Текст книги "Зуб дареного коня"

Автор книги: Татьяна Луганцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 4

Бывают женщины, у которых все в жизни складывается не так, как им хотелось бы. Люда смело могла отнести себя к этой категории людей. Она очень рано осталась без матери, которая вышла замуж за немца и без зазрения совести уехала с ним жить в Германию. Мать ушла от них с отцом, когда Люде было шесть лет, а ее сестре всего три года, видимо, тяга к заграничной жизни была у нее сильнее любви к двум маленьким дочкам. Отец Люды впал в шоковое состояние от того, что его бросила любимая женщина да еще с двумя маленькими детьми. Потом он собрал всю свою волю в кулак и вышел из шока, правда, оказалось, что дочери уже выросли. Одной уже выдали паспорт, а другая уже воровала скудную косметику у старшей сестры. У Михаила Анатольевича хватило ума заметить, что его дочки хуже всех одеты и выглядят несчастнее своих сверстниц. Ему стало стыдно за свою слабохарактерность, и остаток жизни он полностью посвятил своим детям.

Михаил Анатольевич освоил с десяток специальностей, не брезговал никаким заработком, работая на пяти-семи работах по семнадцать часов в сутки. Имея высшее техническое образование, Михаил Анатольевич не мог позволить себе работать по специальности, так как там очень мало платили. Правда, время от времени он изобретал какой-нибудь интересный аппарат и получал на него патент. Михаил Анатольевич относился к своим изобретениям прохладно, без любви, они тоже воплощали для него лишь деньги, и как только он их получал за свое изобретение, инженер забывал о своих детищах и не заботился о запуске их в производство. Так что можно сказать, что отец Люды слегка поехал крышей на почве денег, но его поймут те, кто поднимал двух детей в одиночку, причем с желанием, чтобы у его девочек было не просто все, а все самое лучшее. Всю квартиру их захламляли изобретения отца, которые оказались никому не нужны. Например, ситечко со свистком для заварки чая. Когда Михаила Анатольевича спросили, для чего оно нужно, инженер охотно пояснил, что чайнику нужен свисток, чтобы оповестить окружающих, что вода вскипела, а ситечку необходим свисток для того, чтобы сообщить о достижении максимальной крепости заварки. Другим милым изобретением отца Люды был прячущийся будильник.

– А зачем нужен другой, – недоумевал изобретатель, – который выключаешь и снова спокойненько спишь? Будильник должен будить, чтобы уж точно никто больше не заснул.

Надо сказать, что это изобретение себя оправдало. Дело в том, что прячущийся будильник имел размер с рублевую монету и прыгал как блоха. При этом он очень неприятно и пронзительно звенел, заряжаясь сам от себя. Ни о каком сне не могло быть и речи. Один раз Люда, отец и сестра искали источник их умопомешательства сутки. Пришлось вынести из квартиры все вещи и пройтись по всем полам пылесосом, чтобы достать ненавистный будильник, застрявший в половой щели. В сердцах Люда чуть не вынесла на помойку и пылесос с визжащим устройством. После этого случая все не спали еще трое суток, так как противное пищание осталось в голове.

Любуясь на своих уже взрослых, выращенных, получивших образование дочерей, Михаил Анатольевич недоумевал, почему младшая дочь была как все женщины, а старшая словно не от мира сего? Младшая сестра обладала женственностью и красотой, она рано поняла, что, несмотря на ум, работать женщине в принципе ни к чему, главное – удачно выйти замуж. Причем проделывать это «удачно» ей удалось уже четыре раза. Старшая дочь порадовать отца замужеством не смогла ни разу. На ее внешности создатель, видимо, решил отдохнуть. Некрасивая, неуклюжая, не умеющая вести себя с мужчинами, она никогда не пользовалась успехом. Люда росла замкнутым, хмурым ребенком, от этого у нее никогда не было подруг, друзей. Несмотря на свой высокий рост и внушительные габариты, по характеру Люда была очень безобидной особой, а вот ее обидеть, напротив, было весьма просто. Михаил Анатольевич решил, что на старшую дочь так повлиял уход матери. От одиночества и отчаяния Люда вся без остатка погрузилась в книги и учебу. После школы она легко поступила в медицинский институт на лечебный факультет и продолжила грызть гранит науки уже там. На Люду наконец-то стали обращать внимание ее сокурсники из-за ее энциклопедических знаний и присутствия на всех без исключения лекциях и семинарах. Она с охотой помогала всем студентам, давала списывать курсовые и лекции, наслаждаясь своей значимостью. Но дружба с этой неуклюжей, высокой девицей ограничивалась только учебными интересами. Парни ее избегали, а девчонки смеялись за ее спиной.

Там, в институте, Люда и познакомилась с девушкой со стоматологического факультета с длинными светлыми волосами, собранными в конский хвост. Звали ее Яна Цветкова. Худая и высокая Яна казалась Люде воплощением женской красоты, но она даже и приблизиться к ней не смела, считая ее жуткой гордячкой, ходящей с высоко поднятым носом. Яна в отличие от Люды всегда была окружена мужским вниманием, но отнюдь не отвечала никому взаимностью. С мужчинами она вела себя так, словно они должны были быть счастливы, что она тратит на них свое драгоценное время, и они были счастливы. Люда восторгалась Яной. Настал день, когда эта самая гордячка сама подошла к ней, но не для того, чтобы попросить помочь по учебе, а чтобы пригласить ее на какую-то студенческую вечеринку. Люда не могла поверить своим ушам, но она не заметила в голубых глазах, смотрящих всегда несколько рассеянно и поверх собеседника, ни тени насмешки, жалости или презрения. С тех пор Люда еще больше восторгалась своим кумиром, но даже и не мечтала стать с Яной подругами. Куда ей было против той стильной девицы с юридического факультета со стрижкой, как у Лайзы Миннелли в фильме «Кабаре», которая являлась лучшей подругой Яны. Но со студенческой поры Люда запомнила, что Яна – тот человек, к которому можно обратиться в трудный момент за помощью и не нарваться на насмешку или безразличие.

Людмила окончила лечебный факультет с красным дипломом и была приглашена продолжить специализацию в ординатуре в Москве. Там она успешно защитила диссертацию и осталась работать в Москве благодаря своей лошадиной работоспособности. Единственной отрицательной чертой Люды, здорово мешавшей ей в работе, была ее забывчивость, некоторая рассеянность, что часто встречается у умных и странноватых людей.

С Яной, которая тоже обитала в Москве, выйдя замуж за москвича, Люда перезванивалась очень редко, а когда Яна, разбогатев, открыла частную стоматологическую клинику, и вовсе перестала звонить из-за стеснения, что ее не так поймут.

И вот Люда сидела в кафе и нервничала в ожидании Яны. Она позвонила Яне вчера и попросила о встрече, та предложила встретиться в небольшом и уютном кафе недалеко от ее дома. Люда снова по-женски позавидовала Яне, увидев ее, идущую между столиков в светлом брючном костюме и черной соломенной шляпе. Яна приветливо улыбнулась Люде, словно та была ее хорошей подругой, и села напротив. Все тот же взгляд голубых глаз, пожалуй, более отрешенный, чем всегда, и темные круги под глазами, что говорило о том, что Яна чем-то обеспокоена или не высыпается, светлые волосы собраны в тугой узел под шляпой.

Глаза у Люды лихорадочно блестели, щеки пылали. Яна никогда не видела эту нелепую женщину в таком возбужденном состоянии.

– Мне так неловко, что я отрываю тебя от ребенка, – произнесла Люда, неуклюже привстав со стула.

– Ничего страшного, – успокоила ее Яна, подзывая официанта и заказывая чашку кофе, – иногда даже полезно оторваться от ребенка, а то не ровен час превратишься в сумасшедшую мамашу или истеричную жену. Я так давно тебя не видела, расскажи, что нового у тебя в жизни? Зачем тебе понадобилась моя помощь?

Люда пригладила широкой, почти мужской ладонью короткие гладкие русые волосы и начала свой рассказ:

– Ты же знаешь, что все в жизни у меня складывалось не так, как хотелось бы. Вот и в институте все надо мной смеялись.

– Да о чем ты говоришь, – притворно возмутилась Яна, смущенно отводя глаза, так как прекрасно знала, что все в институте называли Люду не иначе как «бациллой», «старой девой» или «синей калошей», именно калошей, так как Люда и чулки были несовместимы, даже в понятии «синий чулок». Ходила Людмила в хлопчатобумажных старушечьих колготках, имела бесцветное лицо, тусклую, бледную кожу и невыразительные глаза за очками в оправе из грубой черной пластмассы, занимавшей пол-лица. Ее прическа наводила на размышления: то ли Люда редко мыла голову, то ли она являлась самой благодарной покупательницей в России геля для волос и не экономила на нем.

Яна пила уже третью чашку крепко сваренного черного кофе без сахара и совсем ничего не ела. Люда поинтересовалась:

– А тебе можно пить столько кофе?

– А почему нет? – удивилась Яна.

– Кормящим матерям нельзя много пить кофе…

– Так это – кормящим, – пояснила Яна, – я-то не кормлю грудью, у меня нет молока.

– Почему же так? – всполошилась Люда.

– Я так думаю, – глубокомысленно произнесла Яна, – молоко должно из чего-то вырабатываться, а когда не из чего…

Люда кинула взгляд на фигуру знакомой и согласилась:

– Да, Яна, что-то ты стала очень худая, если не сказать тощая…

– Спасибо за сомнительный комплимент, но это правда, я, в отличие от многих, после родов здорово похудела.

– Особенно если учесть, что ты и до родов гремела костями, – жизнерадостно заметила Людмила.

– Ну, не будем утрировать, – передернула худыми плечами Яна, – сейчас я и сама чувствую недобор веса.

– Оставим эту тему, – согласилась Люда. – Ты знаешь, что я долгое время была одна, то есть без мужчины…

– Да, так складывалась у тебя судьба, – согласилась Яна.

– Когда я уже смирилась с таким положением вещей, – продолжила Люда, – в моей жизни появился Стас, правда, он в отличие от меня был уже три раза женат, и это только официально… но это не важно!

– Действительно, – согласилась Яна.

– Я вообще до сих пор удивляюсь, как такой мужчина, как Стас, мог на меня обратить внимание?

Яна задумалась и попыталась мысленно воссоздать образ Людиного мужа, которого видела единожды примерно четыре года назад. Это был высоченный, худющий до синевы, хоть и не после родов, мужчина, сутулый до такой степени, что люди уже начинали гадать, то ли парень с детства стеснялся своего роста, то ли он просто-напросто горбатый. Длинный, крючковатый, все время красный, заложенный от аллергии на пыль нос, слезящиеся от этой же самой, непроходящей аллергии глаза, рябое, вытянутое лицо и рыжие жидкие волосы. Причем рыжина у Стаса была не медная, не ярко-огненная, а цвета пожухлой травы или цвета грязного песка в детской песочнице.

«Да, действительно, – подумала про себя Яна, – можно только удивляться, как это он ухитрился с внешностью Дуремара жениться в четвертый раз, даже на такой непривлекательной женщине, как Люда».

– Я, конечно, пребывала на седьмом небе от счастья, – продолжала хвастаться Люда. – Стас так красиво ухаживал… Представляешь, еду я как-то раз на работу на своем старом «жигуленке», а впереди рассекает «Запорожец»…

Яна с удивлением посмотрела на собеседницу, так как словосочетание «рассекает «Запорожец», да еще и впереди, не очень походило на правду. Но Люда, казалось, не замечала вокруг ничего, а продолжала взахлеб свое захватывающее повествование:

– Вдруг из окна «Запорожца» показалась сильная мужская рука…

«Скорее – покрытое рыжими волосами худое запястье», – еле удержалась, чтобы не добавить, Яна.

– И бросает алую розу на дорогу. Я сначала притормозила, посигналила, чтобы как-то привлечь внимание, мол, водитель потерял цветок, но «Запорожец» спокойно продолжал свой путь. Я поехала следом, и тут повторилась та же самая процедура. – Люда покраснела. – Из машины падали и падали цветы… причем он ехал тем же маршрутом, что и я. Ты же знаешь, что у меня не очень хорошее зрение и я больше сорока километров в час не езжу.

– Это объясняет то, что ты не обогнала «Запорожец», а плелась всю дорогу за ним, и то, что тебе показалось, что он рассекал, – согласилась Яна, которая сама ездила на своем «Пежо» на максимально допустимой скорости, только чтобы удержаться на дороге не взлетев или не занестись на тротуар.

– Когда я подъехала к работе, сопровождающая меня впереди машина тоже остановилась, и оттуда с улыбкой на устах вышел Стас, он показался мне Аполлоном!

Яна задумалась.

«Может быть, я путаю мужа Люды с тем рыжим мужчиной, возможно, это был всего лишь водопроводчик?»

– Его огненные волосы переливались золотом в лучах солнца, – продолжала Люда.

«Видимо, я не путаю…» – уверилась в своей мысли Яна.

– А то, что он мне сказал, вообще добило меня окончательно. Стас сказал, что я – женщина его мечты и что он готов всю жизнь усыпать мне путь розами! Он попросил меня стать его женой!

«Ого! – пронеслось в голове у Яны. – Кажется, я начинаю понимать, почему женщины так легко соглашаются выйти за него замуж». Вслух же она спросила:

– Ну а ты что?

– Ничего… – смутилась Люда, – сначала я потеряла сознание, затем дала согласие на брак… Ты ведь понимаешь меня? – с надеждой в голосе спросила Людмила.

– Думаю, что да… – неуверенно ответила Яна, подумав: «Еще бы, такая сногсшибательная речь и поступок произвели бы впечатление на кого угодно, не то что на одинокую тридцатилетнюю женщину с комплексом неполноценности, которую и в «Макдоналдс»-то никто никогда не приглашал, а переростка-принца она видела только в телевизионной версии «Золушки».

– Вскоре мы сыграли свадьбу и стали жить-поживать, – словно услышав мысли о сказке, добавила Люда.

– Где? – почему-то спросила Яна.

– У меня в квартире, Стасик-то сам из поселка городского типа, – ответила Люда.

– Понятно… – протянула Яна. «Вот почему Люда в свои тридцать с небольшим выглядит на все пятьдесят лет. Пашет на работе с утра до вечера, чтобы содержать мужа», – и поинтересовалась: – А разве Стасик-то не работает?

– Он очень творческий человек, с тонкой душевной организацией! Его никто не понимает! Он ведь художник и не может работать без вдохновения, понимаешь?

– Не совсем. Художники, насколько мне известно, тоже люди и иногда хотят кушать, а для этого нужны деньги.

– Для меня главное – его спокойствие! – упрямо сказала Люда. – Это ты можешь менять мужей как перчатки, а я должна ценить и беречь то, что послал мне бог, причем в единственном экземпляре!

– Что значит менять как перчатки? – обиделась Яна. – У меня их всего два было, один – ошибка подросткового возраста, другой – ошибка юности. А сейчас я уже три года влюблена в мужчину всей моей грешной жизни – Ричарда. Правда, мы с ним не расписаны официально, но жить друг без друга не можем, я уверена… вернее, надеюсь на это. Мы не смогли скрепить наши отношения в загсе, потому что были все время заняты. Сначала я добивалась любви Ричарда, одновременно отбиваясь от посягательств своего бывшего мужа. Это был кошмар! Одни трупы вокруг меня! Потом оказалось, что таким зверским образом мой бывший муж пытался запугать меня и заставить вернуться к нему.

– Вот это – любовь!

– Любовь, только не ко мне, а к деньгам! Я тогда еще не знала, что стала богатой наследницей, а мой муженек был уже в курсе. Он мечтал повторно жениться на мне, а затем, убив, унаследовать все состояние после меня. Потом мы с Ричардом полгода жили в Италии, там поругались, он вернулся в Россию, я приехала за ним следом. О, в тот период жизни я была очень занята, пытаясь вернуть любимого. Попутно я открыла стоматологическую клинику и ресторан с итальянской кухней.

– Видишь, все удачно закончилось, – вздохнула Люда, отряхивая от крошек простую черную юбку.

– Что ты, до конца было еще далеко! Вокруг меня снова стали умирать люди. Это были и клиенты клиники, и посетители моего ресторана. Я думала, что сойду с ума! В конечном итоге оказалось, что все эти зверства творил мой заместитель вместе с наемным убийцей и сестрой моей подруги, чтобы у меня не пошли дела и, боясь своего разорения, я передала бы ему бразды правления, где он бы и сорвал свой куш. Но не тут-то было! Они и не догадывались, с кем связались! Я не только не испугалась, но еще и вывела их на чистую воду, попутно вернув своего любимого! Правда, мой ресторан терпел катастрофические убытки, и Ричард, чтобы спасти меня от разорения, выкупил его и вложил туда свой капитал. Я не стала больше лезть в глобальные дела, предоставив это мужчине. Теперь под моим контролем осталась стоматологическая клиника «Белоснежка», успешно функционирующая уже второй год, а Ричард занимается рестораном, супермаркетом и еще рядом магазинов, что он открыл в прогорающем комплексе, который сразу стал приносить колоссальную прибыль.

Людмила слушала Яну открыв рот.

– Какая у тебя насыщенная жизнь! Какие захватывающие события! А вот у меня ничего запоминающегося и интересного – дом – работа, работа – дом. На работе поговорить не с кем… дома тоже…

– А Стас? – спросила Яна.

– Стас все время запирается в своей комнате, когда я прихожу. Я не могу нарушать его уединение, дабы не спугнуть музу.

– Кого?

– Ну, вдохновение, – замялась Люда, пряча невыразительные глаза за толстыми стеклами очков.

«Да, – поняла Яна, – по всему видно, что ее супружеская жизнь протекает не очень счастливо».

– Я завидую тебе, – тихо проговорила Люда, неуклюже скрестив руки на толстых коленках, – я завидую твоей энергии…

«Черт, – промелькнуло в мыслях у Яны, – почему все стали вспоминать о моей энергии именно тогда, когда я ее потеряла?»

– …Твоей решимости, то есть способности принимать решения… Ты смогла бы взять и уйти от мужчины, если бы он тебя хоть в чем-то не устраивал бы. Я так не могу, наверное, поэтому об меня все и вытирают ноги.

– Не говори так, тебя уважают за ум, сама сказала, что тебя назначили начальницей на службе.

– Меня назначили начальницей, потому что это – адская работа! Просто дураков больше не было. Все эти отчеты, ведомости, вся ответственность на мне, никто не работает, все меня посылают, грозятся вообще уволиться… Кто хочет работать за три тысячи рублей в месяц? А спрашивать-то будут с меня! Вот поэтому я и остаюсь по ночам доделывать всю работу за своих сотрудников. А они издеваются, мол, скажи спасибо, что вообще приходим на работу.

Яна сочувственно покачала головой. Все у этой нелепой, неуклюжей женщины складывалось так же неуклюже.

– Что ты хочешь от меня? – спросила она у Люды.

– Понимаешь, мы со Стасом живем уже три года, я уже не девочка, а у меня не получается забеременеть. Я боюсь, что Стасик разочаруется во мне и бросит.

– Какие глупости! – сказала Яна. – Сходите вместе к врачу да обследуйтесь.

– Что ты! Что ты! – замахала Люда руками с обгрызенными до основания ногтями. – Если я посмею предложить мужу такое, я обижу Стаса до глубины души и сильно раню его чувствительную душу!

Яну затошнило. Люда смущенно продолжила:

– Я сама хочу лечь на обследование, а если надо, то и на лечение месяца на три. Мужу я правду не скажу, придумаю что-нибудь…

– А я тут при чем?

– Я очень боюсь потерять работу, так как это единственное наше со Стасом средство существования, а без меня там никто пальцем о палец не ударит. Я же должна сдавать ежедневный отчет, за неделю, за месяц. В общем, я хотела попросить тебя проконтролировать медицинскую документацию.

– Меня?! – удивилась Яна неожиданной просьбе Людмилы.

– Мне больше некого попросить. А ты закончила ординатуру, открыла свою клинику, значит, знакома с организацией труда в медицинском учреждении и сможешь, если что, уладить вопросы с санитарно-эпидемиологической службой.

– Но что я должна делать?!

– Ничего особенного, только появляться на службе и оформлять документы, ставить печати. Там работают такие недобросовестные люди, что мне даже некому оставить печать и ключи от сейфа.

– А что скажут твои сотрудники, когда увидят меня?

– Да им-то все равно! Официально у меня там есть заместитель, такой колоритный грузин – Георг. Скажешь, что тебя прислал департамент здравоохранения на время моего отсутствия, – пояснила Люда и вдруг запричитала неожиданно высоким голосом, вцепившись в рукав Яниного костюма: – Яночка, дорогая, помоги мне! Ты же мать! Я тоже хочу стать матерью, а мои годы уходят! Подстрахуй меня на работе, пока я обследуюсь! Умоляю тебя! Я понимаю, что у тебя маленький ребенок, тебе сейчас тоже нелегко…

В принципе Люда могла больше ничего не говорить. На такую искреннюю просьбу Яна не могла ответить отказом никому. Люда ушла, по рассеянности не оставив адреса, где ее можно будет найти, если что, и не уточнив профиль своей деятельности. Перед Яной лежал только листок с адресом работы старой знакомой. Яна себя успокоила:

– А какая разница? Мне же не придется работать лопатой, а уж документы проверю. Взялась помочь – теперь не ропщи!

На следующий день Яна поцеловала сына, оставив его в надежных руках Агриппины Павловны, села в свой «Пежо» и, не сказав мужу ни слова, поехала на работу к Людмиле.

Свернув по карте на узкую улочку направо, потом еще раз направо, затем налево, Яна выехала в нужный ей переулок.

«Медицинское учреждение… медицинское учреждение…» – повторяла про себя Яна, всматриваясь в номера на грязных и запущенных старых фасадах зданий.

– Вот! Дом номер двенадцать. – Яна остановила машину, вылезла и поставила «Пежо» на сигнализацию.

«Да… грустный и безлюдный старый район, первые этажи скуплены под офисы, которые явно не процветают», – подумала Яна, поднимаясь по ступенькам крыльца дома номер двенадцать. Нога ее в черной изящной туфельке замерла на полпути, когда Яна кинула взгляд на неброскую табличку с отколотым углом при входе и краской подрисованными от руки буквами: «Городской морг номер пять. Государственное учреждение».