Текст книги "Бермудский любовный треугольник"

Автор книги: Татьяна Луганцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 3

Нельзя круто менять жизнь, это чревато нервными расстройствами! Но Григорьева Валерия явно об этом не думала. Она решила начать новую жизнь и, разумеется, с понедельника. Ладно бы еще она начала ее в одиночку, но Лера приладила к этому делу и свою подружку Зину Жалейко, которая не собиралась ничего менять в своей жизни ни с понедельника, ни со вторника.

Лера приехала к ней домой в приподнятом настроении рано утром, что на нее совсем было не похоже.

– Я, кажется, влюбилась! – закатила Лера глаза, сообщая подруге эту новость с порога.

Зинаида участливо кивнула головой, особо не отреагировав, так как известие об очередной влюбленности подруги она слышала каждую неделю.

– Ты не представляешь! Он настоящий поэт! Мы познакомились вчера на вечеринке! Мы с ним ушли из ночного клуба и прогуляли всю ночь! Я не спала и даже не хочу спать и сегодня уже с утра на ногах!

– Это видно! – заметила Зинаида, шлепая босыми ногами на кухню.

– Я не разбудила тебя? – только сейчас опомнилась Валерия.

– Мне уже надо было вставать, меня ждут мои пернатые и мохнатые, – ответила Зинаида.

– Ты опять едешь в свой гадюшник? – Сморщила маленький носик Валерия, накручивая темную прядь волос на тонкий пальчик с красным маникюром. «Гадюшником» Лера называла станцию юннатов, где Зинаида занималась с детьми и разводила всякую живность.

– Я там отдыхаю душой, – ответила Зина, заправляя тонко нарезанный хлеб в тостер.

– Вот уж не понимаю я такого отдыха, ковыряться в навозе и грязи.

– Да куда уж тебе с твоими ручками в кольцах с брильянтами.

– Ты, между прочим, тоже могла бы крутить мужчинами, как хочешь, и заодно кольцами с брильянтами, но нет! Тебе нужна наука! Софья Ковалевская, мать ети!

– Тебе ругаться не идет. – Зинаида сняла с плиты кофе в турке.

– Так я только промеж нас…

– Потом, я не Софья Ковалевская, я – Зинаида Жалейко.

– Звучит устрашающе, – согласилась Лера, – пригласишь меня на фуршет, когда будешь получать Нобелевскую премию? Я надену свое лучшее платье, а уж перед камерой я вести себя умею, не подведу Россию!

– Тебе тост с джемом или с медом? – спросила Зина, близоруко щурясь и не реагируя на щебет подруги.

Она прочла столько книг, сделала столько переводов, что испортила себе зрение. Она плохо видела и вблизи, а вдаль еще хуже, и имела несметное число очков, разбросанных по всей квартире и лежащих в каждой из ее сумок.

– Вот смотрю я на твою талию и думаю, почему она досталась такой разгильдяйке, как ты? Ешь плюшки каждый день, шоколадки и торты, и все как в трубу! А у меня каждая ириска норовит задержаться и отложиться в самом неподходящем месте, – пожаловалась Лера, всю жизнь сидящая на жесточайшей диете.

Только Зина знала, почему Лера часто прерывала съемки и исчезала у себя в фургончике. Она попросту била себя там по щекам и нюхала нашатырь, чтобы прийти в себя и не упасть в голодный обморок. Ее нежелание есть зашло слишком далеко, и Зина даже начинала волноваться по этому поводу. Зато Валерия чудно смотрелась на экране. Воздушная, легкая, трогательная и выглядевшая намного моложе своего возраста.

Вторым пунктиком известной актрисы была ее нежная и белоснежная кожа. Валерия давно поняла, правда, не без помощи известных стилистов, что ее темные глаза, чувственные губы и тяжелые, роскошные волосы выигрышно смотрятся именно на фоне прозрачно-бледной кожи. Стоило Валерии хоть немного загореть, как ее внешность становилась намного проще.

– Я похожа на папуаску! – кричала Лера, больше всего на свете боясь, что на ее носике появятся веснушки.

Поэтому актриса Григорьева всячески избегала бывать на солнце. Лера носила солнцезащитные очки в пол-лица и огромные, широкополые шляпы, которых у нее было несметное количество.

– Есть не будешь? – уточнила Зинаида. – Только зеленый чай исключительно для тонуса и здорового цвета лица.

– Видишь, какая ты умница… ты все знаешь за меня, – ответила Лера.

Зинаида положила себе в чашку сахару и налила кофе, а подруге зеленый чай «без ничего».

– А ты себя не бережешь… вот кто тебя полюбит? Рассеянная, вся в себе, возишься с крысами и тарантулами, и к тому же умная, зараза! Неужели нельзя прикинуться дурой? Хоть на вечер!

– Знаешь, прикинуться дурой для меня оказалось непосильной задачей. А на вечер и тем более… – захрустела тостом Зина, – ты же меня знаешь, я – кремень! Всю жизнь прикидываться не смогу.

– Понятно… тридцать один год девочке, а все ждем принца! Он, видимо, с небес должен упасть, посланный богом, – Лера ругнулась.

– Я не виновата, что мне никто не нравится, а без любви я не могу…

– У тебя вся любовь ушла на твои безумные цифры и опыты! Где уж тут обычным людям достучаться?! А я вот с этого понедельника начинаю новую жизнь! Я решила заняться здоровьем, а то ты все ругаешь меня. Вот похожу в твой фитнес-клуб, поплаваю…

– Давно пора, – буркнула Зина, – только боюсь, что тебя волной сшибет в бассейне.

– А самое главное, что я сегодня же посылаю Тимофея куда подальше и уезжаю отдыхать со своей новой любовью Димочкой куда глаза глядят! – весело сообщила Валерия.

Тимофей был секретарем Леры, ее агентом, нянькой и сиделкой в одном лице.

– Так я и знала! – сокрушенно сказала Зинаида. – То есть мне ты опять предлагаешь не самую завидную роль – успокаивать Тиму?

– Ты догадливая… к кому же я могу обратиться с такой просьбой, как не к тебе? Ты и Тиму хорошо знаешь! Ну же, Зинок, помоги! Счастье же мое налаживается! – Лера поставила пустую чашку на стол.

– Ох, Лерка! Играешь ты с огнем! Поддерживаешь легенду, что все актрисы легкомысленные особы? Легко шагаете по жизни, разбиваете сердца и играете чужими жизнями?

– Фу, Зина! Ты сейчас как моя мама, все время требующая от меня какой-то стабильности! Работа серьезная, семья… А я не хочу этого! Не хо-чу!

– Ты, как подросток, всю жизнь идешь наперекор своим родителям, – заметила Зина.

– Что делать? Они меня воспитывали по-своему, а я вырвалась на свободу!

– Тебе сколько лет?

– По ощущениям, минус пять, – не думая, ответила Лера.

– Вот именно! Свою жизнь ты и не проживаешь, играешь во что-то… И этот Дима… кто он? Что он? Зачем он?

– Может, он моя судьба?! – Показала язык Зине Валерия.

– Делай что хочешь, уйдет от тебя Тимоха, вот тогда и почувствуешь ответственность. Одного не понимаю, как ты играешь такие глубокие роли? Ты же сама ничего не прочувствовала? Вот уж, действительно, гениальная актриса, – вздохнула Зина, что означало ее согласие.

– У меня к тебе еще одна просьба, – посмотрела на подругу Лера из-под длинных ресниц, понимая, что Зина отказать не сможет.

– Что еще?

– Дело в том, что я не знаю, как долго мы будем с Димочкой, нас так захлестнуло…

– Без подробностей, – поморщилась Зина.

– Короче, мы хотим с ним уединиться куда-нибудь на недельку и насладиться друг другом. Ты же понимаешь, что в Москве мы даже пойти вместе никуда не можем, ко мне сразу очередь за автографами выстраивается, – продолжала говорить Валерия.

– Да мне-то что? Делай что хочешь! Спасибо, что хоть предупредила, что уедешь на несколько дней, а то в прошлый раз исчезла, а родители чуть с ума не сошли.

– Так у меня к тебе просьба, – вздохнула Лера, – дело в том, что послезавтра я должна встретить в аэропорту господина Тони Лимбмана и очаровать его.

– Мало Димочки? – ехидно спросила Зина.

– Дима – мечта, а Лимбман – работа, – ответила Валерия. – Меня пригласили сниматься в российско-немецком сериале с очень приличным гонораром. В партнеры выписали звезду немецкого кино Тони Лимбмана, он же продюсер, и все зависит от его решения. С их стороны только одно условие, что в главной мужской роли должен сниматься Тони. А вот меня сей господин еще должен утвердить, а он, говорят, человек очень капризный и придирчивый. Не понравлюсь – не будет снимать, и баста! Вот я и должна произвести на него самое благоприятное впечатление. Пойми, Зина, мои актерские амбиции. Я известна у нас в стране, а сейчас представляется прекрасный шанс выйти на международный уровень, все-таки Европа…

– Совсем ты с ума сошла со своей любовью! Я-то тут при чем? Пока ты будешь развлекаться с Димой, я должна ублажать этого Тони, как его? Рассказывать, какая ты замечательная актриса, вместе просматривать твои работы, показывать ему Москву, а то еще и переспать с ним? Ради твоего выхода на международный уровень! – возмутилась Зинаида.

– Ну, вот видишь, какая ты умница, сама все понимаешь! – обрадовалась Валерия.

– Я же пошутила! – округлила глаза Зина.

– А я серьезно! Ну же, Зина! Мы обе с понедельника начинаем новую жизнь! Я с Димой в нашем райском уединении, а ты по-дружески… не надо только все утрировать. Хватит общаться с крысами, лучше с умным человеком пообщайся, займешь его чем-нибудь, ну и все такое… А уж насчет всего остального сама решай… женщина ты свободная, он, судя по фото, красив, кстати, похож на моего Диму, а ты похожа на прекрасную арийку, топ-модель. Я знаю, что ты не подведешь.

– Прекрати, Лера! – Зинаида прервала поток красноречия подруги. – Не кажется ли тебе странным, что решается твоя судьба, а трудиться должна я? Не меня же он должен утвердить на роль?

Лера опустила голову и вздохнула, лицо ее выражало вселенскую скорбь. Вот уже дрогнули ресницы и слегка покраснели крылья носа. Зина терпеть этого не могла и тут же сдалась:

– Ну, хорошо! Хорошо! Встречу я твоего Лимбмана, поселю в гостинице, но большего не обещаю, говори номер рейса!

– Спасибо! – Кинулась к ней на шею Валерия. – Зина, ты – человек! Если когда-нибудь что-то надо будет от меня, то я всегда…

– Ладно! С утра голову заморочила, – нахмурилась Зина.

– Тимоху, если что, подключи, – посоветовала Лера, вставая со стула, – на случай, если Лимбман предпочитает мужчин!

– Иди уж, похабница! Творческая среда!

– Я почему к тебе обратилась-то? Знала, что не откажешь, к тому же сможешь говорить с ним и на английском языке, и на немецком, что значительно облегчит вливание Тони в наш дружный русский коллектив, – тараторила Лера, пока Зина не закрыла за ней дверь.

Остались только запах дорогой туалетной воды и боль в голове от бесконечной болтовни Леры.

Вернулась в этот день Зинаида поздно, впрочем, как всегда. Жила она в очень своеобразной квартире, к которой стремилась всю жизнь. Прекрасный район с высотными домами и благоустроенной территорией. Сама Зина приобрела квартиру на последнем этаже отнюдь не в высотке, а в скромной восьмиэтажке. Когда-то ее квартира была трехкомнатной и большой по площади, но Зинаида снесла стены, и получилось странное многоугольное помещение со светлыми полами, темными, грубо обработанными стенами и стеклянным, поднятым углом потолком. Именно для воплощения этой своей фантазии Зинаида пренебрегла несколькими очень выгодными предложениями при покупке квартиры и сделала мансарду. То ли Зине надо было больше пространства, так как много ночей она провела в огромном спортивном зале с высокими окнами. То ли из-за окружавшей убогости в детстве и юности Зина захотела чувствовать над головой бесконечность. Дело в том, что окон в этой квартире не было, по замыслу Зины их заложили, а весь свет в квартиру проникал через стеклянную крышу. Искусственное освещение осуществлялось оригинальной подсветкой. Здесь были и диван, и несколько разных по цвету кресел, большой телевизор, рабочий стол, встроенные шкафы и керамические вазы от маленьких до огромных, напольных, которые Зина любовно собирала и расставляла по своей квартире. Входя в квартиру, Зина сразу же врубала весь свет в квартире, телевизор и кондиционеры. При этом могла пойти на кухню или в ванную на час. Таким образом она забивала пустоту и одиночество.

Она до глубокой ночи сидела за компьютером, книжкой, телевизором. Затем плашмя падала на свою большую круглую кровать, устремив взгляд в небо, и мгновенно засыпала, словно летя к звездам. Сегодня Зинаиде явно не спалось, она лежала на спине, раздумывая о своей женской доле.

«Может, Лерка права? Годы идут, я еще молодая, но уже со сложившейся психологией старой девы. А Лера молодец! Живет полной жизнью… правда, я так не смогу. Что тогда жаловаться? Я бы вот ребенка хотела, а мужа не обязательно. Что-то так тоскливо стало на душе… Всю жизнь окружают толпы мужчин… И почему же, черт побери, ни один из них не смог заинтересовать меня настолько, чтобы я потеряла голову и захотела бы погрузиться в быт нормальной семейной жизни»?

Зинаида присела на кровати. Нет, сон действительно не шел. Она оглядела свою огромную, несуразную квартиру. Ни детской комнаты, ни уютной гостиной. Такое эксцентричное жилье холостячки. Зинаида прошагала широкими шагами к барной стойке, плеснула себе приличную порцию коньяка, что позволяла себе крайне редко, и выпила.

«Вот уже и сон потеряла, неврастеничка», – подумала она и снова плеснула себе коньяку. Пила Зина не часто, так как перед глазами все время стояла картина застолий отца и мачехи. В данный момент коньяк попал явно на благодатную почву. Голова у нее закружилась, перед глазами все поплыло, на душе потеплело.

«Ведь могла же я выйти замуж много раз, и чего не вышла, дура? Сейчас бы дети бегали по квартире и не страдала бы в одиночестве. Лера права, все какую-то любовь ждала… А ведь согласно категории бесконечности я могла бы ждать ее вечно. Может, мой холодный аналитический ум вовсе не способен на безумства страстей? А уж приличных, порядочных людей рядом было предостаточно, что же я, дура, не пригляделась к ним повнимательнее?»

Зина на нетвердых ногах продефилировала к зеркальному шкафу и, вытащив ящик с нижним бельем, начала судорожно в нем рыться. Белье у нее было французского и итальянского производства и отличного качества, но Зина осталась недовольна.

«Ничего прозрачного и наглого! Эх! Только вот эти целомудренные бюстгальтеры и трусики. Ну, ты посмотри! А у Лерки, как это… стринги. Почему не ношу? Фигура позволяет, геморроя нет, чтобы ущемить… тьфу! Что за гадкие мысли в голову лезут? Какой геморрой?» – спросила себя Зинаида и громко на всю квартиру ответила:

– Большой такой геморрой от сидячей работы! Сгорбит меня, скосоглазит, геморрой выйдет, слух пропадет, и буду тут сидеть, вставной челюстью щелкать!

«Ого! Что это? Черный маленький и такой эластичный бюстгальтер и маленькие трусики с лейблом «Плейбой». Откуда у меня это? Что за порнография? Ну, конечно же! Это подарок Валерии на позапрошлый Новый год с сердечными пожеланиями найти свою половину, наконец-таки! А я сразу задвинула этот подарок подальше, сейчас уже и не влезу, наверное… Надо же, влезла, и даже очень ничего».

Она начала вертеться перед зеркалом в соблазнительном белье, нацепив еще и туфли на шпильках и красное боа, так как приличный размер своего бюста смущал даже ее. Зинаида начала дефилировать по комнате туда-сюда с бокалом коньяка, покачивая бедрами и посматривая на себя в зеркала. Себе она явно нравилась.

«Еще ничего… очень даже… двадцатилетним фору дам! Конечно, по лицу видно, что не восемнадцать, но зато фигура как у девочки, – хвалила она себя, но другой, вредный, внутренний голос зло нашептывал: – А что ей, фигуре, будет-то? Фигура – дура! Не рожала же еще, нашла чем хвастаться! А взгляд сразу выдает все твои годы! Такой тяжелый, холодный и чертовски умный. Как говорит Лера? Сделай лицо попроще! Точно! Ей-то легко говорить! Гениальная актриса, что хочет, то и сыграет. Любит прикидываться беззащитной дурочкой, хлопая ресницами и глупо улыбаясь. Я-то вообще прикидываться не могу! Вся гамма чувств на лице! Такая умная собака Павлова!»

Зинаида закружилась в медленном вальсе, положив руки на невидимые плечи партнера, как она себе его представляла.

– Что это меня на разврат потянуло? Девочка созрела? – сама себя спросила Зинаида. – Или зависть гложет, что Лерка сейчас отключила голову и наслаждается чувствами? Как бы и мне голову отключить тоже? Алкоголь помогает, говорят, – снова потянулась Зина к бутылке. – Может, соблазнить кого и забеременеть? Хотя бы это алгебраическое уравнение решить в свою пользу… А польза ли это: остаться одной с ребенком и вечно выдумывать истории про героически сгинувшего папу? – задумалась она, нащупывая в коробке из-под эротического белья, подаренного подругой, что-то пушистое и в то же время невесомое. Она достала этот предмет из коробки и с удивлением уставилась на него.

«Мохнатые наручники с настоящими цепями… А это еще зачем? Что за извращение? Почему идут вместе с бельевым комплектом? Что я еще не знаю в этой жизни? Намного я отстала в эротическом развитии? Скорее всего, на целую вечность», – вздохнула Зина и машинально взяла наручники с собой, пойдя к бутылке коньяка.

Тут ее и застал телефонный звонок.

– Алло, – ответила Зинаида каким-то не своим, хриплым голосом.

– Зина! Эврика! Я наконец нашел нестыковку в диссертации этого балбеса! – раздался радостный, по-мальчишески чистый голос.

Только один человек в целом мире мог позвонить в два часа ночи, чтобы поделиться этой радостной новостью. Это был друг Зинаиды, Рафик Олегович Костин, ученый с мировым именем, ставший профессором уже в тридцать лет. Они вместе с Зинаидой работали в научно-исследовательском институте. Внимание Рафика Олеговича всецело поглощали физика и математика. А ведь Рафик сватался к ней, вернее, не он, а его мама, женщина старой закваски, на лбу которой было ясно написано: «Любящая мать до гроба и та еще свекровь». Руфь Рамзесовна заявилась к Зине однажды весенним утречком ни свет ни заря.

– Ну, здравствуй, Зинаида! Какая ты высокая и интересная! Породистая! – произнесла Руфь Рамзесовна таким тоном, что Зине сразу захотелось стать пониже ростом и подурнее лицом, но против природы не пойдешь, и ей пришлось просто извиниться. – Я все свои силы, здоровье и любовь отдала своим сыновьям, – сразу же предупредила Зинаиду Руфь Рамзесовна.

Зинаиде ужасно не нравилась эта дама с раздутыми телесами и таким же самомнением, но она уважала Рафика и поэтому не выставила ее за порог.

– Угостите меня, Зина, чайком, разговор у нас будет долгим, – прокашлялась Руфь Рамзесовна и тут же скривилась, – что за имя такое Зина? Зи-и-на! Зи-и-н-на! – принялась она растягивать ее имя весьма неприятным голосом. – Словно кто-то пилит дрова бензопилой, или лопнула резинка от трусов, извините! – выдала она откровенно Зинаиде, сразу настроив ее на враждебный лад.

– А вы, собственно… – попыталась было воспротивиться ее давлению Зина, но была грубо прервана.

– Старший мой сынок был очень рано околпачен, одурманен, обведен вокруг пальца одной развратной женщиной. А вот Рафик – мой мальчик, целиком мамин, я в него всю душу вложила. Рос тихим, спокойным, одаренным, на скрипке играл, в шахматы. А голова-то какая! Да вы вместе работаете, все знаете! И ему решила я сама найти достойную женщину, ведь пора уже… Негоже мне находить у него под диваном журналы с голыми тетками, прости господи! – перекрестилась Руфь Рамзесовна. – Ведь чай не пятнадцать лет, а уж тридцать!

Зинаида от таких откровений матери Рафика даже покраснела. Она догадывалась, что мама Рафика с приветом, если, будучи чистокровной русской женщиной, назвала одного сына Рафиком, а другого Елисеем. А если учесть, что ее саму звали Руфь Рамзесовна, то эта любовь к странным именам шла у них наследственно. Теперь становилось понятно, почему имя Зина произвело на Руфь Рамзесовну такое негативное впечатление. Зинаида расстроенно вздохнула и села напротив своей незваной гостьи, готовясь выслушать эротический триллер, как помочь Рафику встретить порядочную женщину. Видимо, она должна быть ниже Руфи ростом, еще безобразнее, немая, глухая, а интеллекта столько, чтобы хватало стирать носки Рафику и варить борщ. А уж в постели Руфь как-нибудь подсобит любимому сыну и научит невестку, что делать, чтобы мальчик нормально развился и почувствовал себя мужчиной. От такой картины Зинаиду даже передернуло, и она сделала умное лицо и вид, что слушает Рамзесовну, желающую пристроить сынка.

– Итак, зачем я все это говорю вам, Зинаида? Ой, не могу я произносить это… Можно, я буду звать вас Руфина или Аида?

– Лучше Аида, – быстро согласилась Зина.

– Так вот, Аида… да, так значительно лучше ложится на слух. Моя невестка Аида, звучит? А как ваше отчество?

– Евгеньевна.

– Плохо… очень плохо. Да и у Рафика отец подкачал – Олегович! Ужас! Никакой фантазии у людей! Никчемный и человек был, хорошо, что я рано с ним развелась и не дала ему сделать из моих сыновей тряпок. Ну, это опять небольшое отступление. Я-то стала нажимать на Рафика, чтобы он присмотрел себе жену. Он сначала был очень удивлен, вроде как даже не думал об этом.

«Еще бы, – подумала Зина, – он, кроме математики, ни о чем вообще не думает».

– А когда я на него нажала… вернее, жала на протяжении нескольких месяцев… – продолжила Руфь.

«Словно асфальтоукладочный каток», – пронеслось в голове у Зинаиды.

– Мой сын признался, что если бы он и женился, то лишь на Зине Жалейко.

– Только не говорите, что у меня плохая фамилия! – заранее предостерегла Зинаида, совершенно выбитая из колеи повседневности танком под названием Руфь Рамзесовна.

– Фамилию-то ты сменишь! – заверила та Зину.

– Когда? – не поняла Зинаида, хлопая ресницами.

– Когда Рафик возьмет тебя замуж. Вот я и пришла оценить будущую невестку. Рафик-то застеснялся. Что он мне только о тебе не рассказывал! Что ты самая добрая, что ты самая умная и самая красивая. Вот уж не знаю… – скептически окинула ее глупое выражение лица хитрыми глазами Руфь Рамзесовна.

В голове Зины зазвучал похоронный марш.

– Твоя квартира? – Окинула взглядом ее просторную квартиру будущая свекровь.

– Моя… – сглотнула Зинаида.

– Глупее я ничего не видела… Это как хрустальный гроб, который кто-то должен разбить. С ума сойти! Темные стены без окон и стеклянный потолок! Ну, ничего, мы с Рафиком наведем здесь порядок, – заверила ее Руфь Рамзесовна.

Этого уже подраненное сознание Зинаиды вынести не могло. Она представила в своей квартире эту мегеру в командирской позе, руководящей процессом, Рафика с карандашом и чертежной бумагой, рассчитывающего, где возвести какие перегородки, и ее саму, ползающую с тряпкой по полу под неодобрительные окрики свекрови.

Зинаида очнулась и тут же сказала, что она вовсе не собирается замуж.

– Ты не любишь моего Рафика?! – ахнула Руфь, и Зина удивилась, как это небеса не разверзлись над ее грешной головой.

– Ваш Рафик – чудный, и мы очень хорошие друзья, но замуж я вообще не собираюсь, – попыталась оправдаться Зинаида.

– Это немыслимо, – поджала губы Руфь Рамзесовна. – Мы же готовы взять тебя в нашу семью и облагородить быт… А сына назовем… Акакий. Как вам?

– Я бесплодна, – быстро среагировала Зинаида.

– Это нам не подходит, – согласилась с ней несостоявшаяся свекровь, – нам нужны крепкие, умные потомки. Ну что ж… жаль, очень жаль, – засобиралась она домой.

Зине показалось, что в душе Руфь рада, что Зинаида Жалейко не состоялась как ее будущая невестка. В синих больших глазах Зины она прочла большое непослушание и упрямство.

С тех пор прошло два года. Зина набралась смелости и поговорила с Рафиком об этих странных притязаниях его матери. Рафик страшно смутился и долго просил у Зины прощения, все-таки признавшись, что действительно испытывает к своей коллеге нежные чувства. Рафик слезно умолял простить его и Руфь. Зинаида, конечно же, простила, но при этом ощущала какую-то ответственность и неловкость за то, что вызвала такие чувства у Рафика, хотя, честно говоря, этого не хотела. Это был высокий, худой и нескладный мужчина в круглых очках и с уже начинающейся лысиной на голове. Брюки его были вечно коротки, манжеты на рукавах обтрепанные, но голова этого человека стоила ста компьютеров, и все очень любили Рафика за доброту и безотказность. У Зины к нему проявлялись какие-то исключительно материнские чувства. И вот сейчас этот чудо-человек звонил ей, чтобы поделиться своей радостью.

– Помнишь, Зина, этот балбес две недели мучил меня своими уравнениями? Мы просматривали все решения сто раз и никак не могли найти несоответствие. Ошибка затерялась в глубинах расчетов. И вот я ее нашел. Не поверишь, расхождение в одну сотую, которое дала машина, обобщая результат, привело к катастрофическим последствиям! Этот идиот считал на калькуляторе, представляешь?! – кричал Рафик.

Зина молча выслушала его и вдруг вспомнила, что Рафик ходил у нее в женихах. Видимо, в тот вечер у нее все мысли были об одном.

– Рафик, а ты в чем сейчас?

– В смысле? Я за столом с работой этого…

– Не где, а в чем? Ты обнажен? – допытывалась Зинаида, выводя пальцем по поверхности стола причудливые фигуры.

– А это… ну, я это… в тренировочных и майке… – Казалось, он только сейчас обратил внимание, во что был одет.

– Как это сексуально! Обтягивающие трико и белоснежная майка, как у Димы Билана на конкурсе Евровидениа, – закрыла глаза Зинаида, – больше ничего и не надо.

– Ты не заболела? – встревожился Рафик. – Тянучки у меня далеко не в облипку, майка совсем не белоснежная, и я не Дима Билан, ты же меня знаешь…

– Вот что у тебя за манера, все испортить? – нахмурилась Зина, хлопнув ладошкой по столу.

– Я сказал правду.

– Кому она нужна, твоя правда? Иногда хочется немного пофантазировать… Полет мысли, понимаешь? Женщина хочет сказки… Ну же, Рафик! Будь изобретательным. На мне сейчас три маленьких черных треугольничка, соединенных тоненькими ниточками, как тебе? – промурлыкала Зинаида.

– А у меня в руках большая скалка, и сейчас я этой скалкой всыплю всем и разобью телефон! – раздался до жути неприятный, визгливый женский голос. То кричала Руфь Рамзесовна, которая, по всей видимости, успела отобрать телефон у сына, и последние подробности про треугольнички Зина сообщила уже ей. – Я сейчас тебе, шалава, покажу черные треугольники, синие круги под глазами и другие геометрические фигуры. А ты совсем с ума сошел? Еще по ночам в секс по телефону будешь звонить?! Слышите, вы?! Не смейте нам присылать счет, иначе я сама буду с вами разбираться! Мой сын занимается научной деятельностью, а за это платят очень мало!

Зинаида в ужасе кинула телефонную трубку, словно ее ужалила змея, и сразу почувствовала, что успокоительное действие коньяка закончилось. Она тут же плеснула коричневатой жидкости себе в бокал и направилась к кровати. Зинаида выпила коньяк и начала смеяться как сумасшедшая. Еще бы! Принять разговор ее и Рафика за секс по телефону!

«Хорошо, видимо, я говорила про свои треугольнички… совсем с ума сошла! Бедный Рафик в тренировочных с вытянутыми коленками, что он сейчас обо мне подумает?! Да еще от мамы достанется! Вот уж позвонил не в добрый час! А всего-то хотел поделиться математической победой!» – думала Зина, смеясь.

Ее смех внезапно сменили слезы, брызнувшие из глаз. Зине по-настоящему стало страшно от того, что она не знает, что такое страсть и любовь…

«Как бы я хотела оказаться в объятиях сильного мужчины! Но чтобы при физическом совершенстве мужчина был еще и умен», – подумала Зина и, нащупав в руке мягкое кольцо, машинально пристегнула свою руку к спинке кровати.

Вот тут-то все и началось. Из всего последующего можно было сделать один вывод: сорокаградусный алкоголь в приличном количестве способен выключить даже аналитический ум. Первое, что осознала Зина, было то, что силой своих мышц она освободиться не может, что нужен ключ, который остался в подарочной коробке далеко от ее кровати.

Вторым неприятным открытием Зинаиды стало то, что спасительный телефон остался лежать на поверхности барной стойки, также далеко от нее. К тому же Зина не могла добраться и до своей разбросанной по всей квартире одежды. Она судорожно билась в наручнике, покрываясь липким потом от ужаса. Сдвинуть кровать она тоже не могла, так как та была намертво прикручена к полу. В голову лезли мысли одна страшнее другой.

«Что же мне делать? Вот дура! Расслабилась, ничего не скажешь! Что делать?! Какой позор! Как мне позвать на помощь?! Мне если позвонят, я не отвечу, решат, что меня нет… Лера не придет, она сейчас занята, да и как она ворвется, если я и дверь не смогу открыть! Помогите! Боже, я попала в ловушку! Вскроют квартиру только тогда, когда пойдет запах… В каком виде меня обнаружат? Что подумают?» – Зина в панике дергала железный наручник, обдирая кожу в кровь, понимая, что можно на самом деле погибнуть. Главное, что все это она сделала исключительно своими собственными руками.

«Вот уж старая нимфоманка! Эротики мне захотелось внести в жизнь, вот и докатилась!»

От безысходности Зинаида была готова отрубить себе руку, но ни топора, ни пилы поблизости тоже не имелось. Кричать было бесполезно, по бокам от нее соседей не было, а под ней мужчина с семьей на полгода по работе уехал за границу. К тому же Зинаида, при ремонте своей квартиры, позаботилась о полной звукоизоляции, зная, что любит слушать громкую музыку, а иногда и устраивать шумные вечеринки с безбашенными друзьями Валерии. Ситуация была безнадежная. Зинаида, выбившаяся из сил, легла на кровати, вытянувшись в струнку и сложив одну руку на груди. Почему-то пришла на ум наиглупейшая фраза: «Не надо паниковать и дергаться, надо экономить силы, кислород… лежать и ждать помощи, надеяться на один маленький процент везения», словно она находилась в подводной лодке.

Она открыла глаза и уставилась в темное звездное небо у нее над головой. Ночь. Тишина. Звезды и покой, так было задумано по проекту. Сейчас присутствовало все, кроме покоя. А о нелепейшей смерти, что ей предстояла, Зинаида даже думать не могла. Почему-то ей не было все равно, в каком виде ее обнаружат люди после… Она понимала, что алкоголь и нервное перенапряжение сделали свое дело, так как у нее начались явные галлюцинации.

«Это свидетельствует о психическом нарушении, странно, что я так спокойно об этом думаю», – безучастно подумала Зина, не отрываясь глядя вверх. Прямо на нее летело какое-то чудовище, она даже предположила, что это огнедышащий дракон. Ей казалось, что она видит огонь, пламя, вырывающееся из пасти дракона… Он был огромен и ужасен и приближался с бешеной скоростью, но Зину это не пугало, так как быстрая смерть спасла бы ее от долгой и мучительной кончины. Тем временем чудище с успехом и с легкостью строительного крана проломило стеклянную крышу ее жилища.

Зина с интересом наблюдала, как ее особо прочные стекла разлетелись брызгами вокруг нее и, что скрывать, прямо на нее. Но эти мелкие осколочные удары были ничто по сравнению с мощным ударом самого летающего объекта с оранжевыми крыльями. Он буквально впечатал бедную Зинаиду в матрас. Она даже что-то сказала инопланетному существу, но это не было радостное приветствие землян. Последним удивительным открытием Зины, перед тем как отключиться, было то, что драконы говорят человеческим голосом, причем сплошь нецензурной лексикой.