Текст книги "История одной семьи. Книга вторая"

Автор книги: Татьяна Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

2.3 Перехожу на другой факультет. Павел

Приемная комиссия располагалась в том же помещении, что и в прошлом году. Прошел год, когда я первый раз неуверенно входила в эту комнату, боясь, что мне откажут в приеме документов, а теперь сама принимала документы у абитуриентов. Работая в приемной комиссии у меня, была возможность более детально ознакомиться со всеми специальностями, которым учили в нашем институте. Я начала понимать, что лесохозяйственный факультет, на котором я училась, в будущем предполагает работу в леспромхозах или в лесоустроительных партиях. Все это вдали от больших городов. Что же я буду там делать, я, которая привыкла к жизни в большом городе. Я отчетливо поняла, что это не для меня. «Эля, надо что-то делать» в мыслях думала я. Я выяснила, что более всего мне подойдет механико-технологический факультет. Правда, там был еще инженерно-экономический, но я почему-то не воспринимала эту специальность всерьез. Хотя в сущности – это была хорошая специальность и большие возможности в будущем для устройства на работу. Но если бы мне мой сегодняшний опыт и тогда. Увы, этого не было, и не было хорошего советчика. В то время я исходила из того, что мне нравятся точные науки и механико-технологический подходит как нельзя лучше. В деканате моего будущего факультета я узнала, что перевод с факультета на факультет возможен, только мне надо будет досдать два экзамена: по математике разницу и начертательную геометрию. На досдачу мне давался месяц времени. За математику я не волновалась, там был не большой объем, а вот начертательная геометрия – это был совершенно новый предмет! Это был риск, но в душе я была немного авантюристкой и решила рискнуть.

Определили меня в группу МА, группу механизации и автоматизации. В то время в нашей стране вопрос механизации и автоматизации производственных процессов как раз входил в моду и был очень востребованным. Все газеты и научные журналы пестрели статьями на эту тему. Поэтому во многих технических вузах началось обучение по этой специальности. В общем, сама не ожидая этого, я попала в струю. Впоследствии в институте по этой специальности даже был организован отдельный факультет. Когда я пошла подписывать переводную бумагу у декана Лесохозяйственного факультета, мне пришлось пережить несколько неприятных минут. Декан мой перевод подписал и в сердцах сказал, что, если бы он знал, что я сбегу от них после первого курса, он бы вместо меня в прошлом году принял бы парня. Увы. В жизни не все бывает так как мы хотим.

Итак, половина работы по переводу была сделана. Оставалось устроиться на работу. Дело в том, что эта группа, в которую я перевелась, была с производственным обучением в течение трех семестров. Это были нововведения хрущевской эпохи. Студенты дневного отделения днем работали на производстве, а вечером – учились. Что это давало? Вопрос на засыпку. Это никак не было связано с будущей специальностью. Но надо. При переводе декан моего нового факультета сказал, что этим вопросом я должна буду заняться самостоятельно. Я вспомнила про свой родной завод «Кинескоп», взяла в деканате все необходимые документы и пошла в отдел кадров завода. Мне предложили работать уборщицей в металлозаготовительный цех. Я уже почти согласилась, но тут неожиданно в отдел кадров зашел старший мастер моего цеха, Иваньков. Он сразу узнал меня и стал расспрашивать про институт и что привело меня сюда. Я рассказала все ему и сказала, что меня определяют работать уборщицей.

Он повернулся к инспектору отдела кадров и сказал.

– Ольга Константиновна, нам в цеху очень нужны штамповщицы. Элю я знаю, она у нас начинала работать после школы и хорошо работала, а потом пошла учиться в институт. Я думаю, что она не забыла еще своей рабочей профессии.

– Ну как не забыла, – с улыбкой он обернулся ко мне.

Я утвердительно кивнула

– А Вы хотите ее в уборщицы, – продолжил он, подмигнув мне.

Так был решен вопрос с производственным обучением. Я опять возвращалась в свой рабочий коллектив на целых полгода.

За всеми этими делами я не заметила, как пролетел август и наступило Первое сентября. Начинался новый виток моей жизни. С утра работа на заводе, затем вечером учеба в институте. На заводе я окунулась в свою прежнюю работу и как будто не было этого года учебы. Но что-то все-таки неуловимо изменилось; может быть, я повзрослела и по-другому увидела этот цех и работу в нем. За время моего отсутствия в цехе появились новые лица. Я подружилась с одной новенькой девушкой по имени Марта.

В институт на занятия теперь ходила вечерами. Помню свой первый день в новой группе. По расписанию я нашла, где должна была быть моя новая группа. Я заглянула в аудиторию. Там было много народу, и все сидели уже по местам. Мне было страшно пройти под взглядами множества незнакомых глаз, и я осталась стоять в коридоре, дожидаясь звонка, чтобы зайти вместе с преподавателем. Но тут из аудитории вышел чернявый, невысокого роста парень и пригласил зайти меня в аудиторию. В аудитории было две группы, одна наша, а вторая с лесоинженерного факультета. В основном это были мальчики и среди них небольшим вкраплением были девочки. В нашей группе нас, девушек, было четверо вместе со мной, на лесоинженерном всего одна. Хотелось мне того или нет пришлось привыкать к мужскому коллективу.

Учились мы по распорядку вечернего факультета четыре дня в неделю по две пары в день, кроме среды. Среда была выходным днем. Возвращаться приходилось поздно вечером. Было немного боязно идти одной по темным улицам. Казалось, что у каждого дерева тебя поджидает бандит. Я поделилась своими страхами с бабушкой, и она стала приходить встречать меня на пол пути домой. Вместе было идти веселее. Вместе с новыми заботами по текущей учебе на мне висела обязанность досдачи двух предметов. Математику у нас преподавала Юданина, еврейка по национальности, прекрасной души человек. Ко мне она отнеслась с симпатией. Помню, как она шутила по моему поводу.

– Ребята, вы совсем замучили Элю всякими поручениями. Смотрите какая она бледненькая.

На одном из занятий я подошла к ней и попросила дать мне задание на досдачу экзамена. Она внимательно посмотрела на меня и сказала, чтобы я не волновалась за это, а просто выполняла текущую работу.

– Учи и выполняй то, что мы сейчас проходим, а там будет видно. Я вижу, что ты хорошо справляешься с предметом, и я думаю, что зачту тебе досдачу автоматом. Я не хочу, чтобы ты дополнительно волновалась. Ведь экзамен – это дополнительное волнение. Не так ли?! – улыбнулась она мне.

С математикой не оказалось проблем. А вот с начертательной геометрией было сложнее. Надо было выполнить всю программу первого курса. Там было много задач и две курсовые работы. Преподавательница по этому предмету была очень суровой женщиной. Я уже сталкивалась с ней на первом курсе в первом семестре. Она преподавала нам черчение. И я помню, как я мучилась, особенно с заданием по шрифтам.

Выяснилось, что за месяц это сдать не реально. Ирина Петровна, так звали преподавателя начертательной геометрии, составила мне план работы над этим предметом. Каждую неделю я буду получать задания и затем сдавать выполненную работу. Этот план предусматривал работу над предметом постепенно в течение семестра. Я пошла к декану, объяснила ситуацию и мне разрешили продлить досдачу этого предмета до конца семестра. Староста нашей группы решил мне помочь. Он попросил Володю Ромашева, у которого была пятерка по начертательной геометрии, взять надо мной шефство. Но, когда бы я не подходила к Володе с вопросами, ему всегда было некогда, было видно, что эта дополнительная нагрузка ему никак не нужна. Он отделывался общими замечаниями, а мне была нужна реальная помощь. Я просто не знала с какой стороны подойти к начертательной геометрии, которую для себя я определила как “чудовище”. Среди студентов тогда ходила поговорка: «сдал начерталку – можно влюбляться, сдал сопромат – можно жениться». Правда до сопромата у меня было еще время, а вот начерталка… И вот тут на помощь мне пришел Павел. Он тоже учился со мной в одной группе. Как-то во время перерыва он подошел ко мне и сказал.

– Эля, я хочу тебе помочь. Мы будем каждую задачу решать вместе на черновике, а затем ты будешь перечерчивать на чистовик. Я могу приходить к тебе домой в свободное время.

Павел был родом из небольшого Закарпатского городка. Учился по направлению с Чинадеевского комбината. Он был среднего роста, чернявый и стройный как тростиночка. Я ему, видно, понравилась и он захотел помочь мне. Мы с ним стали часто встречаться и очень сдружились. Мы часами обсуждали разные темы, интересующие студентов того времени. На некоторые вещи у него были очень консервативные взгляды. Например, он совершенно не приемлил женский макияж, был противником общественной работы, сторонился комсомольских нагрузок, но добросовестно помогал мне в освоении начертательной геометрии. Часто он мне повторял.

– Ты со мной дружишь, пока я тебе нужен. А сдашь свой «хвост» и забудешь про меня.

Он интуитивно чувствовал, что у меня к нему чисто товарищеское отношение, а он хотел большего. Увы, он был прав. Для меня он был просто очень хорошим товарищем. В то время мое сердце было занято другим.

А тот другой придя на занятие и не увидев меня, написал записочку моей подруге Анюте.

– Аня, почему я не вижу Кого-то?

Она перевелась на другой факультет. Теперь она учится вечерами. Среда у нее выходной день. Сегодня как раз среда и ты ее можешь найти дома после работы.

В этот день я пришла уставшая с работы и решила немного отдохнуть, прежде чем браться за учебу. Дел было по горло. Павла я в этот день не ждала. Я прилегла на кровать и не заметила, как уснула. Вдруг открывается дверь и бабушка, будя меня, говорит.

– А у нас гость.

Я смотрю, а из-за бабушкиного плеча выглядывает такое знакомое и милое Степино лицо.

– Здравствуй Эля, – говорит он мне с улыбкой – видишь я нашел тебя, хотя ты и попыталась сбежать.

И видя мое смущенное и еще не проснувшееся лицо добавляет.

– Я пошутил.

Целый вечер мы с ним говорили и не могли наговориться. Он рассказал мне о своей работе в Сибири, а я о том, как прошло мое лето. Вся работа была отложена. Бабушка предложила нам поужинать, а потом я проводила Степу. Ему надо было успеть на электричку, так как на учебу он доезжал из дома. Мы договорились продолжать нашу дружбу. В свободное время мы с ним ходили в кино или встречались на танцевальных вечерах в клубе нашего института. Все было хорошо, пока однажды судьба не свела вместе Степана и Павла у моих дверей. Я не ожидала Степана в этот день и договорилась с Павлом о занятиях по начерталке. Я попыталась объяснить Степе, что Павел мой сокурсник и помогает мне в учебе, но он приревновал меня к Павлу, обиделся и ушел. Прошел почти целый месяц с того случая. За все это время мы ни разу ни встретились с ним даже случайно. Учились мы теперь на разных факультетах и даже в разное время. Сердце сжималось от тоски при воспоминании о нем. Единственно, что спасало – это учеба и нехватка свободного времени на грустные размышления.

2.4 Степан, армия. И опять размолвка

Было начало ноября. Суббота. На улице холодно, над городом нависало серое небо. Чувствовалось, что зима уже не за горами. Я решила никуда не ходить. Сидела дома и занималась математикой. Решала задания, заданные на понедельник. Случайно выглянула в окно и увидела, как к нам во двор зашли двое ребят, один маленького роста, а другой… Я не могла поверить своим глазам – это был Степа. Мое сердце забилось так сильно, что казалось, что его стук был слышен в соседней комнате. Я слыхала, как бабушка открыла им дверь и позвала меня. Я вышла из комнаты. Щеки мои пылали огнем от смущения. На пороге стоял Степа и с ним Дмиш, мышь, как мы его звали между собой. Я встретилась взглядом со Степаном и поняла, что очень соскучилась по нему. Тут я услыхала, как он что-то говорит мне.

– Эля, меня забирают в армию. Мои родители устраивают мне проводы, и я очень хотел бы пригласить тебя.

– Бабушка, разрешите, пожалуйста Эле поехать со мной. – с просьбой в голосе он обратился к моей бабушке. – Я ручаюсь, что ее там никто не обидит. Вечер будет у меня дома в селе, где живут мои родители.

– Я не очень хотела бы отпускать Элю, не зная куда. Но если она хочет ехать, я не буду препятствовать, при условии, что ты пообещаешь мне позаботиться о ней. – Миролюбиво разрешила бабушка.

Я стояла оглушенная. Во-первых, Степу забирают на целых два года. Это было очень грустно. А, во-вторых, я была счастлива, что опять вижу его и он помнит обо мне. Наступила пауза и я увидела, что все ожидают моего ответа.

– Я очень хотела бы поехать, но я стесняюсь твоих родителей и родственников. Если было бы можно взять с собой Аню, я бы чувствовала себя увереннее. – сказала я.

Я увидела, как радостно засветилось Степино лицо. Мы решили, что прямо сейчас Дмиш пойдет в общежитие за Аней и мы все вместе встретимся на вокзале. Я стала собираться в дорогу. Электричка отправлялась в 6 часов вечера и у нас еще было достаточно времени. На вокзал мы приехали вовремя, там мы встретили Дмиша, но одного без Ани. Он не нашел ее. Она куда-то ушла с подругами. В первую минуту я расстроилась, но решила раз я собралась, то поеду. До нужной станции мы ехали почти два часа. Когда сошли с поезда, то сначала зашли к Степиным друзьям, это было нам по пути, а затем все вместе двинулись по проселочной дороге. Была такая темень, что не видно было куда ступает нога. Небо было все покрыто облаками, через которые не было и проблеска луны. Фонарей на этой дороге тоже не было. Я крепко держалась за Степину руку. Ступал он уверенно, так как знал эту дорогу хорошо. Наконец-то появились огоньки, еще немного пути, и мы зашли на подворье, где жила Степина семья.

Во дворе, несмотря на холод, стояло много народу. На пороге дома нас встретили Степины родители. Степа представил меня им. Его отец протянул мне руку и улыбнулся, а мама глянула на меня изучающим взглядом. Видно, Степа уже что-то говорил обо мне. Затем меня начали знакомить с другими родственниками и друзьями. Познакомилась я и со Степиными сестрами: одну звали Слава, она была на три года младше его и училась в соседнем городке в швейном училище; вторую звали Леся, ей было всего 8 лет. Сначала Леся дичилась меня, а потом освоившись прилипла и не отходила от меня весь вечер. На столах было много еды и выпивки. Много было сказано напутственных слов в Степин адрес. Вечеринка затянулась на всю ночь, но я совсем не чувствовала усталости.

Первая электричка во Львов отправлялась в 6 часов утра. До станции было неблизко и поэтому решили выйти пораньше. Все вышли из дома и во дворе образовалась толпа. Степы не было рядом со мной, и я не много растерялась, я подумала, что в этой суматохе он забыл про меня. Но тут я увидела, как он пробирается ко мне и на сердце потеплело, значит он помнит обо мне, и я важнее для него всех его друзей. Слава тоже ехала во Львов вместе с нами, а еще Степин дядя с женой и сыном, которому было года 3-4, они тоже жили во Львове. Дядя был младшим братом Степиного отца, был он намного моложе и Степа относился к нему как к товарищу. Мы все простились со Степиными родителями и с гостями и тронулись по темной проселочной дороге в обратный путь. Вот наконец-то и станция. Станция – это только одно название, так небольшой домик. Мы вошли во внутрь. Там было теплее, чем на платформе. Вскоре подошла наша электричка и мы сели в вагон. Я села рядом со Степой. Мое плечо касалось его, и я почувствовала, как тепло его тела согревает меня. Монотонный перестук вагонных колес начал убаюкивать меня, и я почувствовала, что засыпаю. Моя голова склонилась на его плечо, и я задремала. В полудреме я чувствовала, как его щека касается моей, я чувствовала его дыхание на моем лице и от этого он становился мне все ближе и ближе. По моему телу разливалось тепло блаженства. Такая близость между нами была впервые за все время нашего знакомства. Мне было так тепло и уютно, что хотелось, чтобы эти минуты продолжались бесконечно долго. Но увы всему приходит конец. Наш поезд остановился. Мы приехали во Львов. Вышли из вагона, и я потянулась взять его под руку, но он в это время поднимал свой рюкзак и забрал свою руку. Мне как-то стало неловко, сразу разрушилась та близость, которая установилась, между нами, в поезде и я отошла от него. Он заметил, что я немного приобиделась и сам взял меня под руку. Но те волшебные минуты исчезли. Как хрупки эти мгновения; неловкое движение, слово и …

С вокзала мы всей гурьбой поехали к Степиному дяде на квартиру. Степа с дядей собрались идти на призывной пункт. Я хотела идти вместе с ними, но они отговорили. У них там решался вопрос со Степиной отсрочкой от армии. Никто не был уверен, что что-то получится из этого и поэтому устроили ему проводы, так на всякий случай. Все должно решиться на призывном пункте. Дядина жена предложила нам со Славой немного подремать. Я легла на диван, закрыла глаза, но сон никак не шел. В голове прокручивались картинки такой необычной прошедшей ночи. Постепенно сон сморил меня, и я не заметила, как уснула. Проснулась я от негромкого разговора. Это вернулись Степа и дядя со сборного пункта. Все уладилось и Степа получил отсрочку.

Мы все очень обрадовались этому. Теперь Степа может продолжать свою учебу в институте. Но оказалось, что после получения повестки в армию, он пропустил много занятий и очень отстал в учебе. Староста его группы посоветовал ему взять академотпуск, чтобы не портить общую картину успеваемости в группе. Я умоляла Степу не брать академотпуск, а поднатужиться и все догнать, договориться с деканатом об отсрочке зачетов и экзаменов, да что угодно лишь бы не терять год. Я даже поставила ему ультиматум, если он не послушается меня, я больше не хочу его видеть. Мы с ним поссорились и перестали видеться. Сердцу было очень больно. Когда болит голова, рука, нога… можно выпить успокоительную таблетку и боль отступит. Но когда болит душа, где найти такую таблетку, чтобы успокоить эту боль?!

Моим спасением была учеба. Близился конец семестра, надо было сдавать зачеты и готовиться к экзаменам. Начертательную геометрию я освоила с помощью Павла и все задания сдала успешно. Работать приходилось все выходные напролет. Но иногда среди всей этой суеты как яркое пятно всплывали воспоминания проводов Степана в армию, проселочная дорога и его щека рядом с моей в поезде.

Зкзамены сданы на отлично. Впереди две недели каникул. Зима в этом году снежная. На улице приличный морозец. Светит солнце и просто грех не пойти погулять. Я решила пойти в кино. Звала бабушку, но она не захотела идти по морозу. Вернулась я домой замерзшая, но довольная. Щеки пощипывало от мороза, а подбородок, казалось, приклеился к воротнику. Дома было тепло и щеки в тепле разгорелись еще больше и были как две помидорины. Во всем теле была свежесть и бодрость.

– Эля, а тебе письмо. Откуда-то из Сибири. Я правда не разобрала от кого, – сказала бабушка и протянула мне конверт.

Я взяла письмо, торопясь разорвала конверт и увидела в конце подпись: «твой Степан». Это было приятной неожиданностью.

– Бабуль, это письмо от Степы. Он уехал в Сибирь, в тот леспромхоз, где работал летом на практике. Все-таки не послушался меня и потерял целый год учебы, – говорила я, продолжая читать письмо.

– Он пишет, что там сейчас очень холодно, снег, тайга и тишина. Я так и не поняла, что он там делает зимой. Пишет, что сейчас идет подготовительная работа по лесоустройству, а основная работа начнется летом. Он собирается пробыть там до конца лета и вернуться только к началу учебного года.

«Интересно бы побывать в Сибири!» мечтательно произнесла я это вслух.

– Ты все еще думаешь о нем? Смотри не ошибись. Мне тоже не понравилось, что он не послушался тебя и взял отпуск. А теперь вот еще и в Сибирь забрался. Сколько у вас там в институте ребят, а ты влюбилась в такого непутевого. – Посетовала бабушка.

Я слушала бабушку, а мыслями была там в далекой Сибири рядом со Степой. Сразу же в этот вечер я ему написала ответ. Начинался следующий этап нашего общения, теперь в письмах. Наше с ним общение за эти два года менялось по синусоидальной кривой, то поднимаясь до вершин, то опускаясь до самого низа, и теперь опять начинался подъем.

2.5 И вновь Степан

Учеба продолжалась своим чередом. Мы закончили «практику» и перешли на нормальный дневной график учебы. Начинались занятия в 8 утра. Каждый день было три пары, иногда четыре. Я уже привыкла к своей новой группе и теперь было смешно вспоминать тот свой первый день, когда я стеснялась войти в аудиторию. По-прежнему ходила в танцевальный кружок и иногда приходилось выступать на праздничных концертах.

В то время в стране было увлечение кукурузой – «королевой полей». Дело в том, что наш уважаемый секретарь Коммунистической Партии Никита Сергеевич Хрущев съездил в Соединенные Штаты Америки и увидел, что кукуруза там даже очень хорошо растет, дает большие урожаи и поэтому там нет проблем с кормом для скота. Вернувшись домой, наш великий реформатор и знаток сельского хозяйства решил, что вместо традиционных для страны зерновых: пшеницы и ржи надо сажать кукурузу. Решение было совершенно непродуманным и необоснованным, но пришла команда из центра и в низах взяли под козырек и началось… Везде и всюду поменяли план посева и стали сажать только кукурузу. Кукуруза стала «королевой полей» и ее участие было непременным атрибутом всех концертных выступлений. Но оказалось, что в нашем климате кукуруза так не росла как в Америке, то ли сорт ни тот, то ли почва другая. Когда собрали урожай, оказалось, что нечем кормить ни людей, ни скотину. Встала проблема с хлебом. Хлеб стали выпекать непонятно из чего, он был черный, липкий и совершенно несъедобный. Булочки начали выдавать по талонам и были большие очереди. С этой поры я перестала есть хлеб. Что тоже неплохо. Традиционно хлеб был основной пищей для нашего народа. Начались недовольные разговоры, но страх Сталинских репрессий в недавном прошлом укоренился в душах людей и поэтому это недовольство ограничивалось лишь разговорами на кухне. Забегая вперед, хочу сказать, что в октябре этого же 1964 года в один прекрасный день мы услыхали по радио, что Никита Сергеевич Хрущев смещен со всех постов и отправлен на пенсию. Первым секретарем был назначен Леонид Ильич Брежнев и буквально на следующий день с прилавков магазинов исчез этот безобразный хлеб и появился нормальный, а с ним и другие продукты; масло, крупа, вермишель и т.п. Откуда это взялось так сразу сказать трудно, но таковы были политические игры нашего правительства. Наш народ, конечно, обрадовался этим переменам, успокоился и опять начал всматриваться в коммунистические дали.

А мы со Степаном продолжали переписываться. Он писал мне о Сибири, о работе, а я про Львов, про институтские будни. Как-то я решила пойти в фотосалон сфотографироваться. Фотография получилась хорошей, и я решила ее послать Степе. Я была несколько смущена, что посылаю свою фотографию парню и, чтобы как-то прикрыть свое смущение, я написала, что дарила эту фотографию своим подругам и заодно решила послать и ему. Но он воспринял эти мои слова буквально и обиделся. Об этом я узнала из его ответного письма. В своем письме он вернул мне мою фотографию и мое письмо с подчеркнутыми красным карандашом словами: «дарила эту фотографию своим подругам и заодно решила послать и ему». Там была приписка, чтобы я подумала над своими словами, кто он есть для меня и моем отношении к нему. И что он не есть, между прочим. Меня в свою очередь повергла в шок его реакция и то, что он прислал мне назад мою фотографию и мое письмо. В злости я разорвала все это на мелкие клочки и не ответила на его письмо. Позже я получила еще одно письмо от него, но не став читать, выбросила его в мусорный ящик. Больше он мне не писал, и я ему тоже. Опять в наших отношениях появилась трещина.

Во время летних каникул я устроилась работать в пионерский лагерь завода Львовсельмаш, который находился в Брюховичах. Об этом красивом месте я уже писала раньше. Я подумала, что немного лишних денег нам не помешает. А кроме того, я помнила свою работу вожатой в пионерском лагере тзавода «Кинескоп» и помню, что мне понравилась эта работа. Первая смена прошла хорошо, и я осталась на следующую. В августе пришло приглашение на свадьбу от Дины. Дина, когда-то училась во Львове в кулинарном техникуме и жила у нас с бабушкой на квартире. После окончания учебы она получила направление на работу в свой родной город Казатин и уехала. Во Львове у нее жила тетя и двоюродная сестра, и когда она приезжала их навещать, то всегда заходила к нам. И вот теперь она выходит замуж. Я отпросилась у директора пионерлагеря и поехала в Казатин, на свадьбу. На свадьбе не было много гостей, в основном родственники и немного друзей со стороны жениха и невесты. Приехала и Динина тетя со Львова. Погода была очень хорошая, во дворе был небольшой навес, под которым были поставлены столы с едой и питьем. После первых тостов и криков «горько!» включили музыку. Сначала традиционно был танец жениха и невесты, а потом, победив застенчивость, начали танцевать гости. Меня тоже пригласили танцевать. Я танцевала с удовольствием и неплохо. В перерыве между танцами, я зачем-то забежала в дом и услыхала обрывок разговора: «… ей 19 лет, живет она с бабушкой, учится в институте, очень хорошая девочка». Это разговаривала Александра Кондратьевна, Динина тетя с молодым человеком, с которым я недавно танцевала. Сначала я не сообразила, что это разговор обо мне, а когда поняла мне стало стыдно и я незаметно вышла наружу. После услышанного мне было стыдно смотреть на этого молодого человека и, когда он опять пригласил меня на танец я под каким-то предлогом отказалась. На следующий день мы уезжали, и я была рада этому. Сватовство не состоялось, несмотря на хорошую характеристику, данную мне Дининой тетей. На обратном пути я простудилась и вернулась в лагерь с больным горлом. Там я провалялась в постели почти неделю и решила вернуться домой, тем более что мне за дни болезни ничего не платили.

Лето прошло и опять наступила пора возвращаться к учебе. Не верилось, что так незаметно пролетели два года учебы и я уже на третьем курсе. 27 сентября мне исполнялось 20 лет, круглая дата, переход в третий десяток. В честь этого события мы с бабушкой решили устроить праздник. Я пригласила несколько своих школьных подружек, с которыми еще поддерживала связь, были мои однокурсники с моей новой группы, был и Павлуша. Боже мой его уже нет на этом свете! А тогда он был молодым человеком, и очень мне симпатизировал. Мы были с ним хорошими друзьями, но не более с моей стороны. Сердце мое томилось по-другому, которого не было рядом. Из моих школьных подруг была Валя со своим мужем. Все конечно были поражены ее выбором. Был он некрасив собой, один глаз – искусственный, следствие случайного падения с дерева когда-то в детстве. Об обстоятельствах ихнего брака я уже рассказывала раньше. Теперь у них уже росла дочка и только рождение внучки примирило Валину маму с зятем. Еще были две сестрички Шимановские. С младшей я училась в одном классе, звали ее Таня. Полгода назад с ней произошла неприятная история. Она возвращалась домой с работы. До автобусной остановки надо было пройти через небольшой скверик. Уже стемнело и почти не было прохожих. Неожиданно ей преградила путь толпа подростков. Они напали на нее, избили и изнасиловали. С трудом она добралась домой. Здоровье ее поправилось, но пережитый ужас тех минут оставил след. В первое время она боялась выходить одна из дома даже в светлое время суток. На дне рождения она больше молчала, Она как будто стала старше на много лет и знала то, что нам девчонкам было еще неизвестно.

Мы пели, танцевали под пластинки, смеялись тем беззаботным смехом молодых. Мне было трудно осознать, что мне уже 20 лет. Это казалось уже так много.

– Мне уже 20 лет, – восклицала я! – Бабушка, ты веришь, что твоей внучке уже 20, что она уже не та маленькая девочка, а взрослая, совсем взрослая. – спрашивала я бабушку.

Это был замечательный день рождения.

Перед Октябрьским праздником наш институт устраивал праздничный вечер в Оперном театре. Я там была со своей подругой Аней, с которой мы продолжали дружить хотя уже учились на разных факультетах. Сначала была торжественная часть, а потом спектакль. Закончился праздник, и все пошли к выходу. Уже у самых дверей я увидела Степана. Он стоял в пол-оборота ко мне и разговаривал с девушкой, которая стояла рядом с ним. От Ани я уже знала, что он вернулся в институт и учится на втором курсе. Я прошла мимо, даже слегка отвернувшись и делая вид, что не заметила его, хотя в душе поднялась целая буря чувств, в том числе и ревность: он стоял с девушкой.

– Ба, ты знаешь кого я встретила сегодня в театре! – это были мои первые слова, когда бабушка открыла дверь.

– Я видела Степана. Он был с девушкой и, по-видимому, не заметил меня.

Бабушка, жалея меня, начала успокаивать и говорить, чтобы я забыла его непутевого. Да, ум подсказывал – надо забыть, а сердце, упрямое сердце все время возвращалось к тому моменту в поезде, когда моя голова лежала на его плече, а его руки держали мои руки, согревая их своим теплом. Эти воспоминания опять всколыхнули во мне казавшиеся забытыми чувства с новой силой и в неравной схватке стала побеждать душа.