Текст книги "Огненный Марс"
Автор книги: Татьяна Тронина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Вместо себя она отправила на встречу с Жаном Люсю и поручила подруге придумать какую-нибудь правдоподобную историю – почему сама не смогла прийти…
* * *
– Платоша, не уходи далеко. Минут через десять поедем…
– Ага, – сказал Платон и, засунув руки в карманы куртки, вприпрыжку побежал вдоль гаражей. Отец с матерью в это время складывали вещи в багажник машины.
…В соседнем ряду женщина прогревала двигатель у внедорожника. Рядом бродил мальчик лет десяти-одиннадцати (примерно возраста Платона), в оранжевом комбинезоне, старательно оставляя за собой борозды в снегу.
– Привет. Я Платон. А ты кто? – Платон снял перчатку, протянул руку незнакомцу в оранжевом.
– Руслан, – тот охотно пожал протянутую руку. Кивнул на женщину, с задумчивом видом сидящую во внедорожнике. – Это моя мама.
– А вон мои!
– Куда едете? – спросил Руслан.
– Мы? В аэропорт. Швейцария, горные лыжи, сноуборд и все такое.
– Везет, – шмыгнул носом Руслан. – А мы с матерью в «Ашан». Три часа кошмара…
Они, не сговариваясь, зашагали рядом.
– Гляди! Вон там, между гаражей.
– Кошара… Рыжий такой!
– Снежком добросишь?
– Не фиг делать.
– А ты с той стороны бросай.
Снежки полетели с обеих сторон, стремительно и почти без остановки.
Рыжий котенок-подросток заметался в замкнутом пространстве, не зная, куда ему бежать. Сзади возвышалась стена, с обеих сторон – стены гаражей, а снаружи стояли мальчишки.
– Попал!
– И я попал!
– Кто больше попадет, тот победил.
Бац, бац, бац! Несколько снежков подряд попали в животное. Рыжий котенок метался из угла в угол и истошно мяукал…
– Платон, ты где? Опаздываем. Плато-он!
– Руслан! Руслан, пора ехать… – звали родители мальчиков, но те ничего не слышали и не замечали, с азартом забрасывая котенка снежками.
Не заметили и того, что позади их встала женщина неопределенного возраста, в сером потрепанном пуховике, голова замотана в платок, в валенках…
Несколько секунд женщина с ужасом наблюдала за происходящим, потом пришла в себя и закричала:
– Да что же вы делаете, звери! Руки бы вам оторвать…
Мальчишки враз опомнились. Оглянулись, а женщина продолжала громко кричать на них.
В этот момент прибежали и родители обоих мальчишек и с ходу, не разобравшись, принялись кричать уже на женщину – как смеет та оскорблять их детей?!
– Да вы посмотрите, что они делают, живодеры!
– А ты кто такая, что тебе надо? Чокнутая, оборванка, сама на детей напала!
Шум, гам. Прибежали еще люди (выходной, кто погулять вышел, кто тоже в поездку на машине собрался, кто просто мимо шел), и скоро толпа на небольшом пятачке между гаражами разделилась на две равные половины – одни поддерживали родителей мальчиков, другие – женщину в сером пуховике, защитницу животных.
– Буржуи совсем обнаглели… Откуда у вас деньги на гаражи? Я вот свой «жигуль» возле помойки ставлю!
– Пить надо меньше, вот и деньги будут!
Скандал медленно, но верно клонился к драке.
О женщине в пуховике уже все забыли. Она же наклонилась, протянула руку и позвала:
– Кис-кис-кис… Бедный ты мой, хороший. Иди сюда.
Рыжий котенок, жалобно мяукая, осторожно шагнул к ней навстречу. Потом еще шагнул. Женщина подхватила котенка на руки, прижала к себе.
– Милый ты мой, несчастный. Досталось тебе. Но ничего, я тебя в обиду не дам.
* * *
…Эту ночь Марс провел под машиной, дрожа от холода. Но утром пришел человек, сел внутрь, огромная груда железа зарычала, затряслась вся… В ужасе Марс бросился прочь, протиснулся сквозь какую-то щель, свернул за угол и… оказался в ловушке.
Машина – та, под которой прятался Марс, только что уехала. А зато напротив, преградив пути к отступлению, стояли двое людей. Молодые, дети совсем, мужского пола. В сущности, если сравнивать кошачий возраст с человечьим, то мальчишки были ровесниками Марса. И в мальчишках горел азарт охотников. Азарт преследователей. От них буквально волны шли: «Догнать! Поймать! Не отпускать!»
Марс, уже обладавший кое-каким опытом жизни с людьми, замер. Он, сам прирожденный охотник и любитель азартных догонялок, понимал, что стать объектом охоты – не очень хорошо… Но – насколько нехорошо?
И в тот же момент ощутил на своей шкуре, насколько. Удар, обжигающий холодом и болью, резкий, сильный… Еще удар! Марс метался из стороны в сторону в замкнутом пространстве, пытался подпрыгнуть, увернуться.
Страх. Отчаяние. Боль.
Мальчишки забрасывали Марса ледяными комьями, и было ясно – эти двое не остановятся, им нравится то, что они делают. По-хорошему, надо было броситься вперед, проскользнуть между мальчишками и удрать куда подальше. Но Марс почувствовал, что упустил момент, боль от многочисленных попаданий ослабила его. Они, эти двое, все равно его поймают, не дадут проскользнуть мимо.
Марс уже не знал, к чему готовиться и что делать, но внезапно пытка прекратилась, ледяные камни уже не летели в него.
Зато в проходе между гаражами появился еще один человек. Женщина, и немолодая. Она закричала на мальчишек. А еще через несколько мгновений появились другие люди. Они все вдруг тоже принялись кричать и спорить между собой, и от всех них исходили волны раздражения.
Чего еще ждать от этих странных людей?
Дрожа и поджимая лапы, Марс медлил, выжидая. Потом та самая женщина, которая кричала на мальчишек, позвала Марса.
Она звала именно его, именно к нему обращалась. И от нее уже исходили волны добра в сторону котенка. Получается, именно она спасла Марса от пытки.
К ней. Наверное, надо к ней?
И Марс сделал один неуверенный шажок. Потом еще… Он шагнул прямо в руки к женщине. Та подняла его, спрятала у себя на груди, под теплым пальто… Совсем как Петрович когда-то! Вот есть же на свете хорошие люди, есть!
Избитый, насквозь промерзший, Марс ощутил к этой женщине невиданное чувство благодарности и любви.
Чуть отогревшись, успокоившись, он завел для этой женщины свою благодарную Волшебную песню. Кстати – от женщины пахло кошками. Она вся была пропитана этим запахом, словно тысяча кошек побывала у нее на руках… Может, это Великая Кошачья Мать была?
Да и куда новая хозяйка несла его? В свой дом?
Если так, то, наверное, это должен быть замечательный дом. В котором Марсу будет тепло, хорошо и сытно. Из этого дома рыжего котенка уж точно не выкинут обратно на улицу!
* * *
По узкой московской улочке, между домами, барахтаясь в снегу, который забыл вовремя убрать дворник из ближнего зарубежья, едва тащилась хорошенькая малолитражка зеленого цвета, больше напоминающая карамельку, нежели машину.
В малолитражке рядом с водителем сидела женщина неопределенного возраста. Длинные белые локоны были продуманно разбросаны поверх норкового полушубка, лицо – смуглое от солярия, губы – ярко-розовые, а еще накладные ресницы козырьком, отбрасывающие тень на половину лица, и в ушах, несмотря на ранний час, роскошные бриллиантовые серьги.
Машина лавировала между сугробов, а женщина в разных ракурсах и при разном освещении казалась то двадцатипятилетней девушкой, злоупотребившей косметикой, то семидесятилетней ухоженной дамой.
Но если присмотреться и напрячь память, то можно было узнать в женщине певицу Злату, популярную в 90-е годы. Что касаемо возраста, на самом деле Злате не так давно исполнилось пятьдесят семь, но она бережно хранила и поддерживала свой образ куколки-нимфетки.
За рулем малолитражки сидел Богдан Богданов, муж и продюсер певицы.
Их браку был уже не один десяток лет, и мало кто из пар отечественного шоу-бизнеса мог похвастаться столь верным и долгим союзом. Богдан Богданов обожал свою супругу, баловал и лелеял ее – поскольку детей у супругов не было, то Злата заменяла Богдану и ребенка.
– Златочка, смотри, это не наша Алевтина?
– Где? Точно, она! Только не сигналь, ты ее испугаешь, Богдаша!
Малолитражка напряглась, вырвалась из очередного снежного заноса и скоро догнала женщину в сером пуховике, которую супруги называли Алевтиной.
– Алечка-а! – опустив стекло, пропела нежным голосом Злата.
Женщина в пуховике, как раз собиравшаяся войти в подъезд, вздрогнула и обернулась. Улыбнулась радостно:
– Ой, Злата! Богдан!
Мужчина вышел из авто (обнаружилось, что он невысокий, плотненький, в пальто до пят, напоминающем то самое, знаменитое, шаляпинское пальто с известного рисунка), открыл дверцу, протянул руку супруге. Злата выпорхнула из салона и, кокетливо перебирая тонкими, настоящими девичьими ножками в белых высоких сапогах, побежала к Алевтине, расцеловала ту от души. Со стороны странно смотрелся поцелуй этих двух женщин, столь непохожих.
– Ой, кто там у тебя? – засмеялась Злата.
– Котик, – Алевтина достала из-за пазухи рыжего котенка-подростка, умело повертела перед собой. – Мальчик. У него ошейник есть.
– Ну-ка, ну-ка, что там написано… Марс. Его зовут Марс! – захлопала в ладоши, обтянутые нежными замшевыми перчатками, Злата. – Богдаша, какая прелесть, котика зовут Марсик!
К женщинам спешил Богдан – он с трудом тащил за собой два огромных мешка:
– Уф… Потерялся, что ли, ваш Марсик?
– Да прям! – помрачнела Алевтина. – Видно же – выбросили. Среди гаражей мыкался. Еле спасла. Его мальчишки чуть насмерть снежками не забили.
– Звери… – побледнев, поникла Злата. – Какие же звери. Знали бы их родители…
– Знали! Они рядом были, между прочим, – презрительно бросила Алевтина. – Чуть меня сами не убили за то, что я посмела их деткам замечание сделать.
– Да, да, да! Я не удивляюсь. Какие родители, такие и дети. Хотя не угадаешь, кого вырастишь… Слава богу, меня это «счастье» мимо обошло. Я не представляю, если бы мой ребенок такое стал вытворять! Все эти разговоры, что материнство – это святое, на самом деле… – Злата не успела договорить, поскольку в этот момент из подъезда выскочил мужчина в халате, тапочках на голые ноги.
– А, вот ты где… Не уйдешь, зараза! – заорал он и бросился к Алевтине, растопырив руки – с явным намерением задушить ее. – Я тебя предупреждал ведь!
Богдан бросил мешки и побежал наперерез. Разогнавшись тараном, обхватил мужика в халате и повалил того в сугроб.
– Ну все, беги! – прошептала Злата и на прощание еще раз поцеловала Алевтину. – Ты святая женщина, да хранит тебя Бог.
Алевтина заторопилась к дому, а Злата принялась быстро-быстро крестить ее спину. Когда подъездная дверь хлопнула за спиной женщины, Злата крикнула мужу:
– Богдаша, отпусти его! Алечка ушла!
Из сугроба резво вынырнул Богдан.
– Мешки заноси. Скоре, скорее, пока эти не набежали! – отчаянным шепотом закричала Алевтина.
Богдан уже несся с мешками к подъезду.
Злата тем временем храбро преградила путь мужчине в халате. Тот вылез из сугроба, держа в руках свои тапочки.
Надел их. Отряхнул с халата снег, уткнулся в Злату.
– А, это ты, старая свиристелка, – с ненавистью произнес мужчина. – Это ты масла в огонь подливаешь…
В это время где-то сверху открылось окно и чей-то женский голос, полный ненависти, разнесся над снегами:
– Негодяи! Опять к ней с мешками приехали!
Распахнулось другое окно:
– Вася, задержи их! Я телевидение вызвал! Пусть вся страна узнает, в каком аду мы живем! И пусть посмотрит на эти старые песни о главном… Которые этой ведьме Альке помогают!
Рядом со Златой бухнулась на припорошенный снегом асфальт маринованная помидорина. Женщина ойкнула и засеменила к машине. Быстро скользнула в салон и принялась салфеткой оттирать помидорный след с сапожек.
Скоро появился Богдан, плюхнулся на сиденье, нажал на газ:
– Едем! Они там сейчас все из квартир выскочили, я думал, растерзают меня…
* * *
Женщина, которую другие люди звали Алевтиной, вытащила Марса из-за пазухи и поставила на пол.
Марс попытался вдохнуть в себя густой, плотный воздух и… едва не закашлялся. В легких его запершило – словно в них попала вода. Он примерно мог предполагать, что попадет в дом Великой Матери Кошек, но никак не ожидал, что соплеменников окажется столь много. Вернее, столь много – на столь невеликом пространстве!
Вокруг него прыгали, бегали, скакали, дрались – множество котов, кошек, котят. Кто-то спал, кто-то вылизывал себя, кто-то точил когти о стены.
Марс был ошеломлен. Он не знал, что ему делать, как реагировать, куда идти. Какой-то кот на ходу обнюхал его и дал затрещину, другой лениво отогнал – «не видишь, я тут отдыхаю, не мешай!», стайка совсем крошечных котят попалась Марсу на пути – он сам растерянно их обнюхал и попятился назад. Его мозг не мог справиться со столь огромным количеством информации, выраженной в запахах.
А они говорили о многом. О возрасте обитателей этого дома – о старости и юности. О зрелости и жажде любви. О неукротимой ненависти и мести. О болезнях. О скуке. Об азарте охотника…
Марс пока не знал, ликовать ему или опасаться чего. Соплеменники соплеменниками, но не все они были рады явлению чужака.
Марс попятился, случайно толкнул кого-то. Оглянулся – кот серого цвета, молодой еще, но старше и сильнее Марса. Серый зашипел на Марса угрожающе…
Марс, не желая ввязываться в драку с Серым, явно превосходящим его по силе, метнулся в сторону. Притаился, замер под стулом, наблюдая…
Серый вертел головой в разные стороны – вероятно, не считал конфликт с рыжим котенком-подростком исчерпанным и теперь искал своего противника.
Ничего хорошего Марс от нового столкновения не ожидал, ощущая волны агрессии.
Но, к счастью, в этот момент Великая Кошачья Мать Алевтина зашуршала, развязывая, огромный полиэтиленовый мешок – и разом все кошки замерли, забыв о своих делах. Потом с отчаянными воплями радости и восторга бросились к Кошачьей Матери. И Серый тоже. Видимо, обитатели маленькой квартирки прекрасно знали о том, что это шуршание означает.
…Женщина сыпала корм в плошки и прямо на пол, вдоль стены, поскольку емкостей не хватало.
Марс, к этому моменту изрядно проголодавшийся, тем не менее испытал опять нечто вроде шока – перед его глазами вертелись, крутились, прыгали, скакали его собратья, складывая своими телами причудливую, изменчивую мозаику, повисшую над полом, в воздухе – все в стремлении добраться до заветного корма.
Потом Марс спохватился и тоже бросился вперед, из укрытия, за своей пайкой. Ведь могло и не достаться! Кто-то отшвырнул его лапой от миски, кого-то Марс сам оттолкнул. Да, за еду надо было еще побороться…
Он ел жадно, торопливо – скорей-скорей, иначе не достанется! – просто, как удав, заглатывал все подряд. Потянулся к очередному кусочку корма, и в этот момент перед Марсом метнулась тень. Опять этот Серый!
Тот самый молодой кот, который уже успел огрызнуться на Марса.
Марс решил не сдаваться, рассердился, зашипел на Серого. Тот в долгу не остался, залепил рыжему котенку оплеуху.
Марс дрался по-взрослому, рыча и шипя, выпустив когти, кусаясь изо всех сил. Но Серый был сильнее – изловчился и схватил клыками Марса (непривычного к дракам) прямо за горло.
Враз потемнело в глазах… Серый был настроен решительно. Но в этот момент большой черный кот, взрослый, солидный, серьезный, которого явно опасались другие коты, дал оплеуху Серому.
Серый выпустил Марса, не решился при Черном продолжить драку.
Марс был благодарен Черному, но приближаться к нему не стал, поскольку Черный вел себя строго, взглядом предупреждая – всем держаться от него на расстоянии. И его слушались, признавая вожака. «Я здесь ненадолго! – горделиво посылал Черный сигналы окружающим. – Пока морозы на дворе. Пересижу их и сбегу. А пока я здесь главный!»
Вот так прошел первый день Марса в жилище Великой Матери.
…Неприятным оказалось то, что приходилось быть все время на виду. Никакого уединения – даже когда справляешь естественные надобности! И за другими наблюдать тоже не было никакого удовольствия… А Великая Мать не успевала следить за порядком, по квартире приходилось ходить, поджимая лапы и лавируя между луж. Словом, брезгливому чистюле Марсу было не по себе. Ведь даже когда он жил в подвале с Петровичем, у кота был свой, отдельный лоток, который старик не ленился вовремя убирать.
Кроме того, постоянно приходилось быть начеку из-за Серого. Тот, видимо, решил мстить Марсу. Как чужаку, как новенькому. Из-за которого ему досталось от Черного. Немудрено было взбеситься в столь скученном пространстве, поэтому в доме Великой Матери часто вспыхивали драки между пушистыми жильцами – жестокие, до крови.
Сама Великая Мать, она же – Алевтина, как ее называли люди, в такие моменты кричала на своих подопечных, пыталась распинать по разным углам, но толку было мало.
Скученные в тесном пространстве животные бесились, сходили с ума, иногда просто бросались на стены.
Но почему они, его соплеменники, не могли собраться вместе и, объединившись в едином Защитном поле, зажить спокойно, в любви, пусть и в тесноте? Марса занимал этот вопрос.
Вероятно, дело было в Великой Матери Алевтине. В ее Защитном поле зияла огромная дыра. И именно туда уходила вся энергия. Некоторые из соплеменников Марса, да и он сам, пытались помочь ей – но прореха в Защитном поле женщины затягивала внутрь все благие намерения своих пушистых подопечных…
И они сами становились подобными ей – отчаявшимися, обезумевшими, не находящими выхода. И чем больше в ее доме появлялось котов, тем больше становилась дыра в ее Защитном поле…
Так Марс понял, что попал в ловушку. Великая Мать питалась энергией своих подопечных. И этой энергии ей было надо все больше и больше.
К тому времени Марс почти не спал, опасаясь внезапного нападения Серого. Поскольку тот, словно злой демон, объявил охоту на Марса. Несколько раз драки между Марсом и Серым разнимал Черный кот-вожак (пожалуй, лишь усилиями Черного и держался в доме относительный порядок), но тот не всегда за всем мог уследить. Ситуация явно выходила из-под контроля.
В один из дней случилось вот что. Алевтина куда-то ушла из дома, часть котов заперев на кухне, других – в комнате, а еще треть – в коридоре. Так она боролась с кошачьими драками. Спаситель и хранитель порядка в этом царстве, Черный, оказался на кухне. А Марс – в комнате, и, как назло, помимо других котов и кошек, в компании с Серым.
Первое время Серый делал вид, что не замечает Марса. Но когда Марс потерял бдительность и задремал, притаившись под этажеркой, Серый опять напал на него…
* * *
Вечер. В подъезд вошли двое парней в одинаковых черных куртках, черных джинсах, с надвинутыми на лицо капюшонами.
– Фу, и правда, ну и вонь тут. Меня сейчас стошнит.
– Блин, не могу… Какой этаж?
– Третий. Квартира двадцать восемь.
– Слушай, мы весь дом не спалим?
– Не, тот мужик, который денег дал, сказал, что будет контролировать процесс. Хозяйки из двадцать восьмой сейчас дома нет. Ну, а ее квартира… Погорит немного, но как следует, а потом он, мужик этот, начнет дверь выламывать. Пожарных тоже обещал вызвать, только не сразу… Словом, лишь одна квартира и должна пострадать. Та самая.
– Я их понимаю, жильцов. Тут же жить невозможно!
– Ага. Мужик говорил, что та квартира, что на втором, под двадцать восьмой, вообще пустая, там никто уже давно не живет.
– А че полиция, органы наши?
– Говорит, судятся, судятся с этой бабой, хозяйкой квартиры, все время, но толку… Частная собственность, бубеныть! А еще тот мужик мне жаловался, что у него дочка астмой болеет, из больниц не вылазит. Из-за котов этих аллергия и все такое.
Двое остановились на третьем этаже, морщась и чертыхаясь от невыносимого запаха, идущего из-под двери двадцать восьмой квартиры.
Они разложили газеты, плеснули на угол дерматиновой, потертой двери немного керосина. Отошли чуть в сторону. Чиркнули спичкой, бросили ее…
Заполыхало сразу и быстро.
* * *
Алевтина старалась как можно реже выходить из квартиры. Встречи с соседями ничего хорошего не приносили. На Алевтину набрасывались с криками, пытались побить ее… Но она держалась стойко.
В самом деле, не выгонять же котов на улицу? И это люди, люди во всем виноваты – бросают своих животных, вот Алевтина и вынуждена их подбирать. Иной раз и не хочет брать нового питомца к себе, а нельзя. Вот как на днях – шла гаражами и увидела, как мальчишки бросают снежками в рыжего котенка, как его там… ну, не важно, всех кличек не упомнишь. Пришлось взять!
Так и получилось, что в ее однокомнатной квартире жили теперь семьдесят кошек. Приюты для бездомных животных переполнены, туда не отдашь животинок. Хорошо, добрые люди помогали – и кормом, и лекарствами, и прочим…
А все началось с чего? Когда умерла мать, десять лет назад, женщина завела первого котенка, чтобы не сойти с ума от одиночества и тоски. Потом в подворотне нашла умирающую кошку, вылечила, выходила. Потом кто-то из соседей выгнал животное – тоже взяла… Потом кто-то уж целенаправленно подбрасывал под дверь кошек, зная, что тут их не оставят в беде. Вот и набралась целая орава…
Но Алевтина ничуть не жалела. Поскольку не знала, что стала бы делать, не будь у нее дома своего питомника для пушистиков.
Только ими и жила.
У нее, у Алевтины Быковой, если вспомнить, в жизни счастья вообще не было. Мать ее не любила. Родила дочку, а отец их бросил. Мать возненавидела отца, а заодно и дочь, рожденную от него. Так всегда и называла Алю – «быковское отродье». Била, из дома могла выгнать на целую ночь (Аля в подъезде, под лестницей тогда сидела), ругалась очень, жестокими словами… Но от себя никуда не отпускала, не позволяла Але ни подруг заводить, ни женихов. Так и прожили сорок лет бок о бок. А куда деваться?..
Потом мать заболела тяжело и Але пришлось за ней ухаживать, хотя она этого совсем не хотела. Но ухаживала, при этом выслушивая каждый день, с утра до вечера, материны оскорбления. Даже умирая, мать ни одного доброго слова не сказала дочери. Вот как.
Но умерла – и совсем страшно стало жить Алевтине… такая пустота в душе! Словно дыра где-то внутри, прямо в сердце. Она и к докторам ходила, на дыру в сердце жаловалась, только те отмахивались – здорова, нет никакой дыры, не говори глупостей. А Алевтина ее все равно чувствовала – словно кто копье в нее метнул сильной, безжалостной рукой и пробил насквозь сердце.
А когда кошки в доме завелись – сразу легче стало. Они ведь единственные, кто любил Алевтину. Любили ее животные просто так, бескорыстно, отчаянно, нежно…
Оглядываясь, Алевтина подошла к зданию, в котором располагалась сберкасса. Постояла, наблюдая, нет ли вокруг кого из соседей. Только тогда зашла внутрь – оплатить коммунальные счета.
И тоже с оглядкой отправилась домой. Благо к тому времени уже стемнело.
* * *
Василий стоял под дверью, прислушивался к тому, что творилось в подъезде. Жена с дочкой в это время лежали в больнице. Очередное ухудшение у дочки случилось. Астма. «Теперь или никогда. Теперь или никогда!» – стучало в голове у мужчины.
Услышал голоса или показалось? Потом… Потом отчетливо потянуло гарью. «Еще рано. Рано!»
Василий перетаптывался, вздыхал. Алевтина, соседка, главная виновница, из-за которой страдали все жильцы в подъезде, минут пятнадцать назад ушла – в окно видел. «Пусть получше займется. Чтобы наверняка внутри все выгорело, чтобы жить там было невозможно. Никто не пострадает – на втором этаже жильцов нет, давно сбежали из этого ада, ну, а те, кто выше, через чердак уйти от дыма могут. Еще чуть-чуть. Еще!»
Алевтину Василий ненавидел. И кошек он тоже ненавидел. Но, если подумать, они не виноваты. Это дура Алевтина устроила в своей квартире приют для бездомных животных…
Не выдержал все-таки.
Спустился вниз, с ломиком. Дымило, чадило… Кое-как, на ощупь, попытался вскрыть дверь злосчастной двадцать восьмой квартиры. Не получилось. Разбежался, выбил ее. Лицо обожгли языки пламени. Истошное мяуканье…
Там, внутри, уже все горело. Но кошки не спешили выбегать наружу, боялись огня, верно. Тогда Василий решился на отчаянный шаг. Ворвался внутрь, затопал ногами, выпугивая животных наружу. Дым, чад… Обнаружил, что дверь в комнату закрыта, нащупал щеколду, распахнул… Метнулся в коридор, обратно – опять где-то рядом мяукают! Распахнул двери на кухню и в ванную.
– Пошли! Пошли отсюда! – кричал мужчина. Не выдержал жара и дыма, выскочил обратно, на лестничную площадку.
К счастью, кошки оказались не такими глупыми созданиями, побежали, преодолевая страх, прочь из горящей квартиры. Прикрываясь рукавом, кашляя, Василий скатился по лестнице вниз, распахнул подъездную дверь. Кошки прыснули мимо него, побежали прочь, врассыпную – по снегу, в вечерний город, кто куда. «Много-то как было! Но ничего, спаслись от огня. Живучие!»
Василий отдышался. Задрал голову вверх. Там, в двадцать восьмой, уже вовсю полыхало пламя, лопнули стекла. Где-то рядом завыли сирены – приехали пожарные. Значит, кто-то уже их вызвал.
Дальше что было! Жильцов эвакуировали, пожар потушили. Двадцать восьмая квартира полностью выгорела. Под ней и над ней (где Василий жил) – квартиры серьезно пострадали, но ничего, во всяком случае, отремонтировать можно.
Кошки сбежали.
Вокруг, по двору, ходили жильцы. Испуганные, но довольные. То и дело слышалось слово «поджог». Все понимали, что квартира безумной кошатницы не могла сгореть просто так. Даже участковый, который давно был в курсе проблемы, ходил флегматично между людьми и не стремился особо выяснить причину пожара.
Алевтину, которая к этому времени уже вернулась и стояла во дворе, все обходили стороной.
Алевтина не плакала, молчала. Понимала, за что пострадала и что протестовать, выяснять что-либо – бесполезно. Она была проигравшей в этой войне.
Василию тем временем пожилая фельдшерица из «Скорой» («Скорых», кстати, тоже много понаехало) перевязывала обгоревшие руки:
– Ничего, жить будешь. Ожог не самый сильный. Но ты молодец, мужик, говорят, кошек побежал спасать!
– Жалко же… – сконфуженно произнес Василий, только сейчас начиная осознавать, какие последствия могли бы оказаться у его задумки – устроить поджог. – Живые существа.
Алевтина, стоявшая неподалеку, прислушалась к их разговору. Подошла и пробормотала, не поднимая глаз:
– Спасибо тебе. Только вот жить-то теперь где мне?
– Власти найдут местечко, обязаны они это сделать. Комнату в каком-нибудь общежитии предоставят, – бодро отрапортовал Василий.
Алевтина стояла с кислым лицом. Потом сказала:
– Ага. Прям ждут меня наши чиновники с распростертыми объятиями. – И, помолчав, добавила: – Кошечек бы поискать…
– Дура! – закричал Василий. – Ты среди людей научись жить! Не поняла ты ничего…
– Я поняла, – перебила его Алевтина. – Давно поняла. Люди – негодяи. Хуже любого животного. Скоты. Сволочи. Убийцы. Живодеры.
Внутри у Василия что-то оборвалось. И он сказал:
– Неправда. Люди – добрые. Ты – не пропадешь. – И вдруг, словно вспышка какая в мозгу случилась на фоне этих огненных катаклизмов – вспомнил. И выпалил: – В доме престарелых помощники нужны. У меня там младшая сестра волонтерствует, рассказывала… Там пока поживешь, там и работать будешь. Как?
* * *
Марс заметил Серого, только когда тот уже был в прыжке. Единственное, что успел рыжий котенок, – перекатиться стремительно в сторону. Таким образом Марс успел выиграть несколько мгновений…
В том, что Серый настроен решительно, можно было не сомневаться – от него буквально шли волны агрессии и злобы. Остальные коты сбились в кучу в другом конце комнаты и явно не желали связываться с забиякой.
Серый развернулся и приготовился к следующему прыжку. Марс тоже вскочил на все четыре лапы, распушил шерсть, выгнул хвост дугой, стараясь выглядеть больше. Но… Драки не случилось, поскольку в этот момент стало происходить нечто странное.
Ощущение опасности словно разлилось в воздухе – мгновенно и стремительно. Раз, и буквально все коты насторожились, замерли – прислушиваясь, принюхиваясь, пытаясь уловить, откуда идет опасность. С Серого сразу же слетела вся агрессия, да и Марс отвлекся, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Они никогда не обманывали кошек. И точно, еще через мгновение забегали, заметались, замяукали все животные – в поисках выхода.
Потому что над жилищем Великой Матери нависла страшная угроза – огонь шел на него.
«Бежать!» – метался в толпе своих соплеменников Марс. Прошло совсем немного времени, но дым шел уже из коридора, отравляя обоняние. Пожалуй, это был самый страшный запах, с которым столкнулся юный кот. Он пах неизбежной гибелью, он пах самой Смертью…
Там, снаружи, что-то потрескивало, шипело, и эти звуки тоже подбирались все ближе и ближе, словно у Смерти был и голос тоже.
Никогда еще Марс не испытывал такого ужаса!
Потом услышал удары снаружи, ужасный грохот, и дверь распахнулась.
Дышать было уже нечем, но Марс рванул вперед, прыгнул сквозь кольцо огня и понесся вперед очертя голову, неведомо куда – лишь бы подальше от страшного места!
Быстрее, быстрее! Но не вниз. Там, за входными дверями, огромный мир, страшный и неизвестный. Поэтому – вверх и вперед! По ступеням!
Марс немного успокоился только на площадке последнего этажа – здесь меньше всего пахло дымом. Дальше лестницу перегораживала железная решетка. Человек сквозь нее бы не протиснулся, а вот Марс – легко. Что он и сделал, оказавшись на небольшом пятачке, заканчивающемся тупиком. Хотя нет. Марс задрал голову и обнаружил вход еще в одно помещение – правда, довольно высоко. Вероятно, еще месяц назад Марс не смог бы туда допрыгнуть, но сейчас это расстояние не оказалось для него проблемой. Он сконцентрировался, выбирая удобное положение, нацелился, прыгнул вверх!
…Перед ним расстилался вдаль чердак – огромное темное помещение, в котором люди не жили. Вернее, сейчас на чердаке людьми не пахло. Зато… Зато перед Марсом внезапно вырос Черный.
Марс прижал уши, пригнулся, сжался, всем своим видом выражая покорность. Черного кота он и уважал, и боялся, признавая его полное превосходство.
В доме Великой Матери Черный вел себя хозяином. Вот и здесь он недовольно, на правах главного, оглядел Марса, обнюхал его и фыркнул.
«Почему ты здесь? – уловил Марс идущий от Черного вопрос. Они, коты, обменивались информацией именно так, на уровне интуиции. – Все побежали вниз, а ты почему – вверх?»
«Не знаю. Но мне показалось, здесь безопасно», – шевельнул усами Марс.
«И правильно. Ни к чему торчать на улице. Там опасностей больше. Для умного кота тупиков не существует. Он всегда найдет лазейку, чтобы ускользнуть…»
Черный перестал посылать информацию и задумался, словно решая, что же ему делать с Марсом. Потом развернулся и фыркнул через плечо, посылая очередной сигнал: «Иди за мной, сообразительный маленький кот!»
И Марс радостно поскакал вслед за Черным. В сущности, он при всей своей сообразительности, за которую его похвалил Черный, еще очень мало знал о жизни и без наставника не мог. Но вот зачем Черному присутствие Марса рядом? Позже Марс не раз задумывался о том, почему старший товарищ позвал его за собой. Вероятно, Черный привык чувствовать себя главным, потому и не мог совсем уж без свиты. К тому же он еще не чувствовал в Марсе соперника.
