Текст книги "Академия Нагов (СИ)"
Автор книги: Татьяна Мираббилис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
– Всенепременно, змея ты подколодная, – мило попрощалась с ней Новели Расс.
Я молча наблюдала эту пикировку.
– Да, тяжело тебе придется, девочка, у нее на занятиях, – заметила профессор Расс.
– Спасибо Вам, что не отдали меня к ней в группу.
– Да пока не за что, адепт Чаргородская. Я ведь знаю, что она сделала бы первым, попади ты ей в руки.
– Что же? – поинтересовалась я.
– Заставила бы срезать твои косы, утверждая, что это безвкусица. Никогда не делай этого.
– ???
– В них твоя сила, девочка.
– Странно, дедушка тоже взял с меня слово никогда не срезать волосы. А вот отец настаивал.
– Твой дед был мудрым человеком.
– Угу… – мне было о чем подумать. – А почему профессор Арнель так взъелась на меня? Я ведь ничего такого еще не сделала, – недоумевала я.
– Ну не скажи! Ты не позволила себя унижать с первой минуты знакомства еще там в приемной комиссии.
– Но она первая пренебрежительно отозвалась о том, что я человек.
– Вот именно. Если б ты смолчала, она стала бы смотреть на тебя, как на мусор под ногами, и тебе кроме как очередных порций насмешек ничего бы не грозило. Да и с троечки на двоечку перебивалась бы и так же спокойно сдала экзамен.
– С троечки на двоечку? – вспыхнула я. – Да я школу с золотой медалью окончила!
– Здесь, милочка, не ваша школа. И знаний у тебя о нас, нагах, ноль. Трудно тебе придется, очень. Но чем смогу – помогу. Ты хоть и получеловек, но сущность твоя настоящая – наговская. Поверь мне, я это чувствую. Ты целеустремленная и напористая, в тебе нет низменных желаний. А вот у госпожи Арнель, что ни есть, змеиная сущность. Она от нашей расы взяла самые неприятные да и редкие для истинных нагов черты. В общем, змея она как есть подколодная. Но этого я тебе не говорила, – улыбнулась Новели Расс.
– Профессор, если не секрет, а почему фамилия у профессора Арнель – это имя принцессы дроу?
– Вижу, ты, милочка, зря времени не теряешь. Похвально. Только это не фамилия: все представительницы расы дроу-змей имеют два имени. Когда в семье рождантся дочь, ей дают первое собственное имя, а второе – имя первой дроу-змеи – Аршан. Младшей же дочери, если таковая будет, вторым достается имя прародительницы всей расы, бунарной принцессы дроу. Но все это вы будете по расоведению изучать.
– Извините, профессор, но не логичнее было бы первой дочери давать имя их прародительницы-дроу? – если у меня возникали вопросы, я старалась получать на них ответы, не откладывая в долгий ящик.
– Видишь ли, Зира… ты ведь не против, что я к тебе на ты? – получив мой утвердительный кивок, профессор Расс продолжила. – Какой бы достойной не была принцесса Арнель, она, все же, была дроу. Ее дочь Аршан была уже наполовину нагом, поэтому и стала считаться прародительницей расы, обойдя свою мать в этом вопросе.
– А если рождался мальчик?
– Это случалось редко. И они имеют лишь свое собственное имя. Родословная е ведется только по женской линии.
– Да, наверное, их мальчикам тяжело живется.
– Ты абсолютно права, адепт Чаргородская. Скажу больше, к ним относятся внутри расы, как к вам, людям. В общем, они там на правах изгоев.
– А вы откуда знаете?
– Так ведь они к нам все равно попадают, как и любое существо, несущее кровь нагов.
– Ооо… я как-то упустила этот момент, профессор.
– Да ничего, Зира, ты ведь только начинаешь учиться.
– А какие они по характеру? – мне стало интересно в плане псиоанализа.
– А ты глубоко копаешь, – задумчиво разглядывая меня, ответила Новели Расс. – Но все же я отвечу – по разному. Мне встречались и как абсолютно благородные молодые люди, так и полные подонки.
Услышать такие слова от этой элегантной старушки было странно.
– И не смотри ты на меня так удивленно, говорю, как есть.
– Вот вы, профессор, говорите, что истинные наги – что-то вроде благородных рыцарей, если я, конечно, правильно вас поняла. Только…
– Я понимаю, о ком ты, – прервала Новели Расс, – иногда обстоятельства сильнее неокрепшей натуры. С Оксиуранусом такая же история. Я ведь правильно тебя поняла?
Я утвердительно кивнула.
– Поверь, девочка, он не так плох, как тебе да и многим кажется. Просто обозлен на весь мир. Но это его история. Да и говорила я об истинных нагах, пришедших в этот мир с мерцающей звезды.
– Ааа…
Сухенький палец бойкой старушки прислонился к моим губам:
– Ты очень любопытная, адептка, но не будем забирать хлеб у других преподавателей. Да и группа уже заскучала, ожидая окончания нашего разговора.
Я оглянулась. Немного в стороне толпились адепты моей группы и все, как один сверлили меня укоризненным взглядом. Извиняющаяся улыбка приклеилась к моему лицу на ближайшие пол часа.
Мы вышли гуськом вслед за Новели Расс. Она повела нас в уютный парк академии, одной стороной выходившей к озеру. Но туда мы не дошли, осьановились на поляне, окруженной высоким папоротником.
– Итак, адепты, ваше расписание, – профессор взяла из папки лист бумаги. Мы уже подумали, что придется записывать или запоминать, но профессор, взяв расписание занятий в одну руку, второй проделала манипуляции пальцами, очень похожие на человеческие, когда мы подразумеваем счет денег – большой палец руки быстро скользил по пучкам указательного и среднего пальцев. На наших глазах лист с расписанием множился. Копии легкими перышками ложились нам в руки. «Ух ты!» – слышалось со всех сторон.
– А как это вы?
– Я тоже так хочу.
Наша элегантная леди лишь по доброму улыбалась.
– Всему свое время. А сейчас нужно выбрать главу группы. Ваши предложения? – госпожа Новели внимательно оглядела всех нас.
– Вот пусть Чаргородская и буде главой, – подал голос какой-то парнишка. Все посмотрели на меня. Профессор Расс так же ожидала моего ответа.
– Спасибо вам всем, – я по очереди обвела взглядом всех ребят, по воле судьбы ставшими моими одногруппниками на ближайший учебный год, – но я отказываюсь, – я сделала паузу. – Совсем недавно я совершенно не знала о своей сущности, мне еще нужно разбираться и разбираться в себе. И принимать… Поэтому и отказываюсь. Еще раз спасибо вам всем за доверие.
«Да и Аринар Арнель ко мне неровно дышит, зачем подставлять всю группу»
Профессор Расс одобрительно кивнула, будто зная о моих мыслях.
– Тогда я думаю, вы, юноша, – она обратилась к парню, предложившему мою кандидатуру, – будете неплохо смотреться в этой роли. Надеюсь, справитесь. Вы?..
– Алектор Часпид, – представился слегка смутившийся парень.
Девушки оценивающе осматривали новоявленного лидера группы. Красив, ярок – безусловно. Но за этой внешностью чувствовалась нехилая харизма. Изящную структуру тела уравновешивал очень умный, внимательный взгляд. Красно-черные волосы и малиновые чувственные губы заворожили в один миг девичью составляющую группы. Рассмотрели! Послышались вздохи. Парни же смотрели настороженно, оценивающе.
– Вы представитель рода аспидовых? – поинтересовалась наш куратор.
– Да, – первое смущение прошло, теперь парень смотрел спокойно и открыто.
– Подумаешь…
– Представьтесь, пожалуйста, адепт, – попросила г-жа Расс, – Вас что-то не устраивает?
– Тиноб Эрентор, род Титанобоа, – представился юноша. Наша старушка вдруг вся собралась, ее плечи расправились.
– А лорд Носбир Эрентор случаем не ваш родственник?
Светловолосый высокий юноша внимательно посмотрел на нашего куратора. Он оценивал внезапные изменения в поведении женщины.
– К нам давно не поступали из рода Титанобоа, – г-жа Расс словно извинялась за свое любопытство. Она нервно поправила отдельные серебристые волосинки, выбившиеся из строгой классической гульки. – Столь древний род…
– Я его сын, госпожа куратор, – ответил Тиноб.
Глаза женщины округлились, она прикладывала большие усилия, справляясь с сильнейшим удивлением.
– Внебрачный… – бледная кожа представителя Титанобоа слегка заметно порозовела.
– Я когда-то знала Вашего отца, адепт. Между вами есть определенная схожесть… Так, значит, лорд не женат до сих пор?
– Мой отец недавно обрел пару, – парень сделал паузу, – возможно, скоро появится прямой наследник титула, тогда и он приедет сюда учиться.
– Да-да, все возможно, – женщина замялась. – Адепт Тиноб, вы против кандидатуры Алектора Часпида?
– Нет, прошу прощения за несдержанность, госпожа Расс.
– Тогда решено. Алектор Часпид, вы теперь официальный представитель нашей группы и связующее звено между адептами и преподавательским составом. Надеюсь, вам под силу сия ноша.
– Спасибо, госпожа куратор, и вам, мои одногруппники. Постараюсь никого не подвести.
Эта часть разговора была так похожа на наши школьные торжественные собрания, что мне на минуточку показалось – я опять дома, а директор в очередной раз напутствует учащихся и раздает грамоты. Я легонько тряхнула головой, стряхивая наваждение, взглянула на г-жу Расс.
В моем сознании вдруг поплыли картинки: две змеи сплелись вместе, приподняв свои тела над землей. Большая серовато-белая змея с бежевыми ромбами по бокам аккуратно положила свою голову поверх меньшей головы другой змеи коричнево-серого цвета. Было видно, что это самка. Что-то трагически нежное проглядывалось в их застывшей позе. Затем картинка стала рассеиваться в клубы дыма. Г-жа Расс медленно повернулась в мою сторону. На какую-то секунду удивление, переплетенное с восхищением промелькнуло по ее строгому лицу. Последние следы картинки исчезли из моей головы, как будто их смахнули крошками со стола – одним махом. Все произошло за какой-то миг и пропало.
Никто не обратил внимания, а вернее, не заметил. Кроме одного Эректора Тиноба. Он задумчиво переводил взгляд со старой леди на меня и обратно, затем остановился на мне. Наши глаза встретились. Долгий внимательный взгляд притягивал, увлекая в бешенный водоворот мое сознание. Я стояла у водной воронки, не поддаваясь, а ведь стоило только сделать шаг… Но я не сделала. Затягивающая сила ослабла. Красиво вычерченная бровь представителя древнего рода взметнулась вверх, но в остальном ничего более не выдало его удивление.
Он сидел, слегка откинувшись на ствол молодого деревца, невесть откуда затесавшегося между папоротниками. Его сильное тело было расслабленным, он перебирал травинку во рту, задумчиво разглядывая меня. Куратор прервала наши гляделки.
– Думаю, вопросы первой важности мы решили, можете быть свободны. Два дня вам на адаптацию, а потом – учеба. Лекции начинаются с девяти. Схему расположения корпусов и аудиторий вы найдете у себя в корпусе. Все свободны.
Шумной стайкой мы вскочили с травы. У всех было что сказать. Знакомства происходили бурно, как, собственно, и обсуждения услышанного. Девушки красовались перед парнями, те, в свою очередь, хотели казаться выше и достойнее.
Я незаметно отделилась от галдящей группы – хотелось побыть одной, все обдумать. Все так быстро закрутилось… Вот только что я закончила школу, ушла из дома, чтобы продолжить учебу, и вот уже – адептка странной, загадочной академии с существами, которых сколько живу, боялась. А теперь не боюсь. Во мне столько спокойствия, словно я попала действительно в свою среду. Будучи в школе, я никогда не испытывала такого ощущения. Там я просто старалась выживать и быть на уровне. Я брела лужайкой красивого парка, отдыхая душой в тишине и блаженстве. Ведь по большому счету этого так не хватало в моей жизни – спокойствия. Я присела под цветущим кустом рододендрона. Красивые яркие цветы радовали глаз. Так хорошо. Я растянулась на траве, глаза сами собой закрывались. Наверное, мной овладела дремота.
Мне привиделась голубая прозрачная вода реки. Я с распущенной косой наслаждалась легкими прикосновениями течения вод, как мягким шелком окутывала меня река, успокаивая, убаюкивая. Из глубины появилась белая атласная лента. Она поднималась все выше. И вот это уже не лента, а белоснежная змея плавает вокруг меня. И мне не страшно. Наоборот – хочется погладить ее по изящной голове. Змея будто понимает это, она приближается, поднимается по моей мокрой одежде, задерживается на уровне груди, словно прислушиваясь к биению сердца, а затем укладывается головой на плече. Ее длинное тело образует широкие кольца, ограничивая пространство вокруг меня. Она меня охраняет. «Меня!» – мелькнуло в голове.
Но вот на берегу послышалась возня и шум. Два огромных змеиных тела боролись, то переплетаясь, то придавливая друг друга к земле. Силы были равными. Большой серовато-белый змей с бежевыми ромбами вдоль тела все больше и больше придавливал соперника своим мощным телом. Изловчившись, песчано-бежевый змей укусил более удачливого соперника. Хватка серо-белого ослабла и поединок закончился. Песочно-бежевый поспешно ретировался в ближайшие кусты вереска. Укушенный пополз в другом направлении. Его движения были заторможены, но он не останавливался. Меня охватило легкое беспокойство.
– Не переживай, – прошуршал голос на моем плече, – у нагов иммунитет к яду друг друга. Хотя да, неприятно, болезненно, но не смертельно. У тебя уже воздыхатели появились…
Как хотелось еще поспать, пообщаться с белой змеей, но:
– Зира, да очнись же ты! – резкая боль опалила лицо, я мгновенно проснулась. Хлопая глазами бросилась растирать горящие щеки. Передо мной на коленях сидела Сенти, она беспокойно заглядывала мне в глаза.
– Больно? Извини. Но ты никак не просыпалась, но здесь такое… – она указала на поляну, на которой я и умостилась. – Я уже испугаться за тебя успела.
Трава на поляне и правда была перетоптана, местами вырвана клочьями, а среди всего этого безобразия лежал изорванный цветок белой орхидеи.
– О?! – я подошла к несчастному растению. – Вот веришь, Сенти, никогда не любила орхидеи. Они какие-то застывшие, как пластмассовые. И голые, будто их куры щипали, и осталась одна тушка, ну, стебелек, в данном случае.
Милисент хлопала длинными зелеными ресничками.
– Вообще-то тебе хотели признаться в чувствах, – девушка со вздохом посмотрела на измятые лепестки цветка. Ну, во всяком случае, сказать, что ты нравишься очень кому-то.
– Чего это сразу «нравишься»? – наежачилась я.
– Ну так у нас, у змей так заведено.
– А орхидея причем?
– Ну, у людей розы, у змей орхидеи – священный цветок нагов. И такой же древний и удивительный.
Я присела на корточки и подобрала израненные лепестки. От них шло тепло. Может, и правда я к ним несправедливо? Пальцами расправила края. Но на изломах лепестки стали темнеть – они умирали. Легкое сожаление зашкреблось в душе. Положу в книгу на память – решила я. Подруга с улыбкой разглядывала меня, ее беспокойство уже улеглось.
– Ты действительно ничего не видела?
– Я спала. Даже не помню, как сон сморил, – пришлось пересказать увиденное. Восхищенная девушка засуетилась вокруг меня.
– Понимаешь, ведь это значит, ты действительно родственница легендарной принцессы.
– Ничего это не значит, просто вы о ней рассказывали, вот она и приснилась.
– Ага, и драка нагов тоже.
– Ну, это не знаю, – я перебирала пальцами лепестки. – Давай уже в общежитие пойдем, узнаем, как дела у Эрилии. Кстати, как тебе ваш куратор?
– О, госпожа Ноель такая душка, я так рада, что оказалась под ее опекой. Как же я боялась, что попаду к этой Арнель. Вот смотрю на нее и прям так и чую, как кожа с меня сползает.
– Представляешь, она хотела поменяться группами с нашей старой леди, чтобы до меня добраться. Или же просто забрать меня в свою, – я заломила руки и трагически посмотрела на подругу. Та пырскнула, но быстро взяла себя в руки и серьезно сказала:
– Я на твоем месте ниже травы была бы и тише воды.
– А ну ее, – я потащила подругу в общежитие.
Милисент продолжала тараторить о своей группе всю дорогу. В груди потеплело: все таки странно складывается жизнь – у меня впервые появились подруги и я адептка.
Еще в коридоре, не доходя до двери, я почувствовала давящую боль в груди. Насторожено вскинув руку, остановила подругу.
– Что? – недоумевала девушка, веселье все еще ключом било в ней.
– Тихо, очень, и странно как-то, – я потерла середину грудины и поморщилась.
– Болит? – забеспокоилась Милисент. – У тебя это часто бывает?
– Вообще, в первый раз. Да что ж так давит?! – я продолжала растирать беспокоящий участок. – Что-то тихо, Эри должна была уже прийти.
Мы осторожно заглянули в комнату. Эрилия лежала лицом к стенке, очень тихо, словно спала. Я тихонько подошла к кровати и заглянула в лицо подруги – оно было таким отрешенным, что мурашки побежали по телу.
– Эри, – я тихонько позвала ее. Черная Мамба медленно повернулась к нам лицом, спокойная, как на похоронах. Лучше бы наорала или наехала, все привычнее было бы.
– Некромантия, – убитым голосом поделилась с нами любительница боевки.
– Ааа… – Милисент не нашла чем утешить нашу подругу.
– Почему? – боль стала меня попускать, и я почему-то была уверена, что мое состояние напрямую связано с чувствами Эрилии.
– Потому что я не удав, ни питон, ни полоз. И плевать, что в змеиной ипостаси я многим фору могу дать. Я – девчонка, а значит, априори, слабее.
– Эээ… А что, совсем девчонок нет на этом факультете, – мне стало жаль Черную Мамбу.
– Есть, но мало. И то, если ты удав типа анаконды. У них, видите ли, мышечной массы больше.
– Значит, факультет малочислен?
– Как сказать. Сиран вон к боевикам попал, хоть и к другому семейству относится.
– Да, несправедливо, – я присела на кровать к подруге. – Что будешь делать?
– А что здесь сделаешь? – меня пугало спокойствие Эрилии. – Буду учиться.
– А перевестись там или пересдать? – я искала выход.
– Нет. Ни пересдать, ни перевестись. «Змеиное Око» не ошибается.
«Ей Богу, лучше бы она сейчас расплакалась, чем вот так вот» – за недолгое знакомство с Черной Мамбой я привыкла видеть ее другой.
– Много вас в группу набралось по некромантии? – Сенти подсела ближе.
– Нет, больше ушло на лекарское направление. На боевку – пятеро, на стихийников – трое, на ясновидение и психокинетику – десять. Но у них у всех слабые показатели. И двое – на менталистику. На некромантию нас четверо попало.
– Как бы я хотела попасть к менталистам или на ясновидение, – мечтательно закатила глаза Милисент.
– Ну, не знаю, – Эрилия в упор посмотрела на зеленоволосую подругу, – там такие нагрузки, почище, чем у боевиков и… остальных.
– Ты о чем? – я вклинилась в разговор.
– О том, что на других факультетах все больше мускулатурой работать приходится. Заклятья там, формулы. А менталистика и ясновидение – это все мозги высушишь. Да и результатов подольше ждать придется, – наставительно изрекла Черная Мамба, и снова приуныла.
– А кто у тебя теперь куратор? – спросила Сенти.
– Ректор, – буркнула Эрилия.
– Упс, – издала я, – он еще и некромант? А почему же он не в черной одежде ходит?
– В черной он только на занятиях, а так больше в темной ходит. Наверное, чтоб молодняк не пугать. Хотя ты его в рокерскую одежду упаковать хотела, – Черная Мамба улыбнулась уголком рта. – А, Зира, колись, как догадалась?
– Да не знала я, просто показалось, что ему подойдет.
– Хорошо показалось, – Эрилия уже бодро выходила из состояния прострации. – А у вас как дела?
Пришлось пересказывать все от А до Я.
– Да, дела, – в задумчивости протянула девушка. – Зира, а попадать в разные неприятности и истории – у тебя случайно так, не врожденная особенность?
– Не знаю, – надулась я.
– Кто же это у нас такой находчивый с орхидеей то, а? – изогнула бровь черноволосая насмешница.
– Да откуда я знаю? – возмутилась я.
– Трудно будет вычислить. Если бы я сама их увидела… Серо-белого змея с коричневыми ромбами точно не знаю, а песчано-бежевых есть несколько только на нашем курсе, – Эрилия наклонила голову, продолжая рассматривать меня. Я передернула плечами. Такое внимание было мне неприятным. С мальчишками я не водилась и раньше, и сейчас начинать не собиралась.
– А почему орхидея то? – вопрос был для меня до сих пор открыт.
– Она, как змея, обвивается вдоль ствола дерева. А корни многих их них покрыты чешуйками, похожими на змеиные. Их лепестки четких форм, а изнутри смотрит гипнотический глаз. Чем не змея, – загробным голосом повествовала Черная Мамба.
– Да ну тебя, – отмахнулась я, – я тебя серьезно спрашиваю.
– Так я тебе серьезно и отвечаю, – сменила тон Эрилия. – Что-то типа родства форм и сути.
– Точно-точно, – поддакнула Сенти, – вроде и цветок, но ничего лишнего.
Изысканность, загадка, страсть…
Любви волнующая власть
Осколки радуги, мечты
Цветок влеченья, красоты
– продекламировала вдруг.
Я озадачено посмотрела на девчонок – вроде не разыгрывают. С такой подачи этот цветик-семицветик, а вернее, цветик-змеецветик я не рассматривала.
– Мамбочка, а что там со Змеиным Оком? Я много слыша… – Милисент не закончила фразу. Она подобно кролику замерла перед Эрилией, а вот взгляд последней описанию не поддавался.
– Мам-боч-ка?!
Мы ждали вселенского скандала.
– Мамбочка?! Дожилась! Урою! Нет, поймаю и съем! Только перекиньтесь.
Милисент затряслась всем телом.
– Да успокойся ты, – примирительно сказала девушка, наматывая на палец черный локон. – Хотя раньше я так бы и сделала. Но мы ведь подруги? Да? – она вопросительно обвела нас взглядом. – Но только между нами. Иначе съем! – сейчас она была похожа на божественную Нифертити – гордую и несгибаемую. Мы с Сенти хлопали глазами, а безжалостная змеюка, выдержав паузу, заржала, аки лошадь. Минут десять она заливисто смеялась:
– Не, девки, ну правда, лучшей компенсации для моей затронутой гордости, чем ваш нынешний вид, не сыскать.
– Балаболка, – отмахнулась я. Милисент лишь рвано вздохнула.
– Ну-ну, – шутливо взбрыкнула Эрилия, – я все таки Черная Мамба! И будущий некромант, – похоже распределение ей начинало нравится. – Бойтесь костлявой руки и змеиного ребра, – она продолжала поддергивать нас.
– Я и говорю – балаболка!
– Зира, не будь занудой, нам еще разгадывать тайну белой орхидеи, – голос Эрилии стал низким и заговорщическим.
– Хватит! Все то же одно же! Что там с «глазом» то? – мне определенно не нравился намек на эфемерных воздыхателей.
– А что с глазом? Лежит себе такая округлая каменюка на подставке, ты к ней подходишь и начинаешь усердно всматриваться. Камень считывает с тебя информацию, а затем на его янтарном колоре начинают появляться разводы другого цвета: у некромантов – черный, у боевиков – красный, лекарей – зеленый, стихийников – радуга, ясновидение – голубой, а у менталистов – белый. Вот и все.
Милисент смотрела на Эрилию во все глаза.
– И все? – недоверчиво спросила она.
– А чего ты хочешь? – поинтересовалась Черная Мамба.
– Я думала, там какой-то особенный ритуал будет, – разочаровалась девушка.
– Вот поверь, подруга, в твоей жизни скоро столько ритуалов будет, что не рада будешь, – Эрилия приложила руку к груди. – Так что не унывай почем зря. А хотите новость?
– Какую? – у меня от объема информации уже мозги чесались.
– После распределения нас, ректор собрал группу у себя побеседовать, – поведала Эрилия, – но тут заявилась стервоза Арнель. Нас магистр распустил. Упиваясь своим невезением, я решила поплакаться на свою долю, спрятавшись за парчовую гардину в приемной ректора. Никого не хотелось видеть, – уточнила она для нас. – Тем более, выслушивать подколки от некоторых, – по ее лицу пробежала рябь наприязни.
– Ну-ну, что дальше, – тормошили мы Эри.
– В общем сначала тихо было, я успела внутренне и порыдать и попроклинать все и вся. Потом услышала, как стервоза орать начала что-то о своем положении при дворе Аршан и своих правах. Ректора слышно не было. Я превратилась вся в слух, но ничего не услыхала. А потом они вышли из кабинета. Арнель была с красным лицом от злости, магистр же, наоборот, слегка побледнел. И он сказал, дословно: «Хорошо. Поскольку с королевством Аршан у нас давнее соглашение, мы примем первую группу на обучение. Но, надеюсь, ты понимаешь, что делаешь? И что они прямые потомки драконов. Может погибнуть все». Мне показалось, что ректору стало невыносимо оставаться в компании красавицы Аринар, и он, откланявшись, быстро оставил ее в приемной.
– А она? – Милисент тихонько подвинулась к Черной Мамбе. Эри с легкой усмешкой проследила за неуверенными телодвижениями Сенти.
– А она сказала очень странную фразу, когда он удалился.
Мы прилипли взглядами к рассказчице. Доведя нас до точки кипения, Эри продолжила:
– Она сказала: «Все будет зависеть от тебя, Аристел. Мои ящеры против твоей змейки. Ты даже не догадываешься, насколько хорошо я знаю легенды истинных нагов»
– Похоже, у леди Арнель из рода Аршан виды на нашего ректора.
– Думаешь? – поддержала размышления Эрилия. – А что за «змейка»?
– Да тут и думать не нужно, – Сенти указала пальчиком на меня, – это она. Она же у нас эксклюзив, о другой так бы не говорили. Да и зуб у Арнель на нее. Не зуб даже – зубище, – уточнила Сенти.
– Ну, если ты у нас такой обладатель дедукции, может, что и о ящерах расскажешь? – я обиделась на фамильярность девчонок и рассердилась. И за себя и за моего профессора. Слишком много вдруг стало в нашей жизни г-жи академической стервы. Чувство собственного достоинства грызло гордость, а вот чувство собственничества, доселе мне незнакомое, угнездилось по центру грудной клетки. Негодование кипело во мне, вылезая уже из ушей.
– Так что там с легендами? – через зубы спросила у подруг.
– Там много не понятного. Не все рассказывают. Туманно как-то, – ответила Эрилия. Она внимательно изучала меня.
– О, у нас первой парой послезавтра – история истинных нагов, – Сенти пробегала глазами свое расписание, потом сверила с моим. – И у вас тоже.
– Эти лекции для всего потока будут читаться одновременно. Только практика порознь, – довела до нашего ведома более сведущая подруга.
– А кто лектор? – мимолетно поинтересовалась зеленоволоска, углубившись в сравнительный анализ наших расписаний.
– У нас был Илоф Ситали, – у Черной Мабы появились смешинки в уголках глаз.
– И у нас он? – я пыталась вытянуть информацию.
– Вот послезавтра все и узнаете, – Эрилия улыбалась уже во все тридцать два зуба. – А сейчас даже спрашивать не пытайтесь, весь кайф обломаете. А вообще, спасибо, девчонки, без вас было бы хреново, – Эрилия стала сама серьезность.
Как долго мы еще разговаривали бы неизвестно, но мой желудок издал смущающее голодное урчание. До сих пор я перебивалась тем, что взяла с собой, но все когда-то заканчивается, и харчи – в числе первых. На меня смотрели в четыре глаза. У Милисент тоже был с собой тормозок, да и, скорей всего, она успела и поохотиться. Теперь девушка смутилась, как будто ее поймали за поеданием варенья.
– Ой, извини, ты же совсем не умеешь перекидываться, – она покраснела, и теперь искала, куда бы спрятать глаза.
– Так, пора вам показать дорогу в столовку, – Эрилия подошла к вопросу рационально, – а потом и библиотеку.
Черная Мамба вытолкала нас с комнаты, снова запечатав дверь. Мы шли тем же путем, что и утром. Столовая располагалась между каменной пирамидой, где мы проходили посвящение, и огромным учебным корпусом, где распределялся второй курс. Он был приземистым и большим, без излишеств и украшений, из черно-серого камня. К этому титану прилегали разные постройки. Со стороны здание было похожим на замершее в веках животное – черепаху с непомерно длинным хвостом, если учитывать полигон для занятий в виде конуса позади учебного корпуса.
Двери столовой нас встретили приветливо, в смысле, распахнулись перед нами сами, и мы едва не столкнулись с выходящими из них парнями. Дориан с Сидаром что-то активно обсуждали. Голубые глаза принца остановились на мне, он даже склонил голову вбок, разглядывая мою тушку.
– Интересная девочка, – бархатный низкий голос Сидара ласкал слух.
– Однозначно, – отозвался Дориан.
– Пропустите, – Эрилия исподлобья наблюдала за парнями.
– О, ЧМ, поздравляю, у самого метра учиться будешь! – Дориан перевел свое внимание на однокурсницу.
– Спасибо, – процедила сквозь зубы девушка.
– А мы вот с Сидаром на лекарский факультет попасть хотели, к самому Калаберу Эскулу, но мне не повезло.
– Серьезно? Нет, Дориан, ты это серьезно? – возмущение Эрилии вырвалось из под контроля. – Ты, наследный принц и лекарский? Я думала, что вы вместе с Седаром на боевой пойдете.
– Там и моего брата хватит, – ухмыльнулся принц. – Я лично считаю, что знания в лекарском деле куда более необходимы для расцвета королевства, нежели узконаправленные боевые навыки, – он аккуратно приподнял рукой отпавшую челюсть девушки. – Твоя специализация так же важна. Они с лекарской, как две стороны медали.
– А куда же тебя определили? – спросила все еще не успокоившееся девушка.
– На некромантию, – как-то скучно ответил Дориан, – угораздило ж. Так что теперь часто будем видеться.
Челюсть Эрилии опять отвалилась.
– Да, интересная у тебя спутница, очень интересная, – принц вновь мазнул по мне взглядом, медленным, оценивающим. Пока Дориан уделял нам с Эри внимание, Сидар обернул свой взгляд на Милисент. Сенти покраснела от такого внимания, она стала похода на помидорку с копной листьев вместо волос. Парню явно импонировало ее смущение, он рассматривал девушку с нескрываемым интересом. Ее внимание привлекли ее тонкие пальчики, нервно теребящие края мантии.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Милисент Лоза, – голос не слушался Сенти.
Взгляд парня резко взметнулся вверх. Большие зеленые глаза девушки стали просто огромными. Длинные прямые ресницы затрепетали, а пунцовые щечки побледнели. Седар еле заметно подался в сторону собеседницы. Его затягивал взгляд этих влажных глаз, напоминающих ему манящую морскую гладь. Он с трудом оторвался от этих изумрудов.
– Сидар, – парень облизнул пересохшие губы и стал в пол оборота, спиной к Дориану, – Лезавров. – между ними накалялось пространство. -Ты из древесных? – оборвал повисшее молчание.
– Да, – еле слышно ответила вопрошаемая, – зеленая виноградная змея. Ее ресницы вновь затрепетали беспокойными бабочками. Сидар нервно закусил край нижней губы.
– А я гюрза. Поохотимся как-нибудь вместе? – его голос слегка охрип, и он нарочито прокашлялся.
– А разве наши способы не различны?
– Я тоже могу охотиться на деревьях.
Милисент не ответила ни «да», ни «нет», лишь ее побледневшие щечки вновь окрасил легкий румянец.
В моей голове зазвучала музыка: резкая, прерывистая, с четким отсчетом такта. Перед глазами всплыл образ тореро перед боем. Черноволосый смельчак, замотанный в плащ, развернув плечи и слегка склонив голову вперед, гордо вышагивает по арене. Один момент – и мужчина раскрывает плащ, отводит руки в стороны, встречая грудью судьбу. Он делает шаги по кругу, вертя вокруг себя и над собою двуцветное полотно: с одной стороны красное, с другой – черное. Кровь и смерть, храбрость и безрассудство. Плащ стремительно мелькает, смешивая окраски, он скользит огромным черным зверем вдоль тела мужчины, стремительно поднимаясь снизу вверх, словно само пробудившееся безумие вырвалось на волю из глубин мироздания, сминая на своем пути рамки разумности. Но вот красная птица берет верх над тварью: она взмывает ввысь, сокрушая саму бездну и неся надежду. Тореро стремительно закружился вместе с летящим полотном. Это стало похоже на бой зверя и птицы. Они слились вместе, как языки пламени в огромном костре, наступая, подавляя друг друга. А в центре – человек. Случайно ли? Пламя, подобное человеческой страсти, глубокой, безрассудной, способной убить и возродить, оно обжигает и охраняет. Но человек оказывается сильней.
