Текст книги "Два льва, ведьма и Мантия Войны"

Автор книги: Танит Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

В окнах сквозь пурпурные и шафрановые стекла пробивался свет. Над воротами висел изящный колокол.

Пока мужчины разглядывали его, раздумывая, потянуть за шнурок или нет, колокол вдруг затрезвонил сам. При первых же его звуках совы слетелись и, усевшись на стену, стали рассматривать Зира и Бретильфа своими круглыми стеклянными глазками.

Через несколько мгновений широко распахнулись ворота, открыв взору темный сад. Благоухавшие там белые розы, казалось, пленяли лунное свечение и призрачно сияли в ночи. Шагах в двадцати от всадников виднелась открытая дверь. Пока они раздумывали, в доме зажглись лампы, осветив темноту мягким светом. Все это было так заманчиво, так необычно, что мужчины не могли сдвинуться с места. На стенах замерли совы. Не слышалось ни знака, и даже время, казалось, остановилось.

Спустя какое-то время Бретильф наконец спросил:

– Ну что, зайдем? Или уберемся отсюда?

– Что бы мы ни делали, все равно пропадать, так что…

Всадники спешились, привязали лошадей среди роз и направились прямо к двери.

Они очутились в очаровательной зале, освещенной резными лампами из бронзы и стекла лавандового цвета. Пол покрывали роскошные пледы всех цветов радуги.

На длинном столе сверкали высокие позолоченные графины с черным элем, красным вином и медовухой. На золотых и серебряных блюдах, украшенных жемчугом и драгоценными камнями, красовались пироги, источавшее дивный аромат жареное мясо, сыр, покрытый росой, салат, фрукты и всевозможные сласти.

– Ты доверяешь всем эти яствам? – спросил Зир.

– Не больше, чем вору, который забрался в окно.

– Вот и я так думаю. Стоит ли нам откушать?

– Давай попробуем.

Но стоило им отодвинуть изукрашенные золотом кресла, чтобы сесть, раздвинулись портьеры в противоположной части комнаты, и мужчины замерли.

Перед ними появилась молодая женщина, но на этот раз исключительной красоты. Прелесть ее лица подчеркивалась изумительным разрезом черных бархатных глаз. По плечам каскадом струились волны сияющих волос, казавшихся в свете ламп каштановыми. Аметистовый шелк обтягивал изгибы стройной фигуры. На талии поблескивал пояс из белого золота.

– Как приятно, что вы решили зайти, – промолвило удивительное создание нежным голосом, ласкающим слух. – Прошу вас, садитесь.

Мастер Бретильф и ученый Зир повиновались.

Парочка белых кроликов тут же принесла им чаши с благоухающей водой. Когда мужчины омыли руки, два черных кролика поднесли льняные полотенца. Все четверо появились из-под застланного роскошной скатертью стола и там же исчезли. Но, откинув складки ткани и заглянув под стол, Зир и Бретильф не увидели ни кроликов, ни чаш, ни полотенец, ни малейшего намека на какой-либо вход.

Вновь усевшись на стулья, мужчины увидели, что их прекрасная хозяйка уже сидит во главе стола. Спокойствие ее было исключительным.

– Храбрые воины, выбирайте, что бы вы хотели откушать. Манч и Джансон вас обслужат.

Ожидая появления очередных кроликов, Бретильф и Зир смешались, когда вдруг из букета бледных цветов на южном конце стола на задних лапах вышла удивительной красоты белая длинношерстная кошка. Почти в то же мгновение с северного конца стола появилась черная короткошерстная собака и встала у кресла Зира. Она тоже передвигалась на задних лапах и была столь большой, что голова ее была на одном уровне с головой сидящего Зира.

Зир сделал над собой усилие и обратился к диковинному зверю:

– Добрый вечер, Джансон. Если вы позволите, я бы…

– Как вам будет угодно, господин, – ответил пес. – Я прочел ваши мысли.

И, взяв на столе нужные приборы, принялся с удивительной точностью нарезать на тарелку птицу, которую хотел попробовать Зир.

Закончив, Джансон подошел к Бретильфу и, не спросив ни слова, передними лапами положил ему на тарелку салат и кусок пирога. Тем временем кот по имени Манч наполнил хрустальный бокал Бретильфа вином и теперь направлялся к Зиру, чтобы налить в серебряную кружку пива.

В этот момент в залу через высокое окно бесшумно влетели три белые совы. Усевшись на золотые жердочки, трио завело спокойную, приятную мелодию под аккомпанемент трех черных птиц, похожих на ворон, которые проникли через открытую дверь усадьбы. Одна из них когтями била в барабан, вторая играла на маленькой арфе, перебирая струны крылом, а третья звонко насвистывала.

Зир и Бретильф некоторое время молча ели и пили.

В конце концов Бретильф обратился к другу:

– Неужели мы сошли с ума?

– Думаю, да, – отозвался Зир, махнув рукой. – Наверное, это действие чар, или нас чем-то опоили еще в городе.

– Или же это сон, – повернулся Бретильф к их прекрасной хозяйке, которая отщипывала кусочки шербета, запивая их вином. – Вы согласны, мадам?

– Вся наша жизнь сон, – ответила она с улыбкой. – Кажется, именно так было кем-то сказано.

– Так вы философ, госпожа, – встрял Зир.

– Нет. Я ведьма. И зовут меня Звезда Измарель.

Отложив в сторону серебряные ножи и отставив кубки, воины встали.

– Ведьма. Боюсь даже представить, что нас ожидает, – промолвил Зир. – Мы должны отправляться дальше.

– У нас срочное дело в замке, – продолжил Бретильф. – Включающее в себя рок и ужасную погибель.

Звезда Измарель кивнула:

– Столь многие следовали этой дорогой навстречу судьбе. И мало кто слушал мою посланницу Лое.

– Возможно, в отличие от нас они знали ваше истинное занятие, ведьмовство, и были слишком… почтительны, чтобы зайти. В городе и в лесу достаточно колдовства. Даже самых отчаявшихся людей, и мы в их числе, это делает более чем осторожными, – произнес Зир.

– Прошу вас, не обижайтесь на нашу откровенность, – закончил Бретильф.

Но Измарель не обратила внимания на их слова и продолжила, когда гости смолкли:

– Из тех, кто выслушал Лое, никто еще, заподозрив ловушку, не осмелился войти в мой дом. Были и другие, увидевшие Лое, но не сумевшие разглядеть мои ворота и все, что за ними. Чтобы замечать такие вещи, нужны особые дарования, господа. Но все равно кролики, кот и собака ждали их за столом. Совы исполняли музыку. Что уж говорить о присутствии моей скромной персоны.

– Мужчина, не увидевший вас, прекрасная госпожа, – промолвил Зир, – должно быть, слепец, или же с ним еще что-то не так.

– Мужчина, не увидевший вас, Измарель, должен быть мертвецом, – подхватил Бретильф.

– Однако, – добавил Зир, – мы должны идти.

– Опоздать на встречу с судьбой было бы проявлением худших из манер, – закончил Бретильф.

Не обращая внимания на их слова, Измарель задумчиво произнесла:

– Я знаю, какое задание вот уже много месяцев навязывает Фальшивый принц Кашлории тем, кто нарушает его законы: украсть Мантию, побеждающую войны. Но это безнадежное предприятие. Навстречу предназначенной судьбе отправлялись воины безграничной храбрости. И среди них – тринадцать женщин изумительных боевых качеств и мудрости. Но все погибли, и мужчины, и женщины. И это правда, что каждый из них встретил кошмарную смерть. Например, – зловещим голосом продолжила Звезда Измарель, – на поиски Мантии была отправлена чаровница меча Шайи из Красной пустыни, умертвившая двоих стражников, которые воспылали к ней неуместной страстью. Шайи была очень известна своими военными талантами, не говоря уже о пытливом и живом уме. Говорят, она могла за двадцать минут написать оду, достойную пера величайших поэтов. Или за пару биений сердца сложить непристойную песенку. Она даже во сне отгадывала загадки. А еще она была искусным вором: поговаривают, что именно она украла знаменитый изумруд Галло, хотя и отдала его потом покинутому возлюбленному. Но даже Шайи вернулась из того злого замка мертвой, причем по частям, каждая в маленькой коробочке. Исключением стали ее изящные белые уши: их пришпилили на крышку, изобразив крылья бабочки.

Зир молча изучал свои башмаки. Бретильф с трудом прочистил горло.

Наконец Измарель хлопнула тонкими руками. По сигналу все огни в усадьбе погасли, испарились все запахи, исчез обед, смолкла музыка. Тявкнул пес, пискнул кролик, мяукнул кот. Раздались барабанная дробь и дребезжание струн, когда птицы сорвались с жердочек и быстрее ветра вылетели в окно и двери. В зале стало темно, как в бочке с дегтем. Лишь звезда в саду испускала свет.

– Бретильф, ты можешь хотя бы пошевелиться?

– Нет, Зир, не получается. А ты?

– И я не могу.

– Отдыхайте, друзья мои, – промурлыкала ведьма. – За ваш ум и бесстрашие я подарю вам иную судьбу.

– Точно ведьма, кто же еще? Эта еда… – выговорил Бретильф невнятно, ни к кому конкретно не обращаясь.

– И ведьмовское пиво, – простонал Зир, – Клянусь адом, нас опять…

– …опоили и заколдовали, – закончил Бретильф.

Во тьме раздался грохот, словно двое богатырей рухнули на пол, прогремев доспехами, мечами и прочим скарбом.

А затем зазвенел соблазнительный женский смех. Ночь скрыла все происходящее, и лишь бриллиант чарующей звезды мерцал в облаках.

Во сне тоже не было отдыха. Каждому из воинов снились отрывки эпизодов из жизни покойных героев и воительниц, которые входили в печально известный замок.

Бретильф видел Дрода Лафеля, высокого и сильного воина с золотистыми локонами, который с мечом в руке широкими шагами шел по какому-то огромному черному зданию. Навстречу ему ползла громадная змея. Подобно крокодилу, она была покрыта черной, словно полночь, чешуей. Чудовище открыло пурпурную пасть и оглушительно зашипело. Дрод в ответ сплел гипнотическое заклинание такой силы, что даже обездвиженный, заколдованный и никак не похожий на змею Бретильф почувствовал себя еще более беспомощным. К его вящему изумлению, на змею чары не подействовали. Она неумолимо приближалась, словно штормовая волна разъяренного океана, и златоглавый воин бесследно исчез в ее кольцах.

Зир тоже грезил. Но ему снилась прекрасная Шайи. Она оказалась молодой, слегка коренастой женщиной с белоснежной кожей и горящими зелеными глазами. Сейчас она стояла внутри громадной залы со сводчатым потолком, а впереди замерло животное с головой и крыльями сокола и телом пумы. Женщина должна была, судя по всему, ответить на какую-то загадку и пропеть ответ. Шайи что-то пропела. Но как только ее безупречное меццо-сопрано наполнило воздух, голос ее, казалось, зажил собственной жизнью, грохоча и перекатываясь, подобно грому. Дом стал разрушаться, посыпались камни, Шайи и сфинкс исчезли из виду.

Поток таких снов казался бесконечным. Пятьдесят, а может, и больше отчаянных, искавших Мантию, прошли перед взорами Бретильфа и Зира. И все они потерпели неудачу. В каждом случае какие-то мелочи стали причиной их гибели.

А затем обоим приснилось, что они сами, каждый по отдельности, входят в то самое смертоносное здание. Их имена почему-то были изменены. Зир стал Изром, а Бретильф – Ибфрельтом. И знание этого им ничем не помогало.

Сверху, с затененного потолка, на Зира ринулись, хлопая крыльями, какие-то существа, похожие на гигантские книги, и он, уворачиваясь и отпрыгивая, Писцом и ножом рубил и кромсал нападавших на него тварей. В конце концов они его окружили и заперли в своих переплетах.

Бретильф обнаружил, что пытается нарисовать или вырезать на стене символы благоволящих к нему богов. Но те превратились в черную пену, которая затвердела и вырвала из его руки оружие. После этого из пола вырос гигантский олень и набросился на него, втаптывая копытами в пол и поддевая рогами.

Так переживая во снах все новые и новые смерти, Изр – Зир и Ибфрельт – Бретильф провели весь день и проснулись то ли в аду, то ли на небесах, то ли – что было бы наилучшим вариантом – в своем мире.

Небо освещалось обычным рассветом. Взошло солнце, прогоняя остатки тьмы.

Усадьба ведьмы утром показалась заброшенной. Не видно было ни сов, ни других птиц. Белые розы закрылись столь плотно, что, казалось, лишь закат мог заставить их распуститься вновь.

Но двери в усадьбу, как и ворота в сад, остались широко распахнутыми.

Время от времени казалось, что кто-то есть в этом саду.

Если бы солнце искало Зира и Бретильфа, оно бы сильно разочаровалось, ведь существа, проходящие сейчас в ворота на холме, были молодыми львами. Оказавшись снаружи, они осмотрели врата и принюхались. Один низко зарычал, другой ударил хвостом. Примерно одного возраста и одной величины, хищные бестии с белоснежными клыками и длинными, с кисточками хвостами различались только тем, что один был темно-рыжим, а второй скорее мандаринового оттенка. Они могли быть братьями из одного прайда.

На их мордах промелькнуло беспокойство. Львы повернулись, шлепнули друг друга лапами и перекатились, словно играя, но затем успокоились, потрясли гривами, коснулись друг друга носами и оглянулись на дорогу. Глаза одного из них имели цвет янтаря, другого – темного серебра.

Тот, кто не стал бы доверять чарам, заподозрил бы в них мастера Бретильфа и ученого Зира, превращенных в хищных кошек.

Так или иначе, оба льва потрусили по тропе – возможно, и случайно, но именно в ту сторону, куда ранее чары вели всадников.

Лев всегда знает, что он лев. Даже если у него не выпадает шанса сказать себе это. А вот если бы такая возможность появилась, то лев тут же сообщил бы все, что думает, на своем, львином языке. Кстати говоря, у всех животных есть язык. Люди предпочитают не замечать этого, в основном по той простой причине, что почти все двуногие никогда не смогут понять большинство звериных языков. Возможно, это происходит потому, что звериный язык способен передавать не только общие выражения, но и такие понятия, как «состояние», «идеи», и принципы, выходящие за рамки того, с чем обычно сталкивается человек. Известные философские школы даже считают, что «животное поведение», которое подчас обнаруживает в себе человек, – это не признак деградации, а свидетельство неудачных попыток человечества перенять философскую мудрость животных в жизни, любви и смерти.

Зир, таким образом, знал, что он лев. И Бретильф знал о себе то же самое. И главным, бесспорным, хоть и не относящимся к делу, являлось то, что они – братья. Что же до странной путаницы букв в том, что можно было счесть за имена, то им до нее не было никакого дела.

Тем не менее оба льва лишь отчасти осознавали странные идеи, которые иногда появлялись в их косматых благородных головах. И животные почти не обращали на них внимания. Они лишь знали, что день был теплым, земля и деревья приятно пахли и отовсюду доносились соблазняющие запахи, обещая игру или еду. Что-то побуждало их двигаться в определенном направлении, заманивая, делая этот путь очень желанным. И львы неосознанно подчинялись этой завлекающей силе.

На протяжении нескольких часов львы пробирались через лес. К этому времени трава стала густой, а тропа превратилась в нить меж корней деревьев и зарослей папоротника. То тут, то там животные останавливались, чтобы исследовать источник очередного интересного запаха или шума, отдыхали в тени омытых солнцем деревьев, пили из темного, словно малахит, ручейка. Все было так, как должно было быть.

Наступил полдень. Из безопасных древесных крон на львов с почтением смотрели белки, бурундуки, опоссумы и голуби.

Открывшаяся перед львами местность показалась бы человеку огромной прогалиной. Почти на милю вокруг была выкошена или вытоптана вся растительность и вместо нее уложено покрытие из причудливых треугольных плит, словно вытесанных из полированного базальта. В их гладких поверхностях отражалось лазурное небо, и все плиты блестели, будто черное озеро, из центра которого вырастало здание. В глазах мужчины или, к примеру, женщины строение тут же явило бы свою структуру: построено оно было из искривленных стволов и тяжелых летних крон живых деревьев. Одни были искорежены, другие согнуты в дуги, а третьи собраны вместе так, чтобы создать крышу из веток и листвы. И затем магия превратила все деревья в камень. Но не в гладкий базальт, а в шероховатый серо-черный гранит.

Но так как на прогалине людей не оказалось и стояли лишь львы, то все эти наблюдения сделать было некому. Хищники же видели лишь поверхность, похожую па дно пещеры, и чувствовали запах человеческой плоти и крови. Они ощущали присутствие свежих трупов.

Помедлив лишь для того, чтобы потрогать лапами озеро, окружавшее здание, и убедившись, что оно твердое, звери понеслись вперед и исчезли внутри башни.

Изр – тот лев, что когда-то был Зиром, – стрелой промчался по веренице мрачных коридоров и черных провалов. Соединяясь извилистыми переходами, одни залы перетекали в другие, поменьше или побольше. Лев солнечной кометой пронесся через них, нисколько не интересуясь необъятными размерами помещений. Он не чувствовал себя маленьким и уязвимым, каким бы ощущал себя здесь человек. Напротив, как и всякая любопытная кошка, лев забирался на все нижние ветви бесформенных деревьев и засовывал нос во все щели и дыры, какие только мог отыскать. Подняв лапу, он проскрежетал по окаменелому дереву и отпрянул, когда из-под когтей брызнули голубые искры.

Из глубин этого заброшенного, похожего на бесконечный лабиринт туннеля донесся вдруг странный гудящий шум. Это был даже не звук, а вибрация, ощутимая лишь сердцем. Изр не обратил на нее особого внимания. Его уши привыкли к более информативным и интересным шумам, а здесь таких не наблюдалось.

А затем, без всякого предупреждения, что-то стремительно промчалось в воздухе на высоте трех львиных прыжков. Изр поднял косматую голову.

То оказалась птица. Но птица, какой Изр никогда раньше не видел и не ожидал встретить. У нее не было ни головы, ни даже клюва. Распростертые крылья были черными сверху и с перьями посветлее снизу. И они ни к чему не крепились. У птицы не было тела.

Человек узнал бы в ней книгу. Но Изру ее внешность ни о чем не говорила: причислить ее к птицам было для него самым логичным. И так как львы обычно не упускают шанса помериться силами с большинством птиц, даже если те, как птица Рух, превосходят кошек в размерах, Изр бросился прямо на таинственную летунью и придавил к земле. Хребет книги треснул. Лев, играя, разрывал когтями ее страницы-перья, жевал их и выплевывал. Птица оказалась совсем несъедобной и годилась разве что для небольшого упражнения. Когда в зале появилась еще одна такая книга, Изр из спортивного интереса сшиб и ее, поиграл и тоже растерзал. За ней последовали новые книги. Впрочем, их было не так много. Изр вертелся среди них, наслаждаясь игрой. Изничтожив последнюю из противниц, он заметил крохотных созданий, которые потоком вытекали из поверженных птиц и стремительно разбегались кто куда. Ударами сильных лап Изр раздавил одних, а других сломал клыками. То были написанные слова, но лев об этом не знал. Они для него ничего не значили, кроме мимолетного объекта для игры. Да и на вкус они были как чернила. Лев выплюнул невкусную добычу и перекатился на спину. Поднявшись, он тряхнул рыжей гривой и потрусил дальше, в дебри окаменевшего лабиринта.

В это время в другом месте Ибфрельт – лев, что был Бретильфом, – исследовал какие-то наросты на полу, которые могли когда-то быть съедобными грибами. И ему тоже не было никакого дела до странной тишины вокруг. Однако затем он услышал интересное скрежетание и, оглядевшись, заметил, как из стены червями вылезают какие-то острые предметы. Падая на пол, они начали раздражающе царапать его. Ибфрельт, объятый любопытством, подошел и, исследуя их, схватил зубами, как это сделал Изр с книгами. Стальные наконечники не причинили вреда ни загрубевшим львиным лапам, ни крепким клыкам. В конце концов они надоели льву, и он понесся дальше, даже не замечая, что предметы, издавая зловещий скрежет, его преследуют. Но для Ибфрельта в них не было ничего страшного. Он их просто не заметил, и спустя какое-то время преследователи покрылись ржавчиной и рассыпались рыжей пылью.

Прокрадываясь из одной залы в другую, Ибфрельт замер лишь тогда, когда в углу из пола выросла какая-то фигура. Человек бы сразу узнал ее: то был опасный воин. Он был высоким, мускулистым, одетым в доспехи и вооруженным здоровенным мечом и необычайно длинным кинжалом. С яростью взирая на Ибфрельта налитыми кровью глазами, он презрительно фыркнул:

– Ты, ничтожная драная кошка! Давай сразись со мной!

Но для Ибфрельта люди были лишь очередной добычей. Оружие, агрессивность и защитные одежды ничего не значили для льва. Ощутив запах живой плоти, Ибфрельт, грозно рыча, стремительной рыжей молнией метнулся к угрожавшему ему увальню.

Здоровяк с криками размахивал мечом и кинжалом, но смог лишь срезать четыре волоска из роскошных львиных усов. А затем мощные челюсти хищника разодрали человеку горло.

Ибфрельт уже хотел было отведать добычу, как та, к его досаде, превратилась в дым и рассеялась в воздухе.

В одном из закоулков лабиринта Изр встретился с такой же иллюзией. Его противником оказался воин с рапирой в руке и топором за спиной. Метнувшись к нему и увернувшись от защитных ударов, Изр с наслаждением вонзил клыки в податливую плоть. Но горячее вкусное мясо исчезло прямо из-под носа, и Изр от недовольства издал столь громкий рык, что даже Ибфрельт услышал его и прорычал в ответ.

Поднявшись, Изр мягкой рысью поспешил по хитросплетениям лабиринта, полагаясь на львиный слух и обоняние, и через пару минут нашел Ибфрельта.

Мнения львов совпали: они оказались в странном месте, не принесшем им ничего хорошего. И будет лучше немедленно убраться отсюда.

Но в тот момент, когда они это решили, в следующей пещере вдруг вспыхнул ослепительный свет. Они были львами. И потому приняли свет за внезапно разверзшийся выход из каменной постройки. Грива к гриве, они бросились навстречу сиянию…

И очутились в поистине колоссальной части комплекса. Человеку помещение показалось бы громадным и величественным, словно церковный неф. Но для львов это была лишь очередная, пусть и очень большая пещера, наполненная светом из какого-то невидимого источника.

В самом центре залы возвышалось единственное живое дерево, по крайней мере так казалось. Оно походило на клен, но поражало необычными размерами. Осенняя листва была окрашена в малиновый, оранжевый и темно-бордовый цвета. С ветвей свисал невзрачный стяг – или это был предмет одежды? Казалось, ткань там забыли случайно, по ошибке или просто бросили – некрасивую, цвета подгоревшей овсяной каши, обветшавшую, покрытую пятнами.

Ни один из львов не удостоил ее даже взглядом: их внимание приковал куда более привлекательный объект. Ствол живого дерева источал мягкий, словно бы призрачный свет. Проникая сквозь трещины в коре, сияние ворвалось в пещеру и затопило ее, сложившись в образ, который любого воина заставил бы застыть в непреодолимом ужасе.

Прямо перед львами появился громадный олень. Он был практически белоснежным, с ветвистыми рогами и горящими глазами. Животное фыркнуло, исторгнув из ноздрей пламя вперемешку с черным дымом.

Львы, как правило, не кивают и не обмениваются рукопожатиями, чтобы объявить о своем братстве. Делай они подобное, то эта парочка поступила бы именно так.

Без всякой прелюдии оба льва метнулись к оленю и вцепились в его бока. Воздух наполнился ревом, клацаньем зубов и цоканьем копыт. Внезапно гигантский олень, созданный, казалось, из одной кости размером с целый дом, рассыпался на тысячу обломков. Одновременно с ним взорвался и огромный клен. В воздухе дождем посыпались листья. И еще кое-что тряпкой упало на каменный пол. Изр и Ибфрельт, Ибфрельт и Изр не обратили на это ни малейшего внимания. Они были слишком заняты. Плоть гигантского оленя внезапно превратилась в изумительно прожаренное мясо. Львы сосредоточились на нем, наслаждаясь вкусом и отыскивая на полу даже мельчайшие кусочки.

Занятые этим важным делом, они не услышали, как нечто в каменных стенах усадьбы, наблюдая за львами, в бессильной ярости стенало оттого, что все его замыслы рухнули. Львы не заметили и перемены в самом здании, как его стены, коридоры, арки и закутки вдруг исчезли, растворившись в воздухе. Даже непривлекательный кусок ткани парочка заметила лишь тогда, когда та приземлилась им на головы.

– Ну, что ты теперь сделаешь? – пробираясь через лес, уже почти лишившийся своего сказочного покрова из-за нагрянувших первых морозов, поинтересовался Бретильф у такого же раздетого и озябшего Зира.

– Думаю, это более чем очевидно, – отозвался тот.

– Да, для меня тоже. Но мало ли, вдруг мы пришли к разным выводам.

Бретильф нес забранную из пещеры-лабиринта невзрачную тряпку, свернутую в тюк, – желанный атрибут.

Сквозь остатки листьев просвечивало холодное хмурое небо, с деревьев в продуваемых всеми ветрами путников кидались орехами белки, кричали птицы. Лисы и кабаны обходили их стороной, фыркая и словно бы презрительно посмеиваясь. Даже змеи, казалось, были обескуражены глупостью людей и предпочли заползти поглубже в свои норы.

Бретильф и Зир все еще не решили, что думать о случившемся, несмотря на предшествующий разговор. Когда они наконец добрались до усадьбы ведьмы по имени Звезда Измарель, то нашли только пустой дом. Их кони паслись тут же, в саду, и рядом лежали одежда, мечи и весь захваченный с собой скарб. Бретильф повертел в руках кость, на которой вырезал оленя.

– Как я и думал, – промолвил он.

– Да уж, – поддержал его Зир.

Они обсудили, что хуже: есть людей или слова, не говоря уже о мясе и костях. И в итоге пришли к заключению, что, возможно, ничто из этого не было реальным, так что моральные стороны вопроса можно не затрагивать.

Остаток пути до Кашлории они проделали верхом. Теперь свернутые лохмотья вез Зир. Ни один из них не захотел надеть Мантию, даже когда они, замерзшие и раздетые, пробирались по лесу. Одно лишь простое прикосновение ткани к их головам превратило обоих в людей. Этого им было вполне достаточно.

Добравшись до переправы через безумную реку Ка, они придержали лошадей и погрузились в размышления, уставившись в никуда.

– Мне кажется, – начал Бретильф, – что ведьма Измарель…

– Да?

– Превратила нас обоих в зверей, как случается в старинных легендах… Чтобы мы смогли выжить в лабиринте и вернуть Мантию. Похоже, любой одаренный человек, попадая в это место, вынужден сражаться с демонами, происходящими из его же собственных способностей.

– Женщина обнаружила, что ее собственная песнь обратилась против нее, причем самым ужасным образом: оторвав уши с ее прелестной головы.

– Заклинатель змей встретил рептилию, которую не смог подчинить себе, и она отравила его своим ядом.

Лошади щипали траву. Мужчины размышляли над заклинанием прекрасной ведьмы. Превратив воинов в зверей, она освободила их от любого столкновения с повседневными мнениями и страхами. Хоть призраки из их человеческой жизни и возникали в лабиринте, львы либо не интересовались ими, либо пытались ими пообедать.

Человеческое превосходство испарялось в том месте. И именно поэтому они смогли получить Мантию, побеждающую войны, потому что для львов она ничего не значила; звери лишь выскочили из лабиринта, и их гривы, а затем волосы были опутаны складками ткани.

Зир и Бретильф скромно въехали в город. Но изумленный народ заметил всадников и высыпал на улицы, приветствуя их одобрительными возгласами. В усадьбу Фальшивого принца они были приглашены только через час.

Лежа на троне, полумертвый принц смерил пришельцев неприязненным взглядом:

– Кто эти негодяи?

– Ваша светлость, – произнес пораженный слуга, – разве вы не слышите радостных криков снаружи? Эти, как вы выразились, негодяи отвоевали Мантию. Мантию, выигрывающую войну с собой.

– Мусор! – сквозь зубы процедил принц и отвернулся.

Лишь час спустя Зир и Бретильф удостоились сомнительного удовольствия присутствовать при превращении. С некоторым отвращением они наблюдали, как Мантия, накинутая на плечи принца, превратилась из дерюжки в роскошное одеяние, сияющее красками и самоцветами. Сам принц тоже изменился. Всего за несколько секунд из отвратительного умирающего старца он превратился в невинного, молодого, красивого, сильного и мудрого правителя. И затем с приятной щедростью из городских сокровищниц достали богатства и, погрузив на мулов, преподнесли их Зиру и Бретильфу.

К тому времени они уже были безнадежно пьяны, обследовав большинство королевских погребов, и прогуливались по городу, где каждый житель жаждал с ними выпить. Иногда те затаскивали друзей за угол и едва слышно шептали о том, как же странно, что столь жестокий и низкий человек, как принц, теперь полностью переменился, став истинным наследником, достойным лишь похвалы и почитания. Они также слышали и историю о кухонной девчонке по имени Лое, которая в тот самый день уехала вместе со своими многочисленными животными в повозке, сиявшей, словно бриллиант. Вслед за ней улетели все совы и вороны из заброшенных храмов, исчезли кролики, пойманные для кухонь, кошки и собаки, искавшие пропитания в разных тавернах. Ее звали Лое, иногда Визел или Эрмин, и она была одним из стражей-покровителей Кашлории. Изменив облик, она осталась в городе в трудную для него пору. Возвращение Мантии, похоже, освободило ее, и теперь Лое вернулась к своей таинственной жизни на далекой звезде.

– Я готов заснуть на миллион лет! – выдохнул Зир. – Увы, нам пора прощаться.

– Возможно, что и нет, – отозвался Бретильф. – Я слышал сплетни о том, что неотесанные слуги принца объявили на нас с тобой охоту. Как думаешь, нам лучше быть поодиночке или держаться вместе?

– А где наши лошади и мулы? – спросил Зир, демонстрируя наличие здравого смысла.

– Внизу.

Выпрыгнув из окна и приземлившись на спины своих скакунов, они вызвали оглушительную бурю ликования, ярости и речного рева. Но очень скоро все эти звуки сменились на довольное цоканье копыт, мирное поскрипывание повозок и блаженный перезвон монет. Что ж, теперь главное – быть осторожнее. Чем яростнее ревет шумный поток внизу, тем громче ваша победная песнь.