Текст книги "Дети ночного неба"

Автор книги: Татьяна Гуськова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 6

Мужчина оглядел гибкую, как ветка лозы, женщину, лежащую рядом с ним. Ксаниш счастливо улыбнулась.

– Ты прекрасна! Я не видел никого в жизни прекраснее тебя! – в голосе только восхищение и больше ничего.

В темных, почти черных глазах женщины появилось самодовольство, она откинулась на подушки и приняла позу еще изящнее.

– Приятно слышать это из уст такого мужчины, как ты.

– Я не понял только одного – почему Император поступил так сегодня, – лицо Ксаниш мигом окаменело. – Он должен выполнять любой каприз такой женщины, как ты, – посол коснулся губами смуглой атласной кожи на плече. – Хотя из-за его глупости ты сейчас со мной, ведь верно?

– Верно, – почти прошипела Ксаниш.

– Ты разве не рада этому? – мужчина отстранился.

– Ну что ты?! – она нежно погладила его лицо. – Он просто ничтожный сопляк.

– Любой, кто не способен оценить тебя – сопляк! А не хотела бы ты отомстить? – в голосе только интерес и участие.

И рыбка тут же и попалась.

– Как отомстить?! – в темных глазах вспыхнули оранжевые искры, солнышком расплылись от зрачка, заполонили всю радужку, сделав темные глаза янтарными – звериными.

На мгновение посол испугался, но только лишь на мгновение, иначе не был бы он послом в пятом поколении.

– Ооо, услада глаз моих, мы непременно что-нибудь придумаем.

***

Потеплело, и насыпавший за ночь снежок раскис, превратился в слякоть. Копыта коня глухо чавкали, лошадь то и дело оскальзывалась, занятая только тем, куда бы поставить ногу. Глава клана Тайри не сразу расслышал то, что за ним кто-то идет. А когда расслышал, было уже поздно – узкий, похожий на иглу нож, вонзился ему в правый бок. Увидел бы кто такой на улице – не поднял бы: дешевка, мягкое, вырезанное из расплющенного листа и заточенное лезвие, даже не закаленное в огне. Только глава одного из пяти горных кланов упал как подкошенный. Испуганная лошадь понесла, волоча за собой мертвеца, рука которого запуталась в поводьях.

***

Риддин выскочил во двор. Огонек отправился за ним. Я же напротив, поискала глазами место, где бы спрятаться, и встала поближе к двери во внутренние комнаты: все мои попытки изменить внешность после преображения пошли коту под хвост, не было теперь только татуировки над правой бровью.

– Что там? – спросила я у вернувшегося Огонька.

– Пришел какой-то господин к хозяину. А Разбойник в него вцепился. Ты же знаешь чей-ни, они бесшумно нападают. Сейчас он его сюда принесет.

– Так сильно подрал?! – ужаснулась Тайри, отступая к моей двери.

Дальше мы с ней следили в щелку.

Риддин помог войти в дом сильно хромающему человеку, усадил на лавку, осмотрел покусанные ноги, попросил Огонька нагреть воды.

– Не знал, что вы завели собаку, – господин поглядел на просвет полу тиски. Когда-то довольно богатая одежда годилась теперь только пол мыть.

– Пожалел, подобрал на улице.

– А я слышал вы, кажется, горную львицу купили.

Ох не нравится мне голос этого человека и его интонации. Знать бы, кто он.

– Это господин Саффан. Не очень богатый род, но довольно древний и знатный, – словно услышала мои мысли Тайри. – Наместник Кумшу.

Ничего себе – наместник города так запросто ходит к какому-то безвестному чужеземному ученому, да еще и без охраны.

– Было дело, – признался Риддин. Вот сейчас он меня и выдаст! Я до хруста сжала ручку двери. – Но она сбежала.

– Вот как, – господин Саффан поморщился, когда Риддин начал обмывать его раны.

– А почему вы так интересуетесь моей кошкой?

– Да стража в канаве нашла мертвеца. Разодран весь. Следы от когтей и зубов. Крупная кошка постаралась. А единственная крупная кошка в городе у вас, господин Риддин.

– Лес недалеко. Мог и дикий зверь прибежать.

– А когда ваша сбежала?

– Сегодня днем. Отпустил с поводка, думал, привыкла, а ее и след простыл, наверное, за хозяином отправилась. Вы только за этим пришли?

– Нет. Хотел еще поинтересоваться, как продвигается расшифровка свитков? История моего рода готова?

– Еще нет господин. Но к сроку я успею. Одолжить вам одежду?

– Нет. Так доберусь. А что это за юноша?

– Это мой новый слуга.

Огонек учтиво поклонился.

– Что ж. Я буду ждать свитка. Проводите меня, пока ваш разбойник меня окончательно не сожрал. И заведите белый фонарь на воротах, чтобы предупреждать, что у вас во дворе бойцовая собака.

Когда нежданный гость ушел, Разбойник тоскливо завыл во дворе. Тайри сморщилась.

– Пойду успокою.

Риддин перехватил ее в дверях.

– Зверь очень опасен. Он на вас нападет.

Имшэр сладко улыбнулась, мягко отстранила руку мужчины.

– На меня – никогда, – и она вышла из дома. Пес тут же утих, а потом послышалось его счастливое поскуливание. Тайри всегда хорошо ладили со всеми животными.

– Ты просто выкинул его в канаву?!

– А что мне было еще делать? – устало спросил Риддин. – Копать могилу? Зима, земля мерзлая.

– Ладно. Все равно теперь уже ничего не изменишь. Нам нужно уходить.

– Почему? – Риддин нахмурился.

– Кто-нибудь может вспомнить, что кроме льва на человека может напасть и Кау Ши. Сведут концы с концами. Вспомнят обо мне. Какой еще Кау Ши, кроме меня, может так нагло разбойничать в городе.

– Постой! – в глазах Риддина появилось прозрение. – Так ты та самая Альча. Госпожа Кошка, за которую награда пять тысяч шерлов.

– Да. Это я, – сдаст, так сдаст. – Ты можешь меня сдать наместнику. Возместишь свои сто шерлов. С лихвой.

И тогда он расхохотался.

– Никогда еще дети моего рода не продавали своих гостей. Только отпущу я вас утром. Куда сейчас идти, на ночь глядя? Нужно отдохнуть. Да и мальчик сейчас спит.

– Спасибо, – а что я могла еще сказать?

***

– Куда это ты? – Тайри возникла передо мной бесшумно, она была полностью одета, на плече сумка.

– Ухожу. Не хочу подставлять нашего великодушного хозяина, ведь наверняка утром явится тот покусанный господин, и не один, а со стражей.

– И ты решила сбежать одна?! Не выйдет.

– Что ж, пошли.

– А как же твой ученик? И этот парнишка, Огонек?

– Ну куда я потащу Мэйо, подумай? А тут ему хорошо будет. Риддин добрый, да и много чему сможет его научить. А Огонек отправится к остальным Каеш.

Во дворе нас ожидал сюрприз – Разбойник отвязался и теперь пожелал следовать с нами. Он уже успел полюбить Тайри и теперь всей душой желал защищать ее от гнусного оборотня, то есть от меня.

– Зайдем только ко мне в гостиницу. У меня там лошадь осталась.

– Хорошо, – кивнула я.

Пока мы дошли почти через полгорода до гостиницы, пока подруга расплачивалась и седлала лошадь, успело рассвести, улицы стали наполняться людьми.

– Куда теперь?

– Не знаю, – я покачала головой. – Мне все равно. Пока, наверное, к выходным воротам.

– А ты не хочешь вернуться?

– Куда?

– В столицу. Ведь Император только для того и объявил за тебя награду, чтобы найти тебя.

– Нет. Не хочу. Я чувствую, что мне там не место. Неправильно все это будет. Вернуться к прежней жизни и вести себя так, как будто ничего не произошло. Ведь произошло же!.. У тебя есть деньги?

– Есть. Чтобы выйти из города, хватит, – Имшэр потрепала по шее смирную буланую кобылку, неплохую, но до великолепных скакунов из конюшен Тайри ей было далеко, вскочила в седло. Я пристроилась позади нее.

– А ты очень изменилась, – бросила Тайри через плечо, озадачив меня.

Базар мы объехали, чтобы не пробираться через толпу, свернули на какую-то площадь. Улицы в Кумшу широкие, чтобы несколько повозок могли с легкостью разъехаться, но люди иногда забивают их столь плотно, что продвинуться вперед удается с трудом. Вот и мы попали в такую толчею. Впереди что-то произошло: то ли воришку поймали, то ли у кого-нибудь тележка с товаром опрокинулась. Люди гомонили, но увидеть, что там впереди происходит, не удавалось.

Но вот показались высоко плывущие над людскими головами копейные наконечники стражи, толпа разошлась, и нашему взгляду предстал оборванный человек, закованный в кандалы. В него, и так невероятно грязного, кидали объедками и грязью. Стража пыталась что-то сделать, но народу было слишком много. Арестованный поравнялся с нами, на миг поднял голову, встретившись со мной глазами, а потом закричал, указывая на меня скованными руками.

– Это Альча! Держите ее!

Стража оказалась невероятно расторопной – древко копья ахнуло меня по голове, и я начала валиться с лошади, напоследок узнав того, кто меня выдал. Гэльран, по прозвищу Бешеный Лев, мой бывший атаман.

***

Свечи гасли одна за одной, погружая комнату во тьму. Редко удается побыть вот так, одному. Нет, одинок он все время, а вот один… И сейчас где-то в полумраке копошится смотритель свечей. Вот последний огонек потушен и лицо смотрителя с тонкой бороденкой, заплетенной в косу, вплыло туда, куда падал свет луны, на миг показалось черепом мертвеца, но черепа не могут шевелить губами и говорить, да и губ у черепов нет.

– Спокойной ночи, господин мой.

– Постой! – Император привстал на кровати.

– Да, ваше императорское величество.

– Про Чиа ничего нет?

Глава скай-линей слегка поклонился. То, кем является скромный смотритель свечей, Император не должен был бы знать, но тот сам открылся ему, и теперь правитель иногда прибегал к услугам белых воинов.

– Нет, мой господин. Хотя вести о моем человеке есть. Плохие вести.

– Что случилось.

– Его нашли мертвым. И погиб он от когтей большой кошки.

– Ты думаешь, это Чиа?

– Я ни о чем не думаю, мой господин, – старик низко поклонился и растворился во мраке.

Как он вышел, Император не услышал, но понял, что комната опустела.

Неужели это и в самом деле Чиа убила скай-линя? Но ведь тогда она и в самом деле преступница, ведь он давал задание скай-линю не причинять ей вреда, просто держать на расстоянии от столицы, где ей могли причинить вред, защищать, если понадобится. А она его убила! Может его любимая танцовщица давно превратилась в нечисть?

На душе было тяжело. Ведь ему нравилось не только то, как Чиа танцует. Он и к самой шайньяр крепко привязался, чего ему, как Императору, делать не следовало. Казалось, что она всегда будет рядом, что всегда будет с кем перемолвиться словом, развеивая вечное одиночество, будет кому поддержать взглядом на долгой церемонии, будет кто-то, кто считает его не только правителем, но еще и человеком.

За дверью послышался какой-то шум. Стражники вполголоса, боясь потревожить сон Императора, с кем-то спорили. Он не выдержал и, накинув мягкую домашнюю тиску, синюю, расшитую золотыми драконами, вышел из покоев.

Стражники, крутившие руки какому-то совсем юному слуге, растеряно замерли.

– Что здесь происходит?

– Вот, ваше императорское величество, к вам рвется.

– Кто такой? – обратился Император уже к слуге. На одежде того виднелась оторочка зеленого и янтарного цветов. Тайри? Как его пропустили так далеко? К самым императорским покоям, ведь есть не только стража у дверей, есть несколько кругов стражи и телохранителей.

– Я из клана Тайри.

Император вгляделся пристальнее, а ведь и в самом деле Тайри. Только что-то уж больно бедно одет и грязен, все руки и тиска в темных и бурых пятнах, наверное, какой-то младший кланник. Теперь становится понятно, как он смог так запросто пробраться вглубь императорского замка, совершить подобное под силу только оборотню. Нужно будет завтра наградить стражников у покоев за бдительность.

– Отпустите его! Что произошло? Что привело тебя так поздно в императорский замок?

Получив желаемое, юноша отчего-то вдруг потерял весь свой боевой задор, как будто задохнулся.

– Говори же!

– Лошадь главы вернулась в дом, – с трудом выговорил Тайри, пытаясь справиться с собой.

– И что? – не понял Император.

Тайри сник, повесил голову.

– Она притащила мертвого главу клана Тайри. Кто-то его убил. Вот этим, – он вытащил из-за пазухи завернутый в тряпицу погнутый кинжал, заляпанный кровью. Но даже сквозь корку засохшей крови было видно клеймо на рукояти – свернувшаяся клубком кошка.

***

Риддина разбудил крик. В нем было столько горя, что аднец, не раздумывая и не одеваясь, выскочил в тонкой спальной рубахе на улицу, только меч прихватил.

Во дворе стоял полуодетый мальчик. В руках он держал погрызенный поводок.

– Что случилось?

Мальчик, кажется, Чиа вчера называла его Мэйо, резко развернулся.

– Она ушла! Она меня бросила!

– Кто ушел? Собака?

– Чиа! Чиа ушла! – мальчик бросил поводок на землю и помчался в дом.

Риддин растерянно переступил босыми ногами по мерзлой земле, понял, что совсем закоченел и тоже решил вернуться под крышу. В дверях он столкнулся со злым Огоньком. Кау Ши разъяренно по-кошачьи фыркнул и протиснулся мимо Риддина на улицу. Эта парочка вела себя так, будто это он, Риддин виноват в том, что Чиа ушла. Аднец прошелся по дому: ничего, кроме Чиа и ее подруги не пропало. Неужели и в самом деле ушли? Бросили на него двух мальчишек. Вещей нет. Мэйо рыдал, сидя на кровати.

– Не плачь. Может они просто по делам пошли.

– Нет, – мальчик размазал слезы по лицу. – Она решила, что нашла для меня лучшего наставника, чем она сама! Поэтому и оставила здесь! Она решила, что исполнила свой долг! – он упал лицом в подушку.

Такого Риддин не ожидал. Никакого ученика он заводить не собирался, но выкинуть мальчишку на улицу не позволит совесть. Что ж, ученик, так ученик. А может быть, в конце концов, рыжеглазая Кау Ши вернется за учеником и он сможет еще раз ее увидеть. Аднец вернулся туда, где ночевал, и неторопливо оделся. Начинался новый день и новые заботы.

Огонек зачем-то ходил кругами по двору и будто все обнюхивал, хотя может, и в самом деле обнюхивал. Кау Ши выглядел совершенно потерянным. Завершив свои изыскания, он вернулся в дом и взял дорожную сумку.

– Здесь ведь и в самом деле кого-то убили, – сказал Огонек, посмотрев Риддину в глаза.

Аднец кивнул.

– Куда ты собрался?

– За Чиа. Пока они не успели уйти далеко.

– Но ведь она что-то вчера говорила о том, что ты должен отправиться куда-то к остальным Каеш.

– Ну говорила, – с вызовом сказал юноша. – Но ведь и о ней должен кто-то позаботиться!

– И ты полагаешь, что сумеешь?

– Сумею!

Прибежал Мэйо, услышав, что говорят о Чиа, ухватил Огонька за руку.

– Я с тобой!

– Нет, Мэйо, тебе лучше остаться здесь.

– Нет! – крикнул мальчик. – Я тоже смогу чем-нибудь ей помочь!

И тут в дверь постучали. Негромкий стук прокатился по дому, заставив спорщиков замереть. Отчего-то ни одному из троих не пришла в голову мысль, что это могли вернуться девушки. Не могли так постучать ни Чиа, ни Имшэр.

– Кто там? – спросил Риддин, делая знак Огоньку уйти в другую комнату.

Кау Ши послушно кивнул, но выйти не успел, дверь распахнулась, и в комнату ввалилось несколько стражников, за их спинами маячили наместник и человек в неброской темной одежде, над левым плечом которого возвышалась темная рукоять меча.

Стражники перекрыли все выходы, теперь никто не мог покинуть дом.

– Что происходит?! – Риддин посмотрел на наместника.

– Риддин, я знаю, что ты добропорядочный человек. Ты должен знать, что творится в твоем доме.

– Что же творится?

– Мне сразу не понравился твой новый слуга, и я решил все проверить, – господин Саффан оглянулся на своего спутника. – Ну что?

Мужчина шагнул вперед. Он мог бы показаться молодым, если бы не морщинки в уголках глаз, седина в длинных черных волосах, заплетенных в косу, и выцветшие до светло-серого цвета глаза. Эти самые глаза, как клещи, вцепились в Огонька.

– Кау Ши, несомненно, – сказал странный спутник наместника и вытащил меч. Длинный прямой клинок с темным лезвием, рядом с рукоятью которого было выгравировано чье-то лицо – священный меч радан монахов Шу.

Оборотень рванулся к ближайшему окну, но стражники отбросили его прочь пятками копий.

– Стойте! Что вы делаете?! – попытался вступиться Риддин за Огонька, но почувствовал, что в спину ему тычется что-то острое.

Кау Ши заметался по комнате, но деваться от длинного меча ему было некуда. Загнанным зверьком, Огонек остановился посреди комнаты, часто дыша, обреченно посмотрел на темное лезвие, несущееся к его шее.

Риддин ожидал, что голова Кау Ши покатится по полу, ожидал крови. Но клинок просвистел в воздухе и – прижался плашмя к обнаженной коже на шее. Огонек вздрогнул.

– Каеш, – негромко сказал монах, убрал меч обратно в ножны и вышел прочь из дома.

Лицо наместника поплыло масляной улыбочкой.

– Что же вы сразу не сказали, господин Каеш?! Такой высокий гость в нашем городе! Дом господина Риддина – очень уважаемый, но не желаете ли переехать ко мне?

Саффан так лебезил перед мальчишкой, будто это не он только что притащил монаха для расправы над проклятым оборотнем.

Огонек огляделся по сторонам еще более затравленно.

Риддин пришел ему на выручку.

– Господин Каеш и я тоже покидаем Кумшу. Деньги, уплаченные за расшифровку свитков, я верну.

– Жаль. Очень жаль, – наместник угодливо, но не очень низко, еще раз поклонился Огоньку.

***

Прутья клетки были не из хладного железа, но зато такой толщины, что ни погнуть, ни сломать я их не могла, даже с помощью Имшэр. Подружка моя оказалась со мной в одной клетке.

После того, как Гэльран узнал меня и выдал, я из боя выпала, благодаря расторопности стражей. А вот Тайри еще некоторое время поборолась за мою свободу. Нам бы даже удалось уйти, если бы не толпа, решившая помочь защитникам города. Тайри просто задавили числом, а потом и в одну клетку со мной упрятали, раз уж она так яростно сражалась за разбойницу, значит, тоже причастна к преступлениям, вдруг и за нее еще чего-нибудь доплатят.

Все тот же Гэльран, надеясь на снисхождение и смягчение наказания для себя, подсказал, как меня лучше везти, чтобы я не сбежала.

Телега с высокими колесами уныло катилась по проторенным в мерзлой земле колеям, нас потряхивало, не сильно, но иногда при попадании колеса в какую-нибудь канаву, то я, то Тайри стукались или об прутья, или об обшитое досками дно клетки. Могли бы и об удобстве подумать, соломки там подстелить. Но, похоже, наше удобство не волновало никого. Нас не собирались ни кормить, ни поить, ни выпускать, чтобы клетка оставалась чистой. То ли они хотели посмотреть, как мы будем есть друг друга, то ли считали, что раз мы оборотни, то нам этого ничего и не нужно.

Темнело, но наш обоз продолжал двигаться вперед, охрана хотела достичь какого-нибудь жилья, не решаясь остановиться на ночлег в открытом поле.

– Смотри, – Тайри указала куда-то на сумерки позади обоза.

– Что там? – я пригляделась и чуть не ахнула, мне поначалу показалось, что за нами следом бежит сам Пес Дорог. Это ведь только повстречать его к счастью, а когда он идет по следам, сверкая белыми глазами – жди беды. – Это Разбойник что ли?

– Разбойник. Недавно догнал. Теперь издали следит. Чиа, а расскажи мне, как получилось, что ты связалась с этими разбойниками? Неужели ты, правда, была с ними в банде и грабила людей?

– Была и грабила. Мне не оставалось ничего другого.

– Как же так получилось?

– Получилось. Я тогда почти не соображала ничего, – я оперлась затылком о прутья клетки, глядя в темнеющее небо, в глаза Тайри смотреть сейчас было невыносимо. – Я шла тогда из крепости.

– Ты была в крепости Каеш?! – ужаснулась Тайри.

Говорить не хотелось, но слова рвались с языка, словно им было тесно внутри меня.

– Была. Первым делом, узнав о гибели клана, я туда и отправилась. Всех к тому времени уже похоронили, твои же и хоронили, да и в крепости прибрались. Я зашла, и мне показалось, что ничего не случилось, просто все ушли куда-то. Ни в маминой комнате, ни у отца ничего не изменилось. Я поняла потом, что сражение туда просто не дошло. У меня даже надежда какая-то появилась, что все было дурацкой шуткой. Вот сейчас я найду кого-нибудь. Хоть кого-нибудь! Но надежда эта умерла, стоило мне дойти до покоев дядюшки. Жена у него была… Может ты помнишь ее? Спокойная такая, тихая, мягкая, теплая. Она муху не могла убить, боялась всего. Испытание так и не прошла, все боялись, что она умрет во время него. Так она преображаться и не научилась. Но любили ее все в клане, особенно дети, потому что добрее не было никого. Так вот, я как зашла в их с дядей покои, а там повсюду игрушки разбросаны – там собрали всех детишек, чтобы она за ними присматривала. А еще я там нашла клочья золотистой шерсти и лоскутки от ее любимого наряда. По всем признакам, она, перевоплотившись, должна была стать золотистым горным львом.

– Чиа! – Имшэр ткнулась лбом мне в плечо.

– И никого. Никого вокруг. Я думала – с ума сойду. Или ворона раньше времени призову[17]17
  Призвать ворона раньше времени – совершить самоубийство. Ворон – птица богини смерти, по виларским поверьям именно ворон указывает мертвым дорогу в царство мертвых. За особенными умершими: Императорами, знатными людьми, а также праведниками, или теми, кто погиб совершая какой-нибудь благостный поступок, – является сама Маргш и отвозит их в царство мертвых на спине своего белого коня.


[Закрыть]. А эти разбойники, они, можно сказать, меня спасли. Они около замка обретались. Так что, выйдя, я прямо к ним в руки и угодила. Главарь мигом разгадал кто я. Ему, верно, уже приходилось иметь дело с оборотнями, так что он довольно ловко со мной управился и заставил работать на банду.

Кто ловчее оборотня может пробраться в дом и вынести самое ценное? Оборотнем хорошо устрашать. Он даже делать ничего не должен, только стоять полупреобразившись в сторонке и порыкивать время от времени. Все это хоть как-то меня отвлекало от того, что случилось, а потом я убежала.

Вот так все и было. Видишь, насколько я бесчувственная, даже после такого не превратилась в Одержимую местью.

Тайри, не поднимая лица, порывисто меня обняла, кажется, она плакала.

– Перестань, все хорошо, – все, что накопилось во мне, все события и ужас выплеснулись наружу, и мне стало гораздо легче, словно теперь Тайри помогала нести воспоминания. Только облегчение душевных страданий ничуть не помогло нашему теперешнему положению. Я оглядела едва видимые в сгустившемся мраке прутья клетки. – Настолько, насколько это может быть хорошо, – от Кумшу до столицы ехать не меньше восьми дней.

***

За окном уже рассвело, но в комнате по-прежнему горели свечи, вокруг них на столе белели лужицы воска, но никто из слуг не явился, чтобы их убрать – глава клана Тассан не велел беспокоить. Кроме свечей на столе стояли почти пустые кувшины с вином и два кубка – глава клана полуночничал не один. Его собеседник был не менее знатен – глава клана Балоог. Двое, почти самых могущественных людей Империи, только отчего в комнате так пахнет страхом?

Шатрен Тассан в очередной раз потянулся к кувшину, блестевшему в слабых огоньках свечей отчеканенными на округлых боках обезьянами, наполнил кубки и поднял свой.

– Пусть дорога его будет прямой и легкой.

Балоог в ответ опрокинул в себя кубок, грохнул им об стол, поднял мутный взгляд на собутыльника.

– А ведь нас всего двое осталось, – до этого они почти не говорили, только чествовали погибшего Тайри. Лучи взошедшего солнца, а может опустевшие кувшины уменьшили страх.

– Ты прав. Каеш порезали, как ягнят, одна девчонка где-то болтается, если до сих пор не пристукнул кто-нибудь. Шеверы сами разбежались, где они, что с ними, – неизвестно. Теперь вот – Тайри. Мне кажется, что кто-то хочет уничтожить горные кланы.

– Но Тайри ведь не уничтожили, только убили главу клана. Да и на ноже клеймо Каеш. Может это месть за то, что Тайри не пришли им на помощь.

– Глупости! – Шатрен стукнул кулаком по столу так, что все кубки, кувшины и свечи подпрыгнули. – Не стала бы Чиа Каеш, пусть она хоть трижды разбойница, опускаться до удара в спину. Да еще брать в руки хладное железо. Вот вызвать обидчика на поединок и разорвать – это больше в ее духе.

– Так уже приходила весточка о том, что в каком-то городе Кау Ши кого-то задрал. А связываться с Тайри она могла побояться. Все-таки глава клана, в полной силе. А вот заплатить кому-нибудь, нанять кого-нибудь…

– Не верю я в это. В Империи Чиа не единственная Кау Ши. Да и не станет она нанимать кого-то для подлого удара в спину. Она Каеш и шакья, – хотя уверенности в голосе Тассана не слышалось.

– Все верно, Шатрен, если она не стала Одержимой местью.

От такого предположения глава клана Тассан поежился. Если оно и в самом деле так, то это могло быть очень опасно. Логику поступков Одержимой местью понять нельзя. Невозможно узнать, кого она сочтет виновными в гибели семьи. Возможно, все пять кланов. Тогда единственный способ спастись – найти ее раньше и убить.

– А мелхайю Тайри так и не нашли? – полюбопытствовал Балоог.

Тассан покачал головой.

– Насколько я знаю – нет, – тут он погрустнел, потому что Ксаниш сегодня ночью тоже не пришла домой. Может тоже, как и эти сумасшедшие девицы, подалась в бега?

– Что-то странное происходит в Империи. Не нравится мне все это.

– А кому нравится? Словно хаос начал Империи возвращается. Но как такое возможно?

– Просто ни одни Император еще не всходил на трон в столь юном возрасте.

Балоог раздулся почти вдвое, нависнув над Тассаном, глаза его налились кровью, волосы на голове, как перья нахохлившейся птицы, встали дыбом.

– Ты что-то имеешь против Императора.

– Нет, что ты! – Тассан поспешно замахал руками, стремясь успокоить собеседника. – Ничего я не имею против Императора.

– То-то же, – Балоог наполнил кубок, но пить не стал, вертя в руках. Густое темное вино выплескивалось на шелковую, расшитую тонким цветочным узором скатерть. – Но ты прав. Император может не справляться с Империей. Мы должны ему помочь!

– Но как это сделать?

– Мы что-нибудь придумаем! – Лунный Ворон залпом осушил кубок и упал лицом на стол.

Некоторое время Тассан озадачено на него смотрел, потом тяжело поднялся из-за стола. Ноги почти не держали, но он все же сумел обойти стол и нависнуть над Балоогом.

«А вдруг это ворон всех убивает? Вдруг он хочет остаться при Императоре единственным? Уничтожить все ключевые фигуры в остальных кланах и подмять кланы под себя!»

Руки Тассана начали покрываться густой коричневой шерстью, ногти огрубели, мышцы увеличились в размерах.

– Господин! – стук в дверь. Какой-то безумный слуга все же решился побеспокоить пойкой господ.

– Да, – Тассан поспешно преобразился обратно.

– Господин, ваша дочь вернулась.

Преображение выгнало весь хмель из головы, так что соображал теперь глава клана достаточно ясно. Ярость, вспыхнувшая было на наглого слугу, улеглась, он ведь сам велел сказать, если Ксаниш вернется. Посмотрел сверху вниз на лохматую голову Горха Балоога. Это надо же было додуматься до того, чтобы начать подозревать этого тихоню и затворника. Все эти убийства его с ума сведут.

– Уже иду, – Тассан задул почти догоревшие свечи и вышел из комнаты.

Ксаниш собирала вещи, на отца она даже не обратила внимания. Да и вела себя дочь как-то по-иному. В ее движениях появилась особая уверенность, как будто она разом повзрослела. Тассан не сразу догадался в чем дело, понял лишь, по изменившемуся запаху, когда дочь прошла мимо застывшего столбом отца. В жизни его девочки появился мужчина. И его девочка больше не девочка, а взрослая женщина.

– Ты куда? – лишь успел он сказать ей вслед.

Ксаниш не ответила, лишь вскинула голову, как норовистая лошадка. В дверях девушка столкнулась с сыном Балоога, тем, что хотел видеть красавицу своей женой.

Юноша низко поклонился, в ответ заслужив лишь презрительный взгляд. На улице Ксаниш ждала повозка и сопровождающие слуги.

Словно очнувшись, Тассан сбежал по лестнице, стремясь догнать, задержать, остановить, но к этому времени кавалькада уже исчезла за углом. Мужчина исподлобья посмотрел на юношу, и понял, что тот обо всем догадался. Хотелось как-то ободрить, посочувствовать, но он знал, что этим только оскорбит, сделает обиду глубже.

– Ты за отцом?

Юный Ворон кивнул.

– Пойдем, провожу.

***

Риддин жил в Кумшу с начала осени. Он тогда решил остановиться в торговом городе в надежде, что зимой здесь не будет скучно. Надежда оправдалась, только вот теперь приходится покидать Кумшу прямо посреди зимы. Аднец об этом нисколько не жалел, потому что впереди ждали новые, не менее интересные события, только вот за то долгое время, что он жил в Кумшу, в доме накопилось множество вещей. Бросать их было жалко, а унести пешему человеку не под силу. Продавать же времени не было, да и большую часть имущества составляли весьма интересные старинные свитки и документы, на которые найти покупателя весьма сложно. Впрочем, кто его заставляет отправляться в путь пешком? С ним же еще маленький ребенок, зачем ему ноги бить, когда они могут купить сани или повозку с высокими колесами и лошадку. Да и быстрее так получится. Хоть и пришлось вернуть Саффану деньги, но в средствах Риддин ограничен не был.

Мэйо, узнав, что они все вместе отправляются вслед за Чиа, необыкновенно обрадовался, ходил за Риддином хвостом, всячески расписывал достоинства своей наставницы, рассказывал об их с ней приключениях. По его словам, Чиа выходила если не воплощением бога-воителя Шакрана, то уж воплощением Шаванси, покровительницы танцовщиц с мечом точно, ну а сам Мэйо выглядел великим героем, не меньше.

Их третий спутник тоже приободрился, но говорливее не стал, довольный уже тем, что его не прогнали прочь.

Так что, отправляясь на базар за лошадью и повозкой, Риддин был спокоен, оставляя дом на Огонька. Мэйо дома оставить не удалось, он напросился с аднцем.

– А мы тоже ходили на базар, – сказал Мэйо, стараясь не отстать. Риддин на всякий случай пошел помедленнее и взял мальчика за руку, а то еще затеряется в толпе.

– Когда мне Чиа вместо горной львицы продали?

– Нет. Еще раньше, за одеждой. Чиа тогда долго бродила. Говорила, что слухи собирает.

– Вон оно как, – усмехнулся Риддин. – Хороший способ получения информации.

Этот способ им и самим очень скоро удалось оценить – весь базар говорил только об одном – о том, что наконец-то поймали гнусную Альчу, Кау Ши, которая была в банде знаменитого разбойника Гэльрана. А с ней и еще какую-то девку, тоже несомненно оборотня и разбойницу. Вот повезло кому-то. Теперь в столицу преступниц отвезут и награду получат. Целых пять тысяч шерлов, а может и побольше, ведь разбойниц-то теперь две.

– Тихо, – Риддин едва успел перехватить мальчика, ринувшегося было на защиту своей наставницы. – Тихо, – прошептал он ему на ухо. – Чем быстрее мы купим лошадь, тем быстрее отправимся спасать Чиа. А если нас поймают, как пособников разбойницы, то никуда отправиться мы уже не сможем.

Мэйо согласно кивнул, и Риддин его отпустил.

– Вот и славно.

Они прошли в звериные ряды, по дуге обошли место, где продавались породистые скакуны, им нужна была лошадь попроще, пусть не такая статная и красивая, зато выносливая и приученная ходить в упряжке. Особо не торгуясь и не придираясь, Риддин купил невысокого крепко сбитого мохнатого гнедого конька, а потом и повозку, колеса на которой легко снимались и заменялись полозьями, для этого даже поднимать повозку не надо было, за небольшую доплату бывший хозяин и полозья продал.

Обратно они уже не пришли, а приехали. Риддин принялся устраивать их покупку в сарайчике, а Мэйо помчался в дом, хвастаться Огоньку, но почти тут же вернулся. На побледневшем лице мальчишки безо всяких слов читалось – что-то случилось.