Текст книги "Выбор Шутника"

Автор книги: Тамора Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Нават посмотрел на нее, слегка улыбаясь. В первый раз в его взгляде она заметила нечто человеческое и очень мужское.

– Ты два раза сказала «занят», – сообщил он.

– Я очень занята, – повторила Али возмущенно и перевела дыхание. Она не была тихой девочкой-цветочком, неопытной и неумелой. Она велела себе успокоиться. – Видишь теперь, это не подкармливание. И все же это очень серьезно, Нават. Нельзя целоваться с кем попало.

Али заметила, что говорит в точности, как мама. Она повернулась и пошла прочь от человека-ворона. Али изо всех сил делала вид, что не убегает. Какое ей дело до того, кто стал человеком из чистого любопытства, и кто, в конце концов, может устать от этого и превратиться обратно в ворона? И почему ее огорчала мысль, что он не всегда будет рядом?

* * *

На следующее утро торговый караван вышел в Димари. Когда он добрался до места, где дорога круто заворачивала на восток на краю владений Танаира, Али, Улазим и тридцать рэка и полурэка окружили торговцев. Гурхарт и его люди подчинились приказу, и отошли от лошадей и повозок. Разумеется, они по-настоящему испугались людей в масках и капюшонах. Их посадили в ряд вдоль дороги под охраной, и люди Улазима принялись обыскивать повозки и лошадей. Следуя указаниям Али, они прошерстили сначала караван, потом и самих людей.

Али изнемогала от жары. Они с Улазимом лично наблюдали за происходящим. Самые заковыристые места она проверяла сама, попутно рассказывая Улазиму про разные тайники. Письма Броно кредиторам лежали в собственной почтовой сумке Гурхарта, рядом с письмами Балитангов, их слуг и воинов. Али просмотрела их на случай, если вдруг пропустила что-то, но все было нормально. Скоро нашлись и другие письма, написанные Броно врагам его брата, и все отчеты от шпионов короля и Рубиньяна. Эти были изъяты и сожжены. Али не хотелось рисковать. Ни одно слово о событиях в Танаире не должно было дойти до Раджмуата. Торговцы расскажут, что видели и запомнили, но главное: они знали, что Броно нашел убежище у Балитангов. Если в караване не было опытных агентов, которые могли бы прочитать зашифрованные документы, то у них больше не осталось информации, которая бы обеспокоила начальника секретной службы короля.

Когда обыск был закончен, они помогли торговцам собрать вещи и некоторое время ехали вслед за ними. Таким образом, ни у кого не было возможности ускользнуть и вернуться в замок с рассказом, что на караван напали и отобрали письма.

– Иногда ты пугаешь меня, – заметил Улазим, глядя, как пыль от каравана оседает на дорогу.

Али откинула душный капюшон, который прикрывал ее лицо и рабский ошейник.

– Ты меня перехваливаешь, – сказала она с улыбкой, – сейчас покраснею, честное слово.

– Моим людям не нравится, что Броно преследует нашу леди Сарэй, – сказал Улазим, когда патрули рэка вернулись к своим обычным обязанностям, – семья Джимайен не лучше королевской.

– Скажи им, чтобы не беспокоились, – сказала Али. – Сарэй не дурочка.

Едва Али задремала на своем тюфяке, как увидела светлую фигуру, которая прошла сквозь серую пелену полудремы. Это был Киприот. Хотя он явился ей сегодня в виде сияющего силуэта, она все равно была уверена, что это он.

– Привет, дорогая, – дружелюбно поздоровался он скрипучим голосом. – Не против немного прогуляться?

– А утром я не смогу проснуться от усталости? – спросила Али. – Мне вообще-то приходится работать.

– Ты будешь свежа, как утренний ветерок, – пообещал Киприот. – Посмотри-ка.

Али посмотрела. На тюфяке осталось ее тело, она крепко спала. Хотя на самом деле плыла в воздухе рядом с богом.

– Прекрасно. Куда мы пойдем?

Киприот обвил своей сильной, на удивление настоящей рукой ее призрачную талию.

– Сейчас увидишь. Будет поучительно, обещаю. Он пронес ее сквозь крышу замка и взвился прямо в открытое небо. Внизу проносилась земля, едва тронутая серебром лунного света, горы, равнины, джунгли, море. Через несколько мгновений позади скрылся Ломбин. Под ними расстилалось Лазурное море. В лунном свете оно казалось черным.

– Почему сегодня ты решил отправиться в путешествие? – спросила Али. Ей было как-то неловко. – Ты же обычно показываешь мне Торталл во сне.

– Меня не волнует твой Торталл, – ответил Киприот, – а свой Архипелаг я люблю и обожаю смотреть на острова ночью. Ты тоже можешь наслаждаться их восхитительным видом. И скажи только, что это не прекрасно.

– Пейзажи замечательные, – сказала Али и зевнула, – но все же мне хотелось бы как следует выспаться.

Киприот даже не соизволил ответить. Он пронес ее над восточной стороной острова Имахин, вдоль длинного гористого Киприанга. На такой скорости наяву Али давно бы уже стало плохо.

Впереди засветились огни Раджмуата, вдоль гавани и на холмах. Город был просто залит светом, и на улицах толклись толпы людей. Киприот вместе с Али устремились на крышу королевского дворца, затем пронеслись по комнатам и оказались в огромной роскошной спальне. Здесь было еще светлее, чем на улицах. Около двери толпились придворные, тихонько переговариваясь между собой. Жрецы Черного бога, бога смерти, стояли у огромной кровати в центре помещения. Они молчали.

Весь обложенный подушками, льняными покрывалами, валиками, набитыми гусиным пухом, на кровати лежал старый изможденный человек с седыми волосами. Али в Торталле видела его портреты. Это был король Орон. Его губы покрывали черные пятна. Целительница подняла чан, наполненный кровью и желчью. Она посмотрела на вельмож и покачала головой.

Рядом с кроватью старого короля стоял человек в небольшой круглой короне.

– Принц Хазарин, – сказал Али Киприот.

Целительница испуганно оглянулась, словно услышала его слова. Она посмотрела прямо на то место, где они стояли. Глаза ее расширились. Она вздрогнула и поспешно вышла из комнаты через маленькую дверь.

Рядом с принцем стояла женщина, тоже в маленькой короне. Это, была принцесса Имаджан, единственная дочь короля Орона. Она была красива, но ее красота была холодной как лед. Али перевела взгляд на третьего человека в короне. Мальчик, ровесник Эльсрена – принц Дайневон, все время зевал. Имаджан придерживала сонного ребенка, не давая ему завалиться на бок.

Позади нее стоял человек, которого Али несколько раз мельком видела у Балитангов: высокий лысый мужчина с холодными серыми глазами, тонкими прямыми губами и волосами, седыми на макушке и черными на концах. Рубиньян и. Броно были похожи, хотя Рубиньян был на пятнадцать лет старше. Он стоял позади своей жены, Имаджан, и задумчиво смотрел на короля.

Умирающий попытался сесть. Принц Хазарин бросился ему на помощь. Придворные подались вперед.

Али не понравился старший сын короля. Хазарину на вид было за сорок. Он был высокий, выше всех в этой комнате, но в остальном производил неприятное впечатление: круглое лицо, отвисший живот, переваливающийся через саронг. Было ясно, что он пренебрегал луаринским стилем одежды, принятым при дворе. Волосы он зачесывал назад, и это подчеркивало мягкие бесформенные черты лица. Небольшая борода лопатой обрамляла его полные, выпяченные губы.

– Его пороки – стол и все, что он курит, пьет и нюхает, – сказал Киприот. – У него есть жена, которая мечтает о ребенке, но она его никогда не получит. Его чресла пусты из-за детской болезни, которой он заразился уже, будучи взрослым. Он считает Рубиньяна самым мудрым человеком на земле, правда, не одобряет его интерес к женщинам. Он ненавидит свою сестру, а она – его. Он не хочет быть королем.

– Подойдите ближе, – прохрипел умирающий король, когда Хазарин усадил его. – Здесь и сейчас я нарекаю моего сына Хазарина королем. – Он посмотрел на Хазарина. – На твоем месте я бы сделал наследника…

– Минуточку, – быстро сказал Киприот и исчез. Через минуту Али снова его увидела. Он проник в тело короля.

– Грядет великий монарх! – провозгласил Орон. Его голос внезапно стал властным и сильным. – Предвестник новой славы и мощи родной земли, когда с полей будет сметена пришедшая извне чума!

Бог выскользнул из тела короля с той же легкостью, с какой проник туда. Орон откинулся назад, жадно хватая воздух ртом. Придворные забормотали и отшатнулись в испуге и недоумении. Рубиньян зашептал что-то на ухо Имаджан. Дайневон заплакал.

– Обожаю предсмертные пророчества, – признался Киприот Али. Он уже вернулся на свое место рядом с ней. – Полное ощущение лисы в курятнике.

– Не думаю, что ты просто хотел показать мне свой великий план, – игриво сказала Али. – Ну, давай. Я знаю, ты хочешь похвастаться, какой ты умный. – Никто в комнате ее не слышал. – Ну, скажи, Киприот.

Бог покачал головой.

– Тебя, наверное, к этому времени здесь уже не будет, – сказал он. – Если ты сохранишь детям жизнь, осенью отправишься домой. Кроме того, некоторые вещи опасно говорить прямо.

Али вздохнула. Ей не нравилось, когда ее держали за дурочку.

Киприот потрепал ее по плечу.

– Для тебя это все равно слишком серьезно, – добавил он.

– Ты не даешь мне развлекаться в полную силу, – сказала она и надулась.

Вернулась целительница. Она отогнала вельмож подальше от кровати умирающего, обошла королевскую семью и устроила Орона поудобнее. Он схватил ее за руку, попытался что-то произнести, но не смог. И медленно обмяк.

– Король мертв, – произнес Рубиньян.

Целительница натянула простыню на лицо мертвого короля. Рубиньян повернулся к Хазарину.

– Живи долго, король! – и низко поклонился бывшему принцу.

Имаджан присела в глубоком реверансе. Придворные последовали их примеру.

Киприот хмыкнул и потер сияющие руки.

– Конец первого акта, – сказал он Али и снова обнял ее, – начинается второй.

– Только мне ты о нем не расскажешь, – сказала Али, когда они пролетали сквозь дворцовую крышу. – Почему?

– Потому что тебе этого так невыносимо хочется, – сказал Киприот, и они полетели в звездную ночь.

* * *

Утром Али вывела своих коз. Она все еще сердилась на Киприота, потому что так и не знала, что у него на уме. Вместо того чтобы подойти к Навату, она коротко кивнула ему, как и вчера. На мгновение его улыбка отвлекла ее внимание. Но Али быстро прошла мимо. Каждый раз, когда она смотрела на человека-ворона, она вспоминала его губы. И он так часто попадался ей на глаза, когда она была в замке! Это отвлекало. Али не хотела думать о нем. Она рискует стать очередной девчонкой из числа тех, кто околачивается у его скамейки, когда он не очень занят. А у нее, между прочим, тоже есть гордость!

Вечером Али рассказала Балитангам о смерти Орона и восшествии Хазарина на трон. Она сочла, что бог хотел через нее передать им эту новость.

– Бедный старик, – вздохнула Виннамин, – по крайней мере, закончились его страдания.

– Бедный старик угробил сотни людей, Винна, – отозвалась Дов, – наши страдания заканчиваются, вот что важно.

– Но Хазарин! – воскликнула Сарэй. – Это же кошмар! И он не может иметь детей.

Герцог с герцогиней обменялись взглядами.

– Значит, Дайневон и регентский совет, – медленно проговорил Мекуэн.

– Или Имаджан сама себя назначит регентшей, – высказала свою мысль Виннамин. – Если только, конечно, что-нибудь случится с королем. Мы молим бога, чтобы ничего не случилось.

– Надо ли сообщать принцу, что король умер? – спросила Дов, не глядя на Сарэй. – Если Хазарин всходит на трон, то принцу больше нечего опасаться. Он захочет уехать в Раджмуат как можно скорее.

Сарэй взглянула на Дов таким взглядом, от которого разрыдался бы камень.

– Да, кстати, о Броно, юная леди, – сказал Мекуэн и обернулся, чтобы посмотреть старшей дочери в глаза. Сарэй тоже посмотрела на него. – Ты девушка со здравым смыслом и надлежащим воспитанием. Новости о короле меняют некоторые вещи.

– Он хочет на мне жениться, – беспечно сказала Сарэй. – Он сам так сказал. У наших стен достаточно ушей, – она посмотрела на сестру, потом на Али, – и вы можете убедиться, что я говорю правду.

– Ты должна кое-что учесть, – сказала Виннамин. – Поверь, это нечто большее, чем его долги и твое небогатое приданое.

Сарэй упрямо выпятила подбородок.

– Ну, и что же это?

Герцогиня вздохнула.

– Когда-то Броно ухаживал за мной, помнишь? Так вот, тогда я узнала о нем кое-что. Он тщеславен. Что могут Балитанги – униженные, нищие и в изгнании – предложить тщеславному мужчине? Видимо, ничего, кроме того, что со смертью Орона твой отец на один шаг приблизился к трону. Кто бы ни женился на тебе, он станет еще ближе к трону. Броно жутко нужны деньги, но, в крайнем случае, они могут быть у возможной будущей королевы, особенно в том случае, когда ее отец не помеха. Он любит вас обоих.

Сарэй покачала головой.

– Он любит меня. То есть я думаю, что любит.

– Доченька, любовь – это прекрасно, но чтобы получить ее, Броно не надо жениться, – тихо проговорил герцог. – Бесчисленное количество женщин при дворе в Раджмуате, замужние и нет, с огромным счастьем отдадут ему всю любовь, какую он только ни потребует. – И, не сводя с нее взгляда, добавил: – Он берет Пембери к себе в постель каждую ночь.

Глаза Сарэй вспыхнули.

– Ненавижу тебя! – воскликнула она и выскочила из комнаты.

– А мне она говорила, что ей просто нравится целоваться, – грустно проговорила Дов. – Я думала, что она просто играет в эту любовь.

– Она горда. Ей обидно, что в то время, когда он должен был, по ее мнению, тосковать по ней, он развлекался с кем-то другим, – со вздохом произнесла герцогиня. – Мы рисуем себе мужчину в радужном свете, когда влюблены, и ненавидим, когда рушатся наши мечты.

Али решила, что ей уже пора, и выскользнула из комнаты. Если у Броно не предусмотрена срочная доставка королевских новостей, то она съест свой тюфяк. Он скоро уедет, и это всем пойдет на пользу.

* * *

Через три дня из Димари примчался покрытый пылью гонец с сообщением, что король Орон мертв. Это весть повергла в смятение весь Танаир. Ведь кроме членов семьи Балитангов, Али и заговорщиков-рэка о смерти короля не знал никто. Орон умер. Скоро будет коронован Хазарин, и он желал вернуть ко двору своего друга Броно. К закату принц уже был готов, все его вещи уложены. Он собирался покинуть замок на рассвете.

Хасуй разливала вино, пока Али сидела в темноте под главной лестницей. Жуя ужин всухомятку, она наблюдала за Сарэй. Как Али и ожидала, Сарэй едва притронулась к пище, посреди ужина извинилась перед родителями и Броно и покинула зал. Али передвинулась к двери, которая вела со служебной лестницы в сад и стала ждать.

После ужина все встали и начали выходить из зала. Сарэй, замотанная в длинный широкий плащ, с бабьим платком на голове, вышла из башни. Али беззвучно прокралась за ней. Сарэй шмыгнула в садик.

Броно уже сидел там, на краю фонтана и вся его поза выражала отчаяние. Увидев Сарэй, он вскочил, четырьмя широкими шагами пересек расстояние, разделявшее их, схватил ее, обнял и принялся неистово целовать. Сарэй поколебалась, потом обвила шею Броно руками и стала целовать его с такой же страстью.

Али вжалась в стенную нишу. Зрелище было лучше любой драмы, которую актеры разыгрывают перед публикой. А тут и была драма. Сарэй исполняла роль безутешной девушки, тоскующей по запретному любовнику. Броно был взрослый, усталый человек, который нашел усладу своего сердца как раз в то время, когда перестал надеяться на исполнение этого желания. Теперь Али была уверена, что сцена, разыгранная Сарэй родителям, была вызвана просто возмущением девушки: они по-прежнему считали ее ребенком, – а не страданиями разбитого сердца.

Наконец они оторвались друг от друга, но продолжали стоять, взявшись за руки.

– Клянусь тебе, это ненадолго, – сказал Броно, напряженно глядя прямо в глаза Сарэй. – Не знаю, смогу ли я вынести разлуку, но перед нами открываются новые возможности. Хазарин – мой друг. Он вызволит твою семью из изгнания, и поговорит с Мекуэном. Тогда я смогу ухаживать за тобой открыто и нам не надо будет прятаться по углам.

– Поговори с папой сейчас, – попросила Сарэй.

Броно покачал головой.

– Сейчас? Когда у меня нет ничего, кроме имени? Мекуэн не позволит мне сейчас жениться на тебе. Вокруг много других мужчин, которые бросят свои богатства к твоим ногам. Но если Хазарин пожалует мне то, что обещал, я буду богатым человеком. Я одену тебя в шелка и осыплю драгоценностями.

И он снова обнял Сарэй.

Они целовались долго, дыхание прерывалось, но вдруг Сарэй отстранилась.

– Ты найдешь себе при дворе другую женщину, я знаю. Более опытную, богатую. Ты забудешь о такой невежественной девчонке, как я.

– Ты ошибаешься. Я не буду связывать тебя обещанием, но ты увидишь, я выполню все, что говорю, – сказал Броно. – Дай мне что-нибудь на память, я буду хранить твой подарок у сердца.

Али сжала пальцы. Она пыталась вспомнить, говорили ли ей когда-нибудь такие страстные речи. И были ли они такие же бессмысленные? Неужели она все это проглатывала?

«Может, когда мне было двенадцать лет», – подумала Али и усмехнулась. Она была дочерью Львицы и начальника секретной службы королевства, и поэтому лишена романтизма. Она это заметила еще задолго до того, как начала общаться с теми людьми, которые вплотную работали с ее отцом. На мгновение она увидела перед собой лицо Навата. Он бы точно ничего такого не стал говорить ни ей, ни какой-нибудь другой девушке!

Али решительно изгнала образ Навата из своих мыслей. Броно запихивал в поясной кошелек топазовый кулон, который Сарэй носила как талисман. Потом последовали еще поцелуи и заверения в неувядающей страсти. Но вскоре в отдалении послышался голос герцога, который звал Броно, и Сарэй умчалась через заднюю калитку. Али покинула свою нишу и пошла следом за ней.

Сарэй ждала ее на нижних ступенях лестницы, ведущей в башню. Она села, уронила голову на колени и равнодушно наблюдала за суетой вокруг бараков. Али без слов села рядом с ней.

– Я бы не смогла этого сделать, если бы не знала, что ты будешь там, – проговорила Сарэй, не глядя на Али. Ее губы распухли от поцелуев Броно. – Я знала, что ты смотришь, и поэтому мне было легче сохранять голову на плечах. Иначе я рисковала оказаться на траве с задранной юбкой, как горничные, с которыми он забавляется по ночам.

– Он показался мне вполне страстным, – медленно проговорила Али, разглаживая отрастающие волосы.

Сарэй вздохнула.

– Он целуется намного лучше, чем мальчики в Раджмуате.

– Вы-то сами хотите за него замуж? – спросила Али.

– Я сама не знаю, – нахмурилась Сарэй. – Я об этом дни напролет мечтаю, но это, видимо, только мечты. Папа и Виннамин в нем не уверены. А для меня их мнение весомо.

– Они же его друзья. Им виднее, – сказала Али.

– Он завтра уезжает. Пока об этом беспокоиться не придется, – проговорила Сарэй и вздохнула: – Может, симпатичный Нават мной заинтересуется. Он, конечно, всего лишь простолюдин, да еще и со странностями, но будет весело учить его целоваться.

Сарэй встала и вошла в замок, а Али так и осталась сидеть на месте. А что если Нават влюбится в Сарэй? А она будет развлекаться до тех пор, пока ее отец не напомнит ей об обязанностях перед семьей. Тогда она сразу возьмется за ум. Она выйдет замуж за того, кто возвысит ее семью.

Али решила, что Навата надо предупредить. Себе она сказала, что просто не хочет, чтобы невинное сердце разбилось из-за знатной капризной красавицы. Али отказывалась признаться даже самой себе, что преследует личные цели. Она внезапно подумала, что дома зачастую вела себя как Сарэй. Она флиртовала с мальчиками и мужчинами направо и налево просто потому, что ей было скучно и нравилось целоваться. Эта мысль ей самой не понравилась.

Глава 12
ПОХОНСКАЯ КОЛДУНЬЯ

Никто не думает, что женщина, занятая шитьем, обращает внимание на то, что происходит вокруг. И хотя мать и сестры мужчины много раз объясняли ему, что во время шитья прекрасно слышат все, о чем говорят рядом, он продолжает думать, что женщина с иглой в руках сосредоточена только на своем занятии. Ты гораздо быстрее разузнаешь все, что тебе нужно, если будешь сидеть в углу с мотком ниток и набором иголок, чем, если будешь размахивать кинжалами.

Из письма отца к четырнадцатилетней Али

Али поднялась в обычное время, но вместо того чтобы сразу взять своих коз и уйти, задержалась. Только когда кортеж Броно выехал из ворот, она погнала стадо. Али смирилась с тем, что они, скорее всего, увезут с собой много секретов, ведь их нельзя было, как торговцев, напугать, выскочив из кустов в капюшонах, прикрывающих лица. Али не беспокоилась о донесениях, которые Верон мог передать со спутниками Броно. Теперь на троне новый король, и все королевские шпионы затаятся и будут тихо сидеть и ждать указаний от своих хозяев, чтобы ненароком не вызвать гнева нового правителя.

Али следила за принцем и его свитой, пока они не выехали за пределы Танаира, и смотрела вдаль, пока не осела пыль, поднятая копытами их коней. Она от всей души пожелала им опасного путешествия и вообще потонуть в море. Потом повела коз на пастбище. Когда она пришла к Визде и Экиту, то обнаружила, что там ее уже поджидают Нават, Улазим и Юнай. Улазим сидел верхом, а Юнай держала в поводу трех лошадей, в том числе Циннамон.

– Что, жалко было расставаться? – насмешливо спросил Улазим. – Долго же ты смотрела ему вслед.

– Али его не любит, – отозвался Нават. – Али думает, что он вернется и съест птенцов.

Али улыбнулась человеку-ворону и посмотрела на обоих рэка.

– Как мило, что вы заскочили, – сказала она, – жаль, что не отправили гонца впереди себя, чтобы я успела приготовить закуски.

– Сейчас не до шуток, – ответил Улазим. В седле он смотрелся как бронзовый идол рэка. – Полезай в седло. Мы едем в Похон. Моя мать согласилась принять нас, то есть тебя. Утро будет нелегкое.

Юнай усмехнулась одними кончиками губ. Али в первый раз увидела проблеск чувств на ее лице.

– Ты не представляешь, насколько оно будет нелегкое.

Али удивленно посмотрела на свою телохранительницу.

– Твоя бабушка и вправду такая очаровательная?

– Поехали, сама увидишь, – сказал Улазим. Он посмотрел на Навата, который неспешно выковыривал насекомых из ствола дерева и отправлял их в рот. – Твое присутствие не поможет. Я тебе еще в Танаире об этом говорил.

Человек-ворон встряхнулся.

– Я не боюсь колдунов.

Али неуклюже залезла на Циннамон.

– Можешь не мучиться, – сказал ей Улазим. – Локидж говорит, что ты отлично держишься в седле.

– Вот и молчите об этом, – парировала Али. – Мне лучше, если наши друзья ничего не будут обо мне знать. Нават, – повернулась она к человеку-ворону, – ты же однажды уже повздорил с колдуном. И не стал с тех пор осторожнее?

Нават перекусил жука пополам и взглянул на Али.

– Красные муравьи такие остренькие. Не хочешь попробовать? – Он протянул ей муравья, как всегда весело улыбаясь, но, заглянув ему в глаза, Али увидела мужчину, который поцеловал ее вечером.

Али с ужасом поняла, что краснеет. Она никогда раньше не краснела.

– Спасибо, не надо, – сказала она и развернула Циннамон. – Все, поехали. Визда, Экит, извините, но козы…

– Мы с удовольствием, – улыбаясь, сказала Визда, – удачи с колдуньей.

Али последовала за Улазимом и Юнай по тропинке, ведущей к дороге.

– Эта колдунья… Она что, все-таки решила присоединиться к вам?

Улазим фыркнул. Сегодня он был одет в запахивающийся плащ рэка, вышитый темными нитками, и рейтузы. Его длинные волосы были стянуты сзади в хвост.

– Она лишь сказала, что поговорит с тобой, и я сильно сомневаюсь, что она изменит свое решение. Ты знаешь, как раздражает то, что ты делаешь? – внезапно спросил он Навата, который бежал рядом с ними. Его босые ноги ступали по земле почти бесшумно.

– А что? Я просто бегу, – ответил Нават без всякого придыхания в голосе. – Конечно, это не так хорошо, как летать, но все же упражнение.

– Он раздражает вас? – спросила Али, остановившись, и добавила, обращаясь к Навату: – Послушай, я стараюсь не причинять рэка неудобств, и тебе не советую.

– Мы двоюродные братья и сестры, – хором произнесли Нават и Юнай. Они вдруг осеклись и посмотрели друг на друга. У обоих был вид удивленный и польщенный.

– Мы все знаем, кто он на самом деле, – сказала Юнай. – Вороны и рэка – дети бога и богини воронов. Наша легенда говорит, что первые люди вылупились из яиц в гнезде великих воронов. Мы сделали ошибку и сбросили перья еще в яйцах.

– Тогда должны быть еще вороны, которые превратились в людей? – спросила Али. Она вспомнила, что кто-то уже говорил ей об этом раньше.

– Такое бывает нечасто, – ответил Улазим. – Еще есть сказки о том, как рэка, которые не хотели умирать, превращались в воронов. Мы будем весь день тут стоять или все-таки поедем? – Улазим пустил свою лошадь по дороге. Али и Юнай последовали за ним, и Нават побежал между ними.

– Я что, больше не пастушка? – спросила Али.

– Ее светлость сказала, что тебе надо дать возможность передвигаться, – ответил Улазим. – Наши леди желают ездить по окрестностям и знакомиться со своим народом. Ее светлость хочет больше времени проводить в замке, с младшими детьми и готовить дом к зиме. Ты будешь сопровождать Сарэй и Довасари вместе с Юнай.

Али кивнула. Этот вариант годился. Как всегда, она испытала признательность к герцогине: та всегда делала именно то, что было нужно.

– Так значит колдунья – твоя мать и бабушка Юнай и зовут ее Окобу?

– Она ненавидит луаринов, – сказала Юнай. Лицо Улазима окаменело. – Она согласилась поговорить, а не помогать. Тебе придется уговорить ее или вызвать бога, чтобы он приказал. На твоем месте я бы вызвал бога, – сухо проговорил Улазим. – Она давала ему клятву и должна повиноваться. А ты? Да тебе крупно повезет, если она не сожжет тебя дотла. Но ты сама настаивала на встрече с ней.

Али выпрямилась в седле. Ей было обидно. В конце концов, она дочь Георга Купера и Львицы. Довольно печально осознавать, что для мало-мальски важного шага ей надо обращаться за поддержкой к богу.

– Может, надо было принести ей подарки? Иногда достойно преподнесенный подарок может смягчить даже самого упрямого человека.

– Ее этим не смягчишь, – сказал Улазим, поморщившись. – Она жестокая, злая, неуживчивая старая отшельница.

– Про тебя она тоже очень нежно говорит, – сказала Юнай. – По-моему, вы просто оба слишком горды, чтобы попросить прощения, папа. – Она обернулась к Али: – А насчет подарков он прав. Бабушка только взорвала бы их в твоих руках.

– На, – сказал Нават и протянул Али что-то тяжелое. – Может, это ей понравится.

Али посмотрела на предмет, оказавшийся в ее руках. Это был камень, похожий на гранит. Он сиял и переливался на солнце.

– Нават, – осторожно спросила она, – зачем ты дал мне камень?

– Он блестящий, – сердито ответил Нават. – Женщины любят блестящие штуки, прямо как вороны.

Юнай фыркнула. Али вздохнула.

– Женщины из рода людей не любят.

– Вот уж неправда, – вмешался Улазим. По его голосу было заметно, что он едва удерживается от смеха. – Рубины, изумруды, бриллианты. Все это блестит, и наши женщины обожают драгоценные камни.

Али метнула на него взгляд, означающий: «Не смущай его!» Она положила камень в поясной мешок.

– Я тебе все это потом объясню, – сказала она Навату, который встревоженно смотрел на нее. – Спасибо, что ты стараешься мне помочь.

Когда они проехали мимо стены, окружавшей Похон, Али порадовалась. Вряд ли жители деревни забыли ее прошлый визит. Улазим и Юнай повели ее и Навата вглубь леса. Вдоль узкой тропки росли огромные деревья, которые так и кишели птицами и белками. Был прекрасный летний день. Даже на открытой дороге солнце припекало не слишком сильно. А здесь стало совсем хорошо. Легкий ветер приносил ароматы хвои и листьев.

Наконец они поднялись на вершину горного хребта, и увидели дорогу, которая вела в маленькую, узкую лощину. На самом дне ее стояла небольшая бревенчатая хижина, вся увешанная амулетами, символами и колокольчиками, которые покачивал ветер. Рядом с хижиной тек ручеек, он впадал в искусственный пруд, выдолбленный руками человека в камне, и снова пропадал в лесу. На солнечной стороне двора висела веревка с бельем. Довольно уютный штрих на фоне жилища колдуньи. Две кошки с янтарными глазами лежали перед домом и смотрели на пришельцев.

Нават усмехнулся.

– Сегодня была стирка, – сказал он.

Али нахмурилась.

– Забудь про белье. Ты больше не ворон.

– Верно, – ответил он. – Я человек, у которого нет девушки. – Он изобразил на лице печаль.

– Прекрати, – сказала Али. Она направила Циннамон по тропе, ведущей к дому. У самой двери все спешились.

Крохотное создание слетело вниз и принялось обнюхивать Али. Она даже ахнула от восхищения. Это была карликовая летающая лошадь, гнедая кобылка с крыльями, как у летучей мыши. Ее совершенное тело размером было не более ладони.

– Откуда ты взялась? – тихонько спросила Али.

– У них здесь гнездовье, – ответил Улазим. Вокруг него уже порхали несколько крылатых лошадок. Пегий жеребец скользнул к Навату.

– Старуха окружает себя, чем попало, лишь бы это были не люди, – с горечью произнес рэка. – Иногда мне кажется…

Он остановился, заметив странное поведение пегого жеребца. Крохотное создание взлетало и пикировало вниз, трепеща крыльями, явно сердясь.

– Может, он вспомнил меня, – проговорил Нават. Жеребец подлетел к нему и ударил крылом по лицу. – Прекрати! У моей мамы тоже есть птенцы!

– Ты таскал у них детенышей! – в ужасе проговорила Али.

– Ну да, совсем немного, – ответил Нават, прикрывая лицо. Еще две лошади вылетели из куста и начали нападать на него. – Если ты голоден… Ай! Они очень вкусные!

– Зачем же ты пришел сюда, если ты враг маленьких кударунгов? – спросил его Улазим. Он и Юнай отвели лошадей подальше от разъяренных маленьких созданий. – Здесь хоть кто-нибудь любит тебя?

Нават взвыл, когда еще четыре кударунга вылетели из зарослей кустарника. Они падали на него, пинали, лягались, кусали, тянули за волосы и одежду, лупили крыльями.

– Я думал, что они не вспомнят! – закричал он Улазиму в ответ. – С тех пор прошло несколько недель, и я был вороном!

Али передала поводья Юнай и побежала спасать Навата. Ей было очень смешно. Она хохотала.

– Прекратите! – приказала она, когда еще несколько маленьких лошадок вылетели из кустов. – Он больше не ворон. – Она попыталась осторожно отогнать их от Навата. – Как вы вообще узнали его? Он пришел не для того, чтобы таскать у вас птенцов. – Она схватила пегого жеребца, который пытался укусить Навата за лицо. – Он перевоспитался… Ой!

Крохотный жеребец извернулся и укусил ее за палец. Показалась кровь. Али выпустила его. Жеребец кинулся ей прямо в лицо. Али вскрикнула и пригнулась.

Еще несколько десятков крылатых лошадей появилось, привлеченные яростными криками своих сородичей. Половина из них накинулась на Али, другая – на Навата.