Текст книги "Накормить зверя (СИ)"

Автор книги: Татьяна Вяткина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

АНОНС

Могу ли я простить себя за то, к чему причастна. Хотя понятия добра и зла так сильно размыты. Как смириться с мыслью, что я само зло?

Некросиб – огромный мегаполис со всеми прелестями и возможностями большого города. Вампиры, оборотни и множество других существ, получив лицензию на жизнь, проживают на этой территории, при этом, не забывая перечислять обязательный налог в казну инквизиции. Главная героиня – Самара Блодова является обладателем редкого некромантского дара, который пользуется огромным спросом на черном рынке Некросиба. Создавая опасные дневные ловушки в вампирских склепах, она сама того не подозревая ополчила против себя местных охотников на вампиров и высшую власть инквизиции.

Глава номер один

Где те герои, в которых я так нуждаюсь? Мой крик о помощи никому не нужен и в смертный час я одиноко смотрю по сторонам, полностью растерянная и опустошенная…

Медленно, как в бреду, я пробираюсь сквозь темный лес, настороженно прислушиваясь к каждому шороху. Лес не благосклонен. Он молчаливо взирает на меня с крон величественных деревьев, навевая безнадежность, ступор и смирение перед происходящим. Совсем близко послышался вой. Предчувствие неминуемой расплаты за свои грехи, зарождает нестерпимое чувство безысходности. Именно в такие моменты хочется сдаться и молить о пощаде, пытаясь уловить в глазах своих палачей хоть намек на прощение. Посмотрев по сторонам, я в очередной раз делаю шаг вперед. Я знаю, что острые зубья браконьерской ловушке через секунду сомкнутся на моей ноге, перебивая кость. Жуткий хруст и порванная плоть, и я пораженная невыносимой болью падаю в грязную осеннюю листву. Сдерживая крик, я пытаюсь высвободиться, но у меня ничего не получается. Они не должны меня найти. Я не хочу умирать. Но кровь, струящаяся из раны, уже дала этим тварям достаточно информации о моем местоположении. За спиной послышалось рычание, и я от страха замерла на месте. Тяжелые лапы вервольфа медленно ступали по холодной рыхлой листве, приближаясь ко мне. Пересилив ужас я, дрожа всем телом, медленно повернулась в сторону, откуда вышел огромный, серый волк. В лунном свете я отчетливо видела его бешеный оскал, говорящий о том, что мне не дожить до утра.

– Пора платить по счетам, маленькая заклинательница склепов, – грудное звериное клокотание вырвалось из его пасти, и дикий смех разбил тишину на тысячу осколков. В панике я вцепилась в зубчатую пасть ловушке, пытаясь разомкнуть ее, но подняв голову, получила сильный удар по лицу.

– Самара, – сквозь мой крик, раздался знакомый голос, – Самара, проснитесь.

Я резко распахнула глаза и тяжело дыша, уставилась на Анну Петровну – преподавателя вампирологии в университете в котором я училась. Белокурая женщина с раскосыми голубыми глазами, внимательно смотрела на меня. Ее тонкие пальцы с длинными алыми ногтями крепко сжимали мое плечо.

– С вами все в порядке?

Я утвердительно кивнула, не в силах что-либо сказать. Лоб и поясница покрылись холодным потом, а сердце невыносимо долбилось в грудь. В аудитории стало очень тихо. Все студенты недоуменно смотрели на меня.

– Опять наша чокнутая, уснула, – с первой парты раздался голос Катерины, местной красотки из команды поддержки. Ее белоснежная улыбка растянулась на пол лица, обнажив на всеобщее обозрение ровные зубки с выпирающими, острыми клыками, – Наверно по кладбищу всю ночь шаталась, – подытожила она, выпустив вперед руки и театрально закатив глаза, – Я страшный некромант, мне нужно свежее мясо.

В аудитории послышались ехидные смешки и шепот. Услышав это, я отстраненно уставилась в одну точку, сжав кулаки. Эта мерзкая девчонка не выведет меня из себя. Являясь дампиром, она имела дар очаровывать людей, но на меня это не действовало, и ее это раздражало. Родившись некромантом, я без труда могла рассеять чары ее гламура. Так что, проявление любой дешевой магии лишь забавляло меня, но не более.

– Катерина, некромантам не к чему свежее мясо, и если вы в чем-то некомпетентны, то стоит открывать свой рот, – преподаватель повернулась в мою сторону, – А с вами Самара отдельный разговор, идите домой и выспитесь.

Я растерянно на нее посмотрела.

– Но…

– И будьте добры, передайте своему брату, что его вызывают в деканат. В последнее время вы часто стали пропускать мой предмет.

– Анна Петровна, – пытаясь подавить дрожь в голосе, – Но, может, мы с вами как-то договориться.

Тонкая бровь взметнулась вверх и что-то в ее взгляде меня насторожила. Странный блеск ее голубых глаз, скрывал какую-то тайну.

– Завтра в деканате, – холодным тоном сказала она, направляясь к доске.

Говорить было бесполезно, я закинула учебник с тетрадью в сумку, и встала из-за парты. Меня всю как-то странно знобило. Злость буквально ползала у меня под кожей, пытаясь вырваться наружу. Я крепко сжала кулаки и стиснула зубы. Очень часто приходится сдерживать свой нрав. Иначе здесь не выжить. В голове все шумело.

– А теперь поговорим о системе иерархии вампирского мира, – Анна Петровна открыла доску, на которой изображена какая-то таблица. Ее голос тяжелым эхом доносился до меня. Я тряхнула головой, пытаясь сорвать с себя завесу странной магии. Интересно кто-нибудь ощущает это?

Проходя мимо доски, я невольно пересеклась взглядом с преподавателем. В ее глазах возник неприкрытый вызов и в голове отчетливо послышались слова ‘давай, дай мне повод, напади на меня…’

Чувствуя, что не могу себя контролировать, я быстрым шагом вышла из аудитории, громко хлопнув дверью. Прижавшись спиной к холодной стене, я стояла и тяжело дышала, не в силах понять, с чем связан этот неосознанный приступ злости. Было такое ощущение, что кто-то просто потянул за веревочку, и я начала распускаться. Не припомню, что бы такое случалось. Тем более, что сегодня ночью я полностью высвободила себя от накопившейся темной энергии, создавая ловушку. Эта женщина как-то странно воздействовала на меня, прибыв по контракту в наш университет вначале года, она пристально наблюдала за мной, тем самым испытывая мое терпение. Порой у меня возникали мысли, что она является агентом инквизиции. В моей голове просто не укладывается, как можно преподавать настолько лживый предмет как вампирология. Инквизиция не хочет признавать своих ошибок и для этого приходится много врать.

Когда моя мама была жива, то она рассказывала, что вампиры и вервольфы не всегда были такими как сейчас, и что благодаря стараниям инквизиции произошла огромная трагедия вампирского народа. Конечно, на уроках истории не в одной книге не написано, что инквизиция в чем-то виновата. Наоборот только благодаря людям мир стал более сбалансированнее в отношении добра и зла. Но факт остается фактом. Около восьмисот лет тому назад началась эта затея с истреблением ведьм по всему миру. Понятно, что инквизиторами в первую очередь хотелось озолотиться за счет смерти невинных людей. Ведь все имущество выявленной ведьмы шло в их карман. Священники придумывали самые изобретательные способы поимки ведьм, ломая жизни и судьбы многих людей, но когда в их хищные лапы стали попадать настоящие ведьмы и вампиры, инквизиторы были напуганы. Они понимали, что настоящую ведьму и вампира не просто распознать, а убить практически невозможно. Стали формироваться специальные отряды по изучению этих созданий и выявления способов их умерщвления, являлись первостепенными задачами церкви.

В то время вампиры были совершенно другими. Обитая в лесах и в закрытом от глаз смертных измерении, они вели уединенный образ жизни, никак не вплетаясь в быт и историю людей. Но однажды, один из старейших вампиров, бродя по лесу, встречает женщину эльфийку. заблудившуюся, и отчаявшуюся вернуться домой. Вопреки всему он влюбляется в нее, и она отвечает ему взаимностью, при этом как можно больше узнавая о его таинственной, закрытой от мира расе. Раскрыв все секреты, она покидает вампира и вслед за ее исчезновением тысячи рыцарей инквизиции входят в леса, уничтожая все на своем пути. Свирепые и хорошо вооруженные инквизиторы знали, что мужчины вампиры очень сильно привязаны к своим женщинам и что в некоторых случаях, если умирает женщина вслед за ней уходит и мужчина. Так же только женщина вампир могла произвести на свет настоящего вампира. В связи с этим уничтожение женщин было первостепенной задачей.

Инквизиторы думали, что если они истребят всех женщин, то на свет больше не появится ни одного вампира. Так и произошло, в течение столетия на свете не осталось ни одной чистокровной женщины, но это лишь усугубило ситуацию. Оставшиеся в живых вампиры стали нападать на людей в порыве ярости вгрызаясь в их плоть, не осознавая, что переносят часть своего проклятья на смертное тело. Так появились вампиры полукровки, которые и посей день бродят по этой земле, одержимые кровью. Из чистокровных вампиров на сегодняшний день остались единицы. Кто-то сошел с ума, кто-то покончил жизнь самоубийством. Наверно страшно одиноко быть в этом мире одному, понимая, что не смог защитить свой род своих женщин.

Меня всегда раздражал тот факт, что уж слишком много в учебниках по вампирологии белых пятен. От того возникают вопросы на которые преподаватель не может дать ответа. Закинув сумку на плечо, я направилась по пустынному серому коридору в туалет.

Открыв кран, я зачерпнула холодной воды в ладони и прижала их к лицу. Ледяная прохлада, немного привела меня в чувства. Я не могла понять природу голоса в моей голове. Неужели Анна Петровна хотела вызвать меня на бой. Для чего? Мстить, таким образом, за то, что я игнорирую ее предмет. Я пожала плечами. Не знаю, но что-то здесь было не так.

Откинув волнистые рыжие волосы за спину, я посмотрела на себя в зеркало. В отражение на меня смотрела молодая двадцатилетняя девушка. Идеально очерченный овал лица, огромные зеленые глаза, обрамленные длинными пушистыми ресницами, прямой нос, пухлые большие губы. Возможно, я могла сойти за красотку, если бы не эти ужасные шрамы, от когтистой лапы вервольфа, сползающие от середины правой части лица по шее к плечу. Порой тональный крем прикрывал этот ужас, но когда кровь приливала к лицу, эти шрамы вырисовывались бордовыми полосами, делая мой образ поистине безобразным. Поджав губы, я брызнула водой в свое отражение. Прозрачные струйки воды поползли по поверхности ледяного стекла, смазывая черты моего отражения. Ничто не проходит бесследно.

Сегодня был пасмурный день дождливого сентября. Воздух был сырой и прохладный. Темные тучи затянули все небо, и я который раз пожалела, что не приехала на машине. Застегнув верхнюю пуговицу длинного черного плаща, я накинула на голову капюшон. Мне нравились черные вещи, а еще длинные юбки и обтягивающие корсеты. Многие подумают, что я старомодна, но это не так. Я просто одеваю то, что мне нравится. Это, пожалуй, единственное, что я не смогла поменять в своей жизни, переехав в этот город.

Выйдя за ворота университета, я свернула на тротуар и направилась к автобусной остановке, где уже столпилось уйма народа. Мы с братом приехали в этот город два года тому назад. Некросиб был наилучшим местом, для тех, кто хотел бы затеряться в толпе. Огромный мегаполис со всеми прелестями и возможностями. Вампиры, оборотни и множество других существ, получив лицензию на жизнь, вполне могли проживать на этой территории, платя обязательный налог инквизиции города.

Я села в автобус и рассчитавшись за билет, уставилась в окно. Все так сложно в этом мире. В мире где для того что бы выжить приходится платить обязательный налог за мистические способности. Плати налоги и живи спокойно, а иначе придут инквизиторы и вздернут тебя на площади под всеобщее ликование толпы.

Почему-то в последнее время мне часто вспоминалась моя мама. Наверно только сейчас я могу понять ее отчаяние и одиночество. Быть в незнакомом мире, пытаться смотреть без ненависти на людей, которым так завидуешь. Я поджала губы. Моя мать была некромантом, будучи беременной мной и братом, она незаконно проникла в этот мир из Некрополиса. Без лицензии на жизнь с двумя новорожденными младенцами на руках, она стала торговать на черном рынке своими некромантскими способностями. Поднятие мертвецов для боев без правил была основная статья ее дохода. Так мы прожили семь лет, пока не пришли инквизиторы и не забрали ее с собой. Получив обвинение в незаконном поднятие зомби, у нее не было шанса выбраться из этой ситуации живой. Ее сожгли и связь, соединяющая нас с предками, оборвалась. В возрасте семи лет нас отправили в детский дом, где мы и прожили до своего совершеннолетия. Об отце я ничего не знаю, но видимо он был вервольфом, раз брат унаследовал врожденный вирус ликонтропии. Я же являюсь приемником некромантского дара, а от отца у меня способность быстро заживлять свои раны, если они нанесены не освещенными предметами, и в моменты, когда мне угрожает опасность, из моих пальцев появляются острые, прочные когти.

После ночной работы я безумно хотела спать, положив на колени сумку с учебниками, я прислонилась лбом к холодному стеклу окна и закрыла глаза. Через несколько остановок, зазвонил телефон. Я достала мобильник из внутреннего кармана плаща и посмотрела на дисплей. Номер не определился. Я нажала на кнопку.

– Да, слушаю.

– Привет, Самара, – хриплый голос Константина, послышался на другом конце трубки.

– Здравствуй, – тихо сказала я, продолжая смотреть, на проезжающие мимо машины, – Клиенту понравилась работа?

– Ты еще спрашиваешь? – в его голосе были непонятные мне нотки, – Его неживому счастью нет предела.

– Я рада, – довольно улыбнувшись, сказала я, – Приятно осознавать, что хоть кому-то сделала счастье, – я посмотрела по сторонам, – Когда ты передашь мне мою долю?

– Думаю, сегодня, в ‘Причале’.

– Договорились. Во сколько?

– В полночь.

– Почему так поздно? – я была удивлена, мы никогда в это время суток не пересекались.

– Понимаешь я сейчас не в городе, а в Некросибе буду проездом всего на пару часов. Так что подбегай в ‘Причал’.

– Ну ладно, – как-то недоуменно сказала я, – Тогда до встречи.

Я положила телефон обратно и опять прильнула лбом к окну. Константин был моим агентом. Он подыскивал мне клиентов, которых интересовал мой темный дар. Десять лет назад благодаря закону Смита, вервольфы получили независимость. И как только закон вступил в силу, многие из них покинули склепы своих хозяев, образовав свои кланы. Охранять вампиров в дневное время стало не кому. Участились акты убийства и мародерства в склепах. Ситуация была критическая. Пока в один прекрасный день я не поняла, что могу делать такие вещи, о которых не учат в университете демологических искусств.

В местах, откуда мы с братом уехали меня называли заклинательницей склепов. Неспроста на моем лице шрамы от когтей вервольфа. Я действительно заслужила эти шрамы и с ними мне жить до конца жизни.

Так получилось, что два года назад накануне хелуина я установила ловушку в склепе одного вампира, на которого имел зуб сам верховный вервольф тех краев. Если честно меня предупреждали о том, что не стоит лезть в разборки вервольфов, когда дело доходит до мести, то лучше держаться в стороне от всех этих мистических разборок, но юношеский максимализм взял вверх. Ловушка оказалась настолько сильной, что в ней погибло несколько псов. Меня вычислили, и устроили охоту. После той ужасной ночи в лесу, врачи центра пострадавших от кровососов, думали, что я умру или превращусь в кого-то из мохнатых, но на всеобщее удивление я выжила и как, потом подтвердил тест крови, я вошла в те пять процентов людей, на которых не действует вирус ликантропии.

Что касается ликантропии то это безнадежное заболевание, пришло из древних веков. Волки всегда являлись рабами вампиров. Они издревле стояли на страже вампирских цитаделей, оберегая неприкосновенный сон своих властителей, но инквизиторы и здесь приложили свою руку. Не знаю, кому пришло первому в голову накормить голодного волка частями тела вампира, но факт остается фактом. Первый вервольфом стал обессиленный от голода волк вкусивший плоть вампира. В легендах говорилось, что тот вампир замученный инквизиторами был хозяином того волка и что священники решили поразвлечься над преданным животным, за что и поплатились своими жизнями. В тот момент, когда волк поглотил останки своего хозяина, в него вселилась безутешная душа убитого, образовав при этом слияние небывалый тандем интеллекта, силы и невероятных мистических способностей. Священники были разорваны на куски, а кто смог спастись в ту ночь просто сошли с ума.

Раньше было проще, за одни только зеленые глаза меня сожгли бы на костре. Со временем инквизиция стала проще относиться к внешнему виду приговоренных, но от этого смертей не стало меньше.

Доехав до нужной остановки, я вышла из автобуса и направилась к многоэтажному дому, где мы с братом снимали двухкомнатную квартиру на седьмом этаже. Квартиру, которую дало государство нам пришлось продать, что бы сделать новые документы и карточки на жизнь. После той истории с вервольфами, на меня отрыли охоту ликвидаторы вампиров. Нам с братом пришлось моментально выметаться из Москвы, дабы сохранить свои жизни. Местные вампиры помогли нам пересечь границы Некросиба, за что я им несказанно благодарна.

Войдя в квартиру, я бросила сумку с учебниками в угол. Если честно я не понимала, зачем брат хочет чтобы я закончила этот демологический университет. Я и без высшего образования могу заработать себе на хлеб. Три года мучиться, что бы потом работать в каком-нибудь государственном учреждении или охранять жирные задницы инквизиторов. Ну и перспективы. От одной только мысли об этом меня передергивает. Работать на тех, кто убил мою маму? Странная жизнь.

Вдруг мой взгляд остановился на дорожной сумке возле комнаты брата.

– Филипп, – я, стянув с себя длинные ботфорты, вошла в его комнату.

Брат стоял возле открытого окна и курил сигарету. Высокий, стройный и невероятно мускулистый. Повернувшись в мою сторону, он посмотрел на меня своими изумрудными большими глазами, в которых таилась какая-то тоска и сожаление. Я помнила этот взгляд. Он появлялся всегда, когда брат уезжал.

– Самара, меня вызывают в Некрополис.

Некрополис – последнее пристанище вольных, не подвластных инквизиции, вампиров. Дух свободы в данном регионе пропитан кровью, пролитой в бесконечных столкновениях между вампирами полукровками и наемными войсками инквизиции. Завоевав приличную территорию этого параллельного измерения, правительству Некросиба приходится направлять огромные ресурсы на подавление восстаний и закрепление авторитета своей власти. Не для кого не секрет, что земля Некрополиса слишком лакомый кусочек на мировой торговой арене, что бы так просто отдать ее вампирам. Огромные запасы полезных ископаемых, так необходимых для промышленности страны, делают эти земли бесценными. И пусть дух сопротивления еще греет холодные тела вампиров, инквизиция всегда находит пути получения желаемого.

Глава номер два.

Прошли те времена, когда простые смертные стояли пушечным мясом в борьбе с вампирами. На смену человеческой слабой плоти появились сильные, быстро заживляющие свои раны вервольфы. Своеобразная элита войск, не имеющая право на отступление. Клеймо, поставленное брату по приезду в Некросиб, обязывало его участвовать во всех военных мероприятиях во благо инквизиции.

В то время мы не понимали, что для инквизиции слова участвовать синоним слову умирать, и как бы военная система Некросиба не прикрывалась благими намерениями, помогая вервольфам усмирять свою сущность на полях сражения, фактически не один из мохнатых этого мегаполиса не был свободен. Клеймо в форме трех черных змей переплетенных в клубок символизировало ни что иное как рабство. Ты можешь работать, проводить время с любимыми людьми, наслаждаясь жизнью, но как только приходит вызов в Некрополис, твой взгляд становится темнее, а мысли о предстоящей схватке не отпускают тебя не на секунду. Являясь носителем клейма, ты уже не будешь как прежде планировать свою жизнь, свободно распоряжаясь драгоценным временем. Ты будешь страдать, в ужасе ожидая нового задания. И так будет до конца твоей жизни или до того момента пока ты не проявишь своенравие, отказавшись идти в бой. За тобой никто не придет, и никто не будет уговаривать, изменить свое решение. Ты для них уже мертвый, поставленное клеймо само выжжет твое сильное сердце, ведь ты выбрал другой путь – ты пошел против системы.

Некросиб является центром инквизиторской власти, и воздух здесь пропитан совершенно иными запахами. Древняя магия пеленой накрывает этот город, затуманивая рассудки горожан и приезжих. Признаюсь, не каждый сможет противостоять инквизиторскому дурману и сладким ораторским речам правительства. Проведя здесь два года, я поняла, что только легальные вампиры могут противостоять этой магии и этой системе, но их становятся все меньше и меньше, а оставшиеся в живых предпочитают молчать, не навлекая на себя и на свои семьи гнев инквизиции.

Каждый раз, когда брат собирался в Некрополис, я чувствовала какое-то опустошение. В воздухе царила напряженность и недосказанность. Вина и отчаяния сжигали меня дотла, не давая возможности, смирится с участью, которая нас постигла. Зная звериные инстинкты брата, я понимала, что его манит эта война и что вполне возможно в том пространстве он чувствует себя в своей стихии. Почему же тогда, ком подкатывает к горлу и слезы наворачиваются на глазах в тот момент, когда он собирается уезжать. Мне нужно быть сильной, который раз повторяла я себе, я должна взять себя в руки, но это не так и просто. Я не хотела терять брата, не хотела жить в мире, где не было его.

– Ты опять уезжаешь? – прошептала я, чувствуя, как ноги становятся ватными.

– Да, вампирские войска часто стали нападать на инквизиторские города. Видимо появился лидер, который грамотно ведет их к цели.

– И насколько ты покидаешь меня?

– Я не знаю, но видимо надолго. Враги инквизиции ни разу так близко не подходили к вратам перехода.

Тяжело вздохнув, я прижалась щекой к дверной перекладине.

– Филипп, прости меня.

– За что, – брат улыбнулся, – Поверь, ты не в чем невиновата. Это же вампиры.

–Нет, – я замотала головой, – Если бы не я мы никогда не оказались бы в этом городе. Ты никогда бы не испытал весь ужаc этой войны.

Брат загасил сигарету и подошел ко мне. Опершись левой рукой о край дверного проема, второй он приподнял мой подбородок, что бы я смотрела прямо в его глаза. Признаюсь, смотреть в его сапфировые глаза было мучительно. Мне было безумно стыдно за то, что два года назад я впутала его в свои дела.

– Я сам выбрал этот путь, – брат оттянул край черной майки и обнажил область сердца, где было клеймо, – Помнишь, я мог отказаться от клейма и вернуться в Москву.

– Я никогда не поверю, что ты оставил бы меня одну, – я невесело улыбнулась, отстранившись от него, – В тот период я была не совсем адекватная. Ты не мог меня оставить, мы слишком дороги друг другу.

По приезду в Некросиб я была в очень тяжелой депрессии. Погрузившись в свои мысли, я молчаливо, пыталась выйти из того состояния страха, в который меня загнали вервольфы, открыв на меня охоту. В памяти всплывали страшные картины ночного леса, где я совершенно одна. Слишком опустошенная и потерянная. Я не замечала, что творится вокруг меня. Я просто текла по течению, бродя по старым кладбищам города, запивая свое горя спиртным. Я была слишком эгоистичной.

Пройдя в просторную комнату в светло коричневых тонах. Я села на огромный белый диван, и уставилась в окно. Комната брата была на солнечной стороне и поэтому казалась более уютной, чем моя. Даже в этот пасмурный серый день, здесь было тепло и комфортно.

– Ты права, я никогда бы не оставил тебя, – брат сел рядом, – Но это не значит, что ты должна в чем-то себя винить. Моя звериная сущность всегда рвалась в бой. Знаешь, в Москве вервольфом быть очень сложно. Эта иерархия и моменты подчинения не всегда мне нравились, а покупка лицензии на охоту вообще было нечто ужасное. Ждать целый год, что бы прикончить какого-нибудь заключенного, – брат поежился, – Поверь, это не доставляло радости. Мне хотелось другой жизни. Более свободной.

Почему-то я даже не была удивлена его словам. Как я уже говорила, магия летает в воздухе, затуманивая рассудки. Брат закинул руки за голову и откинулся на множество белых подушек. Длинные огненного цвета волосы раскинулись вокруг его головы, образовав на белых наволочках красные волны. Брат обладал невероятно красивыми, изящными чертами лица. Да, мы были с ним схожи, те же черты лица, тот же идеальный овал лица, прямой нос, но, несмотря на наше сходство, он всегда смотрелся невероятно мужественно, и что-то в его лице говорило о том, что с этим мужчиной нужно быть начеку. Огромные ядовито зеленые глаза, всегда выдавали его сущность, опасного зверя.

– Ты хочешь сказать, что счастлив, работая на инквизицию. Что чувствуешь себя свободным?

– В какой-то мере да. Меня устраивает то место в системе, которое установила инквизиция, для вервольфов. Я вервольф, а вервольфы являются войнами. Из нас это не вырвать никакими тисками.

– Я не верю своим ушам, – я соскочила с дивана, уставившись на него, – Я понимаю, что в тебе слишком много от зверя, но слышать это мне невыносимо. Как ты можешь, так говорить. Инквизиторы сожгли нашу мать на костре.

Лицо брата изменилась. Довольная улыбка сползла. На какую-то секунду мне показалось, что до него дошло, что я говорю, но только на секунду.

– Времена меняются, и мы под властью перемен становимся другими. Я знаю, как умерла наша мать, не надо напоминать мне об этом. Она нарушила закон, за что и поплатилась, – брат как-то странно посмотрел на меня, и в этом взгляде таилось, что – то о чем я могла только догадываться.

– Почему ты на меня так смотришь.

– Самара, не будь такой наивной, ты лучше меня знаешь, что такое успокаивать своего зверя не давая ему то, что он желает, – я нервно сглотнула, понимая, куда он клонит, – мы все создания тьмы. Наша сила накапливается, и порой мы не в силах удерживать, то, что зарождается внутри нас. В моем случае это желание разодрать чью-то плоть. Вонзиться своими клыками, когтями в дрожащее, пульсирующее жизнью тело. Умыться кровью и этим утешится, – он усмехнулся, – У тебя у самой кладезь пороков. Признайся в этом и тебе станет легче.

– Нет, я не такая, – я закачала головой, – То, что ты говоришь ужасно.

– Такая, да еще какая. Прикрываться ненавистью к инквизиторам, только для того что бы ставить ужасные паутины в склепах вампиров. Ты хоть раз видела, что твои ловушки делают с людьми, которые туда попадают. У несчастных охотник выкручены все руки ноги, а на лице безумная маска боли. Даже у профессиональных экспертов волосы дыбом встают, видя эти тела.

Я сделала шаг назад, уткнувшись спиной в стену. Сердце бешено застучало, предчувствуя неприятное разоблачение. Интересно брат знает о том, что я опять начала ставить ловушки?

– Охотники на вампиров, это исполните инквизиторской власти, мне безразлично, что с ними происходит в момент проникновения в дневной склеп, – голос мой был на удивление тверд. Мне даже самой стало не по себе от сказанного. Я действительно не испытывала никаких эмоций в отношении людей, обреченных провести свои последние секунды в моих патинах.

– Чувствуешь, это, – вдруг сказал брат. Видимо мое лицо как-то изменилось в момент, когда я задумалась о сказанном.

– О чем ты?

– Это чувство, отрешенности, какого-то ужасного безразличия. Не задумывалась, почему после той истории в Москве, ты не прекратила свое опасное занятие. Думаешь, я не в курсе, где ты в последнее время проводишь ночи, – лицо брата стало суровым и бледным, – помнишь, как ты обещала мне больше не подвергать себя такой опасности.

– Да, я обещала тебе, но ты должен понять.

– Я понимаю лишь одно, ты опять начала рыть себе могилу, – я чувствовала, как мои глаза начинают бегать из стороны в сторону, пытаясь за что-нибудь зацепить свой взгляд, лишь бы не смотреть в глаза брату.

– Филипп, что ты от меня хочешь услышать. Ты и так все знаешь.

– Ах, да, как же я могу не знать. Инквизиторы убили нашу мать. Но ты не задумывалась, почему наша мать сбежала из Некрополиса, – я скрестила на груди руки, поджав губы, – А вот я знаю. Побывав в Некрополисе, я понял, что мать хотела, что бы у нас была лучшая жизнь. Не такая как там. Ты не поверишь, в том пространстве еще средневековье, о цивилизации говорят лишь строения инквизиции. Местное население погрязло в похоти и разврате, вампирские животные инстинкты и поклонения своим вымышленным богам. Вот, что такое Некрополис. Я не могу запретить тебе делать ловушки, но я могу тебя предостеречь. Будь осторожна. Не создан еще такой закон способный схватить тебя за задницу, но имей в виду не стоит стоять на пути у местного правосудия. Расплата не минуема.

– Филипп, успокойся, – на безупречно красивом лице брата читалась тревога, – Я уже не та хвастливая девчонка, которая под воздействием выпитого разнесет на всю округу, что поставила ловушку в склепе вампира. Дурость прошла, осталось только злость, а она как ты знаешь очень сильный импульс, что бы продолжать жить дальше.

– Я не хочу, что бы на тебя опять открыли охоту. Ставя, защиту в склепе, ты подвергаешь себя большой опасности. Стоит ли жизнь вампиров твоей жизни?

На какую-то секунду я задумалась, но ответ все-таки дала.

– Вампиры сопротивляются инквизиции.

– Ты хочешь сказать, что если бы была в Некрополисе, то была бы на другой стороне, против меня?

В моем горле пересохло. Я не ожидала, что тема разговора перейдет те рамки, за которые не хотелось бы переступать.

– Филипп, пожалуйста, не начинай, – отмахнулась я, – Ты знаешь, что я ищу способы избавить тебя от этого клейма. И я это сделаю. Тебе не придется рисковать своей жизнью.

– Ты не ответила на вопрос, – он серьезно смотрел на меня, его голос был грозным, а дыхание тяжелым, – Отвечай.

Он быстро встал с дивана и, схватив меня за плечи. Хватка была такой сильной, что я даже не могла пошевелиться.

– Отпусти меня, – я попыталась выкрутиться, но ничего не получалось, – Хочешь услышать, мое мнение по поводу войны в Некрополисе. Тогда слушай, – брат ослабил хватку, и я оттолкнула его от себя, – Я хочу, что бы войска вампиров победили в этой войне. Как бы противоречивы не были мои чувства в данной ситуации, – на моих глазах наворачивались слезы, – Я хочу именно этого.

Брат ошеломленно смотрел на меня. Его густые огненные брови взметнулись вверх. Он явно не ожидал, что я ему такое скажу. А может и знал, только хотел услышать это из моих уст.