Текст книги "Женька Москвичев и его друзья"

Автор книги: Тамара Крюкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

ЭКСТРАСЕНС

Денёк выдался солнечный. Пообедав и наскоро выучив уроки, Женька забежал за Лёхой, но тот был ещё не готов. Пока медлительный Лёха одевался, Женька стал от нечего делать читать газетные объявления.

– Во зажигают! Видал, сколько чудиков колдует? Смотри-ка, на успех в деньгах кодируют. Тебе не надо? – насмешливо спросил он.

– Лучше б меня от двойки по математике закодировали, а то скоро контрольная. Отец на уши встанет, – мрачно изрёк Лёха, натягивая ботинки.

И тут в голове у Женьки что-то щёлкнуло. Он почувствовал прилив вдохновения, как случалось всякий раз, когда его посещала очередная сногсшибательная идея.

– Лёха, ты гений! – воскликнул он.

Лёха искоса посмотрел на него: шутит, что ли? Не то чтобы он считал себя дураком, но всё же надо признаться, гением его ещё ни разу не называли. Между тем Женька продолжал:

– Мы с тобой тоже экстрасенсами заделаемся!

«Нет, не шутит. Сбрендил», – понял Лёха, а вслух сказал:

– Бывают, конечно, идиоты, но не настолько же. Какой дурак к нам кодироваться пойдёт?

– А такой, какой двоек получать не хочет. Кодировать будем от плохих оценок, – уверенно заявил Женька.

Помешательство было налицо. Лёха опасливо покосился на друга и осторожно, чтобы ненароком не вызвать приступа буйства, спросил:

– Как же ты станешь кодировать, если ты этому нигде не учился?

– Пусть тупые учатся, а у меня, Лёха, природный дар. Я это прямо чувствую, – заявил Женька. – Главное, нам нужна реклама.

– Где же мы её возьмём? – на всякий случай поинтересовался Лёха.

– Если повезёт, то во дворе, – загадочно произнёс Женька.

Выбежав из подъезда, ребята увидели возле песочницы Майку Свиридову, которая присматривала за младшим братишкой. Майка в их классе была ходячей энциклопедией «Всё обо всех».

– На ловца и зверь бежит. Вон она, наша реклама, – довольно потирая руки, улыбнулся Женька.

Поравнявшись с песочницей, он небрежно бросил:

– Братца прогуливаешь?

– А тебе-то что? – огрызнулась Майка.

Она скользнула по Женьке взглядом и уже собиралась отвернуться, но тот неожиданно спросил:

– Чего это ты на меня так посмотрела?

– Никак я на тебя не смотрела, – отмахнулась Майка.

– Не отпирайся. Ты что, уже всё знаешь? Кто тебе рассказал? – допытывался Женька.

– Что рассказал? – наконец-то начала проявлять интерес Майка.

– Ну что я экстрасенс?

– Не ври, – не поверила Майка, но при этом глаза её от любопытства стали круглыми, точно объективы фотокамер.

– Я вру? – искренне возмутился Женька. – Меня в академии проверяли. Лёх, скажи. Мне на удачу закодировать – раз плюнуть. Был двоечником – стал хорошистом, – хвастался Женька и вдруг, будто спохватившись, сник: – Ой, чего это я разговорился. Знаешь что, забудь. Никому ни слова.

– Так вот почему ты отличник, – смекнула Майка, уже не сомневаясь в правдивости Женькиных слов.

Женька многозначительно пожал плечами и попросил:

– Только ты насчёт этого не распространяйся, а то начнут приставать: закодируй да закодируй.

– Не бойся, буду молчать как рыба, – пообещала Свиридова.

Как и предсказывал Женька, у Майкиной «рыбы» оказался довольно бойкий язычок. На следующий день, когда неразлучные друзья явились в класс, их встретили гробовым молчанием. С видом человека, далёкого от мирских забот, Женька прошествовал к парте, нарочито не замечая провожающих его любопытных взглядов. Первой выступила Лена Синицына:

– Жень, а правда ты – экстрасенс?

Словно очнувшись от размышлений, Женька обвёл всех взглядом и, выдержав трагическую паузу, обречённо вздохнул:

– Так и знал, что это просочится. И вообще что вы все уставились? Экстрасенсов никогда не видели?

Произвести впечатление на Синицыну было не так-то легко.

– Ладно тебе задаваться. Лучше скажи, слабо тебе Шмыгу от двоек закодировать? – с вызовом спросила она.

Маленький, вертлявый Шмыгунов шмыгнул носом, словно оправдывая свою фамилию и кличку, и буркнул:

– Чой-то меня? Других, что ли, нету?

– Да потому что ты у нас самый двоечник, весь класс позоришь, – резонно заметила Синицына.

Женька для важности поводил возле Шмыгунова руками и заявил:

– Закодировать я могу, только для пополнения энергии мне надо две шоколадки, лучше наши, типа «Алёнки», а не какие-нибудь «Сникерсы», и… банку пива. Без этого ничего не получится.

– Ты что, пиво пьёшь? – вмешалась в разговор Майка.

– Экстрасенсы, как йоги, вообще ничего не пьют. У нас свои методы, – окинув её презрительным взглядом, парировал Женька.

Класс проявил небывалую заботу об успеваемости Шмыгунова. В единодушном порыве ребята собрали всё нужное для успешной работы экстрасенса.

После уроков все разошлись по домам. Только начинающий целитель и его верный секретарь не спешили уйти со школьного двора. Они сидели на парапете, с мрачным видом пожёвывая шоколадки.

– Может, не надо? – время от времени повторял Лёха.

– Не бойся. Всё путём, – успокаивал его Женька, хотя и сам немного нервничал.

Наконец из дверей здания показался одиннадцатый класс.

– Пора. Сиди здесь. Я скоро, – выдохнул Женька и побежал к школьной двери.

Ему не пришлось долго ждать, прежде чем на пороге появился главный школьный качок по прозвищу Конан. У него были такие бицепсы, что Рембо мог отдыхать. Конан был личностью, известной далеко за пределами школы. Его побаивалось полрайона, и не без основания.

Улучив момент, Женька на полусогнутых подкатил к старшекласснику и протянул банку пива:

– Конан, это тебе.

– Интересное кино, – с удивлением уставился на него Конан и понимающе спросил: – Что, проблемы?

– Ага, пацан один из нашего класса.

– Надо вздуть? – деловито поинтересовался Конан.

– Нет, не надо. Ты ему просто скажи: мол, дуй домой делать уроки, а не то будешь иметь дело со мной.

– И всё? – удивился Конан.

– И всё.

– Лады.

Когда громадные ручищи сграбастали Шмыгунова и, точно пушинку, оторвали от земли, он в первый миг по-думал, не объявился ли в городе Годзилла, но, осознав, что перед ним Конан из одиннадцатого, пожалел, что это не монстр.

– В общем, так, малец, дуй домой делать уроки…

Онемев от удивления, Шмыга слушал и по привычке шмыгал носом в знак согласия. Скоро он вновь ощутил под ногами твёрдую почву. Конан удалился. Не успел оторопевший Шмыга понять, что бы это значило, как подошёл Женька и, победоносно глянув на клиента, произнёс:

– Понял? Ты теперь закодированный. Иди домой и учи уроки.

– Ха, ничего себе кодирование. Видал я таких экстрасенсов! – обрёл дар речи Шмыгунов.

– Как хочешь, только если завтра схлопочешь двояк, объясняться будешь с Конаном. Фирма веников не вяжет, фирма делает гробы.

Шутка прозвучала зловеще.

– Да ладно тебе, я ж сроду уроков не делал. Пошутили, и хватит, – взмолился Шмыгунов.

– Кодирование – не шуточки, – отрезал Женька.

– Вот я всем расскажу, какой ты экстрасенс фигов, – в сердцах особенно громко шмыгнул носом Шмыгунов.

– Ага, первому Конану расскажи.

Бедный Шмыга понял, что он в ловушке. Понурив голову, он отправился домой набираться знаний.

Валентина Петровна вызвала Шмыгунова, и все затаили дыхание. Шмыга обвёл класс взглядом, точно приговорённый к казни, поднялся и обречённо побрёл к доске. Проходя мимо Женькиной парты, он услышал громкий шёпот:

– Помни, ты закодированный.

Перед мысленным взором Шмыгунова возник кулак Конана, и Шмыга тотчас почувствовал небывалый прилив умственных способностей. Собравшись с духом, он затараторил урок. Слушая его ответ, Валентина Петровна от удивления приподняла очки, а когда он замолк, произнесла:

– Ну, Шмыгунов, ты меня сегодня поразил. За старание ставлю тебе четвёрку.

Шмыга, который в жизни не получал четвёрок, не поверил своим ушам, а когда до него наконец дошёл смысл сказанного, выражение сильного ужаса, не сходившее с его лица во время ответа, вдруг сменилось улыбкой. Класс издал восхищённый вздох. На переменке Шмыгунов был героем дня.

– Слышь, Шмыга, а здорово на тебя кодирование подействовало. Может, и мне попробовать? – решил забубённый троечник Сидоров.

Шмыгунов хотел было сказать всё, что думает по поводу местного целителя, но вовремя сообразил, что быть единственным дураком, попавшимся на эту удочку, ему не хочется, и с энтузиазмом закивал:

– Ага, попробуй. – И, вспомнив кулак Конана, искренне добавил: – Сильная вещь!

Скоро на приём образовалась целая очередь. От желающих не было отбоя, но школьный экстрасенс принимал не больше одного человека в день. Во время записи Женька с важным видом делал пасы руками и только после этого давал добро Лёхе занести счастливчика в список очередников.

– Жень, а ты можешь меня от четвёрок закодировать? – попросила Синицына.

– Нет, девчонок я не кодирую. Поле слишком сильное, не для женского организма, – сказал он с видом человека, который знает, что говорит.

Когда записываться на кодирование пришёл верзила и первый забияка Юрка Петухов, Женька покачал головой:

– Нет, Петух, с тобой тоже ничего не получится.

– Почему это? – обиделся Петухов.

– У тебя аура не та.

Тщедушный Шмыгунов с завистью поглядел на мускулистого Петухова и бесповоротно решил начать ходить в спортзал, чтобы тоже накачать ауру. Зато, глядя, как записываются на приём, он с радостью думал: «Пускай теперь другие парятся».

Вернувшись домой, Шмыгунов бросил портфель, схватил бутерброд и, по обыкновению, собрался на улицу, как вдруг его остановил телефонный звонок. В трубке раздался Женькин голос:

– Шмыга, ты там как, не расслабился? Я на всякий случай звоню напомнить, что ты закодирован.

Хорошее настроение у Шмыгунова как рукой сняло. Он с ненавистью посмотрел на телефонную трубку и, молча швырнув её, направился к письменному столу.

Скоро молва о великом экстрасенсе, грозе двоек, выплеснулась за пределы класса. Перед началом урока Валентина Петровна пристально посмотрела на Женьку и спросила:

– Москвичёв, это правда, что ты от двоек кодируешь?

Женька встал из-за парты, пожал плечами и скромно потупился, а вместо него встряла Майка:

– Правда-правда. Он уже и Шмыгу-нова, и Сидорова, и Туваева закодировал. У них ни одной двойки за последнее время.

– Вот именно. Если бы я сама не видела, ни за что бы не поверила, – задумчиво произнесла учительница.

Слава Женьки достигла апогея. Стали появляться первые ласточки из параллельных классов. Закодированные, все как один, расхваливали школьного целителя, однако насмерть молчали, когда их просили рассказать про кодирование подробнее.

Освоившись с обязанностями секретаря, Лёха сдерживал натиск страждущих избавиться от двоек. Шла вторая неделя Женькиной работы на поприще целительства, когда в толпе поднялось необычное оживление.

– На этот месяц записи нет, – привычно отчеканил Лёха, но осаждающие почтительно расступились, и перед Лёхой возник Конан.

– Я по льготной очереди, лады? – добродушно сказал он и добавил: – Говорят, тут у вас какой-то пацан от двоек кодирует. Позарез надо.

Лёха на ватных ногах отступил в сторону. Конан вошёл в класс и онемел. Он долго буравил Женьку взглядом, а потом произнёс коротко, но весомо:

– Ё-моё!

По дороге домой Женька был мрачным, как никогда.

– Но не били же! – как мог, старался успокоить его Лёха.

– Ты только представь, какое дело загубили! – не слушая его, скорбно восклицал Женька. – Я для себя, что ли, старался? Для школы. Всего за десять дней вон как успеваемость повысил.

– Ага. Но не били же, – поддакнул Лёха.

Некоторое время они шли молча, а потом Женька махнул рукой:

– Ничего, Лёха, им же хуже. Нам-то что? Мы ещё что-нибудь придумаем. Дар, если он есть, никуда не пропадёт.

РЮКЗАК

Школьный качок по прозвищу Конан был личностью известной. Все, начиная от первоклашек и кончая старшеклассниками, знали, что от него лучше держаться подальше. Конечно, если у тебя не потерян инстинкт самосохранения. У Женьки Москвичёва с инстинктом было всё в порядке. А после неудачной попытки стать экстрасенсом, в которой Женька отвёл Конану незавидную роль вышибалы, у несостоявшегося целителя были все основания обходить его стороной. До поры до времени это ему удавалось, но, как говорится, мир тесен.

В один из тёплых весенних дней, когда всё живое тянется к солнцу, Женька потерял бдительность. На большой перемене любители свежего воздуха подались во двор. Женька наскоро выпил в столовой компот и тоже устремился на улицу, где его поджидал закадычный друг Лёха.

Жизнь складывалась прекрасно. Была пятница, конец рабочей недели. До летних каникул оставалось меньше месяца. От избытка чувств Женька разогнался и, точно по льду, заскользил по до блеска натёртому полу. Он не ведал, что судьба приготовила для него коварный удар.

Стоило ему ласточкой выпорхнуть из коридора в холл, как он со всего размаха налетел на Конана. Тот от неожиданности покачнулся, но устоял. Зато Женьку отбросило в сторону, как от столкновения со скалой. Отлепившись от кадки с пальмой, Женька увидел, что над ним возвышается сам гроза школы. От прилива адреналина ноги вдруг стали ватными. Во рту пересохло.

Конан схватил Женьку за плечи и хорошенько встряхнул.

– Ну ты, шпанёнок. Глазками-то моргай, когда несёшься. Правила дорожного движения знаешь?

– П-прости. Я нечаянно, – пролепетал Женька.

– За нечаянно бьют отчаянно, – усмехнулся Конан и взглянул на Женьку нехорошим, пристальным взглядом.

«Сейчас треснет», – подумал Женька и инстинктивно втянул голову в плечи. Впрочем, подумаешь оплеуха, главное, чтобы Конан не вспомнил его былые «заслуги». Однако память Конана не подвела.

– Ха, экстрасенс! – воскликнул он.

Женька понял, что окончательно влип. Душа у него ушла в пятки, но Конан неожиданно расплылся в улыбке.

– А ты клёво тогда придумал. Я ржал как резаный. Так что, если чего, приходи, – благодушно предложил он и заговорщически подмигнул, – и пиво приноси.

– Ага, – кивнул Женька, всё ещё не веря своему счастливому спасению.

Конан хлопнул его по плечу и попросил:

– Слышь, будь другом, оттащи зак на третий этаж в химию. А я пойду курну.

– Будь спок! – просиял Женька и с готовностью схватил рюкзак.

Фортуна снова улыбалась ему. В ушах песней звучал голос Конана: «Будь другом». Женьку распирало от гордости. Что и говорить, не каждому удаётся быть на дружеской ноге с самим Конаном.

Он осмотрел рюкзак и с восторгом прищёлкнул языком. Это была вещь! Чёрный, с черепушкой, нарисованной белой люминесцентной краской, и толстой цепью. Наверняка из магазина для металлистов. Женька давно мечтал о таком, но мама покупала ему какую-то малышнёвскую дребедень в «Детском мире». Взрослым часто не достаёт хорошего вкуса.

Накинув рюкзак на плечо, Женька сразу почувствовал себя крутым парнем. Жалко, что его не видела Ленка Синицына или на худой конец сплетница Майка. Было бы здорово невзначай бросить: «Конан по дружбе дал поносить».

С этой мыслью Женька решил заглянуть в свой класс. Как назло, все ребята были либо на улице, либо в столовой. На задней парте одиноко сидел Петухов и с удовольствием поглощал здоровенный бутерброд, запивая его бутылкой пепси. Его взгляд безо всякого интереса скользнул по Женьке, но при виде рюкзака с черепом Петухов едва не поперхнулся. Он перестал жевать и восхищённо произнёс:

– Клёвая штука!

– А то! – заважничал Женька. Он хотел ввернуть про дружбу с Конаном, но Петухов его опередил:

– Только тебе, Москвич, он как корове седло. Чё, носильщиком подвязался?

Его уничижительный тон так уязвил Женьку, что он, не подумавши, брякнул:

– Завянь, Петух. Это мой рюкзак.

Однако Петухов был тёртый калач.

Такого на мякине не проведёшь. Вместо того чтобы изумиться, он лишь презрительно фыркнул:

– Ой, ща от смеха помру. Крутизна под микроскопом.

– Тебе просто завидно, – вскинулся Женька. – Тебе же портфель в «Детском мире» покупали. Что у тебя там на картинке – Майти Маус или Дональд Дак?

– Вот у тебя сейчас Дональд Дак в глазах запляшет, – набычился Петухов, встал с места и поднёс Женьке к носу увесистый «аргумент».

В прежние времена Женька не стал бы испытывать судьбу, но, имея другом Конана, он мог себе позволить некоторую вольность.

– Не горячись, Петух. Придёт время, и ты дорастёшь до взрослых вещей, – сказал он и покровительственно похлопал Петухова по плечу.

Петухов, который привык к тому, что его «аргумент» действует безотказно, настолько опешил, что так и застыл с поднятым кулаком. Женька направился к своей парте. Полутора извилин у Петухова в голове хватило на то, чтобы сообразить, что его унизили. Он ринулся за Женькой, схватил его за плечо, развернул к себе и грозно спросил:

– Ты чё, крутого из себя корчишь?

– Слышь, Петух, не кукарекай, – лениво отмахнулся от него Женька.

Это было последней каплей. Петухов сорвал рюкзак с плеча Женьки и с видом «попробуй, отними!» спрятал за спину.

– Отдай! – крикнул Женька.

– Возьми, если сумеешь, – усмехнулся Петухов.

Женька бросился за рюкзаком. Петухов проворно вскочил на стул, потом на стол и побежал, перепрыгивая с парты на парту. Лавируя между стульями, Женька бросился в погоню, но не тут-то было. Наверху было куда больше вариантов для манёвра.

– Давай, Москвич, поднатужься. Развивай скорость! – подзадорил Женьку Петухов и перескочил на другой ряд.

И тут фортуна повернулась к Петухову задом, к Женьке передом. Петух оступился и с грохотом свалился в проход между рядами.

– Допрыгался, – не без злорадства сказал Женька. – Бог шельму метит. Замри и не отсвечивай.

Он подошёл к поверженному противнику и нагнулся за рюкзаком, но бойцовский дух не позволил Петухову покорно принять поражение. Прежде чем Женька успел поднять рюкзак, Петухов изловчился и метнул его в раскрытое окно.

– Идиот! – в ужасе выкрикнул Женька и бросился к окну.

Не хватало ещё, чтобы рюкзак свалился кому-нибудь на голову! Глянув вниз, Женька сразу же оценил всю величину своего везения. Рюкзак не упал на землю. Он зацепился за ветку и завис на уровне второго этажа. А под деревом, точнёхонько под рюкзаком, стоял Конан с друзьями и мирно курил.

Женька посмотрел на Петухова и мрачно произнёс:

– Всё, Петух. Тебе конец.

– Что, бить будешь? – издевательски хохотнул Петухов.

– Не я. Ты знаешь, чей это рюкзак?

– Ну? – спросил Петухов.

– Конана.

– Прикалываешься? – Петухов враз посерьёзнел.

– Больно надо!

– Но ты же сказал, что он твой?

– Я сказал? Кто-нибудь слышал, что я говорил, будто это мой рюкзак? Есть свидетели? – вопрошал Женька, как прокурор в зале суда.

Он картинным жестом обвёл пустой класс. Петухов не отличался живостью ума, однако на этот раз он живо сообразил, что отсутствие свидетелей может сыграть ему на руку.

– А я вообще не знаю ни про какой рюкзак. В глаза не видел. Конан его тебе дал, вот ты за него и отвечай.

Петухов прихватил пепси и демонстративно вышел из класса.

– Стой! Я всё Конану скажу, – крикнул ему вдогонку Женька.

– Попробуй! – Петухов пригрозил кулаком и добавил: – Ну, Москвич, ты попал!

Женька оказался между молотом и наковальней. Конан не станет разбираться, кто прав, кто виноват, и накостыляет ему, да ещё Петух добавит за ябедничество. Выхода нет, нужно во что бы то ни стало достать рюкзак.

Легче всего просто сбить рюкзак, но исполнять этот трюк при Конане было опасно для жизни.

Пока Женька рассуждал, как выкрутиться, в класс стали возвращаться ребята. Лёха с порога поинтересовался:

– Женька, ты чего на улицу не вышел? Я тебя заждался.

– А он завещание пишет, – гоготнул вошедший следом Петухов и обратился к Женьке: – Ну чё, Москвич, ты ещё живой? А я думал, ты уже того…

– А чего такое? – заинтересовался Шмыгунов.

– А ты в окошко глянь, чё Москвич с портфелем Конана учудил, – сказал Петухов.

Любопытство погнало к окну всех собравшихся. При виде рюкзака, зависшего над ничего не подозревающим хозяином, даже самые отчаянные оценили серьёзность ситуации. Черепушка на рюкзаке издевательски скалилась, навевая нехорошие мысли.

– Ничего себе, – выдохнула Майка.

– Ну ты даёшь, – понуро проговорил Лёха, а Шмыгунов с некоторым злорадством добавил:

– Москвич, ты труп.

– Зачем ты это сделал? – спросила Ленка Синицына.

– Это ты у него спроси! Всё из-за него! – Женька со злостью уставился на истинного виновника происшествия, но вероломный Петухов лениво пожал плечами.

– А я тут при чём, если у тебя башню снесло? – Петухов повертел пальцем у виска – Братва, а может, Москвич маньяк? На него как накатит, он рюкзаки в окошки швыряет.

В этот момент на Женьку в самом деле накатило. Не взирая на разницу в весовой категории, он бросился на Петухова. Быть бы ему битым, если бы не Синицына.

Ленка встала между мальчишками и строго прикрикнула:

– Перестаньте! Только драки ещё не хватало. Сначала надо вызволить рюкзак.

– Как?! – в отчаянии воскликнул Женька, которому впервые изменила изобретательность.

– Рюкзак висит не так уж высоко. Конану его достать – пара пустяков.

По-моему, надо пойти и во всём сознаться, – сказала правильная Синицына.

От такого совета Женька аж поперхнулся.

– Ты что? Меня же Конан убьёт.

– Одним придурком на свете будет меньше, – хмыкнула Майка.

– Вы моей смерти хотите, да? Хорошо, пускай меня не будет! Пусть всем будет лучше! – выкрикнул Женька.

Но Синицына совершенно буднично прервала его тираду:

– Москвичёв, хватит корчить из себя недоумка. Ты думаешь, будет лучше, если Конан придёт в кабинет и не найдёт своего рюкзака? А чистосердечное признание…

– Равно самоубийству, – загробным голосом закончил Женька.

Впрочем, предложение Синицыной навело его на мысль.

– Мы рюкзак сами достанем, – с воодушевлением сказал он.

– Это у Конана два метра роста, а ты упрыгаешься, прежде чем дотянешься, – недоверчиво покачала головой Синицына.

– А зачем мне прыгать? Меня Лёха подсадит. Главное, отвлечь Конана. – Женька обернулся к Шмыгунову и торжественно произнёс: – Шмыга, будешь послом доброй воли.

– Я?! – опешил щуплый Шмыгунов. – Нашёл дурака. Я по доброй воле к Конану не пойду.

– «Сникерс», – предложил Женька.

– Последнюю версию «Hero’s quest», – не стал размениваться по мелочам Шмыгунов.

Женька остолбенел от такой вопиющей алчности.

– Ты случаем не рехнулся? – спросил он.

– He-а. Это ж не я рюкзак Конана на дерево закинул, – нахально заявил Шмыгунов.

Женька понял, что деваться ему некуда, и нехотя кивнул:

– Ладно, грабитель.

Довольный сделкой, Шмыгунов отправился во двор. Он уже предвкушал, как погрузится в виртуальные приключения, но при виде Конана решимость покинула его. Ноги сами собой замедлили шаг. Он задрал голову. В окне третьего этажа сгрудились одноклассники и следили за ходом его миссии. В Шмыгунове боролись страстное желание получить игру и панический страх перед Конаном. Он сделал ещё несколько шагов к старшеклассникам и снова остановился. Когда до Конана осталась пара метров, Шмыгунову окончательно расхотелось играть в новый «Quest». Он уже собирался повернуть назад, но тут его окликнул Конан:

– Эй, пацан, ты чего там топчешься?

Шмыгунов сглотнул и единым духом выпалил:

– Конан, мы тут с ребятами поспорили. Я говорю, что ты на это дерево залезешь, а они говорят, нет.

Задним умом Шмыгунов понял, что брякнул что-то не то. Если Конан посмотрит вверх и увидит рюкзак, его гнев обрушится на крайнего. И крайним окажется он. В голове всплыл рассказ учительницы истории про далёкие времена и участь послов, приносивших дурные вести.

Конан щелчком отбросил окурок, осклабился:

– А чего я там не видал, на дереве?

Шмыга благоразумно оставил этот вопрос без ответа.

– Проиграл ты, пацан, – продолжал Конан, отвесил Шмыге подзатыльник и, дав понять, что разговор окончен, снова повернулся к своим дружкам.

Не искушая судьбу, Шмыгунов зайцем бросился в школу.

– Ну что же ты! – упрекнул его Женька.

– Не уговорил, – развёл руками Шмыгунов.

Перемена подходила к концу, и тут удача снова улыбнулась Женьке. Синицына крикнула:

– Ребята! Конан ушёл!

– Бежим! Скорей! – скомандовал Женька Лёхе, прихватил швабру, и они опрометью бросились из класса.

Перескакивая через две ступеньки, друзья сбежали вниз и выскочили во двор. Рюкзака на ветке не было. Возле дерева толпилась мелюзга из продлёнки и что-то оживлённо обсуждала.

– Эй, мальки, что случилось? – крикнул Женька.

– Из окна кто-то сумку выкинул.

– И где она? – живо заинтересовался Женька.

– Её Надежда Викторовна унесла, – сказала румяная первоклашка, а её бледнолицая подружка взахлёб подхватила:

– Она Илюше Мальцеву по голове попала. Его к врачу повели. У него прямо шишка вскочила. Теперь к директору вызовут этого, кто сумки бросает. Ох и влетит же ему!

– А откуда они узнают, кто её бросил? – спросил Женька.

– Так на тетрадках же написано, – сказала первоклашка, удивляясь Женькиной недогадливости.

В этот миг Женька Москвичёв понял, что пришёл его последний час. Раздался звонок.

На следующей перемене Женька предусмотрительно не высовывал носа в коридор, но это его не спасло. В класс вбежал Шмыгунов и крикнул:

– Атас! Конан!

– Меня в школе нет, – пискнул Женька и стёк под парту. Он бы с радостью слился с паркетом, но такими способностями, увы, не обладал.

Конан влетел в класс и в бешенстве заорал:

– Где этот экстрасенс недоделанный!

Все будто онемели. На удивление, только трусиха Синицына не потеряла самообладания.

– Он у врача, – быстро нашлась она.

Женька готов был расцеловать её за эту ложь. Всё-таки Синицына – человек!

Борясь с приступом гнева, Конан помолчал, а потом мрачно произнёс:

– Передай, что врач ему больше не поможет. Тут медицина бессильна.

Он взял со стола чью-то ручку и пальцами одной руки легко переломил её пополам.

Нервы у Женьки не выдержали. Он вздрогнул и, задев стоящий рядом стул, выдал своё присутствие. Конан нагнулся, и их взгляды встретились.

– А ну вылазь! – приказал Конан.

– Конан, честное слово, это случайно, – пролепетал Женька, вылезая из-под стола.

Конан схватил его за шкирку и поднял так, что рубашка жалобно затрещала.

– Что с тобой сделать? Может, в окно вышвырнуть? – кровожадно спросил он.

Женька, точно опоссум в момент опасности, замер и не трепыхался. Такая покорность судьбе охладила пыл Конана. Он разжал пальцы, и Женька кулём повалился на пол.

– Где твои шмотки? – сурово спросил Конан.

Женька кивнул на стоящий под столом ранец. Конан подхватил его, поднёс к окну, высыпал всё содержимое вниз, а следом швырнул и ранец.

– Считай, что тебе повезло. Если я тебя ещё раз вблизи увижу, ты у меня будешь как Карлсон летать.

С этими словами Конан ушёл. Почти тотчас в класс влетел Петухов. Не скрывая огорчения оттого, что пропустил душераздирающее зрелище, он сокрушённо воскликнул:

– Ну как, Москвич, ты ещё шевелишься? Эх, жалко, я опоздал!

– Не боись, Петух. Ты ещё получишь свою порцию жизненных радостей, – успокоил его Женька.

– Шутник, – усмехнулся Петухов, плюхнулся на своё место и озадаченно заглянул под стол: – Я чё-то не догоняю, где мой портфель?

Женька загадочно улыбнулся и многозначительно посмотрел на окно.