Текст книги "Только на один день (СИ)"

Автор книги: Таланты Литмировские

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

I. Настоящее. День

Отец скрипнул зубами, поясница, отвыкшая от садово-огородных работ, болела, а локти ныли, потом охнул и выпрямился. Сколько напоминал ему, сколько просил передохнуть, но вдохнув сырой, полный запахов осеннего парка, октябрьский воздух он постоял немного, а затем принялся за работу дальше.

Последней, переполнившей чашу терпения, каплей был разговор, случившийся пару недель назад. Приходящая медсестра, раз в месяц навещающая моих родителей, одиноко доживающих свой век в сером кирпичном доме, заметила в разговоре: "Если попробовать привести сад в порядок и убрать высокий облезлый забор, то разноцветные гирлянды, декоративная фигурка Страшилы, собранная из метлы и дырявого мешка, плюс пузатые, разбросанные как попало тыквы с вырезанными рожицами – и старую, давно просевшую дачу можно превратить в волшебный домик. Немного труда и терпения и пугающий взрослых и завораживающий детей интерьер призрачного, заколдованного места будет готов".

Сказано было без задней мысли, чтобы хоть как-то развеять унылое прозябание пожилой семейной пары. Покинув дом, женщина сразу забыла эти слова и сейчас даже и не вспомнила бы, как переглянулись старики. Как её замечание про окрестную детвору, которая возбужденно готовится встретить Хэллоуин, легло хмурой тенью на давно ведущийся внутрисемейный спор. Жаль, тогда я не мог вмешаться в разговор и попытаться отговорить. Теперь пробовать их остановить уже бесполезно.

Край садовой лопаты входил в землю мягко, копалось вокруг деревьев легко, и вскоре между охапок душистых, пахнущих пряной гнильцой листьев возник первый рядок неглубоких канавок. Еще пара движений, постукивание черенком о приземистый край крохотного штакетника, чтобы сбить мусор, и выемки, в которые уютно лягут пузатые, украшенные щербатой улыбкой овощные головы, готовы. Отец оглядел кривоватый канал, вновь пересчитал борозды, спросил мое мнение – пожалуй, хватит, – одобрил я, и утвердительно кивнул. Теперь осталось накрыть все фанерой, а после можно браться украшать крохотную изгородь.

Вместе работать руками на свежем воздухе уже давно не приходилось. Время от времени, попадался по-настоящему тяжелый кусок дерна или нужно было тянуться на носках, надевая на высокий шест праздничный фонарь. В такие моменты я замечал, как отец кривится: в боку предостерегающе покалывало, и тогда он вспоминал об изношенном сердце, но вроде пока обходилось. Главное же, с каждым усилием, когда нам приходилось на тачке возить землю или натягивать на окна ажурную, вырезанную руками мамы паутину, клеить на фасад маленьких картонных нетопырей и собирать игрушечную детскую скамейку, я чувствовал – тянущая пустота, давно поселившаяся в груди моего родителя, рассасывается, а тоскливая боль отпускает.

Было непривычно хорошо, и мне, и ему нравилась приятная усталость, когда мастеришь что-либо. Вновь собирать своими руками разные вещи, после нескольких месяцев вынужденного безделья, оказалось по-настоящему здорово, и лишь незаметно сгустившиеся сумерки, да дрожь в отцовских коленях подсказали – пора передохнуть, а может, и вовсе закруглиться. Основная работа закончена и осталось последнее. Мы отложили в сторону грабли и лопаты, я воткнул в гнездо, еще вчера протянутого удлинителя, штекер. Загадал желание, чертыхнулся и щелкнул реле.

Ближайший, покосившийся уличный фонарь потух, вскоре еще один, но так стало даже лучше, страшнее. Неказистая, еще тех, сталинских времен, огородная дача стала зыбкой, а затем медленно растворилась в ночном мраке. Гирлянды замигали спустя минуту, разноцветные шары и ленты вспыхнули рассеянным светом, и из глубины неосвещенной улицы, с обеих сторон которой темнота сгустился до осязаемо жидкой пелены, верхом на облаке, выплыл фантастический сад.

Отец еще раз оглянулся и внимательно оценил работу. Через маленькую калитку в сторону дома вела ухоженная дорожка из битого кирпича и цветной плитки. Живые цветы, заботливо высаженные по краям искусственного ручья, и к утру увянущие от холода, мягко оплетали рукотворный мостик, а на вершине горы из тыквы восседал улыбающийся Бугимэн. Чуть поодаль стояли деревянные детские скамейки, за ними покачивался гамак, ну, а между водяной мельницей и двумя устало склонившими ветви деревьями высился сам Пряничный Домик. Несколько дней ушло на изготовление вафельных стен, и теперь, украшенные нитями слюдяной пудры, неотличимые от настоящих домашних вафель, рифленые панели обхватывали дом со всех сторон. Ставни, похожие на глазурные пряники, расписывались вручную, а ступеньки в виде широких печеночных коржей пришлось заказывать отдельно. Наконец, на крыше необыкновенного дома расположилась крохотная башенка и крепилась печная труба, с края которой свисала сахарная вата.

С минуту полюбовавшись совместной работой, отец начал выискивать недостатки. Наученный горьким опытом, я молчал. Если отца руки все чаще подводили, предательски дрожали, то глаза бывшего архитектора и прораба безошибочно подмечали досадные детали. Где-то можно было лучше натянуть резину, что-то, в свою очередь, стоило ослабить, но по-настоящему он опасался только плохой погоды. Вода и ветер могли подпортить декорации и отменить праздник, хотя пока было сухо. Он не торопясь спустился с крыльца, привел недоделки в порядок, предлагать свою помощь я даже не пытался. Вновь огляделся и, уже когда прилично стемнело, мы вернулись в дом.

Не знаю... Бывает ли такое еще у кого-нибудь... Каждый раз хочу спросить и каждый раз забываю... Мальчик вернулся вместе с отцом в дом, поцеловал мать, сел за стол и вместе с тем остался здесь, в саду.

Чувствовал, как на улице похолодало, как задул резкий ветер, весь день прятавшийся среди голых веток. Видел, как он подхватил забытый пакет, недолго поиграл и закинул его на крышу. Слышал, как где-то тихо закапало, сильный порыв дернул провисший брезентовый рулон, обложенный со всех сторон комьями земли и накрытый опавшей листвой. Он просел и теперь, через край, мусор начал падать внутрь. Еще чуть-чуть и все обвалится, и тогда посреди сказочно красивого антуража станет заметна аккуратная прямоугольная яма, провал в голой земле, выкопанный еще накануне утром.

Последней октябрьской ночью, в канун Дня всех святых, стариковская халупа превратилась в уютный детский домик, эскиз которого неделей раньше срисовали с аляповато-праздничной открытки. От дома родителей веяло теплом и уютом, пахло сдобой, и лишь иногда порыв ветра рушил сладкий строй ухоженного великолепия. Стоило задуть сильнее, как ароматы корицы с патокой перебивались запахами сырой земли.

Более всего эта вонь напоминала смрад свежей могилы.

II. Прошлое. Вечер

Осенний дождь, зарядивший с позавчера и по сегодня, залил дачный поселок от первого и до последнего двора. Теперь, чтобы благополучно, не вымаравшись по локти в грязи, пройти из одного конца в другой, нужно каждый раз идти в обход, через окраину.

Денис с Олегом, оставленные одни в доме, скучали и ждали родителей. Наверняка, увидев разлившееся непроходимое болото, отец с матерью привычно свернули на соседнюю, криво уходящую вбок улицу, и теперь будут нескоро. Где-то по соседству звучало радио, солнце ненадолго выплыло из-за туч и, пока еще было светло, прочая ребятня выбиралась окольными путями на центральную улицу и давно праздновала Хэллоуин. Ну, а братьям осталось терпеливо ожидать возвращение родителей.

Первым необычных гостей заметил Олег. Проходя мимо дома и оглядываясь на неказистую крышу облезлой дачи, взгляд случайного прохожего чаще всего утыкался в дырявый забор. Смотреть больше было не на что, дальше по улице шел пустырь, напротив, за небольшим оврагом темнели верхушки деревьев, а ближайший дом стоял только через полсотни шагов. Но в этот раз все было иначе, привычный, исхоженный вдоль и поперек двор изменился, а вместе с ним поменялась и часть улицы.

Во-первых, куда-то исчезли вечные кучи мусора у ограды, да и сам привычный забор тоже пропал. Вместо него, рядом с дорогой, стоял новенький, меньше метра высотой, аккуратный штакетник. Крохотная калитка оказалась не заперта, а далеко, на самом краю дорожки, которая вела прямиком к входной двери, стояли две девочки.

– Дениссс, беги сюда, срочнооо! – Олег отвернулся и начал звать старшего брата, а когда вновь повернулся к окну, ойкнул от удивления и добавил тише. – Тут такое...

Мальчик мог поклясться, что когда в прошлый раз он смотрел в сторону калитки, гостьи были у самой дороги, а сейчас, мгновение спустя, они уже стояли рядом с крыльцом.

– Ну, – недовольный брат вышел из комнаты и спросил, – чего тебе опять нужно?

– Смотри, – прошептал Олег, – вот...

Обе девочки были примерно одного роста и возраста. Одетые в одинаковые черно-белые пальтишки, заплетенные красными бантами, они были так похожи друг на друга, что их можно было запросто перепутать. Вот только маски у них были разные. Та, что справа, прятала лицо за безобидными заячьими ушками и щеками, ну а вторая девочка весело смотрела сквозь картонные прорези на волчьем оскале.

– Эээ... – первое, что пришло на ум, это – розыгрыш. Денис подозревал, сейчас вон из-за того угла, с криками выскочат соседские пацаны и начнут смеяться, а Олег ехидно толкнет локтем в бок – ну как, классно мы тебя разыграли. Но присмотревшись, понял, так достоверно изобразить удивление и, пожалуй... страх, младший брат навряд ли бы смог.

– Вы, наверное, заблудились, – предположил Денис, выйдя на крыльцо, – мы тоже, когда только переехали, первые несколько дней терялись. Тут главное помнить в какой стороне от леса остался дом.

– А сами откуда будете? – Олег пришел в себя и теперь, чтобы не выглядеть трусом за спиной брата, начал говорить очень громко. – Наверное, из города в гости к кому-нибудь наведаться решили, отошли от дачи и потеряли дорогу.

Девочки продолжали молчать. Разве что во взгляде одной из них, той что в волчьей маске, промелькнула смешинка. Наклонила голову на бок и кивнула, дескать, верно.

– Вы нас не бойтесь, – уверено продолжал Олег. – Сами мы, только второй год здесь живем, этот дом нам от деда остался. Меня Олег зовут, это Денис – мой брат.

Конечно, отец, а особенно мама не раз внушали сыновьям – разговаривать, тем более так много, а в особенности впускать посторонних в дом никак нельзя. Но разве же родители будут против, если такие малявки дождутся внутри, не держать же их на пороге.

– Проходите в дом, – на правах старшего пригласил Денис. – Скоро должны вернуться родители, и отец обязательно поможет найти вашу дачу.

Теперь отрицательно качнула головой другая девочка. Не надо родителей.

Братья переглянулись. Может это только чудилось, но казалось, за масками девочки улыбались – ну, кто смелый? В такие минуты меньше всего хотелось показать себя слабым. Если кто другой не боялся подойти и легко знакомился с девчонкой из соседнего класса, то Денису храбрости на это всегда не хватало. На ватных ногах шагнуть вперед и предложить проводить до дома – сразу брала оторопь, а тут все получилось само собой.

– Олежка, ты подожди здесь, – он положил руку на плечо младшего брата. – Дождись старших дома, а я им быстро помогу назад дорогу найти и вернусь.

– Ага... как-же... Ты уйдешь, а сейчас отец с матерью придут и мне за тебя устроят. Ну уж нет, – отказался Олег. – Уж лучше мы вместе пойдем. Если быстро назад вернемся, то никто и не узнает, что нас дома не было.

Глядя, как упрямо мотает головой брат и чувствуя, если все же обнаружится их отсутствие, то получать нагоняй вдвоем легче, чем одному, Денис еще поупирался для вида, а потом согласился. Накинул на плечи куртку, написал короткую записку матери, на всякий случай: "Мама, не переживай, мы скоро будем", и выскочил за порог.

III. Настоящее. Вечер

– ...мы копали, мы копали, наши ноженьки устали. Мы немножко отдохнем и опять копать начнем! – папа всю жизнь пытается шутить, увы, не всегда выходит, но глядя, как усталый, сил пройти дальше прихожей нет, отец вытягивает ноги на табурет и продолжает балагурить – настроение само поднимается. – Больше с места не сдвинусь, здесь жить буду. Уф!

– Может, тебе чаю принести, – мама выглянула из кухни, – если подождете пару минут, я бутерброды доделаю, и сядем ужинать.

– Подождем, – великодушно согласился он, но непослушные руки сами потянулись к большой, подаренной к юбилею вазе и он начал выбирать конфеты.

Я начинаю смеяться.

– Нет. Не для тебя угощение! – возмущается мама. – Положи на место, сейчас чай готов будет, – а его пальцы уже перебирали обертки с шоколадом, отодвинули в сторону карамельную тянучку, пока не нашли, что искали – любимые мятные леденцы. – Ну что ты как дитя малое, подождать не можешь, сейчас ужинать сядем!

Глядя как мать отбирает у отца сладости, а он шустро прячет в рот все, что успел схватить, я хохочу в полный голос и усталости как не бывало.

С молчаливого согласия было решено оставить кухню единственной, нетронутой комнатой. Из остальных убрали книги и семейные фотографии, передвинули кровать, сдвинули мебель, наново перестелили ковер, и сразу стало непривычно просторно, хоть в догонялки играй. Напротив дверей, так, чтобы было видно из прихожей, поставили стол, посреди которого, в кремовом обрамлении, возвышался белый пузатый торт. Теперь, первое, что увидит любой сорванец, если все же решится пройти по необычный тропинке и постучать в двери за угощением, будет украшенная орехами и нугой сахарная шапка. Мама, потратившая полдня на выпечку, сделала верхушку в виде того самого Пряничного Домика, к крыльцу которого подкрадываются долгожданные дети, заглядывают в окна и кричат...

– ...сладость или гадость!

Телевизор в доме не умолкал, звук можно сделать потише или вообще убрать, но сам ящик не выключали целыми днями. Сериалы сменялись конкурсами, затем шли кулинарные советы, вездесущие новости, а сейчас мелькала семейная комедия. Дети вместе с мамой, парень и две девушки, по случаю Хэллоуина разодетые легкомысленными ведьмочками, обходили украшенные дома, выпрашивали конфеты и шутливо угрожали – сладость или гадость!

– У меня все готово, – позвала мама.

Накрытый стол ждал на кухне, пах зеленью вчерашний борщ, остывали приготовленные в духовки пикантные бутерброды, а экран телевизора пульсировал рассеянным светом и нагнетал тревогу панической мелодией. Взяв в руки полную тарелку, я уселся на пол и продолжил смотреть, как девочка и мальчик в костюмах вампирняшек подошли к последнему на пустой улице заброшенному дому. Детская рука потянулась нажать пуговку дверного звонка, но не успела сделать этого. Похоже, за дверью уже ждали, сквозь проем выглянула пожилая дама, улыбнулась, замахала приветливо рукой и пригласила войти внутрь.

– Положи себе салат, если хочешь, – сказала мама и пододвинула тарелку, – и сделай тише.

Отец взял чашку, пригубил чаю и подошел к окну. Пытаясь отвлечь их, каждый год в это время я предлагаю ему шахматы, а ее усаживаю за стол, но сегодня все иначе. Они твердо решили ждать гостей, тем более для визита самое время. Где-то левее, на пару кварталов ближе к центру, звучала музыка, стреляли петарды и шутихи. Кто-то гулял вместе с родителями, а кто в беззаботной компании, мои ровесники отправились по ночным улицам. Приглушенный смех и крики были слышны то сильнее, то тише, а затем ослабли, пока не стихли совсем. Никто из них так и не решил свернуть к окраине.

Тем временем на экране забытого телевизора дети, обманом приглашенные в дом – не бойся, возьми конфету, – сообразили куда попали и теперь пытались спастись бегством, хотя, в самом деле, они неслись прямиком в силки. Похоже, старуха жила в доме не одна.

На улице было тихо. Очень недолго покапал мелкий дождь, ветер пару раз нахрапом толкнул мельничный навес, а мимо нашего празднично украшенного дома так никто и не прошел.

– У нас ещё есть время, – мама подошла сзади, положила руки на плечи отца. В такие минуты, как впрочем, и всегда, я благоразумно молчу, – до полуночи дом заметят и обязательно заглянут к нам.

– Да, – согласился он, – до полуночи время еще есть, и просто пройти мимо такого красивого дома не получится.

– Видела, как вы прижали ветви к земле, теперь деревья кажутся живыми и кивают при каждом порыве ветра. Думаю, детям это понравится.

– Детям? – рассеянно переспросил отец, – Да, им это точно понравится. Смотришь с улицы, и точь в точь обложка с коробки конфет.

Папа потер от удовольствия ладони, свойски подмигнул мне, на его лице промелькнула мальчишеская гордость, рассказывать было приятно.

– Как все кончится, мы обязательно погуляем в саду, и я тебе все покажу снаружи.

Мама улыбнулась и взяла отца за руку.

– Лучше если ты отойдешь от окна, – она усадила его на стул перед телевизором. – Даже если сегодня не получится, у нас ещё будет время, – мать повернулась ко мне за поддержкой. – Мы дождемся следующей осени и попробуем вновь, а сейчас давайте просто посмотрим новости.

– Действительно, – с довольного, на мгновение помолодевшего отцовского лица сползла улыбка, уголки губ сжались, стали жестче. – Нужно всего лишь успокоиться и ждать.

Семейная комедия, если это все еще была комедия, к моему молчаливому возмущению осталась на другом канале. Переключив несколько раз, родители послушали погоду на первое число и надолго остановились на концертной программе. Затем была реклама, а после на экране появилось лицо известного телеведущего. Представившись и быстро миновав предисловие, ведущий начал рассказывать о событиях, которые были хорошо известны местным жителям.

Впервые об исчезновении людей в дачном поселке заговорили давно, еще в конце семидесятых (на экране появилась постановочная сцена вырубки лесной полосы, где рабочие натыкаются на пустоту в просевшей земле, а через мгновение ковш экскаватора вскрывает яму, полную старых, давно прогнивших могил). В течение пары месяцев, не привлекая внимания, кладбище заровняли, а рядом с лесным массивом пролегла новая заасфальтированная дорога (кадры с несущимися на полной скорости машинами, голос за кадром продолжил).

С тех пор и повелось, чаще всего, но не каждый год, в последних числах октября начали пропадать дети. Кое-кто из бывших работников областной администрации или местный участковый даже называли точную дату и предостерегали. Лучше всего в ночь с 31-го на 1-ое ребятню на улицу не выпускать (несколько сцен из старых фильмов ужасов, кровь, крики, мама морщится, а я с удовольствием доедаю бутерброды).

Поначалу, на все это никто не обратил пристального внимания. Близость железнодорожного узла, признание, что большая часть из пропавших оказалась подростками из неблагополучных семьей, наводили на мысль – привлеченные автомагистралью, ведущей прямиком в столицу, малолетки могли легко соблазниться перспективой сбежать из захолустья в крупный город. Ну, а когда отдельных беглецов обнаружили подрабатывающими на областном рынке, а кто-то уже устроился и заматерел, нашел жилье и не желал возвращаться домой, то часть вопросов отпала сама собой. Хотя, опять же, те немногие из местных старожилов, кто родились и выросли в поселке, поговаривали – дети исчезали здесь всегда (действительно, помню, как в школе мы пугали друг друга, а если серьезно, то все знали, что еще до советской власти и до царских времен, осенью со стороны леса ветер доносил отчетливо гнилостный аромат, а как снесли кладбище, так и вовсе весь октябрь могильным смрадом несет).

Бывали и тихие промежутки, длиною в несколько лет. Окрестные жители наслаждались золотой осенью, готовились к долгой зиме и не вспоминали о редких, загадочных случаях. Отпускники, снимавшие на лето дачу, радовались возможности побродить по лесу и иногда находили валуны с обожженными знаками (несколько крупных снимков с затертыми, малопонятными рисунками). Известный краевед серьезно поднял вопрос о снесенном могильнике, написал несколько статей о древнем капище и даже упоминал имя языческого славянского идола, которому, предположительно, культовое сооружение посвящалось – Чернобог (долгое, скучное интервью с унылым очкариком).

В девяностые, во время беспутицы, когда населенный пункт надолго опустел, а окрестности буквально вымерли, про опасность, которая подстерегает детей, если они надумают возвращаться откуда либо одни, не упоминали (тогда казалось – выдохлось темное место, сошло на нет и вскоре обо всем позабыли).

С приходом новых времен поселок ожил. Близость к столице, возможность на выходные смотаться на дачу и покопаться в собственном огороде, чистый воздух и доступное жилье привлекали многих. Появились новые лица, состоятельные люди, которые очень быстро начали считать себя коренными жителями. Отстроили рядом с трассой крупный супермаркет, наново отремонтировали областную школу и ясли, и не знали, что последний достоверно зарегистрированный случай пропажи детей был рядом и совсем недавно. Всего каких-то двадцать лет назад... (отец поднялся с кресла и выключил телевизор, ужин закончился в тишине).

IV. Прошлое. Ночь

Олег успел удрать неожиданно далеко. Шагая как можно быстрее, но так и не успевая нагнать брата, Денис с удивлением это заметил. Младший шел, а точнее его уверено вели в сторону леса. Заблудившиеся девочки уходили прочь с улицы, от неказистых домов, и с каждым шагом приближались к овражку, а за ним и прямо к темнеющей роще.

– Стойте... Куда вы...

Пробовать докричаться было бесполезно, Олег даже не оглянулся, а тем временем дачный поселок уже кончился. Деревенские заборы остались далеко позади и вскоре вместо щебня дороги вокруг лежали комья земли, усыпанные пожухшими листьями. Тропка петляла меж высоких стволов, ныряла дальше в сырую черноту, и где-то за поворотом, куда ушел брат, она окончательно растворилась в рыжем валежнике.

Очутившись в лесу, Денис быстро потерял дорогу. Вскоре, сбившись с ног, присел на корточки и попробовал кричать, но понял – вернуться до темноты, возможно, не удастся.

С каждой минутой становилось холоднее, в закате верхушки деревьев почернели, а трава и листья налились красным. Отдышавшись, он встал и пошел назад, по крайне мере, казалось – дом именно там. Еще надеялся вернуться, увидеть маму, а позже помочь отцу и другим людям найти потерявшихся девочек и Олега. Надо только держаться выбранного направления, идти вперед и, что бы ни случилось, никуда не сворачивать.

Первый раз тяжелое дыхание, гниловатый запах и хруст ломаемых веток раздались сзади, потом сбоку или даже рядом. Кто-то высматривал и, не торопясь догнать, кружил вокруг. Денис попытался ускорить шаг и испуганно побежал, а когда почувствовал, что не оторваться, остановился и начал вертеть головой. Выискивал, кто бы это мог быть.

Шумы не прекратились. Хрюкая и повизгивая, что-то голодное и большое направлялось прямиком на мальчика. Когда осталось всего чуть-чуть, и рядом уже трещали ветки, Денис не выдержал. Он прыгнул в кусты, обнял ствол дерева и, закрыв глаза, начал тихо плакать, встретиться лицом к лицу или прятаться было одинаково страшно. Через мгновение, когда что-то огромное прошло мимо, обдав волной ледяного воздуха, мальчик подумал – вот он и пришел. Тот, кем пугали и кого высмеивали. Еще дед, пока был жив, упреждал – в октябре в лес ни шагу, а не то Чернобог придет за тобой. Вот он и пришел.

Оно внезапно остановилось, как если бы сбилось с цели. Шумно выдохнуло, мальчик чувствовал – это рядом, ненасытное, узловатое, жилистое, протяни руки и можешь коснуться, – а потом развернулось и ушло.

Денис ждал долго, прятался под корягами и слушал. Стало еще холоднее, ветви дрожали и, казалось, росли на глазах, змеились и полностью закрыли свод, так что звезд не стало видно, а потом начали прижиматься к земле. В сгустившейся темноте наступила ночь, и только тогда мальчик тихо выполз и осторожно побрел прочь. Перебрался через гнилой завал и покрытые мхом стволы, теперь лес тянулся бесконечно. Пару раз упал, а когда в последний раз споткнулся, за плечом отчетливо послышались всхлипы, сдавленный смех, а затем животный рык.

Сил больше не было, но мальчик побежал. Побежал, не разбирая куда, панически падая и продираясь через листву, натыкаясь на сучья и увязая в грязи, пока не увидел – впереди что-то есть. И это что-то, голодное и злое, ждет его. Денис сделал еще один шаг вперед и раздвинул ветви. В нескольких метрах перед собой он разглядел силуэт младшего брата.

Олег, целый и невредимый, словно только пару минут назад вышедший из дома, сидел на обожженных валунах в центре небольшой, лысой поляны. Поджав ноги под себя, он, казалось, спал. Открытые глаза слепо смотрели вперед, а руки прижимали колени к груди.

Плюх... плюх... То, что преследовало, ходило кругами и заглядывало через плечо, теперь стояло в темноте позади Дениса. Мгновение и обе руки, – а мальчик отчетливо увидел длинные, толщиною в ладонь, узловатые пальцы, – вытянулись из черноты и обхватили его. Чернобог поднял тело, встряхнул, как куклу, и развернул к себе лицом, а потом начал медленно, головой вперед, заглатывать ребенка.

Внутри оборвалось и закричало, стало душно, руки замолотили по мохнатой пасти, а ноги уперлись в глотку. Денис не понимал, что с ним происходит и вопил, не переставая. Разом все забыл и помнил лишь вечер, и как они с братом готовились праздновать Хэллоуин. Потом нахлынуло ощущение бега, ему чудилось, он смог вырваться и убежать прочь, и бежал все время. Всю ночь, мимо прежних деревьев, к потерянной тропинке, вон из леса, к дому, падая и спотыкаясь, но в своих воспоминаниях всякий раз выходил к голой поляне и вновь видел обожженные валуны.

Ну, а когда выдохся, и дрожащие ноги подкосились, на него упала огромная, ненасытная тень.

V. Настоящее. Ночь

Гости появились на пороге дома поздно ночью. С улицы, в свете праздничной иллюминации, маленькие, обдуваемые холодным воздухом, силуэты выглядели замерзшими детьми.

Настойчивые порывы ветра и отяжелевшая после дождя листва, в конце концов, продавили полог. Брезент смялся, где-то зацепил навес, и следом начали шататься опоры мельницы, чуть-чуть, и декорации грозились осыпаться, как костяшки домино. Выйди мы парой минут позже, не успей отец подхватить покосившийся шест и, возможно, играть на площадке было бы некому. Натянув на уши вязаную шапку, весь в домашнем, он выскочил вслед за мной во двор и вместе мы принялся спасать сад.

Первым делом укрепили опоры. Перевязали край полотна, а после, опустившись на четвереньки, начали тянуть грязную бечевку. Провода с игрушечными фонарями провисали, волочились по земле, где-то безвозвратно потухли лампочки, но заняться ими стоило в последнюю очередь. Перетягивая все заново, отец отвлекся и ненадолго потерял из вида калитку, а когда вновь поднял глаза, шепнул мне: смотри. Я повернулся и увидел – на крыльце, спиной к нам, стояли дети.

Мама радушно распахнула входную дверь и, похоже, уже несколько минут уговаривала их войти внутрь. В широком, освещенном домашним светом проеме мальчик и девочка казались меньше, чем были на самом деле. Лет девяти-десяти, чистенькие, как выглядят самые послушные ученики в классе, и черно-красные плащи лишь подчеркивали их покладистость. Пара симпатичных, прилежных вампирняшек в карнавальной униформе, разве что пластмассовые клыки портили, неправдоподобно утяжеляли лица.

Согнувшись, отец и я прижались к земле, а потом, не поднимая голов, попятились по двору. Родители больше десятка раз репетировали встречу. Первым встретить гостей должна безобидная, пожилая женщина, и улыбчивая мама с ролью справлялась без труда. Для нее главным было пригласить детей в дом и плотно закрыть входную дверь. Все остальное должен сделать отец.

Как только дверь захлопнулась, он осторожно обогнул дачу и вынул из ямы упрятанные в войлок свертки. Если в окне кто-то и заметил эти маневры, то без труда разглядел прижимаемую к груди сумку, где прятались упакованные веревки, фонарик и початая пачка охотничьих патронов. Сама двустволка висела у отца за плечом.

Что будет дальше, родители хотя и обсуждали, но представляли себе приблизительно. Мне велели в любом случае остаться снаружи и не вмешиваться, папа погладил по щеке и сказал – как-нибудь сами, а после вошел в дом через черный вход. Оставшись один, я выждал минуту, а затем лег на холодную землю. Вытянул руки, прикрыл глаза и начал слушать, и ясно увидел, как отец держит их на мушке.

Седой старик недвусмысленно направил ствол на монстра и не подпускает его к себе, в то время как другое чудовище склонилось над моей матерью. Что есть силы жмурю веки и чувствую – маме плохо. Улыбчивая, ласковая женщина никогда ничего не боялась и все сделала правильно, но в момент, когда детское лицо оказалось совсем близко, мама разглядела за смешными, игрушечными зубами, настоящие клыки, ей стало плохо.

Больно и тяжело дышать, все это уже было, как в прошлый раз, когда хотелось бежать, но сейчас все затянуто поволокой и двоится, будто глаза засыпаны пылью, а может потому, что в действительности все случилось иначе.

Каким-то своим, нечистым нюхом они все распознали, учуяли и, сбросив маски, напали первыми. Теперь мой старик растерянно стоит посреди комнаты, из стороны в сторону водит ружьем и силится разглядеть – где они?!

Лежа на сырой земле, как немая рыба ртом хватаю воздух и хочу крикнуть – оглянись, посмотри за дверью – и силюсь понять, почему нет выстрелов? Может, виною всему вторая тварь. Первая отвлекла своим рычанием, а вторая, за его спиной, тихо встает в углу и готовится прыгнуть. Еще минута и теперь ясно вижу, как все было...

Отец скинул двустволку с плеча и вошел через черный вход. Как полагалось, опустил ствол вниз, чтобы не зацепить случайным выстрелом мать, и распахнул настежь входную дверь. Кукла в теле девятилетней девочки шустро, как муха, перебежала по отвесной стене, а потом зависла на оконной раме. Она медленно повернула голову, посмотрела прямо в лицо вошедшего старика. В её глазах не было души, лишь пустота и холод.

Отец выстрелил. Картечь разнесла в щепки деревянные полки, бабушкин сервиз, снесла монстру пол головы и отбросила на колени. Девочка перекатилась на бок, а затем приподнялась. Часть ее лица, что еще оставалась целой, пребывала в безучастном спокойствии. Губы скривились, изо рта вывалился шершавый язык, и она облизнула им змеиные зубы, а затем внезапно прыгнула вперед. Отец выстрелил еще раз, вогнав остатки черепа в стену, перезарядил ружье и рывком направил ствол в слепой угол. После службы в армии любой знает, как надо контролировать захваченную территорию.

Старик прошел по дому и остановился у распахнутого окна. Кроме матери, которая лежала без чувств в прихожей и обезглавленной твари, у задней двери больше в доме никого не было.