Текст книги "Потомок вандара (СИ)"

Автор книги: Таня Белозерцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

====== Первые впечатления ======

– Адриан, маленький, проснись, – услышал я голос матери.

Я пискнул и почувствовал, как рядом завозилась сестра. Моя сестра открыла глаза через восемнадцать часов после рождения, я же гораздо позже, через сорок два часа. Не хочется просыпаться, но надо.

– Адриан, – настойчиво зовёт мама, и я просыпаюсь, открываю глаза и смотрю на маму. Она огромная, поджарая и худая, а ещё она нежная и ласковая… Ей пора на охоту и, прежде чем уйти, она будит нас, чтобы покормить. Нам три недели, и мы уже пробуем ходить. Ужасно неловко, мои лапы подгибаются и разъезжаются, у сестры дела, похоже, не лучше.

Я снова посмотрел на мать, она поймала мой взгляд, улыбнулась, придвинула меня к себе лапой и принялась умывать мою мордочку, а я продолжал таращиться на неё.

– Адриан, что ты так смотришь на меня? – спросила она озадаченно. Я подумал и ответил:

– Я хочу стать большим, как ты!

Мать засмеялась и снова старательно вылизала меня, а потом сказала:

– Ты обязательно подрастешь и станешь большим, ты станешь даже больше, чем я.

– Правда?! – я оглядел её, она очень большая, а я буду даже больше, вот это да!

Мать пояснила:

– Потому что ты лев, Адриан, маленький львенок, и ты станешь львом.

– А Вилли? – кивнул я на сестру. – Она будет как я или ты?

– Виллани – девочка, она будет как я. А теперь давай поешь и ложись спать. Мне пора на охоту, мне тоже нужно поесть, как вам с Вилли.

Я послушался и пососал молока, после чего львица оставила нас. Мама так уже делала раньше, и я не беспокоился, она всегда-всегда возвращалась. Спать не хочется… Я сел и стал осматриваться по сторонам, мне нравится это делать, вокруг было так много интересного! Я ещё плохо вижу, так как с моих глаз еще не сошла пелена, но я все равно смотрел. Наше логово располагалось под ветвями дерева в уютной ложбинке у ствола, а вокруг, насколько я мог видеть, расстилалась степная равнина, кое-где виднелись рыжие термитники и разные деревья.

Мать учила нас сидеть тихо, пока она отсутствует. На мой вопрос «почему», мать слегка прижала меня к земле и сказала, чтобы я никогда не задавал двух вопросов – «почему» и «зачем».

Сверху раздался свист, и я задрал голову. Это был ястреб, он меня тоже заметил и громко крикнул:

– Вижу тебя, малыш, а ну-ка спрячься хорошенько, здесь поблизости бродят буйволы.

Я не понял, кто такие буйволы, но птицу послушался и спрятался под дерево. И тут меня сморил сон, я прижался к Виллани и заснул.

Проснулся я от толчка сестры, возмутился было, но она прижала уши – знак опасности. Я затаил дыхание и прислушался, к нам кто-то шел, шаги были тяжелые и грузные. Наконец я увидел их, огромные черные чудовища, на головах загнутые длинные рога, их было больше, чем нас, львят. Кто это? Ну кто? И тут я вспомнил предупреждение ястреба. Так это буйволы! Нам стало страшно и очень одиноко. Где наша мама? Мама, мама, где ты? Мы правда сидели очень тихо, даже не дышали, правда… Ну, может, чихнули или икнули…

Но ближайший к нам гигант что-то услышал и начал принюхиваться. Учуяв нас, он взвыл и набросился на наше дерево, круша его в щепки…

Мы с сестрой забились как можно дальше под ветви и теперь истошно, не таясь, кричали во все горло.

Прямо перед моим носом обрушилось кошмарное раздвоенное копыто, дюйм ближе, и меня бы не стало…

Нас спасла случайность. На буйвола рухнула сломанная им же ветвь, стукнула его по шее, и он испуганно отпрянул назад. Еще одна ветка громко хрустнула, и агрессор потерял к нам интерес, развернулся и поскакал прочь, за ним ускакали и остальные буйволы.

Я посмотрел на Виллани, она на меня, мы одновременно сглотнули и прижались покрепче друг к дружке.

Мать пришла к вечеру. Увидев разрушения, она горестно взвыла:

– О нет, нет! Адриан, Виллани! Детки…

Я мявкнул, и мать замерла в изумлении. Виллани всхлипнула и полезла через завал к матери, я полез за ней.

Мать лихорадочно обнюхала и облизала нас.

– Крошки мои, живы, целы!..

Она так обрадовалась, что пыталась обнять и облизать сразу нас обоих. И долго не могла успокоиться, нервничала и металась по разрушенному логову. Наконец она с чем-то определилась, взяла Виллани в пасть и, буркнув мне «сиди тихо», куда-то понесла её.

Я долго ждал возвращения матери, наконец она пришла запыхавшаяся, схватила меня и тоже понесла. Я висел у неё в пасти страшно озадаченный, но в то же время радовался, что меня не забыли, что за мной все-таки пришли.

Мать несла меня долго и в итоге плюхнула на землю рядом с сестрой. Сперва я полежал, приходя в себя, потом сел и стал осматривать наше новое логово. Неглубокая яма с лежавшим на ней стволом упавшего дерева, кстати, обзор ограничился, а я хочу посмотреть, что там снаружи…

В возрасте четырех недель мы уже довольно уверенно ходили, у нас появились первые молочные зубки и стала меняться шкурка, исчез детский пушок, заменяясь гладкой шерстью.

Теперь мать ерзала, когда мы сосали молоко, видимо. мы больно кололи её своими острыми молочными зубами.

На исходе этой четвертой недели я наконец-то смог выбраться из логова и потрясенно воззрился на окружающий меня мир.

Бескрайняя саванна, горизонт подернут дрожащей дымкой, далеко впереди раскинулась водная гладь озера, тут и там виднелись кущи зонтичной акации, одиночками стояли толстяки-баобабы, высились рыжие и бурые термитники, в траве серые камни… Я посмотрел назад, ого! Горы и скалы, склоны поросли деревьями.

Виллани тоже пришла в восторг от увиденного.

Следующие две недели мы и прожили здесь. Мы играли, ели, спали, лазали вокруг логова под присмотром матери.

И однажды, к концу шестой недели нашей жизни, мать пристально оглядела нас и сказала:

– Пора идти.

Отошла, остановилась поодаль и позвала нас. Я пошел к ней, Виллани за мной, мать подождала нас, снова отошла, снова позвала, мы наконец поняли: надо идти за матерью. Она явно вела нас куда-то, может, на новое место?

Мы шли долго, временами останавливаясь передохнуть, в эти моменты мать стояла рядом, настороженно глядя по сторонам. Из этого я уяснил, что наше путешествие небезопасно.

В пути я видел животных, но все они были далеко и как я ни старался, так и не смог их толком рассмотреть, да и некогда было, если честно, тут бы от матери не отстать. В конце концов она остановилась и сказала:

– Ну вот и все, пришли.

Я же так устал, что даже не заинтересовался, куда же мы пришли! Я просто рухнул на пузо, рядом, тяжело дыша, легла сестра.

Когда я открыл глаза, то решил, что у меня морок, вместо одной матери было еще несколько. Нас окружили львицы, худые и поджарые, также я заметил нескольких львят моего возраста и старше.

Мать привела нас в прайд.

Я оживленно рассматривал сверстников и тут меня накрыла чья-то тень. Оглянувшись, я увидел гигантскую лапу и похолодел, медленно подняв голову вверх.

Надо мной нависал исполинский лев. Я сразу понял, что это лев, а еще я понял, что это мой отец.

Виллани заползла под меня, а я так и стоял, замерев, во все глаза глядя на гиганта, я – львенок и я буду львом, таким же, как мой отец…

Лев внимательно осмотрел нас и сказал нашей матери:

– Всего одна девочка? Как же так? Ладно, как их зовут?

– Виллани и Адриан.

Отец бросил на меня равнодушный взгляд и нахмурился, чем-то недовольный.

Я подобрался, готовый к… Не знаю, к чему, но отношение отца больно ударило меня по моему детскому самолюбию. К счастью, я не успел всерьез разобидеться, положение спас молодой безгривый лев, который подбежал к нам и стал ласкаться к матери, мать ему тоже обрадовалась и они стали обниматься и целоваться.

Его звали Джерри, он оказался нашим старшим братом. Мне он понравился, веселый и игривый.

Но потом я снова оказался на глазах у отца. Он сурово взглянул на меня и обратился к матери:

– Он слишком темный, ты заметила?

– Да, Георг.

– Ты поэтому назвала его Адрианом?

– Да, прости…

– Да ничего, все в порядке. Тем более, что он действительно пошел в бабку.

Отец посмотрел на меня и пояснил:

– Твоя бабушка, моя мать, была берберийской львицей, она была темно-бурого цвета. Твой цвет шерсти мне не нравится, сын. Но тем не менее добро пожаловать в прайд.

Кроме Джерри у нас были три старшие сестры, две тёти, сестры матери. А у отца были еще три сестры, уф! Всего девять львиц, два льва и пятеро львят, считая нас двоих. Эти три девочки были дочерьми Милли, самой старшей львицы, – Сюзи, Мора и их младшая сестра Лузо. Лузо наша ровесница.

Я заметил, что Лузо очень худенькая и слабенькая, почему бы это?

А когда мать стала нас кормить, Лузо, пошатываясь от слабости, нерешительно подошла к нам, взгляд у неё был очень голодный…

Мать пригласила Лузо к нам. Робко протиснувшись между мной и Виллани, та стала жадно сосать…

Милли была очень стара и для последней дочери у неё не оказалось молока, слишком рано оно кончилось…

Лузо стала есть с нами, поправилась, стала веселой и подвижной уже через несколько дней.

====== Львиные будни ======

Наше новое логово располагалось в глубокой пещере среди скал, помните о горах, о которых я говорил ранее? Так вот, именно сюда, в Кенийские горы мать и привела нас, и здесь обитал наш прайд.

Ну что сказать, мне здесь нравится, хотя мне и сравнивать не с чем, мало я еще на свете пожил, чтоб судить.

Отец оказался прав, к концу восьмой недели я начал темнеть, приобретая цвет «мокрого песка».

Я чувствовал себя неуютно в своей новой шкуре, ведь другие львы просто сливались с желтой травой саванн, а я весь на виду, как термитник…

Но, как ни странно, взрослые львы никак не выделяли меня среди львят, и я успокоился. Я такой же, как и все.

Однажды мать повела меня, Виллани и Лузо на место охоты, там мы увидели тушу зебры, ну и что? Мать тихо фыркнула – ешьте. Я удивился – это можно есть?

Подошел к туше, сел и стал старательно наблюдать.

Вот Джерри: придерживая лапой ногу зебры, он рвал куски и глотал. Я подошел к нему, тот вежливо подвинулся, уступая мне место. Я сначала полизал кровь, ух ты! Как вкусно…

Так мы познакомились с мясной пищей, которая вскоре заменит нам материнское молоко. Несколько суток мы ели зебру, а когда она начала подванивать, мы вынуждены были оставить её, но, честно говоря, там от неё мало что осталось.

Мы ушли, а на остатки туши тут же слетелись грифы и марабу, главные падальщики саванны.

Время идет, нам уже по восемь месяцев, и мы перестали сосать мать.

От старости умерла тетя Милли.

За эти месяцы я перепробовал мясо множества животных: разные антилопы (гну, бейзы, канны), бородавочники, буйволы…

Встреча со слонами привела меня в трепет, они такие огро-о-омные!!! И жирафы, они даже выше слонов...

Очень люблю плавать, но один случай заставил меня быть поосторожней. Во время водопоя мы спокойно лакали воду, и тут из неё вынырнул крокодил, схватил за голову тетю Кинну и уволок под воду…

С тех пор я стал остерегаться «бревен» на воде.

Еще надо было опасаться гиен, они опасны для львят.

В четырнадцать месяцев у меня начали резаться клыки, а также расти первая грива.

О, эти зубы!.. Мне постоянно хотелось что-то грызть. И я грыз кости, палки, мамины уши…

Она давала мне оплеуху и уходила, дергая хвостом.

Потом я научился чревовещанию и стал помогать львицам на охоте.

Встану где-нибудь в низине, львицы притаятся в траве в засаде; пасутся зебры, я опускаю морду к земле и глухо рявкаю, мой рык раздается где-то позади зебр, и они несутся прямо в ловушку к охотницам. Иногда я рычал так, что мой голос раздавался сразу в трех местах.

Охотятся в основном львицы. Вот завалили канну, тяжелой рысью прибегает отец и, растолкав всех, принимается есть. Львицам и львятам достаются остатки «царской» трапезы. Именно на львицах держится весь прайд.

Лев же всего лишь производитель и страж семейства. В этом я не сомневался.

Однажды, во время сиесты, мой отец вдруг с кашлем вскочил, я насторожился.

К нам приближались два льва, самцы-одиночки. Отец, нервно зевая, пошел им навстречу. Львы встали нос к носу, а потом один из чужаков ударил отца лапой. Остальное скрыла пыль, поднятая грандиозной дракой.

Я не выдержал и поскакал к дерущимся. Отец отбивал свой прайд, но… Противников было двое. Мой отец упал от подлого удара, чужак поднял свою тяжелую лапу, собираясь обрушить её на шею, но тут подоспел я, с разбегу толкнув его в грудь. Мы покатились по земле. Чужой лев не ожидал нападения, и из-за его замешательства я ускользнул от него и встал плечом к плечу рядом с отцом. Теперь нас было двое против двух.

Мы стояли и рычали, а потом один лев заорал другому:

– Да что ты застрял? Это молокосос, гаси его! Прайд наш будет!.. Ой…

Он шарахнулся, не договорив, и было от чего. Со всех сторон ревели львы! Да, львы, рокочущим басом…

– М-мама!.. Что это? Б-бежим отсюда! Здесь целая стая львов!..

И они задали стрекача. Отец посмотрел на меня и сказал:

– Спасибо, сын. Ты хорошо имитируешь. Как ты догадался мне помочь?

Я раздраженно зевнул и буркнул:

– А никак, порода такая, берберийская…

Отец помолчал, а потом тихо проговорил:

– Ты не должен был вмешиваться, но… Ты спас наш прайд, ты смелый, Адриан.

Я приосанился и с невольным интересом спросил:

– А что было бы, если бы победили они?

– Они бы забрали себе львиц и убили всех львят.

– Ч-чего-о-о?! Да зачем же???

– Затем, чтобы львицы нарожали им своих львят, чужие дети им ни к чему.

Я призадумался. Вот оно что, надо поскорей подрастать, я тоже буду защищать наш прайд! Что-то я подзабыл… Ах, да! Джерри…

Вернувшись в прайд, я напустился на старшего брата:

– Ты лев или кто?! Ты почему не защищал прайд вместе с нами?

– Я-то тут при чем? Это дело отца, его прайд, вот и пусть защищает.

– Трус! – припечатал я.

Джерри обиделся:

– Ну, ну, полегче, смелый какой! Щас как дам, мало не покажется.

– Да-а? А ну попробуй, – ощерился я.

Мы пригнулись для прыжка, но между нами встала Сима, наша общая сестра.

– А ну-ка тихо! Адриан прав, а ты запомни, Джерри, для чужаков ты тоже лишний львенок, так что захлопни пасть и скажи спасибо Адриану за то, что вмешался и помог отцу.

Прошло еще четыре месяца, и я превратился в молодого черногривого льва.

Однажды я ушел довольно далеко от прайда, загулялся в глуби саванны, ну и проголодался, куда ж без этого… Сел и посмотрел на ближайшее смешанное стадо гну и зебр. Антилопку, что ли, съесть? Но сначала надо поймать… Как это делается? Я облизал нос и поймал ветер, он дул в мою сторону, так, с этим порядок. Лег и пополз к стаду, антилопы насторожились, я замер (зебры, кстати, продолжали мирно пастись, и откуда знают, что не на них охотятся?), переждал, снова пополз… Потом подвернул лапы подушечками внутрь и, осторожно раздвигая траву, подполз еще ближе. Высокая трава надежно скрывала мою темную шкуру. Так, теперь подобраться, напружиниться и…

Прыжок, стремительный полет и гну в моих когтях! Сначала я её придушил, после чего разорвал ей пах и с упоением стал есть свою первую добычу.

Вернувшись домой с набитым брюхом, я убедился, что сделал все правильно, члены прайда смотрели на меня с одобрением.

Ну, я тоже был доволен собой, а как же, совершенно самостоятельно поймал себе мясо.

Я и так любил бегать наперегонки с сестренками и вообще играть и резвиться, я был молод и полон сил с этой… энерги-ей, во.

Несколько раз я подкатывался к отцу с этим вопросом – «Почему ты не охотишься?», на что он сердито отрявкивался и отмахивался. Но я его достал.

– Да охотился я, Адриан! В молодости и в юности охотился, все, отстань.

А я расстроился, это что же, в старости я тоже перестану бегать? Вот неприятность…

Нет, охота – полезная и увлекательная штука, и я всегда буду охотиться, даже старым, вот.

Спустя еще какое-то время я заметил, что львицы соседних кланов как-то странно на меня поглядывают, то и дело я слышал обрывки фраз: «Ах, он такой красивый, ах, он великолепен».

Это они обо мне, что ли? Ф-фырк… Глупые девицы, что они себе воображают?

Я ж еще львенок! Рано мне пока.

====== Мой друг Элли ======

Однажды я увидел грифов-рюппелей, кружащихся над одним местом. Они обычно кружат над падалью или над ранеными животными. И я пошел туда, авось поем.

Падальщики кружили над телом слона, ну, это не для меня... Однако почему же они не садятся? Тут я заметил шестерых гиен, ясно, собираются пообедать.

Я хотел уйти, но тут послышался стон.

Слон был жив.

И я с рычанием налетел на гиен, отгоняя их прочь. Не знаю, зачем я это сделал…

Подойдя к слону, я осмотрел его. В его плече зияла рваная рана, судя по всему, им пытались позавтракать крокодилы, но он спасся и теперь свалился от потери крови. Что же с ним будет? Скорей всего убьют гиены, эти смешливые убийцы любого загрызут, даже слона…

Ну, а мне-то что с ним делать? Я огляделся. Неподалеку стояла одинокая акация.

Тень, вот что нужно!

– Эй, слон, встать сможешь? Давай, вставай, пара шагов и ты спасен…

Он не смог, и я стал кусать его за ноги, у слонов кожа нежная, мигом встанет. Ага, как же, встал. Нет, лежит себе и все тут. Я укусил его за хобот, слон вздрогнул.

– Пить хочешь? – проревел я ему в ухо, тот кивнул. – Тогда два шага вперед, – заорал я, обрадованный тем, что он шевельнулся.

Собрав все свои силы, слон на боку пополз к дереву, дополз и замер, отдыхая. И хотя я соврал про воду, акация все же спасла его. Листья у неё сочные.

Их-то и стал есть раненый слон, а пока он ел, я лежал рядом, мало ли, вдруг гиены вернутся…

Слон набрался сил и теперь мог говорить.

– Спасибо за помощь, лев.

– Да не за что... Я Адриан.

– А я Элли, очень рада познакомиться.

Ой, это она, в смысле не слон, а слониха…

Что дальше? Я оставался возле слонихи до тех пор, пока она не поправилась, за время её болезни мы так сдружились, что даже на водопой ходили вместе. А как мы весело играли! В догонялки, например. Я бегу за Элли, шлепну по заду и драпаю, Элли за мной, догонит и хоботом по моему заду – шлеп! И все сначала.

А однажды я попал в беду.

Я обычно осторожен на водопое, лакаю воду, глазами же слежу за «бревнами», но я как-то не учел, что крокодилы плавают и под водой тоже.

Я не помню, как оказался в воде, с перепугу вцепился в то, что меня схватило, гигантские челюсти разжались, и я вынырнул. Рядом появилась разверстая пасть нильского крокодила. Я стал сражаться за свою жизнь, в голове билась одна-единственная мысль: “На берег, срочно на берег!..”

Отчаянно колотя когтями по противнику, я пробивался к берегу, крокодил изловчился, схватил меня за бок и увлек в никуда. И тут какая-то сила ухватила меня поперек груди и вздернула вверх, вырывая из пасти смерти.

Меня спасла Элли, она смело шагнула в воду, шарахнула крока ногой, нащупала меня хоботом и вытащила.

Я долго лежал, приходя в себя и переживая случившееся. Элли молча стояла надо мной. Отдышался... Укушенные крокодилом бок и плечо нещадно болели.

Бр-р-р… Я часто видел, как крокодилы утаскивали под воду зебр и гну, а еще и мою тётю… Случалось, зебры вырывались из их зубов, но, покалеченные, они легко становились добычей других хищников.

Я потащился к акации, по пути жуя кое-какую травку…

Бесхитростная Элли принесла мне веточку акации, наивно полагая, что это мне поможет. Я и развеселился, и растрогался, ах ты ж милая…

Теперь настала очередь слонихи охранять мой покой, к счастью, болел я недолго.

Судьба свела нас вместе, меня и Элли.

Когда я вернулся домой в сопровождении слонихи, сбежался весь прайд, все окружили нас с Элли, всем было интересно. Вот только мать…

Она подлетела ко мне и разъяренно спросила:

– Ты где шлялся, Адриан?

– Я не шлялся, мама, я вот, друга нашел…

Мать отвесила мне оплеуху.

– Не лги мне, паршивец, где ты шлялся?

А я-то пришел не один, а с Элли, вот она-то и вмешалась:

– Мадам львица, твой сын сказал правду, за что ты его ударила?

– Мой сын, хочу и бью!

– А мне это не нравится… – глубокомысленно произнесла Элли. И мать поняла, что у меня появился защитник, который никому спуску не даст. Со слонами шутки плохи.

Мы зажили как и раньше, с той лишь разницей, что поблизости постоянно паслась слониха Элли. Да, она поселилась рядом с нашим прайдом, никто не знал почему. Хотя... я думал, что знаю.

Последнее время все чаще разгорались конфликты между отцом и Джерри. Я не очень хорошо понимал причины и в потасовки не встревал.

Однажды я стал скрадывать жирафа, давно хотел его попробовать…

Он меня заметил, развернулся и поплыл-понесся прочь, бег у него такой, сложно описать… Ну уж нет, не уйдешь.

Я рявкнул, мой «рык» раздался из-под ног жирафа, он шарахнулся и не успел опомниться, как оказался в моих когтях.

Словно из воздуха материализовались мои короли, отец уже привычно отогнал Джерри и неожиданно позвал меня.

– Адриан.

Я подошел, а отец велел:

– Ешь со мной.

– А я? – обескураженно спросил Джерри.

– А ты пошел вон. Я принял решение и передаю прайд Адриану.

– Я не согласен, старый хрыч, прайд будет моим!

А-а-а, так вот чего они не поделили, ну так непонятно, мне-то прайд зачем. Пока я обдумывал все это, отец и Джерри снова сцепились, и я забеспокоился, а ну как Джерри победит, оставит ли он меня в живых? Нет, лучше отца держаться, он точно на моей стороне. И я встал на защиту отца.

– Не трогай отца, Джерри.

– Уйди с дороги, молокосос!

– Не отойду, отец прав, не знаю в чем, но он отец, и поэтому прав.

Джерри бросился на меня, мне пришлось встретить его удар грудью, мы сцепились в непонятной схватке непонятно за что.

Джерри взрослый лев, мне же год и семь месяцев, но благодаря охоте я натренировал свои мышцы до крепости камня и был сильнее своего старшего брата, у которого были дряблые и странно слабые мышцы.

Почувствовав, что дело худо, Джерри вырвался из моих когтей и позорно бежал. Я молча смотрел ему вслед, потом посмотрел на отца, тот спокойно ел, как будто ничего и не случилось.

– Почему? Папа, почему это произошло?

– Так надо, сын, не спрашивай.

Но я разозлился, да и кураж после драки еще не прошел.

– Ну нет, отец, рассказывай, мне это не нравится.

– Адриан, ну ты что, совсем тупой? Не видишь разве, Джерри пытается отобрать у меня мой прайд, права качает.

– А ты сказал, что мне прайд передаешь…

– Это правда. Я действительно передам тебе прайд, когда придет время.

– Ясно, но почему мне, почему не Джерри, тем более, что он как раз хочет?

– Потому что он нахлебник, живущий за счет других, потому что он лентяй, не желающий угождать другим, потому что он жадный нахал, желающий иметь все и сразу.

– Папа. Скажи. Мне. Правду.

– Правду? Хорошо… Я прогнал его для того, чтобы от него его же сестры не рожали львят.

– Ой…

Я был удивлен, но не тем, что Джерри ловеласничал с сестрами и тетками, а тем, что сами львицы заигрывали с ним, несмотря на родственность.

Так что отец прав. Это точно.

Интересно, а я сам, как я сам-то буду, когда подрасту? Меня отец тоже прогонит во избежание близкородственной связи?

Хм, ну что ж, поживем – увидим…

Мне пока девочки не интересны.

====== Знакомство с человеком ======

Очередная сиеста.

Мы всей семьей отдыхали, стоял жаркий полдень, вокруг нас роились полчища черных мух, все как обычно после обильной трапезы.

До моего слуха донесся звук, странный, явно не природного происхождения. А потом появился и он сам, источник этого самого звука.

Мать встала и пошла к… Я не понял, я не знал, что это такое.

Сюзи запрыгнула на «спину», Виллани на «морду» этого не пойми чего, но «оно» стояло смирно. Мать, Лузо и я встали возле «него».

– Мама, что это?

– Машина, а внутри люди.

– Внутри? Съела она их, что ли?

– Нет, машина неживая, это люди её водят, а она их возит.

Я стал рассматривать людей, двое из них уставились на львиц, а один на меня. Я опять:

– Мама, а кто это, люди?

– Ну, человек, существо такое.

– А их едят?

– И думать не смей! Тоже мне, человека есть, слышала я, какие-то львы становились людоедами, людей ели и люди таких львов убивали.

– И ели львов?

– Вот этого я не знаю, да что ты все заладил! Ели, ели да ели? Заткнись!

Я заткнулся.

Люди расположились лагерем, понаставили палатки и ящики (все человечьи слова и термины мне объясняла мама), к вечеру подъехал микроавтобус, из его недр вылезли еще два человека с ящиками. Наутро микроавтобус уехал, в лагере остались четверо. Они вели подсчет голов копытных. Натуралисты, вот.

Один, который приехал позже в микроавтобусе, почему-то заинтересовал мою мать.

Мы вообще любопытные до крайности, так и крутились вокруг лагеря, надо было все потрогать, все попробовать на вкус, на зуб, на слух, на ощупь. Ну-у, людей пока не решались, конечно, того, потрогать-попробовать. Но мама вдруг…

Мама вдруг подошла к этому, интересному человеку, и ткнулась в его ноги лбом! Мы, львята, прибалдели.

А человек, сперва напуганный, вдруг обрадовался и стал гладить нашу мать.

– Симба Лея! Ах ты! Я тебя не узнал, а ты помнишь! Ребята, это Симба Лея, помните? Я её трехмесячной нашел.

– Это её мать растерзали гиены? – оживленно переспросил один из ребят.

– Да, Симба Лея была на грани гибели, я её выходил, она два года жила со мной, потом ушла с самцом. С тех пор пять лет прошло, и смотрите-ка, помнит меня, не забыла. Красавица моя.

Человек сидел на земле, львица лежала перед ним, положив на его колено свою тяжелую лапу.

– Ну, Лея, дети есть? – со смехом спросил человек, мать поняла его вопрос и позвала нас кашляющим звуком.

Я и Виллани сделали несколько шагов в их направлении, с нами шагнула и Лузо.

– Ого, сразу трое, а какой лев! Просто царь, одним словом.

– Эй, Дерек, слышь, это же капский лев, – сказал один из парней, стриженный ежиком блондин.

– Ну и что? Мать Симба Лея, значит отец.

– Так он что, дворняга, что ли?

– В смысле?

– Ну, сам посуди, мать кенийская львица, а отец капский или берберийский лев, вот и получается метис, полукровка, смесок, короче, дворняга…

И тут встрял третий, длинноволосый парень с серьгой в ухе.

– Вандар.

– Кто? Какой вандар, Акбар?

– Черный лев лемурии.

– Не знаем такого, что за зверь?

– А его и не было, это легенда.

– Про кого, про вандара? Сказки…

– Легенда такая есть, про черного льва.

– Расскажи, Акбар.

– Ну слушайте. Был на свете мир Лемурийский, а в нем лес Арнойский, и обитали там стррра-а-ашные ящеры Ранкоры. И были они жестокими и беспощадными ко всем живущим, и страдали все от произвола их. И однажды объявился в тех лесах Вандар. Его описывали как льва, но льва черного, как ночь. Был он черен с ног до головы, да громаден аки бык… И бежали ящеры перед повелителем. И стали люди ему поклоняться.

Но недолговечна память человеческая, а у Вандара была слишком красивая шкура…

Когда Лемурию «съели» козы и она стала пустыней Сахара, следы черного льва давно испарились. Лишь в Бербере и Аравии нашли таких, черногривых бурых львов. Их считают потомками Вандара. А по-моему, все дело в меланине, знаете Багиру?

– Конечно, знаем, это пантера, вернее черный леопард.

– А почему этот леопард черный?

– Из-за меланина, конечно!

– Ну вот и все! Может, и был когда-то черный лев Вандар, кто знает? Достоверно это не подтверждено.

Акбар замолчал, Дерек вздохнул:

– Интересная сказка... Ладно, какие планы на завтра, парни?

– Мы отправимся на озеро Рудольф, антилоп на водопое снимать, а у тебя, Дерек?

– Я думаю поискать масаи, если они не откочевали из этих мест. Оружие я приготовил, возьмите побольше патронов и провизии, туалетной бумаги и противомоскитного средства. И не забудьте батареек к рациям, без них никуда!..

– Есть, шеф!!!

На рассвете мужчины стали расходиться, трое в одну сторону, а один, четвертый, в другую. Мы спокойно смотрели на эту суету, ставшую привычной, потом мать оглянулась на прайд, вздохнула и пошла за четвертым. За Дереком.

Я пошел за матерью. Она не возражала.

Зато возражал Дерек, ему не понравилось, что за ним «крадутся» два льва. Он просто перепугался, увидев нас.

– А-а-а-а!!! А, ой, это ты, Симба Лея? Уф! И твой сыночек? А ну пошли вон, оба! Брысь!

Но матери это «брысь», как зебре – клеточка. Она продолжала лениво шагать, а за ней я. Так и топали мы втроем. На привале Дерек развел костер, что-то приготовил себе поесть, потом подозвал мою мать, уложил её рядом с собой и тихонечко запел:

Стоит собака на перроне,

Провожает поезда.

В глазах собаки нет укора,

Они уходят навсегда...

Масаи нашлись на третий день пути.

Дерек остановился у зарослей папируса и протяжно свистнул, ответ последовал сразу, и словно из-под земли появился чернокожий. Он белозубо улыбался.

– А, масса Дерек!

– Ну и память у тебя, Мунго!

– А как же, масса Дерек, вон и львица с тобой по-прежнему!

– Ладно. Ну, Мунго, здравствуй.

– Здрасте, здрасте, масса Дерек! А что это за симба мел?

Дерек оглянулся на меня.

– Это сын Леи, симба дарк.

– Симба Мел!

– Что?

– Это по-нашему черный лев, черный, масса Дерек, Симба Мел.

– Мел – задумчиво повторил Дерек, – хорошее имя, Симба Мел.

Мать посмотрела на меня и грустно вздохнула.

– Адриан, тебя назвали Мелом.

– Но зачем? Я и так имею имя.

– Но я не могу сказать им.

– Да, но я Адриан, а не Мел.

– Тебе придется привыкнуть.

– Почему?

– Потому что так решил Дерек.

– Его слово так важно для тебя?..

– Да, Адриан, и я ничего не могу с собой поделать, он меня приручил… Я не могу без него, он мой друг.

– А я тогда кто?

– Ты? Дикий и свободный лев.

– Не понял, как это, я дикий? Я очень даже добрый, и вовсе я не дикий!

– Для людей ты дикий, понимаешь? А я для них ручная.

– Не хочу быть диким!..

– Но ты сам подойдёшь к Дереку?

– Я? Да ни за что!

– Вот! Теперь ты понял?

– Понял…

====== Африканские трагедии ======

Мы вернулись в лагерь, мужчины пробыли там до сезона дождей, а потом уехали.

Мать скучала по Дереку; я охотился, как всегда.

За то время, что стоял лагерь, я немного привык к людям, но дотронуться до себя так и не позволил, да меня и не пытались приручить, правда, незаметно для себя я стал откликаться на кличку «Мел».

Мне было уже два с половиной года, когда случилось несчастье.

Я не знаю, отчего понесло стадо, что могло их так напугать, но если тысячеголовое стадо гну или зебр несется по саванне, то это завораживающее, упоительное зрелище, ничего более.

Но если то же стадо, смертельно напуганное тысячеголовое стадо загнать в ущелье, то это катастрофа, это стихийное бедствие…

Мы с Виллани и Лузо бродили по дну рифта. Задрожала земля под тысячами копыт, миг, и мы оказались в ловушке, три льва в море гну. Рогатое море смертельного страха с острыми копытами.

Стараясь не обращать внимания на удары копыт, мы молча пробивались вперед, спеша как можно быстрее вырваться на открытое пространство.

Вырвались. Я и Лузо.

Виллани осталась там. Навсегда…

Мать и отец встретили новость о гибели Виллани спокойно, она была в том возрасте, когда молодые становятся независимыми от родителей.