Текст книги "Его собственность (СИ)"

Автор книги: Татьяна Карат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава 12

На выходные как обычно поехала к маме. В субботу, около полудня я подходила к своему дому. Солнце было в зените и неумолимо жарило. А что я хочу июнь в разгаре. У подъезда стояла скорая, что случалось часто в нашем многоквартирном доме. Лавочки пустовали. Даже нашим извечным сплетницам бабе Оле и Кристине Викторовне, как она любила себя величать, оказалось жарковато, и они покинули свой извечный пост наблюдения не лавочке. И, наверное, впервые я об этом пожалела – не было у кого спросить, к кому же все-таки приехала скорая. Я всех знала в этом подъезде, да что в подъезде – в доме. Здесь ничего не менялось, сколько себя помню, разве что любовники у тети Сони. Ее еврейские корни и глубокая религиозность этому ни как не препятствовали. А, да, мама говорила, что Марья Петровна из 37 умерла, и дети продают квартиру. Появятся новые жильцы мне не знакомые. Вот так потихоньку все поменяется, и со временем я уже не буду частью их жизни. Напала какая-то ностальгия, что ли.

Я так и не заметила, как поднялась на третий этаж. И тут же пришла в себя. Дверь в нашу квартиру была приоткрыта. Я поспешила зайти внутрь. Первой мыслью было – ограбили. Потом вспомнилась скорая около подъезда. Все ли в порядке с мамой? Я три часа назад, выезжая с Одессы, с ней созванивалась. Все было в порядке.

В прихожей толпились баба Оля с Кристиной Викторовной. Я то думала, они жары испугались, нет, просто нашли более интересное место для наблюдения. Мама лежала на диване с закрытыми глазами, вся желтая и какая-то как будто не живая. Сердце пропустило удар и еще один. Я на одно мгновение замерла, как будто приросла к полу, но это всего лишь на мгновение, а потом со всех ног бросилась к маме. В комнате стоял доктор, но его я заметила только тогда, когда мама открыла глаза. Измученные, уставшие, но такие родные и главное – живые.

– Мама, что случилось?– Мои глаза искали ответ на этот вопрос, вглядываясь в ее лицо. – Доктор, что с ней? – разочаровавшись дождаться ответа от мамы, из-за ее состояния, я обратилась к доктору.

– Приступ стенокардии, потеря сознания. Еще немного и не успели бы. Вот бдительные соседки вызвали скорую. – Он указал на толпившихся у двери бабушек. Я повернула голову в ту сторону, куда он указывал, вроде не знала, кто именно там стоит. А в голове слышалось одно «Еще немного и не успели бы». Эта фраза, напрочь вышибла все мозги. Я вела себя как-то странно. То ли это шок, ступор, а может, поглупела вмиг. Я видела себя как будто со стороны. Мама, немного пришла в себя, и пыталась меня успокоить, что-то говорила, а я слушала не понимая. Мама, меня успокоить? В ее-то состоянии? Нужно взять себя в руки. Доктор, видя мое состояние, взял главенство на себя.

– Девушка, вы дочь? – Я кивнула головой, не отводя глаз от лежащей мамы. – Мы сейчас заберем ее с собой в больницу. Нужно обследование и притом срочное. Вы можете поехать с нами. И я послушно делала все, что он говорил: собрала вещи, выгребла все деньги, что экономили мы с мамой, на черный день, как она говорила. Это и был тот самый черный день.

Я и сейчас не понимаю, откуда у меня тогда взялись силы. Все эти справки, бумажки, обследования, очереди в аптеках, и никакой уверенности в словах докторов. «Мы сделаем все, что в наших силах»– эта фраза меня уже просто убивала. Сколько раз я уже слышала ее за сегодня?

У мамы после УЗИ сердца оказался тромбоз нескольких его сосудов. «С ее варикозом это и не удивительно» – как сказал мне ее лечащий врач. После нескольких дорогих анализов и еще более дорогого, притом срочного, как было сказано доктором, лечения, мне уже в воскресение сообщили окончательный вердикт.

Маме нужна операция по шунтированию сердечных сосудов. Все, что было сделано медикаментозно, за последние сутки, не дало ожидаемого результата. И лучше всего операцию делать в Одессе, но уже в частной клинике, притом, не позже чем через неделю. Приблизительная сумма денег, во сколько это все обойдется, меня просто убила. К кому обращаться за помощью я просто не знала. Друзей, владеющих такой суммой денег, у меня не было. А если одалживать у всех по немножко, то пришлось бы обойти чуть ли не половину города. Руки опускались, я не знала куда бежать и в какие двери стучаться. Знала только одно – я обязана спасти маму.

Нет, у меня все же был один знакомый, который должен иметь эту сумму, и скорее всего на много большую, судя по тем счетам за услуги фирмы, которые я каждый день носила на подпись. Было как-то неловко у него просить, да и отрабатывать мне эти деньги придется лет пять если не больше, и то при учете выплаты всей зарплаты в счет долга, но выхода другого я сейчас не видела. И я позвонила, не смотря на то, что сегодня воскресение. У меня нет времени ожидать подходящего момента.

– Да Рита, слушаю. – Он ответил лаконично, но как-то радостно. Это придало мне надежды. Может хорошее настроение поможет ему пойти мне на встречу? О том, на сколько это маловероятно, я не хотела даже думать.

– Здравствуйте! Мы могли бы с вами, сегодня встретится и поговорить?– Я говорила официально, четко и без всяких сюсюканий. Хотя понимала, что нужно быть помягче, может даже пофлиртовать, чтобы расположить его к себе. Но не умею я этого делать. Не с того я теста. Не могу так как Машка – флиртовать улыбаться хлопать глазками – это не мое. Я улыбаюсь только тогда когда мне действительно весело, а «приклеенная» улыбка выходит слишком фальшивая. Да и как бы он на меня посмотрел, решись я все-таки вести себя подобным образом. Всегда строгая и официальная, а тут бац, такие изменения.

– А разговор до завтра подождать не может? – Как по голосу мне показалось, что он не слишком расстроился моей просьбой. На заднем фоне я слышала музыку и женский смех, и понимала, что, скорее всего, ни вовремя его потревожила, но у меня не было времени, точнее не было времени у моей мамы. И именно мысль о ней не дала мне идти на попятную.

– К сожалению нет. У меня к вам срочный разговор, и промедление может стоить жизни.

– Надеюсь не вашей, Рита? Вы по голосу вполне здоровая, а вот у меня сейчас случится сердечный приступ от любопытства. Когда вы хотите встретится? – Я его еще таким не помню. Он шутил, и кажется, был хорошо «под мухой».

Я посмотрела на часы. Сейчас два часа по полудню, еще три часа на дорогу до Одессы, плюс какой-то час на приведения себя в порядок после дороги.

– Где-то около шести вечера вас устроит?

–Шесть так шесть. Жду тебя в офисе. Сегодня выходной, так что нам не помешают.– И он отключился. Перед этим я слышала, как какая-то девица его настойчиво звала. Как-то обидно стало, что ли. А чего я ждала? Любезностей, флирта, убеждения, в том, что он ожидает встречи? Я уже давно знала, какой он. И еще тогда решила не быть очередной из списка, падших к его ногам. Так чему же мне сейчас возмущаться?

В офис я подъехала без пяти шесть. На улице был светлый день, но бизнес центр пустовал. Выходной все-таки. Вот завтра здесь яблоку будет негде упасть.

В фойе как всегда сидел охранник. Я пробежала, поздоровавшись с дядей Толей.

–Привет Ритка! Что не можешь дождаться рабочих будней? – Я спешила и поэтому только махнула головой, улыбнулась, и проскользнула мимо, направляясь к лифту.

Он сидел на своем кресле, чуть оттолкнувшись от стола, и неспешно покачивался на колесиках из стороны в сторону. Такая расслабленная поза, он казался таким домашним. «К чему бы это? Сейчас не о таких глупостях нужно думать.».

–Здравствуйте Николай Петрович!

– Добрый вечер Рита! К чему эта официальность? Говори что случилось, раз уж это такой срочный разговор и не терпит отлагательств до завтра. – Он говорил так открыто, спокойно, как будто встретился со старинным другом. И эта его расположенность расслабила меня. Как будто ушло напряжение которое я чувствовала все эти последние часы, что добиралась на встречу.

– Я хотела бы попросить Вас о услуге. – Она замкнулась, не зная как это сказать. Это же не сто гривен занять до зарплаты. Такую сумму даже в мыслях произносить страшно. Мне нужны пятьсот тысяч гривен. – И она поспешила продолжить досказать все, что продумывала все это время, быстрей, чтобы он не успел сказать «нет». Ему ничего не помешает ответить отказом и позже, но тогда она хоть приведет все аргументы, которые с такой тщательностью продумывала.– Я обязуюсь ближайшие пять лет работать не увольняясь и не получая зарплаты.

– Ты предлагаешь мне себя в рабство?– Его левая угольно-черная бровь взлетела вверх, еще больше акцентируя внимание на вопросе. Не было ни фырканий, ни громкого смеха. И даже холодного «нет» я еще не услышала. Он так спокойно отнесся к моим словам. И я не знала радоваться этому или огорчаться. Но почему-то эта вся ситуация меня очень настораживала.

– Нет... почему же? Я просто буду работать как обычно, а зарплату отдавать в счет долга.

– А мне кажется, что работая на кого-то, не получая ничего взамен и есть рабство. – Он остановился, ожидая моих аргументов, но я не знала что сказать. И он продолжил.– А жить ты за что будешь? Если я правильно понимаю, ты учла твою сегодняшнюю зарплату, умножила на 70 месяцев и у тебя впритык вышла та сумма, которую ты просишь?

– Как-то протяну. – Обидчиво ответила я. Мне сейчас не важно, как я проживу эти пять лет, главное чтобы мама была жива. Да я как-то об этом и не думала. А у него что, компьютер вместо головы? Как он так быстро все высчитал?

После моих слов он долго смотрел на меня оценивающе. Может и не так долго, но мне, в моем состоянии, показалось, что время пошло на часы. Потом на его лице заиграла улыбка, коварная улыбка. Я предполагала, что он сейчас скажет то, что мне не понравиться, но даже в худших своих предположениях я бы никогда не додумалась до того что он сказал после.

– Я дам тебе эту сумму, но на своих условиях. – Он театрально остановился. Чего он ждет? Барабанной дроби? Так я сейчас ногами потопаю! После слов «я дам тебе эту сумму» у меня наступила эйфория. И не важно, какие там условия, главное деньги будут и маму спасут. Да и что за условия он предложит? Отдавать с процентами? Я и на это согласна. Я расплылась в довольной улыбке и уже в воображении чуть ли не нимб рисовала над его головой.

– Деньги отдавать не нужно, но ты будешь моей рабыней, сексуальной игрушкой. Можешь придумать еще какой-то эпитет, но смысл один: я буду иметь тебя, когда я захочу, где захочу и сколько захочу, пока не надоест. – Он говорил все это и улыбался. Это была улыбка хищника загнавшего свою жертву в глухой угол. Я как-то не могла понять этой его шутки. А шутка ли это? Но ведь серьезно такой бред никому не предложишь. Да и с его-то толпами воздыхательниц, покупать очередную, за такую сумму – это же просто безумие. После всех этих размышлений я пришла к выводу, что он просто решил подшутить надо мной, проверить, а клюну ли? Может он посчитал мою просьбу бредятиной и сам такой же бредятиной отвечает?

–Николай Петрович, не могли бы вы серьезней отнестись к моим словам.– Только бы он не сказал «нет». Я как заклинание повторяла эту фразу про себя. Он молчал и в том, что это была его какая-то не стандартная шутка, я уже не сомневалась.

– А я говорил вполне серьезно. И хочу прямо сейчас посмотреть на то, что приобретаю за такую не малую сумму. – Он встал с кресла и направился в мою сторону. Меня это все начинало бесить. Лучше уже сказал бы нет, чем придумывал вот эти все глупости. Он остановился в двух метрах от меня и смотрел свысока, с каким-то превосходством.

– Мне действительно, очень нужны эти деньги. И я не играться пришла. Скажите уже, сможете помочь или нет. Зачем все эти игры? – Я была накручена до предела. Все эти двое суток нервного стресса, плюс его своеобразные приколы, мне казалось, что еще немного, и я просто взорвусь.

– Девочка моя, какие игры? Я все сказал, и деньги готов дать хоть сейчас, а у тебя как я понимаю, особого выбора нет. Так что можешь раздеваться и показывать, так сказать, товар.

– Если бы я захотела работать проституткой, я бы вышла на окружную. Никогда не думала, что вы так низко падете. Да вы правы, выбор у меня действительно не большой, но если я и надумаю продаться, то уж точно не вам.– Я была взбешена. И меня в эту минуту не пугало ни то, что я злю большого сильного мужчину, с которым нахожусь наедине, ни то, что он мой начальник, и я могу в этой сложной финансовой ситуации остаться и без работы. Я была безумно злая, руки просто чесались, так хотелось дать пощечину. Но вовремя сдержалась. Я развернулась, и уходя громко хлопнула дверью, кажется оставив его в растерянности.

Как же я много раз успела пожалеть о том своем поступке. Я ненавидела его всей душой, но корила себя за свою несдержанность, за глупую гордость. За то, что не воспользовалась предложением, каким бы унизительным оно не было. За эти три дня я успела оббегать все инстанции, от банков и частных лиц, нелегально одалживающих денег, до благотворительных фондов. Я обзвонила всех друзей и знакомых, насобирав у всех понемножку, только двадцать пять тысяч. Во всех фондах мне сказали, что на такие срочные операции они денег не собирают. Я уже отчаялась, время истекало. Доктор уже несколько раз звонил, уточняя, собрала ли я нужную сумму, планировать ли операцию.

Я бы пошла еще раз к Николаю Петровичу, умоляла, и готова была бы перетерпеть все насмешки, если бы не была уверена что получу отказ. К нему эти дни зачастила Мариночка. Наверное, зализывает свое израненное самолюбие. Он по какому-то чуду меня не уволил, и только за это ему спасибо.

Я уже боялась телефонных звонков с незнакомых номеров. Это могли бы быть только с больницы. А с больницы звонят только в крайних случаях. И сейчас смотря на экран телефона, я понимала, что взять трубку нужно, но так боялась этого.

– Да я вас слушаю.

– Здравствуйте! Вас беспокоят с благотворительного фонда «НАДИЯ». Вы обращались к нам по поводу операции вашей маме. Мы смогли найти нужную сумму благодаря анонимному пожертвованию. Приезжаете, нужно оформить необходимые документы. – Дальше в трубке пошли гудки, но я все так же держала телефон у уха, не веря услышанному.

А потом пришло понимание, и я как остановилась та тротуаре, когда прозвенел звонок, так и съехала на колени на этом же месте, разрыдавшись. Это были слезы облегчения. Я сидела и плакала, не знаю даже, сколько времени, а люди удивлено посматривая на меня, проходили мимо.

НИНОЛАЙ

Она позвонила как нельзя вовремя. Я отдыхал на яхте у Витьки, институтского кореша. И все бы ничего, если бы не его сестра Ксюша. Вешалась на шею, как последняя шалава. И я был совсем не прочь ее трахнуть, но только трахнуть и больше ничего. Она же хотела большего, и судя по всему, Витька тоже. Сват нашелся, хренов. Зачем я только согласился приехать на эту яхту? Нет, Витька не плохой мужик, но уж слишком усердно пытается сбагрить с рук свою сестренку. А мне такое добро и даром не надо, так что нам с ним сегодня не по пути.

Я быстро извинился, сообщив, что вызывают по срочному делу – вопрос жизни и смерти, и так же быстро на такси умчался домой. Время до встречи с Ритой еще было, но лучше я его проведу в гордом одиночестве, чем в окружении этого семейного серпентария. Но в гордом одиночестве не вышло. Позвонил Наум и предложил встретится, отдохнуть. Я с радостью согласился. Благо от этого не нужно ожидать подвоха с незамужними сестрами. Да хотя бы по тому, что у него нет никаких сестер. Мы хорошо посидели, но около пяти я уехал, нужно было перед встречей привести себя в человеческий вид. Холодный душ и час времени мне помогли почувствовать себя не трезвым, но хотя бы человеком.

Она зашла в кабинет, одета как всегда с иголочки. Нет, это не брендовые шмотки – это строгая блузка, застегнутая на все пуговки, юбка карандаш по колено, и не дюйма выше. Она и вела себя не менее официально. Чего только стоит это ее «Здравствуйте Николай Петрович!». Я ведь знаю что она на самом деле совершено другая. Под этой коркой серьезности и официальности прячется живая интересная девчонка. И меня сейчас раздражала эта ее строгость и официальность.

Она почувствовала себя не уверено, о чем свидетельствовал румянец на лице, а глаза, еще минуту назад смело смотревшие на меня, опустились, и разглядывали ни чем не примечательный узор плитки на полу кабинета. Какая она сейчас соблазнительная, так и хочется протянуть руку, схватить и усадить на коленку. Распустить этот осточертевший хвост, и запустить руки в ее длинные пышные волосы. Почему она их никогда не распускает? Нужно ввести дрес код в офисе – обязательно распущенные волосы и расстегнутые пару верхних пуговиц на блузке. Я улыбнулся подобным мыслям.

Она хотела денег, а я хотел ее, так почему не провести взаимно выгодный обмен. То, что она просила ни какой здравомыслящий человек ей бы не дал. А я готов был дать, понимая, что она их не сможет отдать. Я предложил ей вариант, огласил ей свое желание, которое не выходило с моей головы еще с того корпоратива, где я сжимал ее под страстные аккорды танго. Толи пьяный дурман, толи нетерпение, а может осознание того, что она находится в безвыходной ситуации, спровоцировали меня на столь резкие и необдуманные слова и действия. Я уже чувствовал ее тело под собой. Прям здесь, прям сейчас. Не было никаких сил больше терпеть и выжидать.

Правду говорят, что пьяный и трезвый говорят на разных языках. То, что для меня сейчас казалось нормальным, ей было диким и извращенным. И именно поэтому она убежала, даже не смотря на то, что позарез нуждалась в деньгах, а я готов был их дать.

Она не делала тайны с того что ее мама в больнице, и уже в понедельник ближе к обеду весь офис жужжал, что Ритиной матери нужна срочная дорогостоящая операция.

Я знал, что она бегала по благотворительным фондам, у меня ведь отпрашивалась для этого, и так же видел по ее упадочному состоянию, что это не приносило никаких результатов. Я делал вид, что никакого разговора в воскресение не было, и она своим поведением показывала тоже самое. Да я приглашал Маринку, каждый день она заходила ко мне, и мы вместе уходили обедать, пусть знает, что ее отказ меня не колышет. Не она так другая.

К концу недели я не выдержал и перевел нужные деньги в один из фондов, в какие она обращалась, акцентировав внимание на том, чтобы мое имя не афишировалось. Я не знаю почему это сделал, может совесть замучила, а может просто не хотел, чтобы она, как я когда то, пережила потерю самого близкого человека. Чего стоят деньги, когда на кону жизнь? И пусть не моя, но ее возможная потеря мне болью отдавала в сердце.

Глава 13

Тогда, еще два месяца назад я согласился на предложение Олега сотрудничать. Проект был не маленьким, а работа сложной, но предлагаемый гонорар того стоил. Программа уже была почти завершена, и через неделю планировалась сдача работы. Я лично руководил созданием и засекречиванием базы данных одного из крупнейших оружейных магнатов Европы. Перепроверял все пароли, все было под грифом «секретно». В офисе всего лишь несколько сотрудников знали, над каким проектом мы работали. Сотрудники в целях безопасности выполняли лишь отдельные составляющие всей цепочки. И только я и Рома соединили все вместе, выпуская готовый продукт.

В пятницу ближе к вечеру позвонил Наум. Он был уже несколько недель в Киеве. Занимался открытием нового филиала. Брались за заказ предложенный Олегом мы вместе, так что в принципе он был в курсе, над чем именно я сейчас работаю.

– Старина, мне тут птичка на хвосте принесла очень интересную информацию о нашем многоуважаемом Олеге Васильевиче и соответственно его заказе.

– Давай без пафоса. Слушаю тебя внимательно. И надеюсь, что это не твое предвзятое отношение к бывшему сопернику, а действительно стоящая информация.

Наум всячески отговаривал меня браться за этот заказ. У них с Олегом были какие-то давние терки. Я не вникал в подробности, да и Наум не горел желанием рассказывать. Знаю только, что это было связано с работой, и по словам Наума, Олег его по крупному подставил.

В жизни бывают разные ситуации, и смотреть на них можно под разным углом. Я тоже не идеален, может кто-то за спиной и на меня зуб точит. Мнение Наума я услышал и даже учитывал, но решение принимал сам.

– Информация стоящая, но, на сколько ей можно верить, сам не знаю. Полученная как ты понимаешь в очень пикантной обстановке. – Наум тот еще бабник, не женщины от него узнают информацию в постели, а он от них.– Как выяснилось наш Олег увлекся покером, и должок за ним числится не маленький. За границей продал почти всю собственность, осталась только квартира, и та остается за женой и детьми, они сейчас как раз разводятся. – Он сделал театральную паузу. Я не выдержал и подогнал:

– Ну и... ?

– Его фирма посредник, между нами и заказчиком. Аванс нам он не дал, ссылаясь на то, что заказчик выплатит гонорар полостью по окончанию работы. Сам же он сейчас на лево и на право тратит несоизмеримые суммы. Я, конечно, не знаю, какой процент он получит от сделки, но его щедрость уже превышает чуть ли не половину нашего планируемого гонорара. И учитывая, что собственности у него нет, уже вся продана, на счетах так же пусто, отдавать нам деньги ему будет сложно, если он конечно планирует это делать.

Помнишь, мы с тобой до того как взяться за заказ изучили полностью информацию о самом заказчике, Олега и его посредническую контору проверяли не так тщательно. Больше принимали на веру. И вот по тому, что я здесь узнал о самом Олеге, нам нужно было бы в первую очередь тщательней проверить его. И сейчас во мне говорит не обиженный соперник. – Наум заставил задуматься.

– Я бы тебе советовал на прямую связаться с заказчиком.

– Ты же сам понимаешь, что так не делается. – Я молчал, обдумывая услышанную информацию.

– Тогда жди подставы.

– Спасибо тебе, друг. Спасибо уже за то, что буду знать, чего ждать.

Я сбросил звонок. И тут же набрал Степаныча.

– Вечер добрый Степаныч! Не побеспокоил?– Я говорил формальности. Степаныч спокоен как удав, его среди ночи взрывом не побеспокоишь.

– Рад тебя слышать, Коля! Что-то случилось?– И вот по голосу никогда не поймешь, какое у него настроение. Вот что значит работа в органах.

– А должно что-то случиться, чтобы я позвонил давнему другу?

– Ну, мы то оба знаем, что ты мне просто так не звонишь, только по делу.

– Да Степаныч, ваша ментовская чуйка как всегда на высоте.– Я услышал его довольный смешок. Его ментовская чуйка для него святое. И вот вроде взрослый умный человек, а всегда расплывается в удовольствии от одной и той же похвалы. Главное знать, за каким ухом почесать. И сам по себе ведь человек хороший. Взяточник, но хороший. Да и кто в наше время не взяточник. Грех не брать то, что сами суют, как говорит сам Степаныч. Я улыбнулся его железной логике.

– Так что там случилось, сынок, говори.

– Мне бы пробить одного человечка. На наличие денег имущества и долгов. Его связи за последние три месяца. Он, правда, живет за границей. Сможете?

– Это, конечно, сложнее, но для хорошего человека, как не сделать? Говори имя, фамилию, а я там уже разберусь.– Он, конечно, забыл добавить, что для хорошего человека да еще за очень хорошие деньги, но за информацию, которую он может достать, я готов был платить и не малые суммы.

С минуты на минуту должен прийти Олег. Информация Степаныча подтвердила слова Наума, более подробно расписав суммы долгов, а они поражали. Я понимал, что Олег захочет меня кинуть поэтому продумывал и готовился ко всем возможным вариантам его подставы. Но ему все равно удалось меня ошарашить.

Олег пришел, как и договаривались, и сообщил, что не намерен платить такие деньги за программу, которую ему вчера уже продали наш же сотрудник. И если в моей компании работают такие крысы, как он может быть уверен в достоверности информации, и что эту же программу не перепродали уже еще кому-то. И поскольку я столь не надежный партнер, он вынужден, обратится в другую фирму. Его информация, мягко говоря, удивила, а когда я попросил показать программу, он предоставил мне ее копию. И да это была она.

–Кто тебе ее продал?

– Разбирайся сам со своим коллективом, я обещал не сообщать личность того, кто мне ее продал.

– Кто этот человек?– Я уже орал, сдерживать себя не было никаких сил.

–Давай так: Я тебе говорю, кто мне продал информацию, и плачу тридцать процентов твоего гонорара за программу, а ты удаляешь все ее резервные копии, как было бы в случае ее продажи.– Я смотрел на эту гниду и тупо хотел разорвать его на части голыми руками. Я сейчас из принципа выброшу программу в интернет, чтобы только этот гад, на ней не нажился. Мне не важны были те тридцать процентов, а вот узнать имя крысы хотелось. Очень хотелось. Меня поимели, с помощью моих же сотрудников. Два месяца работы на ветер.

– Я подумаю над твоим предложением. А сейчас попрошу не задерживаться, а то ведь могу и не выдержать...– Я не стал уточнять, что я сделаю, если мое терпение все таки лопнет, но он не глупый парень, догадался, поскольку быстро поднявшись, вышел с переговорной.

Уже через десять минут служба безопасности в полном составе проверяла все возможные варианты утечки информации. Я требовал результата, вникая во все подробности расследования.

Уже к вечеру мне сказали имя предполагаемого преступника, вернее преступницы. Услышав его, я не поверил. Не поверил до такой степени, что заставил опытных сотрудников перепроверить все еще раз и более тщательно.

Я не хотел верить в ее вину, но факты на лицо. Так и не веря до конца в ее виновность, я позвонил Олегу и согласился на его условия, лишь бы услышать еще одно подтверждение, что это сделала именно она. Как он сказал: «это была твоя секретарша, Рита, кажется. Ты мало платишь, а ей нужны были деньги на лечение матери».

Я никак не мог свыкнутся с мыслью, что это она сделала, хотя все указывало именно на это. Она имела доступ, мне казалось, что она даже не понимает, с насколько важной и засекреченной информацией работает. Эти циферки и колонки, таблицы и нескончаемые дробные числа обычно девушек не интересуют. А она ведь не совсем обычная, я и раньше так считал. Только раньше это слово подразумевалось совсем под другим смыслом. Я видимо зря так легкомысленно верил в ее незаинтересованность. А главное у Риты был мотив – месть. Месть мне за унижение, которому я ее подверг. Да и деньги ей были нужны, реабилитация больной мамы после операции процесс не из дешевых.

Она ведь так и не знает, что я перевел деньги в тот благотворительный фонд на лечение ее матери. Да я никогда ей этого и не скажу. Сначала – не видел смысла выхвалятся, а теперь тем более – не хочу выглядеть на фоне всего этого полным лопухом, которого эта выскочка обвела вокруг пальца.