Текст книги "До и После. Исход"

Автор книги: Талани Кросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 6 (ДО) Мелочь

Арчи Дрейтон щелкнул пальцами в такт музыке, круто развернулся к зеркалу и заорал в расческу припев из очередной рок-н-ролльной песенки, гремящей из выставленных на максимум колонок. Предки на две недели уехали на очередные хреновы острова, и наслаждаться жизнью на удобной ему громкости сейчас никто не мешал. Отличный подарок на восемнадцатилетие.

Да, сегодня день его рождения. А совсем скоро Арчи окончит школу и свалит отсюда куда подальше. Он уже даже знает, куда именно – вопрос с поступлением можно считать решенным. Вопрос с тем, чтобы стать в новой среде своим парнем, тоже. Его наверняка уже многие знают – не зря же он ведет свой канал на ютубе.

Завел когда-то для развлечения, а бросить все никак не получается – для Джереми эта байда, считай, единственная отдушина. Как тут бросишь, когда друг вцепился в него, как утопающий? Оно, конечно, порядком подзатянулось и надоело, так пусть хоть какая-то польза из этого будет. Популярному блогеру будет проще найти свое место в студенческой тусовке, правильно?

Конечно, Арчи знал – а Джереми не раз повторял – что имея большую аудиторию на ютубе, можно не только найти свое место в общаге. Можно влиять на общественное мнение, создавать резонанс, обращая внимание людей на животрепещущие проблемы общества. Бла-бла-бла. Можно подумать, именно этим они и занимались, ага. Да они просто кривлялись на камеру, светили лицом. Единственная попытка создать серьезный проект провалилась, потому что девочкам больше нравилось смотреть, как симпатичные парни пародируют актеров и шутят. Но Арчи от всего этого давно устал. Пора остановиться. Выйти в большой мир, оставив позади и школу, и Джереми с дурацким каналом. Осталось совсем немного.

Заиграла следующая песня.

– В новой музыке души не нашел. Я люблю старый рок-н-ролл[1]1
  Вольный перевод отрывка из песни «Old Time Rock'n'Roll» Боба Сигера. «Today's music ain't got the same soul. I like that old time rock 'n' roll».


[Закрыть], – пропел хором с Бобом Сигером Арчи и, разбежавшись, заскользил по паркету, подражая герою Тома Круза из старого фильма[2]2
  Сцена из фильма «Рискованный бизнес», в которой Том Круз танцует под ту же самую песню.


[Закрыть].

И врезался в шкаф как раз в тот момент, когда в комнату вошла мелкая.

– Бли-ин… – протянул Арчи и хлопнул себя по лбу.

Он совсем позабыл о родительском поручении, единственном, в общем-то, поручении: отвезти сестру к тете Сессиль. По существу, та и тетей-то им не была. Мать, конечно, любила свою подругу как сестру, доверяла ей, а вот Арчи не считал, что на нее можно оставить Миладу.

«Она ни с кем не гуляет, ей нужно проводить больше времени с детьми ее возраста», – вспомнил Арчи мамины слова. Ага, как же! Именно теткин пацан поможет мелкой разобраться с ее воображаемыми друзьями. «Этот соплежуй и на два метра не отойдет от своей мамки», – как-то сказал Арчи, за что получил от матери затрещину.

Сейчас-то он, конечно, мог никуда и не везти Миладу, но у него будет вечеринка, так что сегодня ей действительно лучше остаться в гостях.

Арчи усмехнулся, представив, какая веселая ночка ждет тетку. Милада расстроится, не захочет к ней ехать, а когда она ложится спать не в настроении, всякое случается в темноте. Что бы там ни говорили предки – он-то знает. То лампы перегорят, то техника с ума сойдет… Как-то раз его планшет, лежащий возле ее кровати, заиграл музыку с радио, после – неожиданно выключился и больше не включился. В сервисном центре причину поломки не нашли, поэтому и чинить не стали. Через неделю Арчи получил новый по гарантии.

А в прошлом месяце Арчи даже что-то увидел. Заметив, что мелкая отправляется спать не в духе, притаился у ее комнаты и осторожно заглянул через щелочку в приоткрытой двери. Долго не происходило совсем ничего, а потом, когда он уже почти решил уходить, услышал назойливый дребезжащий звук. Сначала не понял, что именно его издает, и только присмотревшись, понял, что звук идет от кружки с водой, которую Милада, засыпая, как всегда, поставила рядом, на прикроватную тумбочку. Дребезжала бьющаяся о края ложка, все громче и громче.

И громче.

«Подземные толчки», – попытался найти объяснение Арчи, сам понимая, насколько глупо это звучит.

И вдруг все затихло, словно и не было ничего.

«А может, и не было?»

Но кружка дернулась, на секунду остановилась, а потом слетела с тумбочки, словно сброшенная ударом руки. Пролетела пару метров и с грохотом ударилась об пол.

Милада, разбуженная грохотом, села в кровати и заплакала. Арчи нервно сглотнул, собрался с силами и вошел в ее спальню, чтоб успокоить. Он, конечно же, никому ничего не рассказал об этом. Как и о других своих наблюдениях. Официальной версией происходящего был лунатизм Милады. Он-то, знал – все не так просто, но поделиться не мог ни с кем. Родителям говорить бесполезно, лучшему другу – и подавно. Джереми сразу бы предложил снять об этом шоу, возможно, даже попытался бы завести отдельный канал. Рейтинги, конечно, взлетели бы. Но ему рейтинги не нужны, не такой ценой. К тому же большинство зрителей решило бы, что это грамотная постановка со спецэффектами, хотя нашлись бы и те, кого это всерьез заинтересовало бы.

Дрейтон-младший любил сестру и никогда бы так ее не подставил.

⁂

Сегодня, в день его рожденья, Милада была обижена, обижена до глубины души, но не хотела показывать этого. Она крепче обняла зайчишку Большого По и уткнулась личиком в его плюшевую морду. Старший брат вез ее к чужим людям, а девочка не понимала, почему не может провести этот день вместе с ним. Почему вообще родители думают, что могут уехать, оставив их одних? Да еще и разделяют при этом, отослав ее к неродной тетке. Ну и что, что изгнание продлится лишь пару дней, даже один день – это слишком долго! Разве кто-то знает, что может произойти за двадцать четыре часа? Никто понятия не имеет, как все может измениться даже в одну секунду.

Девочка недовольно засопела, еще крепче обнимая игрушку.

– Да не грусти ты так, мелочь! – Арчи весело подмигнул сестренке. – Это же совсем ненадолго! Глазом моргнуть не успеешь, как увидимся! Обещаю…

Тогда он еще не знал, что обещание сдержать не получится.

Глава 7 (ПОСЛЕ) Этот новый мир

Кристина оказалась не в самом приятном положении. Она сидела на пассажирском сидении старенького седана с человеком, которого никогда не уважала, и со слюнявой псиной, занимавшей заднюю часть автомобиля. Но разве у нее был выбор? Жизнь пошла не по сценарию, словно с афиши содрали ванильный плакат, из-под которого проступил другой – омерзительный и пугающий. Но теперь это был ее плакат, и ничего с ним поделать было нельзя.

В машине пахло пивом, на полу валялись пачки из-под чипсов. На заднем сиденье стояли бутылки: связка темного и пара бутылок светлого. Алекс Фриер и трезвый был не самым приятным человеком в городе: скверный характер, взрывная натура. Крепкий, но с небольшим нависающим над ремнем джинсов животом, он создавал впечатление человека, которого невозможно сдвинуть с места, если он не захочет. Это касалось его убеждений, его увлечений, да и всего его поведения в целом. Ни уговоры, ни мольбы, ни угрозы не могли его заставить сделать то, чего он делать не собирался. Но с другой стороны, ей-то Алекс никогда ничего плохого не делал, поэтому ненавидеть его Кристина не имела права, хотя иногда и хотелось.

Несколько лет назад он был ее школьным учителем. И вот теперь подобрал на обочине, голодную, измотанную и грязную, с толпой мертвецов на хвосте. Как она обрадовалась тогда, признав в нем знакомого! Больше всего Кристина боялась, что ей встретится какой-нибудь чужак не в своем уме, который в итоге прикончит ее. Но жизнь наконец-то повернулась к ней лицом!

Это было больше недели назад, так что теперь восторг поутих. Кристина знала, что Алекс не представляет угрозы, хотя, когда он преподавал, его боялись практически все, включая учителей и завучей. Фриер был остр на язык и весьма вспыльчив, пренебрегал многими нормами приличия, но свое дело знал. Он был неплохим учителем, пока однажды не назвал директора «зализанной старой курицей, которая ничего не видит дальше своего клюва» при всем школьном совете, родительском комитете и учениках. Больше в школе его никто не видел. А Кристина с тех пор считала его идиотом.

Почему он не смог удержать язык за зубами? Хотя сейчас она начала сомневаться в своих тогдашних суждениях. Будь он таким уж дураком, разве был бы все еще жив, когда большая часть ее знакомых уже отдали Богу душу? Или дело в том, что дуракам везет? Для него эта скоротечная эпидемия началась и кончилась насморком, в то время как отец Кристины сгорел от болезни у нее на глазах и превратился в мертвый ходячий мешок с костями. А потом напал на мать и превратил ее в зомби.

Кристина отмахнулась от этой мысли.

«Прошлое не исправишь».

За окном размеренно мельтешили деревья. Ехали неторопливо – машина выдавала около шестидесяти километров в час. Могла бы и больше, но Алекс Фриер любил свою железную крошку и не хотел угробить ее сейчас, когда ни в одном автосервисе он не найдет для нее мастера.

Они ехали без музыки и пустого трепа. Это и раздражало, и успокаивало. Кристине не хотелось ни песен, ни аудиокниг, но и ехать с бывшим учителем в полной тишине было почти невыносимо. «Тишина – первый враг неспокойной совести», – говорила ее бабушка и в чем-то была права. Тишина всегда обнажает мысли, от которых хочется убежать. Вот и сейчас они, как беспокойные мухи, роились в голове. Она была благодарна Алексу за то, что тот подобрал ее, накормил, взял под защиту. Но это так тяготило. Непривычно и неприятно быть в долгу перед позором всей школы, несмотря на то, что сейчас репутация не имела уже никакого значения. Факты оставались фактами. Благодаря склочному Алексу она все еще жива. Ей даже несколько раз удалось принять подобие душа, чего Кристина постоянно желала и своему водителю. Запах алкоголя, чипсов и пота был не лучшим, но постоянным попутчиком.

Она прижималась лбом к стеклу, пытаясь хотя бы так убежать от Алекса. Перед глазами проплывали сельские домики, деревья, разбитые машины, мертвые, а порой и полуживые тела. Наблюдая за сменой декораций за окном, Кристина нарушала собственное негласное правило: «не вглядывайся в то, что размазано по обочине». Если раньше на дороге можно было увидеть труп сбитого животного, неосторожно выскочившего на дорогу, или птицы, которой было мало неба, то теперь можно было насмотреться не на один диагноз у психиатра. Хотя смотри не смотри – машина каждый раз подпрыгивала, переезжая чью-то конечность, отчего Кристина прикладывалась лбом о стекло. И лишь когда почти набила шишку, решила подложить под голову куртку.

Из апатичного состояния ее вывел вопрос Алекса. И тут же ввел в ступор.

– Как ты относишься к самоубийцам?

– Что? – растерянно переспросила она.

– К самоубийцам… – повторил он. – Как относишься?

Кристина молчала. Алекс отхлебнул пива из первой за сегодня бутылки и сунул ее в подстаканник.

– К спрыгнувшим с моста, наглотавшимся таблеток, перерез…

– Я поняла, поняла! – раздраженно перебила она.

– И? Что думаешь?

– Это намек? Я вам так надоела?

Он едва заметно улыбнулся:

– Нет, просто тема для разговора. В нынешние дни, думаю, довольно актуальная.

– Я… я об этом не думаю. Я не знаю. Это, – она поморщилась, – странный вопрос.

– Я думаю, – сказал Алекс и, отхлебнув еще пива, вернул бутылку на место, – что человек должен проходить через все, что пошлет ему судьба. Вот, например, сейчас. Я видел людей, которые пускали себе пулю в лоб, или травились таблетками. Они так боялись столкновения с действительностью, что уходили, даже не попробовав побороться.

– Не всегда дело в страхе. Иногда…

Теперь перебил он, и это разозлило ее. Создалось впечатление, что Алекс задает вопросы не для того, чтобы услышать ответ, а чтобы продемонстрировать свой.

– Я знаю, понимаю, о чем ты. – Он сказал это, скривившись и махнув рукой, словно пытаясь перемотать диалог вперед. – Иногда старуха с косой посылает перед собой своего гонца, который приносит, например, рак легких или еще что. А ты думаешь: «О, за что же мне это? Я же такая хорошая бла-бла-бла…». Это другая песня, но мелодия все та же, ведь даже в этом случае, я считаю, что вселенная справедлива.

Она удивленно уставилась на него.

– То есть, вы хотите сказать, что когда ребенок болеет лейкемией, это все он заслужил? И этот мир, такой, каким он стал теперь, мы тоже заслужили?

– Ребенок, может, и не заслужил, но вот его родители вполне могли заслужить. Или не родители, а окружающие его люди.

Она помолчала, а потом с вызовом заявила:

– Вам никто не говорил, что у вас логика серийного убийцы?

Он расхохотался. Запах перегара, витавший в воздухе, стал для Кристины почти видимым.

– Ты слишком узко мыслишь, девочка. – Алекс постучал указательным пальцем по виску. – Этот новый мир мы очень даже заслужили. Я вообще удивлен, что это не произошло раньше. Справедливость часто приходит в извращенной, завуалированной форме, но она есть, поверь мне.

– Мне интересно, а то, что жена бросила вас и забрала ребенка, тоже справедливо, да? – Она выплюнула эти слова, как пулю покрытую ядом.

– Да, все верно.

Поняв, что удар не попал в цель, она захотела ужалить его еще сильнее:

– И то, что вы не видите своего ребенка тоже спра…

Он не дал ей закончить.

– Речь не обо мне, – произнес Алекс на удивление спокойно. – Я просто хотел сказать, что если ты можешь испражниться без посторонней помощи, значит, не имеешь права убивать себя. Понимаешь?

Кристина не ответила. Ей захотелось ткнуть его носом в то, что если не можешь сделать этого сам, то получается – должен убить себя. Но она понимала, что он говорит не об этом, и ей не подловить Алекса, перевернув слова с ног на голову.

Он немного подождал и продолжил:

– Что касается справедливости… – Алекс помолчал, подбирая слова. – Я думаю, все, что происходит в мире – итог поступков людей. Загрязненная экология – это чья вина? Только ли толстого богатого дяди, который сливал отходы в реки? Или, может, каждый из нас тоже чуть-чуть в этом виноват? Может быть, отсюда и болезни у детей, которые не заслужили ни они, ни их родители, а? Что если мы отвечаем не только каждый за себя? Может, мы все вместе отвечаем за все, что творим. Что если мы делим общую вину? Что-то вроде коллективной ответственности…

– У вас настолько извращенное понятие о справедливости, что я даже продолжать этот разговор не хочу.

– Ты вообще не понимаешь, к чему я веду, да? – Кристина восприняла этот вопрос как риторический. Пауза продлилась почти полминуты, прежде чем он опять заговорил. – Я Алекс Фриер. Что бы ни случилось, старуха с косой не получит меня по доброй воле. Я не пущу себе пулю в лоб, понимаешь? Но вот если меня укусят…

И тут ее осенило.

– Нет, нет, нет, даже не просите! – запротестовала она.

– Ты дурочка, – почти ласково сказал он. – Тебе придется «позаботиться» обо мне, понимаешь?

– Нет, – она замотала головой, – нет, я не хочу. Я не буду! Да и вообще… – Она хотела сказать, что этого не случится, но Алекс опередил ее.

– Когда-нибудь это, скорее всего, произойдет. Я не пессимист… – сказал он и покосился на Кристину, она отреагировала громким фырканьем. – Да, да, я не пессимист, но, – он опять отхлебнул пива, – я не верю, что умру стариком в теплой постели. Конечно, если бы укус можно было излечить подорожником, я бы попросил принести мне его и сделал бы для тебя то же самое. Но все куда сложнее.

И вдруг она перестала злиться. Иррациональная печаль о том, что еще не произошло, но может случиться, приглушила все другие эмоции. Она понимала, что почти все, кого она знала, мертвы, но эта мысль почему-то была легче той, которую озвучил сейчас Алекс.

«Я не верю, что умру стариком в теплой постели».

Это значило, что и ее, скорее всего, ждет не самый приятный конец. Надежда на нормальную жизнь, миражом маячившая в дальних уголках ее сознания, только что рассыпалась.

– Я не религиозен. – Теперь и без того раздражающе громкий голос Алекса звучал для нее едва ли не раскатами грома. – Я считаю самоубийство эгоизмом и глупостью, а не грехом. Хотя эгоизм в одном бокале с глупостью это уже по умолчанию грех. – Правая часть лица исказилась ухмылкой, но уже через секунду он опять был серьезен. – Возможно, бывают исключения, но я так не хочу. Я не знаю, когда и как придет мой час, но я хочу знать, что ты сделаешь все, что нужно, если придется. Конечно, если рядом никого не будет, я сделаю все сам, но… – он потряс бутылкой в воздухе, – это было бы все равно унизительно. Лучше помереть, показывая смерти в лицо два средних пальца, чем одной рукой держать пистолет у виска. Понимаешь?

– Ладно, – сухо и тихо ответила Кристина, разглядывая свои ногти.

– Я не собираюсь сдаваться раньше времени, – уверенно сказал он. – Я хочу, чтобы ты это осознавала. Но ты также должна понимать, что розовых пони в твоем будущем уже не будет. То, что нас ждет, будет сложным испытанием, и я хочу пройти его с поднятой головой, понимая, что мой напарник, – он с усмешкой посмотрел на нее, – не струсит тогда, когда я буду на него рассчитывать. Алекс Фриер не бежит с корабля как крыса. Алекс Фриер, может, и говнюк, но не дрожащий от страха цыпленок.

Она могла бы пошутить о том, что он говорит о себе в третьем лице, но не стала. Ее сознанием завладела другая мысль, мысль о том, что Алекс Фриер слишком упорно убеждает ее в своей смелости. Ни один из тех, кто знал Алекса, никогда не сказал бы, что Алекс трус. Да и она тоже. Разве бешеный медведь может испытывать страх? Но теперь ее посетила мысль о том, что Алекс напуган. Он держался уверенно и хотел, чтобы она переняла его уверенность и ничего не боялась. Но сам Алекс Фриер боялся. Она чувствовала это, хоть и знала, что он может выстоять в схватке, в которой, на первый взгляд, у него нет шансов. Такое уже случалось раньше, когда мир еще был «нормальным». Странным образом осознание того, что страшно не только ей, подействовало успокаивающе.

– Если там кто-то есть, – он прервал ее мысли, возведя глаза к небу, – когда я умру, мне за многое придется ответить. Я не лицемер и не буду оправдываться. Получу то, что заслужил. К тому же, раз уж я честен и с собой, и с другими, могу считать, что одна добродетель на моем счету уже есть. И она, на мой взгляд, козырем может побить все остальное.

Кристина подавила смешок.

– Добродетель? Что я слышу? Уж не приболели ли вы часом?

– Не думай, что знаешь обо мне все, девочка. Не доросла еще умничать, – насмешливо хмыкнул он и сделал большой глоток пива.

Бутылка почти опустела. Кристина презрительно покосилась на него.

– Что бы ты там себе ни навыдумывала, ты ничего не знаешь о жизни, – и, взглянув на нее, добавил: – Да ладно, не напрягайся ты так, а то резинка на трусах лопнет! Хотя о чем я говорю? Вы же сейчас все такие модные, у вас у всех теперь трусы и есть сплошная тоненькая резинка, – и ухмыльнулся.

– Остановите машину, я сойду, мне кажется, вы тронулись, – сказала она и с удивлением обнаружила, что улыбается.

– Видишь, все не так уж плохо. Если б не конец света, ты никогда не узнала бы, какой Алекс Фриер на самом деле весельчак. У всего есть свой смысл! Вот так-то!

– Ну, конечно! – Кристина рассмеялась. – Это и есть ваша теория справедливости во Вселенной? Стоило превратить нашу планету в адское дно, чтобы вы показали себя с лучшей стороны?

– Видишь, даже ты не безнадежна! Оказывается, совсем не дурочка, как я раньше думал. – Он подмигнул ей, и они оба расхохотались.

Кристина хотела продолжить беседу на этой приятной волне, но не успела. Заметила, как Алекс стал вглядываться в зеркало заднего вида и начал сбавлять ход.

– Что вы делаете?

Он притормозил у обочины.

– Посиди тут.

– Алекс! Что случилось?

Не заглушив двигатель, Алекс вышел из машины.

Кристина испуганно высунулась в окно, пытаясь понять, зачем они остановились. На заднем сиденье тревожно заскулил Губернатор.

Глава 8 (ПОСЛЕ) Тишина

Когда Джереми увидел очертания своего дома, он побежал. Бежал очень быстро, в ушах стоял гул, перед глазами все расплывалось. Не желая терять ни секунды, он перепрыгнул через невысокий забор, пересек участок и вбежал на крыльцо.

Будь дверь в дом заперта, снес бы ее и глазом не моргнул. Но она легко поддалась, и Джереми ввалился в прихожую.

«Пап! – закричал он. – Папа!»

Окинул взглядом дом и прислушался. В доме было тихо.

– Пап, ты дома? Пап!

Джереми побежал наверх, ввалился в кабинет отца, но никого не обнаружив, ринулся в спальню.

– Пап, ответь мне, пожалуйста! Пап!

Но дом заполнила вязкая тишина. Отца внутри не было.

⁂

Он ехал на велосипеде, ехал быстро, несмотря на то, что из глаз лились слезы, мешая ясно видеть дорогу.

Дом Арчи находился в семи минутах езды, но сейчас Джереми был способен преодолеть это расстояние куда быстрее. Он несся с такой скоростью, что вполне мог свернуть себе шею, если бы упал.

Улицы опустели. Все либо прятались по домам, либо уже покинули город. Единственная машина, встретившаяся ему по пути, сбавила скорость.

– Эй, парень! – крикнули из окна.

Джереми затормозил, не щадя колес, его чуть занесло, но равновесие сохранить удалось. Он быстро вытер лицо рукавом: стыдно распускать сопли перед первыми встречными. Хотя кто в здравом уме смог бы осудить его?

Незнакомец, окликнувший его, не обратил на мокрые щеки никакого внимания.

– Эй, парень, нельзя оставаться на улице, – наставительно сказал мужчина. – У тебя есть родные, которые могут тебя отвезти в безопасное место?

«Безопасное место? Что может быть глупее?» – подумал Джереми, но вслух произнес:

– Да, есть, я как раз к ним еду.

– Уверен?

Джереми кивнул, но кивок получился неуверенным, и мужчина, расценив его жест по-своему, добавил:

– Можешь поехать с нами. Если хочешь.

Джереми окинул взглядом сидевших в машине. Кроме водителя в ней было еще двое: женщина и мальчишка лет семи.

«Семья… – пронеслось в голове. – У кого-то она еще есть…»

– Нет, спасибо. Все в порядке.

– Ничего уже не в порядке, парень, – сказал мужчина и, секунду подумав, добавил: – Будь начеку. Тут такое творится.

– Я знаю, – сказал Джереми и тронулся с места.

Машина же не торопилась уезжать. Уже вслед удаляющемуся Джереми мужчина крикнул:

– Эй, парень, остерегайся тех, кто не умер!

Джереми не оглянулся. Он и сам знал, кого ему стоит остерегаться.

«Военные… Надеюсь, их здесь уже нет».

Когда дом Арчи показался в поле зрения, Джереми стал крутить педали еще быстрее. Наверное, оставшееся расстояние он преодолел за минуту, а то и меньше, но ему все казалось, что он никак не может доехать. Что чем ближе к дому, тем медленнее крутятся колеса. Вот-вот встанут окончательно, вот-вот увязнут в нагонявшей уже тишине, что преследовала от самого родительского дома. Как в ночном кошмаре, когда видишь выход, но никак не можешь сбежать.

Джереми даже не поверил поначалу, что добрался, когда подъехал к участку перед домом. Соскочил с велосипеда на ходу и бросил его на подъездной дорожке. Стал барабанить в дверь, но никто не открыл. Встал на цыпочки и нащупал на крышке настенного фонарика запасной ключ. Его обычно оставляли там, когда Арчи с семьей уезжал в отпуск, а кому-то нужно было поливать цветы.

Джереми всегда был на подхвате. Еще бы! Огромный дом в их с Анной распоряжении на часы, а то и дни. Происходило это так часто, что дом Арчи в какой-то степени стал и его домом тоже. Но сегодня, отпирая двери, Джереми в полной мере ощутил, насколько это место было чужим.

Казалось, даже воздух был пропитан враждебностью. Джереми вошел и медленно затворил за собой двери.

В доме было оглушительно тихо. Джереми добрался до места, но не до выхода из кошмара.