Текст книги "Чудная Деревня"

Автор книги: Татьяна Нурова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Вот весной я тебя свожу в одно такое место – пообещал он. Там, прямо из под снега цветок выходит. Красивый. Листья ажурные. Бутоны золотом отливают. И просто его не возьмешь. Не так возьмешь его – растает он. А если возьмешь надо сохранить суметь. Сила в нем для женского лечения огромная. – А река наша, сколько тайн и богатств – хранит, и не перескажешь.

Дав мне отдохнуть и расслабиться, снова усаживал за учебники

Анфиса, глава ковена ведьм – была очень строгой и властной. Она не признавала никаких обстоятельств мешающих ее урокам. Но я ей понравилась – я почувствовала это. И она занималась со мной дополнительно.

– Ты когда вырастешь – говорила она. – Уедешь от нас, и ты не должна быть дикаркой.

Поэтому она обучала меня основам этикета. Это и общение и правила за столом,– поведение в ресторанах. И как организовать прием гостей. Она, – как и Питирим, постоянно говорила, что у меня должно быть другое будущее. И для этого я должна уметь говорить и вести себя в любом обществе правильно. Я только вздыхала и то тихо. Да я и понимала что Анфиса права. Она много лет была в дипломатическом корпусе страны – работала переводчиком. Правда я не очень поняла, когда это было до или после революции.

И она говорила еще – сегодня ты в лесу травы собираешь, а – может завтра – будешь, хозяйкой большого дома с прислугой или – да мало ли. Жизнь такая штука и, – такие иногда, фортеля выбрасывает. А ты главное должна быть на высоте в любой ситуации.

Английский сначала шел тяжеловато. У Анфисы было много художественной литературы на английском языке. И очень было сложно обучаться на Шекспире, Диккенсе и Джони Голсуори в подлиннике. В доме Анфисы ( как говорила Любава, все было, – по– городскому). Красивая мебель. Ковры на полах. Кухня и столовая отдельно. Ещев доме Анфисы, была огромная гостиная – в которой она устраивала музыкальные вечера.

В деревеньке не было электричества. И зимой было скучновато. И поэтому музыкальные вечера пользовались огромным спросом. Все жители собирались вечером в гостиной. У стены стоял строгий черный рояль. К нему усаживалась в вечернем платье в пол ведьма Лидия Андреевна. Гости рассаживались полукругом на стульях и маленьких диванчиках. Красивые свечи в высоких напольных подсвечниках создавали необыкновенную праздничную атмосферу. И звуки классической музыки звучали волшебно. Расходились все с приподнятым настроением и звуки музыки еще долго звучали у меня в голове.

Лидия Андреевна тоже хотела обучать меня, но к счастью я оказалась лишена музыкального слуха.

Анфиса не отпускала меня на обед когда я приходила к ней на занятия. Она обязала сервировать меня стол к обеду. Анфиса усаживала меня за стол – следила, что бы я сидела правильно. И умела обращаться со всеми столовыми приборами. И распоряжалась подачей блюд. Как развлечь гостей и, много много – всего, что я пока считала просто ерундой . Но послушно запоминала и старалась правильно ходить , садиться пока видит Анфиса. Отойдя подальше от ее дома, я тут же вела себя как обычно.

Я больше всего побаивалась сначала Иван Ваныча. Уж, очень он,– был очень за нудным. Да и математика особенно мне не давалась.

Поэтому помучившись со мной, он вынес вердикт. – Курс обычной школы ты получишь – а больше оно тебе и не надо.

А с физикой у меня сложилось. Тем более законы магии и физики были похожи. Иван Ваныч заметив это подобрел. Когда я, лучше, – узнала его оказалось, что он очень неплохой человек и потрясающий рассказчик. Он долго преподавал в Тамбовском университете, и занудство это было скорее профессиональным, как и многих педагогов. В его доме было много альбомов с репродукциями известных художников. Его хобби – были легенды о проклятых полотнах. И я, открыв рот – слушала его рассказы. Особенно, почему то меня поразила история картины «Неизвестная» художника Ивана Крамского. Может потому что мне нравилась женщина, изображенная на картине. Она была такой необычной элегантной. И всегда мне было интересно, о чем думал художник, когда писал ее. И что вызвало у него такой силы эмоции, что картина стала беспокойной.

Самыми интересными и сложными пока – были занятия у Анны Леонидовны в "маяке». Начала обучения она с истории и созданию различных амулетов и оберегов. – Мы говорила она – то есть те, кто может использовать магическую энергию. Не пользуемся обычно амулетами. Нам нужно уметь правильно использовать свою энергию и не зависеть от амулета. Но знать это необходимо. А вот оберегами пренебрегать не стоит. Они бывают разными. Оберегом ты можешь надежно закрыть свой дом. – Но в первую очередь амулеты и обереги это наш доход. Мы их продаем и чем искусней мастер то и цена выше. Поучала она меня.

И она стала обучать собирать амулеты из простых и доступных материалов. Бисер, коряги, камушки – веточки – все шло в дело.

– Ты потом сама, решишь, из чего ты их будешь делать. Главное научиться основам. Ведь многие превращают в амулет свои любимые драгоценности. Материал значения не имеет – закончила она рассказ об амулетах.

И пока только ознакомительно основы демонологии. Она рассказывала о составлении пентаграмм. Оказалось их множество и для разных целей. От вызовов духов до оберега дома. Объясняла значение символов и важность их точного изображения при колдовстве.

– Учить все мы будем в следующем году, говорила она.

И заставляла набивать руку, постоянно рисовать кистью и тушью линии, круги и просто буквы алфавита. При составлении пентаграмм и начертании символов нужна твердая рука до автоматизма. В жизни будут разные ситуации и часто просто неподходящие условия и срочность, от которой будет зависеть твоя жизнь. В голове у меня после ее занятий пока была просто каша.

Но Анна Леонидовна говорила. – Просто – зубри и тренируй кисти рук, на плавность и точность линий. Потом все уляжется в твоей голове как надо.

Занятия с наставниками были куда сложней, чем в школе,– но мне нравилось. Хоть мне и иногда казалось, что такой объем информации я просто не смогу осилить и разочарую своих учителей.

Больные приезжали к нам до начала декабря. Потом ударили морозы, да и снега навалило. И дорога к нам закрылась. Чему мы с Любавой обрадовались. Деревню занесло снегом, и только лабиринт прочищенных дорожек соединял дома извилистыми петлями. На Новый год многие мои учителя уехали в город. И мне устроили небольшие каникулы. Чему больше меня обрадовалась Любава. -

– Настряпаем и наготовим с тобой. А то ведь тебе и этому учиться надо. Вот будет, у тебя свой дом, а ты у меня неумеха. – Что делать будешь? – Продолжала она причитать.

Между делом мы чаевничали. Тихие посиделки у печи. Прошка на чай выбирался и с важным видом слушал наши разговоры, а иногда и встревал.

Любава как то стала рассказывать о моей семье. – Твоя бабушка была красавицей – говорила она. Уж после смерти дочки и мужа как замерзла. Да и дочек избаловала. Говорила ведь ей что не нужно,– а она – одни они у меня остались. – И,– выросли, дурные, – да ленивые. Что одна – что другая. Она во всем проклятье винила.

– А я, думаю, что ленивые были и поэтому никак нигде и не уживаются. И ни с кем.

– А кому охота около себя видеть злую бабу.

– Да все за нее делать. – И. С, людьми вокруг себя, – грубые и неприветливые.

– Чего там себе они решили что особенные. Когда Вера умерла, ждали что им дар перейдет. Даже ведь между собой перессорились.

– Каждая из них ждала, что получит дар и чародейкой тут же великой станет. У них ведь искры есть.

– Я обоим учиться предлагала. Но нет. Надо все и сразу.

– А не получилось так и обида на весь свет и на меня тоже.

– Вот ты у меня молчишь да делаешь. Хотя сила у тебя большая.

А искру тоже раздуть можно. – Но работать надо.

– Волшебство, оно, – лентяев не любит. Подвела итог Любава.

Перед самым Новым годом Прошка притащил, откуда то коробку с новогодними игрушками. Игрушки были очень старыми и большей частью побитыми. Но нас это не расстроило. Мы очистили около елки во дворе снег и как могли ее нарядили. На новый год мы наготовили много вкусностей и чаем встретили его дома у печи. Нам было хорошо.

А утром я вышла во двор и ахнула. Под елкой лежали свертки и коробочки в красивой обертке.

Любава вышла за мной и, смеясь, сказала. Вон тебе, сколько Дед Мороз подарков принес.

И хоть я знала, что Дед Мороз существует и он далеко не такой добрый как в сказках. Карачун, – злой дух. Повелитель холода и морозов. И зимой когда самые морозы стоят и метели вьюжат.– Его слуги заманивают,– кружат – усыпляют – одиноких путников. Вытягивают тепло и превращают в тени. В новых слуг. Подарков от него мне бы получать очень не хотелось.

А вот подарки под елкой я уже догадывалась от кого. Любава помогла все занести в дом и все утро мы все вместе открывали их и радовались им.

Красивый подсвечник это от кузнеца Михея. Его мы поставили на стол и долго любовались красотой и изяществом линий. Подсвечник на три свечи был в форме старого дерева – его ветки и были подставкой для свеч.

Свечи тоже нашлись в подарках. Это Анфисы подарок. Большие свечи,– разных цветов и с цветочной отдушкой. Я видела такие в доме ведьмы.

Толстая книга редких растений – это подарок Питирима.

Шикарный яркий тяжелый альбом с репродукциями – Иван Ваныч.

Дорогой набор мелованной бумаги с кистями и тушью нескольких цветов – Это Анна Леонидовна.

А вот тонкий серебряный браслет и серьги это точно Любава. Когда мы ездили с ней в Моршу, я долго любовалась этим комплектом в витрине.

Я молча подошла к ней, и – поцеловав в щеку, прошептала ей – спасибо. Любава тоже растрогалась. Прошка довольно сказал. А. – Я, говорил, и понравиться, и догадается.

Я тут же все одела на себя.

От Прошки тоже был мне подарок – красивый пряник. Сам пек, – похвалился он. – И видишь, как разукрасил.

Пряник действительно был красив – а главное большой. Я положила его на стол. Ох, даже жалко такую красоту есть.

Ничего я еще могу – отозвался тут же Прошка.

Спасибо – я поклонилась ему. Значит, чай с твоим пряником все попробуем.

И тут же подумала о своей бабушке. Мы не ставили елку – но каждый раз в новогоднюю ночь, бабушка под утро клала мне под подушку кулек с конфетами. И я всегда ждала этого и радовалась. Даже сегодня утром подняла подушку – а вдруг. Бабушка старалась побаловать меня по своему, и я ценила ее заботу. За бабушку я стала беспокоиться больше. Меня тянуло к ней домой.

Мы пили чай с Прошкиным пряником и нахваливали его. Подарок и впрямь оказался вкусным. Потом еще открыли оставшиеся подарки. Этот Новый год был самым ярким в моей жизни. У меня была семья.

А в ночь на Рождество я увидела бабушку во сне. Она звала меня и просила срочно прийти к ней. Я проснулась в растерянности. Сон не шел из головы. И я оделась и спустилась вниз. Было далеко за полночь. Любава тоже проснулась. Я стала ей рассказывать о том, что видела и сказала.

– Мне нужно к ней идти. Любава не стала спорить.

– Нужно так нужно.– И у меня сердце жмет. Не стала спорить Любава.

Мы, тепло оделись,– взяли лыжи и пошли. За деревней пристегнули лыжи – нашли проход на Аласово и потихоньку пошли. Любава первая . Она знала дорогу хорошо, а я еще плутала– поэтому и шла за ней. Еще не рассвело когда мы подошли со стороны огородов к бабушкиному дому. Дыма из трубы было не видно, и я забеспокоилась. Порог занесен снегом. Что бы войти я быстро почистила снег у входа. Зашли в дом. – Дом уже остывал, но тепло еще было. Бабушка лежала одетая на кровати. Очень бледная, – она, услышав нас – открыла глаза.

– Елена я так надеялась тебя увидеть – тихо прошептала она. Хорошо, что ты ее привела Любава.

Любава постояв около бабушки – печально помотала головой.

–Отходит, сказала она мне.

Я села на кровать и взяла бабушку за руку. Тело ее светилось ровным серым цветом. Она не болела. Она просто умирала от старости, и помочь я ей ничем не могла.

– Хорошо, что ты здесь – повторила бабушка. Слушай меня внимательно, времени у меня совсем нет. Под подушкой пакет – Заберешь его. Это все для тебя. И, сразу уходи с Любавой. Как я отойду. Главное посмотрела на тебя и все что надо отдала.

– Любава – позвала она ее. Ты ведь не оставишь мою внучку.

– Не переживай Татьяна – Я позабочусь о ней. Успокоила ее Любава.

– Хорошо – снова прошептала бабушка. Про Елену спрашивали. Так что уводи ее сразу.

– Я, попрощалась,– а мое тело и соседи похоронят. Прошептала она. Я обняла бабушку.

– Я, очень люблю тебя, сказала она, и постарайся прожить так, чтоб я тобой гордилась. После откинулась на подушку.

И я, поняла, что она мертва.

Любава обняла меня за плечи.

– Она была уже очень старой и легко ушла – сказала она. Не всем дают такую спокойную смерть. Положи пакет, что тебе приготовила бабушка в рюкзак.

– Да, может, еще чего возьмешь – на память.

– А я быстро до соседки сбегаю, я ее хорошо знаю . Оставлю деньги и попрошу чтоб позаботились о теле. Она все сделает как надо. А ты собирайся и сразу уйдем. Сказав это-Любава убежала.

Я наклонилась над бабушкой – поцеловала ее. Взяла пакет – из под подушки. Потом – оглядела дом. Сняла иконы и завернула их в чистое полотенце. Иконы были очень простые – но бабушка ими сильно дорожила. И тоже положила их в рюкзак. Потом, взглянула последний раз на тело на кровати – пошла к выходу.

Любава уже входила в калитку.

– Я обо всем договорилась. – Сказала она.

– Известят твою мать и похоронят хорошо.

И мы пошли обратно. Я чувствовала, что моя жизнь снова изменилась. Я оглядела село с холма и подумала, что сюда я больше не вернусь. И что меня больше ничего не держит.

К себе мы вернулись к обеду.

Я поднялась в комнату и вытряхнула все из пакета на кровать. В пакете лежала книга и фотографии, и коробочка в которой были дедовы медали и ордена. Просмотрела фотографии – их было немного. Бабушка и дед молодые. – Две дочери по бокам и маленькая – моя мать на коленях деда. Еще фото бабушки, она совсем юная. И еще бабушка со своей матерью и братьями. У нее было – два брата. – Оба рано погибли. Взяла книгу. Книга большая толстая с кожаным переплетом. Открыть я ее не смогла. Спустилась с книгой к Любаве.

Она посмотрела и сказала

– Книга закрыта чарами. И откроется только кровью.

Я взяла нож и резанула руку. Кровь закапала на книгу. Капли тут же впитывались, как будто их и не было – а книга не открылась. Любава дала мне полотенце.

– На, затяни. – Сказала она. Вечно бежишь вперед. Тебе она еще не откроется. Мала ты еще. В книге этой история твоей семьи и заклинания. Открывают кровью и даром. А ты его только – только подчинять начала. А надо полностью овладеть. Так что пока убери на полку. – И давай поедим – Помянем Татьяну. Хорошим она была человеком. В Рождество умерла, и значить сразу на небо ушла.

Жизнь потекла дальше, и мне уже казалось, что я всегда жила так. Обучение продолжалось до весны – и мне уже было не так трудно. Я втянулась. Да и сравнивать мне было особо не с чем. Я росла и забывала о том, как было раньше. Настоящее занимало меня больше.

Питирим как то зашел ранней весной и сказал – снег сходит, завтра поведу тебя, золотой цветок брать. К четырем утра собирайся. Любава засуетилась.

– Меня он тоже – водил, сказала она. Только я, уже взрослая была. Ты его слушай внимательно. Питирим много тайных мест в лесу знает. И где что растет. Он все тут в округе обходил и много спрятал от чужих взглядов. А золотой цветок нам бы хорошо. У меня он уже давно закончился. Одного цветка на много лет хватает.

Я, всю ночь, ворочалась – представляла себе какой он красивый. К приходу Питирима уже была собрана. Оделась плотно и удобно. Снег уже днем превращался в жижу. Все таяло. А ночи были морозными. И утром было скользко. Но я бодро шагала за Питиримом. Несмотря на возраст – двигался он легко и быстро. Изредка хитро оглядывался на меня – успеваю ли я за ним. Но я не отставала. Идти было сложно, тропинки не было. Хорошо хоть снег лежал плотной коркой и не проваливался. Сначала лес был редким. Потом стал все плотнее. Деревья густели, и пройти становилось сложнее. Наконец мы уперлись в стену из стволов деревьев. Так плотно они смыкались, и даже, кое – где, срослись. Питирим остановился.

– Видишь три сросшихся дерева.

И на первое из них, он, резко хлопнув по стволу ладонью, поставил магический знак и повернулся ко мне.

– Что бы это место тебя запомнило, сказал он – поставь тут свою метку.

– Как – удивилась я. Меня, этому не учили.

– Ну, представь первую букву своего имени и напитай силой.

Я, посмотрела на дерево – сосредоточилась и увидела горящую светом букву Е.

– Умница – похвалил Питирим. Теперь это и компас для тебя и ключ. И к тому же цветок магический и ты теперь будешь знать – когда он зацветет. В, следующий раз, уже, если будет нужно, то пойдешь одна.

Потом из-за пазухи достал пару темных очков. Одни протянул мне.

– Одевай и слушай внимательно. Цветок, когда зацветает. Он мороком закрывает все вокруг себя. Если без очков взглянуть увидишь несколько цветков – а прикоснёшься к фантому. Настоящий тут же погибнет. И молчи. Я возьму – а ты все запоминай. Сложного ничего нет.

Мы одели очки – и он шагнул прямо в среднее дерево и прошел – я за ним. Прошли и оказались на небольшой поляне. Прямо перед нами светился необыкновенной красоты цветок. Питирим сначала расстелил перед ним кусок плотной черной материи. Достал из ножен на поясе серебряный нож и срезал цветок. Уложил его на ткань – плотно замотал и протянул мне.

– Все можешь снять очки. Срезаешь только серебром. И еще что бы следующий цветок вырос на этом месте нужно отдать часть себя.

Он резанул руку, и окропил место, где взял цветок. Протянул нож мне. Я, тоже резанув ладонь отдала свою кровь и заживила порез. Выйдя с поляны так же Питирим, оставил отпечаток ладони. А я напитала силой первую букву своего имени.

–Теперь сюда никто кроме нас не войдет – сказал Питирим. Цветок этот очень редкий. – Он считается легендой – даже среди таких, – как – мы. По этому, и говорить никому о нем не надо. Потом, может быть, приведешь сюда свою наследницу. Цветок положишь в темное прохладное место ровно на год. А потом только будете им пользоваться.

– Питирим спросила я а Любаву ты ведь тоже водил и не оставил ей ключ.

Он вздохнул. У нее по сравнению с нами сила небольшая и вход запечатать она не сможет. Я водил ее раз, чтоб просто показать и пару раз приносил ей цветок. – А ты сама все можешь делать.

Я, прикоснулась к чуду. И, увидела, чудо – волшебное – недоступное. Питирим – когда мы уже подошли к деревне посмотрел на меня и засмеялся.

– Я так же первый раз не мог выразить ничего словами. Это прекрасно.

С весной пришли хлопоты по дому и огороду. Только лесная дорога очистилась и снова пошли к нашему дому люди за помощью. Теперь вместо продуктов Любаве чаще платили деньгами. Она даже стала откладывать на будущее, но и на текущие расходы нам хватало. Мы стали чаще ездить в Моршу. Мне очень нравился этот старинный город. Тихий – красивый. Даже сходили с Любавой в краеведческий музей и на выставку живописи. Мне все нравилось. И особенная атмосфера музея. И картины с красотами нашего края. Даже толкотня в магазинах. Находившись по городу, заходили в какое ни, будь кафе – перекусить и отдохнуть. А потом возвращались в наш дом – где было покойно и тихо.

Дар мой раскрывался постепенно. Питирим не зря заставил меня вызубрить анатомию внутренних органов. Я, – стала различать, что конкретно болит и беспокоит человека. И еще я стала видеть ауры людей. У хороших и сильных людей аура переливались ровным золотистым или голубым цветом. Все пороки людские также вспыхивали яркими темными всполохами. У кого то больше, у кого то и поменьше. А были и те, у которых природный цвет ауры был забит багровыми пятнами гнева, чернотой – злости и зависти. Их, – лечить мне и не хотелось.

Любава сердилась на меня за это.

– Ты никому не должна отказывать в помощи. Иначе ты тоже будешь подобна им. Нельзя никого судить.

Я слушалась – но все равно некоторые люди мне были очень неприятны. И я стала закрываться от них как бы коконом. Мысленно представляла свои очертания и наливала контур силой.

Питирим, увидев это сказал.

– Правильно, надо учиться закрывать себя. – Ты постоянно должна держать защиту. Нужно не только научиться защищаться – но и держать это постоянно. Привыкнуть как ко второй коже. – Пока ты прилагаешь усилия для чего либо. А у тебя это должно быть доведено до автоматизма. Тогда и твои способности будут под контролем.

А держать долго мне пока не удавалось и приходилось постоянно контур обновлять заново.

Лето и осень прошли как обычно. Дом лес – огород. Поток больных. А зимой добавились учителя.