Текст книги "СКИФЫ Строители степных пирамид"

Автор книги: Тамара Райс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Одежда

Скифы также очень любили нарядные украшения на одежде. Они могли выполнить аппликацию с такой точностью и мастерством, что она походила на самую изысканную вышивку. Они делали для себя великолепную, но чрезвычайно практичную одежду, часто используя мех и кожу. Действительно, их кожи и шкуры были такой искусной выделки, что находили покупателей и в далеких краях. С наибольшей прибылью их меха продавались на рынках Ассирии, Бактрии и Греции, а рынки мяса, зерна и рабов располагались поблизости, по большей части в Понтийском регионе.

Рис. 7. Женский плащ из кургана N 2, Пазырык. IV в. до н. э.

Рис. 8. Рукав женского платья из кургана N 2, Пазырык. IV в. до н. э.

Шкуры и кожи, найденные в Пазырыке, имеют самое высокое качество, варьируясь по фактуре от очень толстой, тяжелой кожи до кож таких же тонких и мягких, как и многие современные изделия. Оттуда были извлечены разнообразные предметы одежды, причем многие из них находились в отличном состоянии. Среди снаряжения и одежды, которой обеспечивались мертвые для жизни в мире ином, не было найдено штанов, но в хорошем состоянии сохранились две шерстяные туники, сшитые специально для этого случая. Обе они имели изящную талию и расширялись у бедер при помощи треугольных вставок. Такие туники надевались как рубашки под короткие и длинные куртки. Три такие куртки сохранились в Пазырыке. Все они были сделаны на один манер и имели более прямой покрой и большую длину, чем рубашки. Но все они были одинаково хорошо сшиты аккуратными нарядными стежками, а затем покрыты витиеватыми яркими узорами-аппликациями. Одна куртка была сделана из кожи, подбитой соболем, другая была кожаная и без подкладки, а третья – из войлока. У всех трех нижняя кромка прямая, ровная, тогда как скифские воины, изображенные на резьбе в Зале Ксеркса в Персеполисе, носят одежду, по форме очень напоминающую современные фраки и, таким образом, имеющую больше сходства с куртками, найденными Радловым в Катанде, нежели с одеждой, обнаруженной в Пазырыке.

Рис. 6. Узор на женском чулке из кургана N 2, Пазырык. IV в. до н. э.

Вся одежда, найденная в Пазырыке, изумляет обилием отделки. В одном случае к богато украшенным белым чулкам были приделаны кожаные подошвы, нижняя часть которых была так же искусно обработана, как и верхняя часть, так как они становились видны, когда надевший их человек сидел на земле скрестив ноги. Чулки имели сплошной узор из расположенных одна возле другой полосок меха, окрашенных в разные цвета. Два мужских головных убора также имели отделку. На одном из них украшение имело форму любопытных деревянных зубцов, пришитых к верху шапки. Очень соблазнительно считать ее отличительным знаком высокого положения или ранга, по сути, чем-то вроде короны.

Рис. 9. Украшение на лифе платья из кургана N 2, Пазырык. IV в. до н. э. Ширина около 7,5 дюйма

Женская одежда, найденная в Пазырыке, была еще богаче, чем мужская. В результате раскопок здесь был обнаружен огромный плащ конусовидной формы без рукавов, но с прорезями для рук. Он сделан из фетра, отороченного мехом, и практически вся его поверхность покрыта чрезвычайно замысловатой аппликацией. Платье, вместе с которым надевался этот плащ, длинное, с прямыми длинными рукавами и облегающим лифом. И здесь тоже рукава и перед лифа обильно украшены отделкой.

В Пазырыке не было найдено ни одного женского головного убора, за исключением длинной вуали и деревянной шапки с приделанной к ней косой из волос, но в изобилии были представлены пояса, мешки и сумки, многие из которых отделаны мехом, в то время как другие украшены узорами-аппликациями. В некоторых имелся шнур, чтобы, потянув за него, можно было закрыть их, у других были ручки или клапаны.

Ни в одном из скифских захоронений европейской части степи до недавнего времени не было найдено ни одного полного комплекта одежды, который мог бы показать, как одевались кочевники, однако об этом давали представление сцены из жизни скифов на прекрасных золотых сосудах греческой работы, обнаруженных в самых богатых погребениях. Эти сцены переданы с такой точностью деталей, что с самого начала ученые стали считать их достоверными свидетельствами того времени, указывающими на то, как скифы одевались и как вели себя, а также на то, как они выглядели. Недавние находки в Пазырыке показывают, насколько оправданны были такие предположения в отношении общего покроя и отделки одежды, воспроизведенной на таких предметах, как знаменитая серебряная ваза из воронежских захоронений или электрум из Куль-Оба. В обоих случаях воспроизведенная на сосудах одежда почти идентична реальным образцам, сохранившимся в Пазырыке. Сосуды из Воронежа и Куль-Оба датируются IV в. до н. э., одежда же, возможно, относится к немного более раннему периоду (фото 4).

На воронежской вазе главное украшение представляет собой картину скифского лагеря на отдыхе, возможно, накануне сражения. Сцена разворачивается во фризе, опоясывающем выпуклую часть сосуда. Сначала мы видим скифских военачальников, собравшихся на

совет, затем опытный воин дает советы более молодому, как обращаться с луком, и, наконец, показаны воины, готовящиеся к бою. На рисунке, изображенном на вазе из Куль-Оба, сражение только что закончилось или еще продолжается, и мы видим вождя, выслушивающего гонца, воина, помогающего своему раненному в ногу товарищу, и еще одного воина, перевязывающего рану. В каждом случае удобные, облегающие, перехваченные поясом туники имеют сзади большую длину, чем спереди, и показаны очень четко. Это же относится и к облегающим, с разнообразной отделкой штанам, заправленным в мягкие высокие сапоги. На голове у них заостренные кверху капюшоны, завязанные под подбородком. Точно такой же тип головных уборов носят и поныне, по крайней мере дети в некоторых регионах России, где он известен как башлык. Все эти детали соответствуют реальным предметам одежды, найденным в Пазырыке, а также персидским изображениям скифов, несущих дань, и скифов-пленников на большом фризе в Персе-полисе. На фигурке, найденной при раскопках в Куль-Оба, воспроизведено несколько иное платье. Она изображает мужчину с непокрытой головой, укутанного в одежду, напоминающую купальный халат. В одной руке он сжимает чашу, в другой – колчан. Такой наряд, возможно, надевали те, кто участвовал в религиозных церемониях, или жрецы.

Изображения женщин редко встречаются на изделиях из металла скифского периода, и нам известно значительно меньше об их повседневной одежде. Представляется, что они носили длинные одежды и высокие головные уборы под покрывалом. Сходство между мужской одеждой, изображенной на сосудах из Воронежа и Куль-Оба, и реальными одеяниями, найденными в захоронениях Пазырыка, а также обнаруженные в Пазырыкском кургане N 2 фрагменты женского головного покрывала, кажется, подтверждают ту точку зрения, что скифские женщины одевались во многом точно так же, как и женщины из Пазырыка. Ростовцев полагал, что скифские царицы и княжны выступали в роли жриц Великой Богини и что они облачались в специальные одеяния при исполнении религиозных обрядов. Согласно его теории, их также наряжали в эти одежды после их смерти. Но помимо найденных в некоторых женских погребениях в южной части России одежных декоративных пластин с изображениями Великой Богини, нет ничего, что показывало бы, каковы были эти одеяния. В Пазырыке также не было обнаружено ничего, что могло бы пролить свет на это. Самые интересные экземпляры пластин с изображением Великой Богини были открыты и захоронениях в Карагоденашхе и в курганах Большие Близнецы.

В южной России и Крыму на вершинах некоторых курганов установлены грубые и неуклюжие человеческие фигуры из камня. Как правило, эти фигуры изображают женщин, хотя иногда встречаются и мужские фигуры. Несколько веков назад местные жители называли их «каменными бабами». Первые путешественники ассоциировали эти фигуры с людьми, похороненными в курганах под ними, и некоторые ученые в наши дни в целом склонны соглашаться с этой точкой зрения. И все же изображенные на них одеяния никак не соответствуют ни одному из предметов одежды, найденных в Пазырыке. Ванле Кок заметил, что на некоторых фигурах у пояса были подвязки, чтобы поддерживать в вертикальном положении их мягкие сапоги. Только еще в одном месте он обнаружил изображения похожих подвязок: на фресках в храмах раннего средневекового периода в Базаклике в Туркестане, которые изображали высоких рыжеволосых голубоглазых людей, чьи лица были явно европейскими. Таким образом, получила поддержку теория о том, что скифы принадлежали к индоевропейской семье народов. На женских изваяниях были высокие шапки, несколько схожие по форме с теми головными уборами, которые носили уэльские женщины в XVIII и. Но их покрывает прозрачная вуаль, что еще больше усложняет вопрос, так как из-за формы шапок трудно понять, что эти статуи связаны со скифами, похороненными внизу под ними.

Очень вероятно, что скифы разработали свой стиль верхней одежды, взяв за основу ассирийскую тунику и превратив ее в наряд, прекрасно подходящий к их конному образу жизни. В их костюме тогда не было ничего, что стесняло бы движения или мешало скакать во весь опор на самом норовистом жеребце. Облегающая, укутывающая туника и плотно завязанный капюшон также обеспечивали отличную защиту в любую погоду. Вариант такого костюма носили все всадники евразийской равнины. Он был полной противоположностью развевающимся греческим и римским одеждам, но преимущества, которые он давал конным воинам, постоянно подтверждались в бою. И тем не менее, этот костюм так и не был перенят греками, и лишь приблизительно в 300 г. до н. э. консервативные китайцы, наконец, убедились в его преимуществах. В тот период им досаждало беспокойное племя хиунг-ну, и они поняли, что без кавалерийских отрядов им будет невозможно оказывать сопротивление, а тем более преследовать и наказать своего врага. Решение включить конные подразделения в состав армии не могло быть осуществлено без проведения реформ в военном обмундировании, так как традиционные ниспадающие одежды и тесная обувь, которую носили китайцы, была совершенно непригодна для нового поколения кавалеристов. Со своей стороны император приступил к внедрению обмундирования, позаимствованного у своих врагов-кочевников. Так что мешковатые штаны и тесные рубахи, которые сохранились в качестве национальной одежды китайцев до времен последней войны, представляли собой восточный и все еще ясно узнаваемый вариант одежды скифов.

Искусство верховой езды

Если скифы не были первыми, кто одомашнил лошадь, то они были одними из первых, если не первыми из народов Средней Азии, которые научились ездить верхом. И в Китае, и в Индии, а возможно, и в Египте, во 2-м тысячелетии лошади использовались как вьючные животные для перевозки грузов или для того, чтобы волочить телеги, установленные на твердых колесах, вытесанных из камня или стволов деревьев. Скифы научились использовать коней, впряженных в легкие колесницы, в бою и для преследования врага. И военных успехов скифы добивались во многом благодаря тому преимуществу, которое было у их конных воинов над пешими врагами. Это превосходство быстро оценили последние. Вследствие этого, почти сразу же вслед за проникновением скифов в Азию, техникой верховой езды овладел весь средневосточный регион. И действительно, быстрота, с которой пехотинцы превращались в кавалеристов, была так велика и всеобъемлюща, что, возможно, конные пришельцы, которые появились в Центральной Европе в это же время, научились верховой езде от своих восточных соседей. Они в свою очередь передали это умение тем, кто жил дальше на западе. Скифы использовали своих коней только для верховой езды, будь то охота или война, рассматривая их как средство быстрого передвижения, и продолжали держать быков для домашних нужд и тяжелой работы. На Алтае, с другой стороны, лошадей использовали для того, чтобы тащить крытые кибитки, в которых женщины и дети переезжали с места на место, а также грубые ПОВОЗКИ, применяемые для транспортировки тяжелых камней, требующихся для насыпи над могильными курганами.

Все погребения Пазырыка содержали в себе захоронения лошадей, число которых варьировалось от семи в кургане N 3 до четырнадцати в некоторых других. Эти животные принадлежали умершему хозяину. В их число входили и отработавшие свое верховые лошади, и те, на которых он ездил, пока его не настигла смерть, а также двух– и трехлетки, которых он, вероятно, отобрал на будущее. И хотя профессор Витт установил, что основная масса малорослых коней, погребенных в Пазырыке, принадлежала к породе диких монгольских лошадей, родственных лошади Пржевальского, которые, таким образом, были похожи на тех, что использовались по всей Скифии, в каждом пазырыкском захоронении имелся также по крайней мере один экземпляр лошади чистых кровей – высоко ценимой ферганской породы. Жеребцов этой породы желали иметь у себя императоры Китая, так как они были настолько быстрыми, что китайцы верили в их сверхъестественное происхождение. Витт полагает, что жители Алтая, должно быть, добыли себе племенных животных посредством грабежа или получили в виде дани, но Руденко убежден, что лошади, найденные в захоронениях, были выведены на месте. В среднем они имели пятнадцать ладоней в высоту, и большинство из них были гнедой масти. Витт придерживается того мнения, что копыта лошадей этой масти лучше приспособлены к езде по твердой и неровной местности, чем копыта животных с более светлым окрасом. По ногам некоторых лошадей лучших пород из погребений Пазырыка можно судить, что они проводили зиму в укрытии, а также есть доказательства того, что их кормили зерном. При этом простым монгольским лошадкам, лежащим в тех же самых могилах, не хватало еды уже задолго до их смерти. Наиболее ценным лошадям клеймили уши, и все они были кастрированы. В Скифии также все верховые лошади кастрировались, и этот обычай сохранялся в некоторых казацких поселениях Кавказа и центральной России до самой революции, где никто, кроме бедняков, не согласился бы на то, чтобы его увидели скачущим на некастрированном жеребце.

Рис. 13. Кувшин для кумыса из Чертомлыка. IV в. до н. э. Высота 27,5 дюйма

В Пазырыке у каждого кочевника была по крайней мере одна лошадь, но, как правило, их было значительно больше. Даже в женские могилы клали по одной убитой лошади, хотя ничто не объясняет, как эти лошади использовались при жизни. Покрой женских одежд не позволяет предположить, что женщины ездили верхом. В Скифии большинство воинов имели в собственности значительное количество лошадей, а вожди племен, как правило, обладали большими стадами жеребцов и племенных кобыл. Лучшие стада были, вероятно, на Кубани и Днепре, так как количество лошадей, погребенных в наиболее крупных курганах этих регионов, часто достигает сотен голов. С другой стороны, в районе Полтавы и Киева редко можно обнаружить в одном захоронении более чем одну лошадь. Возможно, здесь труднее было достать этих животных, или население здесь было победнее, или же малое количество лошадей в одном погребении может указывать на то, что местные жители развили более передовую форму сельского хозяйства, чем та, которая применялась на юге, и скорее предпочитали влачить монотонное существование в плетеных домах, чем продолжать захватывающую, но нестабильную жизнь кочующих пастухов. В скифских захоронениях, которые были изучены в Венгрии, редко можно найти более двух лошадей, похороненных в одной могиле, обычно бывает одна.

У всех верховых лошадей, обнаруженных в захоронениях Пазырыка, были подстрижены гривы. То же самое, вероятно, практиковалось и в Скифии, так как у верховых лошадей, изображенных на скифских изделиях из металла, гривы подстрижены. Вероятно, гривы подстригали для того, чтобы они не мешали всаднику целиться из лука на всем скаку. У тягловых же лошадей, которые появляются на изображениях, можно увидеть длинные, свободно ниспадающие гривы. Почти всем лошадям заплетали хвосты, но иногда вместо этого их завязывали узлом, уменьшая длину наполовину. Живая и убедительная картина работы скифов на своих лошадях дошла до нас в ярких орнаментах на великолепном кувшине для кумыса из Чертомлыкского кургана. В высоту он значительно превышает два фута и имеет две ручки. Он относится к IV в. до н. э. и, вероятно, был сделан каким-нибудь греком из одного из соседних греческих городов. Основание кувшина украшено узором из листьев аканта; выше его разворачивается фриз, изображающий двух молодых и двух скифов старшего возраста, которые при помощи лассо ловят небольших лошадей монгольского типа. У некоторых лошадей гривы подстрижены; вероятно, это животные, которых отправили на подножный корм после срока службы. У других лошадей длинные гривы, и они, очевидно, еще не объезжены, так как яростно вырываются при прикосновении аркана. Эта сцена вызывает воспоминания о степи. Подобную ей можно было, вероятно, наблюдать в любой казацкой общине в дореволюционные дни.

Рис.14. Фрагмент фриза на чертомлыкском кувшине для кумыса

Своей удалью на охоте и в бою скифы были обязаны в большой степени замечательной ловкости, с которой они управлялись со своими лошадьми. Но хотя они тратили много часов на обучение своих животных, гораздо большее количество времени они посвящали изготовлению конской сбруи, боевого и охотничьего снаряжения. Все конское снаряжение, которое пока было найдено как на восточной, так и на западной части равнины, показывает, какое огромное значение скифы придавали экипировке своих коней. Не исключено, что внешний вид экипировки, а также декоративные детали оказали влияние на кельтское искусство.

Конская сбруя и снаряжение

Все предметы конской сбруи кочевников, которые были открыты в Евразии, были сделаны с безупречным мастерством из самых лучших материалов, имевшихся в их распоряжении в те времена. Все они имеют изобилие украшений, равных которым пока еще не было найдено. Конская сбруя, найденная в Пазырыке, потрясающе замысловатая, и все же Алтай был бедной окраиной скифского мира, и если бы схожие предметы конской экипировки сохранились в южных регионах России, более чем вероятно, что по сложности и отделке они превзошли бы восточные образцы. Всякий раз, когда сравнение между двумя регионами оказывалось возможным, чисто скифские изделия демонстрировали большую изысканность и более высокий уровень мастерства в сочетании с любовью к более дорогим материалам. Однако судьба распорядилась так, чтобы именно непортящиеся металлические предметы не избежали разрушения в европейской части степи, а в Пазырыке огромное количество материалов, которые обычно распадаются первыми, сохранились неповрежденными в течение двух с половиной тысячелетий. Так, до нас дошли в отличном состоянии найденные в Пазырыке искусно украшенные кожаные и войлочные седла, чепраки из войлока и тканых материалов, вожжи, уздечки и удила. В результате появилась возможность заново собрать лошадиную сбрую, которой пользовались всадники в 1-м тысячелетии до н. э., и точно установить, как именно взнуздывали лошадь тогда.

Части конской сбруи, сделанные из непортящихся материалов, то есть удила и металлические нащечники, одинаковы и на Алтае, и на юге России, и поэтому кажется вполне вероятным, что детали экипировки, которые исчезли в собственно Скифии, имели в равной степени близкое сходство с предметами, сохранившимися в Пазырыке.

И на охоте, и в бою скифы использовали двоякоизогнутый лук из рога с натянутыми сухожилиями. Их стрелы имели трехгранные наконечники, сделанные – в зависимости от ступени их развития – либо из камня, кости, бронзы, либо из железа. Луки и стрелы носили в сложном футляре, известном как «горит» (фото 7). Его носили подвешенным на ремень на левом бедре. И скифы, и жители Пазырыка стреляли в парфянской манере – через левый бок.

Помимо луков и стрел, в экипировку скифов входили мечи, которые иногда доходили до двух с половиной футов в длину. Они также использовали короткие обоюдоострые кинжалы (акинаки), которые носили так же, как шотландец носит свой кинжал: привязанным к левой ноге ремешком. Вдобавок они применяли ужасные ножи разнообразной длины и вида. Некоторые из них имели загнутые внутрь лезвия, которые ассоциируются с Китаем, другие же сохранили европейские формы.

Топоры и пики, которыми они пользовались, были похожи на те, которые перенесла через Евразию последняя волна миграции из Европы. Скифы также иногда носили копья и штандарты, увенчанные бронзовыми изваяниями или головами настоящих или придуманных животных (фото 5 и 6). Эти шесты, возможно, имели геральдическое значение, и в этом случае их наличие у скифов следует приписать ассирийскому влиянию. С годами ассирийские и персидские элементы постепенно исчезали, так как царские скифы были склонны к развитию более тесных связей с греческими городами на Понте. Что касается оружия, греческое влияние выразилось в том, что скифами были переняты греческие щиты и шлемы, часто даже греческой работы, а в могилах – здесь греческое влияние наиболее сильно – появляются еще и кольчуги.

Скифы были непревзойденными мастерами в обращении с лассо, и тем не менее они предпочитали преследовать свою добычу, в возбуждении от погони зачастую забывая пользоваться лассо (фото 3). А в один из тех редких случаев, когда отряд скифов решил сразиться с Дарием и обе армии выстроились, чтобы принять бой, внезапное появление зайца, пронесшегося между вражескими рядами, настолько отвлекло скифов, что, как писал Геродот, «тут же все скифы, увидевшие его, ринулись за ним в погоню в большой суматохе, крича и вопя. Услышав шум, Дарий поинтересовался, что было тому причиной. И ему сказали, что скифы занялись охотой на зайца. При этом он повернулся к своим приближенным и сказал: «Эти люди и в самом деле презирают нас». Эту картину легко себе представить: приученные к дисциплине персидские войска стоят недвижно в ожидании команды, в то время как кочевники в беспорядке скачут за каким-то животным, несущимся по равнине.