Текст книги "Обратная сторона луны"

Автор книги: Татьяна Бочкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

9– Вера

– Алекс ушел… – Максим появился так неожиданно, что Ольга поперхнулась. Хотя, наконец-то в кухне появился человек, не считающий ее исчадием ада. Милая с ней прежде хозяйка дома вела себя именно так. Вместо доброго утра Настасья с грохотом поставила на стол деревянную доску, и с таким же шумом водрузила на нее шипящий чайник. Заварку и кружку девушка взяла сама и в могильной тишине налила себе чаю. О том, чтобы спросить завтрак Оля и думать боялась. Мраморное лицо Настасьи не выражало ничего, кроме злости. Красивые брови выгнулись, образовав на переносице две морщинки. Губы сжались в тонкую линию, а со щек исчез всякий румянец. От этого женщина казалась гораздо старше, чем обычно. Со всей своей строгостью Настасья невозмутимо помешивала какое-то варево, и от кострюльки поднимался пар, сводящий Ольгу с ума. В животе урчало и стенки желудка готовы были слипнуться друг с другом, но она продолжала цедить пустой чай и терпеливо ждать: а вдруг ее накормят?

Всего за одну ночь из желанной гостьи девушка превратилась во врага народа и всерьез засомневалась в своем выборе. «Может попросить отвести меня все-таки на перевал? Но что станет с Максом, если я скажу ему? Или не говорить? Уйти самой. Ночью. Хотя вряд ли я уйду дальше Форпоста. Местные волколаки с радостью слопают меня еще на подходе. Что же делать? Что делать?» Хотелось кусать локти и рвать на себе волосы. Безмолвие Настасьи убивало. И даже когда она стояла спиной, по ее затылку можно было догадаться, что ничего хорошего об Ольге она не думает. Только плохое. «А вдруг она захочет избавиться от меня? Нет. Она не такая… Когда же она перебесится?»

С появлением Максима на душе стало спокойнее. Оля даже не поняла его слов, лишь откашлялась и улыбнулась. Ей вдруг захотелось выскочить из-за стола и броситься ему на шею с мольбами увести ее отсюда. Куда угодно. Только не эта убивающая тишина и неприкрытая ненависть.

А вот Настасья встрепенулась:

– Куда он ушел? Не говори, что… – она осеклась.

– Туда, – Максим стянул шапку и подошел к матери. Та просто стояла и хлопала глазами.

– Туда… – прошептала Настасья.

– Прости, – и Максим прижал ее к себе. Оказавшись в объятиях сына, она наконец-то позволила себе выдохнуть. Ее ровная напряженная спина обмякла, руки впились в рукава куртки, раздался еле слышный всхлип, и железная леди рассыпалась в прах. Вместо строгой главы семейства на груди у Максима всхлипывала маленькая беззащитная женщина.

– Что произошло? – Ольга никак не могла понять, куда подевался Алекс и почему это слово «туда» так сильно расстроило его мать.

Максим, не отпуская маму, повернул голову к Ольге:

– Он ушел в лес. Перевернулся и скрылся. Я его не чувствую.

– Это плохо?

– Как сказать, – Максим пожал плечами, – не хорошо.

– Не хорошо? – Настасья отпрянула и бросила на сына гневный взгляд. – Не хорошо! – Следующая искра была направлена уже Ольге. – Это ужасно! Мой мальчик. Мой славный, маленький мальчик… – Она снова была готова разрыдаться, и Максим попытался обнять ее, но у него не вышло. Настасья рывком стянула с себя фартук, бросила его на стул, но вдруг вспомнила про свою готовку и голыми руками сняла кастрюлю с огня. На мгновение она стала пунцовой от злости и от боли, но лишь вздернула голову и быстрым шагом вышла вон.

– Объясни мне, – Оля наконец-то вышла из-за стола и сделала робкий шаг в сторону Макса.

– Иди, одевайся, я уведу тебя отсюда, – юноша в два шага преодолел расстояние между ними и взял девушку за плечи, – Ты ведь этого хотела?

«Как он догадался?» Оля даже слегка опешила, но не показала виду.

– Бегу! – она чмокнула его в губы и поспешила в гостиную, где со вчерашнего дня валялся ее лыжный костюм. «Надо попросить себе полку в шкафу, – подумала она на ходу, – да и сменная одежда не помешает».

Они вышли из дома, держась за руки. День был теплый, с неба падали ленивые снежинки. Они так медленно приближались, что казалось, будто время замедлило ход. Или это Оля наконец-то почувствовала легкость и готова была сама парить рядом с бледно-голубыми красавицами.

– Куда идем? – она не хотела говорить это таким радостным тоном, тем более, что с Алексом что-то случилось, но вышло как-то само собой.

– Увидишь, – Максим подхватил ее настрой, и Ольга поверила ему, что все не так уж и плохо. Просто «не хорошо».

Они обогнули дом и по узенькой тропинке двинулись в сторону леса. Деревья окружали всю небольшую деревню, словно охраняя ее от внешнего мира. Сосны, ели, лиственницы, березы и осины – покрытые инеем стволы так плотно соседствовали друг с другом, что вряд ли кто-то догадается, что в центре этого частокола есть люди. Да и кто полезет в горы, да в непроглядный лес? Подойдя ближе, Оля различила в снегу заброшенное здание. Оно не походило на дом, скорее на маленькую церквушку или часовню. Она почти угадала.

– Это старая колокольня, – Максим шел впереди, так как тропинка двоих не вмещала, и его голос немного ухал из-за ветра, – она заброшена уже несколько лет. Маленьким я облазил ее всю вдоль и поперек. Сейчас бываю здесь редко, но тропу берегу. Видишь? – он раскинул руки. – Вот здесь, справа и слева были дома. Холмики на снегу видишь? Это все, что от них осталось. Еще до моего рождения здесь был пожар. Почти все сгорело, а колокольня осталась.

– Она какая-то священная? – маленький купол ассоциировался у Ольги с религией.

– Нет, – Максим засмеялся, – просто до нее дело не дошло. Ее еще долго использовали после пожара, но потом решили построить новую. Все-таки набату не место в лесу. Он должен быть центром деревни.

– А зачем вам набат?

– На случай беды.

– Какой беды?

– Да любой. Пожар, самолеты, дикие животные, спасатели, которые тебя ищут. В общем, что угодно, что может нам навредить.

Дверь в часовню была завалена снегом, но Макс легко открыл ее, и они попали внутрь. Небольшой сруб с шестью сторонами. Голые стены, снег на полу у трех маленьких окошек. Перевернутая скамья и облезлый буфет. У правой стены лестница.

– Нам туда, – Максим показал наверх.

Второй этаж был гораздо уютнее, хоть и потолок нависал над самой головой. Высокий Максим вынужден был сильно нагибаться. Весь пол был завален старыми одеялами. Справа также лестница, а слева на маленькой тумбе самодельная буржуйка. Окошко всего одно, и то для дымохода. Зато стены завешаны выцветшими коврами. Такое обилие текстиля превратило малюсенькую комнату в большую тахту.

– Падай, – Максим помог Оле усесться около самого большого ковра и достал из-за пазухи сверток, – Голодная?

Оля кивнула.

– Тогда в самый раз. – Он развернул бумагу и извлек на свет плитку шоколада и несколько булочек. Но этим его запасы не ограничились, и вскоре Оля хрумкала шоколадку, запивала ее горячим чаем из термоса и с любовью следила за Максимом, разводящим огонь в буржуйке. Момент портить не хотелось, но все-таки…

– Макс, – Оля облокотилась на стену и постаралась принять уверенный вид (только вряд ли у нее это хорошо получилось), – что с Алексом? Куда он ушел?

– В лес.

– В лес? – Оля опешила, чего тут бояться-то? Алексей – волколак, он чувствует себя в лесу, как дома.

– Ну да.

– А что тут страшного-то?

– Если он вернется в ближайшее время, то ничего. А если он всерьез решил там задержаться… – Максим задумался, и по его лицу было видно, что он прогоняет от себя плохие предположения. – Если волколак проведет в волчьей шкуре много времени, не переворачиваясь в человека, он может остаться волком навсегда.

– Как долго нужно быть волком? – Ольга поймала себя на мысли, что начинает против своей воли разрабатывать планы по спасению Алекса.

– Не знаю. Зависит от него.

Оля напряглась. Она устала от того, что ей что-то постоянно недоговаривают. Она выбрала эту жизнь, этого мужчину, и заслужила знать все.

– Умоляю, – она отложила свой поздний завтрак, – не скрывай от меня ничего. Говори, как есть.

Максим прикрыл поленом крышку буржуйки и присел напротив Ольги.

– Никто точно всех тонкостей не знает. Например, он может найти стаю настоящих волков и стать ее частью. Тогда он, естественно, завоет на луну как зверюга почти моментально. Или он начнет охотиться сверх меры. Или нападет на человека. Это все ускоряет дело.

– А что тогда замедляет?

– Наверное, тоска по семье, по любимым. Все то, что составляет его, как бы это сказать, человечность что ли.

– А сколько времени понадобится Алексу?

– Не знаю, – и Оля видела, что он не врет.

– Нам нужно найти его!

Максим удивленно уставился на нее, но промолчал, давая ей возможность высказаться. Он лишь дотянулся до свертка с булочками и взял одну из них.

– Я серьезно, – у Ольги кровь прилила к щекам, она горела изнутри, или это тепло от печки, но жар так и толкал ее на подвиги, – Макс, ты станешь волком и найдешь его. А потом мы вместе с ним поговорим.

Конечно, она уже поняла, что ошиблась на счет Алексея. Никаким братом он для нее не хотел быть. Он хотел быть тем, кем стал Максим. Этой ночью, несмотря на свою первую близость с мужчиной, с любимым мужчиной, она думала о его брате. Он так красив, так невинен, в нем столько энергии и желания жить. По-своему он внес весомую лепту в ее решение остаться в деревне и начать новую жизнь. Только в этой жизни она видела его рядом, смеющегося, веселого… Он так не хотел ее отпускать, так крепко обнял ее на прощанье. Как же глубоко она ошиблась, приняв это за искренние братские чувства. Да, то, что напредставлял себе Алексей, к сестре уж точно не применимо.

– Не все так просто, – Макс Ольгиного энтузиазма не разделил, – Я не смогу найти его. А ты тем более.

– Даже если станешь волком?

– Даже если стану волком. Он отрезал себя от нас.

– Не поняла.

– Переворачиваясь, мы теряем дар речи, но получаем умение слушать и чувствовать друг друга на расстоянии.

– Телепатически?

– Чего? – Макс явно не знал такого слова.

– Ничего, – Оля улыбнулась и похлопала его по коленке.

– Если сильно постараться, эту связь между нами можно как бы порвать. Алекс так и сделал.

– Как глупо с его стороны.

– Возможно. Но он… А точнее мы. У нас больше эмоций. Мы очень сильно все чувствуем: любовь, желание, печаль, даже страх.

– А боль?

– Ну… боль мы тоже чувствуем. Просто убить нас очень сложно. Знаешь присказку – заживает как на собаке? Так вот волки они как собаки.

– Понятно, – Ольга вздохнула, собираясь с мыслями, – И что нам тогда делать?

– Ничего.

– Ничего?

– Ничего.

От спокойствия Максима Ольга даже разозлилась. Из-за нее молодой парень обрекает себя на существование в шкуре зверя. Алексей ушел в лес. Зимой. На холод. Без связи с дорогими ему людьми. Да он одичает за считанные дни!

– Так нельзя! – она вскочила на ноги и принялась ходить по комнатке, но из-за ее размеров, Оля просто мельтешила перед глазами. – Мы обязаны что-то придумать. Ты! – Она остановилась и уставилась на Максима. – Найди его по запаху! Ты же волк!

– Волколак, – он вздохнул, – Сядь и успокойся.

Но Оля не хотела сдаваться. Ей вдруг стало так горько, хоть волком вой. От своих мыслей она пришла в ужас. Волком! Похоже, это судьба.

– Почему ты так спокоен? – она безвольно села на пол.

– Потому что знаю своего брата, – Максим притянул ее к себе и погладил по голове, – он просто рисуется. Поскитается, поохотится. Он не настолько глуп, чтобы лишать себя всего. Перебесится.

– Ты то же самое говорил про маму, – Оля неохотно попыталась отстраниться, – а она меня разве что на улицу не выгоняет.

– Я ж тебе объяснил. Это эмоции. Они зашкаливают. Мама просто боится.

– Но почему?

– Были случаи.

– Какие еще случаи?

– Когда волколаки мешали кровь с людьми. И ничем хорошим это не оканчивалось. – Максим стянул с себя куртку. – Жарко. У нас очень странная и запутанная история. Когда-нибудь мама обязательно тебе ее расскажет.

– А почему не ты?

– Потому что так положено. Историю волколаков может рассказывать только самый старший член семьи. А вот историю Богдана и Веры – кто угодно.

– Это еще кто? – Ольга приготовилась слушать, только вот внутренний голос говорил о том, что рассказ ей скорее всего не понравится.

– Богдан был очень сильным и светлым волколаком. Истинным. Его предки выходили из самых первых перевертышей. А Вера была человеком. Так или иначе, но волки и люди постоянно мешали кровь. Так появлялись обращенные. Но люди никогда не знали о нашей истинной природе, пока не становились волками. А когда становились… Они держали язык за зубами. Все сказки о перевертышах – это просто совпадения. Да, мы люди и волки. Но в народе постоянно что-то придумывали. Люди-орлы, люди-медведи, люди-волки. И наши деревни жили себе не тужили, пока не появилась Вера. Богдан первый раз увидел ее на охоте, когда был зверем. Она тоже охотилась. Ее любимым занятием была собачья травля. Она держала даже не собак, убийц. Вера была знатного рода и позволяла себе все, что хотела. И она, конечно, слыла первой красавицей. А Богдан был лучшим из наших. У него была невеста, подходящая ему по статусу, но он в одночасье забыл ее, увидев Веру на коне, любующейся как собаки загоняют лося. И даже когда они повалили сохатого на землю, и запачкали морды кровью, она смеялась. Спешившись, она погладила самого здорового пса и позволила ему уткнуться окровавленной мордой в свое красивое личико. Само собой, Богдан потерял голову. Смелая, бесстрашная, красивая. Вера наверняка виделась ему богиней.

А она его, естественно, не видела. Когда он нашел ее и предстал пред ней как обычный человек, она лишь рассмеялась. Да, Богдан был огромным, сильным и красивым, но ей нужен был чуть ли не царь. Мужчинами она играла, и своим собакам позволяла гораздо больше, чем им. И Богдан ушел в загул. Он долго зверствовал, нападал на домашний скот, что было запрещено. Переворачивался как хотел и где хотел. Наши обеты он нарушал, нашу тайну не хранил. И однажды оказался в центре стаи. Ты испытала это на себе. Когда нам что-то угрожает, мы превращаемся в одно целое. И оказаться в центре этого равносильно смерти.

Собственный отец сомкнул зубы на шее Богдана. Раны волколака от волколака заживают не так быстро. И он мучился. Долго. Сильно.

Тогда его спасла девушка-волколак. Юная, добрая. Она была безответно влюблена в Богдана. И когда нашла его истекающего кровью, притащила в свой дом. Он даже не мог перевернуться в человека, насколько был слаб. Но она таскала к нему знахарок, поила травами, зализывала раны и он выздоровел. Только вместо того, чтобы остаться у Горицы, так ее звали, он снова пошел искать Веру.

Его богиня продолжала жить на полную ногу, охотиться и сводить с ума мужчин. Злость и любовь сыграли с Богданом злую шутку, и он придумал страшный план. Испугав служанку, он добавил в напиток Веры свою кровь. И в первую же луну проник в ее дом. Беззаботная девушка спала со своей подружкой. Богдан распорол её грудь одним ударом ножа, и как только Вера открыла глаза, уткнул ее лицо в самую рану. Она сопротивлялась, но все-таки наглоталась дружкиной крови. Испачканную и испуганную он потащил ее в лес. Богдан заставил ее перевернуться с мучительной болью. Но стоило ей оказаться в волчьей шкуре, он сам стал волком и взял ее со всей своей животной силой и страстью. Богатая и знатная Вера за одну ночь пережила столько ужаса и унижения, что это сломало ее.

И Богдан притащил ее в деревню. Несколько дней он просто измывался над девушкой. Конечно, он думал, что любит ее. Он желал ее, брал ее. Она переворачивалась по его прихоти, и он продолжал быть с ней только волком.

Через несколько дней она сбежала. Или он сам отпустил ее. Никто не знает. Только вот спустя пару часов началась травля. Отец Веры поверил девушке и запер ее в псарне, сам же собрал людей и отправился убивать волколаков. Люди перебили очень много наших. Кому-то удалось скрыться. И Горица снова спасла Богдана. Волчицей она напала на человека, целившегося в него. Только трое других людей были на подходе. Ее утыкали стрелами и она погибла. А Богдан исчез.

Все, кто выжил ночью, выжгли маленький город, который совсем недавно принадлежал красавице Вере. Сама она так и погибла в псарне – собакам не по вкусу пришелся ее новый запах. Они были натасканы убивать диких животных. От города остался пепел. От деревни моих предков тоже. И все они начинали новую жизнь на крови и слезах.

Вера не сохранила тайну. И ее не за что винить. Может, и Богдан не виноват. Только так и получилось, что эта история окончательно разделила людей и волколаков. И любой человек для нас – опасность. А ты, – он пристально посмотрел на Олю, – еще и очень красивая. Каждый из нас боится повторения истории. Боится, что человеческая девушка разрушит наш мир.

Ольга едва дышала. Она совсем-совсем не Вера, и она не убежит от своего волка. Наверное.

– Максим, – она положила голову ему на колени, – спасибо.

– За что, – он действительно удивился.

– За правду.

– Знаешь, – он поправил ей волосы, – по большому счету это – легенда. И я даже не ручаюсь сказать, когда это было. Но нам ее рассказывают еще в яслях, и повторяют снова и снова. Возможно, это просто сказка.

– Не думаю, – Оля поежилась.

– А я не знаю.

Они лежали, обнявшись, пока не потемнело и последний огонек в буржуйке не распрощался с жизнью.

– Обещай, – Ольга приподнялась на локте, – что не бросишь меня.

Максим кивнул.

– Ты не понял. Каждый день. Всегда.

– Каждый день. Всегда. Пошли домой. Здесь спать нельзя.

Как и обещал, Максим пришел к ней следующим утром с термосом и свертком с едой. И увел из дома. Они опять ушли в старую колокольню и провели там целый день, рассказывая о себе все новые и новые истории. То же самое Макс сделал на следующий день, и на следующий. А утром четвертого дня на пороге их остановила Настасья:

– Поговорим.

10– 6,5 недель

Как ни странно, но календаря в семействе волколаков не было. Поэтому Ольга завела свой, начиная от 8 марта. Каждый день она делала пометки в потрепанном блокноте, который чудом нашел Максим у кого-то из местных жителей. Читать и писать здесь не очень-то любили. Собственно, как и Ольгу. Правда, со временем на нее перестали показывать пальцем, стоило ей показаться на улице. А миновать случайные встречи у девушки никак не получалось. На кону была любовь самой Настасьи, которая так резко переменилась с тех пор, как опальные влюбленные вернулись домой. После вымученного разговора хозяйка дома таки смирилась с нежеланной невесткой, но принимать ее с прежней любовью отказывалась. Поэтому Оля сочла нужным доказать свою преданность полным погружением в деревенскую жизнь. Напрятавшись вдоволь от Настасьи в старой колокольне, Ольга решилась на первый шаг и предложила Настасье разделить домашнее хозяйство. И уже на следующее утро вкусила все прелести сельской жизни. Ранний подъем – лишь малая часть того, что выпало на ее долю. Оказалось, что вся вода в доме берется из колодца далеко от дома. И на еду, и на питье, и на стирку, и на мытье нужно было таскать и таскать ведра.

Именно у колодца Ольге и приходилось включать режим Снежной Королевы, иначе встречи с местными жителями превратили бы ее в параноидальную особу. Такого нездорового внимания к себе вряд ли кто осилит. Женщины, одетые налегке перешептывались и кивали в сторону, закутанной в шарф по самые глаза, чужачки. Порой их шепотки переходили в полный голос, и Ольга вынуждала себя поворачиваться и гневно пилить глазами громких сплетниц. Мужчины девушку и вовсе сторонились, как прокаженную. «Боятся влюбиться» – утешала она себя и улыбалась под оледеневшим шарфом. Хуже всего были дети. Не ведая ни страха, ни морали они громко смеялись у нее за спиной, показывали пальцами и даже иногда запускали в нее снежки. Оля сначала злилась и пыталась утихомирить сорванцов строгим голосом, но те только баловались пуще прежнего. Тогда она избрала тактику нападения и на каждый снежок отвечала пятью, а то десятью бросками, превращая поход за водой в снежные баталии. Это кончилось печально, когда Оле удалось забросать одного мальчишку так, что тот расплакался. Мамаша хулигана поспешила в этот же вечер высказать Настасье, как эта «чужеродная девка» издевается над невинными детьми. Пришлось сдать позиции, да и сорванцы, однажды поплатившись стали потише.

Помимо обеспечения дома водой Ольге вменили стирку. В первый же раз, оставшись один на один с тазиком и мылом, она прокляла этот архаичный мир. В ее оставленной в том мире квартирке была замечательная стиральная машинка с валиками для отжима белья. Здесь же и штаны, и простыни приходилось сжимать вручную. И если с этим Оля справлялась плохо, в теплушке вырастали лужи, которые так и норовили растянуться по всему дому. Поэтому последующее мытье полов было Оле обеспечено.

К прочей уборке у нее доступа не было. Настасья сама вытирала пыль, штопала одежду, перебирала старые вещи и что-нибудь рукодельничала. Правда, в готовке Оля тоже помогала. И это было самым приятным занятием. Когда две женщины оказываются на одной кухне, и одна из них предельно послушна, и дело спорится и разговор складывается. Оля чистила овощи и рыбу, резала, крошила. Мясом же занималась сама хозяйка. Еще Ольга сеяла муку и даже иногда сама заводила тесто. За работой она старалась узнать у Настасьи как можно больше о местных традициях и обычаях. Однако та говорила о них односложно и не совсем понятно. Чаше всего она вспоминала общепринятые праздники и гулянья. Немного рассказала о некоторых жителях деревни. О мужике в тулупе, например. Оказалось, он вовсе не старейшина, а лишь его сын. Прав на самоуправство у него никаких нет, но так как его старик из дома разве что пару раз в году нос показывает, его многие слушаются. Но станет ли он следующим старейшиной никто сказать не может. В деревне много достойных мужчин, и выбирать, кто из них самый достойный будут всем народом. Любитель тулупов, как и говорил Максим, не раз приходил к Настасье свататься. Жена его умерла при родах, сына он не уберег еще маленьким от диких волков, и остался бобылем. Мужик он, конечно, хороший, да только Настасья уж никого рядом с собой не представляет. Но вот о Семене, отце мальчиков, говорить она совсем не любила.

Еще Настасья рассказывала об Арине. Волколаки ведьм не жалуют и поэтому строго блюдут, чтобы знахарки пользовались только травками-муравками, грибочками да ягодками, и ни к какой магии не прибегали. Как Ольга поняла, колдуньи во многом стали причиной появления на земле таких существ, как волколаки. И за это они спасибо им точно говорить не собираются. Поэтому всякое подозрение на колдовство сулило женщине смерть. Мужчины, по общему мнению, чарами обладать не могут. А вот пользоваться услугами знахарки – всегда пожалуйста. Хоть все они и отличались отменным здоровьем, некоторые раны требовали вмешательства. Особенно это касалось ран от собратьев. Как ни парадоксально, но именно укус собрата для волколака одно из самых болезненных повреждений. Заживает долго, часто гноится, а это уже своими силами не излечить. Поэтому драки внутри деревни не приветствуют, однако это не мешает как мужчинам, так и женщинам периодически цеплять друг друга. Слишком уж вспыльчивый народ. И Арина уже привыкла держать наготове запас трав для врачевания укусов и царапин волколаков. Еще она помогала женщинам при родах, лечила детские хвори, присутствовала при первых обращениях. готовила настойки для будущих родителей, врачевала любовные раны и, конечно, порой сама их создавала. Большинство женщин в деревне подозревают, что Арина все-таки пользуется магией, но высказать это предположение вслух никто не решается. Слишком уж нужный она человек в стае. Сама она переняла ремесло у матери, а та – у своей бабки. Все девушки в их роду сызмала учили травы и их полезные свойства, помогали матерям и становились знахарками. А вот Арина семьей не обзавелась. И детей у нее нет. К ней бы кто и посватался, да только запустила она себя. Волосы растрепанные, одежда не стирана, да и спиртными настойками злоупотребляет похлеще некоторых мужиков. Короче, мало желающих. Но пока Арина в добром здравии о продолжении ее дела никто не и думает.

Настасья, к слову, тоже в травах да ягодах толк знает, поэтому своих мужчин старалась сама выхаживать. И Максим и Алексей частенько возвращались домой потрепанными. Иногда с деревенскими выскочками дрались, иногда сами задирались. Но чаще всего это были последствия охоты или рыбалки. Слишком рано они остались без наставника, поэтому постигали азы добычи пищи самостоятельно. Настасье парни запретили выходить на дичь в ту самую ночь, когда она сама вернулась с разорванной ляжкой. Ей пришлось отбиваться от вожака волчьей стаи, который решил сделать из волколака настоящую волчицу. Как ни странно, но здешние леса кишели волками, которые не признавали хозяевами леса никого, кроме себя. И люди-волки были им особенно противны. Эта вражда длиться испокон веков и многие уж и забыли, отчего волки и волколаки так ненавидят друг друга. Принять в свою стаю молодого волколака дикие звери могут, но только с полной доминантой над ним. Настасья уверяла, что бывали случаи, когда волколаку удавалось даже стать вожаком, но это уже был потерянный человек. Ему не суждено было вернуться в прежнее обличье. А молодых девушек-волколаков самцы из леса считали за честь подмять под себя и оторвать от человеческого мира под гнетом и тиранией сильнейшего.

Максим и Алексей волков тоже не жаловали, как и все в их роду. Однако обиженное самолюбие младшего брата могло сыграть с ним злую шутку. Этого-то Настасья и боялась больше всего. Очень ей не хотелось, чтоб ее мальчик сделался служкой какого-нибудь серого тирана. Оказавшись в волчьей среде, волколак начинает их чувствовать и понимать, иначе ему не выжить. А стоит волколаку стать истинным волком, человечность его тает. Для матери это равносильно смерти сына.

Потому Максим почти каждую ночь пропадал в лесу. Он искал брата и охотился. Возвращался под утро, валился с ног и падал мертвым сном. В поисках Алекса он прочесывал сотни километров, изматывал себя до крайности, но каждый раз возвращался ни с чем.

Иногда он оставался дома, и тогда Ольга могла наконец-то отвлечься от домашней работы. Настасья неодобрительно качала головой, но порой сама наливала в термос душистый чай, и заворачивала в полотенце свежую стряпню, и влюбленные убегали в свое тайное укрытие. Второй этаж колокольни стал теплее и чище, после того как вдвоем они вытряхнули все старые одеяла, принесли пару звериных шкур. Максим раздобыл масляные лампы и в их комнатке стало больше света. А еще Ольга отыскала в доме доску в клеточку и шашки и незамедлительно доставила ее в колокольню. Теперь они не только разговаривали, но и играли. Часто они гуляли по окрестностям, углубляясь в лес. Максим легко торил дорогу даже в самых глубоких сугробах и у них получился настоящий лабиринт, в котором можно было бегать и прятаться. А когда снег стал таять и липнуть, они смастерили крепостную стену вокруг колокольни. С каждым днем она становилась все меньше и страшнее, но это их совершенно не печалило. Ведь, чем больше стена таяла, тем уютнее Ольга чувствовала себя на свежем воздухе. Максим практически не мерз, а вот она пару раз простывала.

Жить в одной комнате в доме Настасья влюбленной парочке категорически запретила. Мол, до свадьбы ни-ни. Но разве это могло остановить сгорающие от страсти сердца? Максим частенько возвращался раньше обычного с охоты и прежде, чем отправиться на поиски брата, тихо, как мышка, прокрадывался в Ольгину комнатушку. Она была достаточно удалена от спален всего семейства, чтобы Настасья не слышала, как в доме нарушают ее запреты. С каждым разом Ольге все сложнее и сложнее было сдерживать желание кричать от наслаждения, но инстинкт самосохранения брал верх. К тому же они уже условились, что первым летним месяцем сыграют настоящую свадьбу по всем законам волколаков, и тогда-то смогут оторваться на полную катушку.

Периодически они говорили об этом дне, строили планы, и Ольга даже убедила Максима, что у них обязательно должно быть свадебное путешествие. И провести они его должны где-нибудь среди нормальных людей. Выезжать в свет в деревне, к счастью, не запрещено. В глубине души Ольга тешила надежду, что ее избранник оценит продвинутый мир человечества и они смогут остаться жить в каком-нибудь городке, недалеко от места нахождения деревни. Эх, мечты, мечты…

Но чтобы состоялась свадьба и хоть какое-нибудь путешествие Ольге и Максиму приходилось постоянно врать. Накануне своей первой полной луны девушка, как и обещалось всем жителям селения, ушла с Максимом в сторону перевала, чтобы добраться до ближайшей человеческой деревни. Там Оле предстояло стать волколаком. Как и объяснил ей Алексей, обращение состоит из трех этапов. Первый – отведать крови волколака, Ольга прошла не по своей воле. В глубине души она уже искренне благодарила Настасью за то, что та так деликатно все осуществила. Вряд ли бы Ольга сознательно стала пить чью-то кровушку. Даже ради самой себя и своей безопасности. Второй этап – полкапли человеческой крови. И Оля искренне верила, что про убийство Алексей соврал. Однако, как пояснила ей Настасья, жертву все-таки придется убить. Глушить всю кровь не обязательно, а вот жизнь забрать нужно. Таков закон природы. Волколак по сути это две сущности в одной, поэтому чтобы заполучить в свое распоряжение еще одно живое существо необходимо компенсировать его рождение чей-то смертью. «Круговорот смертей в природе», – сказала Настасья с горькой улыбкой.

Последний этап – самый страшный. Для обращенного волколака нет ничего больнее, чем первое перевоплощение. Кожа растягивается, кости хрустят и меняют свою форму, сухожилия рвутся, зубы режут десны… И все это придется прочувствовать ни раз, пока тело перевертыша не привыкнет к изменениям. У истинных волколаков таких проблем не бывает, они, конечно, чувствуют боль, но каждая их косточка с молоком матери впитала способность изменяться. Не смотря на это их первое обращение все равно происходит под присмотром. За Олей, по идее, смотреть будет только Максим. В деревне не нашлось желающих тащится к людям из-за чужой девчонки.

Все приготовления к ритуалу пугали ее до безумия. Никто понятия не имел, что они с Максимом сразу же договорились не делать этого. Они отправятся в лес у всех на глазах, потом обойдут стороной деревню и выйдут как раз в лабиринт у колокольни. В маленькой комнатке они просидят положенных семь-десять дней, а потом вернутся, как ни в чем не бывало. Для пущей правды Ольга несколько дней будет бычиться и рычать на прохожих.

Заговорщики заранее натаскали в колокольню достаточное количество воды и еды. Просчитали каждый свой шаг, чтобы нигде не оступиться. Когда они наконец-то спрятались, Максим как можно подробнее описал все чувства и эмоции волка, его повадки и потребности. Особенно те, что Ольга считала самыми ужасными. Он рассказал, как пахнет загнанный зверь, как хрустит под прессом его челюсти шея жертвы, как сладко стекает кровь с кончиков клыков и как греет она желудок в холодном лесу. Максим рассказал ей как каждая часть тела изменяется во время обращения. А после долгих уговоров, снял с себя одежду, упал на четвереньки и выгнулся как раненый зверь. В глазах загорелось пламя, у краешек губ появилась слюна, руки и ноги неестественно выгнулись, все тело задрожало, он резко свернулся в клубок, так же резко выпрямился и перед испуганной девушкой уже стоял огромный белый волк. Обнюхав Ольгу, которая превратилась в дрожащую статую, зверь сделал пару шагов назад, присел для прыжка и исполнил такой кульбит, от которого сломаться пополам не сложно. А на полу, на мягких шкурах снова оказался Максим. Он одернул голову, стряхнул с себя прилипшие к мокрому телу волоски и, не говоря ни слова, начал одеваться.