Текст книги "Цветок и камень"

Автор книги: Тамара Величковская

Тамара Величковская. Цветок и камень (Париж, 1981)

Цветок («Как давно не являлась ни разу…»)

 
Как давно не являлась ни разу
Ни единая рифма… И вот,
Родилась неожиданно фраза,
А за нею другая встает.
 
 
Ну, как будто в бесплодной пустыне,
Где травинки нигде не найти,
Вдруг цветок ослепительно синий
Под ногами бы начал цвести.
Не мираж ли? Исчезнет? Растает?
Не останется ни лепестка?
Но цветок за цветком возникает
Из сияний, или песка…
И цветы неизменно все те же,
И букет продолжает расти!..
 
 
– Но сумею ли я его свежим
Хоть до первой души донести?
 

Подснежники

 
Еще фиалки не разбужены,
И продолжают видеть сны.
Ни почки скованные стужею,
Ни трав серебряное кружево
Еще не чувствуют весны.
 
 
Заиндевелый цвет орешников
Не выдержал февральских льдов
И только хоровод подснежников,
Веселых маленьких мятежников,
Бунтует против холодов.
 
 
Им прежде всех родиться велено…
И вот, средь мерзлой пустоты,
В лесу у каменной расселины,
Предтечи золота и зелени
Вдруг появляются цветы.
 
 
Утрами тусклыми и серыми,
Среди морозной белизны,
Они приходят пионерами
И побеждают холод верою
Во всемогущество весны.
 

Весна

 
Опять дрозды сегодня пели,
Опять сегодня не засну…
Дожди в лазоревой купели
Купают новую весну.
 
 
Она грядет. И сердце слышит
Торжественный и легкий шаг
И ветер плат ее колышет,
Как радостный победный флаг.
 
 
А там за нею, в отдаленьи,
Певучим шорохом возник
И зов любви, и смех, и пенье,
И шелест розовых туник.
 

1946

Рассвет

 
Сначала все серо… Потом голубеет…
Потом зеленея светлеет аллея,
Затем просыпаются первые птицы
И утренний свет начинает струиться
 
 
По темным стволам и по веткам воздетым.
И дрозд возвещает рождение Света.
Затем отзываются птицы другие.
И это торжественно, как Литургия.
 

1964

Весенний разлив

 
Вздулись реки, растеклись речонки,
Затопили землю так, что страх!..
Осторожно рыжая девчонка
По воде шагает в сапогах.
 
 
Прямо к дому отступает берег,
Подступает с берегом беда,
И быть может в запертые двери
Постучится вечером вода…
 
 
Рощицу разливом затопило,
Струи ей коленки холодят,
Ряд березок тоненьких и милых,
Наклонившись на воду глядят.
 
 
И не могут наглядеться вдоволь:
Обернулась зеркалом вода —
Выглядели осенью как вдовы,
А теперь невесты хоть куда!
 

«Горюет береза в роще…»

 
Горюет береза в роще,
От ветра в листве – морщины,
И нет светлее и проще
Ее безмолвной кручины.
Быть может ей солнца мало,
А может быть трудно гнуться…
Быть может она устала
Все время к свету тянуться…
Стремительно ветер дует
И ствол, подобный колонне,
И всю листву молодую
Безжалостно долу клонит.
Доносится скрип повозки,
Быть может, дрог погребальных —
Ну что я скажу березке?
Она ведь и так печальна.
 

Городская весна

 
Опять встает голубизна
Над темнотой домов старинных,
И снова в городских витринах
Цветет парижская весна.
 
 
В ее неоновых лучах
Струятся бархатные листья,
Сирени тюлевые кисти
Лежат на гипсовых плечах.
 
 
Жемчужно-серые шелка
Вокруг разложены умело
И ландыши из ленты белой
Как будто светятся слегка…
 
 
Весна продажная мертва
И каждый дар ее случаен,
Но где-то в тупиках окраин
Пробилась первая трава.
 
 
И приоткрыв несмелый глаз
В саду холодном и дрожащем
Цветок живой и настоящий
Глядит на небо в первый раз.
 

Японская вишня

 
Цветение японской вишни
Не долго радовало глаз,
Она осыпалась неслышно
В назначенный природой час.
 
 
И лепестки легли на стены,
На тротуары, у дверей,
Как бледно-розовая пена
Нездешних розовых морей.
 
 
И долго, долго ветер южный
Ее приносит на порог,
Как дар прекрасный и ненужный:
Цветенья буйного итог.
 

1978

Молитва

 
Есть в этом мире солнце золотое
И небо, и весна, и розовый левкой…
О, Господи! – я этих благ не стою,
А Ты даешь их щедрою рукой.
Прости, что слезы затемняют зренье,
Что искажает жалоба уста,
Когда у птиц такое оперенье,
Когда вокруг такая красота!
Твои Дела земных познаний выше,
Ты никогда не устаешь дарить…
Прости, что уши не умеют слышать,
А грешные уста – благодарить.
 

1946

Павлины

 
Хвост распускают павлины
В радостной вешней игре…
Бронзовый блеск анилина
Блещет на каждом пере.
 
 
Словно узор Кашемира
Вьется венец за венцом.
Тоньше рука ювелира
Не провела бы резцом.
 
 
Блещут в зеленом обрезе
Яхонт, топаз и опал —
Лучше и сам Веронезе
Красок бы не подобрал!
 
 
Пава глядит и томится,
Думает – как он хорош!
В утреннем ветре струится
Страсти сладчайшая дрожь…
 
 
Солнце упало на травы,
В перьях зажглась бирюза.
Тихая серая пава
Скромно отводит глаза.
 

1976

Цветок и камень

 
Цветок и камень… Сколько лет
Живой цветок и мертвый камень
Вели войну. За жизнь и свет
Природа борется веками.
 
 
Не скоро наступает день
Преодоленья и награды.
Но вот, разрушила сирень
Многовековую преграду.
 
 
Громаду тяжкую она
Корнями медленно толкала
С таким упорством, что стена
Не выдержала и упала!
 
 
Теперь светло на высоте…
Но обнаженный корень каждый
Опору ищет в пустоте
И гибнет медленно от жажды.
 

«Представь себе… Бескрайними веками…»

 
Представь себе… Бескрайними веками
То просыпаясь, то опять дремля,
Кружащаяся вместе с облаками,
Израненная дерзкими руками,
С кладбищами, церквами, кабаками,
С больницами, театрами, лотками —
К созвездью Лебедя летит Земля.
 

Утро

 
Рань да тишь,
Тишь да рань,
Раскрывается герань
В глиняной прохладной кружке.
Золотятся лип верхушки,
Розовеют скаты крыш.
Рань да тишь…
Тень и свет,
Свет и тень,
Будет очень жаркий день,
Очень синий, очень длинный,
Расцветут кусты жасмина,
Но осыплется букет.
Тень и свет…
Синь, теплынь,
Зелень, синь,
Пахнет горечью полынь
Милый голос ясно слышен
Из-за веток красных вишен,
Золотится завязь дынь.
Синь… теплынь…
 

1952

«Окно так близко у постели…»

 
Окно так близко у постели,
Как будто бы я сплю в саду —
Всю ночь деревья шелестели,
Всю ночь я видела звезду
Почти над самой головою.
Порою ветер залетал
И оттого клочок обоев
Как будто птица трепетал.
И снились мне цветы морские,
Дыханье сосен и весны —
То были сны не городские,
Но удивительные сны.
 
 
………………………………….
А утро выдалось такое,
Как будто бы для всей земли
Настали света и покоя
Напрасно чаемые дни.
 

1950

Яблоня

 
Сиротливая яблонька в поле
Рассказала о жизни своей,
О весенней, нерадостной доле
Расцветающих белых ветвей.
 
 
Рассказала, что клен ей не пара,
Что недолог ликующий день,
Что от темных орешников старых
Ей на кудри спускается тень…
 
 
Сиротливая яблонька в поле,
Я помочь не сумею – прости —
Не легка твоя женская доля,
Улыбаясь сквозь слезы, цвести.
 

Кактус

Посв. Я.Н. Горбову

 
Вырос кактус словно марсианин
Маленький, щетинистый и злой…
По утрам весеннее сиянье
Он пронзает острою иглой.
 
 
Весь колючий, круглый и корявый,
Норовит мне палец уколоть,
Как наросты незастывшей лавы
Громоздится кактусова плоть.
 
 
Пыжится щетиною лиловой,
Словно маленький сердитый еж,
Толстенький, трехрукий, двухголовый —
Марсианин! Что с него возьмешь?
 
 
А потом большая бородавка
Вспухла на щетинистом носу,
Частоколом выросли булавки,
Предварив грядущую красу —
 
 
И цветок раскрылся алым цветом,
Радостный как ранняя весна,
Как любовь Ромео и Джульетты
И такой же нежный как она.
 
 
Каждый шип вокруг него отточен,
Как опасный маленький стилет:
Знает кактус до чего непрочен
И недолог на земле расцвет.
 

1978

«Дождь прошел сегодня ночью…»

 
Дождь прошел сегодня ночью…
Поутру, над головой,
Каждый листик сбросить хочет
Тучный бисер дождевой.
И прохлада капель метких
Орошает, засверкав,
За протянутую ветку
Зацепившийся рукав.
А вдали, на кочке липкой,
В стороне от спящих дач,
Расправляет мак с улыбкой
Свежевымытый кумач.
 

1946

«Мы думаем, что правда в настоящем…»

 
Мы думаем, что правда в настоящем,
Но и оно обманно и темно
И та звезда, что кажется блестящей
Погасла, может быть, давно.
 
 
Что любим мы и что мы ненавидим?
Что значат наши «да» и «нет»?
Звезда, которой мы еще не видим
Горит, быть может, много лет.
 

1957

На ходу

 
Юбка покорная шагу,
Радостным флагом платок
Полный прохлады и влаги
Просится в руки цветок.
 
 
Белая бабочка реет,
Вдруг приникает к плечу…
Если шагать побыстрее,
Кажется будто лечу
 
 
Мимо дорожных обочин.
Песенкой тянется путь,
Шаг мой свободен и точен,
Ветром наполнена грудь.
 
 
Как это поле люблю я,
Как неустанно пою
Вечную прелесть земную,
Милую землю мою.
 

1958

«Не странно ли, что я тебя…»

 
Не странно ли, что я тебя
Глазами памяти не вижу?
Ведь с каждым днем душа моя
К твоей душе подходит ближе.
Я вспоминаю много раз,
Не собирая воедино,
То глубину печальных глаз,
То очертанья пальцев длинных,
То легкий иней у висков —
Предельное очарованье…
Так стерты лики образков
От слишком частых целований.
 

1945

«Давно не ходят поезда…»

 
Давно не ходят поезда
По этих рельсам полуржавым —
Отсюда Рим или Варшава,
Как отдаленная звезда.
Вокзальной, шумной суеты
Здесь никогда уже не будет
И не растопчут больше люди
Цветов Куриной Слепоты…
Шумят суровые дубы,
Спадают желуди устало.
У пней, как темные кристаллы
Растут какие-то грибы.
Неугомонный молодняк
Подходит к насыпи вплотную
И прожигая тень лесную
На рельсах вспыхивает мак!
Трещит без умолку сверчок,
По шпалам ползают улитки
И тянет шелковую нитку
От рельсы к рельсе паучок…
 
 
Под вечер пахнет по ночному
Цветенье одичалых роз.
А ночью маленькие гномы
Смеясь, играют в паровоз.
Они дорогу освещают
Зелено-синим светлячком,
И каждый весело качает
Остроконечным колпачком.
И призрак поезда стремится
За вешним ветром по пятам
В то царство, что порою снится
Поэтам, детям и цветам.
 

«Бывают дни… печаль нахлынет…»

 
Бывают дни… печаль нахлынет
Водой соленою морской,
Затопит горечью полынной,
Зальет внезапною тоской.
И то, что сердце позабыло,
Во что боялось заглянуть,
Качается, всплывает илом,
Как потревоженная муть.
И бьются, бьются с новой болью,
Меж мертвых крабов и стеблей,
Изъеденные горькой солью,
Обломки гордых кораблей.
 

1948

«Бывают дни… проснусь с зарею…»

 
Бывают дни… проснусь с зарею,
От счастья глубоко вздохну,
Окно немного приоткрою,
А сердце настежь распахну
Для всех цветов, для всех созвучий,
Для ближних зорь, для дальних гор,
Для певчих птиц, не певших лучше
Еще ни разу до сих пор.
Вчера все виделось иначе,
Скрывались дали в облаках,
А нынче солнце словно мячик
В ребячьих розовых руках.
 

Закат

 
Вечерами вниз, на водопой
Сходят овцы по крутому скату
Над овечьей серою толпой
Золотое таинство заката…
 
 
Каждый вечер солнце на покой
Провожает облачная свита,
В это время небо над рекой
Радужными лентами обвито,
 
 
Рдеют ленты розовой каймой,
Многоцветным золотом пылают…
Стадо блеет и спешит домой,
Две овчарки, забегая, лают.
 
 
Не поднимет пастушок лица,
Не посмотрит на закат в долинах —
И уносит за овцой овца
Отблеск неба на покорных спинах,
 

1955

Закатный час

 
Ну конечно, я всех богаче:
В этот час для одной меня
Над кустами соседней дачи
Разгорелась снопы огня,
Вознеслись золотые горы,
Из огней потекла река,
А края голубой амфоры
Превращаются в мотылька
И меняются… Ангел некий
Простирает на юг крыло,
Бирюзовыми стали реки
И прозрачными, как стекло…
 
 
Но никто и не взглянет даже
На сияющий склон небес
И никто потом не расскажет
О чудесной смене чудес.
И одна я, как зритель в ложе,
В этот самый прекрасный час
Приходи, ты увидишь тоже,
Как цветут небеса для нас.
 

1970

Лилии

 
В автокаре ветром их трепало,
Поникали листья на ходу.
Разве я такими их срывала
В утреннем блистающем саду
Эти стебли с их хрустальным хрустом,
Мокрые от влаги росяной,
В цветнике стоглазом и стоустом,
До краев наполненном весной.
Шло от лилий белое сиянье,
От зари светились до зари,
Не знавали лучших одеяний
Гордые библейские цари…
А теперь, в нагретом автокаре
Цвет лилейный наклонился вниз.
Отдает бензинным перегаром
Белизна нерукотворных риз.
 

1959

«Все лето ненастье длилось…»

 
Все лето ненастье длилось
И солнце играло в прятки,
Но все же цветы толпились
На мокрых холодных грядках.
Никак не могло открыться
Бездонное небо в звездах,
Но, все-таки, пели птицы,
И, все-таки, вили гнезда.
А капля камень долбила
И он становился чашей…
И все же сердце любило
В ненастное время наше.
 

1956

Дождь

 
Папироса от сырости гаснет,
Пресыщается влагой земля,
Но еще зеленей и прекрасней
Под дождем молодые поля.
 
 
Полевые дорожки размякли,
Словно пьяная никнет трава.
Под веселые частые капли
Подставляет ладони листва,
 
 
А тюльпанов глубокие чаши,
Как сосуды с небесной водой!
Вешний дождь припеваючи пляшет,
Разлетаются брызги звездой.
 
 
Посмотри сколько радости в этом,
На серебряный дождь погляди!
Все окрашено радостным светом,
Если плещется радость в груди.
 

В городском саду

 
Бьет колокол… Шум стихает
Пустеет парк торопливо,
И вдруг тишина такая,
Что слышно как плачет ива.
И вот распускает вечер
Сиреневый полог в небе,
Спокойно к нему навстречу
Тогда выплывает лебедь…
Весенний ветер свежеет,
Дрожит листва сикомора,
А лебедь, сгибая шею,
Как горло узкой амфоры,
Рождает этим движеньем,
Самым красивым в мире,
Собой и своим отраженьем,
Очертанье плывущей лиры.
 

«В городском улыбчивом саду…»

 
В городском улыбчивом саду
Стук мяча и топот детских ножек.
Вдоль газона медленно иду,
А газон как изумрудный ежик.
Под ногами тени, легкий хруст,
Солнечные зайчики мелькают.
И жасминовый цветущий куст
Запахом, как словом, окликает.
Крепкая садовничья рука
Поднимает от земли лопату.
Детский смех и кашель старика
В тишине июньского заката.
Сколько было всяческих сует
И ночей бессонных и тревоги
Но опять – жасминовый расцвет
И сияние в конце дороги.
 
 
Словно детский позабытый сон —
Зелень, розы, небо голубое…
Пахнет свежестриженный газон
Огурцами и морским прибоем.
 

Земля

 
Под музыку взволнованного ветра
И шепот придорожных тополей,
Грядет богиня – щедрая Деметра
По волнам дозревающих полей.
Склоняется и трогает руками
Тяжелые колосья и плоды
И буйно зарастают васильками
Ее сандалий легкие следы.
И каждый лист богиня наделяет
Живительною каплей серебра
И всех живых она благословляет
Благословеньем силы и добра.
И где пройдет, глядишь – плоды дозрели
И золотиться начали поля.
Ее зовут и Рея и Кибела,
Ее зовут и Мать Сыра-Земля.
 

1964

«Проходит день в простом благополучьи…»

 
Проходит день в простом благополучьи,
В спокойствии и солнечном тепле
Кому-то, может быть, живется лучше,
Но мне и так не плохо на земле.
 
 
Глазам отрадно отдыхать на кленах
Всегда открытых солнцу и ветрам,
Ногам приятно на лугах зеленых
Протаптывать тропинки по утрам…
 
 
А вечером приятно выпить чаю,
Не помня дня, ни часа, ни числа,
И забывать, что люди не прощают
Ни равнодушья, ни добра, ни зла.
 

1957

«Наклоняются очень красиво…»

 
Наклоняются очень красиво
Всей своею листвою седой
Серебристо-зеленые ивы
Над речной бирюзовой водой.
 
 
Тает облачко цвета сирени,
Старый замок… Луара… Поля…
Небеса благородной Турени,
Плодородной Турени земля.
 
 
Пляшет ветер в растрепанной роще,
Приглашает листву в хоровод.
Королевский торжественный росчерк
У Луарских извилистых вод.
 

Гроза в деревне

 
Находят тучи. Люди от жары
И тяжкой духоты, изнемогают.
Гроза близка. Лютеют комары,
А лилии головки пригибают.
 
 
Гроза все ближе, – вот, издалека
Рокочет гром и молния трепещет,
И в тучи превратились облака,
И тучи надвигаются зловеще.
 
 
И вдруг затишье… Но через овес
Несется ветер – яростный глашатай,
В испуге цепью громыхает пес
И под навес стремятся индюшата.
 
 
А в доме окна затворить спешат…
Вот капли зашуршали по газону,
И вот они уже везде шуршат…
И остро пахнет пылью и озоном.
 

1959

Гроза

 
Гроза пришла издалека,
Блеснули дальние зарницы.
Илья-Пророк на колеснице
Сначала громыхал слегка…
 
 
И вдруг сверканье колеса
Мелькнуло в черно-синей туче.
Огромный, грозный и гремучий
Пророк промчался в небесах!..
 
 
И грянул ливень – Да какой!
Пошла такая свистопляска,
Что стала озером тераска.
Дорожка сделалась рекой.
 
 
А поутру прошла гроза
И лишь земля осталась липкой
И снова райскою улыбкой
Сверкает в небе бирюза.
 

1969

«Старые стены увиты плющом…»

 
Старые стены увиты плющом,
Солнцем палимы и биты дождем
Вот уж столетия два или три…
Двери, и двери, и двери внутри,
Длинный пустынный углом коридор
Вечером чудится всяческий вздор:
Шепоты, шорохи, тихое «ах!»
Странные тени мелькают в углах.
Но клавесины в салоне молчат,
Их не касаются руки внучат.
Если же клавишу пальцем нажать
Долгое эхо начнет дребезжать,
Старые стены вокруг облетит,
Люстры хрустальной качнет сталактит…
Не поднимая опущенных век
Слышу – поет восемнадцатый век…
И хорошо мне в старинном дому,
А почему – и сама не пойму.
 

1968 Breuil

Август («Месяц планов и напутствия…»)

 
Месяц планов и напутствия,
Возбужденной суеты,
Месяц тайного присутствия
Исполняемой мечты.
 
 
Месяц писем и свечения
В листьях первой желтизны,
Перемены впечатлений
Непривычной новизны.
 
 
Месяц откликов и отдыха,
Месяц чтенья и ходьбы,
Холодеющего воздуха
И неведомой судьбы.
 
 
Месяц астры, месяц ауры,
Августейший месяц-мост
Месяц солнечного траура
И срывающихся звезд.
 

«Иных миров цвета и формы…»

 
Иных миров цвета и формы
Почти непредставимы здесь,
Где узаконенные нормы,
Непрочный цвет и прочный вес.
 
 
Но иногда, мгновенным чудом,
Почти дается угадать
Чудесных замыслов оттуда
Немыслимость и благодать.
 

Август («В ногах у меня мой сеттер…»)

 
В ногах у меня мой сеттер
Лежит и приятно греет,
Но в окна влетает ветер
И шепчет – «вставай скорее,
Увидишь как солнце встало
Во всей первозданной славе,
Как облачко стало алым
Потоком небесной лавы.
Вставай же скорей, лентяйка,
Собака уже у двери,
Ты будешь в лесу хозяйкой,
Хозяйкою в полной мере.
Пустынно в лесу, безмолвно,
Деревья прохладой дышат
И радостно, будто волны,
Листву на ветру колышет…
Иди же пока идется,
Пока не проснулись люди,
Пока на душе поется
И дышится полной грудью».
 

1979

«Улыбаюсь последним цветам…»

 
Улыбаюсь последним цветам,
А они отвечают поклоном…
Увязался за мной по пятам
Растопыренный листик зеленый,
И летит, и спешит, и шуршит,
И к ногам на лету приникает.
Он коричневой ниткой прошит
И пунцовой подкладкой мелькает,
Провожает меня до дверей
И, шурша, поникает устало —
Словно шепчет; впусти, отогрей,
Мне, бездомному, холодно стало…
Но рванул его ветер, спеша,
И когда его прочь относило
Мне казалось – живая душа
Понапрасну защиты просила.
 

1976

Чудо

 
Виноградник возделан худо,
Зарастает травой лоза…
Стало людям доступно чудо:
Ослепляя зрячим глаза,
Оглушая имеющих уши,
Лить рекою братскую кровь,
И калечить живые души
Отнимая у них любовь,
Истощать и губить народы,
Превращать святыню в игру…
Чтоб вино превратилось в воду
На последнем земном пиру.
 

«Становятся листья тише…»

 
Становятся листья тише,
В саду ни души, ни звука.
Желудь порой на крышу
Падает с легким стуком.
 
 
Стукнет, а сердце екнет, —
Чудится стук уколом,
Так безнадежно мокнет
Астра на стебле голом,
 
 
Так безнадежно никнет
Розовым цветом в слякоть,
И не умеет крикнуть,
И не умеет плакать.
 

1953

«Растут два тополя. Они…»

Сергею Маковскому

 
Растут два тополя. Они
Живут, как добрые соседи.
Проходят ветреные дни
В неумолкаемой беседе…
Идут минуты, дни, года;
С годами все труднее гнуться.
Растут деревья. Никогда
Они друг друга не коснутся.
Но там, в подземной глубине,
Где не тревожат дровосеки, —
В глубокой тайне, в тишине.
Их корни сплетены навеки.
 

Листок

 
Ограда запертого сада.
И туча сжатая в кулак.
Ненастный вечер листопада,
Холодный дождь, тоска и мрак.
 
 
Бушует ветер злой и хваткий
И воздух им в тиски зажат,
И кажется, что в лихорадке
Деревья темные дрожат.
 
 
Все двери меж собою схожи
И словно крепости дома,
Они один другого строже,
Враги им я и дождь и тьма.
 
 
И вдруг один, в ночи бездонной,
Возник, откуда ни возьмись,
Листок дрожащий и бездомный
И на плече моем повис…
 
 
И показалось утешеньем
Мне в этот безнадежный миг,
Что он доверчивым движеньем
Прильнул, согрелся и затих.
 

1972

Лес

Посв. Р.Ю. Герра

 
Старый лес тонкостволый, осенний
С недоступно высокой листвой,
Как ты тих – и лишь по воскресеньям
Тайный мир нарушается твой.
 
 
Лес намок… на дорожках трясины
Пахнет воздух уже октябрем,
Облетая трепещут осины
И лепечут – мы скоро умрем…
 
 
Пахнет прелым листом и грибами
И подъем по тропинке не крут…
Нет, деревья не станут рабами,
Не согнутся. Падут и умрут.
 

1980

«В лесу мороз. А если я щекою…»

 
В лесу мороз. А если я щекою
Прижмусь к тебе, замерзшая кора,
В дремотной глуби зимнего покоя,
Ты, может быть, подумаешь: «пора,
 
 
Пришла весна…» Потом задремлешь снова
И будешь спать, как должно в феврале,
Но, может быть, средь холода лесного
Ты сон увидишь о моем тепле.
 

Зимний День

 
День мелькает серой мышью
Из норы опять в нору.
В сердце странное затишье —
К думам слов не подберу.
 
 
Раскатился звездный бисер.
Ни собрать, ни нанизать…
О морозной синей выси
Как словами рассказать?
 
 
Там, на лунных каравеллах
Проплывают жемчуга
И планет заиндевелых
Серебрятся берега.
 
 
Тайны Бога звезды пишут
Хрусталем по серебру…
Промелькнуло время мышью
И запряталось в нору.
 

1950

«Муза промолвила робко…»

 
Муза промолвила робко,
Лиру давая мне в дар:
«Хочешь? Возьми на растопку,
Хочешь? – снеси на базар.
Лиру в обрывки газеты
Там положи на весы —
Весит не больше букета,
Меньше куска колбасы…
Только, пожалуй, не пробуй
Лиру на плечи взвалить —
Будет до самого гроба
Тяжкою ношей давить».
 

1948

«Рождая истощается земля…»

 
Рождая истощается земля
И вот, зерно произрастает плохо…
Оберегай же светлые поля
От сорных трав: крапив, чертополоха.
 
 
Приносится случайное зерно
Весенним ветром или пылью звездной,
И вот растет… а может быть оно
От плевел злых, а ты заметишь поздно…
 
 
Пускай полей нетронутая гладь
Останется пустынной и суровой
И ждет зерна, в котором благодать,
В котором все – и жизнь, и свет, и Слово.