Текст книги "Берегини. Правильный дар"

Автор книги: Татьяна Белоусова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Варя не ответила. Ей тоже показалось, что демон как-то слишком быстро исчез, но она так и не решилась обсудить это с подругами.

– А про те пожары что-нибудь слышно?

– Всякие слухи ходят, – мадам Влада неопределенно пожала плечами, – кое-кто говорит, что в городе появились тёмные колдуны силы невероятной, и скоро всем мало не покажется. А другие уверяют, что всё это подстава полицейская – подлости невероятной! – чтобы, значит, как всегда, обвинить невиновных. А третьи уверены – ну просто железно! – что пожары – это всего лишь плод криворукости царских «охранителей».

– Понятно, – вздохнула Варя, хотя, конечно, ничего понятно не было, – у вас тут еще не было обысков?

– Пока нет, но, наверняка и к нам заглянут, – хозяйка только махнула рукой, – сама знаешь, репутация у нас ненадежная.

Варвара только вздохнула. Еще бы, какая может быть надежность в месте, где собираются поэты, писатели, художники, артисты, музыканты и им подобные сомнительные личности!

«Клуб бродячих кошек» мадам Влады, пожалуй, любимое место столичной богемы. И не только богемы, увы. Варя в который раз с ужасом представила, что бы сказала маменька, если бы увидела её, безупречную юную барышню из славного семейства князей Златковских в этом вот заведении!

А если княгиня еще и узнает о… Если однажды всё раскроется… Нет, об этом лучше не думать.

– Что сегодня будете делать? – спросила Варя.

– Ждать обыск, чего же еще, – невесело усмехнулась Влада, – ясно дело, никакой программы сегодня не будет. Если завсегдатае зайдут, вместе будем ждать. Да перельём в очередной раз из пустого в порожнее.

– Если услышите что-нибудь…

– Не волновайся, дам знать. Но громких доносов не жди.

– Я же не в том смысле, – Варвара испуганно вздрогнула и, кажется, покраснела.

– Да уж понятно, – хозяйка еще раз усмехнулась, хитро, артистично, по-цыгански, – ты же меня знаешь, я настоящих люционистов прикрывать не буду.

Варя невольно поймала себя на мысли, а так ли уж она знает оригинальную хозяйку «Клуба бродячих кошек»? Знакомы-то они всего меньше года, а мадам Влада не из тех, у кого все чувства и мысли на лбу написаны. В Петербург переехала откуда-то с юга, «страшно сказать, сколько лет прошло!», в молодости была танцовщицей, но сама давно не выступает – вот, пожалуй, и вся биография мадам Влады.

Впрочем, кого она «прикрывает», а кого нет, Варвара знает точно.

Княжна коротко вздохнула и спросила то, что волновало её больше всего:

– Мадам Селена не приходила?

– Сегодня нет, – Влада опять помрачнела, – вчера вечером была, оставила для тебя послание, – она сунула руку куда-то под стойку и тут же протянула девушке узкий конверт.

Варя поспешно схватила конверт, словно опасаясь, что он вдруг испарится. На конверте не было никаких адресов или других указаний, но им и не надо.

– Новое сочинение, должно быть, – понимающе кивнула мадам Влада, – сегодня она уж точно не придёт.

– И правильно, – Варя тоже кивнула, пряча конверт в сумку, – я пойду, рада, что у вас всё в порядке…

Хозяйка скептически хмыкнула:

– Погоди. Тебя ждет кое-кто другой.

Варя резко оглянулась.

В зале почти никого не было. Только за самым дальним столиком восседал – именно так, не меньше! – Рудольф Маратович, молодой князь Гедианский, собственной персоной. Потомок гордого татарского мурзы Гедиана, присягнувшего еще Ивану Грозному. Первый красавец высшего петербургского общества. И так далее, и тому подобное.

Её дражайший кузен Руди.

Ничего удивительного. Варя почти не сомневалась, что он сегодня тоже придёт. Интересно знать, что он теперь скажет.

– Добрый вечер, – сухо повторила Варя, садясь за его столик. Она понимала, что звучит это глупо, но не придумала более отстраненного приветствия. На самом деле ей меньше всего на свете хотелось любезничать с князем Гедианским.

– Добрый? – Рудольф презрительно фыркнул. – Ты серьёзно, сестренка?

– Не вполне, – кивнула она, – полагаю, ты уже всё знаешь? То есть не слухи, а что именно случилось?

– Да, у меня свои источники, – тот лишь махнул холеной кистью, и Варя тихо порадовалась, не придется и братцу всё пересказывать.

– И что ты на это скажешь?

Рудольф задумчиво глянул куда-то вдаль, поверх её головы. Потом произнес глубокомысленно:

– Идиоты.

Всем своим видом он выражал гордость и дерзость древних азиатских вождей. Правда, сам Руди обладал, скорее, самолюбием и нахальством, но кузина предпочитала не высказываться на сей счёт. Вместо этого она спросила, с трудом подбирая слова:

– У тебя лично… теперь не будет проблем?

– Хочешь сказать, у нас? – он картинно изогну одну бровь.

Глаза у Руди темные, как омуты в безлунной ночи, и в тоже время взгляд пронизывающий. Девицы в свете так и млеют. Даже кое-кто из студенток пытался познакомиться с ним через Варвару. Она, конечно, с презрением отказывала, для их же счастья! Хорошо хоть Аленка и Груня не из таких дурёх.

Княжна только поморщилась:

– Я-то ничего противозаконного не делаю, – заявила она, хотя, это не совсем правда.

– Так и я тоже не делаю! – Руди взмахнул руками. – Мы все ничего плохого не делаем, лишь хотим чуть-чуть развлечься, а из-за всяческих дураков вынуждены страдать.

Варвара невольно опустила взгляд, для неё это вовсе не было «просто развлечением».

Князь сердито мотнул головой, убирая со лба непослушную чёрную прядку. Меж его бровей на секунду мелькнула морщина. Похоже, сейчас Рудольф был по-настоящему встревожен, но очень старался это скрыть.

Варя с трудом представляла, с кем и насколько он связан. Кто еще в их свете «развлекается» подобными вещами? Варя несколько раз пыталась расспросить об этом Рудольфа, но противный братец только ласково улыбался и говорил, что «мир сложнее, чем ей кажется». Можно подумать, это у него магический дар. Да в семье Гедианских уже два поколения нет способностей к магии! А вот самомнение растёт неудержимо.

Иногда Варю так и тянула влепить по его прекрасной наглой физиономии! «Не по благородному», как говорит Лёля. Но нельзя, без помощи Руди ей пока не обойтись.

Вот только знать бы, сколько продлится это «пока».

– Значит, у тебя всё в порядке? – процедила она. Надо было как можно скорее заканчивать разговор и идти в общежитие.

– О, вполне, – вновь беззаботно кивнул Руди, – я не собираюсь из-за ерунды рисковать всем… Собственно, я и сюда-то сегодня не хотел идти, но решил, надо же тебя увидеть, успокоить. А на самом деле мой долг – в это время быть во дворце, милейшей Софии сейчас, как никогда, нужна моя поддержка.

Варя подавила злорадную усмешку. Ага, как же, нужна царевне твоя «поддержка»! Царская дочь, похоже, единственная девица в их высшем обществе, на кого не производят впечатления его томные взгляды. Уже одно это вызывало уважение к Софии.

– Ты её сегодня видел? – спохватилась Варя. – Она в порядке?

– Еще не видел, – неохотно признал Руди, – с тобой поболтаю и поеду во дворец.

«Тебя, вернее всего, и не пустят, – мстительно подумала Варя, – там сейчас явно не до твоей болтовни».

– Выступления, конечно, не будет, – лениво заметил он, – всё равно возьмёшь?

Девушка в волнении сжала под столом кулаки. Она серьёзно колебалась. Ведь строго решила пользоваться этим только в клубе, только на здешней сцене. Но что-то вдруг заставило её кивнуть:

– Да, давай. Пусть будет у меня.

Глупость невозможная, особенно сейчас! Если у неё это найдут… Но вдруг Рудольф больше не сможет доставать их ей! И у Влады не оставишь, не хватало её еще больше подставлять! Особенно сейчас.

Движением фокусника кузен сунул руку во внутренней карман пиджака и вытянул оттуда красную нитку. Варя торопливо выхватила её, жест вышел очень уж нервный, но ничего поделать с собой она не могла.

На нитке висела монета, самый обыкновенный рубль, только посередине просверлена дырка, куда и была вдета нитка. Точно сквозь грудь двуглавого орла.

И нитка и монета обжигали пальцы неестественным холодом. Этот холод не имел ничего общего с обычной зимой! Варя попыталась быстро спрятать подвеску в сумочку. Нитка, как назло, цеплялась за всё подряд и липла к ладоням, которые против всех законов природы, вспотели от холода.

– Рудольф Маратович, рад видеть Вашу светлость в добром здравии. Юная леди?

Варвара чуть не выронила сумку. Она вскинула взгляд и поняла, что к их столику подошел какой-то господин. Выглядел он весьма элегантно: новенький костюм «с иголочки», галстук, шляпа-котелок, аккуратные тонкие усики. Совсем не похож на обычных посетителей «Клуба бродячих кошек». И в то же время Варе казалось, что она его уже видела, но вот где? Точно не здесь.

– Эраст Львович Савин, – отозвался Руди с явным недовольством. Кажется, он был не рад встрече, – писатель и журналист, хотя по нему и не скажешь.

Варя сообразила, что, должно быть, видела его на каком-то приёме среди приглашенных репортеров. Но сейчас это было совсем не важно, сейчас она гадала, заметил ли он, что она прячет в сумку? И если заметил, что подумал? А вдруг он её тоже узнал?

Савин, тем временем, не дожидаясь приглашения, сел на третий стул и вопросительно взглянул на Рудольфа.

– А это Варенька, моя хорошая знакомая, – процедил кузен, – между прочим, начинающая…

– Ой, ну что за пустяки ты болтаешь! – Варя ужасно фальшиво хихикнула и вскочила с места. – Я просто хотела сегодня послушать музыку, но из-за всего этого… Мне, пожалуй, пора.

– Приятно было познакомится, – Савин тонко улыбнулся.

Варя на секунду встретилась взглядом с Эрастом Львовичем. Глаза у него были серые, холодные, прямо как речная вода. Она подумала, неужели он тоже?… Если он приятель Руди и приходит сюда, то вполне вероятно…

Больше не говоря ни слова, Варя поспешила на улицу.

Глава 2. У всех свои планы

2 мая, воскресенье, 19** г.

Груня

В прошлом учебном году Груня упросила отца сделать ей постоянный пропуск в архив Красного департамента. Конечно, такой пропуск позволял читать далеко не самое интересно – очень далеко! – но всё-таки это была её маленькая победа. Теперь Груня могла просматривать те же материалы, что и старшекурсники Красного кадетского училища. А когда она там познакомилась и подружилась с Семёном, возможности вовсе показались захватывающими!

– Считается, что первые люционисты, то есть тогда еще просто тёмные маги, появились в Вавилоне, – задумчиво протянула Груня, переворачивая листки.

– Считается, да, – скептически хмыкнул Семён, бросив на стол еще две папки. Взметнулось небольшое облачко пыли.

– Фу, как ты еще астму не заработал? – девушка отшатнулась и замахала руками, стараясь не вдыхать пыль.

– А заодно близорукость и сутулость? Прозябаю тут, – Семён грустно усмехнулся. Он не имел привычки жаловаться на судьбу.

Тощий, долговязый, в любое время года он оставался одинаково бледным. Но при этом взгляд Семёна всегда выражал какую-то упрямую решимость. Всегда, сколько Груня с ним знакома.

В читальном зале архива было тихо, прохладно и очень светло, майское солнце щедро заливало комнату. На второй день мая погода ничуть не испортилась, но теперь это уже казалось насмешкой.

– Считается, – продолжила рассуждать Груня, – что впервые «договор» с темными силами заключили младшие жрицы при храме бога Энлиля. Они не обладали естественным даром, поэтому их не допускали до священных таинств. И они из-за этого очень обижались.

– Угу, и тогда они обратились к хтоническим божествам, владыкам нижнего мира, – мрачно закончил Семён, – темные боги дали им силу, после чего они попытались устроить восстание, которое едва не погубило Вавилон.

– Думаешь, на самом деле всё было не так? – Груня аккуратно открыла одну из принесенных папки.

– Ну, почему же? – парень пожал плечами, садясь напротив неё. – Скорее всего, именно так и было. А может и еще раньше, до Вавилона. Люционисты во все времена полагают, что магическая сила – это только источник личной выгоды и власти.

Груня в ответ лишь вздохнула и тут же опять закашлялась.

Собственно, это красивое слово – «люционизм» – появилось только в семнадцатом веке. Адепты темной магии стали называть себя «друзьями великой зари – Люцифера». При этом каждый люционист всякий раз старается подчеркнуть, что они не слуги дьявола, не служители «культа», о нет! Он для них – добрый приятель, надежный деловой партнер, который отлично их понимает. Еще бы, ведь он первый во вселенной, кто, по их словам, обрёл собственную волю и пошел против своего творца. И они делают то же самое, идут против природы. Но, по сути, ими движет банальная зависть и желание исправить «несправедливость».

– Что ты надеешься тут вычитать? – спросил Семён, кивнув на папки – протоколы опросов свидетелей, видевших демонических существ, за последние пять лет.

– Честно сказать, сама не знаю, – призналась Груня, – это всё, что ты можешь достать?

– Да, более серьёзные дела может брать только заведующий, он вечно здесь, на страже, сама знаешь, – парень невесело хмыкнул, – а и толку-то от этого чтения?

– Ну, – Груня немного растерялась, – хоть посмотрим, было ли раньше что-то подобное.

– А толку-то? – упрямо повторил Семён.

– А что ты предлагаешь? – вскинулась Груня. – Пойти на речку с удочкой и приманить демона на хлеб?

– И то было бы лучше, чем тут сидеть, – абсолютно серьёзно ответил Семён, – но мы можем поступить иначе. Сами их найдём.

Груня едва опять не поперхнулась и уставилась на приятеля, пытаясь взглядом спросить, не сошел ли он с ума от однообразия архивной работы?

Она знала, что Семён происходит из семейства каких-то провинциальных дворян, вроде как давно разорившихся. Его исключили с первого курса Красного училища, Груня точно не знала, из-за чего. Сам он не любил об этом говорить, уклончиво отвечал, что, мол, не сдал какой-то формальный экзамен и вообще, стал жертвой произвола бюрократов!

Грунин отец слышал только, что у Семёна, вроде как, не хватила магического дара, из-за чего его и признали не годным к службе. Груня больше не расспрашивала приятеля на эту тему.

Уже два года Семён работал младшим архивариусом и вроде как готовился поступать на юридический факультет. Но Груня уже достаточно его знала, на самом деле он не оставляет надежду всё-таки оказаться в рядах красной стражи. Как и она сама. Семён был, пожалуй, единственным, кто серьёзно относится к её затее стать первой женщиной – красным жандармом.

Но что за ерунда пришла теперь ему в голову?!

– Спокойно, сейчас всё объясню, – парень вскинул руки, понимая её возмущение, – ты же знаешь, есть в полиции такие двойные агенты, которые вынуждены притворяться сторонниками темной магии или черт знает кем еще, чтобы подобраться к настоящим преступникам?

– Ну, знаю, и…

– Так вот, – Семён чуть кашлянул, было видно, что он сильно волнуется, – один из них обратился ко мне за помощью.

– К тебе?!

– Подожди, не перебивай! В городе есть очень опасные личности, люционисты. То есть, настоящие, обращенные. И он, мой знакомый, знает, кто они. Но они очень осторожны, сам он к ним никак не подберется. А мы, то есть ты и я, сможем, – он с трудом перевёл дыхание.

– Секретный агент полиции не может, а мы сможем? – воскликнула Груня. – Что за бред!

– Сможем, – Семён тяжело посмотрел ей прямо в глаза. В его взгляде читалось то самое упрямство, – сможем, именно мы, если будем делать всё, как он скажет.

Груня хотела немедленно возмутиться, что еще за самодеятельность! Борьба с адептами тьмы – это не игра! Но невольно задумалась. А что если бы она на самом деле нашла… ну, нет, хотя бы помогла найти настоящего люциониста? Ох, вот тогда бы отец понял, на что она способна, что она не хуже Гриши могла бы…

При мысли о брате девушка крепко стиснула кулаки:

– Нет, это просто глупо, – процедила она, – мы погибнем, вот и всё!

– Да с чего ради мы погибнем?! – Семён резко встал и прошелся к подоконнику. – Я же не говорю, что мы вдвоём должны их скрутить и проводить в крепость!

– Ты вообще ничего толком не сказал, – заметила Груня, – что это за агент, что именно он от нас хочет, почему именно мы?

– Я не могу вот так сразу всё рассказать, – он нервно скрестил руки, – ты должна сначала согласиться.

– Ну, ничего себе условия!

– Ладно, послушай, – Семён провел ладонями по лицу, словно из последних сил, и снова уселся за стол, – там, правда, очень серьёзное дело. Могут пострадать император и его семья.

– Так тем более…

– Говорю же, только мы можем подобраться к преступникам, старшие там дров наломают, этот агент мне объяснил, – Семён, казалось, стал еще бледнее обычного, – представь только, какой подвиг мы совершим! – и вдруг прибавил неожиданно жестким голосом: – ты ведь хочешь сама отомстить за брата, я знаю.

Груня сердито потупилась:

– Да все знают, что я рвусь в полицию из-за этого. Но не хочется, чтобы стало… еще хуже.

– Так мы же будем не сами по себе, – воодушевлённо подхватил Семён, чувствуя, что она почти согласилась, – он, тот агент, будет нами руководить. Мы должны хотя бы попытаться, это ведь наш долг – бороться и защищать! А если что-то пойдет не так, сразу расскажем твоему отцу, честное слово! – он почти дрожал, словно ему очень не терпелось «бороться и защищать».

Груне показалось, что в читальном зале стало как-то холодно.

– Соглашайся, Агрипина, – очень тихо произнёс Семён, – это же для нас всех. И я там один не справлюсь.

Груня опять потупилась. Признаться, еще никто так высоко не оценивал её таланты.

Она вдруг подумала, если у Семёна и правда не хватает природных способностей, мог бы он прибегнуть к люционизму, чтобы усилить их? Да нет, что за глупости, тогда бы его точно не приняли обратно в училище!

– Нам тоже придется прикинуться сатанистами? – глухо спросила девушка.

– Нет-нет, ничуть! – Семён живо замахал руками. – Мы будем самими собой, в том-то и дело!

* * *

Если говорить совсем кратко, люционизм дарует магическую силу. Тем, у кого её нет от природы, у кого дар так и не проявился в период юности. Тем, кому не дано. Всего-то и нужно, один специальный ритуал, и готово – вы маг, люционист, «человек свободной воли». Они всегда особо подчеркивают именно эту свою «свободность», что, мол, сами выбрали и сами взяли. А добрый приятель Люцифер им в этом помог, вроде бы ничего не требуя взамен. Никаких обязательств, никакой службы.

Только это уже совсем другой дар, не такой, как врожденный. Каков даритель, таков и подарок. Но мало кто это понимает, а если и понимает, то потом оказывается слишком поздно.

Груня вышла из здания архива, чувствуя, как у неё дрожат руки и разрывается голова. Затея Семёна казалась безумной и заманчивой одновременно. И подругам не расскажешь, это ведь не только её секрет. Можно сказать – служебная тайна.

С одной стороны такая «операция» – это грубое нарушение устава, но с другой, если нет иного способа, и если у них хоть что-то получится… Победителей ведь не судят, правда?

Она шагнула, едва глядя перед собой и почти налетела на какого-то прохожего.

– Простите, – рассеянно пробормотала Груня, поднимая взгляд.

Перед ней оказался молодой человек дет двадцати пяти, высокий и просто ослепительно рыжий. Оттенок его слегка всклокоченной шевелюры казался близок к цвету апельсиновой корки.

– Будьте осторожнее, барышня, – он дружелюбно улыбнулся, отступая чуть в сторону.

Груня продолжала глупо его разглядывать. Глаза у незнакомца были ярко-зеленые, но взгляд неожиданно показался ей холодным. Совсем не дружелюбный взгляд.

– Осторожнее, – повторил он, а затем подошел к двери архива и скрылся за ней.

Груня в растерянности замерла на тротуаре. Архив ведь сегодня закрыт для посетителей. Неужели это и есть тот знакомый Семёна, двойной агент?

А комендантский час, кстати сказать, так и не объявили.

Лёля

Почему-то всевозможные статуи внушали Алёнке необъяснимый страх. Глядя на мраморное или железное изваяние, она всякий раз невольно представляла, если этакий болван оживёт, кому-то сильно не поздоровится. Вот и сейчас, прогуливаясь с Лёшкой в Летнем саду, она неприязненно покосилась на древнегреческую девицу с мечом.

Глупость несусветная, ну с чего статуям оживать! Хотя, в такое тревожное время, как теперь, всё возможно. Им в Институте говорили, что люционисты умеют «оживлять» неодушевленные предметы.

И Лёшка сейчас невольно это подтвердил.

– Что-то я не поняла, – выслушав «грандиозную новость», призналась Алёнка, – как умудрились связаться между собой ваш жестяной клуб, профессор Андреев, эта конференция и… темная магия?

– Не валяй дурочку, – насупился парень, – ты отлично поняла.

Да, на самом деле Алёна поняла. И ей это совсем не понравилось.

– Только не говори, что тебе это не нравится. Лучше подумай, какой шанс!

«Шанс на большие неприятности, вот что!», подумала девушка. Ей вдруг мучительно захотелось обернуться. Казалось, что все статуи, мимо которых они прошли, безмолвно смотрят им в след.

– А так можно и статуи оживить? – невольно вслух произнесла Алёнка.

– При чем тут статуи? – сердито отозвался парень. – Там совсем другое, говорю же.

Профессор Антон Ильич Андреев – вот уж от кого Лёля не ожидала подвоха! – в училище красных стражей преподаёт историю магических служб. Тот же предмет, но немного сокращенный, он дважды в неделю читает и в Институте берегинь. Он – благообразный старичок, вечно погруженный в свою любимую историю, слегка рассеянный. Всем студенткам Антон Ильич нравился потому, что не строгий и часто приводит интересные высказывания, вроде того, про страх.

И вот нате вам!

– Что он в механике-то понимает? – уныло спросила Лёля.

– В механике-то – почти ничего, – охотно согласился Алексей, – он понимает в заклинаниях, во всяких, и в легальных, и в тех, люционистских.

– Радость какая!

– Да ты подумай только! – Лёшка взмахнул измазанными машинным маслом руками. Похоже, эта бредовая затея не на шутку его захватила, Алёнка никогда его таким не видела. – Это же может перевернуть всю машинную промышленность! На дворе век технического прогресса, и магия должна ему помогать, а не мешать, нельзя вечно цепляться за древние предрассудки!

– Это профессор так говорит? – севшим голосом спросила Лёля.

– Ну да, – тот кивнул, чуть смутившись, – ты же его лучше меня знаешь, он, по-твоему, дурак?

– Нет, – она покосилась на очередную статую. Каменное лицо кривилось то ли в усмешке, то ли от какого-то страдания.

А кто такой профессор Андреев, теперь большой вопрос.

– Так вот, – живо продолжил парень, – если эксперимент профессора удастся, мы тут, в Петербурге, будем первыми, кто испытает безтоплевный механический аппарат. Наша инженерная группа будет первой, кто его сконструировал, а я буду его первым пилотом. А?

– Грандиозно, – без выражения произнесла Алёна.

То, что Алексей понятия не имеет, что такое на самом деле люционизм – это ясно, ему и не положено много об этом знать. «Хотя, как видно, не помешало бы!» – в сердцах подумала девушка. Но профессор-то как до такого додумался?!

– Ну, ты что, не желаешь мне успеха? – Лёшка забежал вперед и схватил её за руки. – Хочешь, чтобы я просто так на заводе гайки да шурупы подавал?

– Нет, – Лёля вдруг совсем растерялась, такого поворота дела она не ожидала, – но мы же хотели после учёбы вернуться домой?

– И вернёмся, – быстро закивал Лёшка, при этом почему-то не глядя ей в глаза, – а так наше возвращение будет еще более эффектным.

Алёна сердито потупилась.

Она ни о какой эффектности не думала, просто надеялась, что они в своём Париже прикупят земли, построят новый дом, заведут большое хозяйство и троих детей. Работа у берегини в деревне несложная, много времени не займет, особенно у младшей. Так что можно будет жить-поживать, как в сказке! А здесь они временно, и за это время стоило бы держаться подальше от всяких… экспериментов!

– Ты же видишь, что кругом творится, ты видел того демона! – Лёля решительно отняла руки и скрестила их перед собой. – И сейчас, по-вашему, подходящее время?!

Они вчера были почти у самого причала, когда на набережную налетел фрегат, а сверху посыпались огненные брызги.

– Важно показать это именно на конференции, чтобы все сразу увидели, весь мир, – упрямо просопел тот, – люционизм может быть мирным, только нужно уметь с ним обращаться.

И это – тоже говорит профессор? Лёля почувствовала, что у неё дрожат руки. По правилам она должна немедленно об этом рассказать, пойти прямо в полицию. Или хотя бы поговорить с мадам Орловой. Но что тогда будет со всеми этими «изобретателями»?

– Ты меня любишь вообще? – только и сумела выдавить она.

– Спрашиваешь! – фыркнул парень и торопливо добавил: – я же поэтому и рассказал тебе, ну, чтобы ты знала заранее… Но ты ни кому ни слова, обещай! До конференции – ни слова!

Алёнка страдальчески взглянула на небо. Лучи солнца прорезались сквозь нежно-зеленую листву. Погода второй день оставалась отвратительно чудесной.

– Значит, договорились, – живо «понял» её молчания Алексей, – обещаю, я буду всё тебе рассказывать, всё, что мы там делаем! Но теперь мне пора, – он молниеносно клюнул её в щеку и, не оглядываясь, выбежал из сада.

Лёля осталась одна в окружении статуй. Стараясь не поддаваться беспричинному страху, она присела на скамейку у самой ограды и попыталась еще раз осмыслить всё услышанное.

Итак, всеми уважаемый профессор Андреев придумал какой-то способ, как с помощью темной магии «оживить» механизм, но при этом не потерять управление. С этой идеей он явился в инженерный клуб при заводе и, как ни странно, его там с радостью приняли.

«Безтоплевная машина, ага», Лёля нервно покачала головой. И управлять этой начиненной люционистскими силами штуковиной будет Лёшка. Её Лёшка!

Алёнку снова охватил страх вперемешку с гневом. Она встала и решительно пошла к набережной, стараясь успокоиться. У воды было не легче, чем под взглядами статуй, но всё же… Девушка постаралась сосредоточиться на течении реки, это помогало успокоиться. Воде свойственно уносить тревоги. Иногда.

Весь мир – воду, воздух, огонь, землю, солнечный свет и всех существ – пронизывает живая сила. Кто-то называет её божественным духом, кто-то – энергией Ци, кто-то – первичной энергией космоса. Природные маги чувствуют потоки этой силы и могут управлять ею. В разных странах колдовские традиции и методики разнятся. Только в одном все маги на свете едины: их дар – часть этого живого, когда-то кем-то сотворённого мира.

Но есть и другая сила. Тьма, хаос, то, что вне мироздания. Оно всегда стремится к поглощению живого духа, разрушению любого порядка. Оно вечно голодно. Оно – противоположность творению. Маги-учёные считают, оно не имеет разума, это что-то вроде анти-стихии, которая по природе своей может только разрушать.

Но адепты этого «чего-то» считают иначе. При обращении они впускают тьму в свою душу, «продают её», и так получают способность черпать силу хаоса, направлять её. Темная сила поглощает, подменяет собой энергию природы, и так подчинять себе стихии, которые уже «не живые». Люционисты буквально выжигают душу мира, каждый по чуть-чуть, по крохотному кусочку.

О, со стороны некоторые их трюки похожи на нормальную, природную магию. Очень привлекательно для несведущих молодых умов, да и не только молодых. Но всё это длится не долго. Тьма, как кислота, разъедает души своих адептов. И всех, кто оказывается рядом.

Лёля отчаянно потёрла глаза. Профессор ведь не дурак, это точно, может, он ничего страшного и не придумал, может, Лёшка всё не так понял, он же не разбирается в колдовских тонкостях!

Да, наверное, так и есть. Не стоит раньше времени поднимать панику. Надо после лекции поговорить с профессором, как-нибудь выяснить у него, что происходит.

– Как-нибудь, – пробормотала она, глянув на обманчиво спокойную реку, – а как-нибудь – это как?

Рудольф

Рудольф Маратович, благородный князь Гедианский, потомок гордого татарского мурзы стоял посреди роскошной гостиной своего петербургского дворца и тупо взирал на пустую бутылку из-под «Мадеры».

Вчерашний приём, конечно, омрачился из-за известных событий, но отменить его было бы невозможно. Гости разошлись… когда именно они разошли, Руди не помнил. Но, судя по обстановке в гостиной, уходили они медленно. В трещащей голове мелькнула противная мысль «сколько их веселье стоило на этот раз?». Голова, естественно, заболела еще сильнее. Кажется, все бутылки пусты…

– Похоже, для всех настают трудные времена, да?

Рудольф выронил бутылку, но та не разбилась, с глухим стуком упав на ковер. Он резко обернувшись, едва не выкрикнув глупейшую фразу «кто здесь?».

В кресле у камина, небрежно развалясь, будто у себя дома, сидел какой-то тип. Руди мучительно вгляделся в его лицо, чувствуя новый приступ головной боли. Почему Рудольф сразу его не заметил? Впрочем, он и не приглядывался, будучи уверен, что с утра в его гостиной никого нет.

Тип был явно не знакомый. И среди вчерашних гостей его точно не было, Рудольф бы запомнил такую вопиюще-рыжую шевелюру! Незнакомец невозмутимо рассматривал его в ответ, будто это князь без приглашения, да еще с утра, заявился к нему в дом!

В затуманенном сознании Рудольфа мелькнула тревожная мысль, вдруг это грабитель или кто-нибудь из тех дураков, которые возомнили себя могучими колдунами? С них станется, и Савин не уследит.

– Здравствуйте, Ваша светлость, – невозмутимо продолжил незнакомец, чуть склонив голову к плечу, – надо же, какая аллегория декаданса высших классов! Позвольте спросить, почему вы стали люционистом?

Руди окончательно растерялся:

– Вообще-то я не… Да кто вы, черт возьми, такой и что делаете в моём доме?!

– Э, не поминай всуе! – рыжий чуть улыбнулся и вынул из внутреннего кармана пиджака какую-то фляжку. – Позвольте вас угостить?

Рудольф еще раз окинул его рассеянным взглядом. В гостиной, по правде говоря, царил сущий разгром. Наглый гость среди этой обстановки смотрелся весьма эффектно, в отличие от «болеющего» после вчерашнего князя.

Руди осмотрел имевшиеся рядом столики и тумбочки. Нашел наименее грязный бокал, вынул из кармана персидского халата платок, тщательно вытер бокал. Потом поаккуратнее запахнул халат и плюхнулся во второе кресло.

– Может, наконец, представитесь, сделаете милость? – поинтересовался он и, уже не глядя на гостя, поставил бокал на столик между креслами.

– Раскин Егор Петрович, – дружелюбно ответил тот, живо наливая какую-то темно-зеленую гадость, – путешественник, естествоиспытатель. Искатель новых истин.

– Очаровательно, – хмыкнул Руди, принюхиваясь к предложенной жидкости. Пахло спиртом, травами и, кажется, вишней, – чем же, позвольте спросить, я обязан?

– Наш общий друг, Эраст Львович, не предупредил вас о моём визите? – недоуменно спросил искатель истин.

– Ах да, Савин, – Руди небрежно махнул рукой.

Действительно, тот предупреждал, что Рудольфа на днях посетит их новый «компаньон». Правда, в свойственной ему манере, Савин даже не уточнил имя. Рудольф полагал, что этот некто прибудет еще вчера вечером, вместе с другими гостями, но нет.