Текст книги "Айсберг в джакузи"

Автор книги: Татьяна Луганцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Я подумаю, – упрямо повторила она.

– Дорогая Анна, у вас есть одни сутки, чтобы дать мне окончательный ответ, ведь, если вы откажетесь, мне придется срочно искать другого переводчика, – сказал Марат и, несмотря на протесты девушки, оплатил кофе и оставил свою визитку.

Вечером того же дня Анюта посоветовалась со своей подружкой Татьяной, которая однозначно посоветовала ей лететь в прекрасную страну, да еще за такие деньги.

– Это твой шанс! – убеждала она подругу.

– Какой шанс?

– Не каждый раз обычной переводчице поступает столь заманчивое предложение, – пояснила Таня.

– С этим я согласна, – вздохнула Аня, крутя в длинных пальцах визитку с телефоном улыбчивого Марата.

Последней каплей, повлиявшей на ее решение, стала весточка от следователя Рейкина. Он что-то много и сбивчиво говорил, и Аня даже не сразу уловила, что ему от нее надо. Но, когда поняла, ей по-настоящему стало страшно. Следователь сообщил, что у задержанного Эрвином с ее непосредственным участием наркоторговца оказались влиятельные покровители, штат лучших адвокатов и большой счет в банке, который он облегчил для того, чтобы его выпустили под залог за недостаточностью улик. Короче говоря, Рейкин прямо намекнул Ане, что такие люди ничего не забывают и будут мстить или применят физическое воздействие, чтобы она поменяла показания. Помочь ей с охраной он не может, а вот предупредить посчитал своим долгом.

– Уезжайте куда-нибудь на дачу, – посоветовал ей Рейкин и повесил трубку.

«Прелестно!» – подумала Аня, зная, что такие люди, как этот отморозок Олег, смогут найти ее везде, да и дачи у нее не было.

Аня набрала телефон Марата.

– Это…

– Я узнал вас, Аня, ну как? – довольно шустро среагировал он.

– Я согласна.

– Отлично! Завтра я помогу вам с визой, у меня есть друзья в посольстве Австрии, и мы тронемся в путь! – Марат искрился оптимизмом.

– Что мне с собой взять? – почему-то спросила Аня.

– Сногсшибательную внешность, – пошутил Марат.

– Она всегда со мной, – в тон ему ответила Аня.

– И голову! Го-ло-ву! – протянул он.

– А вот этот предмет, говорят, легко можно потерять, – вздохнула Анна, вспомнив неотразимого Эрвина.

Глава 5

– А чем ты занимаешься? – спросила Анюта у Марата, когда самолет набрал высоту. Они сразу перешли на «ты».

– Бизнесом, – неопределенно ответил он, вальяжно развалившись в кресле и вытянув ноги.

– Понятно, – кивнула Аня. Это объясняло, почему они летят частным небольшим самолетом одни в салоне.

Марат сам вызвался обслуживать Аню в качестве стюарда, предложил ей выпить немного коньяка, перекусить свежими экзотическими фруктами и швейцарским шоколадом.

Аня не отказалась, ей этот полет доставлял массу удовольствий, а коньяк развязал язык. Стоило Марату заикнуться о ее семейном положении, как Аня с удовольствием выплеснула всю свою подноготную. Через минут сорок Марат с Аней расположились в удобных креслах, обняв друг друга за плечи и доверительно беседуя.

– Я мужчина-праздник, мужчина-фейерверк, веселый, непредсказуемый, и женщины воспринимают меня именно так.

– Несерьезно? – уточнила уже изрядно захмелевшая Анна.

– Можно и так сказать, хотя все вы, женщины, где-то в глубине души, даже если этого и не показываете, хотите серьезных отношений, – витиевато выразился Марат.

– А ко мне мужчины относятся очень серьезно, – сказала Аня, – я бы, может, и рада была бы легким отношениям, но не получается… Даже странно, говорят, что всем мужикам только одно и надо, а от меня им и этого не надо…

– Взгляд у тебя… – покосился на нее Марат и расшифровал, – сразу видно, без печати в паспорте не дашь…

– Иногда я чувствую себя такой одинокой и несчастной, – всплакнула у него на плече Аня, чего никогда бы не позволила себе со знакомым человеком и на трезвую голову.

– Тебе никто не нравится? – спросил Марат.

Аня нахмурила лоб, сдвинула тонкие брови.

– Знаешь, как раз недавно я встретила одного типа…

– Так… – заинтересовался Марат.

– Ничего особенного, вернее, он просто сногсшибательный, и впервые у меня земля ушла из-под ног, – доверила она еще одну сердечную тайну незнакомцу.

– Так, – с другой интонацией произнес Марат, явно рассчитывая на продолжение.

– И я испугалась, – прошептала она, отворачиваясь к темному иллюминатору.

– Чего? – не понял Марат.

– Этого нового, незнакомого для меня чувства, неужели непонятно? – дернула плечом Анна. – Да и не для меня он… У меня совершенно испорченный характер, весьма скромные возможности и полное недоверие к мужчинам, мне не нужны такие встряски. Я, если честно, бегу из Москвы больше от себя самой, – призналась Аня. – Я и сейчас себя насилую.

– Чего? – снова не понял Марат.

– Я ведь жутко боюсь летать и вот пытаюсь себя изменить.

– Это уже хорошо!

– Изменения в моем возрасте чреваты последствиями в виде невроза и депрессии, если что-то пойдет не так, – не согласилась с ним Анна.

– Надеюсь, в Австрии ты изменишь свое мнение. В этой стране вообще не спрячешься от любви, – усмехнулся Марат и пояснил: – Вена – удивительный город, но не буду много говорить, ты должна составить собственное представление.

– А ты уже бывал в Вене?

– Несколько раз, – отмахнулся Марат.

– Без переводчика? – уточнила Аня.

– Вот поэтому теперь я и подстраховался. Как тебе? – быстро спросил он.

– Что? – не поняла она.

– Коньяк!

– На высоте! Как и мы с тобой! – заверила Анна. – А где мы будем жить?

– Рядом с Веной есть чудное место, оно носит название «Венский лес».

– Я что-то слышала об этом.

– Там баснословно дорогая земля и живут очень богатые люди в роскошных домах, окруженных парком. Есть и русские… Там нет огромных участков и высоких зданий, земля, еще раз повторяю, очень дорогая, но многие виллы выглядят чудесно. На одной из них мы и будем жить.

– Заманчиво, – вздохнула Аня, ощущая тоску по австрийцу по имени Эрвин, встретившемуся ей, как ни странно, в Москве. И еще более странным было то, что сейчас Анна летела в Австрию с мужчиной, совсем не похожим на того, кто покачнул землю под ее ногами.

Самолет приземлился в Вене поздно ночью, Анна уже была измучена дорогой. Кроме освещенного аэропорта из стекла и железобетона, ярких витрин магазинов, нешироких безлюдных улиц окраин Вены, Анна ничего не видела. Они с Маратом мчались из аэропорта на такси в пригород, вернее, в дальний район Вены. Дорога была настолько ровная, что, казалось, они скользят по маслу, но Анну все же укачало. Она уснула в такси с молчаливым шофером под звуки тихо звучащего джаза. Она плохо помнила, как Марат доставал ее из машины, куда-то вел, почему-то своим ключом открывал двери, переговаривался с какими-то людьми, привел ее в помещение, где усталые глаза Анны сразу увидели кровать, на которую она и рухнула.

Стоило прожить тридцать с небольшим хвостиком лет, чтобы однажды проснуться в сказке. Первое, что Анна услышала при пробуждении, было пение птиц, которые радовались лучам утреннего солнца. Аня сразу поняла, что это уже не сон, а когда открыла глаза, увидела ярко-розовый потолок, расписанный еще более яркими розовыми цветами с золотыми листьями. Она никогда не видела ничего подобного и лежала, тупо рассматривая узор, достаточно долгое время. Потом Аня перевела взгляд на одеяло. Ее удивлению не было конца: все белье было из дорогущего кружева ручной работы. Уж в этом она разбиралась, так как интересовалась искусством, посещала выставки и музеи и иногда помогала на вернисажах с переводом. Сейчас она лежала просто-таки на королевском ложе. Сама кровать была широченной, мягкой и очень удобной. Взгляд Анны скользнул по стенам нежно-кремового цвета с полосками белоснежной лепнины и легкими штрихами золота.

Ее восхитило арочное большое окно, которое пропускало огромное количество света и воздуха. Не было никаких тяжелых портьер, современных жалюзи. Окно было полуприкрыто ажурными ставнями художественной ковки. Вообще создавалось впечатление, что этот дом строила целая артель мастеров, вкладывая в дело всю душу и умение. Причудливый узор от ажурных ставен ложился сказочным ковром на светлый пол из широких деревянных досок, натертый до блеска воском. Большое старинное трюмо с зеркалом в резной раме как нельзя лучше вписывалось в интерьер комнаты, больше напоминавшей волшебную шкатулку для принцессы. Спустив ноги на пол и коснувшись пушистого ковра, Аня ощутила себя в сказке. Прикроватная тумбочка в виде большой хрустальной бабочки просто ломилась от яств. Аня поняла, что ее разбудил не только шум птиц, но и запах румяных булочек, свежего кофе и сочных фруктов.

– Проснулись, милая? – раздался голос совсем недалеко от Анны. Она вздрогнула и обернулась. Справа от нее в плетеном кресле-качалке сидела премилая старушка в кружевном чепце и бесшумно орудовала спицами. Она изумительно вписывалась в старинный и по-домашнему уютный интерьер комнаты. Она была маленькой, худенькой, но голову с посеребренными временем волосами держала гордо. Ножки в пушистых тапочках лежали на специальной подставке, колени укрывал клетчатый плед. Глаза ее выцветшего светло-голубого цвета смотрели на Аню сквозь круглые стекла очков, похоже, времен Первой мировой войны.

– Здравствуйте, – сказала Аня, смутившись оттого, что в комнате присутствует посторонний человек.

– Вот рассматриваю я тебя и думаю, ты лучше Инги или нет? – ответила пожилая дама на русском языке с акцентом.

Аня напряглась, пытаясь понять, почему Инга лучше ее и кто вообще такая эта Инга? Сегодня с памятью у нее было слабовато.

– Простите?

– Внук у меня! – громко сказала старая женщина, словно у нее проблемы со слухом.

– Поздравляю, – сглотнула Аня, косясь на бутылку с минеральной водой.

– Так вот, недавно я нажала на него.

«Что это за бред? – думала Аня. – Что за бабка? И что она тут делает? Я же летела в Австрию в качестве переводчика, это я точно помню, какого же хрена, извините, я разговариваю по-русски с какой-то старухой в чепце?»

– Внучок-то мой пообещал жениться, – между тем продолжала старушка.

– Рада за вас… А где я? – Аня попыталась принять непринужденный вид.

– Что значит «где»? – тоже не поняла ее старушка.

– Этот дом… вы… – замялась Аня, не зная, как выяснить, что происходит.

– Мой внук представил тебя как Анну.

– Это мое имя, – кивнула та.

– Очень хорошее имя, мне нравится, – высказала свое мнение старушка, хотя ее никто об этом и не спрашивал. – И еще мой внук представил тебя как свою невесту, то есть фактически жену, – добавила старушка.

– Здорово! – рассмеялась Аня, подумав, что попала в дурдом. – А кто у нас внук?

– Ценю твое чувство юмора, – засмеялась в ответ старая женщина, – моего внука зовут Эрвин Ламар, – с гордостью заявила она.

Анна мгновенно закашлялась, подавившись собственной слюной.

– Эрвин?! – с ужасом воскликнула она. – Что он здесь делает?!

– Как что? Это его дом, и он – мой внук, – ответила бабушка Ламара, продолжая рассматривать Аню, – нельзя столько пить в самолете молодой девушке, это неприлично.

Аня взяла себя за виски, пытаясь унять стук в голове, заглушающий все мысли.

В комнату, теперь уже не казавшуюся Ане такой сказочной и прелестной, постучали.

– Да, дорогой! – откликнулась пожилая дама, давая понять, что хозяйка в этом доме она, и будто забыв, что Анна полураздета.

Дверь открылась, и Эрвин Ламар явил взору двух женщин свою совершенную красоту и великолепную улыбку. Анне тут же захотелось расцарапать его самодовольное лицо.

– А вот и мой внук! – гордо заявила старушка.

Эрвин подошел к окаменевшей Анне и поцеловал ее в щеку.

– Привет, дорогая, ты уже познакомилась с бабушкой? Рассказала о том, что у нас скоро свадьба?

– Да я… – начала Аня, но была прервана Эрвином. Он заговорил с ней на итальянском языке.

– Ради бога, помолчи! Предлагаю любые деньги и исполнение всех твоих желаний, только соглашайся со всем! Не ради меня, а ради бабушки, у нее рак, и ей осталось совсем немного.

– А почему мне должно быть дело до тебя и твоей бабушки? – удивилась Аня, тоже заговорив на итальянском языке, который учила дополнительно. – И откуда тебе известно, что я знаю этот язык?

– Я подготовился, прочел твое досье, кстати, там не сказано, что ты способна обидеть старого человека.

– Значит, это все подстава? Меня обманули, что я буду работать переводчицей? Кто такой этот Марат, который привез меня сюда? Мошенник, как и вы? – перешла на «вы» Анна, чтобы держать его на расстоянии.

– Марат – профессиональный русский актер, мой друг, он ни в чем не виноват, я его уговорил.

– Значит, вы не добились от меня, чего хотели, по-хорошему и решили взять силой? – возмутилась Аня. – У вас преступные наклонности, господин Ламар.

– Так исправьте меня, то есть мои наклонности, – предложил ей Эрвин.

– Я не исправительная колония.

– Дорогие мои, – прервала их перепалку старушка, – я, конечно, понимаю, что вы готовы вечно говорить о любви, но, может быть, будете это делать на языке, понятном мне?

– Прости, бабушка. – Эрвин подошел к ней и поцеловал в лоб.

– Ариадна, – представилась она Анне.

– Очень приятно, – буркнула девушка, явно покривив душой.

– Я не могу сказать, Эрвин, довольна ли твоим выбором, я совсем не знаю Аню и очень хочу познакомиться с ней поближе, – сказала госпожа Ламар, рассматривая девушку, словно подопытную мышь. – Красивая, русская, знает язык… и что? Не более того! А мой Эрвин – завидный жених, поэтому я бы хотела понаблюдать за ней, да еще и с Ингой ее сравнить, – упрямо поджала губы старушка.

Аня думала о том, что должна запастись терпением для общения со смертельно больным человеком, и о том, что загадочное имя Инга она слышит уже во второй раз.

– Кто такая Инга, дорогой? – обратилась Анна к Эрвину, сдвинув брови к переносице.

Он, несколько смутившись, опустил голову.

– Это выдумка бабушки.

– Эта выдумка очень даже реальна! – тут же откликнулась старушка, с охотой пояснив: – Инга – дочка наших соседей, тоже выходцев из России. Прекрасная девочка! Просто фея! Долгое время жила в Англии, а тут приехала – наливная ягодка! Я не знала, что Эрвин уже нашел себе невесту, и предложила Инге своего внука в качестве жениха.

– Ты не очень умно поступила, бабуля, тем более без моего ведома, – поцеловал Ариадну Эрвин.

– Ай, прекрати! На тебя рассчитывать, так внуков, то есть правнуков, не дождешься! Инга расплакалась от счастья у меня на плече, сразу признавшись, что влюблена в Эрвина еще с детства, – обратилась она к Анне. – Вот я и предложила ей пожить у нас! А девочка чудная! Более молодая, чем вы, более блондинистая, более…

– Бабушка! – оборвал ее Эрвин, смутившись.

– Ой, простите! Невежливо это. – Дама хитро посмотрела на Анну.

– Вот и чудно! – обрадовалась Аня, причем совершенно искренне. – Я уступаю дорогу Инге! Как там? Хлеб да соль! Счастья молодым! Попутного ветра! Паровоз навстречу! Хотя это из другой оперы! – Аня ощупала свое хрупкое тело, словно проверяя, все ли запчасти на месте.

– Подожди, милочка! – остановила ее Ариадна. – Одна… как это? Загвоздочка! – С трудом подобрала она слово. – Дело в том, что мой внучок привез тебя как невесту и вряд ли он удовольствуется Ингой!

– А вдруг? – предположила Аня с надеждой в голосе и уже не стесняясь стала одеваться.

– Вряд ли… вы обе можете попытать счастья, он у меня мальчик любвеобильный.

– Не сомневаюсь.

– Я прошу тебя, Анна, останься хотя бы на время, – сказала Ариадна тоном, не терпящим возражений.

– У меня последний вопрос, – обратилась Анна к Эрвину, игнорируя старушку, – ты знаешь расписание вылетов в Москву? Лучше скажи по-хорошему, – Аня плавно перешла на итальянский, – думаю, что твоей бабушке не понравится, если я засажу тебя в тюрьму за похищение.

– Мне плохо! Эрвин, внук! Жизнь моя! Помогите! – вдруг закатила глаза Ариадна, начав биться в конвульсиях.

– Бабушка, что с тобой! Что мне сделать?!

– Лекарства… там у меня, – слабо произнесла она.

Эрвин выбежал из комнаты. Аня поняла, что проиграла, так как вряд ли сможет покинуть человека, находящегося в таком состоянии и умоляющего ее остаться. Она вздохнула, подошла к хозяйке дома и взяла ее сморщенную руку в свою.

– Все будет хорошо, – произнесла она. – Эх… лучше бы я согласилась сфотографироваться, да и денег бы еще заработала…

– О чем ты говоришь, дочка? – слабо спросила Ариадна, приоткрывая один весьма хитрый глаз.

– Все, говорю, хорошо! Я остаюсь!

Глава 6

– Поистине людская наглость не имеет границ, – сказала Аня, задумчиво рассматривая себя в зеркало. Она осталась в той же комнате, куда ее поместили сразу. Ариадну отнесли в ее покои, а Анну навестил Марат, которому, по идее, ей на глаза не следовало показываться.

– Да ладно, не злись! – заявил он ей. – Подумаешь, маленький обман!

– Ничего себе маленький, – возмутилась Аня.

– Я тебя вез на службу переводчицей? А тут ты поработаешь невестой! Какая разница? Все в той же Австрии, я же не доставил тебя в Эфиопию?

– Спасибо! – буркнула Аня.

– Вот именно! Сыграешь роль невесты с месяцок… бабушка откинет копыта, и ты будешь свободна!

– Ты – жуткий тип, Марат! – возмутилась Анна, едва сдерживая смех.

– А Эрвин меня все равно любит, – самодовольно заявил тот.

– Он не знает, что ты говоришь о его бабушке.

– Я шучу!

– Знаешь, я ведь не актриса, чтобы играть! – возразила ему Анна.

– А тебе и играть не надо, – подмигнул ей Марат, – между вами, ребята, точно что-то происходит. Между вами даже стоять опасно, просто-таки чувствуешь электрические разряды, но ты не переживай! Эрвин никогда не был одинок, да и сейчас у него недостатка в женском внимании нет, бросаться на твои кости он не станет! Эрвин – очень порядочный человек, и за свою честь ты можешь быть спокойна, это я тебе гарантирую!

– За свою честь я сама постоять могу, – заверила его Анна.

– Ну, тогда пошли!

– Куда? – испугалась девушка.

– Завтракать! Вся семья в сборе, ждут только невесту, – засмеялся Марат.

– Ну ты и подлец! – кинула в него подушкой Анна.

– Только не падай в обморок при виде Инги, – предупредил ее Марат.

Просторная столовая в сельском стиле «шале» располагалась на первом этаже дома Ламаров. Еще спускаясь по лестнице, Аня отметила, что планировка этого в целом не очень большого дома сделана с большим умом. А хозяева его относятся к своему жилищу с любовью. Старинные расписные комоды создавали уют даже в коридорах. Там же висели семейные фотографии, стояли кресла со столиком, на котором валялась пачка журналов и газет. На полу лежали домотканые полосатые дорожки, и кругом благоухали букеты живых цветов в больших керамических вазах.

Марат сбежал по деревянной лестнице на первый этаж, а Аня невольно задержалась у фотографий в обычных деревянных рамках. Некоторые из них были очень старинные, черно-белые, с улыбающимися людьми. Было понятно, что люди эти богаты, сыты и довольны. Очень часто встречались фотографии людей в австрийских национальных костюмах, которые местное население хранит в каждом доме. Люди надевают их на праздники, собираются вместе и фотографируются. На снимках были запечатлены и убеленные сединами старцы, и дети. Наверное, неприлично вот так вот стоять и рассматривать совершенно незнакомые лица, но и оторваться Аня не могла.

– Интересно? – раздался за ее спиной голос.

Аня обернулась и в изумлении увидела госпожу Ламар в ярко-розовом платье с большими перламутровыми пуговицами. На ее ногах были колготки телесного цвета и черные лаковые туфли на высоких каблуках. В руках она держала черную лакированную сумочку с пряжкой, украшенной кристаллами Сваровски. Ее голова с великолепной укладкой была гордо поднята. Теперь Аня поняла, что утром под старомодным чепцом у этой дамы скрывались бигуди. Ариадна сейчас вообще мало напоминала ту обессиленную старушку, упавшую в обморок в комнате Анны. Эта женщина скорее походила на Маргарет Тэтчер в ее лучшие годы. Даже на лице был макияж, а в ушах и на пальцах золотые украшения. Похоже, что Ариадне понравилась реакция, которую она произвела на Аню.

– Здравствуйте, – зачем-то поздоровалась с ней Аня.

– Здравствуй, здравствуй! – улыбнулась Ариадна, блеснув белыми зубами, явно ненатуральными.

– Вы всегда так… наряжаетесь на завтрак? – спросила Аня, несколько смутившись из-за своего весьма затрапезного вида.

– Всегда! Знаешь, я люблю выглядеть на все сто! Я же женщина, хоть и старая, – прошептала Ариадна, оборачиваясь, словно их кто-то мог подслушать.

– Как вы себя чувствуете?

– Лучше! Значительно лучше!

– Просто не верится…

– Дорогая Анна, я знаю, что у меня рак и жить мне осталось не так уж много, но я хочу последние дни провести не в постели, а в полноценном по возможности состоянии.

Аня даже не знала, что сказать этой мужественной женщине, не забывавшей о внешнем виде даже в болезни.

– Что тебя здесь задержало? – спросила она.

– Даже не знаю… эти фотографии, улыбающиеся лица…

– Конечно! Они же не россияне, на их лицах не отразилось то, что пережили русские. Думаю, что в альбомах русских людей того периода времени много меньше таких вот безмятежных взглядов и счастливых лиц. – Ариадна взяла ее под руку. – Ты остановилась из-за того, что здесь все не по-русски. Для нас фотографии – что-то интимное, личное, что мы можем позволить себе рассматривать долгими зимними вечерами в минуты ностальгии. Австрийцы совсем другие, они выставляют свое счастье всем на обозрение, – сказала Ариадна и рассмеялась. – Только не подумай, что я их не люблю. Я всю жизнь провела вне родины, среди австрийцев множество прекрасных людей. За границей я встретила свою любовь, родила ребенка, затем появился внук… – Взгляд пожилой женщины задумчиво скользил по стене с фотографиями. – Прости, Анна… это момент дежавю, элемент ностальгии. Моя беда в том, что я так и не смогла забыть Россию…

– Разве ж это беда? – осторожно поинтересовалась Анна.

– Когда жизнь прошла вне Родины? – пожала плечами Ариадна.

– Почему вы не внесли ни одного элемента русской культуры в ваш быт? – спросила Аня, и ей это действительно было интересно.

– Это не мой дом, а мужа. Ему ведь тоже пришлось несладко, когда он женился на русской, я не могла ничего менять в его уже сложившейся жизни. А после его смерти… я оставила все как есть… как дань моему спасению, нашей любви.

– Значит, вы, прожив здесь столько лет, не можете назвать этот дом своим? – сказала Анна.

– А ты бы что-то изменила?

– Я бы – да! Причем еще при муже, – честно ответила Аня.

– Мне нравится твоя прямота, – улыбнулась хозяйка, – вот, смотри… это мой сын. – Она показала на фотографию с изображением субтильного юноши со светло-русыми волосами и грустными глазами.

– Отец Эрвина?

– Он, – подтвердила Ариадна, теребя нитку дорогого розового жемчуга на морщинистой шее. – Моя боль и главное разочарование в жизни. Что там Россия?! Для каждой женщины весь мир сосредотачивается в ее ребенке. Я виновата в его судьбе. Мой сын был бесхарактерен, слаб здоровьем и очень раним, и он чувствовал мой излом. Уйдя в мир наркотиков, он оттуда не вернулся…

– Ужас…

– Верно, в какой-то момент срабатывает инстинкт самосохранения, и ты понимаешь: или ты умираешь, или живешь, перенеся смерть сына. Видит бог, это была для меня колоссальная потеря… Знаешь, Анна, я ни на секунду не пожалела, что в свое время не родила еще одного ребенка. Мол, один непутевый погиб, остался бы другой, ради кого можно было бы жить. Нет, я никого не хотела. Мне было бы просто не пережить еще один удар, если бы что-то случилось с моим вторым ребенком.

– Пожалуй, я вас понимаю…

– У тебя нет детей? – спросила Ариадна.

– Нет.

– Хотела?

– До последнего времени нет… а недавно задумалась, что одинока и ребенок – это то чудо, которого я лишена…

– Успеешь родить, ты еще молода.

– Но я рожу двоих, – твердо заявила Аня, – я выдержу… если что.

Ариадна улыбнулась и с озорством посмотрела на Анюту.

– Наверное, думаешь, что же надо от меня этой сумасшедшей старухе? Хочет влить русскую струю в австрийский дом с помощью невесты своего внука?

Анна ухмыльнулась, поняв, что, несмотря на возраст, этой женщине не грозит старческий маразм.

– Эрвин – то, ради чего я жила на этом свете, – пояснила Ариадна абсолютно серьезно. – Только я не сразу это поняла. После смерти сына, не оправдавшего моих ожиданий, я очерствела. Я взяла его ребенка из приюта, но делала все, чтобы к нему не привязаться и не полюбить его. Я защищала себя и думала только о себе. Я не хотела больше никого терять. Что я только не делала с этим ребенком! Я словно проверяла его на прочность, сколько еще Эрвин может выдержать. И что поразительно, он выдержал! Ребенок, лишенный отца, матери, любви, детства, вырос полный любви к окружающим людям. Он у меня умничка. Эрвин ни разу не предъявил мне ни одной претензии, хотя очень даже мог. Представляешь, Аня, он понял меня, простил и любил все то время, когда я была куском льда! Вообще Эрвин – удивительный человек. Он и внешне и внутренне не похож на моего сына, больше взял от своей матери-итальянки, сгинувшей в наркотическом угаре вместе с моим мальчиком. А вообще, смешение кровей – австрийской, немецкой, русской, итальянской – сделало его незаурядным. А почему я хочу, чтобы он женился на русской женщине, так ответ прост. Внешность итальянца, выдержка австрийца, но характер у него чисто русский, вот так вот! Он будет счастлив только с русской женщиной. Я много сделала Эрвину плохого и хорошего, но это будет последним, что я сделаю, – заявила Ариадна таким тоном, что Анна ей поверила без оговорок. – Он жил вне семьи, это я привила Эрвину такую модель существования, и я попытаюсь это исправить, – добавила Ариадна.

– И долго вас ждать, дамы? – раздался голос Марата откуда-то снизу.

– Идем! – спохватилась старая дама и, опираясь на руку Анны, пошла к лестнице.

– Представляю вам, дамы и господа, Анну – знакомую моего внука из России, – громким голосом произнесла Ариадна, – простите за задержку, мы пудрили носики.

Аня выдавила из себя подобие улыбки и замерла. Прямо на нее смотрела девушка, словно сошедшая с полотна Рафаэля «Рождение Венеры». Стройная, с чистой, нежной кожей, словно из дорогого фарфора. Огромные прозрачные глаза цвета родниковой воды, светлые вьющиеся волосы, мягко струящиеся по ее плечам и достигавшие тонкой талии. Прелестное лицо с губами самой зовущей формы, стройные ноги с тонкими лодыжками и изящные кисти рук.

– Инга, – представилась девушка с легким акцентом, тоже весьма внимательно рассматривая Аню.

Анна только кивнула в ответ, так как, слегка ошалев, забыла, как ее зовут. Спасибо Ариадне Львовне – она ее представила. Рядом с Ингой, внешность которой била все рекорды, сидели Эрвин, затем Марат, потом молодая женщина с пышными формами и девушка с двумя маленькими хвостиками ярко-рыжих волос, чем-то напоминавшая чертика из табакерки.

– Сильвия, – представилась полная женщина с сильным акцентом, от чего сразу стало понятно, что она не русская.

– Моя медсестра, – пояснила Ариадна, – что бы я без нее делала? – задала она риторический вопрос. – Уже долгое время она мне и сиделка, и друг, и член семьи. А вот эта рыженькая бестия – мой биограф. Человечек весьма профессиональный, журналистка, которая помогает мне писать книгу о судьбе эмигрантов и заодно терпит все мои капризы и чудачества. Зовут эту героическую девушку, которая даже выучила русский язык, Остерия.

Рыжая журналистка рассмеялась.

– Я брала уроки у Ариадны и счастлива этим. Русский язык как труден, так и замечателен. Ваша страна огромна.

– Да, это так… – каким-то пластмассовым голосом ответила Анна.

В столовой интерьер был очень лаконичным и удобным. Пол выложен плиткой под старинный камень желто-бирюзового цвета, стены покрашены в светлый тон, а вот над потолком рабочие, вернее настоящие художники, изрядно попотели. Он был расписан мелкими трудоемкими фресками, как в Ватикане. Огромная круглая люстра из черной стали с белыми выпуклыми плафонами под старину как нельзя лучше подходила к этой столовой. Эрвин встал и, проявляя чудеса галантности, помог сесть на стул своей бабушке, а затем и Анне. Его лицо при этом было абсолютно бесстрастным. Точнее, оно оставалось бесстрастным, пока он не смотрел на Ингу, а при взгляде на нее в его глазах появлялась безграничная нежность, забота и, как показалось Анне, любовь. У нее даже все поплыло перед глазами.

«За кого он меня принимает? Зачем он привез меня сюда? Играть роль глупой русской непорочной девы, пока он сохнет от страсти к этой красотке? Аня, возьми себя в руки! Что это со мной?! Неужели я ревную?! Какая глупость! Такие низменные чувства не для меня! Этого не может быть! Вернее, только этого мне и не хватало! Я его знать не знаю, как я могу испытывать такую ревность?» Эти мысли со скоростью света проносились в голове Анны.

– Вы что будете? – Громкий вопрос вырвал Анну из омута ее дум. Как оказалось, этот вопрос обращали к ней уже не раз, пока вывели ее из забытья.

– Я? Да я с утра мало ем…. Только кофе… – растерянно ответила Анюта и, встретившись взглядом с самыми красивыми глазами на свете, потеряла дар речи.

– Нет, здесь так не принято, у нас принято завтракать на убой, а вот ужин отдать врагу, – возразила Ариадна Львовна.

Аня с большим трудом оторвала взгляд от лица Эрвина и посмотрела на стол. Такое изобилие еды она видела только в лучших ресторанах на свадьбах богатых друзей. Яйца присутствовали во всех своих ипостасях: сваренные вкрутую, дымящиеся и скворчащие на чугунных мини-сковородочках в виде яичницы-глазуньи и омлета. Мюсли нескольких видов, розетки с разным вареньем и джемами, медом и сметаной. Целая гора булочек и пирожков, «пизанская башня» из тонких блинчиков, румяные оладушки. Мясная нарезка поражала воображение своим ассортиментом: от вареной и копченой колбасы с включениями – оливками, грибами до ветчины с кусочками сыра. Сыры различного цвета и конфигурации лежали на больших желтых тарелках с россыпью винограда и орехов. Две хрустальные вазы ломились от фруктов всем известных и экзотических, которые Аня увидела впервые. Краем глаза она заметила еще десертный столик с тортами и пирожными. Ей стало дурно.

«А еще говорят о русском застолье и обжорстве, – подумала она, – да если бы москвичи так завтракали, то метро бы встало. У нас все девчонки утром хорошо если успеют чашечку кофе глотнуть, а тут… Конечно, какой потом ужин? Прийти бы в себя до следующего утра! Или в реанимации вечером окажешься с заворотом кишок!»

– Ты не стесняйся, Аня, бери все, что хочешь, – предложила Ариадна.

– Я не обманывал, очень хлебосольный дом! – заявил Марат с набитым ртом.

– Молчи, балабол! Эрвин, обслужи гостью, – попросила бабушка.

Эрвин наконец оторвался от созерцания отсутствия изъянов на лице Инги и, подойдя к Анне, склонился над ней.