Текст книги "На собак волков не зови"

Автор книги: Татьяна Чистова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Сейчас посмотрим, – Денис осторожно подобрался к столу, не сводя взгляд с псины, пальцем выскреб из банки остатки жира и присел на корточки.

– Иди сюда, радость моя, иди скорее. Кушать, хочешь кушать? – проворковал он, да так умильно, что самому стало тошно. Псинка замерла на месте, вытянула сморщенную мордочку с выпуклыми глазенками и задрожала на всех четырех лапках. Кушать она хотела, но подойти поближе опасалась. Или не могла сообразить – тушенка это съедобно или нет? Пахнет, вроде, неплохо…

– Иди, иди, не бойся, – подбадривал псину Денис, он встал на четвереньки и вытянул руку вперед, – иди сюда, мой зайчик.

Отец негромко фыркнул и пополз с крыльца вниз, псина вздрогнула, прижала уши и шагнула вперед на дрожащих подламывающихся конечностях. Денис наклонился, схватил псину за шкуру на спине и вскочил на ноги. Шавка заверещала, принялась извиваться и крутить ушастой башкой во все стороны, Денис перехватил уродца за шкирку и показал старику:

– Ты прав, это кобель.

Отчим ухмыльнулся с довольным видом и уселся за стол. Денис встряхнул псину и понес ее к кустам малины.

– Еще раз тут увижу – убью, – предупредил он орущую дурниной шавку, размахнулся и швырнул скотину через забор. Собака с визгом улетела прочь, с той стороны послышался негромкий шлепок, потом все стихло. А еще через пару секунд к вою шавки прибавился женский рев – не стесняясь в выражениях, хозяйка скотинки обещала Денису массу проблем в ближайшем будущем.

– Рот закрой, овца! – проорал в ответ Денис, подтянул спадающие штаны и вернулся к столу. На нем уже обновилась сковородка с закуской, отчим разливал самогонку по пластиковым стаканам.

– Дебилы, – выдохнул Денис и плюхнулся на табуретку, – закапывал бы таких. Целиком из удобрения состоят, мозга нет ни грамма, даже спинного.

– Не всех дураков война убила, – согласился отец, – надеюсь, что они скоро уедут.

– Я тоже, – Денис взялся за стакан, отец потянулся к нему своей посудиной, но замер на полдороги. В калитку требовательно и громко постучали, Денис поморщился и сделал большой глоток.

– Открой, – попросил он отца и поднялся из-за стола, – ведь не отвяжется.

– Денис, ты того, не очень, – отчим даже протрезвел от предчувствия близкой беды.

– Спокойно, батя, – заверил старика Денис, – ничего не будет. Мы просто поговорим. Запускай, – и стянул с себя футболку.

Отчим отодвинул тяжелую задвижку и едва успел убраться в сторону. Калитка распахнулась, и во двор влетел молодой человек с взъерошенными рыжеватыми волосенками и перекошенным покрасневшим в гневе лицом. Юноша быстро оценил обстановку, свысока посмотрел сначала на старика, потом на Дениса, верно определил виновника истерики своей жены и ринулся в бой.

– Вы что себе позволяете! – возмущенно проорал он, вытаращив желтоватые глазенки под короткими ресницами, – кто вам разрешил прикасаться к моей собственности! Эта собака стоит почти тысячу евро! Да, тысячу! – обернувшись, рявкнул он на матюкнувшегося вполголоса старика.

– Охренеть! – подал голос Денис, – и ты что, в сам деле за нее столько денег отдал?

– Да! – молодой человек продолжал наступать, – да, отдал! Это подарок моей жене на день ее рождения!

Денис покрутил в пальцах стакан, принюхался к содержимому. Пахнет приятно, смородиной и еще чем-то терпким. Надо будет у бабки рецепт спросить и на следующий год самому сделать, литров несколько…

– Я с вами разговариваю! – взвизгнул мужчинка, и Денис поднял голову, рассматривая своего гостя. Длинный, голова большая, плечи узкие, дергается, как червяк на крючке и одет соответствующе – в обтягивающие брючки в мелкую клеточку и слишком короткую для него футболку с надписями. Если бы червяк мог орать, у него был бы точно такой же голос – высокий и резкий, как у базарной бабы.

– Это жестокое обращение с животными, вы должны немедленно извиниться и компенсировать моральный вред, нанесенный моей жене! Я оцениваю его в сумму… – гость выдохся, заглох, но уже набирал во впалую грудь новую порцию воздуха.

– Ладно, ладно, я понял, – примирительно улыбнулся Денис, – собачку жалко, да. Лапки у нее целы? Хвостик? Вот и хорошо.

Денис поднялся на ноги и направился к гостю. Калитка грохнула, лязгнул засов. Отец вырос перед дверью, как из-под земли и словно невзначай похлопывал «пяткой» косы себе по ладони. Острое лезвие поблескивало в сумерках, зоозащитник заозирался, метнулся вправо-влево. Денис не двигался, следил за перемещениями гостя.

– Да ты присядь, не мелькай, – предложил он, молодой человек послушно плюхнулся на перевернутое ведро и вытаращил глаза. Весь его запал исчез, он пялился то на Дениса, то оборачивался назад. Но отчим свой пост не покидал и осторожно, кончиком пальца проверял остроту лезвия «литовки».

– Работаешь? – в ответ сосед кивнул и попытался оторвать зад от ведра.

– Где? – чисто для поддержания беседы поинтересовался Денис.

– Коннективити-менеджер в энтертеймент-медиабюро, – без запинки выдал гость и поерзал не неудобном сиденье.

– Молодец, – Денис сделал вид, что все понял, – угощайся, – и подвинул юноше полную горячей тушенки сковородку, – может, тебе налить?

– Нет, нет, – наотрез отказался тот, – я это не пью. И всякую гадость не ем, – Денис заметил, как губы гостя скривились, а лицо перекосила гримаса.

– Правильно, я тоже тушенку не люблю, мне бы свежачка, с кровью, – поделился он своими гастрономическими пристрастиями, – но с голодухи и это сойдет. Или вот еще рецепт, тебе понравится – берешь змею, живую, башку ей отмахнешь, шкуру до хвоста спускаешь, хвост тоже рубишь нафиг. Кишки сами выпадут, потрошить не надо. И бросаешь на две – три минуты в котелок с кипящей подсоленной водой. Можно целиком, калачиком ее скрутить, можно на порции настрогать. По вкусу отдаленно напоминает курятину с рыбой. Рекомендую, – в сумерках Денис видел, как бледнеет лицо гостя, как трясутся у него губы и руки. Молодой человек подпрыгивал на ведре, порывался встать и бежать без оглядки, озирался по сторонам. Денис уселся на табурет, подтащил сковородку к себе и перемешал ее содержимое деревянной лопаткой.

– А вообще я животных люблю. Собаки и кошки, друзья человека, они украшают нашу жизнь, а в трудное время и стол, – Денис отправил в рот порцию остывшего мяса с картошкой, прожевал и продолжил:

– Возьмем, например, собаку. Не вашу, не переживай, там кроме костей и есть нечего, если только на холодец. А так башку ей долой, лапы тоже, кровь слить, шкуру содрать… Кошку не ел, не довелось, так что врать не буду. А вот короеда как-то попробовал. Запек малость в консервной банке. На вкус как семечки тыквенные. Голову с челюстями отщипывал. Не смог есть с головой-то. А вспарывать и потрошить там нечего. Личинки майского жука в жареном виде тоже годятся, без башки и лапок, естественно. Отец, выпусти его! – заорал вслед гостю Денис. Коса тренькнула в такт движениям старика, калитка распахнулась, гость споткнулся на пороге, вскрикнул тонко, врезался плечом в столбик и вылетел в темноту. Старик посмотрел ему вслед, захлопнул створку, поставил косу на место и вернулся к столу.

– Ты что, в самом деле все это ел? – света неяркой лампочки с кухни было достаточно, чтобы Денис заметил интерес в глазах отца. Но отвечать не стал, молча разлил остатки самогонки по стаканам.

– Откуда ты про это знаешь? – не отставал отчим. Он угнездился поудобнее на ведре и бережно держал стакан обеими руками.

– Где, где. В армии, конечно. Ты же меня сам туда пристроил, или забыл уже? У нас в последний год для контрактников курс выживальщины ввели. Инструктор – на всю голову отмороженный мужик попался, мы его все боялись. Он и кузнечиков жрал, и рыбу живую, и трезвый на снегу спал, – Денис слега протрезвел от воспоминаний.

– Как же забыть, помню. Ты же аттестацию тогда завалил, или я что-то путаю? – невзначай напомнил отец.

Ничего он не путал, и все прекрасно помнил. Да, завалил, да, не получил зачет. А все потому, что сослуживец при десантировании ногу вывихнул, и Денис тащил его на себе почти двое суток по полям и лесам. Вместо зачета благодарность в личное дело получил, но кто ж теперь об этом вспомнит.

– Еще хорошо помню, как после учебки тебя ночью в расположение части вывозили, лично замкомандира постарался. Драку помню, – продолжал ворошить прошлое отец, – и двух юношей из гордого племени: одного со сломанным носом, второго с побоями разной степени тяжести тоже помню. Тебе тогда «дизель» светил. Чудом отвертелся.

Денис ухмыльнулся и задрал голову к звездному сентябрьскому небу. Да, было, девки, было. Вновь прибывшая партия овцеводов доила новобранцев, как коз, деньги и все ценное осело в карманах горцев, оставался только Денис. Отдавать свое просто так первому встречному он не собирался. Тут пригодились и навыки рукопашки, полученные от отца, и секция бокса и лютое желание привить гостям правила хорошего тона. Вломил он им тогда от души, по всем правилам, как положено отвесил, с добавкой. В самом начале налетели аж трое орлов, куда потом последний делся – история умалчивает. Сам, конечно, тоже огреб, не без этого. Зато дальше, уже в общей свалке, отоварил вымогателей основательно, пока офицеры холостыми в потолок стрелять не начали. И ночную гонку на раздолбанном Уазике помнит, и сонного военврача, поднятого с постели среди ночи. Тот осмотрел новобранца, обнаружил телесные повреждения лицевой части черепа и пальцев рук, зафиксировал побои и пробормотал «годен». А раз годен, то пожалуйте, Архипов Денис Андреевич, послужить. И понеслась работа на два года, а потом еще на пять лет… Помню, было, но давно.

– Ага, значит мне за самозащиту – дисбат, а орлам тем – досрочный дембель. За вымогательство, побои и издевательства. Я тебя правильно понял? – на всякий случай уточнил Денис, но отец предпочел отмолчаться. Позиции сторон давно известны – все должно быть по закону. По какому – не уточнялось, спорить можно до хрипоты. До драки не дойдет по ряду причин. Хотя бы по той, что рукопашке отчим Дениса лично обучил еще в школе. И взял с пасынка страшную клятву применять полученные навыки только в мирных целях.

– Все, спать, – отец поднялся с табуретки, Денис принялся собирать со стола посуду. Второпях, на ходу допили остатки самогонки, свалили тарелки с вилками и сковороду раковину. Прикинули наскоро дела на завтра – получалось, что до вечера пятницы должны управиться. А утром в субботу будьте любезны прибыть во дворец бракосочетаний на свадьбу любимой внучки и обожаемой племянницы. По просьбе Вики Денис привез отцу «официальное» приглашение – вычурную яркую открытку размером с две ладони. Старик провертел ее в руках и поставил на полку рядом с фотографией жены.

– У тебя хоть костюм приличный есть? – спросил, когда уже улеглись спать в соседних комнатах.

– Есть, – отозвался сонным после выпитого голосом Денис, – приличнее некуда. Лерка купить заставила, я в нем себя как в гробу чувствую. Жмет со всех сторон. Ботинки не лучше.

– Потерпишь, – заявил отец, и заворочался на старой кровати, Денис закрыл глаза. Последнее, о чем успел подумать, что с Лерой увидеться он еще успеет. Если приехать не в субботу утром, а вечером в пятницу и с вокзала сразу к ней… А утром бежать приводить себя в порядок и надевать этот чертов костюм. Или позвонить девушке, пусть заберет к себе, ключ у нее есть. А, черт, там Серега дрыхнет, напугает еще своим видом. Пора заканчивать эту жизнь на два дома, сколько можно… Ладно, после разберемся. Навалилась приятная тяжелая дрема, сдавила мягко виски и утащила в плотный крепкий сон. Приятный, сладкий, почти как в детстве, но прилетела к виску муха, жужжала настырно и трещала крыльями. Надо бы прогнать чертову тварь, но сил нет даже глаза открыть. А зараза не унималась – позудит над ухом и спрячется, повисит в стороне пару минут и назад. На третий раз Денис сообразил, что не муха это его достала, а телефон. Жужжит в кармане брошенных на спинку стула джинсов, и давно жужжит, судя по всему. В утренних сумерках он на ощупь нашел трубку, потащил ее из кармана. Телефон снова ожил в руках, но быстро затих.

– Да погоди ты, – бормотал Денис себе под нос, – слышу я, не глухой. Поднес экран к глазам, зажмурился, посмотрел на список звонков снова. Шесть звонков и все от Светки. Плюс висит одно непрочитанное сообщение, от нее же. Денис нашел в меню закрытый желтый конвертик, нажал «прочитать». Всего три слова, но кто их написал? Зачем? О чем это вообще? «Вика повесилась. Приезжай».

Денис спустил босые ноги на пол и уставился на экран мобильника. Ничего не менялось, смс-ка от сестры никуда не делась, но смысл написанного яснее не становился. «Ерунда» – крутилось в голове – «это ошибка. У Светки сперли телефон, и какая-то сволочь теперь развлекается. Но тогда при чем здесь Вика?»

Мысли путались, муть в голове сгущалась, Денис провел пятерней по волосам от лба до затылка, встряхнулся. Так, первым делом надо перезвонить, спросить, что за шутки. И объяснить уроду, как с такими обычно поступают в приличном обществе.

Голос сестры он услышал после второго гудка, та заговорила сразу, монотонным и ровным голосом, словно читала с листа. Ни эмоций, ни истерики – ничего. Все либо задавленно конской дозой успокоительных или так сказывается шок.

– Денис, Вика повесилась. На качелях, во дворе. Я ее утром нашла. С работы вчера сбежала, сегодня первой электричкой из Москвы приехала. Домой иду, вижу – люди стоят, подхожу, а она там… В платье свадебном, в шляпе. На лентах, за перекладину их обмотала, потом шею, – голос сорвался, в трубке он слышал не то кашель, не то рыдания. И только сейчас уловил фон – гул голосов, хрип рации, обрывки фраз и тихий треск. Потом раздался собачий лай, его заглушил пронзительный автомобильный гудок. Значит, все происходит во дворе, у тех самых качелей. Господи. Вика, качели, ленты. Зачем? Зачем она это сделала? Почему осталась одна, что случилось?

– Я сейчас приеду! – выкрикнул Денис в трубку, – жди меня, я скоро!

Светка прорыдала что-то в ответ, связь оборвалась, Денис отшвырнул телефон и принялся натягивать штаны.

– Случилось что-то? – на пороге комнаты появился отец, следил за метавшимся пасынком.

– Да нет, ничего, нормально все, – Денис старался не смотреть отчиму в глаза, кое-как зашнуровал кроссовки и ринулся за рюкзаком. Отец не мешал ему и вопросов не задавал. Вышел следом за сыном во двор, открыл калитку, но Денис ринулся в другую сторону. Вдоль малины по заросшим бороздам, где когда-то росла картошка к забору. Рывок на себя и вверх – и он уже на другой стороне. Это самый короткий путь к дороге, только бы поскорее пришла маршрутка или лучше поймать попутку? Неважно, лишь бы быстрее, как можно быстрее.

День подкидывал одну подлянку за другой – маршрутка вовремя не пришла, попутки дружно мчались мимо. Денис озверел и пошел пешком, не забывая махать каждой машине. Наконец, над ним сжалился водитель «бычка», но заломил такую сумму, что Денис едва сдержался от резких эпитетов. Влез в кабину и принялся крутить в пальцах мобильник. Позвонить – не позвонить? Нет, лучше не надо. Если все это правда, то от Светки сейчас толку мало, надо смотреть самому. И почему так медленно тянется дорога, обычно он долетал до поворота на деревню за сорок минут, а тут тащится уже почти час.

– Зараза, – сплюнул в окно водила и остановил машину в хвосте длиннющей очереди на переезд. Стояли, похоже, давно, пробка растянулась метров на пятьсот, и это был не предел. Денис помнил свой рекорд – полтора часа в самом узком месте города, через который и прет на Москву весь трафик. Закрыт переезд – суши весла, четверть часа простоя это минимум. Про максимум лучше не думать. Денис выпрыгнул из кабины, бросил деньги на сиденье и побежал вдоль вереницы машин. Утренний холодок уже сменялся жарой, когда он оказался во дворе Светкиного дома. Первый взгляд на качели – там ничего, все, как обычно. Зато песок рядом истоптан и валяются обрывки белой с блестками ткани. Сердце глухо стукнуло, к горлу поднялась горячая волна, захлестнула белый свет и упала обратно. Денис посмотрел по сторонам – все в порядке, обычный двор, обычный день. Пошел к знакомому подъезду, поднялся на второй этаж.

В квартире пахло лекарствами и водкой, по комнатам слонялись люди в форме и просто чужие, Денис узнал соседку Светки, кивнул ей.

– Она в кухне, – доложила бледная женщина и принялась тереть платочком красные глаза, – но не соображает ничего. Ее врачи успокоительными накачали. А Вику увезли минут двадцать назад, вы немного опоздали.

– Я понял, – Денис приоткрыл дверь и посмотрел на сестру. Сидит в пол-оборота к нему, спина прямая, аж жутко, руки на коленях, смотрит в окно. Рядом расположился участковый, у подоконника трутся еще двое в синей форме, курят, стряхивают пепел в горшок с цветком. Тот, за столом, пишет что-то, двое по очереди задают Светке вопросы. Денис шагнул назад и прикрыл створку.

– Почему? Когда? Кто видел? – на все вопросы соседка мотала головой. Нет, она ничего не знает – все произошло ночью. Спала, как и все, проснулась от криков. Выскочила, увидела все и сама чуть дух не испустила. Потом «скорая», полиция, толпа зевак – все, как обычно.

«Надо подождать» – Денис ушел в комнату, сел на диван. Кругом ящики, коробки, на столе несколько огромных букетов, от запаха цветов в комнате душно и начинает болеть голова. И чего-то не хватает, одной важной детали, только никак не сообразить, какой именно. А время идет и до сих пор ни черта не ясно – что произошло, когда, почему?

В коридоре послышались приглушенные голоса, хлопнула входная дверь. Денис кинулся в кухню, но зря – теперь за Светку взялся тот, кто отирался у подоконника, третий опер куда-то подевался. Светка заметила брата, подняла руку и вдруг очень быстро поползла по стене на пол. Ее подхватили, посадили обратно, Денис подал ей кружку с теплой водой.

– Утром, – твердила сестра, – утром шла с электрички. Нет, не звонила, было пять утра, все спали. Нет, не знаю…

– Я вас не об этом спрашиваю, – перебил Светку полицай, – о причинах самоубийства своей дочери что можете сказать? Она пила? Употребляла наркотики? Была психически неуравновешенна?

– Капитан, ты не обалдел? – на голос полицай обернулся, попытался оторвать зад от табуретки, но передумал. Денис завел руки за спину и сверху вниз смотрел на дознавателя.

– В каком смысле? – чирикнул тот, – вы что себе позволяете? Вы кто?

– Я родственник. Виктория – моя племянница. У нее в субботу свадьба назначена. Была, – Денис старательно выговаривал слова и старался не повышать голос, – какие наркотики, какая… Ты ее видел? Это ребенок, ей всего восемнадцать лет…

– Денис, не надо, – ожила Светка, – подожди меня, я сейчас…

– Ага, ребенок. Знаем, видели, – пробурчал ему в спину опер.

Дверь в кухню снова закрылась, из комнаты несся тихий плач, с площадки – довольное ржание. Денис заглянул в комнату – Светкина соседка рыдала в платочек и деликатно сморкалась, рядом сидели еще две незнакомые тетки. А за входной дверью по телефону трепался участковый и гоготал в ответ на каждую реплику собеседника. Оторжался, глянул недовольно на Дениса и убрал мобильник.

– Чего тебе? – спросил чернявый юноша с масляным, скользким взглядом, – ты кто?

– Родственник, – вежливо представился Денис, – Вика – моя племянница. Что произошло…

– Самоубийство в состоянии аффекта, – оборвал его участковый, – обычное дело. Тело в морг увезли, вскрытия не будет.

– Почему? – руки он на всякий случай убрал за спину, сцепил пальцы.

– Потому что все и так понятно, – участковый шагнул к дверям квартиры, но Денис заступил ему дорогу.

– Погоди, давай поговорим, – в пальцах волшебным образом появилась тысячная купюра. Денис аккуратно сложил ее в нагрудный карман синей рубашки полицая и повторил:

– Что произошло? Узнал что-нибудь? Скажи, как человека прошу…

– Да нечего говорить, нечего! – зашептал чернявый юноша, – не было свидетелей. Вышла ночью и все по-быстрому оформила. Утром нашли. Самоубийство…

– А почему в состоянии аффекта? – на ухо полицаю прошептал Денис, – откуда сведения? Значит, были свидетели? Что видели, что говорят?

В карман участкового легла вторая тысячная бумажка, юноша отступил к подоконнику, поманил Дениса за собой. Убедился, что рядом никого, открыл папку и показал Денису исписанный мелким корявым почерком лист.

«… примерно около половины одиннадцатого вечера к подъезду подъехала белая машина. Из нее вышла девушка, проживавшая в квартире №… и вошла в свой подъезд. Машина уехала» – прочитал Денис и уставился на полицая. Тот закрутился, как уж на сковородке, вжался в стену и вытер с нее задницей пыль. Денис молча смотрел на полицая, тот не выдержал и зашептал:

– Бабка ее видела, на первом этаже живет. С собачкой погулять на ночь вышла, а тут машина. Из нее Вика твоя вышла, сама вышла, заметь. А те ей вслед проорали что-то и укатили. Все, – он шагнул вперед, но тут же шарахнулся обратно.

– Что за машина, что кричали? – спокойно поинтересовался Денис. Горячая волна била в уши, подпирала кадык, пальцы словно свела судорога. Но надо дожать участкового, и дожать немедленно. И есть еще кое-что, надо уточнить, вспомнить бы, что именно.

– Ну, бабка глухая, слепая, могла и перепутать, – выкручивался полицай, – она толком не разобрала, а я не уточнял… Белая машина с волчьими мордами! И орали «девочка хорошая, мы проверили»! Доволен? Все, отвали! – Денис покачнулся от толчка в грудь, но с места не сдвинулся.

– Я понял, – произнес он, – что делать будешь? Дело сам заведешь или мне заявление писать?

– Какое дело, какое заявление? Поехала твоя Вика с джигитами покататься, развлеклась и домой приехала. Не сама приехала, а привезли, у меня свидетель есть! – полицай ткнул пальцем в черную облезлую обложку, – не будет никакого дела! Домой пришла живая и здоровая! А что потом – не мое дело! Не мое! – орал он Денису в лицо. Пришлось отойти, пропустить полицая перед собой, остановиться перед закрытой дверью. «Хорошая девочка…» Урвали, получили свое, суки. Как, когда? Господи, Вика, что ты натворила… Денис рванул на себя ручку двери, ввалился в квартиру сестры.

Запах валерьянки и нашатыря валил с ног. Светка сидела там же, где он ее оставил – в кухне, опера толклись в коридоре. Соседки рыдали навзрыд, на паласе валялся перевернутый пузырек с нашатырем. Денис поднял его, выкинул в мусорное ведро.

– Пашка, – шептала сестра, – и Пашка тоже. Боже мой, Денис, за что, почему…

– Он что… – от одной мысли о том, что сегодня ночью оборвались две жизни, стало нехорошо. Но Светка мотала головой, от нее пахло лекарствами и крепкими духами, светлые волосы повисли вдоль худого лица, глаза блуждали, как у сумасшедшей.

– Нет, он в реанимации. Вчера поздно вечером он к ресторану поехал, к «Аисту»… Один… Ему голову проломили, он жив, пока жив. Врачи говорят, что если выживет, то все равно инвалидом останется. Мне его отец звонил, а я не слышала… Сейчас только увидела, сама набрала…

От резкого звонка в тишине квартиры Денис вздрогнул, вышел в коридор. Опера и участковый смылись, только хлюпают носами соседки. Он повернул защелку, открыл дверь. На площадке стоял отчим – глянул на пасынка и шагнул через порог.

– Вики нет, – в спину отцу произнес Денис, – Пашка в реанимации. Ее волки изнасиловали и у подъезда выкинули. Пашка разбираться поехал, теперь неизвестно выживет ли…

– У тебя есть доказательства? – не оборачиваясь, спросил отец, – доказательства того, что так все и было? Изнасилование и все остальное?

«Будут» – он захлопнул дверь и вышел на балкон, перегнулся через перила и посмотрел на пыльную дорогу под окном. Какие доказательства, зачем, когда и так все понятно. Волки получили свое и вволю наигрались с жертвой. А пацана, решившего отомстить, просто вырубили, как щенка, одним ударом. Одна в морге, второй в коме, а в протоколах все красиво. Первая в состоянии аффекта наложила на себя руки, второй просто сам в драку полез, а те защищались. Что тут доказывать, кому, зачем? Все ясно и так, но раз отец настаивает… С чего начать – вот вопрос. Привезти-то ее привезли, а вот откуда увозили? Это было вчера, рабочий день, Вика была в магазине. В «Скорпион» этот надо зайти, но чуть позже, начинать надо с другого места, от другой печки. Пока получается так: Вику привезли домой, она добралась до квартиры и позвонила Пашке. А через час или полтора надела свое свадебное платье, вышла во двор и повесилась на сломанных качелях. Где и оставалась до утра, пока ее не нашли ранние прохожие и собственная мать. Пашка к этому времени уже лежал на искусственной вентиляции легких в реанимации местной больницы. И до сих пор там лежит, и будет лежать еще долго. А Вика через три дня ляжет в землю.

Звонок рядом с металлической дверью не работал, пришлось стучать по гладкой, покрытой вмятинами створке кулаком. Наконец, с той стороны раздались шаги, лязгнул замок и между косяком и створкой образовалась узкая щель.

– К кому? – буркнули из-за двери.

– Я за справкой о смерти Максимовой Виктории, – объяснил Денис, – я родственник. Вот мой паспорт.

Дверь открылась шире, человек в зеленой спецухе сделал шаг назад, пропустил Дениса в узкую комнатенку. На противоположной стене еще одна дверь, но уже обычная, пластиковая. Рядом окно задернуто белой занавеской, под ним стол и два белых стула. Человек в зеленом качнул лысой головой и уселся за стол, выдвинул ящик, Денис сел напротив. На столешницу легла здоровенная «амбарная» книга, лысина склонилась над ней, короткие, поросшие рыжеватыми волосками пальцы шустро перелистывали страницы.

– Здесь паспортные данные свои поставьте, здесь распишитесь, – потребовал санитар и поставил карандашом еле заметные галочки в нужных графах. А сам исчез за смежной дверью. Из-за нее пахнуло чем-то едким и приторным одновременно. Денис быстро заполнил форму и расписался. Санитар, словно только этого и ждал, нарисовался из-за двери с белым бланком в руках, подал Денису. Тот пробежал глазами строчки: имя, фамилия, место и дата смерти, и причина: «механическая асфиксия органов шеи при сдавлении петлей при повешении». И подпись врача – некто Синельников И. В.

– Что не так? – спросил санитар, видя, что посетитель медлит.

«Все» – Денис положил справку на стол перед собой, накрыл ладонями.

– Врача позвать можешь? – как мог спокойно, попросил он, – Синельникова. Того, кто справку подписывал.

Санитар отреагировал неожиданно безразлично: кивнул и убрался с глаз долой за белую дверь. Врач появился минут через десять – длинный, тощий, выбрит до синевы, угол рта недовольно кривится.

– Обжаловать можете через прокуратуру… – начал он вместо приветствия, но Денис перебил его:

– Даже не собираюсь. Дело вот в чем. Вика… Вы же ее осматривали, после того, как… – здесь голос подвел, сорвался. «После того, как ее сняли с качелей и привезли в морг» – произнести он не смог. Зато врач успокоился, кивнул и подтвердил:

– Обязательно. Причина смерти устанавливается в первую очередь на основании осмотра трупа, вскрытие только подтверждает или опровергает первоначальную версию…

– Вскрытие было? – Денис рывком перегнулся через стол, врач отшатнулся к стене, его глаза забегали по сторонам. Отлично, этот эскулап знает больше, чем сказано в этой писульке, поэтому продолжим. Денис откинулся на спинку стула, сунул руку в карман с телефоном, нащупал кнопку диктофона. Положил вторую на стол ладонью вверх и убрал руку. На страницах талмуда остались две тысячные купюры. Врач смотрел то на деньги, то на молчаливого посетителя.

– Что вам нужно? В справке все указано, девушка повесилась сама. Об этом говорит направление странгуляционных борозд…

– Я знаю, – оборвал патологоанатома Денис, – знаю, что сама. Вскрытие же было, верно? Вот и расскажи мне, что ты там увидел. Только ты и я, никто не узнает. Я ж у тебя не документы прошу, не расписку. Просто расскажи и я уйду.

Две купюры накрыла третья, врач дернул губами как жаба, поймавшая муху, захлопнул книгу и положил ее себе на колени, Денис нажал кнопку диктофона. Телефон старый, запись будет идти всего пятнадцать минут, но этого хватит, если врач заговорит сейчас же. А тот медлит, пялится на стены и потолок, мямлит что-то, но торопить его нельзя.

– При осмотре трупа выявлены множественные поверхностные повреждения в виде кровоподтеков различного характера, ссадин, царапин, следов от укусов. Располагаются на плечах – от захватывания и сдавления руками в виде кровоподтеков; на предплечьях в области лучезапястных суставов, – от захватывания и удерживания рук; на груди – следы от укусов, кровоподтеки от насасывания. Множественные ссадины на внутренней поверхности бедер, полученные при разведении ног, – врач вытер платком вспотевшие залысины и исподлобья глянул на Дениса. Тот не шевелился и смотрел в одну точку перед собой. Молчание длилось минуту или больше, врач ерзал на стуле и тискал в мокрых ладонях талмуд. Потом успокоился, уперся взглядом в столешницу и выдал скороговоркой:

– Присутствуют разрывы стенки влагалища, обнаружены изменения в области заднепроходного отверстия в виде разрывов кожи и слизистой, надрывы уздечки языка, кровоизлияния в области твердого и мягкого неба, слизистой щек. Во влагалище обнаружена сперма нескольких человек. Трех, как минимум, возможно, у них совпадает группа крови…

– Все, я понял, – пластиковый стул отлетел к стене, Денис сгреб со стола справку и рванул на себя тяжелую металлическую дверь, вылетел под дождь. Не замечая острых холодных капель, пошел пешком к дому Светки. Отдал справку отчиму и ушел на улицу, слонялся под дождем, пока не вымок и не промерз до костей. И пока не отступила, не ушла за тонкую черту граничившая с помешательством ярость и желание сейчас, немедленно пойти к «Аисту» и голыми руками переломать хребты этим тварям. А сначала башкой о бордюр приложить, раза два-три, потом кинуть мордой на асфальт и свернуть шею – рывком за подбородок вверх и в сторону. Но не до конца, только до агонии, чтоб пожили еще денек-другой. Как тот раненый на всю башку инструктор учил, и взгляд у него при этом был мечтательный такой, нежность в нем появлялась и поволока. Словно о любимой женщине говорил… Нет, так нельзя, надо попробовать по закону. Хотя бы попробовать, а дальше как карта ляжет. Тем более, что первая часть его предположений верна, осталось подтвердить вторую. Но это позже.

Заявление в полиции приняли без проблем. Полная коротко стриженая тетенька– дознаватель уточнила, откуда Денису известно об изнасиловании, пожала жирными плечиками и выдала ему корешок с номером.