Текст книги "Только представьте…"
Автор книги: Сьюзен Филлипс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Помните, что я сказал насчет самообмана. Не делайте тех же ошибок, что остальные.
– Это не самообман, – свирепо прошипела Кит. – С тех пор как попала на Север, я успела многое узнать, о деньгах. Золото – великий уравнитель. А у меня оно есть. Как только получу свое наследство, немедленно выкуплю «Райзен глори» у Бэрона Кейна.
– На это потребуется целое состояние. Кейн вбил себе в голову безумную идею. Хочет прясть свой хлопок прямо на месте. Строит прядильню в «Райзен глори» и уже выписал станки из Цинциннати.
Софрония не удосужилась ей ничего сообщить, но сейчас не время думать об этом. На карту поставлено нечто более важное.
Немного подумав, Кит объявила:
– У меня пятнадцать тысяч долларов, Брэндон. Этого хватит?
– Пятнадцать тысяч?!
Для обобранного, разрушенного Юга это и вправду было огромным богатством, и Брэндон от удивления потерял дар речи.
– Вам не следовало говорить мне это, – выдохнул он наконец.
– Но почему?
– Я… я хотел навестить вас, когда вы вернетесь в «Райзен глори», но то, что вы сказали, бросает тень на мои… мотивы.
Поскольку мотивы Кит были куда более туманны, девушка весело рассмеялась:
– Какой вздор! Я никогда не смогла бы усомниться в ваших побуждениях. Вы, разумеется, вольны навестить меня в «Райзен глори». Я намереваюсь вернуться, как только куплю билеты и отдам все распоряжения.
Решение было принято мгновенно. Она не может выйти замуж за Бертрана Мейхью, по крайней мере сейчас. Пока не убедится, куда могут привести волнующие новые возможности. Плевать ей на все письма Кейна. Она едет домой.
Ночью, засыпая, она мечтала о том, как пойдет по полям «Райзен глори» рука об руку с Брэндоном Парселлом.
Представьте только!
Часть третья
ЛЕДИ-ЮЖАНКА
Мы кипим при различных температурах.
Ралф Уолдо Эмерсон
Глава 7
Коляска чуть накренилась, когда лошади свернули на длинную извилистую подъездную аллею «Райзен глори». Кит замерла в предвкушении.
Глубокие рытвины, уродовавшие аллею, сколько она себя помнила, исчезли, и кто-то позаботился насыпать поверх свежий гравий. Сорняки выдернули, дорогу расширили. Только деревья остались прежними: знакомые дубы, эвкалипты и платаны приветствовали ее. Сейчас откроется дом.
Но когда коляска одолела последний поворот, Кит даже не взглянула в сторону дома. Ее внимание привлекло нечто куда более важное.
За зеленеющим газоном, за садом и новыми хозяйственными постройками, за самим зданием, насколько хватало глаз, расстилались поля. Поля, которые выглядели в точности как до войны, с бесконечными рядами хлопковых кустов, растянувшихся, подобно зеленым лентам, на темной плодородной почве.
Кит подскочила, испугав компаньонку. Та от растерянности уронила мятную карамельку, которую уже готовилась сунуть в рот, и зеленый шарик затерялся в пышных белых оборках ее платья. Доротея Пинкни Калхоун испуганно взвизгнула.
Выпускница Темплтона, будь она даже самой отъявленной мятежницей, все же раз и навсегда затвердила, что неприлично путешествовать без компаньонки, не говоря уже о том, чтобы жить в одном доме с неженатым мужчиной. Последнее вообще не лезет ни в какие рамки, даже при том, что он ее чертов сводный брат. Нельзя давать Кейну повод отослать ее обратно, а поскольку он вообще не желает видеть ее здесь, наверняка будет искать подходящий предлог.
Совсем нетрудно оказалось найти обедневшую южанку, стремившуюся вернуться домой после многих лет совместного существования в одном доме с овдовевшей золовкой-северянкой. Мисс Долли была дальней родственницей Мэри Когделл, и Кит узнала ее имя из письма, полученного от жены священника. Миниатюрной фигуркой и блеклыми белокурыми локончиками, завитыми штопором, мисс Долли напоминала старую фарфоровую куклу. Ей было далеко за пятьдесят, и она обожала старомодные платья с воланчиками и широкими верхними юбками, под которые надевала не менее восьми нижних.
Кит уже обнаружила, что мисс Долли была прирожденной кокеткой и поэтому жеманно хлопала поредевшими ресницами при виде каждого мужчины, которого считала джентльменом. И ни минуты не сидела спокойно. Руки в кружевных митенках то и дело взлетали, вылинявшие локоны подпрыгивали, древние рюшечки трепетали. Она трещала о котильонах, снадобьях от кашля и коллекции фарфоровых собачек, пропавшей во времена ее молодости. Милая, совершенно безвредная и, как вскоре обнаружила Кит, немного не в себе. Не в силах смириться с поражением Конфедерации, мисс Долли позволила себе небольшую роскошь вечно оставаться в прошлом, в тех прекрасных днях, когда война только начиналась, факел надежды горел высоко и возможность капитуляции казалась немыслимой.
– Янки! – воскликнула мисс Долли, когда экипаж остановился. – Они атакуют нас! О Боже… Боже…
Вначале привычка обращаться к событиям, случившимся семь лет назад, так, словно с тех пор ничего не изменилось, немного выводила Кит из себя. Но она быстро поняла, что тихое помешательство мисс Долли – всего лишь способ совладать с вышедшей из-под контроля действительностью.
– Ничего подобного, – поспешно заверила она. – Я остановила экипаж, потому что хочу прогуляться.
– Дорогая моя, это невозможно. Повсюду рыщут мародеры. А ваша кожа…
– Ничего, мисс Долли, постараюсь не загореть. Встретимся в доме через несколько минут.
И Кит, не дожидаясь дальнейших протестов, спрыгнула на землю и знаком велела кучеру ехать дальше. Не глядя вслед удалявшемуся экипажу, она взобралась на поросший травой холмик, чтобы лучше рассмотреть поля, подняла вуаль и поднесла к глазам ладонь, прикрывая их от солнца.
Растениям было почти шесть недель… Вскоре бутоны превратятся в кремовые цветы с четырьмя лепестками, которые позже дадут жизнь ватным комочкам. Даже при умелом управлении отца «Райзен глори» не выглядела такой процветающей. Хозяйственные постройки, сожженные янки, были восстановлены, а загон для лошадей окружала чисто побеленная ограда. Все выглядело ухоженным и добротным.
Взгляд девушки остановился на доме, из которого ее изгнали восьмилетней девочкой. Все тот же мягко изгибающийся фасад теплого кремового оттенка, подсвеченный сейчас розоватыми лучами заходящего солнца. Но были и перемены: красная черепичная крыша залатана, ставни и передняя дверь блестят свежей черной краской, и даже отсюда видно, как сверкают стекла в окнах. На фоне общего разорения и ужасающих опустошений, которые она видела из окна поезда, плантация казалась оазисом красоты и процветания. Увиденное должно было порадовать Кит, но она не испытала ничего, кроме гнева и неприязни. Все это происходило без нее.
Она опустила усыпанную мушками вуаль и направилась к дому.
Долли Калхоун одиноко стояла рядом с экипажем. Губки, сложенные бантиком, обиженно дрожали. Подумать только, ее грубо бросили в незнакомом окружении!
Кит наградила ее ободряющей улыбкой и обошла громоздящиеся сундуки, чтобы заплатить кучеру из последних денег. Тот взобрался на козлы, щелкнул кнутом, а Кит взяла мисс Долли под руку, помогла взойти на крыльцо и подняла медный молоток.
Молодая девушка, открывшая дверь, была незнакомой, что еще больше расстроило Кит. Ей хотелось видеть родное лицо Эли, но она знала, что старик умер прошлой зимой. Кейн не позволил ей приехать на похороны. И теперь к старым счетам прибавились новые.
Горничная с любопытством оглядела гостей и груду сундуков и чемоданов, валявшихся на земле.
– Я бы хотела видеть Софронию, – сказала Кит.
– Миз Софронии нет дома.
– Когда она придет?
– Сегодня утром Магическая Женщина заболела, и миз Софрония пошла ее навестить. Не знаю, когда вернется.
– А майор Кейн?
– Он в поле, но вот-вот будет.
Что ж, это к лучшему. Если повезет, они успеют внести вещи и устроиться до его появления.
Кит осторожно взяла за руку мисс Долли и вместе с ней протиснулась мимо ошеломленной горничной.
– Пожалуйста, прикажите поднять наверх наш багаж. Это мисс Калхоун. Ей наверняка хотелось бы Спокойно выпить стакан лимонада в своей комнате. Я подожду майора Кейна в гостиной.
Заметив, что горничная колеблется, Кит вопросительно подняла брови. Но у девушки не хватило мужества спорить с хорошо одетой посетительницей.
– Да, мэм, – пролепетала она.
Осталось договориться с мисс Долли. Страшно подумать, как отнесется бедняжка к известию о том, что отныне ей придется жить под одной крышей с бывшим офицером армии северян. Тут надо действовать осторожно…
– Почему бы вам не прилечь до ужина, мисс Долли? Дорога вас, наверное, утомили.
– О, милочка, думаю, вы правы, – кивнула мисс Долли, погладив руку Кит. – Я хочу выглядеть сегодня во всем блеске. Надеюсь только, джентльмены не будут весь вечер говорить о политике. Пока войсками в Чарльстоне командует генерал Борегард, мы можем не опасаться этих убийц-янки.
Кит легонько подтолкнула компаньонку к сбитой с толку горничной.
– Я загляну перед ужином.
Когда женщины исчезли наверху, Кит наконец огляделась. Деревянный пол сверкал чистотой, на столе стоял букет цветов. Она вспомнила, как раздражала Софронию неряшливость Розмари.
Девушка пересекла холл и вошла в переднюю гостиную. Свежевыкрашенные желтоватые стены с яблочно-зеленой лепниной выглядели строго и элегантно, новые занавески из шелковой тафты слегка колыхались на легком ветерке, врывавшемся в открытые окна. Правда, мебель осталась прежней, старомодной, хотя-обивку на стульях и диванах сменили и в комнате пахло не плесенью, а лимонным маслом и воском. Темный налет больше не портал серебряные подсвечники, а большие напольные часы ходили – впервые на памяти Кит. Приветливое ритмичное тиканье должно било бы успокоить ее, но этого не случилось. Слишком хорошо выполняла Софрония свою работу. Кит чувствовала себя чужой в собственном доме.
Кейн смотрел вслед конюху, уводящему на конюшню Вандала, его нового гнедого жеребца. Неплохой конь, но Магнус просто на стену лез, когда Кейн избавился от Аполлона и купил Вандала. В отличие от Магнуса Кейн не позволял себе привязываться к своим лошадям. Он с детства был приучен бояться каких бы то ни было теплых чувств.
Направляясь к дому, он думал о том, сколько всего сделано за последние три года. Несмотря на трудности жизни, рядом с презиравшими его соседями, он ни разу не пожалел о решении продать дом в Нью-Йорке и переехать в «Райзен глори». У него был небольшой опыт выращивания хлопка в Техасе, еще до войны, да и Магнус вырос на хлопковой плантации. С помощью многочисленных сельскохозяйственных пособий они умудрились вырастить в прошлом году неплохой урожай. Кейн не претендовал на глубокую любовь к труду на земле, точно так же как не изводил сантиментов с животными, но ему нравилось подвергать себя испытаниям, в числе которых входила нелегкая задача возрождения «Райзен глори». Кейна особенно радовала постройка новой прядильни на северо-восточной границе плантации. Он вложил в нее все деньги и никогда еще со времен молодости не был так близок к разорению, но риск только подогревал кровь. Пока что на душе было легко и спокойно.
Он старательно вытирал ноги у черного хода, когда из двери вылетела Люси, горничная, недавно нанятая Софронией.
– Я не виновата, майор! Миз Софрония не сказала мне, что кто-то приедет, когда уходила повидать Магическую Женщину. Эта леди спросила вас, а потом без лишних слов уселась в гостиной, будто все ей нипочем!
– Она все еще там?
– Да. И это не все. Она привезла…
– Черт!
Только на прошлой неделе Кейн получил письмо с сообщением, что члены Общества защиты вдов и сирот Конфедерации приедут за пожертвованием. Респектабельные семьи в округе обычно игнорировали его, кроме тех случаев, когда нуждались в деньгах, – тогда они присылали очередную матрону с поджатыми губами. Та вплывала в комнату с надменным видом и, нервно поглядывая на хозяина, всеми силами пыталась облегчить его кошелек. Постепенно Кейн заподозрил, что благотворительные сборы – всего лишь удобный предлог посмотреть на логово преступного героя Мишинери-Ридж. Его ужасно забавляло, что эти же самые женщины пытались пресечь робкие попытки флирта со стороны своих дочерей всякий раз, когда Кейн появлялся в городе. Впрочем, кокетливые взгляды оставляли его равнодушным: он предпочитал более опытных женщин Чарльстона, которых изредка навещал.
Кейн вошел в дом и решительно зашагал к гостиной, не заботясь о том, что по-прежнему одет в табачного цвета брюки и белую рубашку, в которых целый день провел на полях. Будь он проклят, если станет переодеваться для разговора с очередной надоедливой ведьмой!
Он уже примерно знал, что увидит. Только на этот раз ошибся. Такого он не предполагал…
Незнакомка стояла у окна, глядя вдаль. Даже со спины было заметно, как хорошо она одета – необычное явление для здешних мест. Заслышав шаги, она обернулась. Плотный шелк юбки едва слышно зашуршал.
У Кейна захватило дух.
Она была самим совершенством.
Изысканная. Утонченная. Изящная.
Дорожный костюм цвета голубиного крыла был отделан розовой каймой. Водопад светло-серого кружева лился с высокого ворота на упругую округлую грудь. Небольшая шляпка того же оттенка, что и отделка, ловко сидела на чернильно-темных волосах. Кончик короткого серого пера свешивался с полей на лоб.
Лицо было скрыто черной вуалью, легкой, как паутинка. Крохотные сверкающие гагатовые мушки льнули к тонкой сетке, так что ясно видны были только влажные красные губы и пара гагатовых же сережек.
Он ее раньше не знал, иначе запомнил бы столь необычное создание. Должно быть, одна из соседских дочек, которых так старательно от него прятали.
Она оставалась совершенно спокойной под его открыто оценивающим взглядом. Спокойной и самоуверенной. Какое же несчастье заставило родителей послать такой лакомый кусочек прямо в пасть нечестивого янки?!
Он впился глазами в спелую ягоду ее рта. Прекрасная и интригующая. Ее родителям следовало бы держать дочь под замком.
Пока Кейн изучал ее, Кит под прикрытием вуали разглядывала его. Прошло три года. Она стала старше и смотрит на него теперь глазами взрослой женщины. К сожалению, увиденное мало ее утешило. Он просто возмутительно красив, куда красивее, чем она помнила. Солнце покрыло бронзовым загаром его лицо и выбелило жесткие рыжеватые пряди. Более темные волосы на висках придавали ему грубоватый вид человека, подолгу бывающего на свежем воздухе. Он не успел переодеться, и вид его мышц, играющих на руках и плечах, странно взволновал ее. Белая рубашка натянулась на могучей груди, рукава были закатаны, обнажая загорелые широкие запястья. Узкие брюки льнули к сильным бедрам.
Просторная комната внезапно стала тесной. Даже не двигаясь, он словно излучал опасность и мощь. Почему она умудрилась забыть об этом? Какой странный механизм самозащиты заставил ее низвести его в мыслях до уровня обыкновенных мужчин? Больше она эту ошибку не повторит.
Кейн всеми фибрами своего существа ощущал ее взгляд. Похоже, она не собиралась заговаривать первой, и такая сдержанность невольно интриговала. Интересно, до каких пределов дойдет ее самонадеянность?
– Вы хотели видеть меня? – намеренно резко осведомился он.
Кит едва не засмеялась от восторга. Ну вот, можно радоваться, он ее не узнал! Шляпка с вуалью дала ей преимущество перед ним, пусть и небольшое. Конечно, маскарад долго не продлится, но пока она получила возможность оценить своего противника глазами не восемнадцатилетней девочки, знающей одновременно слишком много и слишком мало, а взрослой, поумневшей женщины.
– Очень милая комната, – холодно обронила она.
– У меня прекрасная экономка.
– Вам повезло.
– Согласен.
Он шагнул в комнату легкой скользящей походкой человека, который большую часть времени проводит в седле.
– Обычно она принимает нежданных гостей, но на этот раз ушла по делу.
Интересно, за кого он ее принимает?
– Она пошла к Магической Женщине.
– К Магической Женщине?!
– К той, которая напускает порчу, делает амулеты и предсказывает будущее, – пояснила Кит. Подумать только, после трех лет жизни в «Райзен глори» он даже этого не знает! Разве одно это не доказывает, что ему здесь не место?! – Она заболела, и Софрония решила ее проведать.
– Вы знакомы с Софронией?
– Разумеется.
– Значит, живете поблизости?
Незнакомка кивнула, но не снизошла до более подробных объяснений. Кейн показал на стул.
– Вы не сообщили Люси своего имени.
– Люси? Имеете в виду горничную?
– Вижу, вы не всех здесь знаете.
Пройдя мимо стула, она приблизилась к камину и намеренно повернулась спиной к Кейну. Он заметил, что походка у нее более размашистая, чем у большинства женщин. Кроме того, она не пыталась принять какую-то особенную позу, чтобы показать свой модный наряд и фигуру в самом выгодном свете. Похоже, она не испытывает благоговейного трепета перед покроем и тканью и, надев с утра первое попавшееся платье и застегнув пуговицы, мгновенно забывает о своей внешности.
Несколько раздраженный явным пренебрежением незнакомки, Кейн решил ее допросить.
– Ваше имя?
– Это так важно?
Голос низкий, грудной и, вне всякого сомнения, принадлежит южанке.
– Может быть.
– Интересно почему?
Кейна определенно интриговали не только кокетливая манера избегать прямых ответов, но и легкий запах жасмина, исходивший от ее юбок и возбуждающий чувственность. Жаль, что она никак не хочет обернуться… дать разглядеть загадочные черты, едва видные под вуалью.
– Таинственная дама, – поддразнил он, – смело входит в логово врага, не взяв с собой заботливую матушку или хотя бы компаньонку. Не слишком умно.
– Я не всегда веду себя осмотрительно.
– Как и я, – с улыбкой заметил Кейн, скользнув взглядом по дурацкой крохотной шляпке и узлу тяжелых шелковистых волос на затылке и представляя, как будут выглядеть эти локоны, распущенные по нагим белоснежным плечам. Знакомое напряжение внизу живота было верным признаком того, что он слишком долго обходился без женщины. Впрочем, даже если бы всю прошлую ночь он катался с любовницей по простыням, незнакомка все равно пробудила бы в нем желание.
– Следует ли ожидать появления ревнивого мужа, который станет ломиться в дверь в поисках жены?
– У меня нет мужа.
– Неужели?
Ему вдруг захотелось испытать границы ее самоуверенности.
– Поэтому вы здесь? Неужели запас подходящих женихов в округе настолько истощился, что хорошо воспитанные южные леди вынуждены вести разведку в тылу врага?
Женщина обернулась. На этот раз он сумел рассмотреть сверкающие глаза и маленький носик е трепещущими ноздрями.
– Заверяю, майор Кейн, я здесь не для того, чтобы ловить мужа. Вы чересчур высокого мнения о себе.
– Вы так считаете?
Он шагнул ближе. Нога задела ее юбку.
Кит хотелось отступить, но она держалась. Он настоящий хищник и, как все хищники, наслаждается слабостью жертвы. Даже самое малое отступление обернется его победой, поэтому она не выкажет страха. В то же время от его близости кружилась голова, и в этом ощущении, как ни странно, не было ничего неприятного. Скорее наоборот…
– Скажете, таинственная леди, что еще может привести порядочную молодую женщину в дом одинокого мужчины? – насмешливо поинтересовался он, пожирая ее взглядом. В серых глазах светилось такое лукавство, что кровь побежала быстрее по жилам Кит. – Или дама не такая порядочная, какой хочет казаться?
Кит надменно вздернула подбородок:
– Не судите о других по себе!
Если бы она знала, как волнует его ее молчаливый вызов! Впервые за много лет его бросало то в жар, то в холод. И мучило то, что он никак не мог разглядеть цвет ее глаз. Синий? Черный?
Все в этой женщине зачаровывало и манило. Она не жеманная кокетка и не оранжерейная орхидея. Скорее уж напоминает дикую розу, выросшую без присмотра и заботы в чаще леса, – дикую розу с острыми шипами, готовыми отведать крови каждого мужчины, который посмеет ее коснуться.
Какая-то неукрощенная часть его души отозвалась на ощущение свободы буйного духа, которое он почуял в этой женщине. Каково это – пробраться сквозь заросли, преодолеть уколы бесчисленных шипов и сорвать розу?
Еще прежде, чем он шевельнулся, Кит поняла, что сейчас произойдет. Она хотела увернуться, сбежать, но ноги не слушались. Глядя в это лицо с точеными чертами, она пыталась твердить себе, что этот человек – ее злейший враг. Он захватил все, что ей дорого: дом, плантацию, деньги; в его руках ее будущее и свобода.
Но животный инстинкт оказался сильнее: грохот сердца в ушах заглушал голос разума.
Кейн медленно поднял изуродованную шрамом руку и дотронулся до ее шеи. Прикосновение оказалось на удивление легким и безумно возбуждающим. Кит понимала, что должна отстраниться, что этого требуют приличия, но на этот раз подвела воля.
Палец скользнул по ее подбородку, зацепил край сетчатой вуали, нырнул во впадинку за ухом, погладил шелковистую кожу, посылая сладостную дрожь по телу Кит.
Тот же палец задел изящную раковинку ее уха, откинул тонкие вьющиеся прядки, порхавшие вокруг маленькой гагатовой сережки. Спокойное дыхание колебало нижний край вуали. Кит попыталась отодвинуться, но поняла, что не может. И тут он наклонил голову.
Поцелуй был нежным, бережным, ничем не напоминавшим атаку вечно влажных, толстых, омерзительных губ приятеля и партнера Гамильтона Вудуарда. Руки Кит сами собой поднялись, легли на его плечи.4. Она утонула в набегающих волнах ощущений, и наслаждение от объятий слилось с блаженством поцелуя.
Его губы приоткрылись и провели по ее, еще сомкнутым. Сильные руки обхватили ее талию. И без того ничтожное пространство между ними исчезло.
Кит едва не потеряла остатки разума, когда его тело прижалось к ее груди, а бедра уперлись в плоский живот. Влажный кончик его языка неспешно скользнул между ее губами. Но эта шокирующая ласка лишь еще больше воспламенила ее, словно лесным пожаром растеклась по каждой частичке тела. Ее тела. И его тоже.
Они стали единым целым. Кейн больше не имел имени. Для нее он был квинтэссенцией всех мужчин, свирепых и требовательных завоевателей. Что же до Кейна… таинственная, скрытая под вуалью особа в его объятиях оказалась всем, чем должна была стать для него женщина… но так и не стала.
Он терял терпение. Язык пробирался все глубже, завладевая сладостной пещерой рта.
Непривычное вторжение немного отрезвило Кит. Что-то не так…
Он коснулся ее груди, и реальность ледяной водой окатила ее. Сдавленно простонав, она отскочила.
Кейн, потрясенный куда сильнее, чем готов был признать, тяжело дышал. Получилось, что он наткнулся на шипы куда скорее, чем ожидалось.
Она стояла перед ним: грудь вздымается, кулаки судорожно сжаты. С уверенностью в том, что остальные черты лица не произведут того впечатления, какое произвели губы, и его ждет жестокое разочарование, Кейн протянул руку и рванул вверх вуаль.
И не сразу узнал, кто перед ним. Возможно, потому, что взгляд его слишком медленно скользил по гладкому высокому лбу, густым темным разлетам бровей, веерам ресниц, обрамлявшим огромные фиалковые глаза, маленькому решительному подбородку. И все это вместе с алой розой рта, из которого он пил так самозабвенно, говорило о живой, необычной красоте.
Только сейчас он почувствовал нечто вроде неловкости… назойливое ощущение чего-то знакомого и не слишком приятного, но до поры скрытого в самых отдаленных уголках памяти. Он увидел, как ноздри маленького прямого носа дрожат, словно крылышки колибри. Она поджала губы и вскинула голову. Именно по этому жесту он и узнал ее.
Кит заметила, как на светло-серую радужку наплывает черная кайма, но была слишком потрясена происходившим между ними, чтобы отступить. Что с ней творится? Этот человек причинил ей столько зла! Как она могла забыть про это?
Ее вдруг затошнило от гнева, ужаса и стыда.
Из коридора донесся странный шум: россыпь звонких щелчков, словно кто-то просыпал на пол сухие кукурузные зерна. Комок черно-белого меха вкатился в комнату и бросился к Кит. Мерлин!
Пес наклонил голову, словно изучая незнакомку, но узнал ее куда быстрее, чем хозяин. Приветственно залаяв, он встал на задние лапы, будто пытаясь обнять старую подружку.
Кит упала на колени и, не обращая внимания на грязные пятна от лап, схватила Мерлина и позволила облизать свое лицо. Шляпка упала на ковер, тщательно уложенные волосы растрепались, но ей было все равно.
Однако голос Кейна вторгся в реальность, словно полярный ветер в долину.
– Вижу, даже в пансионе не сумели сделать из тебя леди. Ты по-прежнему то же своевольное отродье, каким была три года назад.
Кит пренебрежительно фыркнула и выпалила первое, что пришло в голову:
– Злишься, потому что собака оказалась умнее тебя?
