Текст книги "Договор без права расторжения"

Автор книги: ТАТЬЯНА МЕНЬШИКОВА

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– А знаешь, я даже рад, что место Захара занял ты. Как ни крути, Захар был человек закостенелый, старых принципов и привычек. Работать с ним было не легко. Уверен, что теперь мы развернемся на полную силу. Сейчас, когда в моде все натуральное, наш товар разлетается, как горячие пирожки на площади в день города. Я человек серьезный, зря болтать не буду.

– Наш товар? – переспросил Стас, вскинув брови.

– Если быть точным, то товар пока не наш, а мой и Захара. Но я уверен, что ты быстро вольешься в производство. А что люди болтают, мол, не хочешь ты болоту служить – так это сплетни досужие. Ведь так? – Уваров отпил глоток, поставил бокал на пол и с каменным лицом навис над Стасом, всем видом навязывая свое превосходство, физическое и моральное.

Стас спокойно мазнул взглядом по выпирающим бицепсам своего нового знакомого, сжал зубы, чтобы не усмехнуться.

– Так то оно так, – согласился он. – Только я понятия не имею, что от меня требуется. Никто не может толком объяснить все тонкости моей новой работы. А мой предшественник, как известно, исчез без следа…

– Болоту служить будешь и само собой все наладиться.

– Меня смущают некоторые моменты.

– Не красна девица – переживешь. Когда Глеба топил – от стыда не сгорел. А где один, там и другой.

Склонив голову к бокалу, Стас обдумал ответ. Ссориться с Уваровым рано, но уже ясно, что это будет самый ярый и сильный противник того, чтобы покинуть Коврово. Все благополучие местного князька держится исключительно на природных дарах, что находиться на территории вокруг деревни. Тонны грибов, ягод, дикий мед. Модные травяные сборы, что помогают похудеть, потолстеть, избавиться от морщин, простатита, кашля и еще множества как реальных, так и надуманных болезней. Не исключал он и наркотические средства, коими Уварова мог снабжать только Захар. Стас допускал мысль, что особый микроклимат болот способствовал особому процветанию Коврово, но это не давало местным права владеть лицензией на убийство. Слишком дорогая плата за пучок трав.

– Я защищался. Не уверен, что смогу хладнокровно убить человека.

– Придется постараться, если сам не хочешь оказаться в вонючей утробе Ненаша Мари, – угрожающе проговорил Уваров.

Стас не стал отвечать. Сейчас был именно тот случай, когда молчание дороже золота. Уваров, привыкший повелевать зависящими от его настроения людьми, и мысли не допускал, что кто-то посмеет идти против него. А если кто и посмеет, то Уваров не успокоится, пока не оставит от наглеца мокрого места. Вполне возможно, что только Захар раньше имел власть над грозным барином. Теперь же, когда старый колдун исчез, Уварова распирало от собственного могущества и значимости. Стас видел Уварова насквозь – деревенский бизнесмен вздумал стать главным и единственным хозяином здешней земли, с самого начала обозначив роль нового знахаря на ступени у своих ног.

– Марьяна говорила, ты лошадь ищешь?

– Было бы неплохо, – подтвердил Стас, отметив резкую перемену в поведении Уварова. Едва тот понял, что Стас не намерен возражать, он сразу подобрел, расслабился, снисходительно глянул на Стаса, словно царь на своего подданного.

– Зачем тебе лошадь? По болоту на ней не поскачешь.

– Я собирался патрулировать вокруг болота, – не стал скрывать Стас свои планы, все равно о них уже всем известно.

– Лишние хлопоты. От судьбы не уйти.

– Может, ты и прав… – протянул Стас.

– Лошадь возьмешь у Егоши. Скажешь, я велел, – вдруг заявил Уваров. – Неплохая идея с лошадью. Так ты быстрее освоишься на местности. Захар-то всякую живность презирал. Говорил, что на скотине сидеть все одно, что на навозе стоять… Но если узнаю, что ты по-прежнему болото высушить мечтаешь, разговаривать уже не за рюмкой будем.

Четко и ясно. Вручив Стасу напоследок две бутылки дорогого коньяка, Уваров, небрежным кивком головы на дверь, дал понять, что аудиенция у барина подошла к концу.

Никак не отреагировав на покровительственное похлопывание по плечу, Стас двинулся на выход. Коньяк обещал скрасить его одинокий вечер.

Распахнув дверь, Стас неожиданно наткнулся на Марьяну. Подслушивала она что ли? Проигнорировав ее неодобрительный взгляд, Стас протиснулся мимо женщины в узком коридоре и, напоследок звякнув бутылками, зажатыми в одной руке, с удовольствием покинул офис местного олигарха.

К полуночи Стас признался себе, что коньяк и одиночество – плохой коктейль. Пьяный мозг не хотел принимать необходимость сна и упорно ворошил воспоминания. Они заставляли сердце биться чаще и сильнее, от чего тупая боль в груди нарастала, мышцы стянул противный спазм, не давая возможности глубоко вздохнуть. Лишь под утро его сморил тревожный сон, и он не слышал, как заходила Марьяна. По привычке, ворчливо ругаясь себе под нос, она навела порядок на скорую руку, обновила в холодильнике молоко, свежий хлеб выложила на стол. Старый, трехлитровый эмалированный бидон с домашним квасом заботливо пристроила на видном месте.

***

Золотая осень промелькнула, и потянулись монотонные, однообразные серые дни. Казалось, что небо навечно затянула сизая пелена, а солнце навсегда сбежало, подсунув вместо себя блеклое пятно, едва проглядывающее сквозь плотную пелену. Все вокруг замерло в серо-буром цвете без ярких красок и теней, словно подстраиваясь в унисон к настроению нового колдуна.

Природа привычно готовилась встречать зиму.

Колодцы стояли полными, радуя хрустальной водой своих хозяев. Настороженность и первоначальное недоверие к новому колдуну у людей схлынуло. Они затаились в своих предположениях, при случайной встрече охотно с ним здоровались, но в друзья не набивались и с разговорами не лезли. Наливке Марьяны Стас все же предпочел коньяк Уварова, благо тот стал снабжать им Стаса в неограниченных количествах. Очень скоро Стас научился справляться с накатывающейся тоской и сердце его застыло в груди равнодушным гранитным обломком, не причиняя владельцу ни радости, ни страданий.

Не пропуская мимо советы Егоши, уже через несколько дней, Стас вполне прилично держался в седле. Гнедая кобылка с белыми чулками на передних ногах, в меру резвая и послушная, быстро привыкла к прогулкам вдоль болота. Она терпеливо стояла там, где Стас ее притормаживал, когда ему требовалось спуститься к топям, и охотно шла рысью, стоило всаднику лишь цокнуть языком.

За прошедший месяц Стас довольно хорошо изучил свои новые владения. На лошади он сумел таки добраться до того места, где болота мельчали и плавно переходили в ольховую рощу, а затем и в полноценный дремучий лес. И судя по тому, как много взрослых деревьев стояли в воде, болото и не думало сохнуть, напротив, оно расширялось. Раскинутая на многие километры Ненаша Марь жила, дышала, тяжело бултыхалась и пузырилась. Это был целый мир со своими порядками и законами. И как его уничтожить, Стас понятия не имел. Невозможно уничтожить целую экосистему в одиночку. Да и надо ли это делать? Здесь, на этом краю не было такого сильного ощущения чужого присутствия в голове.

Впервые Стас испытал это новое для него чувство недели три назад. Благополучно свалил возникшую муть в голове на привычное похмелье. Коньяк быстро привел его в норму и пару дней Стас жил спокойно, пока не столкнулся в магазине со старой женщиной. Она покупала печенье для своих правнуков и шутила с продавщицей скрипучим голосом. А Стас застыл в ступоре, когда увидел ее пожелтевшую кожу, скрюченные пальцы, почувствовал запах тлена идущий от нее. Черная муть внезапно завозилась в мозгу, как летучая мышь в тесной коробке. И Стас как-то сразу понял, что жить этой женщине еще два дня и умрет она от остановки сердца. Так и случилось. Узнав об этой печальной новости от Марьяны, Стас лишь мрачно кивнул и отправился к Уварову за коньяком.

Материалист до мозга костей, свое состояние он удачно приписал белой горячке. Или начинающейся шизофрении?.. Может, и Коврово заселяют сплошь одни шизофреники или алкоголики – Захар, отец Алисы, Бобров, Уваров. Деревенские тетки в придачу к Марьяне… Все они свято верят в то, что Ненаша Марь может управлять людьми и по какой-то, ей одной ведомой причине, одних наделяет могуществом, других же тянет к себе на дно.

Вот и он окончательно присоединился к этой компании. Всеобщее помешательство. От болотных испарений что ли? Надо будет при случае поинтересоваться у Марьяны – у нее тоже есть ощущение чужого присутствия в голове? Или другие симптомы? А то, что он предсказал смерть бабульки, так это сработала интуиция. Что-то такое он заметил в ней на уровне подсознания, что позволило с точностью гарантировать приближение скорой смерти. Это как если увидеть вдалеке грозовую тучу и сказать, что скоро пойдет дождь.

Возвращаясь в деревню, гнедую лошадку можно было не подгонять и даже не направлять. Умная скотинка сама знала, куда следует идти. Перед Егошиным домом каждый раз она начинала довольно ржать и похрапывать, пока не упиралась носом в калитку. Подпихнув храпом серые доски, кобылка заходила во двор и целенаправленно направлялась в свое стойло.

Сын Егоши, Иван, парень лет двадцати, обычно сдержанно кивал, встречая Стаса с обхода "владений", осматривал кобылку и снимал с нее седло. На этот раз Ваня довольно грубо выхватил повод из рук Стаса и запальчиво вскинул подбородок. Улыбнувшись воинственному виду паренька, Стас спросил:

– Чего дергаешься? Подружка продинамила?

Высокий, гораздо выше своего коренастого отца, Ваня, высокомерно процедил, смешно стараясь не разжимать зубов:

– Ты не нравишься людям. Не выполняешь то, ради чего ты здесь. Боишься руки замарать? Так освободи место для тех, кто не боится.

– Для тебя что ли?

– Пусть даже и для меня!

– Так действуй, – хмыкнул Стас. – Или тебе от меня разрешение надо? Только если рядом с болотом увижу, я разговаривать по-другому буду.

– Я тебя не боюсь!

Пожав плечами, Стас повернулся спиной к сыну Егоши и неторопливо отправился домой. Каждый раз одно и тоже. Молодое поколение настолько уверенно в своей силе и правоте, что напрочь отрицает очевидные факты. Интересно, он тоже таким был десять лет назад? Стас задумчиво нахмурил лоб, пытаясь вспомнить себя в юности. Нет, таким упертым он не был. Сильным – да, был уже тогда. Глупым – нет.

Издалека он заметил на лавке перед своим палисадом размытый силуэт человека. В начинающихся сумерках было не разглядеть, кто его поджидает, но Стас не сомневался, что это Бобров. Его привычка – караулить хозяина дома на лавке. Подойдя ближе, Стас обнаружил, что ошибся. Женщина, лет тридцати пяти, откинувшись на штакетник палисада, одной рукой обнимала за плечи подростка. То, что это был именно подросток, Стас догадался интуитивно, потому что внешне парень явно догонял его в росте. Паренек уткнулся в свой гаджет и даже не поднял глаз, когда Стас остановился перед ними.

– Здравствуйте, вы ведун?

– Нет, – отрезал Стас. По одному лишь слову он понял, зачем эти двое устроились перед его домом. Кто-то подсказал женщине по доброте душевной адрес нового колдуна.

– Но как же? Мне вас точно описали… Вас ведь Стас зовут?

Скрипнув зубами, Стас исподлобья перевел взгляд на паренька. На вид вполне здоровый подросток. И даже в том, что он не поднимал головы от своей электронной игрушки, не было ничего необычного. Современные дети все чаще игнорировали слова приветствия. Только вот Стас уже знал, что мальчик болен. И не поздоровался он со Стасом не потому, что не посчитал нужным или полностью погрузился в свою игру и не заметил взрослого человека, а потому, что не существовало Стаса в собственном мире этого паренька.

Мозг мальчика казался стеклянным шаром, в котором в полном хаосе двигаются разноцветные огоньки. Каждое понятие, каждое слово этого мира в голове у мальчика горело раскаленной каплей. И если у нормального человека эти огоньки связываясь в группы и союзы, мирно оседали в упорядоченных стопках или же в слегка небрежных кучках, то у парня они беспорядочно метались, бились о стенки шара, не давая парню ни секунды покоя. Только сосредоточившись на каком-то однородном, однообразном, предсказуемом действии, парень мог почувствовать себя в тишине, перестав слышать оглушительный звон от ударов о стекло. Аутизм. К Стасу из подсознания выплыло название болезни этого мальчика.

Ну вот, началось. Марьяна предупреждала, что к нему станут везти людей в надежде их вылечить.

– Я ничем не могу вам помочь, – хмуро произнес он.

– Пожалуйста, – женщина сложила руки в мольбе. – Я заплачу. Сколько скажите – столько и заплачу.

– Вы ошиблись – я не лекарь. Езжайте в Москву, сходите к врачу…

– Я из Москву и приехала, – грустно произнесла женщина. – Нет таких врачей, у которых бы мы не были.

– Послушайте, женщина… – Стас хотел было послать ее сразу ко всем чертям, но вдруг почему то передумал, задумался, подбирая слова. Как ни крути все равно выходило грубо. Стас постарался смягчить тон. – Вместо отрезанной ноги можно нацепитьпротез, но для мозга протезы еще не придумали. Нельзя вынуть из черепа ущербный мозг вашего сына и вставить вместо него другой – мозг какого-нибудь мальчика-отличника и будущего олимпийского чемпиона. Вам не повезло – вам достался бракованный товар. К сожалению, его нельзя обменять на новый. Принять и жить дальше или выбросить – вам решать. Но починить его не удастся. Никому.

– Мой сын – не товар! – взвилась женщина. – Это ребенок! Мой ребенок! И я люблю его, таким, какой он есть!

– Да мне собственно без разницы, – пожал плечами Стас.

– Бездушный ублюдок!

Женщина продолжала кричать ему в спину оскорбления и обещала страшные кары, но Стас, не слушая ее, равнодушно захлопнул за собой калитку и запер на прочный засов, с досадой подумав, что утром придется вставать, чтобы впустить Марьяну. Она ведь не угомониться, пока не разбудит его.

Если раньше Марьяна могла и пропустить раз другой утреннюю встречу, то сейчас она приходила каждый день, чтобы затопить печь. Стас сам не заметил, как перестал выполнять основные обязательства по уходу за домом. Он предпочитал накинуть на плечи телогрейку, чем возиться с дровами.

– Захар тоже не любил печь топить, – приговаривала Марьяна, чиркая зажигалкой. Стас в этот момент старался держаться подальше. Вид огня стал будить в его голове воспоминания о запахе паленой кожи, а по спине пробегал неприятный холодок.

Дом еще хранил тепло утренней суеты Марьяны, и Стас повел плечами, снимая куртку. В окно, сквозь полысевшие ветки кустарника заметил, как женщина за руку увела сына. Не иначе, они разместились у бабки Аглаи. Та, овдовев и расселив своих детей по городам, сдавала комнаты в опустевшем большом доме всем желающим. Этакая деревенская гостиница "все включено". Желающих было немного, в основном на постой просились редкие туристы, да такие вот страждущие выздоровления, как эта несчастная женщина.

В голове опять завозились мутные, не свои, чужие видения, мысли, думы. Стас, не глядя, дотянулся до стакана, и наполнил его сразу наполовину. Коньяк шелковым огнем плеснулся через горло в желудок. Проник в кровь, разгулялся по венам и артериям. Добравшись до мозга, мгновенно освободил его от вязкой мути, что наслаивалась на собственные мысли. Удовлетворено хмыкнув, Стас потянулся к холодильнику. Долгая прогулка по болотам пробудила здоровый аппетит.

3

Приглушенный голос Марьяны, доносящийся с кухни, разбудил Стаса. Он приоткрыл один глаз. По тому, как ярко просвечивало солнце сквозь ситцевую занавеску, он определил, что формально утро давно закончилось. Марьяна что-то говорила, ей кто-то совсем тихо отвечал, слов было не разобрать, и Стас со стоном от боли в голове перевернулся на другой бок, раздраженно накрыв голову подушкой.

Ему было совсем не интересно, с кем болтала Марьяна в его доме, он вообще не хотел возвращаться в этом мир из своего сна. Еще минуту назад ему снилось, что Алиса своими нежными пальчиками перебирает волосы у него на голове. Сон был таким ярким и отчетливым, что ему до сих пор мерещилось, что он чувствует ее прикосновения на своей коже. Стас зажмурился, пытаясь вернуть то невесомое чувство из сна в свою голову. Внезапно раздавшийся смех Марьяны окончательно и бесповоротно оборвал тонкую нить ускользающего сновидения.

С глухим рычанием Стас отбросил подушку, резко встал и, не обращая внимание на ударившую в голову боль, ворвался на кухню, намереваясь вышвырнуть всех, кого увидит.

Все, кого он увидел, ничуть не испугались грозного вида хозяина, лишь вежливо поздоровались и замолчали, ожидая ответного приветствия.

Застыв каменным изваянием в дверном проеме, Стас переводил взгляд с одной женщины на другую. И если с Марьяной все было ясно, то появление другой не вписывалось в возможную реальность.

За столом сидела Алиса.

В толстовке мятного цвета, с волосами, забранными в высокий хвост, она небрежно вертела в руке какую-то связку ключей. Ключи тихонько звякали, нарушая абсолютную пустоту, внезапно возникшую в голове у Стаса.

– Та-а-ак… – через какое-то время смог он выдавить из себя слово. Все. Допился. Пора завязывать. Стас, как был, в одних штанах, босиком выскочил во двор. Несмотря на яркое солнце, холодный осенний воздух обхватил его со всех сторон: вонзился в босые пятки, прошелся колючим валиком по плечам и спине. Наплевав на холод, Стас стремительно прошагал по пожухлой траве к колодцу. Через мгновенье ведро студеной воды уже стояло на бортике. Набрав полные легкие воздуха, Стас сунул голову в ведро. Вода обожгла, схватила за уши, холодным огнем залила нос, открытые глаза. Сосуды сжались, головная боль от такого обращения обиженно сиганула глубже и замерла, не давая о себе знать. Только когда легкие в груди заныли в панике от недостатка кислорода, и кожа на лице онемела от холода, Стас вынул голову из ведра. Холодная вода с мокрых волос потекла по спине, груди, добавляя мурашек и без того замерзшему телу.

– Вот, возьми, – Марьяна, оказавшись за его спиной, сунула ему в руки махровое полотенце. – В дом беги, дурень, не то простудишься. Вот смеху то будет – у ведуна нос потек.

– Я не могу в дом, – простучал зубами Стас. – Кажется, ко мне рыжая гостья нагрянула.

– Почему "рыжая"? – приподняв брови, спросила Марьяна.

– Потому что белочка, – пояснил Стас.

– Господи, – Марьяна возвела глаза к небу. – Что за бестолкового человека выбрала Марь? Нет у тебя никакой "белочки". Не привиделось тебе.

Стас перестал дрожать, недоверчиво перевел взгляд на дом, потом снова на Марьяну.

– Иди, – подпихнула она его в спину.

Все еще сомневаясь, Стас послушно поднялся на крыльцо.

Алиса встретила его на пороге, молча отобрала полотенце, принялась растирать ему кожу. Он перехватил ее руку, прижал к своей щеке. Волшебный утренний сон стал явью. В груди сладко защемило.

– Колючий, – прошептала Алиса, но руку не отдернула, наоборот, прижала сильнее. – И мокрый.

– Я побреюсь, если тебе не нравиться, – так же тихо проговорил Стас. Вопросы забились в голове, запросились на язык, но Стас сжал зубы. Нет вопроса – нет больного ответа.

– Мне нравиться. Так ты здешний колдун?

– Вроде того, – дернул Стас плечом.

– Возьмешь меня к себе ключницей?

Стас вдруг понял, что стоит босой на холодном деревянном полу, а вода с волос редкими каплями скатывается по коже, рисуя за собой кривые мокрые дорожки. Но он не мог сдвинуться с места, боясь испортить счастливое мгновение. Ему казалось, если он шевельнется, то Алиса уйдет, исчезнет, не простит. Она же, обманув его ожидание, хитро улыбнулась, провела горячей ладонью по его груди, вытирая мокрые следы.

– В обязанности ключницы входит уход за телом своего хозяина?

– Да, – севшим голосом выдавил Стас.

– Так все это время за тобой ухаживала Марьяна?

– Да, – не подумав, кивнул Стас, тут же выругался. – Черт, нет! Не в этом смысле! Боже, упаси!

Алиса негромко засмеялась и, томно сверкнув глазами, поманила Стаса за собой в комнату. Через мгновение с его кожи пропало ощущение вселенского холода. Сердце ухнуло, мощно качнуло горячую кровь. Та огненной лавиной пробежалась по артериям и венам, смыла все страхи и сомнения, оставив в голове лишь одно желание.

День плавно перевалил за половину, приблизился к вечеру. Стас открыл глаза. Его пустой желудок взбунтовался, призывая хозяина на кухню. Алиса дремала, свернувшись калачиком под одеялом, тесно прижимаясь к нему спиной. Стараясь не разбудить девушку, Стас тихонько выбрался из постели.

Кладка печи едва теплилась, быстро отдавая последнее тепло. Надо бы растопить, мелькнула короткая мысль, но тут трусливо сгинула. Стас привычно натянул на себя теплые вещи и вышел на кухню.

Как ни старался он не греметь посудой, готовя незатейливый ужин, Алиса вышла на стук ножа о разделочную доску.

– Бррр, – передернула она плечами. – Надо подтопить, иначе к утру мы станем ледяными истуканами.

– Я не могу.

– Не можешь? Закончились дрова?

– Алиса, – Стас отложил нож. – Надо поговорить.

Как бы он ни противился, как бы не старался держать себя в руках, изменения коснулись его. Он стал другой. Что это было на самом деле – шизофрения, влияние Ненаша Мари или какая то другая причина, было не особо важно. Его мозг перестал работать правильно. Он видел то, что видеть не должен, чувствовал силу, неизвестную официальной науке, и в его голове периодически сами собой вспыхивали новые знания о вещах, о которых до этого он понятия не имел. А еще, он стал странно смотреть на людей, как заводчик племенного скота смотрит на свое стадо… Появились в его жизни и слабости, которых раньше не было. Одна из них как раз и касалась печи – Стас стал бояться открытого огня. Не то чтобы он разучился поджигать спички, но он предпочитал натянуть на себя свитер, чем лишний раз сунуть руку с горящей берестой в топку. И уж греться у костра, как раньше, ему бы нынче и в голову не пришло.

Первоначальная эйфория улеглась, сохранив легкость во всем теле. Вместе с тем подоспело и осознание сложностей, что грозились обрушиться на его голову. Он изменился. И его тревожило, что его чувства к девушке тоже могут измениться. Он не хотел быть и ее заводчиком…

– Я принесу дров, а ты разожги огонь. Сама. Я не могу приблизиться к открытому пламени.

– Что с тобой произошло? – Алиса подошла ближе, озабоченно забегала глазами по его лицу, надеясь прочитать ответ в его взгляде.

– Мне кажется, я схожу с ума, – выдохнул он и криво усмехнулся. – Марьяна считает, что Ненаша Марь меня приняла и взяла под свое покровительство. Отныне я ни за что не утону в болоте. Даже если захочу…

– А ты пробовал?

– Нет, вода холодная.

Они посмотрели друг на друг, синхронно прыснули.

– Ну что ж, значит, следить за теплом в доме будет моей обязанностью, – уже без смеха заявила Алиса.

Стас кивнул, с облегчением выдохнул. Он правильно сделал, что доверился ей. Она довольно спокойно приняла все его новые причуды, недаром она была внучкой старой ведьмы. Вот только насколько он может доверять сам себе?

– Марьяна проболталась, что ты увлекся коньяком, – проговорила Алиса, глядя, как Стас режет хлеб. Под ножом аппетитная коричневая корочка хрустела и сыпала мелкими крошками.

– Алкоголь возвращает меня в нормальное состояние. Что бы там в моей голове не засело, оно не способно контролировать пьяный мозг. Правда, если быть честным, то я тоже плохо контролирую свой пьяный мозг… Как ты уговорила отца отпустить тебя в Коврово?

– Я прижала его к стенке одним весомым аргументом. После этого у него закончились возражения, и он даже подбросил меня в аэропорт.

Резкий стук в окошко грубо оборвал монолог девушки. Алиса вздрогнула от неожиданности и замолчала, наблюдая, как Стас, раздосадовано отложив нож, направился к двери.

Бобров собственной персоной примчался засвидетельствовать свое почтение. На самом же деле, разнюхать, что происходит в доме Стаса, и для чего в деревню прибыла Алиса. Свое неуместное любопытство он объяснил просто – выполнение служебных обязанностей.

– Я должен знать, кто и с какой целью находится на вверенной мне территории. Люди волнуются, переживают…

– Кому есть до меня дело? – озадаченно спросила Алиса. – С каких пор Коврово закрытый поселок? Мне особое разрешение получить нужно? Цена вопроса?

– Чего завелась? – поморщился Алексей Викторович. – Несправедлива ты ко мне. Я не о себе, о людском благополучии беспокоюсь. Как никак, а от Стаса нынче зависит все Коврово. А ты же, красавица, подозрительно не вовремя являешься.

– Мне сейчас вообще не понятно, что происходит, – окончательно растерялась Алиса, переводя взгляд с Боброва на Стаса и обратно. – Как я могу навредить вашему благополучию?

Стас оторвался от созерцания своих ногтей и поднял взгляд.

– Думаю, я могу объяснить визит Алексея Викторовича. Наш многоуважаемый участковый очень хочет разнюхать, с какой целью ты прибыла в Коврово, потому что кое у кого живы воспоминания о том, что твоя бабка жила надеждой уничтожить Марь, и если связать это с моими схожими желаниями еще месяц назад, то это тревога становиться понятной и вполне обоснованной. Ведь так?

Бобров кивнул, поерзал на табуретке.

– У людей едва отлегло от сердца… А тут – Алиса! Вот как объяснить бабам, зачем она приехала? А? Народ помнит, как бабка Таисия воевала с Захаром. Так Захар тебе не чета был, а ты еще слабый, можешь и прогнуться. Люди заранее знать хотят к чему готовиться, если Алиска заявилась в права своей бабки вступать…

– Тебя Уваров, что ли послал? – хмыкнул Стас.

– Да пусть даже и Уваров, – вскинулся Бобров. – Что с того?

Стас равнодушно пожал плечами, посмотрел на Алису.

– Ну, расскажи человеку, зачем приехала, а не то будет под окнами вертеться, пока не разнюхает. Приказы хозяина надо исполнять. Так, Алексей Викторович?

Бобров не ответил, тяжело вздохнул.

– Я к своему мужчине приехала. Что он велит, то я и сделаю, – провозгласила Алиса, поймав одобрительный и немного насмешливый взгляд Стаса. Участковый кивнул с облегчением, но недоверие на своем лице скрыть не смог, да он особо и не старался, главное – формальности соблюдены, можно спешить с докладом к своему поручителю.

– Так ты сделаешь все, что я прикажу? – подозрительно прищурив глаза, поинтересовался Стас, едва за участковым захлопнулась дверь.

– Я никуда не уеду, если ты об этом, – фыркнула Алиса. – Болото своего добилось – ты здесь. Не думаю, что болоту есть дело до того, с кем ты спишь – лишь бы не вздумал рвануть обратно в Москву. Значит и мне бояться нечего.

– Вот в этом и проблема. Марь – не угроза, а вот люди… Думаешь, Бобов поверил тебе? Да он считает, что ты копия своей бабки – и силой и характером, а значит и желаниями. А желание у твоей бабки было одно – высушить Марь.

– Да плевать мне на болото! – в сердцах воскликнула Алиса. – Я к тебе приехала!

– Выходит, ты готова провести всю свою оставшуюся жизнь в этой глуши? Бросить работу, родителей, подруг, отпуск на море, кафе-рестораны, салоны красоты, торговые центры? Бросить все, лишь бы быть со мной? Спокойно встречая меня после очередной "кормежки"?

Алиса отвела глаза, закусила губу. Стас вымучено хмыкнул. В наши дни "женой декабриста" быть увлекательно тогда, когда твой порыв оценят, "лайкнут", поддержат комментариями. А здесь, какие комментарии и "лайки"? Любовь в Москве и любовь в Коврово – абсолютно разные вещи. Не вляпался на прогулке в коровью лепешку – вот и ладно, вот и состоялся романтический вечер в деревне. Прав был отец Алисы – эта глушь не для нее.

– Можешь не отвечать.

Девушка, сердито сверкнув глазами, ушла в комнату, хлопнув дверью. Стас сжал виски в ладонях. Молекулы спирта, коими он вчера вечером под завязку наполнил свой организм, благополучно были переработаны и уничтожены его печенью. Он чувствовал, как его кровь, просто идеального состава течет по венам, а значит и омерзение от чужеродного присутствия в голове за спиной не за горами. Каждый вечер напиваться в стельку, когда рядом Алиса, он не станет. Не сможет. А вот сможет ли он на трезвую голову наблюдать, как сходит с ума? Вопрос…

Алиса просидела в добровольном заточении до утра. Стас не знал, радоваться такому повороту или нет. За ночь дом выстудился, и девушка не могла не заметить, что пора топить печь. На грохот сваленной охапки поленьев она высунула из комнаты разлохмаченную голову.

– Кажется, я уснула… – виновато проговорила она.

В голове у Стаса что-то знакомо загудело, будто в компьютер загрузили новые данные и необходимо срочно их обработать. Он не мог понять, что происходит с девушкой. Она начала двоиться у него в глазах. Стас мотнул головой – видение исчезло, подбросив вместо себя непонятное послевкусие, вроде как приятное, но вместе с тем напряженное и тревожное. Чертово болото!

Истинная внучка деревенской колдуньи, Алиса умело растопила печь, подмела пол от мелких щепок и трухи, аккуратно сложила лишние поленья у стены. Когда ей надоело изображать радивую хозяйку, она распрямилась, сделала глубокий вдох, словно собиралась сигануть вниз со скалы в пучину, и посмотрела в глаза Стасу.

– Я сейчас тебе кое-что скажу. Должна сказать… Я потому и приехала…

Стас заметил, как у нее мелко-мелко задрожали руки, и слезы наполнили глаза, готовясь хлынуть по щекам. Что ужасного она может сказать? Вряд ли есть такие вещи, ради которых стоить лить слезы. Ему захотелось обнять ее и прижать к себе. Он даже протянул руку, чтобы ухватить ее за запястье, но она решительно вырвалась, отступила на два шага назад и выпалила:

– Я жду ребенка.

Выстрел в упор не мог бы произвести на него такое впечатление, как ее слова. На его лице не дрогнула ни одна мышца, ни на миллиметр не шевельнулись ни веки, ни губы. Внутри же стало пусто пусто, словно огромное цунами пронеслось по городскому пляжу, затянув в свою воронку все, кроме девственно чистого песка. Он медленно кивнул, показывая, что услышал. Чувства и мысли постепенно занимали положенные им места в голове. Не могли найти свое место исключительно эмоции. Ему явно потребуется время, чтобы найти верные.

– Понимаю, ты не готов стать отцом. Но так получилось… Сразу хочу предупредить – я намерена сохранить это ребенка. Против ты будешь или нет – для меня не имеет значения. Но я должна была поставить тебя в известность.

Главное сказано – отступать некуда. Алиса перестала дрожать и воинственно уставилась на Стаса, сложив на груди руки.

– Я – не против, – задумчиво произнес Стас, растягивая слова. Он еще не решил, нужен ли ему этот ребенок, но вот то, что не желает ему смерти, Стас знал абсолютно точно. Но и создавать очередную бессмысленную жизнь только для того, чтобы через несколько десятков лет это существо благополучно встретило смерть, он тоже не планировал. Он вообще никогда не задумывался о детях, ни о своих, ни о чужих. Это как знать, что в галактике, кроме Земли есть и другие планеты, и вместе с тем они никогда, ни при каких обстоятельствах не смогут оказать влияние на твою жизнь. Стас усмехнулся про себя, а теперь, значит, то ли Марс, то ли Венера собираются пожаловать к нему в дом. Господи, сколько сейчас принято держать ребенка при себе? Его можно выставить из дома в восемнадцать или положено ждать, когда он сам уйдет на вольные хлеба? А если будет девочка? Ему, что ж, придется учиться заплетать ей косички? Твою ж мать! Да я уже планирую свою будущую жизнь с ребенком под одной крышей, выругался про себя Стас, с трудом удержав маты на кончике языка. Должно быть, выражение его лица заставило сделать Алису определенные выводы, так как она вдруг, стараясь не делать резких движений, попятилась назад, пока не уперлась спиной в буфет.