Текст книги "Мужья в прокат"

Автор книги: Татьяна Антонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

«Мне стыдно за свою прожитую жизнь. Ведь зная, что совершаю ошибку, всё равно это делала».

Пролог

– Мамочка, ты даже не представляешь, как я сейчас счастлива.

– А почему, тогда ты плачешь, дочь? – спросила встревоженная женщина.

– От облегчения, – вздохнула собеседница. – Я, мама, столько пережила за то время, что мы не виделись с тобой.

– А ведь за эти три года, ты мне позвонила всего пять раз, – с упреком в голосе, произнесла мать. – Я волновалась, поседела вся.

– Мамочка, прости меня, я очень виновата перед тобой. Я будто и не жила вовсе все эти годы. Теперь вспоминаю, и не пойму, как под гипнозом была. Зато теперь, я очнулась, и стала совсем другим человеком. Да и ты сама не желала видеть меня, на порог не пускала. Я приехала, и решила, что буду сидеть у квартиры, ждать под дверью, пока ты простишь, и впустишь меня.

– Расскажи, доченька, – попросила женщина, – о жизни своей.

– Расскажу, – пообещала дочь, – обязательно всё, до мельчайших деталей. Но, потом. Сейчас, давай просто помолчим, как в детстве. Раньше, мы часто с тобой так сидели, а теперь, мне очень не хватает тех моментов.

В наступившей тишине слышалось лишь слабое сопение двух плачущих женщин, да мерное тиканье настенных часов, которые спокойно отмеряли неспешный ход жизни, унося навсегда те тихие, умиротворенные мгновения воссоединения родных душ.

Не высокая, полноватая женщина с короткой стрижкой и проседью в волосах, в выцветшем и застиранном халате, сидела на просевшем, и местами потертом диване. Она гладила по голове свое непутевое дитя. Дочь вернулась домой. После длительного отсутствия, она полностью изменилась, до неузнаваемости. Мать не сразу узнала ее, принимая «чужачку» за мошенницу. Долгая дискуссия вызвала любопытство соседки, которая высунулась в щелочку двери, только тогда, потрясенная женщина распахнула дверь своей маленькой, скромно обставленной квартиры.

И вот сейчас, мать и дочь, не верили своему счастью, ведь мать простила, и дочь прощена. Девушка положила голову матери на колени и тихо всхлипывала, думая о чем-то своем, тайном и тревожном. Женщина перебирала гладкие, вкусно пахнущие волосы дочки, и все вглядывалась в такие родные, но чужие черты лица. Вот ведь она, рядом. Та, о которой бессонными ночами молилась женщина, прижимая к груди уже порядком затертую, небольшую иконку. Она просила у Бога здоровья и счастья для родной кровиночки, в то время, как сама едва передвигала ногами. Мать болела уже давно, но держалась из последних сил. И все ждала. День, ночь, ночь, день. Так проходили недели. Они плавно перетекали в месяцы. А уж те, складывались в годы. Быть может, если бы дочь была рядом, все было бы иначе. Не рвалась бы душа на части от переживаний. Не скакало бы давление и не приходилось бы пить таблетки горстями, чтобы жить и ждать.

Материнское сердце тосковало, оно ни дня не знало покоя, и все ныло и жало. А в голове роились мысли, одна страшнее другой. И только упрямство не позволяло отступиться от праведного гнева, простить и позвать дочь домой.

«Ну, да ничего, дождалась, – подумала женщина. – Вот она, моя кровиночка. Теперь будет легче».

Дочь обхватила мать за колени и разревелась в голос. Потом она вскочила, кинулась обнимать и целовать маму, гладить ее поседевшие волосы, вытирать слезы со щеки, и снова обнимать и целовать. Опомнились обе только тогда, когда засвистел чайник. Девушка сбегала в кухню, выключила газ, и снова легла матери на колени.

– Мамочка, я вернулась навсегда, – произнесла она. – Я никогда больше тебя не покину. У нас все будет хорошо, я тебе обещаю.

– Дай то Бог, – согласилась женщина.

– Мамочка, пойдем пить чай, – позвала дочь. – Я так соскучилась по твоим блинам.

– Я их больше не пеку. Нет сил, чтобы у плиты стоять. Мне помогает женщина одна, социальный работник. Она приходит три раза в неделю, убирает, стирает, и продукты приносит. Изредка еще соседка заходит, деньги приносит. В остальное время я одна, в основном лежу.

– Мамочка, прости, теперь все будет иначе. Мы будем вместе. Я на работу устроюсь, по дому переделаю все. Ремонт сделаю, а то в прихожей обои совсем сползли, и двери скрипят, смажу петли. И зверушку заведем. Мы всегда будем вместе.

– Дочь, расскажи, как ты жила, – попросила мать. – По тебе видно, что страдала сильно, горя хлебнула, и изменилась очень. Передо мной, будто чужой человек сидит.

– Слушай мамуль, – проговорила девушка, – все тебе расскажу, не таясь, с самого начала.

Глава 1

Начиналась эта история довольно просто и даже банально, в один из серых, будничных дней. Ничего не предвещало круговорота событий, которые увлекли позднее так, что было сложно различить, где явь, а где сон. Но, тем не менее, череда приключений медленно, но верно надвигалась.

– Тонька, ты чего зазевалась? – окликнула напарница. – Нам еще молоко принимать, а ты спишь на ходу.

– Да иду я, иду, – зевнула долговязая, худющая девица с жиденькими русыми волосами, собранными в маленький хвостик.

– Не выспалась? – уже мягче спросила женщина.

– Неа, совсем не хотелось спать, зато сейчас сон одолевает.

– Мужика тебе надо, под бочок, тогда и засыпать станет легче.

Женщина посмотрела на Тоню и подмигнула. Девушка зевнула в ответ.

– Нет сейчас хороших мужиков, – произнесла Тоня, волоча за собой волоком ящик с молоком. – А если и есть, то это явно не мой случай.

– Это почему же? Молодая, симпатичная, а пропадаешь почём зря.

– Ох, Настась Пална, вы мне льстите.

Девушка разогнула спину и вытерла вспотевший лоб тыльной стороной ладони.

– Тонька, в себя надо верить, и меньше критиковать.

– Что делать, когда плачет душа? Как ее утешить? Чем успокоить? Чем помочь? – задала череду вопросов Антонина. – Молчать? Терпеть? Стонать вместе с ней? Ждать? Нет ответов, вот поэтому, я и сижу, сложа руки. Нечего рыпаться, когда даже не знаешь, с чего начинать.

– Вот, тебе, Тонька, и не спится, что любишь философствовать, – ответила напарница. – Жалко мне твою голову, не даешь ей покоя. Это как же нужно соображать, когда у тебя там пчелиный рой мыслей. Надо проще к жизни относиться.

– Куда же проще? Так много вопросов и ни одного толкового ответа. Слезы омоют душу, немного успокоят, но ничем не помогут. Страдания терзают дальше. А так хочется увидеть радугу, счастливо улыбнутся и просто порадоваться.

– Ээ, куда тебя понесло. Одумайся, девка, не хватай звезд с неба, довольствуйся тем, что есть. Хлеб с маслом ешь, уже хорошо.

– Я осознаю это, но иногда и икры хочется.

– Да понимаю я тебя в какой-то степени, молодая, здоровая, желаешь всего и сразу. Это мы уже стареем, нам что важно, стены есть и крыша над головой, и ладно. И на столе хлебушек, мы и рады. У нас закалка иная. Так, ладно, полно мечтать, сейчас полуфабрикаты привезут. За работу.

И женщины засуетились, погружаясь в работу и не прерывную суету не большого продуктового магазинчика, расположенного на углу старого, двухэтажного дома, на несколько семей.

Городок, где живет Антонина, не большой, где все друг у друга на виду, как большая деревня. Зарплаты маленькие, работы как таковой мало. Фабрики позакрывали одна за одной, оставляя сотни семей без средств к существованию. Биржа труда трещала по швам, от озлобленных посетителей.

Кто был здоровее и моложе, мчались на заработки, а кто был уже на пенсии, получали свои законные гроши и делили их на самые необходимые нужды, покупали лекарства, оплачивали коммунальные услуги, и оставалось на кое-что из еды. Про покупку одежды речи уже не шло, главное бы выжить и пропитаться.

Молодые девчонки стремились поскорее отучиться в школе и упорхнуть из унылого, серого существования, в другую, яркую и богатую жизнь столицы. То, что их там никто не ждет, не пугало. Что в своем городе ловить нечего, что там. А вдруг, да повезет, и фортуна повернется передом.

Мужчины тихо и верно спивались, ведь «палёнку» можно было купить в любом переулке. Они без стеснения стояли у магазинов, на перекрёстках, и клянчили деньги у проходивших мимо старушек, женщин с колясками и молодых девчушек. Стыд эти люди давно пропили или выменяли на бутылку суррогата. А ведь почти у каждого дома семья, жена, ребёнок, мать, сестра. Но, это в их затуманенном сознании уходило далеко на задний план. Перед глазами только маячила перспектива выпить и подраться.

Молодежь наглела на глазах, и едва выскочив из подгузников, подростки чувствовали себя королями жизни. Бродили вечерами по улицам, орали песни, пили пиво, избивали друг друга, калечили животных, употребляли наркотические вещества и считали, что это разумно, и вот она, взрослая жизнь. После их ночных загулов, тут и там, валялись презервативы, а чуть позже, кто-то гулял с колясками, кто-то бежал, в свои четырнадцать, на пятый по счету аборт.

Ну, как же это не правильно перевернулся мир. Раньше и люди были добрее, и жизнь ярче. А теперь, после семи вечера и нос нечего высовывать на улицу, либо расквасят, либо ограбят, а то и всё сразу.

Вот такая, унылая картина окружала Антонину Чеховчук. Полуразвалившиеся бараки, облупившийся фасад, и прогнившие полы внутри, украшали центральную, единственную улицу.

В городе из развлечений, один парк, и тот заполнен распивающими спиртные напитки личностями, которые насобирав монеток, счастливо бежали за бутылкой, а потом, после выпивки и дебоша, мирно спали на скамеечках и под ними.

А ведь где-то там, дальше, есть роскошная жизнь, которая дана лишь избранным, баловням судьбы. А простые смертные до конца своих дней живут в развалюхах, и постоянно либо копят на что-то, либо выплачивают кредит за что-то.

Меж тем, рабочий день был в самом разгаре. Покупателей было не много. Ближе к обеду забежала парикмахерша Даша.

– Приветули, девчули, – приветствовала она.

– Привет, красавица, – в один голос, ответили обе продавщицы.

– Тебе как всегда? – поинтересовалась Тоня.

– Да, два сырка и банан, – подтвердила посетительница. – Смотрю, посетителей совсем нет сегодня у вас. Да и у нас, голяк. Как с утра женщина на стрижку пришла, так больше никого не было.

– О, Дашка, а чего без дела сидеть? Сделай-ка ты из нашей Антонины красотку, – предложила напарница, Анастасия Павловна.

– Ну, а чего ж не сделать? Легко.

– Да вы что, не пойду я, – оторопела Тоня.

– Иди, иди. Принца ждешь, а сама, как лохушка. Подумай, кто взглянет на тебя.

– Ну и острый же язык у Вас, Настась Пална, – возмутилась Антонина.

– Нет, Тонь, правда, пойдем, – позвала Даша.

– Хорошо, – сдалась девушка.

Она сняла с себя рабочий халат, поправила слегка помятую юбку, накинула куртку и отправилась следом за Дашей.

***

Антонина, не то, чтобы была совсем дурнушкой, нет, определенно, шарм в этой девушке присутствовал, легкий, едва заметный. В свои двадцать три года, она была одиночкой, без подруг и друзей. А из развлечений, только работа. Дома ее ждала мама. У Светланы Чеховчук были больные суставы, артроз измучил бедную женщину, уже не помогали ни мази, ни уколы. Получив инвалидность два года назад, она осела дома, и все заботы теперь легли на плечи и без того измученной дочери.

Той и так доставалось, причем с самого детства. Детвора не играла с девочкой, не водила дружбу, а только знай себе, дразнили, и обзывали. И вроде все в ней было, как и у всех, и добрая, и отзывчивая, и общительная, да только соседские дети упорно не желали ее замечать, как приятельницу. Были, конечно, редкие случаи, когда ее все же брали в игры, и тогда маленькая Тонечка в лепешку была готова разбиться от радости. Она старалась угодить всем, чтобы о ней больше не забывали. Но, на следующий день, выйдя во двор, она вновь терпела насмешки, плевки и издевки. И не только от детворы. Не упускали случая позлословить и прогнать со двора девочку и язвительные соседки, которым досуг было чесать языком и лить грязь на окружающих. Девочка плакала тайком от мамы, чтобы не огорчать ее, но Светлана замечала мокрые глаза дочери, садилась на диван, и укладывала рядом свою крошку, гладила по голове, баюкала и успокаивала, приговаривая, что ее дочка самая умная, красивая и достойная.

Когда Тоня пошла в школу, ничего не изменилось, только добавилось еще и обидное прозвище, из-за фамилии. Девочка училась хорошо, и это злило одноклассников, которые не особо стремились к знаниям. А позже, класса с пятого, начался сущий кошмар. Дети подросли, и с некоего даже посыла родителей, стали больше понимать, и их начало отталкивать в Тоне еще и ее некое уродство. Все дело в том, что в пять лет ее сбил мотоциклист, когда она мчалась на велосипеде, спасаясь от собаки, кинувшейся на неё. Девочка кубарем летела через дорогу, где ямы были засыпаны битым кирпичом. Мотоциклистом оказался сын местного участкового. Он тут же уехал. Чуть позже, в случившемся обвинили ребенка. Естественно, наказания парень не понес, а судьба у девочки оказалась искореженной, как и тот велосипед, на котором она ехала.

На пластическую операцию у мамы денег не было, и на лице у крохи остались ужасные шрамы, которые с годами, она научилась не умело маскировать. Только, это не меняло сути, общаться с ней упорно не желали сверстники. Нынче в моде красота, лоск и гламур. Всем подавай силиконовых, как под копирку, див, с нарощенными до бровей ресницами и пухлыми, розовыми губами. А девушкам с обычной, ничем не примечательной внешностью, тем более с изъянами, да еще без денег, приходится туго. Ежечасно нужно доказывать, что они тоже личность, со своими мечтами, мыслями, страхами и надеждами, что нет в природе не красивых женщин, а есть рамки, за грани которых они не могут выйти в силу неких обстоятельств.

Тяжело, когда борешься за место под солнцем, без какой либо помощи и поддержки. Выгрызаешь, чуть ли не землю зубами, чтоб отстоять себя. Кто-то сдается и тихо уходит в тень. Кто-то спивается и теряется в не бытие. А кто посильнее, борется. Вот Тоня оказалась именно из этой категории. Борец. Худо-бедно, но она цепляется за жизнь. И мечтает, что когда-нибудь, ей повезет. Она выберется из этой топи, под названием «существование» и утрет всем обидчикам нос. Сейчас они с мамой живут более чем скромно. Бедность угнетает, но терпеть можно.

***

– Ну вот, посмотри, как же здорово получилось, – произнесла Даша.

Она повернула кресло в сторону зеркала. Тоня посмотрела на себя и охнула. Даша выкрасила ей волосы в серебристый блонд. Сделала каре с прямой челкой и накрутила слабыми завитками локоны, проредив их пальцами, забрызгала лаком для волос. Чуть выщипала брови и прокрасила.

Дарья подбоченившись, наблюдала реакцию скромной клиентки.

Тоня смотрела на себя в зеркало и молчала. Она не могла поверить, что может так выглядеть.

– Дашка, – вымолвила Антонина, – я даже не думала, что так бывает.

– Как? – тихо спросила Даша. – Тонь, ты меня извини, но ты просто лентяйка и неряха. Не обижайся, но я скажу тебе правду. Ты просто прячешься в коконе каком-то, накрутив себя тем, что ты уродина. Поверь, это не так. Себя нужно любить и уважать. Ты не на помойке нашлась. Тебя выносила любящая мама, заботливо вырастила. А ты вот так, теперь ей платишь. Опустила руки, не следишь за собой. Ты считаешь ты права? Подумай, твоей маме тяжелее, чем тебе, потому что, она все твои страдания пропускает через себя. А тебе всего-то надо, только следить за собой. Ты красивая девушка и достойна самого лучшего, просто нужно поверить в себя. Не позволяй себя унижать. Подними нос выше, ты такой же человек, как и все, а права у всех равные. Тебе жизнь дана, вот и пользуйся смело ей.

– Даша, спасибо тебе, подружка. Я не обижаюсь, ты мне будто глаза сейчас открыла, и встряхнула меня. Ты во всем права.

– Вот и хорошо, – улыбнулась парикмахерша.

– Сколько я тебе должна за эту красоту?

– Не обижай меня, я делала тебе прическу от чистого сердца, помочь, а не с целью обогатиться. Поверь, не все в этой жизни измеряется деньгами. Лучше беги на рабочее место, а то Анастасия одна там, вдруг покупатели пошли.

– Спасибо, Даша, большое.

– На здоровье, – улыбнулась девушка. – Давай, беги. И не забывай, что ты, красивая, а этому званию нужно соответствовать.

Тоня, раскрасневшаяся от смущения, выскочила из салона красоты, расположенного в соседнем доме, и побежала в магазин. Она очень торопилась и в дверях сбила бородатого мужчину. Тот на ногах удержался, но выронил пакет с продуктами. Послышался не приятный звук, это разбились яйца и лопнули помидоры.

Бородатый, переводил взгляд с пакета на преграду, и обратно, с Тони, на месиво под ногами, и молчал.

– Простите меня, пожалуйста, – взволновано вскричала Тоня.

– Ничего страшного, не волнуйтесь, – хрипло произнес пострадавший, пахнув перегаром.

– Я сейчас возмещу Ваш ущерб.

– Не стоит.

– Ну как же? Я виновата. Подождите минуту, пожалуйста.

– Девушка, я же говорю, что не стоит беспокоиться.

Он поднял пакет с «яичницей» и вышел из магазина, выбросив ношу в урну рядом с дверью.

Тоня растерянно смотрела ему в след, приложив ладони к пылающим щекам.

– Ой, как же неудобно вышло, – пожаловалась она напарнице.

– Да ладно, не бери в голову, не драматично. Лучше подойди поближе, рассмотрю тебя.

Антонина похвасталась своим преобразившимся обликом. Потом, они выпили чай, и завертелась рабочая суета. Приближалось закрытие магазина, и люди торопились после работы отовариться.

На улице заморосил дождь, когда женщины закрыли магазин и разошлись по разным сторонам.

Тоня поспешила в аптеку, за мазью для мамы. Девушка была в подавленном состоянии, не выходила из головы недавняя ситуация, да еще и аванс не выдали. А она собралась купить себе новые ботинки. Старые сапоги полопались со всех сторон, и сейчас вода из луж нещадно омывала горевшие от усталости ступни грустной путницы. И вот теперь, девушка шла под дождем и плакала. А меж тем, струи ливня смешивались со слезами, и стекая по щекам, смывали остатки дешевой косметики. Это была последняя пыльца пудры, все средства из косметички заканчивались. Теперь даже замазаться нечем. Да и погода мерзкая, не добавляла радости. Вторая декада декабря, а льет как из ведра, про снег вообще можно забыть. Он теперь, как сюрприз.

«Денег не хватает. Сейчас нужно что-то приготовить. А что? Я больше не могу давиться этими серыми, слипшимися макаронами, – промелькнула очередная мысль в голове Тони. – Я очень устала. Неужели я совсем не заслужила частичку счастья?»

Глава 2

Послышался визг шин об асфальт. Громкий сигнал заставил девушку вздрогнуть, и тут ее окатили из зимних луж со всех сторон, сразу несколько машин. За думками она не заметила, как начала переходить дорогу на нерегулируемом перекрестке, тем самым, создав аварийную ситуацию. Можно сказать, вторую за день.

– Ты, овца, не путевая, разуй глаза, куда тебя несет, – заорал выскочивший из машины молодой человек.

Тоня стояла как вкопанная посреди дороги и тряслась, то ли от холода, то ли от стресса. Два других автомобиля уехали, и девушка осталась один на один с рассвирепевшим мужчиной.

– Чего вылупилась, полоумная?

Девушка молчала.

– Жить надоело? А мне нет. Я не хочу сидеть за такую курицу.

Водитель подошел ближе, схватил Тоню за руку и дернул в сторону, от дороги. Тут она очнулась от потрясения, выдернула свою руку из цепкой хватки мужчины, и собралась было уйти. Но, не тут-то было. Мужик снова начал орать, жестикулируя и матерясь. Девушка не выдержала, зажала уши ладонями и села в лужу, на обочине у тротуара. Она беззвучно рыдала.

– Эй, ты чего?

Мужчина присел перед ней на корточки и заглянул в лицо.

– Чего ревешь-то? Это мне надо истерить. Я чуть тебя жизни не лишил, а себя свободы, – уже спокойнее заговорил он.

Тоня продолжала плакать.

– Ты испугалась что ли, так сильно?

Девушка не проронила ни звука, кроме всхлипываний. Тогда незнакомец поднял ее из лужи, и не обращая внимания на сырость, посадил на переднее сидение своего дорогого авто. Достал из кармана куртки носовой платок, протянул ей. Она, шмыгнув носом, подняла зареванные глаза на него, и замерла. На нее смотрел красавец, как с обложки журнала, и протягивал ей маленькую бутылочку минералки.

– Что стряслось у тебя? – участливо спросил он.

– Когда? – не поняла девушка.

– Да вот, только что.

Антонина пожала плечами.

– Зачем бросилась мне под колеса?

– У меня сапоги худые, – невпопад пояснила Тоня.

– А мозги?

– Чего мозги?

– Мозги у тебя не худые? Хотя, о чем это я? У тебя их походу вообще нет.

– Нет, – согласилась девушка. – Если честно, ничего у меня нет.

– Ты из-за денег что ли?

Они сидели в машине, а дождь продолжал стучать по крыше и смывать грязь с гладких боков Хаммера. Таких машин в их городе не ездило, и это сразу бросалось в глаза. В салоне приятно пахло кожей от сидений и не навязчиво мужским парфюмом. Тоня глотнула воды и снова посмотрела на незнакомца.

– Не кидалась я под твои колеса, – произнесла она. – Меня дома мама ждет, и я не самоубийца. День просто тяжелый был.

– Ага, у всех дни тяжелые бывают, но это не говорит о том, что нужно терять контроль, – возразил мужчина. – А, если бы, на моем месте оказался другой, менее бдительный водила? Поиграл бы сейчас с тобой в боулинг, и летела бы ты, как кегля. И мама, тебя, уже не дождалась бы, возможно, даже никогда.

От заключений, сделанных незнакомцем, девушке стало не по себе, и она зябко поежилась.

– Извините меня, я очень виновата.

– Да ладно, чего уж теперь толочь воду в ступе. Куда тебя отвезти? Я, правда, не знаю этот город, но если покажешь дорогу, то подвезу тебя.

– А откуда, Вы, приехали в нашу дыру?

– Из Москвы. Я здесь по делам. Вот, хочу одну из фабрик выкупить и построить на ее месте что-то типа курортной зоны. Озеленить, очистить и всякое такое.

– Да ладно Вам, не смешите народ. Это забытое Богом место. Только зря деньги потратите. Какой здесь может быть отдых? У нас есть одна речка, и та давно покрылась слоем нечистот, сливаемых выгребными машинами.

– Ты просто ничего не понимаешь в этом. Эта, как ты выражаешься, дыра, золотая жила.

– Ну, Вам, конечно, виднее, – согласилась Тоня. – Если есть средства, то почему бы не сорить ими даже в таком захолустье, как наш городок.

– Если ты не любишь место своего обитания, почему не уезжаешь?

– Не могу, в силу семейных обстоятельств.

Оба замолчали.

Незнакомец пристально смотрел на девушку. Она опустила глаза и лихорадочно соображала, что же сказать, чтобы прервать не ловкую паузу.

– Слушай, поехали, я тебе сапоги куплю, – неожиданно предложил москвич.

– Вы, что, сумасшедший? – удивилась Тоня.

– Почему? – невозмутимо спросил мужчина – Тебе нужна обувь, и я могу себе позволить, купить ее для тебя.

– Зачем? – выдохнула девушка.

– Знаешь, смотрю я на тебя, и понимаю, ты именно то, что мне нужно, – с ходу выдал незнакомец.

– В смысле?

– Мне, для бизнеса, нужна жена. Ты, отлично подходишь на эту роль.

– Вы, явно не в себе. Мне нужно идти.

Тоня дернула ручку, но дверь не сдвинулась с места. Она еще раз дернула, и снова без результата.

– Чего, ты, ломишься? Не торопись, я не кусаюсь. Просто послушай меня, и все сама поймешь.

– Не буду я слушать этот бред. А говорили, что я глупая. А это, между прочим, спорный вопрос. Выпустите меня, мне пора домой.

– Ты только выслушай, – попросил мужчина. – Чтобы развивать строительный бизнес, я подобрал себе бизнес партнера, он влиятельный и богатый, но есть в нем один жирный минус, желает видеть вокруг себя только удачно женатых сотрудников. Это фишка у него такая. А я, не женат, и до сего момента не собирался, но время поджимает, а на то, чтобы искать себе бабу, у меня его нет, да и желания, тоже нет. А ты, хоть и малахольная, но видно, что непритязательная, серая мышка. Вот, на такой, я с удовольствием женюсь.

– Хам. Вы там, все богачи зажрались уже. Считаете себя властителями судеб. Захотите, можете оскорбить и втоптать в грязь, а захотите, можете кинуть голодному нищему косточку. И еще посмеетесь, когда он от безысходности поднимет ее и съест. А после, за это, еще затребуете обувь вам облизать, в знак благодарности.

– Не, обувь не надо, – ухмыльнулся москвич. – Я иногда, может, позволю тебе что-то другое у себя облизать.

– Да пошел ты, – закричала в гневе Тоня.

Она тоже перешла на «ты», под стать наглому незнакомцу, и не ожидая от себя такого, залепила ему по уху. Сообразив, что натворила, девушка съежилась и приготовилась ждать ответного удара.

– Чего согнулась? Тебе повезло, баб я не бью. Может, конечно, и зря, но воспитание не позволяет. Вот тебе моя визитка, подумай хорошенько. Обижать тебя, я не буду. Жить будешь на всем готовом, при деньгах. Пару лет мы перетерпим друг друга, и после, свалишь туда, куда захочешь. Думай. Я приеду через неделю. А теперь, иди отсюда.

Мужчина нажал на кнопку, и послышался щелчок, после чего Тоня беспрепятственно открыла дверь и вывалилась в сырой, промозглый вечер декабря. Пальцы на ногах сковало от холода. По лицу струились потоки слез. А в голове стучало мерзким молоточком, прямо в левый висок.

Сейчас нужно было сосредоточиться на обыденных делах, купить для мамы лекарство и что-то вкусное, чтобы порадовать ее, но денег катастрофически не хватало. Да еще и начальство в магазине, где она работала, скупились даже для своих сотрудников. По их правилам, под зарплату ничего брать нельзя, только с оплатой. А где ее взять, если они задерживают сами то, что должны.

– Везде, скоты и жлобы, – в сердцах выругалась девушка.

Она шлепала по лужам, промокая чуть ли не до коленей, а на душе было гаже, чем на улице.

«Какие они нахальные, эти богачи, – думала Тоня. – Думают, что им все можно, что все продается и покупается. Людей за быдло дешевое принимают, за грязь под ногтем. Эх, а как тоже хочется пожить в роскоши, пить по утрам вкусный кофе, а не эти помои, с крошками, не растворяющимися во рту, и съесть бутерброд с нежным сыром, вкусным и свежим, а не этот заменитель, скрипящий на зубах. И выспаться хочется, долго и сладко. И деньги не считать в магазинах. А сладкого как хочется, настоящего, без пальмового масла и не приятного послевкусия. И вина выпить, дорогого, элитного».

Тоня зашла в аптеку, купила все необходимое, и остановившись в уголочке, пересчитала скудную горсть монет, скромно сгрудившихся в потрепанном кошельке.

«Ага, мне хватит на батон, и даже смогу выгадать мамке банан и пачку сока. Ну, а себе, уж ладно, обойдусь. Еще нужно в мясной заглянуть, пол кило костей куриных взять, сварю Малышу, с макаронами, – размышляла девушка».

Она убрала монетки в карман куртки и вышла на улицу.

«Малыша жаль, уже год живет на площадке, у дома, – подумала Тоня. – Мокнет и мерзнет, бедный. Куда бы его пристроить? Ведь какой пес красивый, умный, спокойный. И себе взять не могу, ведь аллергия у мамы на животных. Ладно, хоть покормлю его».

Девушка по дороге заскочила ещё в два магазина, купив все необходимое, устремилась домой. В своем магазине она не отоваривалась из принципа. Раз их там за людей не держат, значит, она будет закупаться там, где все для людей.

Дома её закрутила рутина, то маму искупала, то обувь помыла, постирала бельё, сварила суп, на последнем курином крылышке. Во время этой суеты, она все вспоминала недавний разговор с незнакомцем. Закончив с делами, Тоня подошла к вешалке с курткой и достала из кармана визитку.

«Бережнов Матвей Георгиевич. Президент холдинга «Гипер Строй».

Далее, череда телефонных номеров, но на них девушка уже не смотрела. Она полезла в телефон, чтобы узнать в интернете, что за должность, президент компании.

«Да уж, второй, после генерального директора, не плохо. Видимо, денег много, раз свой бизнес замутил, – подумала она».

– Дочка, иди, покажи мне свою прическу, – позвала мама, – а то я толком разглядеть и не успела.

На этом размышления Антонины прервались, и она отправилась в комнату, чтобы скоротать вечер за беседой с мамой.

Они обсудили цены в магазинах, коммунальные проблемы, и даже немного коснулись политики, после чего улеглись спать.

***

Прошло пять дней. Тоня вроде немного забылась, после встречи с москвичом.

В обеденный перерыв ей позвонила мама и сообщила, что вызывала «Скорую» из-за высокого давления, а после, участкового терапевта. Так вот, выписали ей лекарства, одно дороже другого, а аванс, который Тоня получила два дня назад, растаял, как прошлогодний снег. То коммунальные услуги оплатили, то что-то прикупили к празднику, и опять они сидят на мели.

– Мамуль, перестань плакать, я что-нибудь придумаю, – успокаивала Тоня рыдающую в телефон мать. – Я найду деньги, не переживай.

После разговора, она села в подсобке на ящик с соком, обхватила голову руками и задумалась.

«Что же делать? Занимать? Тогда у кого? Никто не выручит, да и отдавать потом чем?»

Антонина и сама простудилась, но денег на лекарства не было, вот и переносила болезнь кое-как на ногах. Она полезла в карман куртки за упаковкой платочков, а вместе с ней, выскочил черно-белый, лакированный прямоугольник. Девушка наклонилась и подняла визитку. Она уставилась на кусочек картона, как на диковинное украшение, не веря своим глазам, что такое бывает. Только сквозь визитную карточку, она видела глаза москвича. Его прямой и наглый взгляд бледно голубых глаз, будто остужал все порывы, но как только он улыбался, холод таял, как при оттепели.

Светловолосый, коротко стриженный, гладко выбритый. Высокий и худощавый, в модной куртке и стильных, явно дорогущих ботинках, таким он запомнился Антонине с их прошлой, единственной встречи.

«Скоро он приедет, – подумала девушка. – Что, если встретится с ним, и поговорить по-хорошему? Может он не такой уж и плохой? А вдруг поможет?»

– Тонь, ты чего засела здесь? – спросила вошедшая напарница. – Давай, иди в зал, открываемся.

– Иду – откликнулась Тоня.

Она наспех набила сообщение и отправила, пока не передумала, а после приступила к работе.

Ответ пришел через три часа, такой же самоуверенный, как и сам отправитель.

«Я знал. Приеду, позвоню», – гласило напечатанное.

Тоня, получив ответ, вроде и обрадовалась, и в то же время оторопела. Грела мысль, что скоро ее мучениям придет конец, жизнь изменится, и заживут они с мамой, как принцессы. Почему он не женится на ком-то из своего круга, девушку не тревожило, настолько ее измучили постоянные проблемы, которые приходилось решать в одиночку, что остальное уже не заботило.