Текст книги "В постели с боссом (СИ)"
Автор книги: Тати Блэк
Соавторы: Полина Рей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Часть 8
Меньшиков был на свадьбах не слишком часто. А те, которые успел посетить, его утомляли. Примерно на третьей церемонии он начал мысленно делать ставки, как долго протянут друг с другом брачующиеся. Первые две пары выдержкой не отличались. Одна разбежалась сразу после медового месяца, вторая была на стадии развода, как раз в тот момент, когда Андрей, позёвывая, сидел на втором ряду обтянутых шёлком скамей, и слушал, как его не слишком близкий знакомый повторяет за женщиной-регистратором то, что она ему вещает противным голосом.
Потом были ещё пара свадеб – все одинаковые, что по своей сути, что по антуражу. И вот теперь – Надя Кравцова. И совершенно иное ощущение от происходящего. Он прекрасно понимал дочь Сергея, которая не захотела душных залов с колоннами, придурка-тамаду с идиотскими конкурсами и прочей ерунды вроде выкупа невесты.
Всё было действительно по-домашнему, и даже те старушки, которых успела огорошить Лиза рассказом про падение к её ногам, ничуть не раздражали ни своими взглядами, ни тем, что умудрялись переговариваться даже во время брачных клятв, что давали друг другу жених и невеста.
Андрей покосился на стоящую рядом Лизу и неожиданно для себя подумал о том, что было бы, если бы это он женился здесь и сейчас, а рядом с ним рука об руку стояла она. Чертовщина, да и только. Уж что-что, а жениться он не собирался никогда и ни на ком.
Рядом зашмыгали носом, когда новоиспечённые муж и жена обменялись первым поцелуем, все захлопали, и на этом официальная часть была завершена.
– Обычно я делаю ставки на то, сколько продержится пара до развода, – сообщил он Лизе, когда музыканты заиграли что-то бравурное. – Но в этот раз совсем не хочется этого делать.
– Ты – что? – она фыркнула, но быстро вернула на лицо приличествующее всему происходящему выражение. – А хотя это вполне в твоём стиле.
Молодожёнов, к которым уже выстроилась очередь, можно было поздравить и чуть позже, потому Андрей повёл Лизу к столам, накрытым для праздничного обеда, который должен был превратиться в поздний ужин.
– Как интересно. Ты уже изучила мой стиль?
– Не весь. Но вполне могу представить, как ты пытаешься угадать, сколько и кто продержится в браке. – Она устроилась на стуле, который он отодвинул для неё. И, взяв напиток с подноса подоспевшего к ним официанта, поинтересовалась: – И как успехи у тех, на кого были сделаны ставки?
– Не особо. Из пяти пар добралась до финиша – если таковым считать, конечно, сегодняшний день – только одна. Так что… Я не верю в институт брака от слова «совсем».
– М…
Было видно, что Лиза сдерживается, чтобы не присовокупить к сказанному несколько слов, и Меньшиков, отпив глоток виски, уточнил:
– Что значит твоё таинственное «М»?
– Просто интересно, а что для тебя значит «семья»?
Её вопрос порядком обескуражил. Андрей уже мысленно приготовился к пикировке на тему белых платьев, подвязок и несчастного жениха, пробирающегося по грязным ступеням подъезда через толпу подвыпивших родственников, а тут…
– Семья никак не связана с тем, есть у меня штамп в паспорте или нет, – попытался уйти он от ответа. – Семья – это поддержка, взаимопомощь, интересы друг друга, которые учитывают все. Согласись, это совсем не то же самое, что пробубнить в ЗАГСе «согласен-согласна» и через месяц бежать разводиться.
– Совсем не то же самое. Но посмотри на всех кругом. Здесь все счастливы. Даже те, кто совсем недавно слушал мои сказки про ноги и кофе.
Меньшиков не выдержал и улыбнулся, несмотря на то, что уже успел завестись на ровном месте и готов был отстаивать свои взгляды до победного.
– Это другое, – пожал он плечами. – Здесь действительно семья.
– Значит, бывает по-разному. – Она просто констатировала факт и не успел Андрей вставить ещё одну ремарку, как Лиза переключилась на новую тему: – А мы сегодня будем танцевать?
– Я не фанат плясок. – Он кивнул официанту, поставившему перед ним тарелку с Нисуазом. – Но если ты хочешь, попробуем что-нибудь изобразить.
– Хочу, – улыбнулась в ответ Лиза и принялась за еду.
Время текло неспешно, гости всё больше расслаблялись. Чаще звучали смех и шутки, а классическую музыку вскоре сменили какие-то более современные напевы. Андрей тоже расслабился настолько, как не расслаблялся уже давно. Он лениво потягивал виски, который опьянил ровно настолько, насколько это было нужно. Завтра снова не нужно торопиться в душный офис, где всё рутинно до оскомины на зубах. Не нужно никуда и ни за кем гнаться, пытаясь опередить время. А можно просто получать удовольствие от компании и событий. А сегодня он обязательно займётся любовью с Лизой. И это уже не будет быстрый трах в каком-нибудь малопривлекательном месте. А секс, от которого оба получат такое наслаждение, что оно запомнится надолго. Ну, или как минимум до следующего раза.
– А ты совсем не изменился, – раздался в метре от Меньшикова грудной голос с нотками хрипотцы, который он бы узнал из миллиона. Андрей застыл, так и не донеся до рта бокал, чтобы сделать следующий глоток. Его сердце пропустило несколько ударов, чтобы после забиться в висках тревожным набатом.
Инга.
Инга, мать его! И как он упустил из виду возможность встретить её здесь? И почему Сергей или Виола не сказали, что она приедет?
По его волосам скользнула рука, и Меньшиков испытал полярные чувства – немедля отстраниться и потянуться за хрупкими пальцами, словно зверь, выпрашивающий ласку у хозяйки.
– Только седины прибавилось, – промурлыкала она, присаживаясь рядом с ним так, что коснулась его колена своим.
– Я на вредной работе, – выдавил он из себя и прежде, чем перевести на Ингу взгляд, опрокинул в себя виски залпом и дал знак, чтобы ему налили ещё.
Она улыбалась. Он это знал. Той улыбкой, от которого раньше у Меньшикова дыхание перехватывало. Улыбкой, за которую раньше он был готов убить любого. Андрей всё же нашёл в себе силы и посмотрел прямо в глаза Инге. О, он помнил их до чёрточки. Чуть раскосые, какие-то кошачьи. То ли зелёные, то ли с оттенками охры. Сколько раз он буквально тонул в них. Словно под гипнозом. Сколько раз кайфовал, когда вбивался в тело Инги и видел в её взгляде разливающуюся по радужке тьму удовольствия.
– И ничего не изменилось, да, Андрей? Ты всё так же работаешь на износ, как и раньше.
А ты всё такая же – знающая себе цену, но словно бы отстранённая, хотелось сказать в ответ, но он промолчал.
Меньшикову раньше нравилась эта её холодность. Неприступность даже тогда, когда он трахал её особенно изощрённо, а она позволяла ему всё. И даже в этот момент была недоступной снежной королевой, к ногам которой он готов был бросить все драгоценности вселенной.
– Разве не изменилось? – вздёрнул он бровь, снова отпивая виски. Меньшиков чувствовал себя странно. Он был идиотом, когда даже не помыслил о возможности встретить здесь Ингу. И винить в этом нужно было прежде всего себя. Никого кроме.
– А разве – да? – словно намекая на те чувства, что рождала в нём, уточнила Инга, бесконечно долго глядя ему в глаза. Впрочем, не успел он ответить, как она перевела тему: – Ты здесь один?
Мать твою… И почему он думает о том, соврать ей или нет? Почему вообще допускает какие-то полутона в том, что уже давно решено?
– Нет. Я с невестой.
– Вот как?
На губах Инги зазмеилась улыбка с привкусом яда. Она откинула назад волосы пшеничного цвета, которые вызывали в Меньшикове такие воспоминания, от которых член в брюках незамедлительно встал. Он до сих пор хотел эту дрянь. Она до сих пор заводила его так, что хотелось скрежетать зубами. И прекрасно знала, как действует не только на Андрея, но и на всех мужчин.
– Дай угадаю, кто она, – приняв нарочито-заинтересованный вид, проговорила Инга, скользя взглядом кошачьих глаз по саду. – Так… Бывшая жена Верлицкого вряд ли. Хотя она перед тобой разве что ноги не была готова раздвинуть, когда мы с тобой были вместе.
Это её «мы были с тобой вместе» полоснуло по и без того натянутым до предела нервам. Погрузило в прошлое, из которого Меньшиков так долго выбирался.
– Не Левина, нет. Хотя…
Андрею даже стало интересно, кого ещё она попытается приписать ему в невесты. Он оперся на подлокотник и положил подбородок на ладонь, наблюдая за Ингой, которая с интересом и каким-то странным азартом скользила взглядом по женщинам в саду, выдавая свои комментарии. А что если у неё всё ещё есть к нему чувства? Впрочем, даже если и есть – ему плевать. То, что она с ним сделала, он не собирался прощать никогда.
Несколько лет назад
Кольцо он купил на первый крупный заработок, который принесла ему «Омега». Гораздо более правильным было вложить деньги в дело и получить ещё большую прибыль, но Андрей попросту не мог ждать. Он жаждал наконец назвать своей ту женщину, ради которой был готов на всё.
Андрей припарковал машину возле дома и заглушил двигатель, но выходить не торопился. Словно мальчишка, мать твою! Сидит и переживает, понравится ли Инге купленное кольцо, которое стоило как три квартиры.
Они познакомились не так давно, но сразу, стоило только Меньшикову взглянуть на Ингу, он почувствовал себя… опьянённым. Будто ему в вены вкачали алкоголь. Быстро, неотвратимо. И он сразу же достиг мозга, затмил рассудок, отключил все инстинкты, кроме одного – сделать Ингу своей.
Ради этого он был готов на всё. А сама Инга… Она была всегда словно бы чуть в стороне. Какой-то чужой, недосягаемой. И это, чёрт побери, заводило. Заводило хлеще, чем если бы она сама набрасывалась на него.
Меньшиков уговорил её жить с ним, и Инга нехотя, но согласилась. Тогда он тоже почувствовал себя счастливым идиотом.
Андрей всё же вышел на улицу, вдохнул кислород полной грудью и пошёл к дому. Никаких цветов и прочего. Он не превратит это событие в дешёвую постановку. Пока поднимался на лифте на самый верхний этаж, задумался о том, что станет делать, если Инги дома не окажется. Почему-то упустил из виду эту вероятность, а всему виной – желание сделать сюрприз, когда взял билет на день раньше положенного.
Он инстинктивно понял, что что-то не так, когда приоткрыл дверь в квартиру. Взгляд наткнулся на ярко-красные туфли, валяющиеся поверх мужского пиджака, и сердце оборвалось.
Андрей прошёл к своей спальне, откуда раздавались стоны – мужские и женские, которые бы он узнал из миллиона. Прислонившись к дверному косяку, он с каким-то мрачным удовлетворением, которое появилось на задворках сознания, наблюдал за тем, как Сашка Васильев, его близкий друг, трахает Ингу. А та едва ли не кричит, закатив глаза и разметав золотистые локоны по подушке.
Васильеву он тогда сломал нос и челюсть и продолжал бить и возить голого по собственной крови, пока Инга смотрела на всё это. И как ему казалось, улыбалась.
А следом выкинул из квартиры и «друга», и её. Хотя, нет. Он лгал себе, что её выкинул. Она ушла сама. Ни слова ему ни говоря, просто оделась и проплыла мимо, так и не взглянув на Меньшикова.
Больше с Ингой лицом к лицу он не встречался. Знал лишь, что за Васильева она всё же вышла замуж, а потом – «перевышла» за другого. Пару раз видел её издалека на общих мероприятиях, с которых сбегал раньше, чем она успевала его заметить.
И всё это время находился в персональном аду. Уверял себя, что забыл, что она не стоит ни единого чувства, которые он до сих пор, мать их, испытывал. И понимал, что блефует. Блефует сам с собой.
– Не Левина, – отрезал он, поднимаясь из-за столика. – Извини, мне нужно идти.
Он физически чувствовал на себе взгляд, которым его провожала Инга, и ругал себя на чём свет стоит, понимая, что ни черта не забыл за эти годы даже оттенков её запаха.
– Андрюх, прости, чего-то я не подумал, когда Боярова звал. Он не смог, а жена его очень даже, – проговорил Кравцов, когда Меньшиков подошёл к нему, подхватывая с подноса бокал виски.
– Плевать, – выдохнул хрипло.
Пожалуй, Сергей всё прекрасно понял, наблюдая за их «милой» беседой со стороны, и Андрею оставалось надеяться, что только ему заметно, как Инга на него действует до сих пор.
– Точно? Ты же вроде с Лизой уже.
Меньшиков искривил губы в болезненной усмешке. Знал бы Сергей, что он действительно «вроде как с Лизой». Кстати, о ней.
Снова опрокинув в себя спиртное, которое наконец-то подействовало, затуманивая разум, Андрей нашёл глазами свою «невесту» и, подойдя к ней, извинился перед её собеседницей.
– Мы танцевать, – объявил беспрекословно и потащил Лизу на импровизированный танцпол.
Она действовала на него умиротворяюще. Вдруг всё случившееся показалось каким-то неважным. А когда прижал её к себе и вдохнул аромат волос, дурман стал ещё более осязаемым.
Меньшиков не удержался, бросил быстрый взгляд на Ингу, на лице которой застыло насмешливо-вопросительное выражение. И это злило. Нет, она вполне могла чувствовать своё превосходство над Лизой, вот только Инга – это его прошлое. А Лиза – настоящее.
Андрей буквально вдавил в себя податливое тело, скользнул губами по скуле, к уху. Хотелось шептать какие-нибудь грязные словечки, от которых она бы возбуждалась точно так же, как был уже возбуждён он. Хотелось вытворить с ней что-то совершенно сумасшедшее.
Ингу тоже пригласили танцевать. Меньшиков даже не видел, кто именно. Всё расплылось перед глазами, и он мог сосредоточиться только на лице Лизы, а когда переводил взгляд – на облике Инги. Та уже потеряла к ним интерес – смеялась, запрокинув голову, и Андрею пришлось моргнуть несколько раз, чтобы картинки того, как он наматывал на кулак золотые пряди волос, когда брал Ингу сзади, исчезли.
– Всё в порядке? – шепнула Лиза, которую он так и продолжал прижимать к себе, и Андрей всмотрелся в её глаза. О чём она спрашивает вообще? Он снова начинает злиться как тысяча чертей. Эта сучка Инга всегда умела вывести его из себя, даже когда проходила тенью по краю его воспоминаний.
– Пойдём, – выдохнул он хрипло, понимая, в чём нуждается сейчас, чтобы те эмоции, что вскипали в крови, исчезли. Он спустился с танцпола, ведя за собой Лизу, после чего быстро потащил её в сторону дома.
Его подбрасывало словно на американских горках. Совершенно контрастные ощущения – то вверх, туда, где можно соприкоснуться с небом, то вниз – когда кажется ещё немного, и приложит о землю с толком, с чувством, с расстановкой. До хруста в позвонках.
Держал в объятиях Лизу, которую тут же, едва вошли в дом, прижал спиной к двери и стал жадно целовать, а перед глазами нет-нет, да мелькали обрывки воспоминаний о том, как брал Ингу. После неё он вообще только трахал женщин и никогда – не занимался с ними любовью.
А с Лизой, что несмело отвечала ему, всё было иначе. Он готов был погрузиться в пьянящее сумасшествие, когда всё будет на грани, но в то же время желал, чтобы она почувствовала, насколько нужна ему сейчас.
Задрав подол платья, Меньшиков прошёлся ладонями по обнажённым ногам, к которым он когда-то по легенде пал, и почувствовал такое острое возбуждение, что член в брюках запульсировал.
Отстранился, разрывая поцелуй, и взглянул в затуманившиеся глаза Лизы, которые мерцали в полумраке. В них было что-то едва уловимое, чему он не мог найти названия. Оторопь? Испуг? Нежелание?
Андрей отмахнулся от ощущения, что упускает что-то важное, и снова его охватило нечто, похожее на раздражение. Чёрт побери, они взрослые люди, а Лиза – вообще устроилась работать у него на весьма конкретной должности. Нет, конечно, он оставил ей возможность отказаться от секса с ним, но… Неужели думает, что после этого он оставит её возле себя?
– Пойдём, – сказал беспрекословно, снова потащив её за собой за руку. На этот раз в спальню.
И едва вошёл в тёмное помещение, почувствовал себя так, будто притащил пленницу в свою берлогу. Его пьянили выпитый алкоголь и аромат духов Лизы, а застарелая, затаившаяся на самом дне души злость к Инге, подстёгивала и делала этот коктейль острым.
Андрей снова набросился на губы Елизаветы, проталкивая в её рот язык. И снова почувствовал нетерпение, которое пришлось обуздать, но ненадолго. Ещё немного, и он не сможет сдерживаться, будет делать всё, чего они оба с Лизой захотят. А в том, что захочет и она, Меньшиков не сомневался. Не зря огонь, что горел в её глазах, возможно, даже незаметно для неё самой, не раз опалял его, обещая сумасшедшее наслаждение.
Ему хотелось, чтобы она тоже пылала от нетерпения, сорвала с него пиджак и рубашку, чтобы причинила ему сладкую боль, пройдясь ноготками по разгорячённой коже.
Усадив её на постель, Андрей опустился на пол и слегка толкнул Лизу, понуждая её откинуться назад. Он хотел попробовать её везде. Насладиться вкусом, оставить на ней следы принадлежности ему. Задрав подол платья наверх, Меньшиков стал подниматься поцелуями по бархатистой коже, то прикусывая её, то полизывая языком. Контроль… Ему нужен контроль. Не сделать всё как раньше, по-животному быстро и не заботясь о наслаждении той, кого трахал, а выпить удовольствие по капле. И своё – и Лизы.
Остановившись в сантиметрах от лона, скрытого только кружевной тканью трусиков, он посмотрел на Лизу – грудь бурно вздымается от частого дыхания, нижняя губа закушена, словно она сдерживается. А вот Андрей сдерживаться и дальше не смог. Подался вперёд и провёл языком по кружевной полоске, упиваясь запахом вожделения Лизы. Она охнула, и Меньшиков сорвался. Раскрыл её для себя полнее, удерживая за бёдра, начал вылизывать снизу-вверх, убирая зубами ткань. Заскользил языком по напрягшемуся клитору, втянул в рот, пососал и опустился ниже. Туда, где совсем скоро будет его член.
Нет, это были даже не американские горки, это как прыжок с парашютом без страховки. Он сходил с ума от похоти, которая рождалась внутри, от своей потребности оказаться в горячем бархатистом лоне.
Его язык так и продолжал кружить по лону, пока Лиза не застонала и не вцепилась пальцами в его волосы, собирая их в горсть. Да, вот так, пусть притягивает ближе, пусть покажет, что и она нуждается в нём не меньше, чем он в ней.
– Андре-е-е, – простонала Лиза, и у Меньшикова сорвало все тормоза. Нет, он не даст ей кончить вот так, от его языка. Он будет трахать её до умопомрачения, пока Лиза не сожмёт его собой, крича на весь дом от оргазма.
Отстранившись, Андрей быстро сорвал с себя пиджак и рубашку, взялся за ремень брюк, расстегнул его, высвобождая возбуждённый член. Пришлось с силой сжать его рукой, чтобы не спустить прямо сейчас.
Андрей устроился рядом с Лизой, потянул корсаж её платья вниз, обнажаю небольшую грудь с набухшими сосками. Это искушение – острое, с которым невозможно совладать. Обхватив вершинку ртом, он с силой втянул её в рот, снова слыша громкий стон Лизы. Нет, это невероятно. Он хочет её прямо сейчас, иначе точно не сдержится, как шестнадцатилетний мальчишка. Прямо так, в одежде, торопливо, словно воровал то, что принадлежало ему лишь на время. Это после он всё сделает иначе, сейчас терпения у Андрея не осталось ни на йоту.
Снова оказавшись сверху, Меньшиков устроился между ног Лизы, держась на вытянутых руках. Снова обхватил член и провёл головкой по влажным складкам плоти вверх и вниз, после чего резко двинул бёдрами, входя на полную глубину. И замер. Одновременно с громким вскриком Лизы, в котором отчётливо читалась боль.
Б*я! Она что – была невинной?
– Мать твою… – прохрипел Андрей, не в силах заставить себя покинуть тесные горячие тиски лона, которые обхватывали его член. – Ты с ума сошла?
Не самый прекрасный первый раз, но… чёрт всё раздери, Меньшиков имел полное право знать об этом!
Часть 9
Воцарившаяся тишина была такой густой и плотной, что ее, казалось, можно было потрогать рукой.
Я вглядывалась в лицо Меньшикова, на котором отражалось множество эмоций, но ни одной – положительной. Злость, досада, непонимание и ни малейших признаков того, что этот человек хотел меня всего минуту тому назад.
Пронзившая тело резкая боль понемногу утихала, притупляясь, но на смену ей неожиданно подкралась боль душевная. От того, как босс на меня смотрел. От того, какой чувствовала себя сама, лёжа перед ним с разведёнными ногами и обнаженной грудью.
Меньшиков не двигался и я боялась пошевелиться тоже, страшась одновременно того, что он продолжит и того, что уйдет. Но он просто ждал. Ждал ответа, которого у меня не было.
– Не понимаю, в чем проблема, – выдохнула не без труда, инстинктивно натягивая корсаж обратно на грудь в подсознательном желании прикрыться, спрятаться от этого пронизывающего взгляда, под которым было так неуютно и холодно.
– В чем проблема?! – взорвался он, отстраняясь и поспешно застёгивая брюки. – Ты должна была мне сказать, вот в чем проблема, бл*дь!
Я не сдержалась и нервно хмыкнула. Должна была сказать, ну конечно. И тогда он бы не подошёл ко мне даже на пушечный выстрел. Плавали, знаем.
Последние отношения, которые я пыталась построить, стремительно завершились именно по причине моей девственности. Узнав, что у меня нет никакого опыта, парень сразу заявил, что не готов брать на себя подобную ответственность. Как будто секс с девственницей приравнивался к преступлению или операции с риском для жизни. Я ещё помнила, сколько проревела тогда, не в силах поверить, что меня бросили из-за того, что я невинна и сбежали с таким испугом, будто речь шла о какой-то заразе. И предупреждать о своей невинности после того случая – последнее, что я стала бы делать.
Хотя и на сей раз все, похоже, скатилось к тому же. Меньшикову девственница тоже была совершенно не нужна. Неужели же трахать девок, которых имели десятки других мужиков до него – это гораздо приятнее?!
Впрочем, я сильно подозревала, что меня босс и не хотел вовсе. От моего внимания не укрылось то, что он разговаривал во время фуршета с какой-то блондинкой, после чего и сделался сам не свой. Я достаточно отчётливо понимала, что причина той горячности, с какой Меньшиков меня целовал, крылась отнюдь не в том, что босс внезапно воспылал ко мне страстью. В конце концов, он ведь ни в один из предыдущих дней не смотрел на меня так, как после встречи с этой девицей. И все, что он делал со мной, вполне вероятно, предназначалось совсем не мне. И я могла бы, наверное, сознавая все это, сопротивляться, но не было никаких сил оттолкнуть его, потому что прикосновения и поцелуи Меньшикова делали меня бессильной перед ним, подчиняя волю и затмевая разум. И в эти мгновения хотелось обмануться, поверив, что он все же хоть немного желает и меня саму, Лизу Шварц – простую девчонку, не годящуюся и в подмётки той блондинке, словно сошедшей с обложки модного журнала.
Но теперь босс смотрел на меня так, будто внезапно отрезвел и этим взглядом, полным негодования, словно бы указывал на мое истинное место, которое было вовсе не рядом с ним. Мучительно захотелось спросить его, какого черта он вообще меня нанял, если не испытывал даже банальной похоти, но вставший в горле ком мешал произнести хоть слово. И это, наверное, было к лучшему. Наверняка все, чего бы я в этот момент добилась – это того, что выглядела бы жалкой в его глазах. А может, уже была таковой.
Одернув длинную юбку платья задрожавшими вдруг пальцами, я села в постели, продолжая хранить молчание. Кинув на меня короткий взгляд, режущий больнее ножа, Меньшиков также молча вышел.
В свою комнату я шла, борясь с подступающими слезами. Так нелепо, так бесполезно, но так по-бабски хотелось просто зареветь навзрыд, хотя что мне, если разобраться, было оплакивать? Никому не нужную девственность, от которой встречавшиеся мне в жизни мужчины шарахались? Человека, который нанял меня для того, чтобы трахать, но не захотел даже этого?
Стягивая с тела измятое голубое платье со следами крови, я внимательно вгляделась в свое отражение в зеркале. Что бы ни говорил Сантьяго о том, как важно себя подавать по-королевски, реальность была такова, что такие, как я – далеко не модельного вида девушки – все же не могли, вероятно, зацепить такого, как Меньшиков. И можно было сколько угодно сочинять нелепые сказки о том, как босс пал к моим ногам, действительность этим было не переписать. И я, вероятно, переоценила собственные способности, когда воображала, что могу покорить подобного мужчину – слишком недосягаемого на своей высоте для простых смертных вроде меня.
Ощущая, что близка к состоянию, в котором начну сама себя жалеть, я отбросила ногой несчастное платье и шагнула в душевую кабину. Вода, прокатывающаяся по телу расслабляющими струйками, успокоила начавшие давать сбой нервы и из ванной комнаты я вышла немного приободрившаяся и готовая проанализировать случившееся без излишнего уныния.
Было бы хорошо сейчас поговорить хоть с кем-то, кто мог бы дать совет со стороны, но существуют вещи, о которых невозможно рассказать никому. Настолько доверительных отношений с мамой у меня не было, а признаваться подругам, что до недавнего момента являлась девственницей, я была и подавно не готова.
Подумалось вдруг – в каком все же странном мире мы живём. Быть невинной в современных реалиях не то, что не модно, а вообще едва ли не стыдно. Это словно бы ставит на тебе клеймо «неудачница» и «уродина», раз никто не захотел тебя трахнуть. А если сказать, что для того, чтобы под кого-то лечь, тебе нужно хотя бы немного в него влюбиться – заработаешь ещё и эпитет «дура».
Прошло немало времени, прежде чем, находясь в компании подруг, я перестала краснеть в те моменты, когда они говорили о сексе. Но эти разговоры, в общем-то, сослужили мне в какой-то степени и добрую службу, хорошо подковав по части теории. Вот только сегодня от этого не было никакого толку.
Я вздохнула и потерла виски, чтобы прогнать подступающую головную боль. Что-то холодное неожиданно коснулось моей руки и, оглянувшись, я обнаружила рядом проснувшегося Принца, мирно дремавшего на подушке ещё недавно, когда я только вышла из ванной комнаты. Теперь же, словно чувствуя мое состояние, кот положил пушистые лапы мне на плечи и принялся мурчать на ухо что-то утешительное. И в этот момент, поглаживая его по спинке, я готова была взять назад слова о том, что мне не с кем поделиться своими проблемами.
– Хорошо тебе, никаких сексуальных забот, – сказала я, закончив рассказывать Принцу о своих сегодняшних злоключениях. Кот внимательно и на удивление терпеливо выслушал мой печальный рассказ, после чего уставился на меня, не моргая, словно спрашивал – ну и что, мол, делать будешь?
– Не знаю, – ответила я откровенно. – Но меня, если честно, беспокоит та белобрысая девица, с которой босс говорил во время фуршета. Неясно, кто она ему, но, судя по всему, личность далеко не посторонняя.
Принц несколько мгновений не шевелился, сидя до того неподвижно, что мог показаться чучелом, а не живым котом, а затем подошёл к подушке и одним взмахом немаленькой лапы скинул ее на пол.
– Что, предлагаешь действовать настолько прямо? – поинтересовалась я. – Пропагандируешь женские бои без правил?
Принц только хвостом пару раз взмахнул, всем своим видом давая понять, что больше ему предложить нечего.
– Нет, это не мои методы, – покачала я головой. – К тому же я ничего не знаю наверняка.
Кот в ответ выразительно повел ушами и я согласно кивнула:
– Ты прав, можно это ненавязчиво выяснить. Не у босса, конечно, а у кого-то ещё. У той же Виолетты, например. Если только нас с тобой не отправят отсюда сегодня же на все четыре стороны.
Последнее было, в общем-то, совершенно не исключено. Учитывая то, что дело, ради которого босс меня нанимал, даже не было доведено до конца, Меньшиков вполне мог решить, что наш контракт лучше разорвать. И при мысли об этом мне становилось неожиданно горько и тревожно.
Но как бы там ни было, а я ни о чем не собиралась жалеть. Потому что жалеть о том, как горела рядом с этим человеком, испытывая такое сумасшедшее возбуждение, какого и вообразить себе раньше не могла, было бы жутчайшим лицемерием. Нет, я не жалела о том, что было. Я боялась, что больше ничего не будет.
Возможно, стоило бы сейчас найти босса и прояснить немедля вопрос о том, что ждало меня дальше, но я рассудила, что после всего случившегося лучше дать ему остыть. И как бы ни была тяжела эта неизвестность, проявить сейчас терпение – это, возможно, лучшее, что я могла вообще сделать. И именно на этой мысли собиралась зафиксироваться.
