Текст книги "Морок (СИ)"
Автор книги: Танья Шейд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
========== 1 ==========
Двое стояли под сводом древнего замка – друг напротив друга, не в силах ни отвести взгляда, ни опустить глаз. Каждый словно пытался рассмотреть душу другого, прочитать его мысли – но ночная тьма скрывала всё.
Впрочем, ему не нужно было заглядывать в мысли девушки, чтобы узнать их. Она согласна была довериться ему целиком и полностью, позволить вести себя как в танце, так и в жизни.
Очень скоро ей придётся узнать, какую цену приходится платить за доверие – но будет уже поздно…
Не думать об этом. Нужно как можно дольше продлить эти несколько часов, когда он может позволить себе войти в образ влюблённого, ощутить себя почти человеком. Потому что завтра всё кончится в один миг.
Но пока у него хватало воли. Хватало сил, чтобы не сорваться и не погубить свои мечты одним ударом клыков.
Его рука касалась тёплой кожи девушки – так нежно, словно он боялся ранить её одним лишь прикосновением. А она не замечала, какие холодные у него ладони – ушедшей в светлые грёзы, ей было сейчас не до таких мелочей.
Ему отчаянно хотелось окунуться в эти мечтания, нырнуть до самого дна, выпить их до капли. Пережить миг упоения – чтобы потом не осталось ничего, кроме выжженной земли и растрескавшегося камня.
Вот раздался ужасный скрежет, за которым последовал бой часов – двенадцать ударов. Непостижимо, как механизм, созданный умелым мастером столетия назад, до сих пор работал – все пружины и шестерёнки давно уже изъела ржавчина.
– Очень сожалею, но нам придётся проститься до следующего вечера, – произнёс он, отвесив галантный поклон. – Вам нужно спать, чтобы набраться сил до завтрашнего торжества. Я не простил бы себе, если бы вам пришлось появиться на балу усталой.
– Вы проводите меня до моей комнаты? – спросила она с надеждой.
– Разумеется, – он смотрел ей в глаза, впитывая их сияние. – Вам отведены лучшие покои в этом замке.
Вот они удалились, и в большом зале осталась лишь тишина – нарушаемая иногда скрежетом шестерёнок в старых часах.
Оказавшись в отведённых ей покоях, Сара поёжилась – холод, царивший во всём замке, проникал и сюда. Впрочем, меховое одеяло на роскошной кровати могло стать надёжной защитой, а ещё в углу комнаты стояла ванна – настоящая фарфоровая ванна с горячей водой! Одно это зрелище заставило её забыть о холоде. Очаровательно улыбнувшись хозяину жилища, девушка немедленно уселась поверх одеяла и, не удержавшись, провела по нему ладонью. Интересно, чей это мех? Наверняка в её родной деревне такого не водилось никогда даже в самых зажиточных домах.
Он остался стоять – поскольку сидеть на одной кровати с незамужней девушкой мужчина не должен, а стульев в комнате не было, только кресло перед трюмо, зеркало на котором скрывала наброшенная на него ткань. Саре стало немного неловко оттого, что нельзя предложить ему сесть – но лишь на мгновение: слишком много свалилось на неё впечатлений, слишком многое предстояло ещё здесь увидеть, услышать, разузнать.
Спать совершенно не хотелось. А потому, кокетливо склонив набок головку, она спросила:
– Почему вы выбрали меня? Что во мне особенного?
В ожидании комплиментов она готова была зажмуриться, как кошка – но одних комплиментов ей было мало, она и в самом деле желала узнать, чем так отличается от других, что граф обратил на неё внимание.
– Я уже говорил тебе: наша встреча была предначертана. Ты – словно звезда, способная озарить своим сиянием моё царство…
– Но всё-таки? Что особенного именно во мне? Почему именно я должна здесь всё озарить, а не Магда, скажем?
Ему пришлось помедлить с ответом. Не говорить же, что его пьянит запах её крови, заставляя неотступно думать о её белоснежной шее!
– Потому что ты умеешь мечтать и верить, – произнёс он наконец. – Вопреки тому, что дома ты была никем, что твой отец запирал тебя на замок, точно преступницу, а мать была слишком озабочена собой, чтобы заступаться. Ты ждала и верила, что встретишь рыцаря, который подарит тебе свободу – хотя среди мужчин, которых ты знала, были лишь невежественные крестьяне, за одного из которых родители собирались тебя рано или поздно выдать, заставив променять одну тюрьму на другую. Поделись со мной частицей своей веры – и я стану самым счастливым существом в подлунном мире.
Он знал о ней всё! Отец и вправду держал её взаперти, словно в каждом мужчине видел разбойника, вознамерившегося украсть его сокровище. Совсем недавно, как рассказывала Магда, у них в трактире поселился иноземный профессор с молодым ассистентом – а Саре и взглянуть не довелось на этого ассистента, который, если бы повезло, мог бы увезти её с собой в дальние края, где она обрела бы свободу… Впрочем, может, это к лучшему. Загадочный и романтичный владелец этого замка – партия гораздо более заманчивая, чем какой-то студент.
– Для вас я готова на что угодно, – горячо отвечала она. – Берите моё сердце, душу – всё, что только пожелаете, мне не жалко. Для вас – не жалко.
Душу ему предлагали многие – и он забирал их, оставляя от бедных влюблённых девушек лишь оболочки. И сам оставаясь оболочкой – увы, ни одна любовь в мире не могла подарить ему даже крупицу веры. Если бы можно было сберечь этот свет, чтобы тот хоть немного разогнал окружающую его бесконечную тьму, чтобы можно было вот так сидеть и беседовать множество ночей подряд, чтобы поцелуй, который она получит от него, был поцелуем, а не деликатным именованием укуса – он согласился бы снова пережить ужас смерти, настигшей его много лет назад, и не меньший ужас осознания своего бессмертия. Он согласился бы даже вечно терпеть жажду, век за веком, без надежды когда-либо вновь попробовать кровь – но у него не было права выбора, и сознание бессилия было пыткой.
Покинув девушку и вернувшись в большой зал, он с ненавистью устремил взгляд на часы, что отсчитывали проходящее мимо него время. С мерным тиканьем стрелки продолжали своё движение, так, как велел им механизм, чтобы, сделав полный круг, вернуться к исходной точке. Им не свернуть со своего пути и не изменить направление движения. Они могут разве что остановиться навсегда, когда детали часов проржавеют до конца.
А что случится с ним самим, когда вечность источит его полностью? Забвение, в котором нет ни мыслей, ни боли, ни воспоминаний? Ведь существу, лишённому души, нет дороги даже в ад.
Сорвав с руки перстень, Кролок запустил им в часы. Тяжелый драгоценный камень пробил дыру в циферблате, прогрохотал где-то внутри. Затем всё стихло. Стрелки больше не двигались.
Иногда остановить движение по кругу можно лишь ударом камня, разрушив порождающий его сверхъестественно тонкий механизм. Но бросая камень, ты должен помнить, что восстановить сломанное уже не удастся – даже если цена порыва окажется непомерно высока.
Ставшие навсегда часовая стрелка указывала на цифру два – значит, до рассвета ещё далеко.
Никогда он так не желал, чтобы поскорее встало солнце, заставив его погрузиться в мёртвый сон. Это лучше, чем, не находя себе места, шататься по замку, где ему до оскомины знакома каждая трещина в каждом камне, каждый след его ноги в накопившейся за века пыли.
Он не сразу заслышал шаги осторожно подошедшего сзади Куколя. Удостоившись внимания повелителя, слуга доложил, что у ворот замка находится Йони Шагал, хозяин трактира в соседней деревне, который хотел бы его видеть.
– Что ему нужно? – сквозь зубы процедил Кролок.
Однако из жестов Куколя ничего не удалось разобрать, поэтому пришлось встречать незваного гостя лично. Что же, хоть поможет отвлечься…
Йони Шагал, удостоившийся чести быть встреченным у ворот самим графом, отчаянно перед ним лебезил, словно надеясь на какую-то милость. Изо рта у Шагала торчали клыки, а на лбу красовался ожог, судя по всему – от серебра, но нанесённый неизвестным графу странным оружием овальной формы.
========== 2 ==========
Вернёмся же теперь на час или два назад и посмотрим, что произошло в ту ночь в трактире семьи Шагал.
Узнав о пропаже любимой и тщательно оберегаемой дочери, Йони сразу же понял, чьих это рук дело, и решился в одиночку бросить вызов чудовищу, похитившему невинную девушку из родного дома – несмотря на то что путь до замка лежал через лес, где водились волки. На волков в деревне списывали все исчезновения людей, которых случалось немало. Вот и в прошлом году пропал без вести лесоруб – не иначе, серые хищники загрызли…
А под утро Йони Шагала принесли в деревню. Тело его было холодным как лёд, сердце не билось, на шее – след от чьих-то зубов, возможно, отчасти похожих на волчьи. Правда, заезжий профессор тут же объявил, что трактирщик стал жертвой вампира – да только кто же поверит этому сумасшедшему?
На самом деле профессору поверили все. Да и без него было ясно, что волк никогда не оставит добытое мясо. Но слишком страшно иногда бывает признать истину, гораздо проще закрыть глаза и надеяться, что тебя не заметят.
В суматохе никто даже внимания не обратил, что Магда, трактирная служанка, так и не появилась сегодня на кухне. Известие о смерти Йони потрясло её едва ли не больше, чем госпожу Шагал. Съёжившись в комочек на неприбранной кровати, глядя в пустоту, девушка пыталась понять, что же она теперь чувствует. Облегчение оттого, что Йони не будет больше хватать её грязными пальцами повыше локтя, пытаясь заманить к себе в спальню? Но это нехорошо – радоваться чьей-то смерти. Горе, сочувствие к его вдове и дочери? Несомненно, ей жаль было госпожу Шагал и юную Сару, но слишком мелкой казалась эта жалость по сравнению с радостью избавления.
Не в силах больше оставаться наедине с собой, девушка взяла крест и спустилась вниз, где лежало в ожидании погребения тело покойника.
Крест должен её защитить. Ведь во всех преданиях говорится, что живые мертвецы не переносят вида креста – а значит, бояться ей нечего. Да и что может ей сделать мёртвый Шагал?
Однако, когда в полночь покойник как ни в чём ни бывало поднялся и окинул её оценивающим взглядом, словно выискивая самый лакомый кусочек, Магда поняла, что не всегда стоит верить преданиям. Потому что Шагал преспокойно вырвал у неё из рук крест и, бормоча что-то про еврейского вампира, потянулся к её шее.
И тут же заорал так, словно его ткнули раскалённой кочергой. Хватаясь за лоб, на котором остался огромный ожог, Йони отступал назад, шаг за шагом, упёрся спиной в окно – а затем, снова взвыв и, видимо, придя немного в себя, проломил стекло и пустился наутёк.
В трактирный зал тут же ворвался студёный зимний ветер.
– Вот, укройся, – услышала Магда мягкий голос и лишь тогда поняла, что рядом стоит Альфред, молодой спутник того профессора. Одной рукой юноша протягивал ей снятый с себя пиджак, а в другой у него была серебряная ложка, постепенно остывающая после прикосновения к коже вампира.
С трудом удержавшись на ногах, Магда вцепилась в плечо Альфреду, и юноша тут же подхватил её за талию. Так они и ушли с поля боя – охотник за вампирами и прижавшаяся к нему девушка, которую он только что спас от страшной участи.
Узнав о том, что едва не сотворил с Магдой её покойный супруг, госпожа Ребекка Шагал больше не препятствовала иноземным учёным в их попытке выследить и уничтожить вампиров. Жалела она только об одном: что не вонзила мужу в сердце осиновый кол собственной рукой.
Увы, помочь охотникам госпожа Шагал не могла: дороги к замку она не знала, хотя и жила в этих краях с молодости. Видимо, обиталище вампиров было скрыто от людских глаз тёмным колдовством, завесой, не проницаемой для простых смертных – за исключением немногих избранных. Таких, например, как деревенский дурачок, чьим россказням здесь не принято было верить.
Заслышав стук в дверь, Сара заставила себя наконец вылезти из тёплой воды и накинуть пеньюар – не появляться же перед графским слугой в чём мать родила – и поспешно повернула золочёную ручку. Она ожидала, что подарок хозяина замка, преподнесённый в преддверии бала, окажется бесценным сокровищем – но воочию увидев великолепное платье, украшенное вышитыми бисером диковинными узорами, смогла лишь ахнуть. Ткань была столь чудесна, столь приятна на ощупь, что Сара едва удержалась, чтобы не переодеться прямо при Куколе! Выпроводив слугу и облачившись в волшебный наряд, девушка закружилась перед зеркалом, стараясь осмотреть себя со всех сторон. Неизвестно, сколько времени она могла бы наслаждаться своим отражением, если бы не вспомнила о главном событии сегодняшнего вечера, о том, ради чего её пригласили в этот замок. Вновь впустив Куколя, Сара предстала перед слугой графа во всём великолепии светской дамы, которой, возможно, ей очень скоро предстояло стать.
Куколь дал ей знак следовать за ним по коридору, освещённому лишь свечой в его руке – но свеча, хотя и позволяла разглядеть паутину на стенах и пол под ногами, неспособна была изгнать поселившийся здесь мрак. Несмотря на предвкушение праздника, у Сары мурашки побежали по спине, когда, случайно обернувшись, она не различила в темноте двери в собственную комнату. А ведь они всего-то несколько шагов прошли!
Но даже если строитель этого замка в древние времена устроил в нём колдовской лабиринт – она не заблудится, пока её оберегает граф. Такому кавалеру дама может доверить свою жизнь, пройти рядом с ним по самому узкому мосту – и он поддержит её на краю бездонной пропасти, не дав сорваться.
Но вот коридор кончился, и Сара едва не зажмурилась, когда ей открылось величие бального зала. Зрелище было бы ещё прекраснее, если бы здесь было побольше света… и поменьше пыли… и если бы наряды гостей не проела моль… и если бы лица у них были не такими серыми и иссохшими, словно у покойников…
Но она ведь понимала всё с самого начала, разве не так? Ей с детства было известно, кому принадлежит заколдованный замок – так неужели теперь, увидев всё воочию, она трусливо убежит?
Девушка вновь уверенно двинулась вперёд – навстречу своей судьбе, навстречу тому, кому она пообещала своё сердце и душу.
Он прошёл к ней между рядами гостей, подал руку – и Сара покорно вложила в неё свою ладонь. На миг ей показалось, что его рука немного дрожит – но отчего? Возможно, он тоже взволнован – ведь ему предстоит сделать ей предложение перед всеми гостями? В том, что предложение руки и сердца она услышит непременно, Сара не сомневалась.
========== 3 ==========
Гораздо большее недоумение у неё вызвало то, что нижняя половина лица её кавалера была закрыта железной маской. Что это значит? Неужели за то время, что они не виделись, её любимый где-то поранился и теперь вынужден это скрывать? Может, ему больно, а она об этом и не подозревает?
– Не беспокойся о маске, – прозвучал его шёпот. – Очень скоро ты всё узнаешь, а пока дай мне лишь одно обещание.
– Всё что угодно, мой господин, – как можно тише шепнула она в ответ.
– После бала я попрошу тебя об одолжении, – она никак не могла понять, раздавались ли его слова в этом огромном зале или только у неё в голове. – Поклянись самым для тебя дорогим, что исполнишь мою просьбу, какой бы она ни была.
– Клянусь, мой господин, – произнесла она. – Клянусь всем, чем дорожу больше всего на свете.
– Спасибо, – в его голосе внезапно появились нотки тепла и нежности, какой она никогда не могла бы ожидать от этого строгого и недоступного аристократа.
Каким же великолепным он был танцором! Поначалу неопытная дочка трактирщика очень боялась сделать какое-нибудь неверное движение, наступить на ногу кому-нибудь из гостей, а то и своему кавалеру – но в паре с ним всё получалось как-то само собой, словно Саре всю жизнь приходилось только и делать, что танцевать на балах.
Музыка прервалась так внезапно, что Сара испугалась – ей почудилось, будто она оглохла. Однако страх оказался напрасным – просто наступил самый торжественный миг бала.
Гости уставились на неё с каким-то жадным нетерпением в глазах, клавесинист, чем-то неуловимо напоминающий хозяина замка, тоже не сводил с неё взгляда, забыв о своём инструменте.
– Сегодня особенный бал, – звучно и размеренно заговорил граф, не выпуская её руки. – В этом замке многое случалось за те годы, что он простоял здесь, отгороженный от остального мира невидимой стеной, но даже эти камни не видели того, что свершится в эту ночь, сей же миг! Итак, позвольте представить вам мою наречённую, Сару Шагал, которая с этого мгновения стала графиней фон Кролок! Отныне она – ваша госпожа, и причинить ей вред – значит совершить преступление против своего владыки. А того, кто пойдёт против меня, ожидает страшная кара – это вы все хорошо знаете. Но довольно же о страхах! Вы, кому посчастливилось присутствовать при этом замечательном событии, несомненно, порадуетесь за своего повелителя и пожелаете нам обоим счастья и любви!
По залу разнёсся дикий вой, который едва ли кто-нибудь смог бы принять за клич радости. Гости тщетно пытались выдать исказившие их лица гримасы за улыбки, какая-то дама в полуистлевшем платье уткнулась лицом в грудь своему кавалеру, другая отчаянно теребила веер, словно хотела его разорвать… А вот клавесинист как-то хитро ухмыльнулся, впрочем, тут же сделав вид, будто очень занят своим инструментом.
– Напомню вам, – продолжал граф, – что нас всех связывают невидимые, но неразрывные узы, благодаря которым мы делим все наши победы и разочарования. Я остаюсь одним из вас, и что бы ни принесла вам эта ночь – она дала это и мне. Помните об этом всегда.
Смысл этих слов остался для Сары загадкой – но волнение в зале понемногу улеглось, стоны и рыдания стихли, гости вновь попытались принять вид светских господ, приглашённых на торжественный бал.
– Не буду вас больше задерживать, – произнёс хозяин. – Этой ночью вы свободны, проведите её как хотите. Мы же с моей супругой удаляемся, чтобы остаться наедине.
Подмигнув Саре, он шепнул:
– За них особенно не беспокойтесь. Им во многих отношениях приходится проще… чем мне. Но я знаю, чего хочу, и я это получил.
С этими словами он подхватил на руки новоиспечённую графиню и понёс в её покои, которые отныне должны были стать её постоянным жилищем.
Вот она – награда, отвоёванная им у вечности. Он заплатил дорогую цену, а потому имеет теперь полное право насладиться призом.
Ему слышно, как бьётся её сердце, толкая кровь по жилам, слышен каждый звук её живого дыхания. Её руки обнимают его, даря то тепло, которое она в силах отдать, не лишившись его сама. Уткнувшись лицом в её волосы, он наслаждается их запахом – до тех пор, пока желание утолить голод не становится невыносимым, а клыки не начинают впиваться в губы. Тогда, со вздохом отстранившись, он старается успокоиться, в то же время не выпуская её руки из своей.
– Что-то не так? – спрашивает она.
Пришло время сказать ей правду.
Слова находятся с трудом, потому что признаваться в своих слабостях он не привык. Но раз уж игра в любовь зашла так далеко, то придётся играть и в искренность.
– Сара, – произносит он, глядя ей в глаза. – Вы ведь знаете о том, кто я такой? И кто такие мои гости?
– Да, – отвечает она, не отводя взгляда. – Вампиры. Лишённые покоя мертвецы, которые пьют кровь живых.
Что же, главные слова сказаны. Остальное будет проще… наверное.
– Тогда вы понимаете, зачем мне железная маска, – продолжает он. – Как и мои подданные, я – раб своей природы, существо, что поддерживает в себе подобие жизни за счёт чужой крови. Но не всё так просто, как кажется… Будучи лишены пищи долгое время, мы не умираем, не теряем сознания, не лишаемся способности мыслить и действовать. Наша сила воли намного превосходит человеческую, а потому позволяет держать себя в руках – почти всегда. Увы, это не значит, что нам не хочется есть…
– Вы страдаете от голода так же, как страдали бы люди на вашем месте? – тихо спрашивает она. – Просто у вас больше терпения?
– Да.
Он не смотрит на неё, она не должна видеть его слабым. Никто не должен.
– Каждый год я устраиваю бал, на котором все обитатели замка съедают выбранную мной жертву, – собственный голос кажется ему чужим. – Один раз в год, Сара. Не будь этих балов – мои подданные начали бы рыскать в поисках добычи, убивая без всякой меры, и тогда жертв было бы гораздо больше… Нет, в вашу деревню они сейчас не пойдут – вы надёжно защищены чесноком и распятиями. Скорее, они отправятся в лес охотиться на зайцев. Почти все вампиры способны пить кровь животных, когда не могут добыть человеческой, это помогает им какое-то время продержаться. Исключение – только высшие вампиры, которым дана власть над другими. Такие, как я и мой сын Герберт. У нас выбор невелик: либо кровь людей – либо ничего. Герберту повезло: он ещё до бала успел добыть себе в лесу какого-то заплутавшего человека и выпил его сам, за что мне следовало бы его наказать. Но я… Если бы не эта маска, сделанная из прочнейшего металла и способная выдержать даже мою силу, вам не удалось бы уцелеть.
Он больше не может говорить, отворачивается, закрыв лицо руками – но острый слух хищника не позволяет ему отгородиться от окружающего мира. Он слышит, как меняется дыхание Сары, как по её щекам бегут слёзы. Она пытается было его обнять, но тут же отдёргивает руки, словно боится, что прикосновение причинит ему боль.
– Так вы… ничего не ели целый год? – выговаривает она. – Бедный мой… Послушайте, я отдам вам свою кровь. Отдам добровольно, понимаете?
– Нет, – обернувшись, очень серьёзно отвечает он. – На балу вы поклялись, что исполните одну мою просьбу, какой бы она ни была. Так вот: я прошу, чтобы вы никогда не предлагали мне свою кровь.
Девушка готова уже рыдать в голос, и он поспешно обнимает её:
– Не огорчайтесь, мне вовсе не так плохо, как вы думаете. Вампиру не привыкать быть голодным, такая уж у нас судьба… А сейчас мне важнее другое. Все эти годы и столетия я вопреки всему надеялся найти ту, которую смог бы полюбить – но каждый раз в ночь бала верх во мне брал хищник. После этого каждая моя очередная невеста становилась вампиром, а значит, теряла всё, что мне в ней когда-то нравилось. Моё существование было замкнутым кругом, и только сегодня мне удалось его разорвать. Я согласен обходиться без еды ещё какое-то время, но взамен имею право быть любимым… и любить.
Правильнее было бы сказать – «воображать, что люблю». В этот вечер вообще было сказано очень много полуправды. И о том, будто бы обряд ежегодной жертвы он придумал, чтобы избежать большего зла, и о том, будто девушек на балах ему приходилось кусать против своей воли. На деле же ему нужно было лишь произвести впечатление на подданных и проследить, чтобы они не съели всех людей в округе, ничего ему не оставив. С выбором жертвы всё обстояло ещё проще: самыми аппетитными девушками были для него самые симпатичные.
Однако юной Саре это было невдомёк.
– Конечно, имеешь, мой хороший… – прижавшись к нему крепко-крепко и перейдя от волнения на ты, повторяла она. – Конечно, имеешь… И я сама искусаю того, кто попробует у тебя это отнять.
– Солнышко моё… – усадив девушку к себе на колени, он гладил её по голове до тех пор, пока она не задремала.
Так они и просидели до самого утра.
========== 4 ==========
Перед рассветом любой вампир должен возвращаться к себе в гроб, чтобы, скрывшись от палящих солнечных лучей, провести там весь день, пока тот вновь не сменится ночью. Кролок не был исключением и в дневное время обитал в родовом склепе, который делил с сыном Гербертом.
Взглянув ещё раз на спящую у него на груди девушку и улыбнувшись, он постарался переложить её на постель – так тихо, как только мог. Однако Сара тут же распахнула глаза:
– Почему вы покидаете меня, мой милый супруг? Нет, нет, простите, я всё понимаю…
Она думает о нём, как о человеке. Сегодня ночью он сам ощутил себя почти человеком, почти живым – а теперь должен вновь лезть в могилу!
Быстро шагнув к окну, он захлопнул ставни. Обернулся было, чтобы вернуться к супруге – но тут же замер, поражённый, как же мог забыть очевидное.
– Я – мертвец, Сара, – проговорил он. – В дневное время я труп, самый обычный, только что не разлагаюсь. Вам приятно будет видеть рядом с собой в постели мёртвое тело?
– Никуда не пущу! – она тут же оказалась между ним и дверью. – Я вышла замуж не для того, чтобы на следующий же день хоронить своего супруга! Все невесты дают обет быть вместе с мужем в горе и в радости – можете считать, что я тоже его дала. Я не позволю, чтобы вы лежали в гробу среди червей, у вас есть кровать.
Совсем скоро кончатся предрассветные сумерки, уступив место настоящему утру. Тело у вампира начинало цепенеть, давая понять, что до склепа ему, пожалуй, уже не добраться…
– Вам в самом деле не противно? – спросил он, оказавшись вновь на постели.
Самому ему было противно. Разумеется, он никогда не видел себя спящим, но мысль о том, что он такое, вызывала у графа омерзение.
– Неужели вы меня трусихой считаете? – возмутилась она. – Если уж я вас ночью не боюсь, когда вы полны сил, то бояться вас днём спящего было бы странно.
Её слова доходили до него как сквозь плотный туман. Царство смерти призывало обратно мятежного вампира, что этой ночью попытался сбежать из него в погоне за мороком, так похожим на настоящую жизнь.
Но меховое одеяло, которым его укрыла Сара, было настоящим… и таким уютным… наверное, приятно будет вечером проснуться в этой комнате…
Птичий щебет за окном возвестил начало нового дня. Склонившись над спящим супругом, Сара нежно поцеловала его на прощание. Жаль, что сам он не может поцеловать её в этой маске… А что, если снять маску, пока он спит, и попробовать влить ему в рот хоть немного своей крови?
Однако металл оказался слишком прочным, а ключа у Сары не было.
А ведь она так и не спросила, как его зовут! Нужно будет попытаться это выяснить, чтобы не пришлось ждать до вечера. Но от Куколя она вряд ли это узнает, а другие обитатели замка проспят весь день… А что, если разыскать склеп и прочитать имя графа на могильном камне? Ведь ему этот камень теперь ни к чему – у него есть одеяло.
Беседа с деревенским дурачком отняла целый день и ещё целую ночь – но советы, которые им с профессором удалось получить, были воистину бесценны. Наверное, прав был простой народ, когда в старину дал подобным людям прозвание блаженных. У Альфреда отныне язык не повернулся бы назвать этого крестьянина дурачком – ведь перед ним было открыто столько неведомого и невидимого для других!
Но при всей благодарности к советчику, после беседы с ним у Альфреда глаза слипались. Тут не дочку трактирщика спасать, тут до кровати бы добраться.
– Время не ждёт, – ответил профессор Абронзиус, стоило Альфреду лишь заикнуться о сне. – Пока мы будем спать в кроватях, вампиры выпьют всю кровь из молодой госпожи Шагал, а если это случится, я прославлюсь на весь мир не как гениальный учёный, а как виновник гибели молодой особы. А учёный, которого постиг подобный скандал, может считать себя покойником – любая его идея останется для людей пустым звуком. Поэтому отпей-ка вот из этой склянки и собирайся в дорогу, мой мальчик!
Глотнув неизвестной ему жидкости с очень резким запахом, Альфред почувствовал невероятный прилив сил. Пожалуй, он теперь даже хотел бы поскорее увидеться с кровососами, чтобы оправдать славное звание охотника на вампиров!
Однако юродивому, что рассказал им о дороге в замок, профессор не стал давать чудесного снадобья, а потому тот уже скоро спал сном праведника. В замок же их должна была привести карта, которую успел начертить профессор.
Простившись с обитателями трактира, учёный и его ассистент пустились в путь.
До замка они добрались к полудню. При свете солнца трудно было поверить, что перед ними обиталище вампиров. Покрывавший старые камни свежевыпавший снег наводил скорее на мысли о рождественской сказке, чем о готическом романе.
Словно подтверждая мысли Альфреда, в спину ему полетел пущенный кем-то снежок. Обернувшись, юноша встретился взглядом с молодой особой, которая, видимо, и была Сарой Шагал.
– Простите, сударь, – смутилась девушка, – я не думала, что здесь кто-то есть…
– Ничего страшного, – поспешно отвечал Альфред, – это ведь всего лишь снежок, а не камень… Мне совсем не больно, правда.
Надо сказать, что незнакомка была очень хороша собой. Не так хороша, конечно, как уже спасённая им Магда, но всё же…
– Скажите, пожалуйста, – вмешался в разговор профессор, – а вампиры в этом замке есть?
– Вампиры? – молодая особа округлила глаза. – Да неужели вы в них верите? Этот замок принадлежит графу Эммериху фон Кролоку, а я не столь давно стала его супругой. Позвольте представиться: графиня Сара фон Кролок, в девичестве – Сара Шагал.
– Вот вы-то нам и нужны, ваша светлость, – Альфред сам удивился, как ему удалось найтись с ответом. – Дело в том, что ваша матушка, госпожа Шагал, по вам очень скучает и будет рада, если вы навестите родной дом. Желательно прямо сейчас.
– Сейчас? – Сара задумалась. – Что же, пожалуй, мой супруг не хватится меня до вечера, а раз так – я прикажу слуге подать сани для нас троих. Ведь пешком по лесу, наверное, не так уж удобно ходить?
Не успел профессор и рта раскрыть, как Сара махнула кому-то рукой – и тотчас как из-под земли выскочил уродец, что приходил позавчера к трактиру Шагала. Отвесив графине поклон, он немедленно бросился выполнять поручение.
Скоро в санях сидели трое: графиня фон Кролок, невероятно гордая впервые в жизни отданным хозяйским приказом, Альфред, мирно сопящий носом – действие пахучего снадобья долго не продлилось, а также профессор Абронзиус, внимательно рассматривающий шею Сары – так, что графиня даже смутилась. Взобравшийся на козлы Куколь дёрнул поводья, и сани помчали, увозя от замка и его хозяйку, и внезапных гостей.
========== 5 ==========
Графу фон Кролоку снился сон. Во сне он брёл по коридору какого-то дворца, стены которого были вытесаны из белого гладкого камня с серыми прожилками. Его шаги отдавались гулким эхом, словно в здании не было ни одной живой души.
При мысли о душе почему-то заныло в груди, рука невольно потянулась к много лет назад остановившемуся сердцу, в следующий миг графу показалось, что не хватает воздуха – который ему уже давно не был нужен… Что-то жуткое ожидало его впереди, за той единственной дверью, куда ему предстояло войти.
Дверь перед ним вежливо отворил скромно одетый господин, который указал ему на стул, сам же устроился за столом напротив.
– Итак, – начал незнакомец, раскрывая какую-то тетрадь, – что побудило вас не только соблазнить юную Сару Шагал, но и сымитировать обряд венчания?
– Она моя! – прорычал в ответ Кролок, и клыки его клацнули, породив эхо. – Я – владыка своего народа, его правитель и верховный жрец, а потому имею право обвенчать свою подданную! Мои слова имеют силу, мы – муж и жена по всем законам моего мира!
