Текст книги "Юрис Подниекс. Тайна гибели документалиста, который снял развал СССР"
Автор книги: Татьяна Фаст
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Татьяна Фаст
Юрис Подниекс: тайна гибели журналиста, который снял развал СССР
© Фаст Т., текст, 2020
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021
«Могу сказать, что Юрис, несомненно, был одним из самых отважных людей, которых я знал. Я работал со многими режиссерами, которые проявили фантастическую смелость, снимая в опасных местах и отправляясь туда, где воюют. Но мало кто из них признал бы, что проявлял отвагу. И если бы Юрис услышал из моих уст: „Ты герой!“, он сказал бы: „О Боже, что за глупости!“»
Ричард Кризи, продюсер
Эта книга – попытка разобраться в тайнах судьбы известного режиссера-документалиста Юриса Подниекса. И одновременно она является свидетельством переломного времени 80-90-х. В этой истории, как в детективном романе, переплетается все: и тайная любовь, и игры спецслужб, и роковое стечение обстоятельств.
Автор книги Татьяна Фаст дружила с режиссером, ездила с ним на съемки, после смерти занималась расследованием причин его гибели. Юрис Подниекс единственный в мире так масштабно и подробно снял процесс развала СССР: трагедию в Чернобыле, землетрясение в Армении, войну в Карабахе, вооруженные конфликты в Грузии и Азербайджане. Его камера стала свидетелем того, как уходила Прибалтика. Он дружил с первым президентом России Борисом Ельциным и академиком Андреем Сахаровым, был знаком с главарем ирландских боевиков Джерри Адамсом. Он любил женщин, и они отвечали ему взаимностью. А его смерть стала внезапной и трагичной для многих людей. Тайна его ухода до сих пор не имеет однозначной оценки: слишком уж рискованную и авантюрную жизнь вел режиссер.
К читателю
Время стирает все. Кроме памяти о дорогих людях и годах, когда мы были молодыми.
Наша с Юрисом молодость пришлась на время распада могучей империи под названием СССР. Отчаянно смелый оператор и талантливый режиссер, Подниекс оказался единственным документалистом в мире, который зафиксировал этот процесс в невероятном объеме – он побывал во всех горячих точках конца 80-х – начала 90-х. И был не просто репортером, а участником, даже героем многих событий. А когда все по-настоящему, то и цену приходится платить высокую. У Юриса этой ценой стала жизнь.
Моя книга о нем – не мемуары в чистом виде. Скорее, биографический портрет с элементами журналистского расследования: что же привело 41-летнего Подниекса к трагическому финалу? И еще – дневник поколения, пережившего по-настоящему революционные времена. Они уходят от нас все дальше, покрываясь паутиной искажений, легенд и откровенного вранья. Профессия журналиста помогла мне сохранить это время в деталях и фактах.
Татьяна Фаст
Могу сказать, что Юрис, несомненно, был одним из самых отважных людей, которых я знал. Я работал со многими режиссерами, которые проявили фантастическую смелость, снимая в опасных местах и отправляясь туда, где воюют. Но мало кто из них признал бы, что проявлял отвагу. И если бы Юрис услышал из моих уст: «Ты герой!», он сказал бы: «О Боже, что за глупости!»
Ричард Кризи, продюсер
От автора
Эту книгу я задумала еще при жизни Юриса. Когда сказала ему об этом, он пошутил: «Подожди, дай мне сначала стать классиком…» Сегодня картины Подниекса изучают в ведущих киношколах мира. Его операторская работа в фильме Герца Франка «Старше на 10 минут» вошла в мировую десятку лучших документальных лент. Фильм «Созвездие стрелков» сделал его знаменитым в Латвии. «Легко ли быть молодым?» и «Мы» принесли известность по всему миру. Американцы назвали его новым Эйзенштейном.
Подниекс еще при жизни пережил минуты мировой славы. Одним из первых латышских режиссеров он вышел на Запад и покорил его. И первым с него вернулся. Признался, что жить и творить может только дома, где живо страдание.
Юрис был бесстрашным репортером, мастером сенсаций. За ним гонялось КГБ, боевики разных национальностей. После фильма «Мы» на Кавказе за его голову давали миллион. Но не журналистика, а чувства и эмоции, которыми наполнены его фильмы, сделали их классикой. И еще – этический критерий, который он называл церковью в себе. Эта внутренняя церковь помогла Подниексу противостоять имперской машине в годы всеобщего послушания. Она же не позволила поддаться эйфории первых лет независимости и стать национальным героем, когда ему настойчиво цепляли на пиджак национальный бантик. Политика не замутила его рассудок. Его горизонты всегда были шире региональных.
В январе 1991 года после гибели операторов его группы Андриса Слапиньша и Гвидо Звайгзне знакомый политик ему сказал: «Жаль, что ты не погиб на баррикадах, нам нужны жертвы на алтарь независимости». Юрис погиб «неправильно», во время подводной охоты на озере Звиргзду в расцвете лет. Обстоятельства смерти так и остались для всех загадкой. До сих пор те, кто его знал, в разных городах мира – Москве, Лондоне, Нью-Йорке, Киеве – задают мне вопрос: так что же случилось с Подниексом? Неужели убили?
Лежащая перед вами книга – попытка разобраться в тайнах его судьбы. Это биография большого и яркого человека. В ней, как в детективном романе, переплетается все: и тайная любовь, и игры спецслужб, и мистика. Мне помогали ее писать разные люди. Еще при жизни Юриса его парализованный отец, известный в Латвии диктор Борис Подниекс, писал сыну письма, которые так и остались неотправленными. Этот потрясающий дневник отцовской любви нельзя читать без слез. На несколько лет пережила Бориса его вторая жена, актриса Илга Муцениеце, которая успела мне многое рассказать о детстве Юриса. Скоропостижно ушла из жизни жена Юриса Элга Подниеце. Незадолго до смерти мы восстановили с ней по дням весь последний год жизни ее мужа, самый тяжелый и самый загадочный.
Бесценную помощь в написании книги оказала мне Антра Цилинска, хранительница кинонаследия и студии Юриса Подниекса. Отдельную благодарность также хочу выразить Александру Демченко (посмертно), Андрису Рубенису (посмертно), Льву Гущину, Алексею Учителю, Петру Вайлю (посмертно), Вахтангу Микеладзе, Николаю Караченцову (посмертно), Людмиле Поргиной, Светлане Икрамовой, Вильгельму Михайловскому (посмертно), Герцу Франку (посмертно), Абраму Клецкину, Вайре Страутниеце, Инне Сексте, Николаю Васильеву, Елене Лавчиновской.
Глава первая
Роковое лиго
«Я не могу принять мир таким, каков он есть. Вегетативное существование не стоит того, чтобы рождаться в этом мире».
Юрис Подниекс
Последний рассвет
Душным июньским днем 1992 года, когда большинство латвийских семей в преддверии Лиго отправляются за город, Юрис Подниекс, поддавшись уговорам жены, посадил семью в красный Range Rover и поехал в Кулдигу, небольшой городок в 120 километрах к западу от Риги.
Лиго был любимым праздником Юриса. В эту самую короткую ночь в году так хорошо было посидеть где-нибудь у воды, подышать запахом скошенной травы, попить пива с друзьями…
Но на этот раз ехать в Кулдигу не хотелось. Накануне в Ригу приехал грузинский проповедник Георгий Ибериони, с которым Юрис познакомился в Грузии. Большой, лохматый, черноглазый человек, похожий на Григория Распутина, пытался всех убедить, что совершил мировое открытие и нашел Ноев ковчег. Кто-то верил в его рассказы, кто-то усмехался, но Юриса он увлек и заинтриговал… В Латвию Ибериони приехал по приглашению рижских уфологов. Он уверял, что в сигулдских пещерах скрыты магические знаки, если их найти, то можно предсказать судьбу Латвии. Юрис уже начал снимать затеянные уфологами раскопки. Бродили в его голове пока еще смутные творческие планы: снять документальную трилогию о Латвии, Грузии и России – как по-разному сложились их судьбы после распада СССР.
К тому же он ждал приезда американцев, которым обещал устроить ряд встреч с местными политиками, но до Лиго не успел. Ощущение недоделанной работы не отпускало… Жена Элга между тем настаивала на поездке, говорила, что их ждут и он давно обещал родственникам.
На студии накануне тоже решили: все, баста, хватит работать, давайте хоть на Лиго отдохнем. Юрис грустно пошутил: это будет наш первый праздник после войны. Монтажер Антра Цилинска пригласила всю группу в свое родовое поместье под Цесисом, которое она с недавних пор стала обживать. Все были «за», только Юрис ссылался на обещания семье. И словно уговаривая себя, все время повторял: наконец-то я поплаваю…
Старый друг и соратник по киностудии Арнольд Плаудис тоже звал на Лиго к себе в Лангстини, предлагал, как раньше, попариться в баньке… Но Элга хотела отметить праздник в семейном кругу. Она была родом из Кулдиги, где ее отец когда-то был главой горисполкома, по нынешним меркам, мэром города, и трагически погиб в автокатастрофе в этих же местах, мать перебралась к дочери в Ригу, а в Кулдиге остались ее двоюродные братья и тетя. К ним Подниексы периодически наведывались – отдохнуть, порыбачить. Здесь хорошо спалось в большом сельском доме, построенным дедом Элги еще в 1928 году.
23 июня Юрис проснулся около 6 утра. Со второго этажа был хорошо виден старый яблоневый сад. Дымка утреннего тумана постепенно отступала перед лучами солнца, наполняя сад искрящимся светом. Юрис представил себе, как бы это смотрелось в кадре. Так рано он обычно поднимался только ради съемок. В то утро спешить было некуда, но какая-то сила подняла его, будто торопила продлить этот последний день его жизни.
Провести Лиго в Кулдиге Подниексы собирались еще в мае, когда приехали навестить родных. Двоюродный брат Элги Агрис познакомил Юриса с соседом по имени Леонид. Тот работал охранником в местном отделении коммерческого банка и увлекался подводным плаванием. Они разговорились, Юрис легко сходился с людьми, и сосед предложил ему поплавать вместе. Юрис как всегда загорелся, пообещал, но с приближением праздника все больше сомневался: успеет ли закончить с делами? Леонид, узнав от Агриса о возможном срыве, очень огорчился: ну как же так, я уже со всеми договорился!
Стоя у окна, Юрис порадовался, что все-таки вырвался из города, представил себе, как, наконец, поплавает – вода его успокаивала, расслабляла, в ней он чувствовал себя как в родной стихии, недаром, занимаясь пятиборьем, получил второй разряд по плаванию… Давно ли они с приятелем Андрисом Рубенисом сбегали из школы, чтобы поплавать наперегонки в бассейне? Мелькнувшая мысль об Андрисе больно уколола: сколько же они не виделись? Было время, когда ни дня не могли прожить друг без друга, обсуждали каждый кадр его нового фильма, каждого героя. А в последние годы только ели, выпивали, настоящего разговора так и не получалось. Вроде и было что сказать, а встречались, произносили две-три фразы – и замолкали.
Хорошо, что сегодня можно будет нырнуть с аквалангом. Юрис вспомнил смешной эпизод на озере Лангстини, кажется, это было после «Созвездия стрелков». Соавтор сценария Арнольд Плаудис пригласил его покататься на виндсерфинге. На озере было ветрено, Юрис впервые держал в руках парусник, не удержался и угодил в воду вместе с ним. А тот оказался тяжелым, затонул. Пришлось потом нырять за ним с аквалангом. Ощущение было восхитительное, как будто ты попал в другой мир, все вокруг словно было снято рапидом, как в замедленной съемке. Неужели с тех пор прошло 10 лет?
Он очень хотел быть понятым
В последнее время он стал набирать вес и переживал из-за этого. Пробовал играть в баскетбол, но в любых тренировках нужна регулярность, а где ее взять в этой гонке… Да и почувствовал, что бегать тяжеловато, одышка мешает. Надо бы меньше курить… «Может, просто старею?» – усмехнулся он. Немного побаливала голова, последнее время он не раз ловил себя на этом. Недавно копался в моторе своей «Вольво» и, видимо, не до конца закрепил капот – тот неожиданно свалился ему на голову. Да так, что на темени образовалась шишка. Со временем она прошла, но тяжесть в голове осталась, периодически переходя в боль, как сейчас.
Последний год Подниекс чувствовал себя неважно. Не только физически. Улеглась волна всенародной любви и славы после выхода «Легко ли быть молодым?», когда к нему подходили на улицах, чтобы поблагодарить за фильм. Прошли сумасшедшие годы работы над эпопеей «Мы», когда он со своей неизменной группой всего на несколько камер снял почти всю хронику развала СССР… Невероятные, сногсшибательные события стремительно меняли друг друга, и он летел за ними с одной мыслью – успеть, догнать, не упустить: взрыв в Чернобыле, землетрясение в Армении, война в Тбилиси, стрельба в Вильнюсе и Риге…
Пять лет подряд он снимал, снимал и снимал, не давая себе возможности остановиться.
Теперь наступало другое время, рыхлое, непривычно тягучее, когда не надо было никуда спешить и ни за кем гоняться… Он вдруг подумал, что так, наверное, чувствовали себя солдаты после войны – еще вчера они были в шаге от смерти, лезли на амбразуры, а сегодня им говорят: баста, ребята, в ваших подвигах больше никто не нуждается, идите работать в домоуправления…
Не уходил из памяти только прицельный огонь на Бастионной горке, изрешеченный пулями мостик и оседающий на глазах Андрис с его предсмертным хрипом: «Снимай меня!..» Этот голос его преследовал по ночам, он все раскручивал назад пленку той незабываемой ночи, не переставал винить себя, что заставил ребят бежать через мостик, а надо было к памятнику Свободы, вот где сняли бы уникальные кадры и остались живы…
Он сильно закашлялся, отчего в голове застучали молоточки. На травму наложилась простуда, которую он месяц назад привез из Тбилиси. Вместе с ассистентом Александром Демченко и другими членами группы они были там на съемках. Он никому не жаловался, но чувствовал, что разваливается на части.
К физическим мученьям добавились творческие. Он не мог определиться, что снимать. Понимал, что после «Мы» стал повторяться. Чтобы сделать открытие, нужно было выходить на новый уровень. Он понимал это как никто другой, потому что не раз совершал подобные рывки.
И если бы не было замыслов! Они буквально роились в его голове, теснили друг друга. Его давно не отпускала мечта – соединить документальное и игровое кино и сделать это на основе философской пьесы Райниса «Язеп и его братья». Это было переосмысление известного романа Томаса Манна, но на другой лад. Юрис давно носился с этой идеей. Он все мечтал закончить с текучкой, взять книги, уехать на дачу к Ансису Эпнерсу – тот столько раз приглашал, – там посидеть месяц-другой, сосредоточиться…
Была идея поставить документальную киносатиру из жизни новой латвийской власти. Он присматривался к ней с любопытством. Тем более, что со многими дружил с юности. Но теперь он не узнавал бывших приятелей, видел, как власть, должности, деньги их меняют. Как-то друзья затащили его в зарождающийся политический Клуб-21, он даже разочек появился там во фраке и бабочке. Но что-то показалось ему во всем этом шутовское, ненастоящее. Какая-то игра в господ. Он посмеялся, вспомнив, как были похожи на пингвинов некоторые борцы за независимость…
Мысли о героях и жертвах, слепой вере и готовности пойти на преступление мучили его и в отношении ОМОНа, который латыши считали главным врагом независимости. А он видел в этих парнях тех же афганцев, использованных и брошенных советской властью, тех же латышских стрелков, обманутых сначала Лениным, а потом своими. «Мы все немного омоновцы», – сказал он тогда мне в интервью, имея в виду, что и теми, и другими манипулировали, сталкивали лбами, заставляли стрелять вслепую… Донести эту мысль до других он считал очень важным. Недаром часто повторял, что жизнь его не отпускает, и если на улицах вновь появятся танки, он не сможет спокойно снимать в павильоне эпизод с актерами.
Не давала покоя и неопределенность в семейной жизни. Неожиданно обнаружилось, что вырос сын. А он и не заметил. Когда заметил, взял его с собой на съемки в Россию, дал в руки камеру, предложил: снимай! Тот поначалу ухватился, увлекся, – отец был для него непререкаемым авторитетом, – но то ли камера показалась тяжелой, то ли видел парень плохо, но выходило неважно… Интерес к школе у мальчика пропал, а к кино так и не возник… Юрис не знал, что делать с сыном, куда его направить… С женой тоже все шло под откос. Признавался друзьям, что перестал ее чувствовать. Понимал, что во многом сам стал причиной такой ситуации. Но решиться уйти из семьи все-таки не мог. Корил себя за эту нерешительность, но понимал, что к такому шагу не готов. Все это создавало душевный дискомфорт – он нигде не мог найти покоя: ни на съемках, ни дома, ни на студии. Мысли громоздились, выстраивались в цепочки, на них наслаивались другие. А ясных ответов не возникало…
…Вид утреннего сада его успокаивал. Было что-то божественное в этой целомудренной красоте природы. Юрис ощутил на себе крест, подаренный православным священником Борисом Старком. С тех пор как они познакомились на съемках «Мы» в подмосковном городке Переславль-Залесский, походили по кладбищу поверженных крестов, он не снимал с себя этот подарок. Они много говорили о вере, Юрис сознался, что не чувствует себя в церкви в своей тарелке, ему мешает присутствие других людей, не дает сосредоточиться. Отец Борис успокоил его, сказал, что главное носить церковь в себе, и совсем неважно, где молиться. Сейчас, глядя на струящийся меж деревьями свет, Подниекс вспомнил эти слова.
Он растер себе виски, шею, кажется, молоточки стучать перестали. Но снова вернулся кашель. Стараясь никого не будить, он тихо вышел в сад, нашел в сарайчике косу, долго к ней примеривался, как бы половчее ухватиться, – и стал косить заросшую лужайку. Трава поддавалась плохо, увертываясь от косы, и он с удивлением обнаруживал вокруг себя то лысые прогалины, то неровные зеленые клочья.
Элга Подниеце, жена Юриса:
«23-го я проснулась позже Юриса, вышла в сад. Он уже выкосил половину лужайки и говорит: ах, как красиво было на восходе солнца! Где-то в половине девятого сели завтракать прямо в саду. Все посмеивались над его покосом. А он отшучивался: «Это я так, для поддержки спортивной формы». Потом пришел сосед, принес акваланги, и они решили ехать на озеро: Леонид, мой сын Давис, два моих двоюродных брата и Юрис. Леонид поехал на своей машине. Они выехали где-то около 10 часов утра. Юрис уехал на озеро в необычно спокойном настроении. Мы все ощутили это».
Озеро Звиргзду расположено между местечками Эдоле и Алсунга. От Кулдиги это примерно 25–27 километров. Место родственникам Юриса было знакомое, туда они не раз ездили купаться. День стоял тихий и не по-летнему серый. Того и гляди вот-вот пойдет дождь. Может быть, поэтому и отдыхающих было не видно. Правда, в полутора километрах по берегу располагался кемпинг. Местные жители потом вспоминали, что за два дня до Лиго там поселился какой-то человек, который после обеда 23-го оттуда уехал. Видели якобы и какую-то лодку, которая тоже потом исчезла. Мужчины сначала посидели на берегу, немного выпили. Сколько немного, никто не помнит. Леонид вытащил снаряжение. Юрису костюм оказался тесноват, он натянул его на себя с заметными усилиями. Рассказал, как однажды плавал с аквалангом на озере Лангстини – вытаскивал затонувший виндсерфинг. В воду они с Леонидом вошли одновременно. Тот показал ему место, где стоит плавать.
На какое-то время про пловцов все забыли. К двоюродному брату Элги Агрису подошел какой-то знакомый, они с ним поговорили. 16-летний сын Юриса Давис, гуляя вдоль озера, заметил у противоположного берега лодку с аквалангистом, каких-то людей в темной одежде, машину «Латвия» на берегу… Озеро было неширокое, метров 500, но в длину достигало двух километров, дно было неровным, разной глубины, в некоторых впадинах она достигала 18 метров. Минут через двадцать Давис вдруг увидел, как довольно далеко от него из воды вынырнул Юрис, почему-то без маски, махнул ему рукой и снова исчез. Он решил, что отец его так поприветствовал.
Примерно через час из воды появился Леонид. Родственники Подниекса вспоминают, что он вышел на берег ужасно взволнованный и сразу спросил: «А где Юрис? Он уже здесь?» Ему говорят: его нет, вы же были вместе… Леонид снова отправился в озеро. Когда вышел, то почти немыми губами выдавил: «Юрис куда-то пропал».
С тех пор Юриса никто не видел. Его тело нашли на дне озера лишь на 8-й день поисков. Эксперты пришли к выводу, что произошел несчастный случай, к которому привел целый комплекс причин: нездоровое сердце, неисправность акваланга, стечение обстоятельств… В эту версию поверили не все… Но уголовного дела возбуждено не было. Существовали лишь многочисленные следственные материалы: экспертизы, заключения, справки, которые какое-то время хранились в архиве Генеральной прокуратуры… Когда я писала эту книгу, их там уже не было. Все материалы того трагического дня пропали. Восстановить их сегодня можно только по свидетельствам очевидцев.
