Текст книги "Принцессам зеркала не врут"

Автор книги: Татьяна Тронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Татьяна Тронина
Принцессам зеркала не врут

Ей приснился странный сон. Как будто она стоит на башне высокого каменного замка и ждет, когда ее освободят из заточения. Ее должен был освободить тот, которого она любила.

Густой туман плыл над землей, где-то далеко каркали вороны, и от их зловещих голосов сжималось сердце.

– Где же ты? – прошептала она, протягивая руки вдаль. – Когда ты придешь ко мне? О, я не верю, что погибну здесь, даже не увидев твоего лица в последний раз.

Глава 1
Случайная встреча

Мама пришла поздно и сразу же стала рассказывать о том, как бабушка делает ремонт.

– Ты представляешь! – возмущалась она. – Залезла на стремянку и стала белить потолок.

– Бабушка? – ахнула Оля. В самом деле, представить, что бабушка залезла на стремянку и там, под потолком, стоя на узких ступенях, что-то красила, было очень трудно. Случилось, что бабушку последнее время преследовали неудачи – осенью она вывихнула руку, а зимой, поскользнувшись, чуть не сломала ногу. Врач, который в травмопункте делал ей рентгеновский снимок, сказал, что ей очень повезло – кость только треснула, а не сломалась. Бабушка долго не выходила из дома и вот теперь отважилась на такое!

– Я знаю, почему она решила делать ремонт, – говорила мама, – потому что ее соседка, Павловна, тоже недавно его делала.

Павловна была злым гением бабушки и одновременно лучшей подругой, и бабушка непременно хотела, чтобы и у нее все было так, как у соседки. У Павловны новое пальто – и у бабушки тоже, Павловна на диете – и бабушка с энтузиазмом поглощает три раза в день капусту с морковью, Павловна едет проведать внуков, и бабушка тут же сваливается как снег на голову Оле и начинает учить ее жизни, хотя Оля уже взрослый и самостоятельный человек тринадцати лет.

– В ее возрасте пора подумать о себе! – Мама никак не могла успокоиться.

– Ты ей сказала? – спросила Оля, прекрасно понимая, что с бабушкой бесполезно спорить.

– Какое там! Пришлось мне переодеться и самой лезть на стремянку. Завтра ей надо еще белой краски купить.

– Мам, – сказала Оля и задумалась.

– Что?

– Я вот что, – она хотела рассказать о сегодняшнем происшествии, но вместо этого спросила совсем о другом, – а почему именно белой?

– А какой же еще? – удивилась мама. – Потолок белой краской красят. Нам сегодня не хватило.

– Можно розовой или зеленой. Так же прикольнее! Давай сами ей все покрасим в веселые цвета – я тоже приду помогать.

– Отлично, – сказала мама саркастически. – Завтра же и начнем. Именно в розовый цвет!

День обещал быть самым обычным субботним днем, когда все дела еще можно было отложить на воскресенье. Оля вышла с Мусей во двор, они сели на лавочку и сразу же стали обсуждать шедший вчера по телевизору фильм. Муся сказала, что она чуть не заплакала в конце, когда Мэри умерла, а Ричард все-таки женился на ее сопернице Мэгги («Как же, чуть! – мысленно усмехнулась Оля. – Небось ревела в три ручья»), а сама Оля фильм критиковала.

– Ну ты подумай – это же все ерунда. В жизни так не бывает!

– Откуда ты знаешь? Вот недавно Лилит Антоновна на истории говорила, что жизнь гораздо богаче выдумки и ни один писатель…

– Муська, ты что – это же прописные истины, об этом даже говорить скучно. Сплошная банальность!

Муся хотела немного обидеться, но в этот момент по двору прошла Эльвира из соседнего подъезда. Была она всего на два года старше, но вела себя уже так, как будто ей только что предложили сниматься у знаменитого режиссера, а она еще раздумывала, стоит на это согласиться или нет. Словом, она вела себя как взрослая, хотя еще год назад играла вместе со всеми в «казаки-разбойники».

– Эй, девушки! – крикнула она издалека. – Чего на лавочке сидите, как старухи, шли бы в парк!

Мусе и Оле в парк совершенно не хотелось, потому что они точно знали, сколько народу сегодня в этом парке. Первый теплый день после ранних майских холодов!

– Оля, а ты зайди ко мне завтра, я тебе журналы отдам. Целая стопка накопилась!

– Ладно! – крикнула Оля в ответ Эльвире. – Всенепременно!

– У Эльки новый кавалер, – как бы невзначай заметила Муся. – Старше ее. Студент.

– Ну и что, – пожала плечами Оля. – Между прочим, сплетничать нехорошо. Я у нее сама могу спросить.

– Я и не сплетничаю, я просто говорю, – возмутилась Муся. – Вот ты мне скажи – чем сплетни отличаются от обычного разговора? Только что мы обсуждали фильм, ругали Ричарда и жалели Мэри – чем же это отличается от разговора об Эльке?

– Одно дело – выдумка, а другое – жизнь.

– Просто ты никогда никого не любила!

– Почему же, любила, – снисходительно заметила Оля. – Борщова из восьмого класса. Но после того как он побрился налысо, я в нем разочаровалась.

– Это не любовь!

– Да уж, тебе виднее!

Скромная, тихая Муся с ее детской стрижкой каре, которая делала ее еще моложе, в джинсовом сарафане ничем не выделялась из толпы сверстников. Ее любили учителя, потому что она никогда не срывала уроков и не давала тему для разговоров в учительской, а одноклассники почти не замечали, что, надо сказать, очень ее огорчало. Муся запоем читала романы, где героини – красивые и несчастные женщины, которые всеми силами добиваются взаимности у красивых, но эгоистичных мужчин, смотрела все голливудские мелодрамы и потому считала себя специалистом во всем том, что касалось чувств.

– Муська!

– Что?

– Муська, скоро каникулы! Целых три месяца.

– Да-а, – мечтательно протянула Муся. – Тут она была полностью согласна с подругой. Каникулы она обожала, потому что ей разрешали допоздна сидеть у телевизора.

Они сходили за мороженым, потом читали афиши у газетного киоска, где говорилось о концертах разных знаменитостей, потом смотрели, как у мебельного разгружают мебель, а потом Муся ушла – к ним домой должны были прийти гости. Оле домой совершенно не хотелось, и она от нечего делать отправилась к метро.

Здесь всегда было весело, шумно, а в большом супермаркете рядом продавалось много всякой всячины. Оля купила себе бутылку газировки, посмотрела, как в рыбном отделе за стеклом плавают блестящие карпы. А когда шла мимо зала игровых автоматов, то заметила кое-что странное.

В этом зале всегда было полутемно, только ярким неоновым светом мерцали экраны игровых автоматов и вечно толпились подростки, в основном мальчишки, были и ребята постарше.

К «одноруким бандитам» Оля была безразлична – она прошла мимо зала, только скользнув взглядом по распахнутой двери, из которой доносился визг тормозов, вой моторов, звуки ударов и прочие звуки, классифицировать которые уже было невозможно.

Было темновато и в коридоре рядом с залом, и вдруг Оля сквозь шум услышала звуки настоящей драки. Это ее здорово испугало – она спряталась за широкую колонну.

– Слышь, Серый, в последний раз спрашиваю: когда деньги отдашь? – донеслось до нее.

Оля осторожно выглянула из-за колонны и увидела двух взрослых ребят в черных борцовках, которые трясли третьего.

– Честное слово, Толян, на той неделе отдам! – заскулил этот самый третий, ладонью потирая скулу.

– Смотри, Серый, проценты капают! – угрожающе сказал тот, которого звали Толян. – Лёнчик, он нас игнорирует!

– А вот мы ему щас!

«Ну и имена! – с отвращением подумала Оля. – Пещерные люди какие-то! Однако что-то не хочется идти мимо них».

– А это что? Толян, смотри, чего у него в карманах!

– Ага, вот они, денежки! Как раз сто баксов. Берем, и еще полтинник за моральный ущерб.

И двое в черных борцовках загоготали, очень довольные.

«По карманам шарят», – догадалась Оля. Выходить из-за колонны ей совсем расхотелось.

– Ладно, Толян, пошли, дел полно.

Двое прошли мимо, и только тогда Оля вышла из своего укрытия. Тот, кого звали Серым, размазывал слезы по щекам.

– Вот гады! – с чувством воскликнул он. – Последние бабки отняли!

Выглядел он ничем не лучше двух первых, только что разве послабее, но Оле вдруг стало ужасно жаль его.

Она шла, наклонив голову. «Куда смотрит общественность!» – с досадой подумала она. Это было любимое бабушкино выражение.

В воскресенье Оля застала Эльвиру в смятенных чувствах. Обычно веселая и независимая девушка, которая никогда не позволяла окружающим жалеть себя, ходила по дому как в воду опущенная – растрепанные волосы, бледное лицо с покрасневшими веками…

– Ты что, Элька? – с изумлением спросила Оля. – Ты что, плакала?

– Нет, хотя какая разница. – Та махнула рукой, отворачивая лицо. – Бери журналы, и, в общем, мне сейчас некогда.

– И не подумаю, – с изрядным нахальством произнесла Оля, которая терпеть не могла тайн, намеков и недосказанности. – Что-то случилось, да? Расскажи!

Мама не раз ругала Олю, называя дочь нетактичной, – она иногда задавала вопросы, задавать которые не следовало, но Оля ничего не могла с собой поделать, вот и сейчас она вцепилась в Эльвиру, хотя та была старше, жила уже своей, взрослой, девичьей жизнью – да мало ли какие проблемы у нее могли быть! Но, как ни странно, Олино упорство иногда приносило плоды.

– Ладно, – сказала Эльвира. – Расскажу. Только обещай, что больше – никому!

– Обещаю! – серьезно сказала Оля, плюхаясь рядом с нею на диван.

– Господи, кому я верю! – вздохнула Эльвира. – Ладно, все равно скоро об этом весь двор будет знать. Я недавно познакомилась с одним человеком. Его зовут Стас, он учится на втором курсе технического института, и он необыкновенный!

Тут Оля вспомнила, что уже слышала об этом от Муси, и с видом знатока кивнула головой.

– Мы вчера вечером ходили в кино, потом он провожал меня до дома. Все было прекрасно. Мы остановились в арке и стали целоваться – знаешь, уже почти темно было, и никого из людей, и вдруг появился этот дурак.

– Какой дурак? – с недоумением спросила Оля.

– Фещенко из четвертого дома.

– Борька-хулиган?

– Он! Он начал говорить какие-то гадости, но мы не стали обращать внимания, Стас довел меня до подъезда, мы еще немного поболтали. А сегодня я позвонила ему и узнала, что Борька его здорово избил, когда тот возвращался обратно.

– Ничего себе! – ахнула Оля. – Ну, на то он и хулиган.

– Да что ты такое говоришь! – Эльвира чуть снова не расплакалась. – Никто не имеет права избивать человека, будь ты хоть трижды хулиган. Понимаешь, это подло – бить человека, который слабее тебя!

– А зачем Борька бил Стаса?

– А затем, что он дурак! Захотелось – и побил. Стас, он… он такой… Погоди, я тебе сейчас покажу.

Эля сбегала в соседнюю комнату и принесла фотографию своего друга.

Оля увидела перед собой худощавого юношу в очках, с копной черных вьющихся волос – наверное, таким был Альберт Эйнштейн в молодые годы. «Настоящий ботаник!» – с уважением подумала Оля, но говорить об этом подруге не стала – даже бестактность имела свои границы.

– Теперь ты понимаешь?! – с отчаянием воскликнула Эльвира. – А у этого Борьки кулаки – как наковальни!

– Как молоты, – машинально поправила ее Оля. – Это молотом бьют по наковальне.

– Ну, это не важно. Словом, у Стаса разбит нос, синяки под глазами и сломаны очки.

– Но ничего опасного для жизни? – с облегчением вздохнула Оля.

– Еще не хватало, нет, конечно. Но и того достаточно, чтобы из дома нельзя было выйти.

– Ты из-за этого расстроена?

– Да, – грустно кивнула Эльвира. – И еще, ты понимаешь, мне кажется, Стас сердится на меня.

– За что? Ты же ни в чем не виновата!

– Конечно, ни в чем. Но… но и как будто виновата. Это же из-за меня Борька избил его. Он так и сказал: «Нечего наших девушек провожать!»

Эльвира сидела такая печальная, что Оле ужасно захотелось помочь ей, только она не знала как.

– Знаешь что, – подумав, сказала Оля. – Это не из-за тебя Борька кулаки распустил, ты тут ни при чем. Я недавно читала одну статью по психологии, и там говорилось о мотивации некоторых преступлений и еще об одной вещи… вспомнила! Там говорилось о виктимности!

– О чем? – вытаращила глаза Эльвира, как будто ее младшая подруга сказала что-то неприличное.

– О виктимности. Словом, если у тебя вид, как у жертвы, и ты ведешь себя как жертва, то с тобой непременно должно что-то случиться, как будто ты своим видом провоцируешь преступника.

– Но Стас Борьку не провоцировал!

– Это только кажется. – Олю охватил азарт. – Борька примитивная личность, у него мозги, как у динозавра, с грецкий орех. Стас для него кто? Типичный интеллигент, которого надо проучить.

Эльвира минуту молчала, разглядывая фотографию Стаса, и Оля видела, как на лице ее подруги отражаются самые различные чувства – растерянность, гнев, нежность.

– Что же делать? – наконец тихо сказала Эльвира. – Я теперь понимаю. Да! Так оно и есть – Стас на Борьку действует, как красная тряпка на быка. А я-то думала, что у Борьки какие-то чувства ко мне.

– Да что ты! – всплеснула руками Оля. – Борька на любовь неспособен, он примитивная личность.

– Но что же делать?!

– Пусть Стас сменит имидж – пострижется коротко, наденет контактные линзы вместо очков, оденется в стиле гранж.

– В рваные джинсы? Нет, не думаю, чтобы Стас на это согласился.

Оля подошла к окну и стала смотреть, как по двору бегает малышня, и вдруг вчерашнее воспоминание опять настигло ее.

– Ой! – испуганно воскликнула она. – Они здесь!

– Кто? – Эльвира подошла к ней и тоже выглянула в окно. – Дети играют.

– Сейчас прошли мимо. Два типа, я их видела вчера у игровых автоматов.

– Приставали?

– Да нет, просто стала свидетелем одной неприятной сцены. Но, думаю, от них можно ожидать и чего похуже.

– Ненавижу этих хулиганов! – судорожно вздохнула Эльвира. – Я думаю, Борька тоже в их компании.

За окном сияло ласковое майское солнце, трепетала яркая зеленая листва – она еще не успела покрыться городской пылью, весело пищали дети, и ничто не говорило о том, что в этом мире существуют какие-то неприятности.

– Ладно, – вздохнула Оля. – Наверное, мне показалось.

Она взяла журналы и отправилась домой, уже думая о том, как остаток дня проведет, листая их. Это были те самые журналы для девочек, которые продавались на каждом углу, и Оля очень любила читать их – тем более что Эльвира всегда отдавала своей подруге уже прочитанные номера. Но мама не особенно одобряла Олино пристрастие, она считала, что эти журналы легкомысленны и даже вредны. Она утверждала также, что они полны скрытой и явной рекламы.

«И ничего подобного! – подумала Оля дома, забравшись с ногами на диван и обложившись любимым чтением. – Тут про моду, и как причесываться, и как вести себя с мальчишками, и про здоровье. Хотя, конечно, если все девчонки начнут следовать этим советам, будет довольно скучно. Все станут одинаковыми. Мама в чем-то права. Господи, у меня же замечательная мама – она критикует, но никогда ничего не запрещает!»

Оля с удовольствием сказала бы это сейчас маме, но мама была в это время у бабушки.

«Завтра после школы тоже поеду к ней, – решила она. – Посмотрю, что там у них получается с этим ремонтом. Да и помочь не мешало! Что я, в самом деле, принцесса какая».

Бабушка жила довольно далеко – семь остановок на троллейбусе, но если учесть, что остановки были совсем рядом – рядом с Олиным домом, а потом с бабушкиным, то ничего утомительного в этой поездке не было.

Мама давно звала бабушку переехать к ним домой – особенно после этой зимы, когда бабушка не вылезала из травмопункта, но та категорически не соглашалась.

– Как же я без Павловны?! – с ужасом восклицала она, хотя Оля понимала, что дело тут не только в Павловне. Как говорила учительница истории, между двумя женщинами – мамой и бабушкой – существовал некий антагонизм, то есть противоречие. Они любили друг друга, но стоило им оказаться вместе, как они тут же начинали спорить по любому поводу. Они были очень разные: бабушка – человек стихийный, она делала только то, что ей хотелось в данный момент, а мама старалась жить по строгим правилам, она и Олю приучила к тому, что, даже умирая, надо сделать сегодня то, что в принципе можно отложить на завтра. Хоть с ног падай – а посуду надо помыть вечером, а не утром, забрызгала брюки грязной водой из лужи – постирай сейчас, когда грязь еще не успела въесться в ткань, и всякое такое прочее, что бабушка считала занудством.

Оля села в троллейбус с мыслью о том, как сгладить противоречия между двумя очень любимыми ею людьми, но тут произошло нечто такое, что заставило ее забыть обо всем.

Оля увидела одного из тех типов.

Сначала она подумала, что ошиблась – в салоне стояли люди, кто-то проталкивался к кабине водителя, чтобы купить билет, сердитый мужчина колотил по компостеру, который решительно не желал компостировать, – но это точно был он. Тот самый, которого звали Толяном. Он сидел у окна и читал газету. «Надо же, еще читать умеет!» – с невольным отвращением подумала она.

Осторожно выглядывая из-за спины сердитого мужчины, которому наконец-то удалось справиться с компостером, Оля стала наблюдать за Толяном. Тот не замечал Оли, погруженный в чтение, – даже морщинки собрались на невысоком лбу, и девочке вдруг пришла в голову странная мысль проследить за ним.

«Я могу узнать, где этот тип живет, сейчас, когда он ни о чем не догадывается. Если они с Борисом в одной компании, то их всех можно будет в милицию сдать!»

Через три остановки Толян отбросил газету, оставив ее на соседнем сиденье, и стал проталкиваться к выходу. Оля втянула голову в плечи и пробралась к задней двери. Они вышли вместе. Толян, не оглядываясь, пошел вразвалочку в сторону жилых домов, Оля, прячась за киосками и деревьями, – за ним.

Толян зашел в подъезд высокого дома. Оля запомнила название улицы и номер дома, но зайти в подъезд вслед за столь подозрительной личностью не решилась. «Спрошу у кого-нибудь из жильцов, – решила она. – Этот тип наверняка здесь многим известен».

Оля любила детективы и хорошо из них усвоила, что у подъездов всегда сидят старушки, которые очень любят поболтать и все обо всех знают.

Сейчас старушек нигде не наблюдалось, но потом вдруг появилась одна – с сумкой-тележкой и в теплом пальто, несмотря на жару. Оля обрадовалась.

– Бабушка! – подскочила она к старухе. – Вы случайно не знаете, кто в этом доме живет?

– А тебе зачем? – подозрительно спросила старуха, прижимая к себе сумку-тележку.

– Для расследования, – шепотом сказала Оля, надеясь, что пожилая женщина тут же проникнется интересом и все ей выложит, как на духу. Но на старуху Олины слова произвели совершенно противоположное впечатление.

– Для расследования? – еще более подозрительно спросила она. – А чего это ты тут вынюхиваешь? Да ты не воровка, случайно? Ходют такие, ходют, выспрашивают, а потом пять килограмм гречки с балкона пропадает!

Тут вредная бабка стала орать, и Оля сочла за лучшее отойти подальше от злосчастного подъезда.

Она села на детские качели и стала качаться от нечего делать, а потом из дома вдруг вышел незнакомый юноша с гитарой.

Перед Олей вертелись дома, деревья, небо, и в этот круговорот ворвался он – другой, полная противоположность тому, за которым она сейчас следила. Высокий, в черной куртке с заклепками, с убранными в хвост длинными темными волосами – как у Антонио Бандераса в каком-то фильме, название которого Оля не могла вспомнить.

Качели уже давно остановились, а мир продолжал вертеться перед Олиными глазами, потому что она увидела этого юношу.

Из Олиной головы странным образом вылетело все – и мерзкий тип, адрес которого Оля хотела узнать, и мама с бабушкой, и уроки на завтра, и Эльвирины неприятности, и Муся. Был только он, смотреть на которого было и больно, и приятно. Приятно – потому что парень был очень симпатичен, а больно – потому что Оля неожиданно остро осознала свою непривлекательность.

Нет, каракатицей она не выглядела – самой обычной девчонкой тринадцати лет, но эта ее обычность и сводила на нет возможность того, что парень мог заинтересоваться ею.

Он сел на невысокую ограду, которой была огорожена детская площадка, и стал перебирать гитарные струны, подбирая аккорды.

«Господи, да что это такое! – чуть не заплакала Оля, стараясь не смотреть в его сторону. – И принесла меня сюда нелегкая! Лучше б я не знала и не видела его, а теперь буду думать! Все время думать!»

Мимо прошли две девушки возраста Эльвиры, одна из них выглядела точь-в-точь как Бритни Спирс – и волосы, и глаза, и даже пупок на плоском животике, едва прикрытый коротким топиком.

– Никита, привет! – крикнула «Бритни Спирс» юноше и помахала рукой.

Тот в ответ тряхнул головой, и не думая отвлекаться от гитары.

– Никита! – упрямо крикнула девушка.

– Отстань, Лариса, – холодно сказал он. – Ты куда-то шла? Ну и иди себе дальше.

«Если он на такую не обращает внимания, то что уж обо мне говорить!» – мелькнуло у Оли в голове. Она никем и никогда всерьез не интересовалась, и даже Борщов, про которого она рассказывала Мусе, особенно ее не волновал, но сейчас происходило что-то особенное. «Муська мне растолковала бы все, – подумала Оля, делая вид, что просто сидит на качелях и окружающее мало ее трогает. – Его зовут Никита. Никита! Впрочем, я и без Муськи знаю, что влюбилась. С первого взгляда. Разве так бывает?»

Любимые Олины журналы предписывали, что если тебе человек понравился, то надо с ним постараться подружиться. Ненавязчиво и естественно подойти и завязать беседу, узнать, чем человек интересуется.

Но это было выше ее сил.

Она встала с качелей и деревянной походкой, с ужасом осознавая, что она сейчас похожа на чучело, направилась в сторону троллейбусной остановки.

Она смотрела во все витрины, зеркала и стекла, в которых мелькало ее отражение, и ничего утешительного она не видела. Она видела только самую обыкновенную девочку (даже девушкой назвать трудно!) в джинсах и растянутом свитере коричневого цвета, в разбитых кроссовках и с возмутительными, просто-таки позорными хвостами на голове, причем волосы были перетянуты самыми обыкновенными черными резинками и на разном уровне. «А я еще Мусю критиковала! – с раскаянием подумала она. – А сама-то…»