Текст книги "Аквамарин"

Автор книги: Татьяна Батурина

Возвращение

 
Любовь меня приблизила к земле,
О солнце мне теперь не уколоться:
Свет из окна, ликующий во мгле,
И ласковее, и слепее солнца.
 
 
Пускай того, кто весел и горяч,
Былая боль утешно успокоит!
А мой любимый, мой вселенский плач?
Да он и вздоха тайного не стоит
 
 
Собаки доброй, втиснувшей свой нос
В тепло между перчаткой и ладонью!
И входит в душу медленно, вразброс
Такое молодое-молодое…
 

1980

«Вошёл – и нахваливал беды свои…»

 
Вошёл – и нахваливал беды свои,
Свою полонянку-беглянку-свободу…
Как перед прыжком в омутовую воду
Отсрочки, отсрочки прошу у любви!
 
 
Дикарских, полуночных слов соловьи,
Как вольно они потрясают пространство,
Моей одинокости спящее царство!..
Отсрочки, отсрочки прошу у любви.
 
 
Бросаю ответное слово: лови,
Нет яблока горше, нет яблока слаже,
Вовеки свежо, и невидимо даже!..
Отсрочки, отсрочки прошу у любви.
 
 
Всё просто, всё ясно, в смиренной крови
Разнеженно дышит любовное пламя –
Пред распрями дня, пред желаньем желанья
Отсрочки, отсрочки прошу у любви!
 
 
Легко это пламя и тяжко вельми,
Оно в равновесии с тягой земною.
Пред светом и тенью – пред мной и мною –
Блаженной отсрочки прошу у любви…
 

1980

Метаморфоза

 
Горит июньской розою окно,
Но пуще пыла розы и алее
Заря пылает, так сговорено
Между зарёй и розами аллеи –
 
 
Ревнуют ко единственной, моей,
В наивности стеснительной и пылкой,
От огненной короны до корней
Мерцающей таинственною жилкой.
 
 
Извечная повадка красоты –
Сиять, о сем и не подозревая,
Ища приязни мелкой пестроты!
Но ту пугает ясность ключевая.
 
 
Я посмелее: моему окну
Отважнее лучиться рядом с розой,
Подобное случалось в старину,
Я знаю не одну метаморфозу…
 

2011

Первая

 
Какая радостная рань!
Тмутаракань, луна, герань,
Зима бессонная, безмерная…
«Ты первая моя, ты первая!»
 
 
Какая каменная темь!
И я – не я, сквозная тень
Твердит, как будто суеверная:
«Я первая твоя, я первая!»
 
 
В другой дали, в другом давно
Посмотришь в зимнее окно:
Больной рассвет, погода скверная…
«Ты первая моя, ты первая!»
 
 
Своей гордыней потайной
Легко ты счёты свёл со мной,
Но мучит память изуверная:
«Я первая твоя, я первая!»
 

1987

Листопад

 
И время осени приспело,
И на глазах нищает сад.
Как я любви своей жалела
В тот, прошлогодний, листопад!
 
 
Хотела полного покоя,
Тепло надеялась сберечь,
Когда медлительной рукою
Листы отряхивала с плеч.
 
 
Ни одного не засушила
Меж перелистанных страниц,
А сердце друга сокрушила
Игрой полуночных ресниц.
 
 
Но, видно, тайны листопада
И мне самой не избежать,
И друг у вишенного сада
Меня недолго будет ждать –
От золотого листопада
До золотого листопада…
 

1972

«Ты пил меня, как воду Мирозданья…»

 
Ты пил меня, как воду Мирозданья,
Глубинно чуя: вечность мне сестра.
Как жертву счастью, брал мои рыданья
На белом шёлке брачного одра.
 
 
Какой наивной полнилась любовью
Светлыня полудетского чела,
Когда безгрешной девственною болью
В потусторонность юность изошла!
 
 
И ныне, чистотой воспоминанья
Хранимый от нашествия времён,
Ты пьёшь меня, как воду Мирозданья,
К вселенской славе мною приобщён.
 

1994

Рябиновые сласти

 
Он здесь уже, ноябрь невозбранный.
С небесной кроной утеряв родство,
Листок зари – бескрылый, безуханный –
Парит и наземь падает мертво.
 
 
Горчат во рту рябиновые сласти,
И хочется неповторимо жить!
Но всё ж, мой друг, о мимолётном счастье
Не тороплюсь жалеть и говорить.
 
 
Что нас роднит?
Порыв и неизбежность,
А надо, чтоб роднило естество,
Чтоб к сердцу подступающая нежность
Святила это дикое родство.
 
 
Ах, это больно – сращивать живое!
Ну то есть души, проще говоря…
В тебе одном всегда нас будет двое:
Я и другая, может быть, заря.
 
 
Во мне же неразгаданно таятся
Ты и другой, похожий на зарю.
То наши души, мучаясь, двоятся –
Единые!
Вот я и говорю…
 

1982

Молчи…

 
Вот радость-то!
Ты рядом столько дней,
А всё ещё люблю тебя, как брата,
И всё ясней, любимый, всё тесней
На две судьбы – одной любови дата.
 
 
Вот радость-то!
Два клюва у неё,
Дающие один другому пищу:
Ликуем, как ликует вороньё,
Прожившее не триста лет, а – тыщу!
 
 
Я не знавала, кажется, родства
Счастливее и в слове, и в молчанье,
Когда молчаньем тешатся слова
И всё ж не избегают соисканья.
 
 
Превозмогли житейский недород,
Бесхитростных страстей круговороты…
Как слаб и нежен твой родимый рот,
От пустословной отошед ломоты!
 
 
Молчи, мой брат возлюбленный, молчи!
Свет белый сам навяжет да наскажет –
И даже то, родной, кто раньше ляжет
В рубахе белой под сквозняк свечи…
 

1981

Это я

 
Застоялись, милый, на приколе
Молодые ветреные дни.
Шёлком яхты по зелёной воле
Да по жаркой соли полосни!
 
 
Это я – прозрачное движенье,
Это я – весёлая вода,
К твоему приникла отраженью
Словно насмерть, словно навсегда.
 
 
Это я в любви своей напрасной,
И пока несёт тебя вперёд
В гонке с ветром, в скорости опасной,
Пусть душа от нежности замрёт…
 

1982

Любовь

 
Не смеркается больше на свете на белом!
Даже ночь, что влетела в меня на лету,
Дивно кажется мне не победным пределом
То ли тьмы, то ли света, но – тёрном в цвету!
 
 
Терноглазая…
Звали кого-то любовней,
Чем – под спелой тяжёлой луною – меня?
Всем ночам неминучим я сделалась ровней,
У колючего зоркого греясь огня.
 
 
Сколько будет ночей – столько жить мне осталось,
Но и даже достигнув предельной черты,
Я ещё проживу удивлённую малость
В той ночи, что со мной перепутаешь ты.
 
 
Сколько будет любви – столько будет пропето
И отпущено песен в разлучную даль,
Но сейчас на весёлое торжище лета
Не пущу попрошайку слепую – печаль.
 
 
Прочь!
Пришла ты до срока в уборе несмелом!
Тень прощания, что ли, лежит на лице?..
Не смеркается, слышишь, на свете на белом!
Тень откинула – плачет в терновом венце.
 

1980

«Кто будет вниз из этого окна…»

 
Кто будет вниз из этого окна
Глядеть на двор, на скользкую дорогу?
Здесь вряд ли кто обрадует меня –
И слава Богу.
 
 
В своём жилье я больше не своя,
Никто ко мне не явится с повинной,
Пустынен двор, заброшена скамья,
Душа пустынна.
 
 
Ничьи отныне радость и печаль
Души моей не тешат, не голубят.
Твои слова, что прошлого не жаль,
Другую губят.
 

1975

«Уже не страшен белый свет…»

 
Уже не страшен белый свет
Глазам, от бренности корявым.
Чем дальше в жизнь, тем меньше лет
Моим возлюбленным кудрявым.
 
 
Давно ничья моя рука,
Давно душа вне страстной боли.
От рока муки до рывка
К звездáм – века, века, не боле…
 
 
Они ж, любимые мои,
Как бы отмеченные сроду
Умом и чувствами вельми,
Кипят!
Ужели мне в угоду?
 
 
Непоцелуйные персты
Перебирают, словно святцы,
И этой страшной высоты,
Её не зная, не боятся…
 

1991

Прощание с азиатской степью

 
Позабыла край необозримый,
Где коней кормила я из рук,