная. – Меня тогда здорово выручил Вова. Просто натурально спас от этих бандитов, если честно. Работа, правда, после этого разладилась, пришлось все закрыть, но… что бы я без него делала?

С титаническим трудом подавляю в себе желание сказать что-нибудь едкое.

– И ты, значит, прониклась бесконечной благодарностью к прекрасному принцу? – уточняю как можно более ровным голосом.

Аня молчит, и мне очень не нравится это молчание. Создается впечатление, что она собиралась выйти замуж за Суханова только лишь потому, что тот вытащил ее из какой-то дерьмовой истории. Но, видимо, углубляться в это сейчас не стоит, так что возвращаю разговор в прежнее русло.

– Ты занимаешься декором выездных регистраций, да? Покажешь что-нибудь?

Мы как раз стоим в пробке, и есть время посмотреть фотографии. Листаю галерею на анином смартфоне, искренне восхищаюсь красотой и изяществом сложных цветочных композиций.

– Здорово! Это, правда, выглядит великолепно. Настоящее искусство.

– Спасибо. Ещё б мои родные считали так же, как ты…

Аня опять тяжело вздыхает.

– А что им не нравится?

– По их мнению, работа должна быть стабильной. Оклад, пятидневка, белые воротнички. Извини, если загрузила. Это я так, о наболевшем.

Что-то мне подсказывает, что и женишок Ани был недоволен выбором невесты. Потому что тему она сворачивает очень уж быстро.

– Ты его любишь? – спрашиваю прямо.

– Кого? – изображает дурочку, но тотчас сдается. – Да… Нет… Не знаю. Слушай, что за дурацкие вопросы ты задаешь?! При чем тут вообще Вова?!

– Да так, к слову пришлось, – пожимаю плечами. – Уверен, что в мире полно достойных мужчин, кто примет тебя такую, какая ты есть, и поддержит все твои творческие порывы.

– Намекаешь на себя?

– Нет, ну откуда столько яда в голосе, а? – притворно возмущаюсь я.

– Вообще-то ты меня позвал для того, чтобы извиниться, а не демонстрировать павлиньи перья.

– Одно другому не мешает, – расплываюсь в улыбке и весело подмигиваю. – А теперь вылезай из машины, мы на месте.

– Сейчас, только… – Аня хихикает как-то очень уж ехидно. – Только ты все же сними с себя эти ужасные пластиковые ушки, а? Хочется пойти на ужин с Димой Кондратьевым, а не с мультяшным героем.

– Да не вопрос, – усмехаюсь я, скидывая пластиковый ободок. – Ну что, теперь ты готова к новым впечатлениям?